педагогическое наследие России, педагогический опыт, обобщенные знания, совершенствование человека

Для педагогической науки значительный интерес представляют обобщенные знания о развитии передового педагогического опыта и инновационных процессов в тот или иной период истории. Современная система образования является преемницей средней школы России конца XIX - начала XX века. Замечательные педагоги и общественные деятели прошлого подчеркивали огромное значение педагогического опыта для прогресса образования. Представленный в статье анализ фактов и идей педагогического наследия России конца XIX - начала XX века дает возможность глубже понять прошлое и извлечь из него все, что может прогнозировать ближайшее будущее развитие школы, идей передового педагогического опыта и инновационных процессов.

Текст статьи:

Одним из условий реформирования современного образования являются инновационные процессы в педагогике. Теоретико-методологической базой для инновационных преобразований послужила теория передового педагогического опыта.

Передовой педагогический опыт благотворно влияет на развитие педагогической науки,  является одним из средств повышения качества образования и воспитания. Передовой опыт дает возможность поиска творчески работающим  учителям, повышает их педагогическое мастерство. Он играет роль источника, стимулирующего развитие педагогической науки, базы ценных фактических данных, обогащающих содержание науки, критерия истинности тех или иных научных предположений. Передовой опыт играет важную роль, как в конкретном педагогическом исследовании, так  и в развитии педагогической науки вообще. В связи с этим, педагогическая наука призвана систематически изучать имеющийся передовой опыт, опираться на его достижения, содействовать его развитию и совершенствованию.

Педагогический опыт несет в себе особенности времени. Вместе с различиями, которые привносило время и личности педагогов, в их опыте прослеживалось всегда общее: высокий уровень профессиональных знаний, особые качества личности, творчество, высокая эффективность труда, потребность в анализе и обобщении собственного накопленного опыта и оптыта своих предшественников и современников.

Педагогический опыт раскрывает неисчерпаемые возможности совершенстования человека и общества, что всегда привлекало внимание выдающихся деятелей педагогики, представителей педагогической общественности на протяжении всего развития системы воспитания и образования. Он указывал направления развития методов обучения и формирования человеческой личности, средства повышения их результативнсти и уровня мастерства учителей, эффективности педагогического влияния на социальный прогресс, открывал ранее неизвестные педагогические ценности [3, С.14]

Многие прогрессивные идеи выдающихся отечественных педагогов обогатили сокровищницу мировой педагогической культуры. Они являются важной составляющей педагогического опыта нашей страны (К.Д.Ушинский, Л.Н.Толстой, П.Ф.Каптерев, В.П.Вахтеров и другие)

XIX век оставил богатое наследие российской педагогической мысли. Общественно-педагогическое движение в России содействовало внедрению новых педагогических идей, новых систем обучения [1].  В 1833 году выходит в свет «Педагогический журнал», где помещались сведения о  деятельности передовых педагогов, анализировался отечественный и мировой опыт в области образования, указывались пути русской прогрессивной педагогики. Но новые педагогический идеи не были поддержаны правительством, лучший педагогический опыт не был обобщен и не стал достоянием всех школ.

Огромный вклад в развитие педагогики в России внес К.Д.Ушинский., который высказывал свои взгляды на соотношение науки и практики. Рассматривая обобщение педагогического опыта, К.Д.Ушинский писал: «Что такое педагогическая опытность? Большее или меньшее количество фактов воспитания, пережитых воспитателем. Но, конечно, если эти факты остаются только фактами, то они не дают опытности. Они должны произвести впечатление на ум воспитателя, классифицироваться в нем по своим характеристическим особенностям, обобщиться, сделаться мыслью, и уже эта мысль, а не самый факт, сделается правилом воспитательной деятельности педагога» [6, С.18-19]

Николай Иванович Пирогов тоже затрагивал проблему обмена опытом учителей. В своих записках «О методах преподавания» он отмечал, что было бы желательно, чтобы учителя собираясь на педагогическом совете, сообщали друг другу, какие они употребляют педагогические приемы для развития восприимчивости учеников, их внимательности и понимания, какие они употребляют средства к возбуждению умственной самостоятельной деятельности учеников [4, С.633].  «…обсуждение и оценка в общих собраниях учителей различных педагогических способов преподавания наук в гимназиях дают каждому возможность, по мере приобретения опытности и познаний в деле воспитания, передавать мысли свои другим для общей пользы..». Далее Н.И.Пирогов советует проводить педагогические советы несколько раз в год  и «доставлять мне после каждого заседания копии…протоколов и всех отдельных мнений учителей по предмету» [4, С.634].  Н.И. Пирогов внес значительные улучшения в деятельность педагогических советов гимназий, сделал выступления с докладами и обмен мнениями по дидактическим вопросом систематическими, всячески поощрял методические искания учителей, рекомендовал взаимное посещение уроков. В работе «Взаимоотношения учителей» он пишет: «Если учители будут посещать уроки своих товарищей с целью…усвоить то, что найдут для себя лучшего в способе преподавания своего товарища, если, кроме того, целью будет сравнение различных способов преподавания употребляемых другими с своим собственным, тот от такого посещения нельзя ничего более ожидать, кроме пользы» [4, С.642]. Николай Иванович призывал учителей  доказывать, что предлагаемый тем или иным учителем способ преподавания имеет свои выгоды, а лучшее доказательство этого — свой урок, где другие учителя сравнят  его способ преподавания с своим собственным. Таким образом, мы видим, что начинает формироваться конкретные виды и формы изучения, распространения и внедрения передового педагогического опыта.

Важность проблемы изучения, обобщения и использования передового педагогического опыта указывал Л.Н.Толстой. Подвергая критике педагогику своего времени он призывал щироко обобщать практику учителей, формируя на этой основе научные выводы. «Только тогда опыт будет основанием школы, когда каждая школа будет…лабораторией, только тогда школа не отстанет от всеобщего процесса и будет в состоянии положить твердое основание для науки образования» [5, С.63-68]. Школа в Ясной поляне, основанная Л.Н.Толстым, стала своеобразной лабораторией, где учителя обменивались опытом и постоянной учились сами.

К концу XIX века стали формироваться относительно самостоятельно теория воспитания, дидактика, дошкольная педагогика, профессионально-техническая и специальная педагогика со своей дифференцированоой системой и научной проблематикой. Каждая из этих отраслей педагогики четко ограничивала объект и проблематику своих иследований [2]. В 70- годы XIX века были начаты разработки экспериментальных методов.

В педагогических работах того времени Н.Н.Карев «Что такое образование» (1895г.), А.И.Сикорский «О постановке образования и воспитания сообразно естественному ходу умственного развития» (1900г.), П.Ф.Каптерев «Педагогический процесс» (1905 г.), Л.Н.Толстой «Прогресс и определение образования» (1911г.) высказывают новые взгляды на воспитание. Появляются новые понятия: педагогический процесс, процесс обучения, образовательный процес и другие. Педагоги и учителя видят обучение и воспитание как процесс, как то, что всегда находится в движении, изменении и развитии.

Представленный нами анализ фактов и идей педагогичесого прошлого России дает возможность глубже понять прошлое и извлечь из него все, что может прогнозировать ближайшее будущее развитие школы и идей передового педагогического опыта.

Для педагогической науки значительный интерес представляют обобщенные знания о развитии передового педагогического опыта в тот или иной период истории. Замечательные педагоги прошлого, сознавая огромный потенциал, таящийся в передовом педагогическом опыте, подчеркивали его огромное значение для прогресса образования, указывали направления и методы совершенствования профессиональной деятельности учителей. Важнейшее значение передового педагогического опыта для совершенствования системы обучния и воспитания сделало его объектом пристального внимания педагогической науки во все времена.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Антология педагогической мысли России первой половины XIX века.- М.: Педагогика, 1987.- 560 с.
2. Егоров С.Ф. Развитие педагогической теории в России конца 19 — начала 20 веков// Советская педагогика.- 1982.- №6.- С 90-96.
3. Каиров И.А. О состоянии и задачах советской педагогической науки // Советская педагогика.- 1955.- №3.
4. Пирогов Н.И. Избранные педагогические сочинения. М.: Изд-во Академии педагогических наук РСФСР, 1952.- 701 с.
5. Толстой Л.Н. О народном образовании.- М: Изд-во МП СССР, 1953.-
6. Ушинский К.Д. О пользе педагогической литературы. Собрание сочинений. Т.2. М.: АПН, 1948.

хозяйства, жилище, пища, быт, нравы

В статье рассматривается особенности Европы как материка, который, благодаря своим географическим, хозяйственным условиям, создала множественные типы культуры повседневности, разнящиеся в каждой конкретной стране.

Текст статьи:

Евро́па — одна из шести частей света, образующая с Азией материк Евразия, площадью около 10,5 млн км² и населением 830,4 млн человек. Европа названа по имени героини греческой мифологии Европы, финикийской царевны, похищенной Зевсом и увезённой на Крит (при этом эпитет Европы мог связываться также с Герой и Деметрой).

Происхождение самого этого имени, как заключает французский лингвист П. Шантрен, неизвестно. Наиболее популярные в современной литературе этимологические гипотезы были предложены ещё в античности (наряду со многими другими), но являются спорными:

• Одна этимология истолковывает его из греческих корней еври- и опс- как «широкоглазая».
• Согласно лексикографу Гесихию, название Европия означает «страна заката, или тёмная», что позднейшими лингвистами было сопоставлено с зап.-сем. ‘rb «заход солнца» или аккад. erebu с тем же значением. М. Уэст оценивает эту этимологию как весьма слабую.

Долгое время Европа оставалась незаселенной людьми. Откуда пришёл человек в Европу, спорно. Известно только, что Европа не являлась местом зарождения человечества. Тем не менее человек появился здесь очень давно: еще в нижнем палеолите (древнем каменном веке), — по-видимому, не позже 1 млн. лет назад. Первоначально были заселены южная и центральная части Европы. Особенно много находок каменных орудий древнейшего периода сделано в пещерах на юго-западе Франции. В период верхнего палеолита (40-13 тыс. лет до н.э.) на территории Европы уже жили люди, принадлежавшие к современному виду человека – Homo sapiens. В эту эпоху люди заселили почти всю Европу кроме ее самой северной части. Наконец, в период мезолита (13-5 тыс. лет до н.э.) была освоена и Северная Европа. Тогда же появились различия в хозяйственных занятиях людей, населявших разные районы Европы: жители берегов Балтийского и Средиземного морей, стали заниматься рыболовством, на побережье Северного морей – морским собирательством, во внутренних районах – охотой и собирательством. Довольно рано население отдельных областей Европы стало переходить к производящему хозяйству, тогда некоторым группам рыболовов удалось одомашнить собак и свиней. На территории Северной Греции земледельческо-скотоводческие поселения возникли раньше, чем в других областях – уже около 9 тыс. лет тому назад. В VI или V тыс. до н.э. население Европы уже умело выплавлять металлы, а в I тыс. до н.э. на территории Европы начался так называемый железный век.

