Автор(ы) статьи: Лавринова Н.Н.
Раздел: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗАЦИИ
Ключевые слова:

не указаны

Аннотация:

не указана

Текст статьи:

В начале двадцатых годов XX столетия в Софии возникло направление «евразийство». В движении принимали участие такие ученые как Ильин В., Вернадский Г., Карсавин Л., Алексеев Н., Флоровский Г., Савицкий П., Гумилев Л. и многие другие. Основной категорией евразийского мышления, признавалось определение России как особого географического и исторического мира. В силу исключительного, феноменального географического положения, европейско–азиатской протяженности, а также природно-климатических условий она образует особый континент – Евразию, который состоит из «отломанной» от Европы европейской России и «исключенной» из Азии России азиатской и служит «месторазвитием» евразийского культурно-исторического типа.

Месторазвитие – это единство народа и земли, на которой он не просто обитает, а наполняет его продуктами творческой деятельности. Это «живое» образование, в котором уживаются и «преданья старины» и «жизнь и борьба», то есть сохраняется преемственность в развитии. Более того, своими специфическими особенностями, оно во всем определяет существование в нем, накладывая неповторимый отпечаток на все компоненты.

Одним из ярких представителей движения был Савицкий П. Основной работой является «Географический обзор России – Евразии». В ней он широко использует данный термин и определяет его по ряду ему подобных: месторождение полезных ископаемых; местоформирование почв; местопроизростанье растительных сообществ; местообитание животных сообществ; месторазвитие человеческих обществ. Этот ряд указывает на сходные моменты в различных явлениях неорганического и органического мира. Их общие элементы взаимно приспособлены друг к другу и, находясь под влиянием внешней среды, в свою очередь, оказывают действие на нее. Такое приспособление живых существ друг к другу и взаимодействие с внешними географическими условиями создают свой устойчивый гармоничный порядок развития. Социально-историческая среда и ее территория объединяются в единое целое – в географический ландшафт. Таким образом, Россия – Евразия это «месторазвитие», единое целое, одновременно географический, этнический, хозяйственный, исторический ландшафт. Социально – историческая среда не может рассматриваться вне территории, так как, не зная ее свойств невозможно понять явления, особенности и образ жизни в данной среде.

Другой представитель евразийского направления Вернадский Г. в своих трудах продолжает использовать термин «месторазвитие». Он определяет его как географическую среду, накладывающую свои особенности на человеческие сообщества, развивающиеся в ней. География страны является одной из трех сил, которые строят человеческое общество, поскольку она влияет на быт и духовный склад людей. Основные две силы, по мнению ученого, — человеческая личность, человеческое общество. Каждая народность оказывает психическое и физическое давление на окружающую этническую и географическую среду. Так, своеобразие национального развития русского народа вызвано двумя комплексами причин: внешнего влияния на общество географических факторов и внутренним саморазвитием социального организма, создающего своеобразие окружающей его ноосферы.

Огромный вклад в решение проблемы обусловленности истории человечества географическим фактором внес Гумилев Л. Его теория основана на анализе и синтезе прошлого этносов и окружающей их среды. В своей последней работе «От Руси к России» он исследует своеобразный исторический путь России, исходя из особенностей ее географического положения, взаимодействия европейского и азиатского начал. Ученый объясняет историю как историю этносов. Автор выделяет три основных параметра, которые влияют на ход истории и процессы этногенеза. Первый параметр – пространство. Это ландшафтное и этническое окружение. Первое, влияет на формы хозяйства, уклад данного этноса определяет его возможности, перспективы. На характер создаваемой культуры влияет этническое окружение, связи с соседями, дружеские или враждебные. Второй параметр – время. Это фаза этногенеза и этнического окружения, определяющая варианты этнических контактов с ним. Кроме того, уровень научно-технического прогресса, свойственный данной эпохе, тоже оказывает свое влияние в рамках фактора времени, позволяя заимствовать уже имеющиеся технические достижения, при создании новой культурной традиции. И, наконец, последний – ландшафт. Каждый этнос должен приспособиться (адаптироваться) к его условиям, за пределами которого ему жить трудно. Объединяя географический фактор с историей народов (этносов), ученый строит свою теорию этногенеза. Согласно ей, взрыв пассионарности создает в значительном числе особей, обитающих на охваченной этим взрывом территории, особый нервно-психический настрой, что является поведенческим признаком. Возникший признак связан с повышенной активностью, но характер этой активности определяется местными условиями: в первую очередь – ландшафтом, а также этнокультурным окружением и уровнем социального развития. Поэтому все этносы оригинальны и неповторимы, хотя процессы этногенеза сходны.

Теория этногенеза Гумилева Л. раскрывает глубочайшие связи характера, обычаев и культуры народа с геоландшафтами, «месторазвитиями».

Развитие идей евразийства в начале XX века обусловилось наличием своеобразного умонастроения, направленного на доказательство исторического, этнического, культурного единства славянских народов, как особого геоприродного и социально-культурного мира.

1. Банных С. Географический детерминизм от Льва Мечникова до Льва Гумилева: Исторические очерки. – Екатеринбург, 1997.
2. Гумилев Л. От Руси к России. – СПб., 1992.
3. Савицкий П. Географические особенности России. – Прага, 1927.
4. Савицкий П. Геополитические заметки по русской истории. // Вопросы истории. – 1993. – № 11-12.

Автор(ы) статьи: Горохова О.А.
Раздел: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗАЦИИ
Ключевые слова:

не указаны

Аннотация:

не указана

Текст статьи:

Российская наука, ориентированная в советское время на изучение больших масс людей, их движения в истории, лишь к середине 80-х годов XX столетия обратилась к изучению культуры семьи, брака, материнства и детства.

Трудность изучения указанной проблемы, особенно в период Средневековья, заключается в первую очередь в узкой источниковедческой базе, отсутствие, как правило, таких видов источников как церковно-приходские книги, городские кадастры, «семейные записки», авторские трактаты. Вместе с тем, сохранились от Х-XV веков административные документы, фискальные переписи, источники по каноническому праву. Существующие на сегодняшний день источники по истории и культуре русского быта X-XVII веков дают возможность проследить основные пути эволюции русской семьи в период раннего и развитого средневековья и в итоге попытаться определить насколько соответствовала сложившаяся тогда модель семьи и брака, чувств родства реальным формам супружеских союзов.

Это позволит нам реконструировать ценностные ориентации семьи в названный период. Изучение истории русской семьи может помочь также в определении культурных влияний на демографические стереотипы и охарактеризовать некоторые демографические представления X-XVII веков.

В привычном, обыденном словоупотреблении, «семья» означает конкретную, реально существующую группу людей, объединенную каким–либо «интересом». Демографическая наука понимает под семьей совокупность отношений разного порядка (тип семьи, принципы организации родственной преемственности, правила вступления в брак, специфику поведения внутри семьи между ее членами). Культуру семьи средневековой Руси помогут выявить названные принципы.

Формы древнерусской семьи в истории средневековья запечатлелись как движение от крупных «многоядерных» патриархальных семейных групп к малым «одноядерным» семьям. Преобладали «большие» семьи, а «малые» хоть и были, но насчитывали единицы.

«Многоядерные» семьи нуждались в определенном единстве, которое прослеживается в имянаречении. Имена наследовались из поколения в поколение. Женщины в семьях средневековой русской элиты носили имя мужа (например, княгиня Анна, жена князя Всеволода Галицкого отзывалась на имя «Всеволожа»). С XII-XIII веков наряду с именем появились прозвища, имевшие как правило, индивидуальное применение, они впоследствии легли в основу фамилии. Знатные семьи дифференцировались по фамилиям, обозначавшим не только предка, но и местность на которой проживали (князь Владимир Андреевич Срепуховской, князь Юрий Звенигородский и т.п.). Далее фамилии распространялись и на непривилегированные сословия.

Помимо этого, по наследству передачи имен (моральных атрибутов родства) семейно-родовые связи скреплялись и материальными атрибутами (наследство – движимого и недвижимого имущества). С раннего времени в средневековой русской семье существовала общность имущества супругов при наличии у каждого из них собственных долей. Это в свою очередь повлекло упрочение в обществе венчальных (законных) браков. Имущество, принесенное в семью, или совместно нажитое, всеми силами сохранялось и передавалось наследникам.

Выходя замуж, женщина вносила в семейную «копилку» свое приданное, которое сохранялось за ней до передачи наследникам после ее смерти. Общим направлением имущественных прав женщин на Руси было законодательно- правовое оформление ее дееспособности. Она накладывала отпечаток на всю гамму совместно-брачных отношений, они как — бы «консервировались», что сказалось на отсутствии радикальных перемен в семье, свойственных семье Европы XVI-XVII веков.

История непривилегированной русской сельской семьи свидетельствует о том, что процесс выделения малых семей шел еще более медленно, чем в городе. Сохранение меж поколенных связей, неразделенных семей обусловливалось особенностью образа жизни и прочностью сельской общины.

К процессу создания семьи во всех стратах средневекового русского общества отношение было одинаковое. При венчании (создании «разрешенной» семьи) возможен был развод, по крайней мере де-юре. В княжеских семьях развод был грандиозным скандалом с большим общественным резонансом, тогда как в низших слоях общества считалось делом не таким уж и страшным. Позволялось мужьям «пустить жену» к новому «мужу», с которым она открыто жила, поэтому тема «роспусков» и побочных семей не была крамольной вплоть до XVII века.

