Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:
мифологическое мышление, мифопоэтический образ правды, категория порядок (закон), библейская концептуальная традиция, правда как предельно персонифицируемая категория, культуроформирующий архетип.
Аннотация:в статье рассмотрены особенности исторического становления и развития категории правда в рамках русской культурной традиции. Оформление в рамках славяно-языческой модели через категорию порядок, как процесс вечного воссоздания изначального архетипа и единственной возможности сохранить мир, в рамках христианской культуры, правда трансформируется лишь в одну из сущностей человеческого бытия, становится категорией персонифицированной. Выбор или отказ от следование правде заложен в природе человека и опосредуется через категорию свободы воли. Проанализирован принцип оформления Правды через основополагающий, культуроформирующий архетип в ментальную основу, задающую особое направление развития российской цивилизации.
Текст статьи:
Путь Правды в русском сознании – это восхождение к Высшему закону, путь в согласии со своим предназначением на Земле. Если отдельная личность и общество в целом идет по пути Правды, живет по Правде, значит – выполняется Высший закон нашего Мира. Имея глубочайшие корни и, соответственно, богатейшую традицию в составе русской культуры, первоначально категория Правды получает свое первичное оформление еще на этапе языческой Руси. Истоки её берут свое начало в родоплеменном строе жизни древних славян с присущими ему социально-правовыми установлениями и языческими, мифологическими представлениями.
Развитие мировоззрения в первобытном обществе происходило в образно-символической форме, а способом понимания мира было мифологическое мышление, которое формировалось на основе изобретательного, подражательного опыта тогдашней действительности. Важной чертой образа жизни и мысли древних славян являлось представление о неразрывном единстве-родстве живущих людей с предками и богами как непременном условии гармонии мира. Хрупкость такого равновесия ощущалась людьми в повседневной жизни и олицетворялась ими в мифе о битве Правды и Кривды. Именно с правдой как устойчивым миропорядком связывалось в мифологическом мышлении древних славян стремление к гармоничной жизни. Именно через мифологию правды закладываются основные изначальные архетипы поведения, сопровождающие человека на протяжении его жизни. Современное славянам бытие, облик земли и человека объяснялись как результат деятельности вечных первопредков, живших вне времени, в мифическое, доисторическое первовремя, в «золотом веке». Важной чертой образа жизни и мысли древних славян являлось представление о неразрывном единстве-родстве живущих людей с предками и богами как непременном условии гармонии мира. Хрупкость такого равновесия ощущалась людьми в повседневной жизни и олицетворялась ими в мифе о битве Правды и Кривды. Именно с правдой как устойчивым миропорядком связывалось в мифологическом мышлении древних славян стремление к гармоничной жизни. Именно через мифологию правды закладываются основные изначальные архетипы поведения, сопровождающие человека на протяжении его жизни. Вообще мифология это средство самовыражения человека. Она представляла собой как бы философию истории первобытного общества, мировоззрение которого носило мифологический характер. Миф – это присутствие человека в мире, распространяемое на весь мир. Миф реален, потому что для человека нет ничего реальнее его собственного мироощущения. Миф многозначен именно потому, что по своей природе он не способен вводить человека в заблуждение. Именно таким образом, через первоначальный миф и была сформирована архетипичная черта русской ментальности – любовь и стремление к правде как норме поведения, соблюдение которой обеспечивает внутреннюю и внешнюю гармонию как отдельного человека, так и мироздания в целом
Для понимания того, что представляла собой правда для человека мифопоэтической эпохи необходимо охарактеризовать особенности мировоззрения древних славян. Так для мифологического мировоззрения характерна предельная онтологизация пространства и различение двух типов времени: сакрального и профанного. Первое – время исходного упорядочения мира, установления основополагающих структур бытия на космогоническом, природном и социальном уровнях. Это время когда действиями богов и культурных героев закладываются ключевые архетипы, нормативные установления для всех сфер человеческой жизни. К нему принадлежал мир богов и мир духов умерших предков. Профанное время – это текущая действительность в которой славяне существуют, время будничного существования. Жизнь здесь подчинена определенным заложенным первопредками архетипам, берущим свои истоки в сакральном времени. Следование первоначальным архетипам воспринимается здесь как залог устойчивости человеческого существования, благосклонность высших сих, обладающих высшей Правдой. Следовательно, можно говорить об определенной сформированной системе представлений о едином Мироздании, включающей в себя идею синтеза и идею дифференциации мироздания. Идея синтеза мироздания проявлялась в одухотворенной материальности мироздания, а идея дифференциации – в представлении о совокупности нескольких миров, составляющих, целостную многомерную и многоуровневую структуру. Эта система находилась в синкретичном состоянии и все элементы в ней были взаимообусловлены. Здесь глубокую ценностную сущность несло в себе понятие «неизменности», «постоянства», «аксиоматичности». Соблюдение законов мироздания считается обязательным условием сохранения мира.