На каких языках говорили древнейшие жители Европы, неизвестно. С III – IX вв. уже нашей эры в Европе происходили массовые миграции германских, славянских, тюркских, иранских и других племен и племенных объединений, позднее получившие название Великого переселения народа.

В современной Европе насчитывается несколько десятков разных народов, однако этнический состав ее населения менее сложен, чем в других крупных регионах мира, поскольку почти все европейские народы относятся к одной –индоевропейской группе –языковой семье. Самые крупные ветви этой семьи в Европе –романская, германская и славянская. В Европе представлены также две самостоятельные ветви индоевропейской языковой семьи, к которым относятся языки греков и албанцев. Представители индоиранской ветви –цыгане.

Три этноса Европы –венгры (13 млн.), финны (5млн.) и небольшие народы саамы (лопари) –принадлежат к финно-угорской ветви уральской языковой семьи. Саамы расселены на крайнем севере Европы: в арктических районах Норвегии, Швеции и Финляндии.

Мальтийцы (население островного государства Мальта) относятся к афразийской (семито-хамитской) языковой семье. Мальтийский язык фактически является одним из диалектов арабского, хотя в нем принята латинская письменность. В настоящее время большинство мальтийцев наряду с мальтийским знает английский и итальянские языки.

Один коренной народ Европы –баски –в языковом отношении занимает изолированное положение. Язык басков не удалось отнести ни к одной языковой семье. Баски живут на севере Испании и в Западных Пиренеях –по обе стороны испано-французской границы.

Кроме того, в Европе сейчас проживают довольно многочисленные группы иммигрантов (арабы, берберы, турки, курды, индийцы, пакистанцы и др.) Арабы и берберы чаще расселяются в крупных городах Франции, подавляющее большинство турок и курдов оседают в Германии, выходцы из Индии и Пакистана направляются в Великобританию. В больших городах появились также переселенцы из бывших английских колоний в Вест-Индии и Черной Африке.

Кроме переселений из других частей света для Европы характерны внутрирегиональные и межгосударственные миграции, что также делают этнический состав более пестрым.

В расовом отношении современное население Европы ( не считая постепенно возрастающей группы иммигрантов из неевропейских стран) более или менее однородно: за исключением саамов, которые по своему физическому облику занимают промежуточное  положение между европеоидами и монголоидами, основное население Европы относится к  европеоидной расе. Тем не менее среди европеоидов можно выделить три группы антропологических типов: северную, южную и переходную.

Преобладающей религией народов Европы является христианство, представленное здесь всеми тремя своими основными направлениями: католицизмом, протестантизмом разных течений и православием. Католицизма придерживается здесь большинство населения во многих странах Южной и Западной Европы: Италии, Испании, Португалии, Франции, Бельгии, Австрии, Венгрии, Ирландии и некоторых других.

Крупнейшие течения протестантизма в Европе – это лютеранство, англиканство и кальвинизм. Лютеранство исповедует большинство жителей

Германии и подавляющее большинство населения Скандинавских стран и Финляндии. Англикане составляют свыше половины населения Великобритании. Кальвинизм исповедует значительная часть населения Швейцарии, Нидерландов и Шотландии. В государствах Центральной и  Северной Европы характерно распространение протестантизма.

Православия придерживаются греки, румыны и часть албанцев.

В Европе имеется также одна страна –Албания, где самой крупной религиозной группой являются мусульмане. В связи с неевропейской иммиграцией значительные группы мусульман появились во многих европейских странах.

В крупных европейских городах имеются также иудейские общины.

Традиционные хозяйственные занятия населения Западной, Северной, Центральной и Южной Европы

Зарубежная Европа – высокоразвитый регион. Поэтому традиционные формы хозяйства там почти не сохранились. В прошлом же основными занятиями европейцев были земледелие и животноводство. Впрочем, последнее везде, кроме нескольких районов (Исландия, Альпы, Фарерские Острова). Уступало земледелию.

В Европе очень рано – еще во II –I тыс. до н.э. – распространилось плужное земледелие. Земледельцы применяли пахотное орудия двух типов: рало (не имевшее отвала и колесного передка) и плуг (снабженный отвалом и колесным передком). Рало было распространено в южных и северных районах, плуг – в центральных областях. В качестве рабочего скота использовали волов, на севере – лошадей. Убирали зерновые культуры с помощью серпов и кос.  Хлеб молотили цепами, а на юге иногда прогоняли по сжатым колосьям волов. Зерно молотили на водяных и ветряных мельницах. Сейчас эти старые земледельческие орудия и методы обработки сельскохозяйственных культур в основном ушли в прошлое. Используются новейшие способы агрокультуры.

Важнейшими сельскохозяйственными культурами в северных районах Европы являются ячмень, рожь, овес, в центральных районах –пшеница, рожь, сахарная свекла. На юге Европы помимо пшеницы и ржи выращивается завезенная из Америки кукуруза, в некоторых районах культивируется также рис. Широко распространилась в Европе и такая культура американского происхождения. Как картофель. В Европе издавна очень развиты садоводство и огородничество. В Средиземноморье распространены выращивание фруктовых и цитрусовых деревьев и виноградарство. Виноградники. Основная часть урожаев которых идет на изготовление вин, встречаются и севернее –по долинам рек Луара и Рейна. Из технических культур на севере Европы выращивают лен и коноплю, в южных –хлопчатник и табак. Во многих европейских странах особенно в Голландии, Дании, Германии, Англии развито садоводство.

Довольно важную роль в хозяйстве большинства народов Европе играет животноводство. Разводят преимущественно крупный рогатый скот. Содержание скота стойловое. Животноводство ориентировано как на производство молока и молочных продуктов, так и на производство мясо и мясных изделий. Во многих районах Европы разводят также овец (в основном для получения шерсти) и свиней.

В прибрежных районах очень развито рыболовство в сочетании с добычей других морепродуктов: креветок, устриц, мидий. Особенно большое значение оно имеет у норвежцев и исландцев.

Со времен Средневековье в Европе существовало очень развитое ремесленное производство, на базе которого позднее сформировалась разнообразная промышленность. Позже ремесло было сильно потеснено индустрией, но отдельные его виды, прежде всего имеющее художественное значение, сохраняются поныне. Это кружевоплетение, вышивка, ювелирное дело, производство керамических и стеклянных изделий, некоторых музыкальных инструментов.

Хозяйство, живущих в арктических районах саамов существенно отличается от занятий других народов Европы. У них наиболее развито тундровое оленеводство и рыболовство.

Поселения и типы сельских домов

В настоящее время в большинстве стран Европы резко преобладает городское население. Во многих странах городские жители составляют более трех четверти всего населения, а в Великобритании и Северной Ирландии –даже свыше 90 %.

Для Европы характерна большая концентрация населения в самых крупных городах, точнее в городских агломерациях, в которые входят и прилегающие к городу населенные пункты. Население таких городов особенно пестрое, т.к. именно туда направляются основные протоки мигрантов. В больших городах особенно интенсивно общение и взаимное влияние представителей разных национальностей, что наряду с другими факторами приводит к формированию особой городской субкультуры.

Однако, несмотря на ранее развитие индустриализации в ней все же преобладало сельское население. В некоторых странах (например, в Португалии, Албании) оно многочисленно и сейчас. Среди сельских поселений имеются как многодворные, так и однодворные. Однодворные поселения –хутора –чаще всего встречаются в горных районах Франции, на севере Испании, на севере Италии, на северо-западе Германии, западе Англии и в Норвегии. Многодворные поселения –деревни –преобладают в равнинной части Центральной Европе, Франции, Италии и Испании, а также на Балканах. Многодворные сельское населенные пункты существенно различаются по своей застройке. В Центральной и Южной Европе преобладают деревни кучевого плана, когда дома и прилегающие к ним усадьбы расположены в беспорядке, улицы кривые и запутанные. На востоке Германии имеются также круговые деревни. Дома в такой деревни строятся вокруг площади и обращены к ней своими фасадами. Кое-где на западе Европы встречаются уличные деревни, хотя этот тип поселений более характерен для восточноевропейских народов. Уличные деревни обычно строились вдоль проезжих дорог. В Европе можно встретить и рассеянные, или разбросанные, деревни, представляющие собой нечто среднее между группами однодворных хуторов и многодворными деревнями. Они распространены в Западной Европе.

Встречающиеся  в Европе сельские жилища также подразделяются  на несколько типов. Так, для юга Европы особенно характерен так называемый средиземноморский дом. Это двухэтажное, реже – трехэтажное каменное строение, внизу которого располагаются хозяйственные, сверху – жилые помещения. Крыша средиземноморского дома двускатная, черепичная. В таких домах живут испанцы, южные французы, южные итальянцы.

На севере Италии, в горных районах Швейцарии и Австрии, на юге Германии наиболее распространенный является так называемый альпийский дом. Он также двухэтажный, его нижняя часть каменная, а верхняя –деревянная, срубная, с галереей. Крыша у такого дома тоже двускатная, держится на продольных балках. Жилые помещения располагаются на обоих этажах, хозяйственные –только на первом. На альпийский дом похоже жилище басков, только в отличие от альпийского дома второй этаж баскского –каркасный.

На большей части территории Франции и Нидерландов, в Бельгии, Великобритании, Центральной  Германии, равнинных районах Австрии и Швейцарии распространены дома западного среднеевропейского типа. Один из его вариантов –верхенемецкий (франконский) дом. Это постройка в один-два этажа – кирпичная или с каркасом из деревянных перекрещивающихся балок, промежутки между которыми заполняются разнообразным материалом (глина, бутовой камень, кирпич и др.). Жилые и хозяйственные помещения с трех и четырех сторон замыкают открытый двор. Крыша опирается на стропила.

Северофранцузский дом представляет собой вытянутую вдоль улицы каменную или каркасную жилую постройку, к которой примыкают хозяйственные помещения. Дом не огорожен. В отличие от него южнолимбургский дм, распространенный в Бельгии (тоже одноэтажный, каменный или каркасный), огораживается высокой стеной. Хозяйственные помещения иногда свободно разбросаны по двору, иногда расположены по его периметру. Въезд в дом делается под аркой.

В северных районах Германии и Нидерландов, а также в Дании распространены дома северноевропейского типа. Особенно характерной разновидностью этого типа является нижненемецкий (или саксонский) дом. Это обширная одноэтажная постройка –каркасная или просто кирпичная (без каркаса). В средней ее части располагается гумно (помещение, где хранят и молотят сжатый хлеб) или крытый двор, по обе стороны которого размещаются жилые помещения, конюшни, хлевы (загоны для скота). Массивная крыша такого дома опирается не на стены, а на толстые столбы, стоящие внутри дома вдоль стен.

Паннонский дом, распространенный в Венгрии, представляют собой одноэтажное глинобитное сооружение с соломенной крышей. Вдоль дома делается галерея на столбах.

