Автор(ы) статьи: Дьяченко Е.Ю.
Раздел: ПРИКЛАДНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

церковное пение, церковное искусство, богослужение, библейский образ, ангелоподобие пения, Горний и дольний мир, стихиры, Вечерня, Минея, Триодь

Аннотация:

Статья посвящена изучению библейских образов в церковном пении. Подробно рассматривается вопрос богословско – сакрального и образно - поэтического содержания богослужебного пения: ангелоподобность пения, единство гимнографической, музыкальной и Уставной составляющей церковного пения. На примере Вечерни, а именно воскресных стихир на «Господи, воззвах», проводится образно – богословский и культурологический анализ духовно – нравственного содержания русского православного богослужения. Также в поле анализа попал гимнографический материал Постной и Цветной Триоди.

Текст статьи:

Церковное пение — комплексное явление, включающее в себя большой круг богословских, философских, музыкальных, культурологических вопросов и понятий. Своей полифункциональностью  и многообразием пение  обязано единству основ этого вида церковного искусства: каноническому тексту, Церковному Уставу и утвердившимся мелодическим распевам. Благодаря, с одной стороны каноничности, с другой – живости и изменяемости этих составляющих церковного пения, новизна их научного исследования, а так же практическая значимость, не теряют совей актуальности.

Музыкально сопровождая богослужение, храмовое пение выполняет, в первую очередь, нравственно – воспитательную функцию проповеди,  используя для этого в песнопениях библейские образы как Ветхого, так и Нового Завета, способствующих формированию христианской картины мира, выступая средством Богопознания. Богослужебное пение это определенный универсальный язык общения Бога и человека, вне времени и вне стиля исполняемых  песнопений, один из способов приобщения к христианским ценностям.

Из опыта Церкви мы знаем, что большая часть гимнографичекого, уставного и мелодического материала была создана отцами Церкви и их учениками. Так мы видим, что  с одной стороны, сам акт творения этих материалов  был одновременно и Богооткровением (Бог открыл мудрость своего Света Истины и позволил человеческому уму вместить  часть Славы Его) и  Богопознанием для авторов (через просвещение и откровение Божие у человека появилась способность воплощать не с помощью логики, а посредством ареопагитских категорий понятия о Боге); с другой стороны, для слушателей или исполнителей этих текстов и нот, всё богослужебное наследие являет пример живого, прошедшего сквозь века, обращения к церковному творчеству, его назидательному, просвещающему, поучительному, догматическому наследию.

Творчество является одним из способов проявления образа Бога в человеке. Учение исихазма,  в свете воззрений Григория Паламы о создании человека Богом по своему подобию и о центральном месте его во вселенной, дает основание выделить у человека способность к творчеству как одну из признаков наличия в человеке Образа Божия, созерцании им Божественного света Просвещения. После грехопадения прямая связь человека с Первообразом была утеряна. Единственным источником Богопознания и Богообщения для человека остается молитва, «духовное делание», в котором, по мнению о. Павла Флоренского  можно усмотреть основу церковного искусства.

Ангелоподобие пения – смысловой центр представления об образной стороне церковного пения, его молитвенности,  образец богослужения, духовная мера исполнения песнопений[i].

Подобное понимание церковного пения, в  первую очередь, связано с двумя важнейшими канонами Церкви.  С одной стороны это богословская концепция деления миров на Горний и дольный, в которых Бог предстает мерилом красоты и гармонии, истины и любви, Творцом. Явления Славы Небесного царя людям, свидетельствующие о существовании Небесной Церкви, Горнего мира,  можно найти  в текстах Священного писания (Иезек. 3,12; Ис. 6,3 – 5, Лк. 2, 9-15). Совместное прославление Бога, отражение Церкви Небесной на земле, сослужение дольнего мира Горнему за богослужением – основа христианского вероучения. «Серафимскому ощущению гармонии духа, благодатного мира и радости о Господе при созерцании величия Божия научены и мы; и в самый великия минуты нашего Богослужения мы их же словами произносим хвалебную песнь Богу: свят, свят, свят Господь Саваоф».[ii]

Церковь Небесная, являясь для земной Церкви образцом, учит не только необходимости славления Бога на земле, но через подражание себе, наставляет в ученичестве, показывая своим высоко духовным примером образ для подражания, проявления послушания.