Концептуальное поле мифологической мировоззренческой системы представляется как система двоичных оппозиций, один из членов которой маркируется положительно, другой отрицательно. Исходная оппозиция, описываемая в терминах метаязыка как порядок — хаос, преломляется в целой серии противопоставлений, таких как: жизнь — смерть, свет — тьма, верх — низ, суша — море, правый — левый, мужской — женский, свой — чужой, доля — недоля, добро — зло правда – кривда и другие. Все первые и все вторые члены оппозиций выступают как смысловые синонимы, несущие, соответственно, позитивную и негативную окраску. Для мифолого-религиозной культуры древних славян характерна относительность любой пары противоположностей. В этом, вероятно, заложены корни основных идей современной науки синергетики, сущностью которой выступает неразрывное взаимозависимое сосуществование гармоничного начала – Космоса и диссипативного начала – Хаоса, последнее из которых созидает разрушая. На такой основе и выстраивается система человеческих целеориентаций, предполагающая овладение, присвоение того, что соотносится с первыми членами концептуальных оппозиций, и устранение, избегание того, что соотносится со вторыми членами. Отсюда ориентация на исходно установленный порядок, которая для того, чтобы быть действенной, — нуждается в постоянном воспроизведении. Свойством феномена славяно-русской традиционной народной духовности, древнего сознания выступала способность выделять в жизненном цикле человека (природном, годовом, лунном, суточном) так называемые критические точки, обозначающие мистическое относительное, неустойчивое равновесие света и тьмы, Хаоса и Космоса, Порядка. В эти периоды неопределенности и непредсказуемости первобытный Хаос, как нерасчлененный, изобилующий не проявленными возможностями беспорядок, частично восстанавливал свои права и проникал в организованный Космос. Поэтому условием жизнедеятельности для человека мифопоэтической эпохи могло быть только упорядочение хаоса, возникновение некой закономерной структуры — Порядка. Ссылка на исходно установленный порядок, на закон предков здесь выступает в качестве основного и универсального способа мотивации и организации действия. Вообще Порядок — очень древнее и важное понятие индоевропейцев, исходно представленное ведийским –rta, иранским art а. Порядку подчинены как устройство мира, движение светил, смена времен года и течение лет, так и отношения между богами и людьми и, наконец, сами человеческие отношения. Все, что касается мира или человека, находится во власти Порядка. Порядок — это фундамент бытия, это религиозная и нравственная основа всего общества. Непосредственным проявлением порядка в языческом обществе выступает закон.
Закон исходно несет в себе две смысловые идеи, которые можно проследить на индоевропейском языковом материале. Во-первых, в ведическом санскрите встречается dharma-, средний род dharman, подразумевающее «закон», но непосредственно значащее «поддержание, положение» (от dhar- держать) и в соответствующих случаях – «обычай, правило, навык». Индоиранскому dhar «твердо держать» соответствует, возможно, лат. firmus с формантом — т- по типу dharman. «Закон» здесь есть «то, что держит твердо, что установлено прочно».
Другой аспект категории закон отражает древнеиндийский dhaman, означающее «закон», но также «сиденье», «местонахождение». Форма симметрична dharman, но происходит от dha- «класть», индоевропейское dhe- «класть, размещать, устанавливать». Следует отметить, что dhe- значит «устанавливать творчески», вводить в бытие, а не просто класть на землю. Производное dhaman подразумевает, таким образом, «основание», в равной мере относящееся к установленному, созданному и к месту, где нечто расположено, установлено; оно обозначает и область пространства, местоположение, и помещаемую в нем, явленную в мир вещь. Отсюда dhaman и приобретает значение «закон». Изначально «закон» был «обоснованием», объектом созидания, обретающим тем самым бытие.