В Скандинавии и Финляндии распространены срубные одноэтажные жилища. Североскандинавский дом состоит из отапливаемого жилого помещения, неотапливаемых сеней и коморы. В южноскандинавском доме к отапливаемому жилому помещению с двух сторон примыкают холодные сени.

Традиции строительства сельских домов в прошлом оказывали значительное влияние и на городскую архитектуру. В настоящее время для городской архитектуры характерна все большая унификация и сглаживание традиционной специфики. Сходная тенденция проявляется и в сельской местности.

Традиционная пища

Традиционная пища в разных частях Европы довольно заметно различается. На юге Европы едят пшеничный хлеб, на севере, наряду с пшеничным, широко распространен ржаной. На севере используют в основном животное масло, на юге –растительное. Из напитков в Великобритании, Ирландии, а также Нидерландах предпочитают чай, в других странах –кофе, причем в Центральной Европе его пьют обычно с молоком или сливками, а в Южной Европе –черный. В южных странах утром едят очень мало, в северных странах –завтрак более плотный. На юге, естественно, употребляют больше фруктов. В прибрежных районах значительное место в рационе, по понятным причинам, занимают рыба и другие морепродукты.

Вместе с тем наряду с региональным своеобразием характерные особенности присуще пище каждого народа. Так, французы по сравнению с другими европейскими народами употребляют в пищу большое количество хлебобулочных изделий. Для приготовления закусок, первых и вторых блюд французы используют много овощей, корнеплодов и клубнеплодов: картофеля, разных сортов лука (особенно порея и шалота), капусты и салатов, стручковой фасоли, шпината, помидоров, баклажанов. Очень популярны спаржа и артишоки. По сравнению с другими народами Западной Европы они меньше используют молоко и молочные продукты, если не считать сыра. Насчитывается не одна сотня сортов французского сыра, среди которых весьма популярны мягкий сыр с внутренней зеленой плесенью –рокфор и мягкий сыр с внешней белой плесенью –камамбер. Излюбленными традиционными блюдами французов являются бифштекс с жареным во фритюре картофелем, рагу под белым соусом бешамель. Разнообразные соусы вообще очень широко используются французами при приготовлении мясных вторых блюд и салатов. Из первых французских блюд особенно распространен луковый суп с сыром. Деликатесами французской кухни считаются устрицы, улитки и поджаренные задние лапки больших лягушек. Французы занимают первое место в мире по употреблению виноградных вин. Вино подают к столу дважды в день –на обед и на ужин.

Излюбленным кушаньем итальянцев являются макаронные изделия, все блюда из которых называют пастою. Пасту готовят с томатным соусом, маслом и сыром или мясом. К пасте часто подают фасоль, горох, цветную капусту. Значительное место в рационе итальянцев занимает сыр. Традиционными его сортами являются пармезан (твердый сухой сыр), моцарелла ( сыр из молока буйволиц), пекорино (соленый сухой сыр из овечьего молока). Итальянцы едят также ризотто –плов с ветчиной, тертым сыром, луком, креветками и грибами, поленту –густую кукурузную кашу, которую перед подачей на стол режут на куски. Из специй и приправ итальянцы предпочитают маслины, каперсы (почки одноименного растения), цикорий и мускатный орех.

Англичане едят довольно много мяса (говядину, телятину, баранину, нежирную свинину). Самыми популярными блюдами из мяса считают ростбиф и бифштекс. К мясу обычно подают томатный соус, пикули (мелкие маринованные овощи), картофель и овощи.  Традиционным кушаньем англичан являются также разнообразные пудинги: мясные, крупяные, овощные (их подают в качестве вторых блюд), а также сладкие фруктовые (десерт). Утром англичане любят есть жидкую овсяную кашу (порридж) или пшеничные (кукурузные) хлопья с молоком. Из первых блюд они предпочитают бульоны и супы-пюре. На праздники в Англии стараются готовить традиционные блюда. Излюбленным среди них является рождественский плам-пудинг из сала, хлебных крошек, муки, изюма, сахара, яиц и различных пряностей. Его обливают ромом , поджигают и пылающим подают на стол.

Шотландская традиционная пища во многом сходна с английской, но имеет и свои особенности. Для шотландцев очень характерны черный (кровяной) пудинг и белый пудинг (приготовленный из смеси овсяной муки, сала и лука). Шотландцы больше, чем англичане используют крупы для приготовления различных блюд. Традиционное шотландское кушанье –баранья или телячья требуха с овсяной мукой, обильно приправленная луком и перцем.

Для немцев характерно широкое употребление в пищу всевозможных колбас, сосисок и сарделек. Весьма распространенное блюдо –сосиски с тушенной квашеной капустой. Популярны также картофельный суп с сосисками и гороховой суп с колбасой. Немцы готовят также разнообразные блюда из свинины и птицы. Овощи обычно едят в отварном виде (особенно распространены цветная и краснокочанная капуста, стручковая фасоль и морковь). Популярны вареные горох. бобы и картофель. Немцы готовят много блюд из яиц: яица фаршированные, запеченные, яичница, омлет. Любят немцы и различные бутерброды. Традиционный напиток немцев –пиво. Основу кухни скандинавских народов составляет рыба и другие морепродукты. Рыбные блюда на столах датчан, шведов, норвежцев, исландцев бывает почти ежедневно. Датчане любят сельдь, макрель, угря, камбалу и лосося в отварном или соленом виде. Копченая и вяленая рыба распространена меньше. Популярное блюдо норвежцев – сельдь с картофелем. Они также едят жареную треску, камбалу, палтуса. Любимое же их кушанье – это клипфикс –высушенная на скалах обезглавленная треска. Очень распространены у скандинавских народов бутерброды. В Дании бутерброд даже называют королем кухни. Разных бутерброды здесь насчитывается до семисот видов: от простого ломтика хлеба с маслом до так называемого многоэтажного бутерброда, именуемого «любимым бутербродом Ганса Христиана Андерсена». Такой бутерброд состоит из нескольких ломтиков, хлеба, перемежающихся несколькими прослойками бекона, помидоров, печеночного паштета, студня и белого редиса. Едят его, снимая один слой за другим. Многоэтажные бутерброды готовят также с использованием различных морепродуктов. Заметное место в скандинавской кухне занимает молоко. Скандинавские народы любят пить свежее молоко, из молока готовят различные каши и супы, им запивают блюда из картофеля, из него делают различные кисломолочные продукты.

Традиционная одежда народов Западной, Центральной, Северной и Южной Европы

Национальных особенностей в современной одежде европейских народов сохранилось довольно мало. Там повсеместно распространен так называемый европейский городской костюм, родиной которого является Великобритания. У мужчин этот костюм составляют брюки, рубашка с длинными рукавами и пиджак, у женщин –юбка, блузка с рукавами и жакет. Такой костюм в конце XIX века распространился у горожан, а позже и у сельских жителей, почти повсеместно вытеснив национальные комплексы одежды. Национальные костюмы сейчас надевают только во время фольклорных праздников, концертов народных художественных коллективов и т.п.

Тем не менее отдельные элементы традиционной одежды продолжают бытовать, причем не только в сельской местности, но и городах. Так, в Эдинбурге и в других городах Шотландии мужчины нередко носят национальные клетчатые юбки (килт). Кстати сказать, юбка как типичные элемент одежды мужчин была распространена также у ирландцев, греков и албанцев.

Наиболее же распространенном элементом европейской мужской одежды в прошлом были штаны длиной немного ниже колен. Их носили с короткими чулками или гетрами. Мужчины также надевали рубаху с длинными рукавами, а поверх нее –жилет или куртку. Французы, испанцы и другие романские народы повязывали на шею цветной платок. Типичным головным убором служила фетровая или войлочная шляпа. Традиционный головной убор басков –суконный берет –заимствовали потом и другие народы Европы. В частности, он стал потом популярным головным убором французов.

Женская традиционная одежда различных народов отличалась большим разнообразием. У большинства романских народов женщины носили длинные широкие юбки с оборками или каймой. Немки ходили в коротких широких сборчатых юбках. Иногда надевали сразу несколько юбок разной длины. Носить сразу по несколько юбок, отделанных кружевами (причем верхняя юбка была более темной), было принято и в некоторых других районах, например в Голландии и во Фландрии (северо-западная Бельгия). Гречанки надевали также сарафан с поясом. Кое-где особенно в горных областях, женщины носили длинные штаны. Повсеместно в Европе было принято также носить яркий передник.        Характерны были также белые кофты с длинными рукавами; поверх кофты надевали облегающий лиф со шнуровкой или на пуговицах. На голове носили платки, чепцы и шляпки.

Во многих районах Европы наряду с кожаной была распространена деревянная обувь.

От костюмов всех других европейских народов сильно отличается традиционная одежда саамов. У мужчин она состояла из рубахи длиной до колен и узких суконных штанов, у женщин –из длинной белой рубахи и надеваемого поверх нее платья ( в теплую погоду –ситцевого, в холодную –суконного). Зимой и мужчины и женщины носили и одежду и обувь из оленьих шкур.

Семья и семейный быт

В настоящее время у всех народов преобладает так называемая малая семья, состоящая из супружеской пары с детьми. В прошлом была широко распространена большая, или многопоколенная семья, которая совместно вела хозяйство и возглавлялась старшим членом семьи. Пережитки большой патриархальной семьи у многих народов сохранились еще в XIX в., а кое-где (например, в Албании) не исчезли и сейчас. Для европейских народов в настоящее время характерны относительно поздние браки и низкая рождаемость, что в определенной степени связано с преобладанием малой семьи.

Дело в том, что в большой патриархально семье не стоит особенно остро вопрос, смогут ли молодые родители сами содержать детей и кто будет их нянчить. В современных условиях молодежь нередко откладывает заключение брака и рождение детей до завершения учебы и обретение прочного экономического положения. Наиболее высокая рождаемость в Европе наблюдается сейчас у албанцев. Значительно выше, чем у других европейских народов, рождаемость и у ирландцев, несмотря на то что они вступают в брак значительно поздно. Поскольку для большинства европейских стран характерна низкая рождаемость, а прирост населения происходит в основном за счет иммигрантов, многие европейские государства проводят направленную социально-демографическую политику с целью увеличения детности в семьях. Эта политика включает такие меры, как оплачиваемые декретные отпуска, отпуска по уходу за детьми. Дотации семьям, имеющие детей, в том числе и жилищные субсидии и пр.