Трактат V – VI вв. «О небесной иерархии» Псевдо – Дионисия Ариопагита (позднее учение развил св. Максим Исповедник), так же является важным источником в рассмотрении вопроса об ангелоподобности церковного пения. Псевдо – Дионисий Ариопагит приводит следующую иерархическую систему небесных чинов: первый, высший чин небесной иерархии состоит из следующих звеньев — престолы, херувимы и серафимы, второй — господства, власти и силы, третий — начала, архангелы и ангелы. Отражение этой теории  в богослужебном пении можно увидеть в гимнографическом материале церковных текстов, например стихира на Успение Богородицы «Господи, воззвах» 1-го гласа: «Твое славят успение, / власти и престоли, / начала и господьства, /силы и херувими, и страшнии серафими:/ радуются земнороднии, /о божественней Твоей славе красящеся. / Припадают верни / со архангелы и ангелы, и воспевают: /Благодатная, радуйся, / с Тобою Господь, / / подаяй мирови Тобою велию милость»[iii]. Так же надо отметить, что как в Небесной Церкви славят Бога ангелы, находящиеся на самой  низкой ступени иерархии, так и в земной церкви, молебное пение возносят низшие чины церковной иерархии – певчие.

Так мы видим, ангелы — это низший чин небесной иерархии, через который человек просвещался Небесной Церковью. Явление сонмов ангелов, описанное в св. Писании и св. Предании, дало человеку представление о характере и устройстве Горних ликов, славящих Творца. Это и делает церковную певческую культуру подчиненной образцу, подражательной относительно Горнего мира, придавая земному пению монодийный характер и антифонное устройство. Иными словами, творчество дозволено в рамках утвержденных, канонических мелодий — образцов (осмогласие, «подобны»).

Совместное славление Бога нашло отражение во многих богослужебных текстах. Приведем лишь несколько примеров: в рождественской стихире 6-го гласа на Литии говорится о единстве ангельского и человеческого славословия: «Ликуют ангели вси на небеси, / и радуются человецы днесь, / играет же вся тварь, / рождшагося ради в Вифлееме Спаса Господа: / яко всякая лесть идольская преста, // и царствует Христос во веки»[iv];  в пасхальной стихире тоже 6 – го гласа «Воскресение твое Христе Спасе / Ангели поют на небеси / И нас на земли сподоби / Чистым сердцем // Тебе славити»[v].

Вторым важным элементом в понимании характера церковного пения, его библейской образности, являются музыкально – стилистические особенности христианского (православного) богослужения. 75 Правило  VI – го Вселенского собора может служить основой к пониманию характера  церковного пения:

«Желаем, чтобы приходящие в церковь для пения не употребляли безчинных воплей, не вынуждали из себя неестественнаго крика, и не вводили ничего несообразнаго и несвойственнаго церкви: но с великим вниманием и умилением приносили псалмопение Богу, назирающему сокровенное. Ибо священное слово поучало сынов израилевых быти благоговейными (Лев. 15:31, Лаод. 15)».

Закрепленные Вселенским собором этические рамки церковного пения говорят о преобладании теологической основы над  музыкальной стороной этого вида церковного искусства. «Быть может, мелодия есть не что иное, как призыв к возвышенному образу жизни, наставляющий тех, кто предан добродетели, не допускать в своих нравах ничего немузыкального, нестройного, несозвучного, не натягивать струн сверх меры, дабы они не порвались от недолжного напряжения… наблюдая за тем, чтобы наш образ жизни неуклонно сохранял правильную мелодию и ритм, избегая как чрезмерной расслабленности, так и излишней напряженности»[vi]

Подобие, подражание земного Горнему, высокий нравственный  уровень восхваления Бога обращает наше внимание на ещё один важный аспект в церковном пении: категорию Слова.