Следовательно, истоки категории закон связаны с непосредственной репрезентацией высшего мирового порядка на природную и социальную сферы человеческого бытия. Закон, будучи проекцией высшего мирового порядка, устанавливает общую норму бытия в соответствующей сфере, так что следование закону выступает как гарантия бытия, и, наоборот, отклонение от закона есть уход в безопределённость, в беззаконность, в лишение бытия, то есть в небытие. Следование закону есть жизнь; беззаконие ведет к смерти. Отсюда возникает идея правильного поведения, следование правде, искание правды. Природа всех живых существ предполагает стремление к жизни и избегание смерти. Но жизнь обретается через сопричастность закону, а закон есть правда, отсюда следует, что правильным будет законосообразное поведение. Причем здесь проявляется два аспекта правильности: 1) правильность как соответствующее природе живых существ стремление к благополучию, к жизни; и 2) правильность как законосообразность, как следование закону. На этой основе возникает семантическая корреляция закон — правило. Феномен закон-правило проявляет себя двояко. С одной стороны, закон-правило есть определенного рода установление – норма бытия, характеризующаяся прочностью, устойчивостью, непоколебимостью (онтологический план). С другой стороны, закон-правило есть гарантия бытийственности, жизненного благополучия, что определяет его ценностную нагруженность (аксиологический план).
Таким образом, человек мифопоэтической эпохи для того чтобы гармонично сосуществовать с окружающей его природой, миром предков, космосом должен был придерживаться определенного порядка, следовать и выполнять определенные законы, правила, быть носителем и защитником Правды. То есть феномен правды первоначально предполагал в себе именно нормативно-ценностный аспект. именно в данную эпоху, в мифологическом сознании древних славян постепенно формируется архетипичная черта в дальнейшем российского менталитета – стремление к упорядочению действительности, к отысканию правды через добро, следованию им и приобщение к этим ценностям всего что окружало человека. То есть следование нормативным предписаниям через ценностное самоопределение, восприятие норм как ценности. Хотя необходимо констатировать, что пока человек оставался в лоне язычества, пока он был слит с космосом, гуманизм, как специфическое духовное умонастроение россиян, не существовал. В те времена человек был лишь частью общего космоса, подражанием ему. Различие между человеком и Космосом усматривалось лишь в количественных характеристиках и тем самым между ними не усматривалось никакого раскола. Поведение человека регламентировалось ритуалами и обрядами – основными элементами традиций. При этом регламентации подлежали только социально значимые действия, действия, которые были связаны с укладом жизни рода, племени или целого народа. Общая правда, общий кодекс долженствования в рамках мифологической мировоззренческой системы представляется как совокупность конкретных, частных правд, регулирующих конкретные типы нарушения традиционного порядка. В то же время о наличии высшей Правды, воспринимаемой уже как наивысшая ценность, по-видимому, никогда не забывается. К ней апеллируют в тех случаях, когда не хватает обычных средств и приемов для выхода из затруднительной ситуации. Апелляция к высшей правде при решении различных вопросов как общественной так и личной жизни так же можно считать архетипичной основой русской ментальности.
Таким образом, уже на данном этапе оформляется характерная черта русской ментальности – принятие нормативных предписаний, законов, правды лишь через ценностное самоопределение. Для русского человека не столько ценен сам закон, нормативный акт его закрепляющий, а неоценима и незаменима правда провозглашаемая и защищаемая этим законом. То есть ценностная иерархия российского правосознания изначально принципиально отличает трактовку сущности Правды как совокупности норм и правил, требующих соблюдения для достижения жизненной гармонии, от классического западноевропейского понимания категории Правды. В русской философской традиции, в отличии от западноевропейской, где сильны рационалистические идеи, прагматизм, у нас особо актуализируется ценность иррационального, мистического познания, чувствования и переживания так или иначе связанные с жизнью человека. Именно для русского менталитета характерно мифологически-интуитивное восприятия сакрального начала, интуитивно-чувственное продумывание категорий. Уже в рамках языческой славянской культуры за отдельными, частными «правдами» постоянно ощущается присутствие высшей Правды, имеющей сакральный характер и обладающей высшей степенью легитимности и ценности.