Заключение брака у всех европейских народов обычно сопровождается праздничной церемонией, причем в свадебной обрядности, хоть и в измененном виде, сохраняется много традиционных черт. У многих народов сохранилась обрядовая имитация похищения невесты, обрядовый выкуп. В прошлом целый ряд ритуалов должен был символизировать переход невесты в разряд замужних женщин. Накануне свадьбы было принято, чтобы жених устраивал прощальный вечер для своих друзей, а невеста – для своих подруг. В сельской местности в свадебных торжествах раньше принимали участие все жители деревни. В некоторых странах Европы (в Испании, Португалии, Греции) действительным считается только церковный брак, в других странах (например, в Великобритании и Швеции) признается как церковный, так и гражданский брак; есть также страны (Франция, Швейцария), где регистрация брака должна непременно совершаться в гражданских органах (правда, и там гражданская церемония часто дополняется венчанием в церкви).

Наиболее распространенные праздники и общественный быт

Самыми отмечаемыми праздниками у жителей Европы является Рождество Христово и Пасха, причем у католиков и протестантов главным считается Рождество, у православных –Пасха. У православных народов –греков, румын и части албанцев –в церкви принят григорианский календарь (а не юлианский, как в Русской православной церкви). И они отмечают эти праздники одновременно с католиками и протестантами. Кстати, Рождество и Пасху по традиции часто празднуют даже люди, отошедши от религии. На Рождество принято наряжать елку. Этот обычай появился во второй половине XVIII в. в Эльзасе, а затем укоренился и у других народов Европы. У народов Великобритании традиционным рождественским украшением являются также ветки падуба  (вечнозеленого кустарника с яркими красно-оранжевыми ягодками) или омелы (растения с белыми ягодками, считавшего священным у древних кельтов). На Рождество принято делать друг другу подарки. Детям подарки кладут в обувь под кроватки. Либо в специальный чулок, и считается, что их принес Рождественский Дед (англичане и немцы называют его Санта-Клаусом, французы Пьер-Ноэлем, итальянцы –Боббо Натале).  Рождество обычно празднуется в кругу семьи. В отличие от него Новый год часто отмечают в кафе, в этот праздник также устраиваются уличные гулянья.

Весенним праздником, сопровождающимся массовыми гуляниями, во многих странах является масленица. Итальянцы, французы и некоторые другие народы устраивают на масленицу карнавалы. В карнавалах всегда принимают участие много народа: устраиваются веселые шествия людей в специальных костюмах, ставятся спектакли на исторические темы.

Традиционный летний праздник –День св. Иоанна (аналогичен дню Ивана Купалы). Он особенно популярен в северных странах: Финляндии, Швеции и других. В этот праздник разводят большие костры. Поют песни. Купаются в реках и озерах, гадают. День св. Иоанна представляет собой пример наложения христианского праздника на более древний языческий, связанный с хозяйственно-земледельческим календарем. Элементы древней календарной обрядности видны и в праздновании дней некоторых других святых.

Первого ноября во многих европейских странах отмечают День всех святых. В этот день поминают усопших, посещают могилы умерших родственников, воздают почести погибшим в воинах. Традиционные ритуалы и обряды в некоторых странах сопровождают работу государственных органов. Так, вАнглии каждый год в день открытия парламента специальная процессия в средневековых костюмах обходит все подвалы здания, а потом докладывает спикеру, что заговорщиков в здании нет. Такой своеобразный обычай сложился после того, как в 1605 году был раскрыт заговор Гая Фокса, намеревавшегося взорвать парламент во время его заседания.

Некоторые из существующих теперь форм общественных организаций (профсоюзы, клубы, различные общества и кружки, студенческие, спортивные, охотничьи, певческие и другие объединения) возникли на основе развившихся в Средневековье в Европе ремесленных цеховых союзов.

Основной список литературы

1. Георгиева Т.С., Культура повседневности. В 3-х кн.М., Высшая школа, 2006
2. Козьяков М.И., История. Культура. Повседневность. Западная Европа: от античности до 20 века М.: Весь Мир, 2002
3. Этнология. Под ред. Миськовой Е.В.,Мехедова Н.П., Пилинова В.В., М.,2005
4. Ястребицкая а. Л. Междисциплинарный диалог и изучение истории повседневности и материальной культуры  Центральной Европы // Межкультурный диалог в историческом контексте. М., 2003

культура повседневности, индустриализация, урбанизация, повседневность как проявления природы личности, образ и типы личности

В статье рассматривается сущность, структура, особенности повседневной культуры Европы 19 века.

Текст статьи:

В XIX столетии жизнь обитателей Европы начала меняться очень быстро. В начале прошлого века европейцы оглядывались на времена столетней давности как на совершенно другую, бесконечно далекую эпоху. Ломка прежних традиций и устоев, стремительные перемены во всех областях жизни были настолько глубоки, что ощущались как признаки появления совершенно нового способа существования, нового общественного устройства. Философы и историки стали называть его по-разному — «капиталистическое», «индустриальное», «модернизированное» (современное) общество.

Индустриализация и урбанизация изменили социальную структуру европейских стран: общество все более четко делилось на два класса – владевшей средствами производства буржуазии и лишенных этих средств -        пролетариев, продающих свою рабочую силу. Экономическое и социальное положение рабочего класса было чрезвычайно тяжелым: длительный рабочий день 14-16 часов, низкий уровень жизни, колоссальная безработица, широкое использование более дешевого детского и женского труда. В этих условия естественными стали экономические и политические выступления рабочих, требовавших социальных реформ.

Социальные конфликты капитализма были осмысленны политиками и философами, возникли социалистическое и коммунистическое движения. Эти партии имели определенное политическое влияние. Настоящей социальной силой становилось профсоюзное движение. К концу XIX века проведенные политические реформы смягчили неблагоприятные последствия индустриализации и в большинстве стран государство стало брать на себя борьбу с бедностью.

XIX веке были сделаны научные и технические открытия, которые привели к изменению образа жизни людей, к возможности человека сделать больше за более короткий промежуток времени: к концу века были изобретены пароход, автомобиль, начинается эра воздухоплавания; были открыты  телеграф, телефон, газовое и электрическое освещение, радио, фонограф и граммофон, фотография и кинематограф. Изобретения и усовершенствования следовали одно за другим, преображая старые отрасли промышленности и создавая новые. Тихие и немноголюдные городки при жизни одного поколения вырастали в крупные промышленные центры; всё больше становилось городов с миллионным населением.

Промышленная цивилизация предъявляла к человеку совершенно новые требования, во многом противоположные прежним. «Идеальный герой» эпохи индустриализации, будь то фабрикант или рабочий, должен был надеяться только на себя, трудиться в поте лица и постоянно стремиться достичь большего и лучшего. Часто работа шла без выходных и праздников, на пределе сил и способностей, «на износ».

Началось всё с Англии еще в XVIII столетии. Талантливые изобретатели-самоучки, предприимчивые фабриканты, умелые рабочие без какого-либо вмешательства государства всего за несколько десятилетий преобразили жизнь и сделали страну «мастерской мира». Постепенно в индустриальную гонку втянулись все европейские государства.

Наука от периода собирания фактов перешла к этапу выявления закономерностей, возникло теоретическое естествознание. В физике был сформулирован закон сохранение и превращение энергии в биологии — созданы клеточная теория и теория эволюции, в химии — периодическая система, а в геометрии – теория Лобачевского.

Наука стала не просто формой рационального знания и новым социальным институтом. Ее претензии на создание собственной картины мира, заявленные в эпоху Просвещения в знаменитой «Энциклопедии», подтверждались все новыми и новыми теориями и научными достижениями, внедряемые в производство. Наука становилась производительной силой, а ее роль в обществе все более возрастала. Науку воспринимали, как совершенное знание о природе и человеке. На нее старались походить и    философия, и искусство.

В философии в качестве именно научного знания будут утверждать себя марксистское и позитивистское направление. В искусстве такое направление как натурализм станет попыткой использования позитивистского метода.

В XIX в. В европейском обществе довольно активно проходил процесс секуляризации жизни, т.е. освобождение от власти и религии. Ведущую роль в этом играло развитие науки, так как научное мировоззрение в те времена многим представлялось несовместимым с религиозным. Принципы свободы вероисповедания, отделение церкви от государства, отмена церковной цензуры привели к появлению существенно новой ситуации в общественном сознании. Секуляризации способствовало не только развитие науки, но и рост образования.

XIX век – это век бурного развития археологии, а ее успехи стимулировали значительный интерес к древней истории. Во второй половине века формируется особое направление –«библейская археология», занимающаяся раскопками в библейских местах. Совершенные при этом открытия имели двойственное влияние на религиозные взгляды.

Претерпевала радикальные и постоянные изменения художественная жизнь общества. Противоречия европейского развития нашли свое выражение в искусстве. Особенностью XIX века стало многообразие художественных направлений.

Европа становилась нетрадиционным типом общества, в котором все больше распространение получало новаторство, где художественные стили не последовательно сменяли друг друга, а существовали параллельно, дополняя друг друга.

Вопросы предназначения искусства, его специфики, роли художника стали достоянием не только художественной критики, но и эстетики. Такие крупнейшие философы XIX века, как Кант, Гегель, Шеллинг, Фейербах, философы — иррационалисты — Шопенгауэр, Ницше, — высказали ряд принципиально новых подходов к пониманию художественной жизни.

Множественность художественных направлений в XIX веке была следствием процесса модернизации. Художественная жизнь общества теперь определялась не только церковным диктатом и модой придворных кругов. Изменение социальной структуры повлекло за собой изменения восприятия искусства в обществе: возникают новые социальные слои состоятельных и образованных людей, способных самостоятельно оценивать произведения искусства, ориентируясь только на требование вкуса. Именно к XIX веку культурологи относят начало формирования массовой культуры; газеты и журналы, из номера в номер печатавшие длинные романы с занимательным сюжетом, стали прообразом телевизионных сериалов в искусстве XX века.

Многообразие направлений искусства имело глубокую социальную подоплеку. Модернизация европейского общества могла быть художественно отражена лишь в новых видах, жанрах, направлениях искусства.

К середине XIX века набирают силы иные художественные направления. Значимым для них становиться воплощение не только трагедии отдельной личности, но и жизнеописание широких социальных слоев.

Представители натурализма исходили из положения о предопределенности судьбы человека социальной средой и наследственностью. На искусство этого направления значительно повлиял позитивизм с его педантичным описанием фактов и отказом от излишнего теоретизирования. Литература натурализма, исследуя поведение человека, по своим методам пытается быть похожей на науку. Чаще всего это направление в литературе связывается с именами Золя и Мопассана. В живописи такие художники, как Курбе и Милле, обращаются к образам из социальных низов общества. Натурализм не стремился к обобщению и типизации подобно реализму.

Источники моральных установок человека отыскиваются исключительно в наследственности или во влиянии внешней среды. Эти причины, по мнению натуралистов, фатально определяют судьбу человека. В произведениях приверженцев натурализма нет той глубины психологического анализа персонажа, которая станет художественным открытием реализма. Писатель-натуралист превращает свое произведение в подобие фотографии , сохраняя все подробности, но устраняясь при этом от собственной авторской позиции, от вынесения моральной оценки.