Венчальный брак, рассматриваемого периода был обставлен множеством условий: возраст жениха и невесты, запрет брака с иноверцами, с представителями разных социальных страт, вступление в брак не более двух раз в жизни, заключение брака с лицами, близкими по крови в шестом колене. Несмотря на перечисленные ограничения, представители всех слоев средневекового русского общества стремились вступить в брак, так как успешное ведение хозяйства требовало как мужских, так и женских рук. Холостяцкая жизнь считалась тяжелой и неестественной.

Таким образом, можно сказать, что в средневековой Руси существовали два типа семьи во всех социальных слоях, семья была жизненной необходимостью, и ее создание и существование обеспечивалось определенными нормами права и традициями. С Петровских времен начал формироваться новый тип семьи (нуклеарной), которая сохранилась и в наши дни.

Автор(ы) статьи: Семина В.С., Баженова Т.П.
Раздел: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗАЦИИ
Ключевые слова:

не указаны

Аннотация:

не указана

Текст статьи:

Первой попыткой реализации идеи «общественного договора» между помещиком и крестьянином в России был «Большой Наказ» Екатерины II, в котором она предлагала основать новое законодательство на началах просветительской философии. Основой этой философии был труд Ж.Ж.Руссо «Общественный договор». Впоследствии дворяне, ссылаясь на «Наказ императрицы» пытались подтолкнуть Александра I к радикальному решению вопроса об освобождении крестьян от крепостной зависимости. Сам император в именном рескрипте от 5 июня 1801 года, направленном на имя графа П.В.Завадовского при назначении его управляющим Комиссией о составлении законов, обращал внимание на то, что можно заимствовать от других народов, «более известных в просвещении», «примерные узаконения» и ими подтверждать твердость собственных законов. При этом Александр I особенно отмечал, что предложения в «Наказе» Любезнейшей Бабки Моей Государыни императрицы Екатерины II помещения, содержат в себе избраннейшие в сем роде истины и могут пролить великий свет на упражнения Комиссии.

В 1826 году декабрист П.Г.Каховский, характеризуя состояние крепостных крестьян, писал генералу В.В.Левашову: «Во внутренних губерниях государства имения, принадлежащие богатым помещикам, пользуются довольною свободою, хотя и зависят совершенно от хозяев своих, но образованное дворянство не гнетет себе подобных, и земледельцы управляются мирскими сходками. Я был на многих из сих совещаний маленьких республик. <…> На сих сходках я в первый раз слышал изречения из «Наказа» Великой Екатерины». Таким образом, прогрессивные идеи «Наказа», будучи, по сути, изложением прогрессивной философии французского Просвещения, вдохновляли русскую передовую мысль в течение многих десятилетий и после смерти императрицы.

Так из 526 статей «Наказа» более 250 заимствованы из «Духа законов» Монтескье, а около ста заимствованы из сочинения Беккариа «О преступлениях и наказаниях» (1764). Заимствования осуществлялись как в виде буквального перевода, так и в виде компиляции. Императрица сама признавалась в этом в письмах к своим зарубежным корреспондентам.

Сама же идея договора между помещиками и крестьянами, восходит, безусловно, к теории общественного договора Ж.Ж.Руссо. Согласно, которому «основою любой законной власти среди людей могут быть не только соглашения». «Слова право и рабство, – пишет он в «Общественном договоре», – взаимоисключают друг друга», а подчинение «закону, который ты сам для себя установил, есть свобода». Право сильного, столь распространенное в реальной жизни, не может считаться основой гражданского общества и, сбрасывая с себя насильственное ярмо, народ поступает верно, ибо «возвращая себе свободу по тому же праву, по какому ее у него похитили, он либо имеет все основания вернуть ее, либо же вовсе не было оснований ее у него отнимать». На русской политико-правовой почве была предпринята попытка применить, одну из основных идей просветительской философии на микроуровне отношений помещика и крестьянина.

Идея «Договора», регулирующего отношения в обществе, изначально заложена в тексте «Наказа» Екатерины II, однако в окончательный вариант она не вошла: «Надлежит, чтобы законы гражданские определили точно, что рабы должны заплатить за освобождение свое господину, или чтоб уговор об освобождении определил точно се их долг вместо законов». Та же мысль вновь была сформулирована императрицей в «Начертании о приведении к окончанию комиссии о составлении проекта нового уложения» (опубликовано 8 апреля 1768 г.) Во второй части Начертания, посвященной особенным правам граждан, т.е. правам каждого сословия, в третьей главе «О обязательствах» Екатерина пишет, формулируя исходный постулат: «Обязательство, значит, вообще союз по правде и по справедливости содееваемый <…> Обязательства происходят от разных причин, как то например: от договоров, или (то есть – иначе говоря) контрактов… Договор вообще есть взаимное согласие лиц, обязующихся между собою…». Возможно, по мысли императрицы, именно «добровольный договор» мог стать «основанием, могущим произвести нечувствительно некоторое полезное в состоянии нижняго рода поправления и пресечь всякие злоупотребления, удручающия сих полезных членов общества». В начертание вошло и следующее рассуждение, вычеркнутое из печатного варианта «Наказа»: «Если государственная какая причина или польза частная не дозволяет в некоторых державах сделать земледельцев свободными, во опасении, чтобы земли остались не оранными чрез их побег, то можно сыскать средство, чтоб так сказать к земле привязать и утвердить на ней сих самых землевладельцев, оставляя им их землю, самим и детям их также, на так долгое время, как они ее обрабатывать будут по договору с ними учиненному, за цену или дань, сходственную с плодами той земли». Заметим, кстати, что Александр I учел уроки своей бабки и, не узаконивая освобождение крестьян, указом 1803 года о вольных хлебопашцах узаконил возможность заключения договоров (условий), его предусматривающих.

Императрица в «Наказе» и позднее – в записках по русской истории – прежде всего утверждала, естественность и, следовательно, благотворность для России самодержавного правления.

Как известно, «Наказ» не воплотился в закон. Мечтая о том, чтобы это произошло, Екатерина в 1765 году писала Даламберу: «В «Наказе» я «на пользу моей империи обобрала президента Монтескье, не называя его…». По изящному определению Н.М.Карамзина, «Наказ» «долженствовал быть для депутатов Ариадниною нитью в лабиринте государственного законодательства…», демонстрируя, как можно «согласить частную пользу с общею, <…> после высочайших умозрений <…> спуститься в обыкновенную сферу людей и тончайшую Метафизику преобразить в устав гражданской, понятный для всякаго!».

С точки зрения историков культуры, «Наказ» представляет собой «теоретический трактат», «общие философские начала права», поэтому при желании в нем можно было найти подтверждение чуть ли не прямо противоположных воззрений». Так, например, кн. М.М.Щербатов положение об «умоначертании или характере» народном, которому должен соответствовать закон, истолковывал в пользу сохранения рабства, утверждая, что суровый климат формирует грубый, наглый и стремительный в предприятиях характер россиян, усугубляемый природной ленью, и следовательно, вожделенная свобода приведет только к ухудшению положения самих крестьян, «грубых несмысленных и захватчивых», нуждающихся в принуждении добрых попечителей-помещиков…

Сама категория пользы, так настоятельно подчеркиваемая, очень важна, и безусловно, характерна для просветительского, рационального мышления. Уже в 1766 году эта категория стала предметом дискуссии в недавно образованном Императорском Вольном Экономическом Обществе. В конце 1765 года Общество получило за подписью «И.Е.» вопрос «о значении поземельной собственности в успехах земледелия и о владении участковом, на правах полной личной собственности». Этот вопрос не был заявлен в собрании и, как пишет секретарь и историк Общества А.И.Ходнев, был лишь случайно пришит к журналам. В 1766 году императрица повторила свой вопрос, сформулировав его определеннее: «В чем состоит собственность земледельца, в земле ли его, которую он обрабатывает, или в движимости, и какое он право на то или на другое для пользы общенародной иметь может?» На этот раз задача была объявлена Обществом, получившим 160 ответов почти на всех европейских языках. Корреспондентам, как и самому Обществу, было ясно, что решению вопроса о собственности крестьянина должен предшествовать вопрос о свободе. Поэтому полученные ответы, так или иначе, затрагивали вопрос об освобождении крестьян. Награду Общество получил член Дижонской академии Беарде де л’Абей, выступавший за право крестьян на недвижимую собственность. Однако, прежде, по его мнению, нужно сделать раба свободным, а свободе в свою очередь, должно предшествовать народное образование. Обещание земли и воли будет стимулом для крестьянина. Собственность сделает труд крестьян производительнее, что приведет к улучшению земледелия, увеличению народонаселения и внутреннему спокойствию в государстве.

Автор(ы) статьи: Ромах Н.И., Зеленина Н.А.
Раздел: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗАЦИИ
Ключевые слова:

не указаны

Аннотация:

не указана

Текст статьи:

Культурологические аспекты интеллектуальности дают возможность постижения творческого наследия многих великих мастеров и учат этому сложнейшему процессу. Чтобы правильно понять великого человека надо долго и любовно вживаться в своеобразие его мира, научиться созерцать те образы, которые рисуют такие одаренные натуры, брать за основу не внешние черты, а то, как воспринимается им собственный внутренний мир. Человек, имеющий мощное дарование, помноженное на особое духовное пространство, как золотой песок, пропускает события окружающего мира через сито своего сердца.

