Автор(ы) статьи: Редкозубова О.С
Раздел: ПРИКЛАДНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

смех, смеховая культура, юмор, смеховое понимание, функциональность смеха.

Аннотация:

В статье рассматривается качественная категория смеховой культуры – смех и его производные как основа понимания в межличностном общении.

Текст статьи:

Изучение феномена смеха открывает новые возможности для целостного и разностороннего пони­мания сущности культуры, общества, человека. Смех играет важную роль и в осмыслении динамики развития человеческих  отношений. Смех и смеховая культура сохраняет духовное и физическое здоро­вье человека, так и человечества в целом.

Смех и улыбка выступают, прежде всего, как форма простейшей коммуникации. Первичная функция смеха — передача информации о комфорте, отсутствии боли и неудобств. Позже коммуникативная роль смеха проявляется в обще­нии с другими детьми — в условиях своих ограниченных вербальных возможно­стей ребенок координирует свои действия с другими при помощи смеха.  В возрасте от полугода и далее, ребенок, по различным наблюдениям, смеется, пре­жде всего, в различных игровых ситуациях — играя с родителями, другими детьми, наблюдая чужую игру, успешно собирая разобранную ранее игрушку или устройство и т.д. Игровая ситуация — достаточно важный элемент, опреде­ляющий сферу смешного, который в дальнейшем будет проявляться в различ­ных социальных и культурных контекстах. Особенно стоит также отметить на­блюдение, которое касается попыток ребенка собрать разрозненные части иг­рушки — здесь проявляются определенные параллели с творчеством и понима­нием, как центральными элементами смеха. Примечательно и то, что само по­нимание можно определить как «понимание сделанным»: т.е. «понять» означа­ет суметь собрать разрозненные части в функционирующее целое (Анатоль Франс говорил, что понимать нечто — значит заново создавать его).

Таким образом, уже на ранних этапах человеческой жизни можно выде­лить социальные функции смеха и смеховой культуры. К ним можно отнести, прежде всего, коммуникативную и игровую функции. Помимо этих функций, можно с большой степенью определенности выделить также со­циализирующую и познавательную функции.

Коммуникативная функция смеха формируется на достаточно ранних этапах развития общества. Первоначально смех служил сигналом для всего племени, указывающим на отсутствие опасности; в сущности, в этом качестве он применяется и сейчас в различных архаичных обществах; нечто похожее можно заметить и в протосмехе человекообразных обезьян. Позже, с развитием  досугово-обрядовых форм, смех, отчасти сохраняя первоначальное значе­ние, превращается в символ праздника — окончания будней, временного завер­шения тяжелого труда и борьбы за выживание. Собственно говоря, видимо са­ма свободная коммуникация, общение членов племени во время досуга и стало основой праздника, который позже стал приобретать культурно-ритуализированые формы.

Смех не только объединяет членов группы, но и служит средством отделения одной группы от другой. При этом подфункции диффе­ренциации и интеграции не противоречат друг другу: отграничение данной группы от других групп подчеркивает ее специфику, способствует более четкой самоидентификации ее членов, а, следовательно, и их сплочению. Как правило, интеграция является первичной и основной целью коммуникации, в то время, как дифференциация — вторичной и подчиненной.  Именно сплочение группы, а в пер­спективе — общества в целом является основной целью коммуникативной функции смеха.

Игровая функция смеха, как и коммуникативная, формируется на наибо­лее ранних этапах истории человечества.

Смех и игра — понятия достаточно близкие, но не тождественные. Игра не всегда подразумевает смех — играют животные, лишенные способности смеять­ся; достаточно серьезны почти все спортивные игры. Смех, напротив, почти всегда подразумевает игру, включен в ее смысловую сферу. Таким образом, ос­новы игры предопределяют многие характерные черты смеха. В качестве по­добных основ известный ученый Хейзинга выделяет позитивную эмоциональность, свободу, обо­собленность во времени и пространстве, наличие добровольно принятых пра­вил. Все перечисленные характеристики во многом применимы и к смеху. Смех также всегда свободен — невозможно заставить смеяться кого-либо на­сильно; более того — способность смеяться всегда, когда человеку действитель­но смешно — показатель полной внутренней и внешней свободы личности. Смех, являясь частью игры, способен создавать свое смеховое (игровое) время и пространство, отграниченное от обыденной жизни.

Игра являлась средством закрепления мифологического мировоззрения и предпосылкой воз­никновения религиозного. Здесь следует отметить как закрепляющую роль смеха и игры, так и их роль во введении ряда новшеств в различных сферах ду­ховной жизни, что особенно ярко проявляется в искусстве. В отличие от утили­тарной трудовой деятельности, где цель выводится за пределы процесса, цели и средства игровой коммуникации, в большей части совпадают: люди радуются ради радости, творят ради творчества, общаются ради общения. Участники игры — одновремен­но и творцы культуры и искусства.

Другая сто­рона смеховой ситуации — умение воспринимать смех, в свою очередь, обладает выраженным познавательным значением.