Поскольку богослужебное пение есть язык молитвы, то своё непосредственное выражение он находит в строках богослужебных книг. Святитель Иоанн Дамаскин в своем ирмосе 3-й песни 2-го канона на Богоявление призывает: «Радуимся и разширим уста, Слову плетуще от словес сладкопения, имже к нам наслаждается дарований»[vii], то есть возрадуемся, раскроем уста, чтобы Богу — Слову сплетать из слов сладкопение: то, что Ему приятно из наших даров. Раньше преп. Иоанна Дамаскина эту мысль выразил чрезвычайно ярко св. Григорий Богослов: «Я приношу в дар слово, — говорит св. отец, — слово, как лучшее и драгоценнейшее из всего, что имею, особенно же, когда воспеваю Слово за благодеяния к словесному существу»[viii].

Учитывая специфику исследуемого материала,  тексты, исполняемых за Богослужением песнопений, несомненно, относятся к лучшим образцам церковной поэзии, написанной и собранной в богослужебные книги (Миней, Триоди, Октоих, Ирмологий). Принадлежа выдающимся отцам церкви, имеющим богатейший опыт богопознания, богослужебные песнопения носят ещё и отпечаток исторической выборности. Это говорит о том, что  среди текстов богослужебных книг есть как составленные в первые века христианства,  так  и современные тексты, например: службы Новомученникам  и Исповедникам Российским. Смысловая структура текста богослужебных песнопений, неся главную информационную нагрузку, имеет ещё и музыкальную параллель в виде характерных мелодико – интонационных структур, попевок (гласов).

Рассуждая о музыкальном  материале в рамках богослужебного пения, необходимо отметить, что авторству до XVII века на Руси не предавали значения: кандакарный, знаменный и демественный, киевский, болгарский и греческий  распевы были достоянием
всей Церкви, с XVII века авторство  приобретает большее значение. Появление авторства как такового в сфере церковного искусства, свидетельствует о духовном упадке, омерщении сознания. Оно говорит о принадлежности песнопения к определенному музыкальному стилю, где моральные и духовно — религиозные качества композитора выступают обязательным критерием при рекомендации к исполнению в храме.

Богослужение, выполняя просветительскую, догматизирующую и научающую функции, приводит человека к Первообразу. Однако, приведение молящегося в подлинно духовное состояние, дело лишь высоко просвещенного Духом песнотворца. Отсюда возникает критический взгляд на авторство в  церковном пении. Как правило, структура композиции канонических  распевов  зависит от нескольких факторов: прежде всего, богослужебного  текста и исторически сложившейся музыкальной формы. История богослужебного пения в значительной мере отражает мировоззрение человека, процессы формирования и бытия его религиозного чувства.

Плавно чередуя пение и чтение, Устав православных Церквей подчеркивает ещё одну особенность совместного прославления Бога Горним и дольним мирами: строгое соблюдение очередности песнопений. Жанровое и стилистическое разнообразие церковной поэзии подчеркивается точным соблюдением канона литургического действа. В этом мы видим пример гармоничного единства творчества (жанры церковной поэзии и разнообразие мелодических формул осмогласия) и следования Литургическим законам.

Наиболее известными и востребованными литературными памятниками ранне- и средневековых авторов из сборников церковной гимнографии, имеющими и собственно церковные тексты и уставные указания,  до нас дошли Октоих св. Иоанна Дамаскина (автор – составитель), Триодь Постная и Цветная братьев Феодора и Иосифа Студитов (авторы составители) и Ирмологий. В них самыми обширными по объему текстов жанрами церковной поэзии можно назвать стихиры и каконы.

Стихиры представляют собой — песнопения, которые составляются в честь празднуемого события, или святого. Стихирами они называются потому, что в большинстве случаев распределяются между конечными стихами псалмов или имеют их перед собой. Так, при группе вечерних псалмов “Господи, воззвах к Тебе” они называются “стихиры на Господи, воззвах”,  при группе утренних псалмов “Хвалите Господа с небес” стихиры называются “стихирами на хвалитех» и др.  Их место в богослужении определено имеет определенное значение.