Самая обычная картина жизни подается под совершенно необычным углом. Ошеломляюще пылкие, внезапные мысли, проходящие потоком явлений через пульсирующий мир, изливаются в творчестве. Открытия, приходя в подготовленные, ожидающие углы и сердца. Озарение – это этап взрывного размножения сил. Наступает как результат предпринятой творческой активности. Высокие души находят цепь, изыскивают средства осуществления. Выбранная цепь в качестве мотива направляет и регулирует человеческую деятельность, придавая ей последовательность или системность. Величие личности – в свершении дел, несовершенных до этого, в стремлении к недосягаемой цели. Его жизненное призвание в том, чтобы дарить людям свет. Светозарные люди на порядок выше. Нельзя искать в них недостатки, причуды, разрушать целостное звучание и свечение. На их долю приходятся титанические усилия, а так как принимать и наслаждаться прекрасным человеческий разум не привык, люди лишь через многие столетия дорастают до уровня произведений, созданных великим человеком, которые обладают первоначальностью ощущений, через них мы понимаем, что искусство – переосмысление жизни. Те открытия, к которым приходят великие люди, обязательно подготовленные прошлым опытом, победами–поражениями, находками-потерями, решениями задач, которые невозможно решить. Мир и покой, царящий в душе, прекрасно сочетается с большой активностью деятельности, которая направлена на свершение какого-либо дела. Мудро берегут и распределяют свои силы. Бывают отчаянные разочарования и радости, жизненный успех не дается без труда, иногда без тяжелых потерь. Но Великий Человек, оступаясь и падая, медленно или быстро, идет к цели, появляющейся впереди. Надо быть готовым с наименьшим ущербом пройти через град оскорблений, обид, измен. Не пропускать в эмоциональную сферу раздражители, несущие боль и отрицание многих человеческих ценностей. Если нет определенного затраченного труда, переживаний, мучительных усилий, нет меры ценностей, выносимых из прошлого жизненного опыта личности, нельзя ни найти свою значимость для других, ни найти себя, свою вневременную суть, а если счастье в сознании и признании тебя, твоего творчества, нужности, скажи себе: сегодня я стану лучше, чем вчера, достижения будут расти, я их направлю на пользу людям, я вырасту в своих глазах. Люди так или иначе заметят мои достижения, и я займу достойное место среди достойных людей. Эту гармонию мира я буду нести в себе – торжественно и высоко.

Мощность интеллекта ведет к неуспокоенности. Это видно в трудах великих творцов. Так, невероятное, неудержимое трудолюбие Б. Микеланджело сочетал почти с безграничной универсальностью. Его собственная мощь и энергия передавались его скульптурам и другим произведениям (они словно рвутся у них изнутри). «Никто так не изнуряет себя работой, как я. Я ни о чем другом не помышляю, как только день и ночь работать».

Многообразие, сила, глубина, значимость его произведений подтверждает, что огромная сила интеллекта, рвущаяся в творчество – главное. Но недостаточно только гениальной одаренности, следует быть и чрезвычайно усердным, преданным своему делу работником.

Терпение – это такая черта, которая в неблагоприятные времена отдаляет от Человека страх и беспокойство. Мужество рождается в борьбе. Гениальному человеку уготовано особое одиночество, его не так понимают, ложно истолковывают, он чувствует это и страдает вдвойне. А те, кто его не понимал, судят о нем пошло – неверно, злобно, с завистью. Но трудности существуют для того, чтобы преодолевать их. Ведь трудное не есть не возможное. «Достигший величья исполнит великое дело, отваге и силе его нет предела. Приняв очередной удар судьбы, великий человек не сваливает беды на сложное время, на задворках корявого мира полностью отдается творчеству. И с этого момента творческий путь идет неизменно по восходящей. Творческая энергия бьется в мир, выплескивается на лист бумаги, разрывая его, отзываясь на духовные поиски человека. «Удачу за руку приводит работоспособность», а радость, сладость удовлетворения проистекает из терпения».

Следует коснуться такого качества великого человека как скромность, в ореоле которой она получает признание высшего порядка, обретая почти неземную, сверкающую грандиозностью славу.

Удивительно скромен и обходителен был Михаил Иванович Калинин, который мог найти общий язык и с ученым, и с крестьянином, и с рабочим. «Чем человек достойней, тем скромней», говорил он. Величию сопутствует скромность. Скромный человек сам своих заслуг не оценивает. Будь скромен, чтоб потом достичь высот – советуют нам древние.

Во многих странах мира торжественно встречали первого в мире космонавта Юрия Гагарина и запомнили его как изумительно скромного человека, обаятельного и приятного собеседника. Таким он сохранился и в памяти своих товарищей, которым помогал готовиться к космическим полетам. Таким образом – скромность – признак истинной яркости личности.

Автор(ы) статьи: Баженова Т.П.
Раздел: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗАЦИИ
Ключевые слова:

не указаны

Аннотация:

не указана

Текст статьи:

Русское Просветительство, возникнув под влиянием Французского Просвещения но своей сути было антифеодальным, объективно буржуазным мировоззрением. Как и в Западной Европе, русскому просветительству 40-60-х годов XVIII века предшествовали раз личные формы антифеодальной идеологии.

История русского Просвещения начинается в период появления в России в конце XVIII века раннебуржуазных идей, сходных по сути с ренессансно-гуманистическими идеями Французского Просвещения (Ж.Ж.Руссо, Вольтера, Дидро, Монтескье и др.) К этому времени относится появление подобных идей и в России (Ф.Прокопович, Г.Бужинский, И.Т.Посошков, А.Д.Кантемир, В.Н.Татищев, М.В.Ломоносов и др.)

Первоначальная история русского Просвещения, начинается со второй половины XVIII века, когда в Россию проникли идеи классиков Французского Просвещения, ока завших определенное влияние на основные течения русской мысли вплоть до идеологии самодержавия (Екатерина II) и консервативных мыслителей высшего аристократического круга. (М.М. Щербатов) и масонов. Несмотря, на увлечения идеями французского просвещения в ХVIII веке, они не стали самостоятельным направлением общественной мысли, и вошли в духовную жизнь российского общества, как часть школьно-университетской фи­лософии дворянско-либерального типа.

В этот период общественная мысль России еще не созрела для того, чтобы не толь ко модифицировать и развить, но даже до конца воспринять целостные просветительские концепции Запада. Между тем, заимствование просветительских идей Франции продолжалось вплоть до 30-х годов XIX, Это заимствование выражалось в формировании идей (апелляция к разуму, науке, знанию, критика крепостничества с позиции естественного права и т.н.). Но отдельные идеи не смогли превратить эти мысли в сколько-нибудь целостные просветительские концепции. Вот почему нельзя найти в творческом наследии даже самых профессиональных мыслителей России вплоть до 40-х годов XIX века подлинно просветительских идей и мыслей в строгом смысле этого слова, которые бы по совокупности принципов могли быть типологически сходными с классическим французским Просвещением. Лишь немногие русские мыслители первой трети XIX века сравнительно близко подошли к принципам французского просветительского мировоззрения (И.П. Пнин, В.В.Попугаев, А.С.Кайсаров, А.П.Куницын). Перечисленные имена относились к представителям дворянского просвещения в России. Наиболее широко идеи просвещения были представлены в движении декабристов, хотя в целом декабризм в полной мере нельзя отнести к просветительскому типу мысли. Это объясняется не столько неспособностью де кабристов к освоению идей Просвещения и перенесение их на русскую почву, сколько волной феодальной контрреволюции начала XIX века, накрывшей Европу от Лондона до Петербурга. По этой причине ростки просветительской мысли, появившиеся со времен Радищева и удержавшиеся на русской почве до восстания 1825 года оказались практиче ски задавленными к 30 годам XIX века. В этих условиях даже антифеодальные идеи приняли антифранцузское звучание, лишь к началу 40-х годов XIX века прогрессивная антифеодальная мысль России начала оправляться от нанесенных поражений и принимать формы, соответствующие сложившейся социокультурной ситуации, которая по своему социально-экономическому уровню соответствовала эпохе просвещения Франции XVIII века.

Таким образом, «век русского просвещения» не мог наступить ранее 40-х годов XIX века, так как именно к этому времени ощущается кризис феодально-крепостниче ского строя, а антифеодальные силы остро осознают свою несовместимость со старым режимом. В этих условиях они уже не ограничивались критикой его отдельных сторон, но выступили с идеями нового строя, который должен прийти на смену старому строю. Просветительские идеи в России подготовили не только падение крепостнического режима, но и первую революционную ситуацию XIX века. К этому времени возникшие собственно буржуазные отношения в России были очень молодыми, но развивались бурно и потому требовали от общественной мысли поддержки, оправдания и определения исторической перспективы.