Являясь частью игры, смех, подобно последней, удовлетворяет ряд опре­деленных социальных потребностей (кроме упомянутых творческой и познава­тельной). Смех выполняет компенсаторную роль, противопоставляясь страху и серьезности обеденной жизни и сублимируя асоциальные желания. В смехе четко проявляются мотивы релаксации, отдыха от каждодневных забот. Смех, как и игра, способствует консолидации общества, временно нивелируя статус­ные различия. Стоит также отметить, что детская игра, архаические обряды инициации, сопровождаемые обычным или ритуальным смехом — важнейший механизм социализации и обретения статуса.

Социализирующая функция смеха для ребенка тесно связана с игровой: в игре он приобретает коммуникативные навыки, осознает первичные общест­венные нормы и ценности, воспроизводит ряд практических действий. Игровая коммуникация и задействованные ей механизмы удовольствия позволяют мак­симально оптимизировать процесс социализации: «Поскольку личность — это усвоенная в процессе обучения организация индивида, процесс социализации имеет решающее значение для ее формирования и функционирования, успех социализации требует, чтобы социальное и культурное обучение было строго мотивировано через вовлечение механизма удовольствия организма».

Как и в детской игре, в мифе и празднике рождаются и закрепляются раз­личные образно-символические способы идентификации индивида с опреде­ленными социальными ролями, формируются общезначимые нормы и ценности, определяющие его поведение: по сути, подражание является одной из пер­вичных форм коммуникации, передачи и закрепления социальных и культур­ных смыслов.

Определенную социализирующую составляющую можно найти не только в «черном юморе», но и в любом другом жанре и виде смеховой культуры. По­скольку юмор пытается переосмыслить реальность, лишить ее сакрального оре­ола и очистить от статичных догм, он обеспечивает не просто вхождение инди­вида в общество и принятие его норм и законов, но и определенную его гиб­кость в трактовке этих норм, умение увидеть пустоту, иллюзорность и обман за фасадами величия, святости, власти. Иными словами, юмор, в лучших своих формах, воспроизводит, свободную, инициативную и творческую личность, способную относиться к миру критически и непредвзято.

В условиях формирования информационного общества актуальной исследовательской проблемой становится вопрос о сущности, механизмах, возможностях и пределах взаимопонимания.  Смех и смеховая культура, прежде всего — коллективное понятие; по своей природе она является ярко выраженным социокультурным явлением, выполняющим коммуникативную функцию. Цель человеческого взаимодействия — взаимопонимание, единые и согласован­ные действия всех членов общества. Для человека, включенного в общий про­цесс достижения цели, смех будет символом приятия и единения; для того, кто невольно тормозит этот процесс, ввиду чрезмерной педантичности, глупости и т.д., смех будет выражением неприятия и своеобразной, но действенной попыт­кой перевоспитания.

Смех и его разнообразные виды, как в условиях различных культур, так и в рамках одной культуры или социума несут некоторую информацию, сопровождаются определенными знаками, имеющими значения и смыслы, которые расшифровываются и принимаются или отвергаются окружающими. Это дает основание говорить о смехе как коммуникативном процессе, в ходе которого устанавливается (или не устанавливается) взаимопонимание между субъектами коммуникации.

Исследователь М.М. Бахтин  смеховую культуру представлял как сплав трех составляющих: обрядово-зрелищных форм, словесных произведений и фамильярной речи, противостоящих официальной идеологии эпохи; все эти составляющие, по сути, представляют собой особые формы хранения и передачи информации о социокультурных ценностях. Д. Лихачев, экстраполируя теорию Бахтина на древнерусскую действительность, говорит о смеховой стихии как об «антикультуре», разрушающей несовершенную действительность во имя универсальных народных идеалов.

Одновременно с этим, смех можно рассматривать как понимание того, каким образом можно решить данную проблему и найти выход из ситуации. То есть,  смех есть реакция на проблему, легко разрешимую и не представляющую не­ преодолимой опасности. Интеллектуальная подоплека смеха доказывается клинической практикой. Здесь выявлено, что «отсутствие реакции на смешное у некоторых больных объясняется не интеллектуальным дефектом (они прекрасно понимают, о чем шла речь и точно пересказывают содержание анекдота), не «поломом» исполнительных механизмов смеха (больных можно рассмешить более примитивными способами), а нарушением вероятностного прогнозирования, утратой способностей о дальнейшем ходе событий.

В силу этого особые свойства человека, обладающего пониманием, значительно больше, чем знания, это природные свойства личности, наделенной чувством юмора. Известно, что можно знать шутку, но не понимать ее: в силу этого, в основе смеха лежит нечто большее, чем только знание. Смех, таким образом, должен определяться через принципиально иную категорию, которой, собственно, и является кате­гория понимания. При рассмотрении смеха как оппозиции страха, уже говорилось, что  смех есть понимание того, как можно решить проблему и найти выход из сложной ситуации. Г.Л. Тульчинский в работе «Проблема понимания в философии» делает попытку рассмотрения смеха именно с этой позиции. «Именно «игра с пониманием» (отстранение, столкновение интересов и значе­ний) вызывает и стимулирует смех», — полагает он. Включенный в процесс коммуникации, смех не подразумевает простой пе­редачи сообщения от отправителя к получателю: информация должна быть, прежде всего, правильно понята.