В реалистическом освещении явления действительности предстают во всей их сложности, многогранности и богатстве. Если мир романтизма – это собственно духовный мир героя, то в реализме принципом обобщения становится типизация: показ узнаваемых характеров и точных деталей. Развитие реализма могло с наибольшей полнотой выразить противоречия социального развития. Предметом критики художников-реалистов было то же буржуазное общество, которое не принимали романтики. Но теперь уже не личность в исключительной ситуации, а типические характеры, действующие в типичных обстоятельствах, становятся главным предметом изображения. Реализм глубоко проникает в общественную жизнь, раскрывая социальные противоречия.

К середине столетия реализм становится господствующим направлением в европейской культуре. Если главными видами творчества для романтиков были музыка и поэзия, способные выразить тайное и неизъяснимое, то реализм повлек за собой расцвет, в первую очередь, такого литературного жанра, как социально-исторический роман. Литература, в свою очередь, оказала влияние на реалистическую живопись.

Реализм как направление оказался намного шире границ XIX века в отличие от предшествующих эпох сказывается в том, что фактически одновременно с реализмом возникают и развиваются художественные направления, во многом противоположные ему и поэтому длительное время называвшиеся декадансом (упадком). Если реализм претендовал на объективности отражения мира, то символизм и импрессионизм открыли субъективность восприятия художника, именно на этом акцентируя внимание и используя целый ряд новых художественных приемов.

В отличие от реализма, символизм противопоставляет субъективный мир объективному, продолжая традицию романтизму. В символизме находит выражение позиция индивидуализма и даже демонизма. Искусство символизма выразило стремление к духовной свободе, трагическое предчувствие надвигающихся социальных катастроф и сомнение в духовных ценностях как сдерживающем начале.

Если в литературе субъективность восприятия художника открывает символизм, то в живописи подобное открытие совершается импрессионизмом.

Именно импрессионизм и символизм перебросили мостик в искусство XX века.

Культурные условия XIX века расширили возможности индивидуального начала в художественном творчестве.

Век был настолько ярким, был представлен настолько крупными личностями, что своеобразие художественных направлений может быть раскрыто только через индивидуальные биографии художников, их оригинальные произведения. XIX век стал веком творческих индивидуальностей, веком личностей. Закономерно поэтому обратиться к анализу биографий авторов и их произведений.

Статус художника никогда не был так высок, как в искусстве XIX века. Если в эпоху Просвещения философы становились писателями, то в XIX веке писатели сравнялись с философами по глубине анализа общества и четкой выраженности нравственной позиции. Величайшие писатели и художники XIX века явились духовными лидерами своего времени.

Образ человека

В прежние эпохи внешний образ человека определялся его социальным статусом и господствовавшими художественными направлениями, стилями. Великая Французская революция внесла уравнительные, демократизирующие тенденции, а с концом ампира внешность человека становится достаточно свободной и от приоритетов художественной культуры. 

Человек XVIII века ощущал единым не только окружающий мир, но и себя самого. В XIX веке картина мира множится, дробится, и человек начинает ощущать себя как сложное существо, живущее двумя жизнями, а то и более. Две крупнейшие художественные системы века — романтизм и реализм — оказывают огромное воздействие на внутренний мир европейцев, но не на их внешний облик. Не случайно авторы «Иллюстрированной энциклопедии моды» (Прага, 1966), из которой взяты многие факты, связанные с развитием европейской моды, в рамках XIX века выделяют периоды Реставрации (1815–1820), бидермейера (1820–1840), второго рококо (1840–1870), не имея оснований говорить о периоде реализма, а романтизм увязывают с бидермейером. В самом деле, романтическую одежду носили только художники-романтики в больших городах (мягкие фетровые шляпы Теофиля Готье а ля Рубенс, его же знаменитый красный жилет, которым он эпатировал парижан в день премьеры «Эрнани» Гюго в театре Комеди Франсез), но и они делали это, как правило, дома, вне общества, подобно Альфреду де Мюссе, ходившему дома в шелковом зеленом с золотым шитьем жупане и красных кашемировых штанах, или Жорж Санд, ходившей в таком же наряде, дополненном вышитым чепцом в греческом стиле и китайскими тапочками. В плане общности тенденций с романтизмом можно связать стремление к индивидуализации (хотя наряду с ней существует и некоторая стандартизация, нарастающая от десятилетия к десятилетию), с реализмом — тягу к естественности, отказ от пудренных париков, мушек, грима.

Бурное развитие модной индустрии в XIX в. привело и к другим последствиям — в Париже возникла «высокая мода» («от кутюр» — «высокое шитье»). Несомненно, что эта идея пришла создателю «высокой моды» Ч.-Ф. Борту именно на фоне впечатляющих успехов массового производства. По существу, кутюрье — создателями высокой моды — можно было бы назвать всех портных и модисток, которые одевали королей, королев и придворных на протяжении многих веков — их творения отличали высочайшее мастерство изготовления и художественная ценность.

Но портной оставался «невидимкой», все лавры открытия новой моды доставались тому, кто носил этот костюм (например, известный лондонский денди Дж. Браммелл считал именно себя автором своих костюмов, а не своего портного, который только выполнял его указания). Костюм отражал вкус его обладателя, а не портного.

Общая идея внешнего облика европейцев XIX века — показное принятие правил светской и деловой жизни и нежелание допускать даже близких людей, своих родственников, детей, друзей, а тем более чужих, слуг и т. д., в свой внутренний мир. При этом используются естественные средства: мужчины все чаще носят усы, бакенбарды, сначала короткие («фавори»), потом густые, соединяющие виски с усами, модной становится и борода (в чем есть и другое значение — подчеркивание мужественности в противоположность женственному элементу в облике мужчин XVIII века). Женские чепцы, шляпки со страусовыми перьями, вуали, веера, зонтики и другие аксессуары также позволяют, когда это необходимо, отгородиться от окружающих, сохранив свою тайну, не позволив разглядеть выражение глаз, улыбку или слезы.

Мужчины носят фрак, затем сюртук. Треуголку, венчавшую парик, сменяет цилиндр. До середины века черный цвет в одежде не приветствуется, как свидетельствующий о бедности, расстроенных делах, понижении по службе. Считается, что французский поэт Шарль Бодлер сделал черный цвет модным, и во второй половине века он превалирует в мужской одежде.

Чрезвычайно усложнены были правила поведения женщин и в отношении женщин. Жизнь респектабельной женщины XIX века была окружена системой запретов, сопровождавших ее с младенчества. Так, девушки до замужества не могли есть в гостях, много говорить, демонстрировать свои знания в какой-либо области, зато от них требовалось «умение» легко краснеть и падать в обморок (что, правда, при существовавшей тогда суровой моде на ношение корсетов было нетрудно). Девушке нельзя было выходить одной куда бы то ни было и оставаться наедине с мужчиной в течение хотя бы нескольких минут, даже если этот мужчина был ее женихом. Она должна была просто одеваться, никогда громко не говорить, не смеяться. Ее родители тщательно следили за кругом ее чтения, знакомств и развлечений. Впрочем, после замужества предписания этикета для женщины становились немногим легче — она по-прежнему не могла принять гостей-мужчин в отсутствие мужа, предпочитала не появляться одна в общественных местах и строжайшим образом следила за своей речью и манерами. Мужчины, в свою очередь, должны были всячески подчеркивать привилегированное положение и благочестие дамы, что выражалось в оказании бесчисленных мелких услуг и существовании таких норм этикета, как обязательное вставание, снятие шляпы перед женщиной, обязанность открывать перед ней двери, помочь сесть, нести все ее вещи от перчатки до дамской сумочки и т. п.

В этот период также усложняется система нанесения взаимных визитов, которые четко регламентировались по значению и времени. Входят во всеобщее употребление визитные карточки, причем многие страницы тогдашних руководств по этикету заполнены правилами оформления и послания карточек на случай свадьбы, рождения ребенка, соболезнования, приезда, отъезда, формального визита, поздравления и т. п.

Также строго регламентировались правила приема гостей, застольные манеры, одежда для определенных случаев, ритуалы приветствия и темы бесед. Лишь неукоснительное выполнение всех этих правил давало человеку возможность быть принятым в своем кругу, каким бы этот круг ни был. Естественно, манеры представителей высшего света и мелких буржуа различались между собой, но только непременное их соблюдение делало человека «респектабельным», т. е. уважаемым и полноправным членом общества.

Денди

Образ денди, сыгравший заметную роль в европейской культуре, носит по преимуществу внешний характер. Dandy — англ. щеголь, фат, новое значение этого слова — безупречно одетый человек. Первым образцовым денди считают англичанина Джорджа Брайана Бруммела. Он воплощал тип человека, одетого скромно, но с безупречным вкусом и обычно очень дорого. Бруммел прославился особым искусством: никто не мог так завязать галстук, как он. Денди шили у персональных портных множество вещей на каждый день. Один из денди, немецкий писатель Германн Пюклер-Мускау, сообщал, что каждую неделю мужчине, желающему прослыть элегантным, требуется 20 рубашек, 24 носовых платка, 10 видов брюк, 30 шейных платков, дюжина жилетов и носков. Однако дендизм почти не касался внутреннего мира человека и даже его поведения.

«Байронический герой»

Мыслители XIX века противопоставили толпе образ свободной личности, наделенной исключительностью. Одним из первых этот образ воплотил великий английский поэт Джордж Ноэл Гордон Байрон (1788–1824) в поэме «Паломничество Чайльд-Гарольда» (1812–1818), в так называемых восточных повестях (поэмах «Гяур», 1813; «Корсар», 1814; и др.). Поэтому он получил название «байронический герой». Главные его черты включают в себя: раннее пресыщение жизнью. Утрата связи с окружающим миром. Страшное чувство одиночества. Эгоцентризм (герой не испытывает укоров совести от собственных поступков, никогда не осуждает себя, всегда считает себя правым). Таким образом, свободный от общества герой несчастен, но независимость для него дороже покоя, уюта, даже счастья. Байронический герой бескомпромиссен, в нем нет лицемерия, так как связи с обществом, в котором лицемерие является способом жизни, разрушены. Лишь одну человеческую связь признает поэт возможной для своего свободного, нелицемерного и одинокого героя — чувство большой любви, перерастающее во всепоглощающую страсть.

Революционер

Слово «революция» в момент своего появления (около 1190 г.) означало периодическое возвращение звезды в определенную точку своей орбиты, в 1559 г. зафиксировано новое значение: внезапное изменение в обществе, морали, полная трансформация. Но слово «революционер» (révolutionnaire) появляется только в 1789 г. для обозначения участника Великой Французской революции. Это новый тип европейского человека, ставящего перед собой благородную цель преобразовать общество, воплотив в жизнь принципы свободы, равенства, братства. Революционер может быть мечтателем, подобно знаменитым утопистам, но и утопию он стремится практически осуществить, как Роберт Оуэн, в 1800 г. в Нью Ленарке (Шотландия) основавший «идеальную» коммуну.