Можно с уверенностью сказать, что по французскому летоисчислению («К. Маркс») 40-60 годы в России – это канун 1789 года во Франции. Франция конца XVIII века и Россия второй половины XIX века перекликаются не только по социально-экономическому положению, но и по характеру и движению общественной мысли. Об этом выразительно и ярко написал соратник Н.Г. Чернышевского М.А. Антонович в статье «Умственные движения в XVIII в.». Он настаивай на том, что каждый должен знать историю Франции XVIII века, так как она «есть азбука, элементарный учебник мышления и жизни XIX века… XVIII век требует особенного и преимущественно нашего внимания, как дело, непосредственно касающееся современной жизни. В этом веке человеческая мысль освободилась от огромной массы обычных, застарелых, понятий в областях – теоретической, нравствен ной и общественной. XVIII век освободил мысль от самых главных, самых тяжелых оков; он объявил войну всему, что стесняло развитие мысли, всем силам и элементам, которые, какими бы то ни было, предлогами изъявляли претензии на покорность им со стороны мысли…

Автор(ы) статьи: Величко Ю.В.
Раздел: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРОЛОГИИ
Ключевые слова:

не указаны

Аннотация:

не указана

Текст статьи:

Развитие малых городов Сибири – одно из центральных аспектов внимания ученых, которые, однако, фокусируют его на типологических признаках его развития. Однако, существование личности и развитие ее в этих условиях, возможность интеллектуального и культурного становления в условиях отдаления от признанных центров, становится важной проблемой. При этом, именно в условиях отдаления, существуют свои, региональные, сохранившиеся почти в нетронутом виде ценности, которые необходимо не только исследовать как музейные экспонаты, но и активно вливать в реальную жизнь этих поселенческих общностей. Все это позволяет говорить о том, что в современной России сложилась неоднозначная ситуация. С одной стороны, научно-технический прогресс активно нивелирует регионы, стираются границы и различия между относительно развитыми и относительно неразвитыми районами, с другой стороны, — явно нарушено существовавшее ранее социально-экономическое, политическое, идеологическое и иное равновесие между центром и периферий. Переплетение этих процессов и определяет специфику современного развития регионов России.

Типология историко-культурных областей на территории Российской Федерации разработана еще недостаточно. Принято выделять три большие историко-этнографические провинции: Восточно-европейскую, Сибирскую и Дальне-Восточную. Протяженность Сибири от Урала до Чукотки заставляет делить Сибирскую провинцию на две территориально неравные части, водоразделом для которых служит Енисей. В Западно-Сибирский регион входят Ямало-Ненецкая, Средне-Обская, Верхне-Обская, Тобольско-Иртышская, Алтайская историко-этнографические области. В географическом плане эта территория включает Алтайский край, Кемеровскую, Новосибирскую, Омскую, Томскую и Тюменскую области.

Далеко не случайно региональная историография выдвинулась на первый план. Идет оформление региональных научных школ. Дело в том, что некоторые проблемы, традиционно относимые к местным, региональным, на практике имеют общероссийское (и даже мировое) значение. Например, история освоения Сибири (подобно освоению дикого запада Америки) является отнюдь не региональной тематикой. Ее разработка возможна в общегосударственном плане и только на базе глубоких региональных исследований комплексного характера с применением традиционных и современных методик. Такие академические исследования истории развития регионов должны быть многоуровневые. Первый уровень — низовое звено, исследование малого региона (село, район, город). Второй уровень — изучение среднего региона (республика, край, область). Третий уровень — осмысление истории развития крупного региона. Изыскание на каждом уровне дополняют друг друга. В совокупности более общие подходы к региональной культурно-исторической реальности со временем позволяет оформить концепцию региональной истории.

Сегодня Сибирь — страна контрастов: здесь внедряют передовые технологии и сохраняются древнейшие рыболовные и звероловные ловушки, изготавливаемые на месте промысла только с помощью ножа и только из подручного материала; здесь мы наблюдаем древнейшие виды отношений к умершему и современнейшее медицинское обследование; здесь сохраняются фольклор и мифы, которые сосуществуют с научными знаниями о строении Вселенной.

Одно из актуальных направлений региональной историографии — региональная культура. Здесь три суперпроблемы: исследование регионального менталитета (политического, социально-экономического, духовного); выявление роли региональных культурных центров в структуре общественных отношений; анализ источников формирования и особенностей творческой деятельности провинциальной интеллигенции. К последнему немаловажно добавить актуальную проблему общественно-политической активности интеллигенции.

Проводимые исследования показывают, что, с одной стороны, в культурной жизни региона, в частности Западно-Сибирского, находят воплощение общекультурные закономерности: формируется и начинает активно действовать новая элита, и, дистанцируясь от нее, пробуждаются самобытные формы народной культуры, освобожденные от жестокого идеологического диктата; общечеловеческие, наднациональные культурные ценности и идеалы находят свое воплощение и развитие в культуре различных народностей, проживающих в данном регионе. С другой стороны, возникают и функционируют культурно-региональные особенности: формируется и доминирует «городское» видение культурных процессов; образуется двухполюсная поляризация и централизация (Ханты-Мансийск — Сургут) со своим культурным противопоставлением; расширяется религиозная сфера в культуре за счет строительства новых храмов, усиления религиозной тематики не только в искусстве, но и в науке и образовании; активизируются процессы гуманитаризации в культурно-образовательной сфере благодаря становлению систем непрерывного и многоуровнего образования; повышается активность молодежной субкультуры по отношению к соседним регионам; главное — игнорируются исторические корни бытовой жизни, а отсюда — раздельность обычного сознания и бытовой культуры, их антикультурность, сиюминутность, прерывистость, маргинальность. Это лишь — основы концептуального ведения региональной истории и культуры.

Ставя вопрос о современном развитии города, необходимо выделить два уровня: фундаментальный и прикладной. В мировой науке фундаментальный уровень познания развит достаточно высоко, в то время как в России фундаментальное культурологическое знание существует в очень малых количествах и крайне фрагментарно.

Подобно тому, как в ходе хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири в советскую эпоху происходил перекос в сторону технократических подходов и имела место недооценка социально-культурных аспектов процесса урбанизации, в советской науке обозначилось явное отставание в изучении этих процессов. Отсутствие серьезных научных разработок о воздействии процессов урбанизации на человека и человеческого сообщества сказывается как на недооценке этого фактора при разработке региональных программ местными органами власти, так и на отсутствии данной проблематики в политических платформах различных партий. В настоящее время наблюдается определенный дефицит исследований, характеризующих исходный уровень и состояние культуры регионов в условиях современной модернизации.

Особенно это касается малых городов, где компактно проживает большая часть населения Западной Сибири. Нет четких представлений о субъектах, вызывающих процессы модернизации культуры региона и изменения культурных стереотипов.

Следует признать, что в теоретическом отношении проблема развития западно-сибирского малого города разработана в области культурологии весьма слабо. В связи с этим, одной из важнейших задач является ликвидация этого пробела.

Прежде всего, необходимо дать систематическое описание малого города в качестве социокультурной целостности и выявить границы между уже известным (фрагментарными картинами и элементами культурологического познания, зафиксированными в научных исследованиях, проведенных в рамках смежных наук, прежде всего истории, этнографии, социологии), и неизвестным (неизученным) с тем, чтобы строить относительно новую для отечественной науки культурологическую картину города не на «пустом месте», а с опорой на достижения смежных областей научного познания.

Можно выделить следующие основные индикаторы, характеризующие категорию «малый город»:

- население;
- территория;
- экономический потенциал;
- инфраструктурный облик (социальные институты культуры, информационные коммуникации, сфера услуг, транспорт и дороги, коммунальное хозяйство и др.);
- отдаленность от политического, экономического и культурного центра конкретного региона.

Несмотря на наличие значительного количества индикаторов, наиболее простым и логичным способом определения понятия «малый город» является разделение этих городов на основе показателей численности жителей.

Из трех категорий городов Западной Сибири, т.е. крупных, средних и малых, наибольший удельный вес занимают малые города.

К числу слабо изученных как в теоретическом, так и научно-практическом плане относятся следующие фундаментальные проблемы: социокультурная стратификация городского пространства, этническая специфика города и языки субкультур, конфессионализм как элемент городской культуры, «поколенческая» структура городской культуры и многие другие.

Нерегулируемый рост городских поселений в Западной Сибири России привел к тому, что значительная часть населения потеряла (или не имеет) связи с основным производством (градообразующей отраслью, предприятием).

При выработке месторождений возникает острый вопрос о «перепрофилизации» городов.

Необходим особый подход к определению перспективной экономической и культурной модели малых городов в трудных по условиям жизни районах страны. Здесь прогноз перспективного развития должен определяться особенностями географических условий.

Малые города особенно восприимчивы к воздействию центра на их развитие. При прогнозировании путей их развития нужно идти от территории, от района, определить какова потребность конкретной местности в городах (и каких по сочетанию выполняемых функций), насколько достаточна сложившаяся сеть городов. В связи с этим город должен рассматриваться в системе «производство-население-территория». Путь развития ни одного из городов не может быть определен вне этой системы, вне территориальной модели того или иного экономического района.

Слабое развитие фундаментального культурологического знания сильно сдерживает проведение прикладных исследований. Прикладное знание рождается на базе применения культурологических обобщений к диагностике и решению устойчивых социокультурных проблем развития города. Среди наиболее важных из числа последних, можно определить две — социокультурные последствия урбанизации и экология.

В мировой науке важнейшими специальными областями исследования являются урбанистическая и экологическая антропология, которые изучают, что человек делает со своим предметно-пространственным окружением (первая занимается искусственными объектами зданиями, сооружениями, дорогами, пространственной организацией поселений и т.п., вторая- естественными объектами, такими, как почва, растения, водоемы, природные материалы).

Современная городская культура складывалась на протяжении многих десятилетий под непосредственным влиянием разновеликих взаимодействующих факторов. Основной тенденцией развития городской культуры на протяжении последних 100 — 150 лет, в том числе и в сибирском регионе, является переход от преимущественно традиционных (доиндустриальных) к преимущественно урбанистическим (индустриальным и постиндустриальным) формам ее развития, что является важнейшей составной частью процесса модернизации.