Многочисленные исследования смеха демонстрирует принадлежность его к ряду истори­чески выработанных и регламентированных форм социального действия, пред­ставляющих свои мировоззренческие ориентиры и культурные ценности. Это положение дает основания для выделения особой смеховой культуры, т.е. части общечеловеческой культуры, рассматривающей действительность сквозь призму смеха и комического. Это понятие прочно утвердилось в гумани­тарном знании после появления работ М.М. Бахтина. «Каждая эпоха мировой истории, — пишет он, — имела свое отражение в народной культуре. Всегда, во все эпохи прошлого, существовала площадь со смеющимся на ней народом».

Понимание является творческим процессом — приращение нового знания предполагает созидательную работу мышления, рефлексию и планирование, умение найти нечто общее в разнородных явлениях. На том же принципе осно­ван и смех — единство процессов остроумия и творчества.

Смех является специфическим выражением понимания. При этом большин­ство условий смеха (неожиданность, возможность смеяться только над челове­ком, связь с нормами и т.д.) являются частными выводами из базовых характе­ристик понимания (диалогичности, эвристичности, социокультурной обуслов­ленности), и, таким образом, имманентно присущи самому пониманию. При этом, смех обладает и своей спецификой, что касается характера эмоциональной атмосферы — страх суще­ствует на отрицательном эмоциональном фоне, смех — только на радостном, положитель­ном. Соответственно смех есть не просто понимание, а особое его качество — радость понимания. Можно отметить, что при смехе человек расслабляется (говорят «падать от смеха», «умирать от смеха) — как бы теряя часть энергии. Дикарь, победивший врага, победно смеется — т.е. у него осталось еще доста­точно сил для этого смеха. Смешон человек, прилагающий максимальные уси­лия, толкая незапертую дверь, которую нужно тянуть на себя. Смех вызывает оказавшееся примитивным решение проблемы, которая казалась чрезвычайно сложной (типичная развязка большинства анекдотов и юмористических расска­зов). Все эти случаи говорят об избыточности понимания — решение проблемы (победа над врагом, комическая ситуация, комедийный конфликт и т.д.) оказы­вается неизмеримо проще, чем затраченные на нее усилия (реальные или пред­полагаемые). Избыточность — важнейшая характеристика смехового понима­ния; он по своей сути представляет собой радость избыточного понимания.

Сама сущность смешного, и собственно, смех есть реакция на что-то, победа над неким состоянием, что имеет древнюю дочеловеческую эмоционально-аффективную природу. В большинстве случаев это реакция на страх,  где сам смех раздается как завершение состояния страха (все просто, а я боялся – (смех). Такая реакция присутствует во всех культурах и рассматривается как психофизиологическая его константа. Смех впервые раздается над поверженным врагом: это символ победы не только над противником, но и над страхом за свою жизнь. Этот победный смех является сигналом для членов племени, показывающим, что опасность минова­ла. Аристофан противопоставляет свой смех страху перед «огнедышащим зыч­ным Тифоном». Важно также отметить, что смех, прежде всего, является компенсацией именно ощущения страха — как индивидуального, так и коллективного; неслу­чайно смех часто звучит как реакция на отступивший страх.

На подобном принципе основана эффективность смеха в разрешении межличностных конфликтов; при этом смеховая разрядка часто играет перво­степенную роль в преодолении кризисных ситуаций. Ролевые конфликты, особенно возни­кающие внутри семьи, создают напряженность. Шутка может помочь нам дать выход своим чувствам».

Смеясь, человек и общество познают мир, преодолевая ложь, заблуждения и глупость и приближаясь к пониманию истины. Смех с этой точ­ки зрения является формой познания. Иными словами, комическое можно рассмат­ривать как специфический вид духовной деятельности человека и общества по постижению явлений окружающего мира, а, в конечном счете, и по созданию значимого мировоззренческого целого.

Смех пронизывает различные сферы общественной жизни, однако в наи­большей степени он себя проявляет в сфере нравственных отношений. Это положение обусловлено рядом различных факторов. Прежде всего, смех, как и мораль, включен, прямо или косвенно, в процесс социальной коммуникации. При этом коммуникация — человека с человеком, группы с группой, личности и коллектива — опосредована общественной оценкой с позиции действующих норм. Смех также предполагает оценку сущего с точки зрения должного. И, на­конец, смех, как и нравственные нормы, опирается на неофициальные санкции — прежде всего, на реакцию других и общественное мнение.

Яв­ляясь частью общения, смех,  удовлетворяет ряд определенных социальных потребностей, способствуя консолидации общества и развитию культуры.