Стихиры на «Господи, воззвах» и стихиры на Стиховне включены в состав Вечерни, богослужения суточного круга, вечернего времени. В процессе исполнения песенного материала Вечерни, пронизанной духом покаяния, люди начинают прозревать луч надежды — истинный Свет Христа, благодарят Бога за прожитый день, молятся о благополучном и безгрешном провождении ночи, например, гимн «Свете Тихий», песнопение «Ныне отпущаеши».

По образной структуре  песнопений, Вечерня повествует молящимся о мире Ветхозаветном, до пришествия Христа. Начинается она с 9-го часа, основа которого — три псалма из Псалтири царя Давида и молитва часа. Св. Афанасий Александрийский писал о Псалтири так: «Каждая книга выполняет собственное свое назначение… Книги пророческие, пророчествуя о пришествии Спасителя, заключают в себе напоминания о заповедях, укоризны преступающим их, также пророчества язычникам… Книга же Псалмов, подобно саду, заключая в себе насаждения всех других книг, со сладкопением передает излагаемое в них, и воспевая о том, показывает опять и свои достоинства»[ix].  Эта книга является прекрасным образцом древнееврейской поэзии,  действительной  квинтэссенцией молитвы ветхозаветного человека. Как молился человек в Ветхом Завете, как он взывал к Богу, что он у Бога требовал, что просил, как благодарил — все это нам раскрывает Псалтирь.

Затем церковный Устав поставляет долгое и продолжительное моление о всех существующих потребностях земной Церкви – диакон возглашает Великую ектению, тем самым обращая молитвенный взор молящихся от покаянно – возвышенных образов царя Давида к прошениям о земном и Небесном благополучии всех православных христиан. Далее поются стихиры на «Господи, воззвах»,  повторяется обращение к Псалтири.

Совершая богослужение вне больших праздничных дней, когда песнопения поются только из Миней, в храме звучат на определенные гласы стихиры св. Анатолия, патриарха Цареградского и  св. Иоанна Дамаскина из Октоиха. Интересными для исследования образности церковного пения, представляется тот факт, что следуя недельному кругу богослужений, восхваляющему на каждой неделе в определенный день Уставного святого или событие Церкви, т.е. по сути говоря об одном и том же, Церковное Предание раскрывает молящимся смысл слов песнопений не только разными мелодиями – гласами, или местом песнопения в богослужении (стихиры на Хвалитех поются на Утрени), но и делает это прибегая в высочайшему духовному и образно — поэтическому мастерству авторов. Рассмотрим это на примере воскресных осмогласных стихир Октоиха, составленных одними их первых стихир.

Стихиры 1-го гласа приводят человека к теме покаяния, оставления грехов, благодарения Богу, жертвы Христа ради людей, через которую человек будет возрожден для жизни вечной, горнего мира («… Адама воскресивый, яко Человеколюбец» (здесь и далее цит. по: Октоих, Киев, 2001, I, II ч. ): «Вечерния наша молитвы / прими, святый Господи, / и подаждь нам оставление грехов, / яко един еси // явлей в мире восресение» или « Живоприемному Твоему гробу предстоящее, / недостойнии, славословие тебе приносим / неизреченному Твоему благоутробию, Христе Боже наш: / яко Крест и смерь приял еси, Безгрешне, / да мирови даруеши воскресение, // яко Человеколюбец».

Текст стихир 2-го гласа призывает человека к поклонению Крестным страданиям Христа («… приидите поклонимся, Крест бо претерпев…»), образ воскресения Христа подчеркивается обращением к Ангелам вместе воспеть это  праздник («… Со архангелы воспоим Христово Воскресение…»), Спаситель предстает как Судия миру («… паки грядет судити миру, его же созда»).