В XIX веке тип революционера воплотился в итальянских карбонариях, французских, немецких, венгерских революционерах, выдвинутых революциями 1830, 1848–1849 гг., Парижской коммуной 1871 г. В Европе были необыкновенно популярны Симон Боливар — лидер латиноамериканских народов в их борьбе за независимость, Джузеппе Гарибальди, возглавивший итальянцев в их борьбе за создание единой и независимой Италии. Поэт как участник освободительной борьбы народов — образ, притягательный для романтиков (Байрон, Шелли, Петефи, Мицкевич).

Но в жизни и в искусстве появляется фигура и лже-революционера, фразера, в трудную минуту готового отступиться от провозглашаемых им идеалов. Таков Орас из одноименного романа Жорж Санд (1841–1842).

Деловой человек, буржуазный хищник

Английское слово «бизнес» начало проникать в другие языки только в конце XIX века (например, во французский — в 1884 г.), слово «бизнесмен» — еще позже. Но тип делового человека — один из характерных для всего века. Брошенный Ф. Гизо призыв «Обогащайтесь!» был услышан повсеместно. Формируется класс предпринимателей, дельцов, нередко выступающих в роли буржуазных хищников. Их портреты воссоздали Бальзак («Гобсек», целая галерея стяжателей, выведенных в других произведениях «Человеческой комедии»), Диккенс («Домби и сын» и другие романы), Домье (карикатуры). 

Этот тип — оборотная сторона «байронического героя»: эгоисты с охлажденным умом, охваченные одной целью и одной страстью, наделенные незаурядным талантом. Но эта цель — богатство и власть, эта страсть — деньги, это талант — умение делать карьеру и деньги, подавляя в себе всякое сострадание.

Обыкновенный человек

Демократизация общества приводит к возникновению неподдельного интереса к обыкновенному человеку, его мыслям и чувствам, непростой судьбе. Уже в «Исповеди» Руссо обнаруживается этот подход к человеку, но массовым он становится в XIX веке. Бальзак и Флобер, Диккенс и сестры Бронте, Домье и Курбе отдали дань привлекательному образу человека из народа, не претендующего на исключительность, но обладающего не меньшим богатством чувств, а нередко и большей добротой, нравственностью, чем люди знатные, состоятельные, образованные.  

Филистер

Это слово, в 1830-е годы перекочевавшее из немецкого в другие европейские языки (нем. Philister, англ. Philistine, фр. philistin, т. е. «филистимлянин»), первоначально бытовало в студенческом жаргоне, обозначая тех, кто часто прогуливает лекции в университете. Новое его значение — обыватель, придерживающийся вульгарных взглядов, лицемерной нравственности, бездарный и самодовольный. Филистер воплощал качества, наиболее ненавидимые создателями европейской культуры XIX века. Разбойник мог предстать благородным («Жан Сбогар» Ш. Нодье), убийца — достойным сострадания («Кармен» П. Мериме), падшая женщина — жертвой или даже героиней («Марьон Делорм» и «Отверженные» В. Гюго), но филистер был предметом только сатиры и презрения.

Значимость фигуры филистера подтверждается курьезным фактом: один из наиболее популярных стилей эпохи (прежде всего в области быта, но также и искусства) впоследствии получил название, связанное именно с этим образом. Это стиль бидермейер. Biedermeier (нем. «бравый господин Мейер», филистер) — фамилия вымышленного персонажа из поэтического сборника немецкого поэта Людвига Эйхродта «Biedermeiers Liederlust» («Бидермейеровское песенное сладострастие»), вышедшего в 1870 г., но части которого получили известность начиная с 1850 г. Эйхродт создал пародию на реальное лицо — Самуэля Фридриха Заутера, старого учителя, писавшего наивные, трогательные стихи (на одно из его стихотворений написали романсы Бетховен и Шуберт). Эйхродт в своей карикатуре подчеркнул филистерство, обывательскую примитивность мышления Бидермейера, ставшего своего рода пародийным символом эпохи.

Мир вещей

XIX век проходит под знаком эклектизма, ручной труд вытесняется машинным производством, новые хозяева жизни — разбогатевшие буржуа («нувориши» — фр. nouveau riche — «новый богач») — подменяют требования художественного вкуса требованием комфорта.

Эта ориентация очевидна уже в бидермейере — последнем крупном стиле европейского быта, сменившемся безудержной эклектикой вплоть до модерна конца XIX века. Центр бидермейера — Австрия (1815–1848), затем Германия, Швейцария, откуда он распространяется по всей Европе. Во внешнем облике новых вещей отразилось техническое открытие, сделанное около 1830 г. австрийским промышленником Михелем Тонетом: он научился гнуть в водяном пару клееную дубовую фанеру (позже — и трубчатые деревянные детали), что позволило изготовлять легкую и изящную мебель (например, знаменитые «венские стулья»), в которой на смену классицистической строгости и величественности приходит естественность изогнутых форм, говорящих об интимности, комфорте и практичности.

Один из признаков бидермейера — появление в буржуазном доме «чистой комнаты» (нем. Gute Stube) в подражание аристократическим салонам.

Но это все же был стиль. Вскоре в него вклинились элементы неоготики, затем (во второй половине века) «второго рококо», неоампира, неоренессанса. Мир вещей, окружающих человека XIX века, мебель, архитектура, улицы, парки, кареты, книги, газеты, безделушки, — все несет на себе печать эклектики.

Образование

Достижение XIX века — формирование особого «детского мира». Еще на рубеже XVIII–XIX веков в домах аристократов появляются детские комнаты. Педагогика вслед за Руссо развивала мысль о том, что нельзя считать ребенка просто маленьким, недоразвившимся взрослым, детство и юность имеют свою собственную ценность. Появляются специальная детская одежда, книги для детского чтения, игрушки. Создание предметов «детского мира» постепенно превращается в настоящую индустрию.

XIX века унаследовал от эпохи Просвещения внимание к проблеме воспитания и образования. Можно сказать, что именно в XIX веке формируется педагогика как самостоятельная наука. Ее проблемы обсуждались и теоретиками-философами, и практиками, которые пытались на деле внедрить новые принципы и методы обучения.

Национальные системы школьного образования, созданные в странах Западной Европы в ходе реформ, имели дуалистический характер, т.е. между ступенями образования (массовой начальной школой и средней неполной) не было преемственности. Доступ в среднюю школу был затруднен для представителей низших сословий из-за высокой платы за обучение.

Программы обучения в начальной школе в странах Западной Европы имели много общего.В программу начального обучения были включены основы религии, чтение, письмо, арифметика, некоторые сведения из географии, истории, естествознания, пение, уроки труда. На протяжении XIX в. на Западе заметно выросла численность грамотного населения. Тем не менее охватить все население начальным образованием не удавалось. В конце XIX в. неграмотность в Пруссии составляла 3 %, во Франции — 15 %, в Англии — 18 %.

В XIX в. в крупнейших странах Европы развивается система среднего образования, которое являлось привилегией имущих классов.

В Англии основной тип средней школы — грамматическая школа. Особое место в системе британского среднего образования занимали публичные школы — школы-интернаты для детей из состоятельных семей. В программу обучения входили классические и современные языки, математика, гуманитарные предметы. В конце XIX в. публичные школы вводят в программу обучения естественно-научные дисциплины.

В Пруссии в системе среднего образования доминировали два типа школы: гимназия и реальное училище. Если гимназии давали классическое образование, то реальные училища ориентировались на современный тип образования с естественно-научным уклоном:

Реальные училища считались менее престижными, нежели гимназии. В 1859 г. в результате реформы Бетмана — Гольвена были установлены три типа средних учебных заведений: гимназия классического направления, реальное училище и школа смешанного типа, в которой давалось современное образование и латинский язык. В конце XIX в. в немецком школьном образовании наметился процесс интеграции классического и современного образования. В классической гимназии увеличивается объем естественно-научной подготовки, а в современных школах — объем преподавания латыни.

Во Франции получили развитие два типа средней школы: лицеи и коллежи. Первоначально и те и другие имели одинаковую структуру и программы обучения, ориентированные на классическое образование. Разница заключалась лишь в источниках финансирования: лицеи финансировались из государственной казны, коллежи — муниципалитетами. На протяжении XIX в. во Франции шел поиск оптимальной модели среднего образования. Предпочтение было отдано классической школе, где основное внимание уделялось истории, рисованию, религии, музыке, языковой подготовке, на которую отводилось до 40 % учебного времени. В небольшом объеме изучались предметы естественно-научного цикла.

Крупным достижением национальных образовательных систем следует считать создание государственных женских учебных заведений. Развитие женской школы шло тем же путем, что и мужской: первоначальное доминирование классического образования, усиление позиций современной школы, возникновение бифурцированного образования.

Таким образом, в конце XIX в. в большинстве европейских стран создаются национальные системы образования. Повсеместно расширяется участие государства в развитии школьного образования: в его управлении, финансировании, регламентации различных аспектов функционирования школы как социального института.

Спорт как общественное развлечение

Спорт занял главное место среди общественных развлечений: процветал велосипедный спорт, летом –теннис, зимой –катание на санях, лыжах и т.д., в ограниченном размере катание на коньках. Особую популярность приобрело плавание. Первые школы плавания появились во второй половине XVIII начале XIX века в Германии, Австрии, Чехословакии, Франции. С середины XIX века в ряде стран началось строительство искусственных бассейнов. В 1890 было проведено первое первенство Европы по плаванию. С 1896 плавание включено в программу Олимпийских игр. На этом фоне в конце XIX века появились сторонники физической культуры и здорового образа жизни, которые начали агитацию за общее здоровье и физическое совершенствование.

В  XIX веке начали практиковаться походы и прогулки пешком, а также горные восхождения. Туристы стали кооперироваться, объединяясь в разные организации.

Пища

В середине XVIII- начале XIX века Европа узнала огромное количество новых продуктов, были разработаны рецепты изысканных блюд, которые требовали к себе должного внимания. В результате появилось множество видов специализированных ножей, ложек и вилок, и соответственно, усложнились правила этикета. В XX веке началось обратное движение: к упрощению и унификации столовых приборов. Получила распространение изобретённая еще в начале XIX века вилко-ложка (spork). Этот прибор имеет углубление для жидкости и 2 или 3 зубца. Пластиковые вилко-ложки обычно подаются в ресторанах фаст-фуда. Ими удобно есть мороженое и десерты. Другой вариант вилко- ложки: с одного конца ручки находится вилка, с другого – ложка. Существует даже прибор, объединяющий ложку, вилку и нож (splayd). Как и простая вилко-ложка, он совмещает углубление для жидкости с зубцами и кроме того имеет острый правый край, что делает его непригодным для левшей.

Нам кажется естественным, что основные столовые приборы – это нож, ложка и вилка. Однако менее половины населения земли пользуются ими. Оставшаяся часть предпочитает есть палочками, ножом и руками или просто руками.