Дальнейшее и более глубокое свое развитие идея Высшей Правды получила на Руси со времени прихода христианства и перенесение на русскую почву и восприятие русской культурой его ценностно-нравственных основ. С приходом на Русь христианства претерпевает изменения и мировоззренческая система в целом, и понимание правды как категории долженствования. Связано это в первую очередь с трактовкой человека в библейской концептуальной традиции, которая в значительной степени отличается от языческой. Область сакрального здесь предельно персонифицируется и связывается с единым абсолютным личностным началом – Богом. Библейский монотеизм резко противостоит толерантности языческого многобожия. Непосредственно с Богом здесь связывается и понятие Высшей Правды. «Бог не только устанавливает мировой, тварный порядок – истину, но и даёт человеку законы, предписывает нормы его поведения, то есть указывает человеку правду» . Поэтому тот, кто строит свою жизнь в соответствии с заповедями Божьими, зовется праведным человеком и его жизнь – праведна. Именно с крещением Руси открываются широкие возможности для проникновения христианских концептуализаций в русскую ментальность с их ценностно-смысловыми, праведно-нравственными характеристиками.
Так если в языческой культуре человек выступает как звено в цепи природного порядка и необходимости, то в христианской культуре человек уже лишь творение Бога, хотя и созданные по его образу и подобию, но в значительной степени не достойный его. Человек оказывается вырван из сферы чисто природной детерминации и напрямую подчинён Богу. Соответственно, закон человеческого бытия уже не может быть выведен из природы, а определяется Божественным началом. Соответственно, в христианской традиции, в отличии от язычества, понимание правды как нормативно-ценностной категории специфично.
В рамках христианской мировоззренческой парадигмы человек отнюдь не обязан следовать по пути прави. В отличии от язычества, где следование установленным нормам, следование правде считалось общеобязательным и обеспечивалось системой принуждения всего общества, вплоть до изгнания из общины, что было равносильно смерти, важнейшим в христианстве является положение о свободе человека. Сотворив человека по образу и подобию своему, Бог наделил его свободами воли и выбора жизненного пути. Данное библейское положение о свободе человеческой воли вызывает некоторую парадоксальность в его понимании. С одной стороны, именно благодаря своей свободе человек может обратиться ко злу, сойти с пути прави, но, с другой, уже в самом определении своих путей человек выступает подобно Богу, он самолично предписывает себе закон собственного поведения, устанавливая свою правду. В этом установлении человек не детерминирован ни Богом, ни тем более природной необходимостью. Человек здесь выступает не как лишь природное существо, он будучи образом Бога, выделен из природного мира, возвышен над цепями природной необходимости, он – автономен. Человек непосредственно включен в установленный Богом мировой, природный порядок, который и представляет собой истинную Правду. Человек зависит от этой правды и не может пренебрегать её строением в условиях своего земного существования. Однако не данной истинной Правдой, истиной сущего определяется правда человека. Созданный Богом как господин над природным миром, человек не выводит свою правду из познания истины сущего, но автономно формирует свою правду, иногда даже вопреки тому, что диктует природная необходимость.
Таким образом, в вопросе о характере человеческого долженствования христианская культура моделирует ситуацию, невозможную в рамках языческого мировоззрения. Суть этой ситуации можно передать следующим образом. Подобно тому, как Бог выше любой необходимости, так и человек, созданный по образу и подобию Божьему, выше любой необходимости. Человек сам формирует максиму своего долженствования, однако не из воздуха. Человек живет в природном мире, но «ходит под Богом» и искушается Сатаной. Соответственно, человек соприкасается с тремя фундаментальными реалиями – реальностью природного мира (истиной сущего), реальностью Бога (истиною Божественного бытия) и реальностью Сатаны (истиною существования зла). Все эти параллельные реальности подчинены строгой иерархии, вершина которой – Бог, но для человека на лицо все три мира, все имеющиеся реальности. Каждая из этих реальностей провозглашает свою правду: природный порядок навязывает человеку свой тип долженствования, Бог указывает другой, Сатана толкает к третьему. Но окончательный выбор всё же делает сам человек, будь это выбор правильный либо не соответствующий правде. По сути есть одна подлинная правда – Божья, но человек не всегда познаёт истинного Бога, следует единственно достойной правде, так как человек существо несовершенное. Он хотя и создан по образу и подобию Божьему, но далеко не Бог с его безошибочностью.