На эмпирическом уровне давно уже сложились представления о западном и восточном типе городской культуры (и соответственно городов), как о весьма различных «культурно-исторических типах». Причем это различие проявляется как во внешних признаках (архитектура, планировка, жилище), так и внутренних (образ жизни городского населения, менталитет и т.п.). Однако, проблема взаимоотношения этих культурно-исторических типов, как на макро, так и на микро уровнях изучена весьма слабо. Процесс осмысления западноевропейской культурой сложного и многослойного социально-культурного комплекса, традиционно определяемого как Восток (в отличие от Запада), насчитывает уже двухтысячелетнюю историю. В Древней Греции разграничение Востока и Запада стало формой обозначения противоположности «цивилизованности» и «дикости». Позднее в европейской науке сложилась точка зрения признания равенства (в определенном смысле) Востока с Западом.

Особый интерес в этом отношении представляют азиатские города России, в том числе Западной Сибири. Первоначально они возникли по классической схеме в качестве острогов-крепостей, опорных пунктов колонизации и освоения вновь присоединенных земель. Сибирь и ее население русским первопроходцам представлялась как «дикий край» (Восток), который необходимо «цивилизовать» (т.е. приобщить к России).

Подобная схема продвижения на Восток позднее привела к возникновению двух крупных проблем. Первая заключалась в том, что сибирские города (в подавляющем числе) с момента возникновения являлись типично русским городами, окруженными иноэтничным населением. Поэтому, проблема Запад-Восток на протяжении многих десятилетий выражалась и закреплялась в формуле русский город — иноязычные кочевники (или охотники — в зависимости от местоположения). Только по мере колонизации Сибири, города формируют адекватное этническое окружение.

Вторая проблема выражалась в том, что проникновение русских в Сибирь сопровождалось аккультурацией, вызвавшей серьезные видовые последствия и формирование особого социокультурного типа в последствие получившего в отечественной литературе название «старожил». По определению многих отечественных авторов сибирские «старожилы», сталкиваясь постоянно с иноэтнической средой постепенно изменили в определенном отношении не только свой внешний вид, язык, но и социально-психологический тип.

Однако, в целом ряде случаев, сибирские города строились на полиэтнической основе с непосредственным вовлечением коренного населения. За рубежом изучению этнических групп, «вкрапленных» в социальную структуру города, посвящено большое число исследований. В отечественной литературе подобные работы являются редкостью. В этом отношении особо следует выделить работы Н.А. Томилова о татарском населении городов Западной Сибири. Из новейшей литературы определенный интерес представляет исследование Ц.Б. Будаева, посвященное использованию времени городским населением Бурятии.

Таким образом, главными проводниками и центрами русификации Сибири стали города. Окружающее иноязычнное население постепенно русифицировалось, воспринимая первоначально многие элементы материальной культуры русских первопроходцев (Запада), а затем сам язык, письменность, религию. Даже в современных условиях, как показали исследования, городской образ жизни обладает своей национальной спецификой. Однако, по мере развития урбанистических процессов историческая область проявления национальной специфики постепенно сужается. При этом этнические различия стираются сначала в материальном производстве, а затем в социальной организации. Более длительное время они сохраняются в сфере духовной культуры.

Проблема Запад-Восток в отношении формирования и развития городской культуры Сибири находит свое отражение и в вопросе непосредственных культурных контактов с Западной Европой и их влиянии на этот процесс. Первоначально эти контакты заключались в использовании не только западного опыта и образцов, но и военнопленных и вольнонаемных шведов, немцев и др. для строительства крепостей и городов. Затем — в развитии торгово-экономических и культурных контактов со странами Западной Европы. Эти связи особенно усилились в самом конце ХIХ — начале ХХ в. после завершения строительства Великой сибирской железной дороги. Во всех крупных сибирских городах в эти годы возникают многочисленные конторы и представительства западноевропейских фирм (немецких, датских, голландских и др.). Многие сибирские города участвуют в зарубежных международных выставках. Иностранные фирмы, напротив, выставляют свои экспонаты на сибирских выставках. На прилавках магазинов Томска можно было обнаружить товары не только из Москвы, Петербурга, Варшавы, но и из Вены, Лондона и Парижа.

Во времена советского периода эти процессы резко прекратились и только с началом «перестройки» начали заново возрождаться.

Сложный синтетический характер изучаемого объекта (культура малого города) не поддается достаточно полному описанию и исследованию с позиций какой-либо отдельно взятой науки, теории или концепции. Поэтому его изучение требует выработки комплексного междисциплинарного подхода. Целостной теории данного уровня в настоящее время пока еще не существует. В связи с этим, современная наука преодолевает отмеченные трудности путем самостоятельного анализа различных подсистем объекта с использованием уже отработанных моделей по отношению к этим подобъектам.

Современное развитие малых городов Сибири, процессы урбанизации нашей жизни в целом повышают роль социального познания этих процессов в любой самой, что ни на есть практической деятельности, а тем более в деятельности как федеральных органов власти, так областной и городской администраций. Проблема состоит в том, что многие из политиков и управленцев не понимают привязанности социальных и политических процессов к культурным, к культурному ландшафту городов России. Они сплошь и рядом пытаются решать разрывающие страну проблемы и конфликты помимо и иногда даже вопреки реально действующим механизмам урбанизации и развития городской культуры.

В условиях трансформирующейся экономики регионы Западной Сибири оказались в наиболее сложной социально-экономической ситуации исходя из объективных условий (суровые климатические условия, удаленность и труднодоступность многих северных районов, высокая зависимость хозяйственного комплекса от ввозимой продукции и т.д.). Кризис в экономике и социальной сфере северных районов Российской Федерации наиболее остро сказался на положении городов и поселков, созданных на базе градообразующих предприятий (монопрофильных городских поселений).

Сложившееся положение угрожает существованию малых городов и поселков Сибири России и может привести к необратимым последствиям для экономики северных регионов, имеющей определяющее значение для стабилизации социально-экономической ситуации в Российской Федерации.

Поэтому все эти моменты требуют со стороны ученых тщательного и активного изучения последствий урбанизации и их влияния на изменения городской культуры с целью выработки основ общепринятых моделей развития российского общества. Культура должна стать одной из главных основ модернизации российского общества. Без учета этого важнейшего фактора ожидать экономического чуда, долговременной политической стабилизации, устойчивой сбалансированности межнациональных отношений просто не приходится.

Таким образом, необходимость исследования основных проблем формирования и развития культуры малого города в современных условиях связана с поворотом к новому пониманию роли культурного фактора в проведении современных реформ непосредственно с потребностями сегодняшнего дня: необходимостью разработки новых научных подходов к созданию программы социокультурного развития крупнейшего региона России — Сибири. Изучение и решение этих проблем силами историков, социологов, культурологов и практических работников в области культуры будет способствовать не только дальнейшему развитию науки, но и интеграции сил ученых с практическими работниками в сфере культуры.

Советский период освоения Сибири — это открытие и разработка месторождений полезных ископаемых и создание возле них, возле промыслов, буровых, нефтегазодобывающих месторождений, городов и поселков. Эти населенные пункты создавались как «опорные пункты» освоения территории. Результатом этого явилось то, что расселение в Сибири носит в основном «урбанизированный» характер, особенно в такой индустриальной области как Тюменская. В городах проживает 88,3% населения области.

Города и другие поселения распределены по территории неравномерно. Это обуславливается особенностями размещения производительных сил и, в первую очередь, выборочным освоением природных ресурсов, а также выгодным географическим положением территорий Западно-Сибирской равнины. Сырьевая направленность экономики региона определила очаговый характер размещения производительных сил, привязанность их к крупнейшим центрам добычи и переработки природных ресурсов. В связи с этим и расселение носит очаговый характер.

Основополагающую роль в размещении населения, формировании сети населенных мест в Западной Сибири играет развитие и размещение хозяйственных комплексов, прежде всего промышленности. В наибольшей степени структура хозяйства региона определяет экономическую базу небольших монопрофильных поселений.

Анализ размещения промышленности показывает, что отчетливо прослеживается тяготение определенных отраслей к городским поселениям разной величины. Отрасли промышленности, связанные с добычей сырья преобладают в небольших городах.

Большинство городов Западно-Сибирского региона образовались как нефтегазодобывающие центры в районах разработок полезных ископаемых. В этом состоит главное отличие малых городов Сибири от малых городов Центральной России, которые в большинстве своем выполняют функции местных центров сельскохозяйственного производства.

База возникновения подавляющего числа западно-сибирски городов — одна отрасль или одно месторождение. Это предприятие или производственный комплекс обычно проектируется с расчетом на определенный контингент работающих, заявленный в проекте. Затем, однако, оно обрастает вспомогательными и другими производствами, требующими дополнительного контингента рабочей силы, так как многие из них не были учтены в первоначальном проекте.

Проблема заключается не в росте городов Сибири, а в их сохранении как поселений (малые города не могут быть законсервированы) и приведении их функциональной структуры в соответствие с потребностями территориально-отраслевой организации хозяйства и перспективами экономического развития региона.

Спад объемов производства и реализации продукции градообразующих предприятий приводит к снижению местной налогооблагаемой базы. Отсутствие средств в бюджетах городов и районов на развитие муниципальной инфраструктуры, на решение социально-экономических вопросов, на выплату заработной платы работникам бюджетной сферы и коммунального обслуживания, на топливо — это факторы, определяющие социально-экономическое положение малых городов региона.