В современном своем понимании конфета появилась лишь в XIX веке.

1810 год. Прорыв в мировой пищевой индустрии и военном деле. Изобретена консервная банка. Знаменитая фраза Хлестакова «Суп в кастрюльке прибыл из Парижа…» посвящена именно ей. Британский торговец Питер ДюранPeter Durand запатентовал консервную банку. Первая фабрика по производству консервов открылась в 1813 году, а машина, позволившая автоматизировать процесс, была изобретена в 1846-м. По иронии судьбы, консервный нож был изобретен намного позднее банки — только в 1858 году. В 1959 год была запатентована консервная банка, для которой не нужна открывашка. С конца 19 века европейские державы стали учитывать запасы консервов как стратегические запасы — наряду с запасами пороха, пуль и военной формы.

1830 год. Изобретен «король супов» — марсельский рыбный суп буайбесс.

1845 год. Впервые изготовлено желе.

1848 год. Изобретение жевательной резинки в современном понимании этого слова. Многие народы мира жевали листья растений, смолу и т.д. В 1869 году в США был получен первый патент на технологию изготовления жевательной резинки. Этот патент оказался абсолютно бесполезным — защищенная им рецептура и технология никогда не применялись для реального производства жевательной резники. В 1871 году была изобретена машина для изготовления жвачки.

1853 год. Картофельные чипсы. Изобретателями нового блюда могут считаться железнодорожный магнат и один из легендарных американских миллионеров Корнелиус ВандербильтCornelius Vanderbilt и повар отеля в городе Саратога-Спрингс Джордж КрамGeorge Crum. В 1853 году Вандербильт остановился в гостинице, где работал Крам, и во время обеда приказал официанту унести поданную ему жареную картошку, так как она была слишком толсто нарезана и не прожарилась. Крам решил исправить ситуацию: он очень тонко нарезал картофель, обжарил его в большом количестве масла до хруста и посолил. Вандербильт пришел в восторг.

1870 год. Маргарин.

1871 год. Записан рецепт говядины по-строгановски (бефстроганов).

1879 год. Изобретен сахарин. Его начала производить ныне существующая компания Monsanto. При этом главными покупателями сахарина стали бедняки, которым представилась возможность постоянно пить сладкий чай или кофе. Сахарин стал первым из бесчисленного ряда продуктов, которые были призваны заменить некий «вредный» компонент еды, например, сахар или жир. Именно тогда зародилась индустрия похудания: началось производство особых товаров, рассчитанных на борьбу с лишним весом. В США в 1977 году сахарин был признан канцерогеном, а в 1996 году — он был «оправдан».

1885 год. Условная дата изобретения гамбургера. Американские историки считают, что гамбургеры изобрели на территории современной России или Украины. Несколько тысяч лет назад кочевники-скифы жарили куски говядины и ели ее, положив между двумя кусками хлеба (процесс описан Геродотом). На титул создателя современного гамбургера претендуют Чарли НэгринCharlie Nagrin, который в 15-летнем возрасте изготовил гамбургер на сельской ярмарке, и фермер Фрэнк МенчезFrank Menches из Огайо, который кормил этим блюдом своих работников. Подлинным «отцом» современного гамбургера считается предприниматель Уолтер АндерсонJ. Walter Anderson из города Уичита, штат Канзас, который основал сеть закусочных White Castle Hamburger, где главным блюдом меню стал гамбургер. Ныне не существующая сеть кафе Wimpy Grills, основанная в 1934 году, придала гамбургерам два качества, которые определили их будущую глобальную экспансию. Впервые гамбургеры стали продавать по крайне низким ценам, и впервые они начали продаваться за пределами США.

В начале XIX века и в Европе, и в США вегетарианство стали активно пропагандировать не только учёные, исследователи, но и общественные деятели, люди культуры. Наибольшую популярность в то время идеи вегетарианства приобрели в Англии. Известный английский поэт П.Б. Шелли призывал всех уважающих себя граждан отказаться от мясной пищи. А когда сторонников растительной диеты стало достаточно много, в 1847 году в Манчестере англичане-вегетарианцы учредили первое в мире вегетарианское общество. С XIX века это течение становится всё популярнее, а в 1908 году, объединяя свои усилия, вегетарианцы разных стран создают Международный вегетарианский союз.

До конца 19 века не было известно, какая пища действительно нужна человеку для поддержания жизни. Люди ели лишь то, что могли найти. До 18 века продукты не очищались и поступали на стол человеку практически в природном виде. Случаи ожирения впервые стали фиксироваться европейскими медиками лишь в конце 18 века — начале 19 века. Показательно, что первые диеты стали широко известны именно в 19 веке.

По данным американской писательницы Лоры Фрэзер\Laura Fraser, автора книги «Сбрось Вес! Фальшивые Надежды и Жирные Прибыли в Индустрии диет»\ Losing It — False Hopes and Fat Profits in Diet Industry, первым человеком, который создал оригинальную диету на основе религиозных норм, а также начал ее рекламу, был американский проповедник Сильвестер Грэм\Sylvester Graham. В начале 1830-х годов он создал теорию, согласно которой переедание ведет к появлению излишнего веса, который в свою очередь, является причиной многих болезней, которые, в свою очередь, являются видом божественного наказания за неумеренность. Чтобы избегать ожирения, Грэм предлагал полностью отказаться от употребления мяса. Кроме того, Грэм занялся бизнесом — он начал выпускать крекеры, которые, в отличие от изделий тогдашних пекарей, изготавливались исключительно из муки грубого помола. Грэм не имел медицинского образования, но его идеи соответствуют современным представлениям медиков. Однако представления Грэма были основаны не на научных фактах, а на существовавшем тогда классовом разделении. Хорошо питавшиеся богачи были толстыми, бедняки — худыми, а праведники и религиозные деятели заботились о том, как накормить голодных.

В 1850 году британец Уильям Бантинг\William Banting провел эксперимент по борьбе с собственным весом, после того как обнаружил, что не в состоянии подняться по лестнице. Он прибегал к помощи турецких бань, физических упражнений и т.д., но не добился успеха. Ряд врачей, которые его пользовали, сообщили ему, что ожирение неизлечимо. Доктор Уильям Харви\William Harvey предложил полностью Бантингу отказаться от мучного и сладкого. Бантинг попробовал и смог начать сбрасывать по полкило веса в неделю. Этот опыт позволил написать ему ряд книг, в которых Бантинг выдвинул теорию, что съеденные картошка и хлеб в организме человека превращаются в жир. Книга стала первым в мире диетическим бестселлером и была переведена на французский и немецкий языки.

Связь между структурой питания и здоровьем человека в 19 веке не была досконально исследована: впрочем, ответов на многие вопросы нет и поныне. Диеты, появлявшиеся в ту эпоху, рекомендовали потребление большого количества хлеба, картофеля, мучных изделий и корнеплодов. Фрукты были относительной редкостью, поэтому их влияние на организм человека в расчет не принималось. Диетой, необходимой для приобретения мышечной силы (широко, например, известна британская «диета боксера») считалось потребление мяса, молока, вина и пива.

В 1870-1890-е годы американский химик Уилбур Этватер\Wilbur Olein Atwater сумел «разложить» продукты питания на исходные компоненты: жиры, белки и углеводы и впервые ввел понятие калорийности продуктов (в начале 20 века другой американский ученый Рассел Читтенден\Russell Chittenden доработал идею калорийности пищи и начал подсчитывать калорийность отдельных продуктов) . Открытия Этватера не были восприняты врачами, но к ним позитивно отнеслись власти США. По заказу Министерства Сельского Хозяйства\Department of Agriculture, Этватер провел несколько тысяч экспериментов, ставивших своей целью проанализировать питательность различных продуктов.

Этватера ныне считают «отцом» современной» диетологии, поскольку на основе исследований человеческого метаболизма он пришел к выводу, что ежедневный рацион здорового человека должен быть сбалансирован по количеству белков, жиров и углеводов, а количество потребляемых калорий не должно превышать определенных пределов для людей, ведущих активный или пассивный образ жизни. Кроме того, Этватер настаивал, что человеку необходимо потреблять не менее 100 гр. белков в сутки. Этватер также пришел к выводу, что современные ему состоятельные американцы и европейцы (он много времени работал в Германии) потребляют слишком много еды, особенно жиров и сладостей.

В конце 19 — начале 20 века в Западной Европе и США полнота перестала восприниматься как свидетельство состоятельности и красоты. В Западной Европе и США исчез голод, продукты питания, в том числе, и мясо, стали доступны большинству населения этих стран. Представители высших классов, особенно женщины, стали тщательно следить за весом. Именно тогда, впервые проявилась тенденция, которая наблюдается в мире сегодня: состоятельные люди, как правило, стройные — а бедные, наоборот, полные. Жертвой моды на стройность стал даже прославленный британский политик Уильям Гладстон\William Gladstone, который разработал свою собственную теорию: он жевал пищу очень долго и похудел. Некий врач Хорэс Флетчер\Horace Fletcher воспользовался идеей Гладстона и начал пропагандировать этот метод избавления от излишнего веса, настаивая, что каждый кусок пищи необходимо пережевывать не менее 30 раз. В свою очередь, почитателями этого опыта стал легендарный американский миллионер Джон Рокфеллер\John D. Rockefeller, а также курсанты американской военной академии в Вест-Пойнте\West Point

В 1879 году в США был изобретен первый искусственный подсластитель — сахарин. Его начала производить ныне существующая компания Monsanto. При этом, реклама сахарина не адресовалась полным людям. Его главными покупателями стали бедняки, которым представилась возможность постоянно пить сладкий чай или кофе. Сахарин стал первым из бесчисленного ряда продуктов, которые были призваны заменить некий «вредный» компонент еды, например, сахар или жир. Именно тогда зародилась индустрия похудания: началось производство особых товаров, рассчитанных на борьбу с лишним весом. Значительное количество подобных средств создавалось шарлатанами. Для помощи полным людям тогда использовали соду, мышьяк и стрихнин. Кроме того, полным людям предлагалось глотать капсулы, содержащие личинок ленточный червей (реклама этого средства гласила, что после употребления этой капсулы человек может есть все что угодно и сколько угодно — черви будут есть еду у него в желудке). В 1929 году сигареты Lucky Strike рекламировали как средство для похудания. Впрочем, в этом средстве нет ничего нового: считается, например, что во многих армиях мира 17-19 веков курение поощрялось, поскольку позволяло уменьшить пищевой рацион солдат.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Георгиева Т.С., Культура повседневности. В 3-х кн.М., Высшая школа, 2006
2. Гриненко Г.В. Хрестоматия по истории древней культуры. М., 1999
3. Дорожкина Н. «Борода предорогая» (русская и западноевропейская культура и быт XIV-XIX вв). История: Приложение к газете «1 сентября», 2007-№4-с.42-47
4. Козьяков М.И., История. Культура. Повседневность. Западная Европа: от античности до 20 века М.: Весь Мир, 2002
5. Царство людей (одежда, утварь, обычаи, оружие, украшения народов древних и новых времен). М.: «Росмэн», 1994

древняя Русь, культура, повседневная культура, структура повседневности

В статье рассматриваются особенности повседневной культуры Древней Руси

Текст статьи:

Древнерусское государство – государство   9 — начала 12 вв. в Восточной Европе, возникшее в последней четверти 9 в. в результате объединения под властью князей династии Рюриковичей двух главных центров восточных славян — Новгорода и Киева, а также земель (поселения в районе Старой Ладоги, Гнездова), расположенных вдоль пути «из варяг в греки». В период своего расцвета Древнерусское государство охватывало территорию от Таманского полуострова на юге, Днестра и верховьев Вислы на западе, до верховьев Северной Двины на севере. Образованию государства предшествовал длительный период (с 6 в.) созревания его предпосылок в недрах военной демократии. За время существования Древнерусского государства восточнославянские племена сложились в древнерусскую народность.