Стихиры 3-го гласа повторяют догмат православия о Воскресении Христа и о Его воплощении от Девы Марии: «Поем Спаса от Девы воплощшагося  /  : нас бо ради распятся, / и в третий день воскресе,  // даруй нам велию милость».              Так же повествуется о сошествии во ад Христа и, как и в 1-м гласе, указывается на вечернее время исполнения текста («…Недостойно стояще в пречистом дому Твоем, / вечернюю песнь возсылаем, / из глубины взывающе, Христе Боже: / просветивый мiр тридневным воскресением Твоим, // изми люди Твоя от руки врагов Твоих, Человеколюбче». Особое внимание нужно обратить на Богородичен, в нем с величайшей любовью автор обращается к Богородице, используя эпитеты Пречистая, Всенепорочная, Мати, Дево, Владычице.

Стихиры 4-го гласа начинаются с обращения к Кресту Господню, к Его животворящей силе «Животворящему Твоему Кресту, / непрестанно кланяющеся, Христе Боже, / тридневное Воскресение Твое славим: / тем бо обновил еси истлевшее человеческое естество, Всесильне, / и иже на Небеса восход обновил еси нам, // яко Един Благ и Человеколюбец».

Образ Христа — Избавителя мира, разрушителя смертного мира, представлен в следующей стихире: «Врата адова сокрушил еси, Господи, / и Твоею смертию смертное царство разрушил еси: / род же человеческий от истления свободил еси, / живот и нетление мiру даровав, // и велию милость», а так же в стихире, где победа над смертью показана в образе упразднения Спасителем  Врат медных, древнейшего языческого образа смерти.

В 5-м  гласе стихиры так же повествуют о Воскресении Христа. В начале стихир грех сравнивается с жалом насекомого, которое жалит человека как грех душу, и воздается Слава Христу за избавление от греха Крестной жертвой («Честным Твоим Крестом, / Христе, диавола посрамил еси, / и Воскресением Твоим жало греховное притупил еси, / и спасл еси ны от врат смертных:// славим Тя, Единородне»).

Тему искупительной жертвы Христа раскрывает текст 2- стихиры, в которой Христос сравнивается с ягненком отданным на заклание  во искупление грехов человека: «Воскресение даяй роду человеческому, /яко овча на заколение ведеся, /устрашишася сего князи адстии, / и взяшася врата плачевная. / Вниде бо Царь славы Христос, / глаголя сущым во узах, изыдите: // и сущым во тьме, открыйтеся».

Интересна в этом гласе 6-я стихира. В ней впервой из воскресных стихир раскрывается не только богословско – образное значение Воскресения Христова, но приводится повествование о стражах тела Христова, желающих украсть Его тело из гроба.

Рассказ подчеркнут обращением к  иудеям, не верящим в пророчество о Спасителе; происходит обращение к событиям Нового Завета с упоминанием Ветхозаветных пророчеств («Иже от кустодии научени бываху от беззаконников, / покрыйте Христово Востание, /и приимите сребренники, и рцыте яко нам спящым,/ из гроба украден бысть Мертвый./ Кто виде, кто слыша, мертвеца украдена когда, / паче же помазана и нага, /оставльша и во гробе погребальная Своя? / Не прельщайтеся, иудее, навыкните речем пророческим, и уразумейте,  // яко Той есть воистинну Избавитель мiра, и Всесильный»).

В стихирах 6- го гласа основным богословским образом является совоскресение с Христом всех находящихся во тьме, т.е. в  грехе, но не только сейчас живущих и будущих, но и уже умерших, ожидающих второго пришествия («Победу имеяй Христе, юже на ада, / на Крест возшел еси:/ да во тьме смерти седящыя воскресиши с Собою, / Иже в мертвых Свободь,/  Источаяй живот от Своего света, //Всесильне Спасе, помилуй нас» и «Погребение Твое, Господи, / узы адовы сокрушившее растерза, /еже из мертвых воскресением, мiр просвети, // Господи, слава Тебе»).