Интересны в этом плане мысли кандидата философских наук М.В. Черникова, который в своей книге «Философия правды в русской культуре» высказывает мнение о том, что все вышеперечисленные типы правды для человека в действительности представляются абсолютно по-разному. По его мнению взаимоотношения человека и природного мира есть система отношений «Я – Оно». Истинная правда природного мира познаётся чувственно-опытным путём, а соответствующий вид долженствования, т.е. нормы поведения, правда человека имплицируется из опытного базиса. Бог и Сатана, наоборот, главным образом обнаруживают себя как внутренний голос и соответствующая духовная координата. Человек по отношению и к Богу, и к Сатане ориентируется в системе оппозиций «Я – Ты». При этом порядок организации «Ты», или истина «Ты» отходит на второй план, на первом – непосредственный голос «Ты», несущий правду, то есть соответствующая правда не выводится из истины, а обнаруживается непосредственно.
Поэтому отступление от божьей правды, не следование в своей жизни пути Прави в рамках христианской традиции всё же влечет для человека негативные последствия. Но в отличии от языческого мировоззрения, в котором этот негатив проявляется немедленно, в этой земной жизни, причём не только для конкретного человека нарушившего «кодекс», а для всего общества; в христианстве проповедуется идея Страшного Суда, где каждого будут судить по делам его. То есть идея свободы выбора человеком своего пути перекликается в христианстве с идеей личностной ответственности за отступления от правды, которая ждёт человека в будущем, в ином мире. С другой стороны, что в язычестве, что в христианстве нормативность категории правды, восприятие её, в первую очередь, как соответствующего кодекса правил, категории долженствования является сходным. То есть нормативно-ценностные характеристики феномена Правды проходят «красной нитью» через все этапы исторического развития русской культурной традиции, оказывая существенное влияние на становление и развитие основополагающих культурных архетипов и формирования характерных особенностей национального менталитета. Следовательно, христианство переняв от язычества первоначальный архетип долженствования в неизменном виде, наложило на него свои особенности в виде норм христианской нравственности и морали, то есть придало ему ещё больше ценностных характеристик.
Таким образом, анализ проблемы соотношения феномена правды в языческой культуре древних славян и русской христианской культуре позволяет констатировать, что первоначально сформировавшись в лоне славянского язычества как нормативно-ценностный феномен, порожденный высшими силами – Космосом, категория правды в условиях господства христианского мировоззрения воспринимается уже как слово Бога, обращенное к людям, то есть получает более персонифицированный характер. При этом как в язычестве, так и в дальнейшем в христианстве категория правды как общий кодекс долженствования при человеческом истолковании представлялась как совокупность конкретных частных правд, регулирующих конкретные типы нарушений. Происходило это в зависимости от субъекта, берущего на себя функцию интерпретации Правды, и от конкретного адресата, которому Правда была направлена – правда народа, правда государства, правда семьи, правда личности и так далее.
Посредством укоренения христианской традиции русская культура обретает системным образом организованное мировоззрение, а также необходимый категориальный аппарат для формирования фундаментальных концептуальных построений. В рамках данной концепции категория Правды получает своё оформление уже через основополагающий, культуроформирующий архетип, влияющий уже не только и не столько на формирование отдельных личных качеств или особенностей национального характера, а задающий особое направление развития всей общности, существующей в данной культурной модели. То есть, первоначально оформившись как совокупность разрозненных категорий, в дальнейшем Правда обретает черты многогранного и многофункционального, внутренне целостного и согласованного феномена. В рамках русской духовной традиции она воспринимается как основа жизни, тот фундамент на котором строится вся русская культура, как феномен, воплощающий в себе всё что дорого русскому человеку – Добро, Любовь, Сострадание, Справедливость, Родина.