Автор(ы) статьи: Аксенов Федор Олегович
Раздел: Историческая культурология
Ключевые слова:

культура, герой, экран, кино, философия, отечество, народ.

Аннотация:

Современная экранная культура нуждается в глубоком осмыслении происходящих в массовой культуре процессов, в том числе, понимании того, каковы функции культурного и народного героя в исторической ретроспективе. Рассмотрение культурного и народного героя, их исторической эволюции являются частью этой глобальной проблемы, которая, оставаясь до сих пор неисследованной, поможет решить некоторые назревшие в философии и культурологии вопросы.

Текст статьи:

С сожалением замечу, что проблема функций культурного героя в мифологических системах до сих пор не нашла должного отражения в научной литературе. Отдельные авторы, такие как И. Уайт, Б. Смит, Ю. Циркин, Н. Эммин в своих работах, касающихся отдельно взятых мифологических систем в той или иной степени касались интересующей нас темы, но серьезных исследований по данной проблеме в настоящее время недостаточно. Такие авторы, как Г. Юнг, Дж. Фрезер, М. Элиаде, Р. Грейвс, А. Голан, Б. Рыбаков и др. рассматривали отдельные функциональные особенности тех или иных божественных персонажей, в том числе, и богинь, но такое рассмотрение не связывалось с конкретной социально-исторической динамикой развития.

В контексте моего небольшого исследования необходимо также остановиться на работах Боаса, который указывал, что каждая культура имеет свой собственный уникальный путь развития. Однако он отвергал культурный релятивизм — рассмотрение каждой отдельной культуры вне ее исторического контекста как и большинство этнологов первой трети нашего столетия. Современная этнопсихология полагает, что история развития и изменения различных культур поддается научному исследованию, а не покрыта непроницаемой завесой тайны.

Безусловной заслугой Боаса является утверждение о необходимости изучения культуры как некоей целостной системы, все компоненты которой социально связаны между собой, а заимствуемые элементы встраиваются в новый сложный культурный контекст. Рассматривая вопрос о культурном и народном герое, Боас[1] обращался к понятию бессознательного, утверждал, что источники культурных моделей не осознаются человеком и являют собой некую «внутреннюю иррациональность».

Важным представляется мне и утверждение, согласно которому культурные модели, детерминируя поведение человека, не обуславливают его целиком. Люди под их влиянием не ведут себя одинаково, но в поведении каждого из своих носителей культура преломляется особым образом. Это утверждение находит свое развитие в работах современных антропологов, таких как теория распределенности культуры или «деятельно-процессуальная модель культуры» Т. Шварца. По его мнению, связь культурного и народного героя с социальными процессами следует из утверждения о том, что культурные модели имеют динамическую силу, провоцируют людей к деятельности и тому или иному виду взаимодействия.

Впоследствии идеи Боаса развила Рут Бенедикт[2], который выдвинул идею о существовании некоего внутрикультурного интегратора. Интересно, что современные концепции этноса культуры применялись в более ограниченных в рамках, чем это сделала Рут Бенедикт, этнос культуры, или центральная тема культуры, с точки зрения современной антропологии, не являлась внутрикультурным интегратором. В этом смысле работа Бенедикт была шагом вперед по отношению к Боасу, поскольку положила начало систематическим теоретическим поискам оснований функционирования этноса и тех психологических составляющих, одним из которых является понятие культурного и народного героя в фольклоре. Последние являлись и являются, как отмечает О.В. Ромах, едиными для всех членов этнокультурной общности, определяя культурные модели, которые в процессе развития науки интерпретировались различным образом, но всегда оставались в центре внимания[3].

Стабильность и устойчивость культуры и ее составляющих подчеркивалась в работах Кребера, основной идеей которых была идея саморазвития моделей культуры. Об этом же писал Уайта, указывая на то, что культура имеет свои собственные закономерности функционирования и развития.  Следует так же отметить трактовку Кребера понятия  саморазвития культуры, а именно идеи о том, что модели культуры представляют собой некий «каркас», вокруг которого кристаллизуются различные культурные элементы.

Мне интересна и мысль о том, что существует «скрытая культура», которая регулирует характер взаимовлияния культур, принципы и механизмы заимствования культурных элементов. Последнее положение существенным образом проясняет заимствование сюжетов о культурных и народных героях в мировом фольклоре.