«Тяжкий» глас 7-й  отличается во-первых упоминанием пения апостолами ангельской хвалы Господу, во-вторых Воскресение Христово представлено как образ Величия Церкви и её богатство («Апостоли видевше воскpесение Содетеля, чудяхуся, / поюще хвалу Ангельскую:  / сия слава есть цеpковная,  / сие богатство Цаpствия:  / постpадавый нас pади,  / Господи, слава Тебе»). Слова «…смерть бо твоя живот мой, Всесильне и Человеколюбче Господи» открывает молящимся все величие крестной жертвы Спасителя, глубину принятия смерти за других.

8-й глас, завершает и словесное и музыкальное выражение Воскресения Христа в недельном круге богослужений. В тексте 5-й стихиры, приводя в пример освобождение  адамского рода от адова мучительсва через Воскресение Христово, авторы текста дают мiру надежду на подобное воскресение, на жизнь в Горнем мире («Еже из мертвых Твое Воскресение славословим Христе, / имже свободил еси Адамский род / от адова мучительства: и даровал еси мiру яко Бог жизнь вечную // и велию милость»).

Проведя подробный анализ богослужебных текстов воскресных стихир на «Господи, воззвах» , мы можем сделать выводы о том, что Святое Писание и Предание очень велико и Образно. Все воскресные стихиры обращены к Воскресшему Христу, однако стихиры каждого гласа носят свой особенный догматический, библейский образный характер; тоже можно предположить в отношении церковных текстов для  богослужений и в другие дни недели. Так же особенностью воскресных стихир является то факт, что именно в них закладывается религиозно – догматический смысл и наполненность изменяемых песнопений на неделю определенного гласа.

Далее, за стихирами на «Господи, воззвах» по Уставу пологается Малый Вход, прокимен, а затем опять ектении, стихиры и молитва Симеона Богоприимца, которая символизирует  встречу Ветхого Завета с Новым и оканчивает Вечерню. Постоянное участие  и переемственность в богослужении элементов Ветхого и Нового Заветов говорит нам о единстве Церкви Христовой во времени.

Несомненными достоинствами в области наличия библейских образов в церковном пении обладают и другие богослужебные книги,  особенно Триоди. Сопровождая человека во время Великого поста или Пасхальной радости, приводя человека к молитве и покаянию, библейские образы в песнопениях выступают как примеры в раскаянии и училище благочестия, помогая легче справиться человеку с душевными страстями и переживаниями. Приведем лишь несколько примеров.

Постная Триодь. Неделя мытаря и фарисея: « Не помолимся фарисейски, братие! / Ибо возносяй себе смирится. / Смирим себе пред Богом,  / мытарски пощением зовуще:  // очисти мя, Боже, грешнаго»[x]. Неделя сырная: «Седе Адам прямо рая, / и свою наготу рыдая, плакаше:/ увы мне, / прелестию лукавою увещанною бывша…», неделя Крестопоклонная: « Возсияй Господень Кресте, светолучныя молния твоея благодати…».

Цветная Триодь. Пасхальный канон 5-я песнь: «Безмерное Твое Благоутробие адовыми узами содержимии зраще, к Свету идяху ,Христе, веселыми ногами, Пасху хвалящее вечную[xi]», «Приступим свещеноснии, исходящу Христу из гроба яко Жениху, и спразднуим любопразднственными чинми Пасху Божию спасительную», 5-я Неделя по Пасхе: « Вечернее поклонение приносим Тебе Невечернему Свету, на конец веков…», стихира на Вознесение: « Из чрева прежде Денницы, от Отца Безматерен прежде век, иже и Арий тварь Тя, а не Бога славит…».

Из приведенного выше материала можно сделать вывод, что богослужебное пение представляет собой высоко духовный, нравственно – эстетический аспект христианкой жизни. Выступая с проповедью Слова Божьего, церковное пение с помощью художественных, поэтических и возвышенных библейских и евангельских образов приводит человека к самосозерцанию, гармонии, формированию христоцентричной картины мира.