Наиболее действенным рычагом активизации малых городов является развитие промышленности, которая в Западной Сибири определяет их главную функцию. Речь идет, в первую очередь, о более комплексном использовании добываемого сырья, совершенствовании технологий производства, освоении новых видов продукции дополнительно к традиционным.

Главной особенностью городских поселений в Западной Сибири является монополизация предприятиями-гигантами территории малых и даже средних городов. Развитие и размещение промышленности играет важную роль в решении многих проблем малых городов: экономических, социальных, демографических и др.

Перспективы существования монопрофильных городов в западно-сибирском регионе заключаются в развитии и поддержке градообразующих предприятий, что определяется возможностями отраслей производственной специализации, а также в развитии альтернативных отраслей хозяйствования, развитии новых направлений специализации и диверсификации региональной экономики с учетом ее природно-экономических особенностей.

Основной сутью сибирского города во все времена были задачи «пионерского» освоения слабозаселенных, необжитых и экономически неразвитых регионов Сибири: он во все времена в той или иной мере выполнял роль «фронтира» между «варварством» и «цивилизацией» и не только к аборигенному, но и в определенной мере к русскому сельскому населению. Сибирский город в своем происхождении и по своим функциям не мог быть ни монастырским, ни частным, а только лишь «государевым» «служилым». Отсюда его закономерности социально-экономического, административно-политического и культурного развития. «Фронтирная» роль сибирских городов менялась не только во времени, но и в пространстве: крупные города XVII в. как Тюмень, Тобольск, Тара, Енисейск, выполнив свою роль в колонизационном освоении далеких окраин, в последующие времена уступали свою «фронтирную» задачу новым городам, преимущественно возникавшим из слобод и острогов, по освоению уже близких территорий.

Колонизационный, «фронтирный» тип сибирских городов обусловил и особый состав, и динамику движения населения, и смену лидеров. Преобладание служилых людей в сибирских городах XVII в. обуславливалось не только военно-политическими и управленческими задачами, но и активным участием служилых людей в торговле и ремесле. Именно служилый человек мог наиболее полно и эффективно выполнять эти функции в необжитой стране точно так же, как его «коллеги» – европейские бюргеры в предшествующую эпоху были торговцами с оружием в руках, не раз выходившими на крепостные стены. Этот социальный лидер по своей психологии и политическому менталитету был «государственником» (в отличие, например, от конкистадоров в Америке): поэтому многочисленные казачьи бунты в Сибири XVII в. ни разу не претворились в попытку отделения колонии от метрополии.

Развитие урбанистики на современном этапе характеризуется рядом новых качественных моментов. Прежде всего, в исторической науке значительно усилился интерес к городу как объекту исторического изучения. В 1991 г. в Иркутске прошла первая региональная конференция по истории городов Сибири, появился ряд интересных монографий и сборников по истории сибирских городов, причем, речь уже идет не просто о городах, а о процессах урбанизации региона применительно к категории культуры. Появляются также новые жанры и направления в сибирской урбанистике: рождается энциклопедическая форма изложения истории городов Сибири, интересная не только для читателей, но и важная для исследователей, ибо это позволяет охватить весь путь исторического развития. Заново, на основе новых теорий маркетинга и менеджмента, разрабатываются вопросы торгового развития сибирских городов. Возникает историография и источниковедение сибирских городов как теоретическая форма осмысления как пройденного наукой пути, так и некоторых особенностей фактической истории городов. И, наконец, рождаются новые методологические подходы и концепции, стоящие на стыке нескольких дисциплин, применение которых может быть плодотворным не только к современности, но и к прошлой истории сибирских городов.

Не случайно в представлении многих россиян понятия «Западная Сибирь» и «нефть» воспринимаются как синонимы – округ является основным нефтегазоносным районом страны.

Наличие нефти и газа на территории Западной Сибири было предсказано академиком И.М. Губкиным в 1934 году.

Бурение опорных скважин началось в 1951 году. 21 сентября 1953 года геологоразведочная скважина в поселке Березово дала мощный газовый фонтан, что послужило началом изменения жизни края и экономики всей страны. Планомерное проведение геофизических и буровых работ началось в 1954 году.

25 сентября 1959 года вблизи села Шаим ( район современного г.Урая ) был открыт нефтеносный пласт с объемом суточной добычи нефти свыше одной тонны.

25 апреля 1960 года из скважины Р-7 на Мулымьинской площади получена первая промышленная нефть (суточный дебит более 10 тонн).

В июне 1960 года из скважины Р-6 Шаимской нефтеразведочной экспедиции ударил фонтан нефти с суточным дебитом 300 тонн. Было открыто первое в Сибири месторождение промышленной нефти.

Затем были открыты Усть-Балыкское, Западно-Сургутское, Покурское, Ватинское, Мамонтовское, Салымское, Правдинское и многие другие месторождения. В 1965 году стало известно об открытии Самотлорского месторождения, которое по запасам нефти входит в первую десятку крупнейших месторождений мира.

В 1964 году началась промышленная эксплуатация нефтяных месторождений округа. В 80-е годы на территории округа ежедневно добывалось около миллиона тонн нефти.

Высокие темпы развития нефтяной промышленности, строительства, энергетики обусловили быстрый рост населения (более чем на 1 миллион человек за последние 30 лет).

Построены новые города. Развивается геологоразведка, создаются нефтедобывающие и нефтеперерабатывающие предприятия. В сжатые сроки ведется строительство нефтегазопроводов, автомобильных и железных дорог.

С переходом страны к рыночным реформам в начале 90-х годов происходят существенные изменения и в экономике округа. До 1996 года наблюдалось снижение объемов добычи нефти. В настоящее время этот процесс стабилизировался, и Западно-Сибирский регион по-прежнему является основной топливно-энергетической базой страны.

Уровень развития информатизации характеризует в современном мире уровень развития государства. Без мощной информационной инфраструктуры невозможно создать современный цивилизованный рынок товаров и услуг, обеспечить решение задач социальной сферы, войти в мировое сообщество в качестве полноценного партнера.

Общий разовый тираж газет, издающихся в Ханты-Мансийском автономном округе, превышает 600 тыс. экземпляров — при численности населения в 1368 тыс. человек. Подавляющее большинство газет и все журналы печатаются на местной полиграфической базе, представленной 19-ю типографиями; из них 17 оснащены электронными редакционно-издательскими комплексами и оборудованием цветной офсетной печати.

В целом в округе зарегистрировано более 350 средств массовой информации (из них более 200 действуют постоянно). Издается более 100 газет и около 10 журналов различной ведомственной принадлежности. Наиболее массовые и влиятельные издания, кроме перечисленных выше, — газеты «Вестник» и «Новый город» (г.Сургут), «Варта» и «Новости Приобья» (г.Нижневартовск), «Путь октября» (г.Советский), «Знамя» (г.Урай), «Нефтеюганский рабочий» и «Здравствуйте, нефтеюганцы!» (г.Нефтеюганск), а также окружные журналы «Югра» и «Старт». Кроме того, с 1999 года в рамках «Новостей Югры» начала выходить окружная молодежная газета «Поколение Nord».

К тому же, с недавних пор в округе функционирует несколько информационных агентств. Наиболее крупными и влиятельными являются окружное информационное агентство «Югра-Информ», «СИА-ПРЕСС» (г.Сургут) и «Самотлор-экспресс» (г.Нижневартовск).

Около 50 региональных редакций газет, муниципальных, ведомственных и частных телерадиокомпаний участвуют в информационном сотрудничестве с органами государственной власти автономного округа (на договорной основе). Развитие сети печатных и электронных СМИ, постоянное увеличение объемов их взаимодействия, информации создает все более благоприятные условия для обеспечения конституционного права жителей региона на получение оперативной и достоверной информации.

На сегодняшний день функционирует собственная окружная телерадиокомпания «Югра», вещающая с сентября 2000 года на своем спутниковом канале по всей территории России (21 час в сутки). По-прежнему популярна среди населения округа региональная государственная телерадиокомпания «Югория» (дочернее предприятие ВГТРК). Среди местных электронных СМИ наиболее перспективными считаются телекомпания «СургутИнформТВ», телерадиокомпании «Сургутинтерновости» и «Самотлор» (г.Нижневартовск), а также «Интелком» (г.Нефтеюганск), «Инфосервис» (г.Когалым), радиоцентр «Эфир» (г.Нижневартовск). Всего в округе функционирует около 50 телевизионных, радио- и телерадиокомпаний, охватывающих вещанием весь регион.

Важное место в стратегии развития малых городов должно занять ускорение процесса внедрения высоких технологий передачи и обработки информации, расширения информационного рынка, комплексного развития информационной инфраструктуры, преодоления внутренней изоляции.

Эти процессы необходимы, поскольку они дают возможность значительно повысить эффективность управления городским хозяйством, качественно улучшить инвестиционный потенциал малого города, повысить уровень взаимодействия культурных и информационных процессов.

Наиболее интересным следствием внедрения новых телекоммуникационных технологий является не простое распространение информации, но резкое усиление внутригородских и международных коммуникаций и локально-ориентированных проектов. Это бы позволило малым городам региона преодолеть внутреннюю изоляцию и успешнее решать городские проблемы путем расширения экономических возможностей.