 Исследуя в историческом контексте культурного и народного героя, следует обратить внимание на их актеры и качества, которые проходят ряд этапов развития в процессе становления и изменения социума и социальной среды. Об этом писала Маргарет Мид[4], которая провела сравнение концепций Боаса с другими научными подходами, в том числе, психоанализом и функционализмом.

Для Мид характерен интерес к психологии развития, исследование процессов восприятия и обучения культуре, изучение способов коммуникации и бессознательных установок. Все это крайне важно для современной культурной психологии антропология.

 Малиновский ввел в антропологию представление о функциональности, рассмотрев различные культурные явления в качестве различных по своим функциональным значениям. Об этом, в частности, писал Радклифф-Браун[5], ему принадлежит тезис о человеческом обществе, которое строится на структуре взаимосвязанных и дополняющих друг друга культурных элементах. Функция каждого вида «действия» состоит в решении тех или иных социально значимых задач, а кроме того — поддержании структурной преемственности. Это указывает на связь функций культурного и культурного героя с социальной средой и подчеркивание одной из таких функций – «поддержание структурной преемственности».

 Мое небольшое исследование учитывает также исследования Кардинера, указавшего на психологические особенности, характерные для членов той или иной культуры. Последние касаются, в частности, бессознательных комплексов, присущих каждому из членов общества и сформировавшихся в процессе социализации. Все это влияет как на поведение человека, так и на характер восприятия человеком окружающего его мира. Эти комплексы требуют некоей компенсации в рамках той культурной системы, в которых находится человек. Характерно, что такими комплексами обладает культурный и народный герои, которые характерны для той или иной этнической фольклорной системы.

 Кардинер[6] на примере анализа формирования «проективной системы» впервые показал действие психологических защитных механизмов не применительно к индивиду, а применительно к обществу. Одним из этих механизмов является для социума образ культурного и народного героя в фольклоре. Представление о «проективной системе» Кардинера можно, в определенном смысле, отождествить с тем, что потом именовалось в антропологии «картиной мира». В отличие от ценностного подхода изучение «картины мира» предполагает особое внимание к категориям, в которых описывает свою культуру сами ее носители. Для моего исследования это важно, так как культурный и народный герои входят в такую «картину мира», как ее составляющие. Необходимо подчеркнуть, что картина мира не является статичной и присущей всем членам культуры без исключения.

Охватывая общую проблематику затрагиваемых нами вопросов, важно остановиться на концепциях личностного подхода. Ла Барр делал на нем акцент, до него никто не оговаривал его как отдельный метод до появления в социальных науках «жестких» объективистских методов. Можно согласиться с некоторой субъективностью таких методов, поскольку постановка задачи, выбор процедур и интерпретация полученных посредством применения «жестких» процедур результатов остается в ведении исследователя.

Ла Барр, признавая понятия «этоса культуры», настаивал на распределительной модели культуры, полагая, что культуры могут быть дисгармоничны и непоследовательны в своем этосе ввиду разнообразия личностных структур. К числу ошибок Ла Барра можно отнести утверждение, согласно которому всеми членами этноса усваивается комплекс одних и тех же культурных моделей, но преломляются они в их поведении различным образом. Так можно прийти к выводу, что вообще не существует этнического своеобразия, а этнические различия происходят случайным порядком, что противоречит современным исследованиям.

 Изучая культурную и социальную среду, в которой происходит трансформация функций культурного и народного героя, необходимо остановиться на теории научения, которая сама по себе не может объяснить составляющие процесса социализации, поскольку применима только к случаям, когда речь идет о простых поведенческих моделях. Теория научение недостаточно разработана, и может соответствовать только очень примитивному пониманию культуры, что неприемлемо для современной науки.

В современной этнопсихологии понимание культуры многогранное и многослойное, что не позволяет с помощью плоскостных традиционных подходов объяснить, как культура передается из поколения в поколение и как происходит процесс социализации. Но теория научения может послужить построению теории культурного сценария как механизма социализации.

 Интересным в данной связи мне представляется и введение в антропологию понятия «схемы», что означает структуру события или явления, иерархическое и параллельное соотношение ее составляющих с другими событиями и явлениями[7]. Схема значима для индивида, культурно обусловлена и имеет символическое значение. Своеобразной схемой является и образ культурного и народного героя. Это понятие принадлежит авторству Рональда Кессона, который упорядочил понятия когнитивной психологии применительно к антропологии.

Еще одно исследование, на котором необходимо остановиться – Д’Андрада[8] в подходе которого важными являются идея когнитивной схемы, связывающей культуру и психологию человека. Проникая в психику человека в процессе его социализации и энкультурации, когнитивная схема направляет действия человека. Когнитивные схемы порождают одна другую и опутывают культурный и социальный мир наподобие паутины, так что весь созерцаемый нами мир оказывается пропущенным через сети культуро-установленных когнитивных схем. В этом смысле, видимый человеком мир является результатом схематизации. По мнению Д’Андрада, когнитивные схемы понятие более узкое, чем наши этнические константы, поскольку и первые, и вторые являются производными от культуры, то наше поведение в обоих случаях оказывается культурно детерминированным, причем чаще всего, не осознаваемо.

Продолжают идеи Д’Андрада и, во многом, дополняют их уточнения, сделанные Джерри Фодором. Он развивал в когнитивной психологии идею интенциональной психологии, по его мнению, доставляемая нам информация проходит через цензуру центрального процессора, которая, в свою очередь, культурно обусловлена. Та информация, которая не укладывается в культурные модели, отторгается сознанием. Таким образом, культурно обусловленная модель культурного и народного героя задается культурой, а ее изменения могут быть связаны только с серьезными изменениями внешней культурной и социальной среды, которая требует адаптации.

Дороти Роммельхальт трактовала понятия «схем» как связующего звена между культурой и психологией, что сделало когнитивную антропологию наукой близкой к психологической антропологии. Джанет Келлер проследила тенденцию развития современной когнитивной антропологии, по ее мнению, «схема» выступает как междисциплинарное понятие, которое может использоваться как в психологии, так и в антропологии, и при том, понятием открытым, не вполне сформировавшемся, значения которого еще могут корректироваться и дополняться.

Научно аргументированным и имеющим отношение к моему исследованию представляется нам вывод Бредд Шоур, расширяющий поле этого исследования. В его теории культурного познания входит синтез когнитивной, символической и психологической антропологии и культурной психологии, оказывается, такой синтез не является противоречивым и может быть отправной точкой дальнейшего развития антропологии.

 Интересна работа Ричарда Шведера, который рассматривает культуру и личность как две стороны медали. По его мнению, личность формируется под непосредственным влиянием культуры, что приводит к выводу о невозможности рассмотрения культуры отдельно от психологии, а психологию отдельно от культуры. По Шведеру наше видение мира определяется культурой, в которой мы выросли и были социализированы.

Однако Шведер воспринимает учение о культурных значениях, разрабатывавшееся в символической антропологии не как внешнюю данность, противопоставляя внешние и внутренние значения. Ученый считает, что значения существуют постольку, поскольку люди понимают их и оперируют ими. По его мнению, культура меняется вместе с человеческим опытом, но культура также зависит от личности, как и личность от культуры. С точки зрения Шведера, нет реальности, независимой от нашего участия в ней. Вывод о том, что психология людей, которые принадлежат различным культурам принципиально различна, не всегда сопоставим с современными открытиями в области других наук, однако позволяет на многие положения взглянуть по-новому.

Проанализировав имеющуюся по данному вопросу библиографию, не имея возможности изложить основные положения интересующей меня темы в рамках данного реферата, делаю некоторые выводы, которые представляются мне важными для дальнейшего исследования выбранной мной темы:

1. В мифологических и фольклорных мировоззренческих системах социально-культурных сообществ разного типа за харизматическими и культурными героями при любом уровне развития социальных отношений сохраняется целый ряд специфических функций, которые являются архетипическими в культуре.

2. Преобладание в мифологических и фольклорных системах персонажей, имеющих специфические функции культурного и героя и совпадения его с функциями харизматического героя, как и связанные с ними социальные роли, в любом типе общества указывают на стабилизацию общественных отношений.

3. Смена функций харизматического и культурного героя в обществе детерминирована его переходом от стабильного к нестабильному состоянию и наоборот.

4. Вариации, а в ряде случаев — прямая смена функций культурного героя, в мифологических и фольклорных системах связана с изменением таких приоритетов общества как функция жизнеобеспечения, социальная структура, правовое нормирование.