Автор(ы) статьи: Жилкин В.В., Хлынин П.В.
Раздел: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРОЛОГИИ
Ключевые слова:

не указаны

Аннотация:

не указана

Текст статьи:

Темпы развития научно-технического прогресса и передовых компьютерных технологий, в частности, позволяют сравнивать его со скоростью света. А между тем, в обществе назревают проблемы, которые могут иметь катастрофические последствия, не только для определенной группы людей, но и для человечества в целом. Это и вопросы взаимопонимания и построения взаимоотношений двух категорий людей: «компьютерных» и «некомпьютерных» – людей, признающих факт существования компьютеров, но далеких от них. Первые как сознательно, так и неосознанно становятся приверженцами компьютерной культуры, предлагающей упрощенное, ускоренное или усовершенствованное видение мира в целом, и себя в частности. Вторые невольно попадают в разряд «динозавров»: консерваторов и ретроградов, не желающих или не способных жить в современных темпах.

>На первый взгляд, это проблема самоопределения и не стоит переживать из-за очередного выделения некой группы людей в отдельную общность. Только за последние полстолетия обособлялись пацифисты, хиппи, панки, зеленые и многие другие и это не стало катастрофой.

Важным представляется то, что приверженцы передовых технологий попадают под полный контроль компьютерной культуры, теряют чувство повседневной реальности, заменяя его компьютерной воображаемой и все чаще виртуальной. Сегодняшний Internet «наполнен» постоянно общающимися виртуально людьми, отдающими предпочтение именно этому виду общения.

Научные фантасты предвосхищают появление в скором будущем глобальной компьютерной системы – «матрицы», грозящей порабощением и уничтожением всего человечества. Жизнь человека – это ощущение им окружающего мира через органы чувств. Новейшие компьютерные системы уже сейчас способны предложить человеку виртуальную реальность готовую заменить обыденность. В случае если виртуальный мир и реальность дополнят друг друга, то «исчезнут» голод, катаклизмы, болезни, безграничное познание мира станет «реальностью», а сам человек получит долгожданную возможность сравнить себя с Богом, не осознавая, что уже сам стал элементом большой виртуальной игры в руках машин.

Согласно эволюции главный принцип всего живого на земле – выжить в постоянно меняющихся условиях, за счет усложнения жизненных форм приспособления к ним. Однако известно, что бактерии и вирусы живут и во льду, и в гейзерах, и даже в космосе, что ставит под сомнение необходимость усложнения форм жизни. Или актуализирует вопрос поиска иного смысла эволюции.

Создание искусственного интеллекта и его отношение к информации, сродни мозгу человека, а подчас и превосходит его. Развитие компьютерных технологий вскоре перерастет из количественного в качественное и подобно ячейкам Бернана (при закипании молекулы воды перестают двигаться хаотично, а объединяются в ячейки, как пчелиные соты по направлению вверх) все компьютеры на земле могут объединиться в одну мыслящую систему. После чего настанет эра гигантского мозга (в котором каждый компьютер будет составной клеткой мозга). Американский физик Типлер дает определение жизни, как способность сохранять и передавать информацию. Все вышеперечисленное говорит о том, что компьютерная система обладает всеми теми признаками, которые характеризуют жизнь человека. Возникает резонный вопрос, а нужен ли тогда компьютеру человек?

Автор(ы) статьи: Жилкин В.В., Балакирева Т.А.
Раздел: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРОЛОГИИ
Ключевые слова:

не указаны

Аннотация:

не указана

Текст статьи:

В первой половине 90 — х годов прошлого века наша страна вступила в стадию демографической катастрофы. Эта катастрофа выражается прежде всего в беспрецедентно низкой рождаемости (уровень который сегодня вдвое ниже чем в самые тяжелые годы Великой Отечественной войны), в очень высоком уровне разводов (по которому наша страна на втором месте после США), в относительно низкой продолжительности жизни в первую очередь сельского населения и особенно мужского пола. За прошедшее с 1992 года время (данные на 2000 год) оно сократилось на 2 млн. человек. Но это с учетом компенсации миграционными потоками населения из-за рубежа. За счет же естественной убыли страна уменьшилась за этот период на самом деле на 4,2 млн. человек.

На протяжении последних ста лет население России сокращается уже в четвертый раз. И в отличие от первых трех кризисов – Первой мировой войны и Гражданской войны, голода и репрессий 30-х годов, Второй мировой войны, – когда убыль населения была обусловлена недемографическими факторами, в 90-е годы она предопределена самим ходом демографического развития. Общесистемный кризис, развернувшийся в переходный период, только ускорил и усугубил положение. Тенденция убыли населения, в силу своей внутренней обусловленности устойчива, сохраняется по сей день и сохранится в ближайшей перспективе.

Демографические проблемы развиваются под воздействием экономических, социальных, политических и других процессов. В свою очередь демографические процессы оказывают влияние на все вышеперечисленные. К примеру, низкий уровень рождаемости ведет к увеличению процентной доли пенсионеров в обществе, что в свою очередь не только обостряет проблему «отцов и детей», но и ведет к катастрофичному «старению» общества. Колебания уровня рождаемости через определенное время проявляются в соответствующих (или противоположных) колебаниях уровня занятости на рынках труда, уровня преступности, конкурсов между абитуриентами при поступлении в учебные заведения. Через несколько лет российские вузы почувствуют на себе демографический «провал».

Наиболее актуальным представляется мнение молодежи в решении демографических проблем и их понимание взаимосвязи демографических процессов с общественными. Исследование проводилось среди молодежи в возрасте 18-25 лет, в 2000-2002 году в городе Тамбове. В ходе исследования было выяснено, что только 19,6 % интервьюируемых действительно интересуются демографическими проблемами и демографической ситуацией в России. Когда как более половины (51 %) вообще никогда о проблемах подобного рода не слышали. Интересно то, что в основном демографические проблемы волнуют молодежь, еще не успевшую создать собственные семьи (91,7 %).

Вопрос, который на сегодняшний день представляется наиболее актуальным – стабильность экономической ситуации в России. Поскольку с решением этого вопроса связывают и разрешение демографического кризиса, мы не могли не исследовать отношение к нему респондентов. В результате более половины опрошенных (53 %) уверены, что экономика непосредственным образом влияет на демографическую ситуацию в стране, больше 37 % предполагают, что это действительно так, и только около 10% затрудняются ответить на этот вопрос. В задачи данного исследования не входило какое бы ни было оспаривание значимости влияния экономического развития на развитие демографическое, но попытаемся взглянуть на решение этой проблемы с другой стороны. Больше 40 % молодежи считают создание семьи несмотря ни на что разумным шагом, и это люди из семей со средним достатком. Тогда как молодежь из семей с достатком выше среднего и высоким не готовы создавать семьи, и называют в первую очередь причину финансовой несостоятельности. Эти и некоторые другие факты позволяют сделать неутешительные выводы. В нашем обществе произошла подмена ценностей, за финансовой стороной вопроса скрывается духовная нищета, безнравственность и безответственность. Это во многом объясняет, почему демографическая ситуация сегодня тяжелее, чем в годы Великой Отечественной войны. Одним из отправных моментов исследования послужил вопрос об улучшении демографической ситуации в России. 70 % опрошенных считают, что более высокий экономический уровень изменит демографическую ситуацию в лучшую сторону, 60 % – что главным является культурное воспитание подрастающего поколения, но большинство голосов в процентном соотношении занял пункт об укреплении идеологии нации (78,4 %).

До сего момента демографические проблемы не воспринимались должным образом как проблемы культурные. Пока не известно глобальны ли эти проблемы или их решение требуется только на уровне одной страны. Но, по крайней мере, в России они есть, и проблему демографической катастрофы надо решать, повышая уровень культуры, заботясь о патриотическом и нравственном воспитании.

Автор(ы) статьи: Зотов А.
Раздел: КУЛЬТУРОЛОГИЯ И ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА
Ключевые слова:

не указаны

Аннотация:

не указана

Текст статьи:

Субкультура – неформальная общность людей, противопоставляющая свои ценности общественным.

Хиппи-группы молодежи, отвергающие установленные нравственные устои,общепринятые нормы поведения и ведущие бродяжнический образ жизни. Время появления хиппи-начало 60-х годов. Место появления — Америка. В середине 60-х появляются первые идеологи — фолк музыканты. Они пели про нечеловеческие условия жизни (Woody Guthrie),против войы во Вьетнаме, за права негров, за охрану природы (Peter, Paul & Mary), про борьбу за мир (Tom Rahto) и, конечно же, Bob Dylan – апостол поколения, композитор гимна движения за человеческие права – «Blowing in the wind».Помимо этих взглядов стоит описать внешний вид, атрибутику хиппи. Это длинные распущенные волосы, яркие одежды в цветах, неизменная пацифика (pacific – знак мира). Они живут комуннами, путешествуют автостопом, они устремлены в познании природы и окружающего мира, нежели урбанистического общества. Своего расцвета хиппи достигают в конце 60-х (Thimoty Leary, Ken Keazy, Jefferson Airplane).

Влияние хиппи на культуру не осталось незамеченным. Отрицательный аспект этого влияния- наркотики. Этот порок перекочевал через десятки лет и остается актуальной проблемой и в современном обществе. В положительном аспекте это влияние выглядит иначе. Хиппи сильно повлияли на развитие музыки (Beatles, Pink Floyd ), кинематографа, литературы (Jack Keruak, Ken Keazy…). Они поддержали права негров( Черные пантеры) , развитие культуры аборигенов Америки – индейцев, стали основной причиной остановки войны войны во Вьетнаме.

Споры о том, было ли это темным пятном в истории культуры или это был значительный культурный этап , продолжаются и сейчас. Но, претерпев некоторые изменения, это движение сохранилось и в современном мире, ожидая следующего «Лета Любви».

Автор(ы) статьи: Галич Т.И., Захаров С.В.
Раздел: КУЛЬТУРОЛОГИЯ И ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА
Ключевые слова:

не указаны

Аннотация:

не указана

Текст статьи:

Особая и уникальная роль в создании художественного динамического образа развивающегося мира, в приобщении к истории художественных явлений человечества принадлежит Эрмитажу – крупнейшему историко-культурному и художественному музею.

Этапы становления Эрмитажа как крупнейшего центра искусства в первую очередь были связаны с работами по созданию экспозиций музея, где следовало учитывать особенности восприятия весьма разнородных памятников и создавать условия, в которых не только достаточно выгодно выступали бы исторические связи, но и выявлялось бы и художественное значение отдельных произведений.

Так, в самой структуре музея – Эрмитажа, — в концепцию постоянных выставок закладывалась основа восприятия их зрителем. Помимо постоянных экспозиций, Эрмитаж организует временные выставки, число которых увеличивается с каждым годом. Эти выставки включают материалы, отражающие культуру и искусство разных стран, континентов, различных цивилизаций, вносят иную, новую струю в атмосферу музея и в процесс экспозиционной деятельности.

Концепции временных выставок не всегда следуют традиционным эрмитажным принципам. Они создаются в зависимости от самого предметного материала выставки, ее тематики, целей и задач, стоящих перед экспозиционерами, а также включают и такие факторы, как предполагаемая структура публики, ее поведенческие модели, оценки и мнения.

Попробуем на примере двух чрезвычайно значимых временных выставок Эрмитажа проанализировать процесс восприятия их зрителями, выявить связь и соотношение восприятия с основной концептуальной идеей выставки. Основным мотивом посещения выставки «Куниеси и его время. Японская гравюра ХIХ века. Школа Утагава» был интерес зрителей к японской культуре, искусству и к гравюре ХIХ века.

Данная экспозиция вызвала особое внимание в связи с тем, что впервые в Эрмитаже были выставлены в большом объеме коллекции гравюр Куниеси и Кунисада – известных в мире представителей крупнейшей японской школы ХIХ века — школы Утагава. Экспозиция открывалась интересным и содержательным текстом, дававшим общее представление о японской гравюре этого периода; гравюры же, расположенные по художественным школам, внутри которых выделялись основные жанры японской графики, не были снабжены пояснительной информацией.

Вопрос заключался в том, сможет ли и в какой степени отечественная публика сумеет воспринять гравюры школы Утагава, правильно понять сюжеты, точнее, истинный смысл произведений, так как он не всегда был очевиден. «Одной из особенностей японской гравюры позднего периода является словесное и изобразительное иносказание, лежащее в основе замысла листа». Пожалуй, это было одним из главных препятствий к полноценному восприятию произведений выставки. Однако реакция зрителей, их ответы на вопросы, касающиеся впечатлений от осмотра, степень заинтересованного отношения к японской гравюре, выделение произведений в качестве наиболее предпочтительных, время осмотра и другое дали основание считать, что диалог зрителей с японской гравюрой как будто бы состоялся. Но перед нами встали еще два вопроса: почему он смог состояться и на каком уровне, в какой мере? В качестве ответа на первый вопрос нами выделены три фактора, которые могли способствовать возможному диалогу зрителя:

1. Ни с чем не сравнимая выразительность гравюр, их изысканный стиль, техническое совершенство, новизна ощущений, погружение в особую атмосферу действия – все это и другое компенсировали незнание сюжетной линии и делали возможным общение и сопереживание с произведениями.

2. Тончайшее чувство природы, способность слияния героев с ней были близки и находили отклик у отечественного зрителя. Зрители до 30-35 лет составили 58% от общего числа посетителей выставки; 40% из них – жители Петербурга.

3. Следует отметить и такой фактор: определенное число зрителей (около половины всех тех, кто принял участие в опросе) в разной мере были знакомы с японской поэзией, театром, живописью, философией, историей.

На основании анализа материала опроса представим распределение наиболее значимых предпочтений зрителей в зависимости от особенностей ими «прочтения» темы произведения, своего видения главного, заложенного в модели выставки и отдельных произведений.

1. Выделение конкретных работ, стремление обосновать свой выбор; ассоциативные связи в области японской поэзии, театра; своеобразие трактовки персонажей, бытовых сцен, театральных коллизий…

«Необычность телодвижений, костюмов: все это увлекает, хотя и совершенно непонятны сюжеты» (39 лет, м., преподаватель).
«В работах Кунисада, в каждой его гравюре свой неповторимый характер»(18 лет, м., студент).

2. Произведения привлекли техническим совершенством, мастерством графического искусства, утонченностью колорита и линий.

«Очень необычная графика, удивительная способность передачи образов и сути посредством линий при полном отсутствии светотени и теней» (22 года, м., филолог).
«Так лаконично и так много сказано» (37 лет, м.).

3. Зрителей привлекли необычность и загадочность гравюр Японии.

«Почувствовала экзотику Японии» (24 года, ж.).
«Таинственная и загадочная живопись» (37 лет, м.).

4. Респонденты выделили историко-философский, психологический аспекты.

«Совершенно иной образ мышления, по сравнению с европейским и русским» (40 лет, ж.).
«Акценты в непривычных местах стимулируют мысли. Интересны психологические моменты в работах Куниеси» (25 лет, м., аспирант).

Таким образом, определенная часть зрителей в процессе осмотра выставки смогла почувствовать (какая-то часть из них на уровне подсознания) своеобразие, выразительность образов, особый стиль японской графики, отличающийся лаконизмом и огромной внутренней энергетикой.

И все-таки даже наиболее подготовленный зритель не смог в полной мере «заглянуть» в таинственные глубины миросозерцания таких сложных и разных художников, какими являлись Куниеси и Кунисада. Часть зрителей оказалась на пути к адекватному восприятию произведений, она смогла лишь интуитивно «уловить» какие-то наиболее важные черты гравюр школы Утагава. И это оправдано и объяснимо. Ведь гравюры создавались для японского зрителя и потребителя, который в большинстве своем был социально, психологически и образовательно подготовлен к восприятию и пониманию японской гравюры, поэзии, театра, литературы.

Следует признать тот факт, что для довольно большого числа отечественных зрителей (как, впрочем, и европейских) «язык» японской гравюры оказался не совсем понятен. Тем не менее, само посещение выставки, ее осмотр способствовали познанию нового, развитию фантазии, воображения, с помощью которых рождались потоки образов, значений, личностных переживаний.

Грандиозная выставка «Синай. Византия. Русь», удачно расположенная в Большой Соборной Церкви Эрмитажа, была уникальна по содержанию, принципам построения и способу взаимодействия со зрителями. Воспринимая произведения византийских и русских мастеров, зритель испытывал особую силу их притяжения, которая увеличивалась по мере продвижения его в пространстве храма. Пространство выставки как будто бы «втягивало» и вело зрителя к ее вершине – синайским иконам, размещенным в алтарной части собора.

У наибольшего числа посетителей интерес к выставке был связан с отношением к ней как к историко-культурному явлению современной жизни, хотя диапазон этого отношения был очень широк – это исторический, художественный, философский, религиозный, культурологический аспекты. Профессиональный состав публики на экспозиции «Синай. Византия. Русь» отличался присутствием большого числа преподавателей, студентов, работников культуры, музейщиков, деятелей церкви, государственных служащих, художников. для большей части зрителей главное заключалось уже в самом названии, которое начиналось словом «Синай», вызьтвающим множество ассоциаций и олицетворяющим духовно близкое и светлое. Ряд вопросов анкеты, вьтявляющих духовную, эмоциональную близость к тем или иным памятникам, представил тончайшие нюансы восприятия и сопереживания, редкие откровения зрителей:

- Синайские иконы объединены мощью духовного начала, близостью эмоционального состояния к зрителям, а также особым, восточным, проявлением православных образов.
- Иконы, выполненные византийскими мастерами, впечатляют монументальностью, глубиной ощущения, драматичностью и суровостью. «Христос Пантократор» – это и евангельский Христос, но вместе с тем и Судия человечества, Творец и Вседержитель.

На данной выставке зафиксирован почти равный процент молодых зрителей (до 30 лет) и зрителей более старшего возраста. Жители Петербурга и Ленинградской области составили 57%; иногородние – 38%; иностранные граждане – 5%.

Русские иконы, представленные на выставке, близки, в первую очередь как национальные православные святыни, а в то же время и как чудесные произведения искусства, близкие своим душевным настроем, глубиной проникновения, теплотой, мягкостью, особым мироощущением доброты и успокоения.

Вопрос, обращенный к зрителям: «В чем Вы видите основное достоинство выставки «Синай. Византия. Русь?» должен был выявить глубинное понимание того, что составило идею выставки, ее сверхзадачу. Мы получили широкую палитру мнений и интересных мыслей. Зрители увидели достоинство в качественном и творческом подборе материала; в обращении Эрмитажа к культуре христианского Востока и возможности сравнения и сопоставления произведений разных эпох и регионов сферы византийского влияния; в убеждении, что только духовность может объединить нас, дать надежду на будущее.

Социологические исследования публики Эрмитажа, подтверждая уже известное, выявляя новое, ставят сегодня в центр внимания проблему экспозиции музея, ее возможностей и восприятия экспозиции, ее составляющих, современным зрителем.