Власть на Руси принадлежала киевскому князю, который был окружен дружиной, зависящей от него и кормившейся в основном за счет его походов. Некоторую роль играло и вече. Управление государством осуществлялось при помощи тысяцких и сотских, т. е. по признаку военной организации. Доходы князя имели различные источники. В 10 — начале 11 вв. это в основном «полюдье», «уроки» (дань), получаемые ежегодно с мест.

В 11 — начале 12 вв. в связи с появлением крупного землевладения с различными видами ренты функции князя расширились. Владея собственным крупным доменом, князь вынужден был вести сложное хозяйство, назначать посадников, волостелей, тиунов, руководить многочисленной администрацией.

Возникли дворцовые чины, заведовавшие отдельными отраслями управления. Во главе городов стоял городской патрициат, образовавшийся в 11 в. из крупных местных землевладельцев — «старцев» и дружинников. Большим влиянием в городе пользовалось купечество. Необходимость охраны товара при перевозках обусловила появление вооруженной купеческой стражи, среди городского ополчения купцы занимали первое место. Самую многочисленную часть городского населения составляли ремесленники как свободные, так и зависимые. Особое место занимало духовенство, делившееся на черное (монашествующее) и белое (мирское).

Сельское население состояло из свободных крестьян-общинников (число их уменьшалось), и уже закрепощенных крестьян. Существовала группа крестьян, оторванных от общины, лишенных средств производства и являвшихся рабочей силой внутри вотчины.

В эпоху образования Древнерусского государства пашенное земледелие с упряжными почвообрабатывающими орудиями постепенно повсеместно (на севере несколько позднее) сменило мотыжную обработку почвы. Появилась трехпольная система земледелия; выращивались пшеница, овес, просо, рожь, ячмень. Летописи упоминают хлеб яровой и озимый. Население занималось также скотоводством, охотой, рыболовством и бортничеством. Деревенское ремесло имело второстепенное значение. Ранее всего выделилось железоделательное производство, базирующееся на местной болотной руде. Металл получали сыродутным способом. Письменные источники дают несколько терминов для обозначения деревенского поселения: «погост» («мир»), «свобода» («слобода»), «село», «деревня».

Основной тенденцией развития общественного строя Древней Руси было становление феодальной собственности на землю, с постепенным закрепощением свободных общинников. Результатом закабаления деревни явилось ее включение в систему феодального хозяйства, основанного на отработочной и продуктовой ренте. Наряду с этим существовали и элементы рабовладения (холопство).

В 6-7 вв. в лесной полосе места поселений рода или небольшой семьи (городища) исчезают, и на смену им появляются неукрепленные деревенские селища и укрепленные усадьбы знати. Начинает складываться вотчинное хозяйство. Центр вотчины — «княждвор», в котором временами жил князь, где, кроме его хором, находились дома его слуг — бояр-дружинников, жилища смердов, холопов. Вотчиной управлял боярин — огнищанин, распоряжавшийся княжескими тиунами. Представители вотчинной администрации имели как экономические, так и политические функции. В вотчинном хозяйстве развивалось ремесло. С усложнением вотчинной системы усадебная замкнутость несвободных ремесленников начинает исчезать, возникают связь с рынком и конкуренция с городским ремеслом.

Развитие ремесла и торговли обусловило появление городов. Наиболее древние из них — Киев, Чернигов, Переяславль, Смоленск, Ростов, Ладога, Псков, Полоцк. Центром города был торг, где реализовалась ремесленная продукция. В городе развивались различные виды ремесел: кузнечное, оружейное, ювелирное (ковка и чеканка, тиснение и штамповка серебра и золота, филигрань, зернь), гончарное, кожевенное, портняжное.

Культура повседневности Древней Руси.

Образ жизни. Славяне издревле отличались почтительным отношением к старшим. Глава семейства был и отец его, и начальник; и все прочие: жена, дети, родственники и слуги повиновались ему беспрекословно. Русские были кроткие и тихие, их стыдливость упрощала брачную жизнь, спокойствие и целомудрие господствовали в семьях.

Наши предки отличались умеренностью, довольствуясь тем, что производила природа; наслаждались долголетием, были крепкие и весёлые, любили пляски, музыку, хороводы и песни. Неутомимые в трудах и привязанные к земледельчеству, они вознаграждались обильной жатвой, мясом, молоком и шкурами, которые служили покровом от непогоды. Доброта сердца, проявляемая повсеместно хлебосольством и гостеприимством, была отличительной чертой наших предков.

Существовал обычай, чтобы проезжего или прохожего пригласить к себе в дом, накормить и приветить его. Хозяева встречают гостя с радостью, подают на стол всё, что имеют, и не берут никакой с него платы, думая, что брать с прохожего деньги за хлеб-соль – великий грех.

Русские не любили придираться к словам, в обхождении были весьма просты и всякому говорили «ты».

Издавна на Руси вставали до восхода солнца, молились тотчас Богу, спрашивая его святой помощи на добрые дела; не помолясь ничего не предпринимали. Отправлялись ли в дорогу, строили ли дом, засевали ли поле – прежде всего шли в церковь помолиться. Перед опасными же предприятиями, исповедовались и причащались. Вера укрепляла народ во время величайших невзгод. Перед выступлением в поход никакой полк не двинется вперёд, не отслужив молебна, и не будучи окроплён священной водой.

Садился ли кто за стол или вставал из-за него, осенял своё чело крестным знамением.

Праздники справляли с благоговейными обрядами. Во время празднеств, все забывали вражду и составляли единое общество.

Всякий человек, встретившийся со знакомым или проходивший мимо незнакомого, но чем-нибудь отличаемого, приветствовал его снятием шапки и наклонением головы. Посторонний человек, вошедший в избу или в пышные палаты, обращал первым делом взгляд на икону и молился; потом кланялся и здоровался.

Дворяне и богатые люди были спесивы к бедным, но между собой гостеприимны и вежливы. Гостя встречали с объятиями и просили садиться, но гость, войдя в комнату, искал глазами иконы, подходил к ним, крестился и клал сначала три земных поклона, потом обращался к хозяевам с приветствием. Подав друг другу руку, они целовались, кланялись по несколько раз, и чем ниже, тем считалось почтительнее; затем садились и беседовали. Гость садился лицом к образам. Тут его потчевали мёдом, пивом, вишнёвкой. По окончании разговора, гость, взяв шапку подходил к образам, крестился, делал те же поклоны и прощался с хозяином, желая ему здоровья. Хозяин отвечал ему взаимным пожеланием и провожал его без шапки до крыльца; любимого гостя провожали до самых ворот, а почётного – ещё далее, за несколько шагов от ворот.

Одежда, костюм (обычный, праздничный). Находки из слоёв древнерусских городов, гробниц и сельских погребений, рассказывают о всём многообразии тканей местного производства, из которых шили одежду. Это и шерстяные ткани, сотканные преимущественно из овечьей шерсти и ткани из растительных волокон разной структуры (льна, конопли). Среди шерстяных и полушерстяных тканей встречаются ткани клетчатые и полосатые. Известны так же ткани узорные. Обычными для X – XII века являются узорные и безузорны ленты, тесьмы, шнурки и бахрома из шерстяной пряжи. Широкое распространение имело сукно и предметы из войлока. Некоторые из тканей были сотканы из шерсти естественного коричневого, чёрного, серого цвета. Применяли и минеральные красители – охру, красный железняк и др.

Основными видами одежды были рубаха и порты, причем у знати это была нижняя одежда, у народа — основная. Чем богаче человек, тем многослойнее был его костюм. Можно сказать, что рубаха — это древнейшая из одежд, ибо ее название восходит к древнему слову «руб» , т.е. «самый грубый». Длина рубахи, материал, из которого она сшита, характер орнаментов определялись социальной принадлежностью и возрастом. Длинные рубахи носили знатные и пожилые люди, более короткие- другие сословия, так как в отличие от размеренной и неторопливой жизни князей и бояр будни трудового народа бели наполнены тяжелой работой и одежда не должна была сковывать движений. Рубаху носили на выпуск и обязательно с поясом (если человек не надел пояс, то говорили, что он распоясался). Полотна ткались узкие (30-40 см), и поэтому рубахи шились с цельнокроенными рукавами или прямоугольной проймой. Для удобства движений вставлялись ластовицы, для прочности ставились на подкладку из другой ткани-подоплеку (вот что значит «знать подоплеку дела»). Праздничные рубахи знати шились из дорогих тонких полотен или шелков ярких цветов и украшались вышивками. Не смотря на условность узора орнамента, многие его элементы имели символический характер, они как бы охраняли человека от другого сглаза и напастей. Украшения были «навесными»- съемными: богато расшитыми золотом, драгоценными камнями и жемчугами воротники- ожерелья и зарукавья — манжеты.

Порты, суженные у щиколотки, шились из холстины, знатные мужи сверху надевали еще одни — шелковые или суконные. Они стягивались на поясе шнурком — чашником (отсюда и выражение » держать что-то в загашнике»). Порты заправлялись в сапоги из цветной кожи, часто расшитые узорами или обертывались онучами (куски полотна 2.5 метров), и на них надевались лапти, в ушки которых продергивались завязки — оборы, ими и обвивались онучи. В нашем представлении все лапти одинаковы. Но это не так. Лапти были толстые и тонкие. Темные и светлые, простые и сплетенные узорами, были и нарядные — из подкрашенного разноцветного лыка.

Верхней одеждой были свита, кафтан и шуба. Вита надевалась черезх голову. Она была сшита из сукна, с узкими длинными рукавами, обязательно закрывались колени, и подпоясывалась широким поясом. Кафтаны были самого различного вида и назначения: повседневные, для верховой езды, праздничные — сшитые из дорогих тканей, замысловато украшенные. Обязательной частью мужского костюма был головной убор, летом — кожаный ремешок, а зимой — самые разнообразные шапки — кожаные, войлочные, меховые. Порты, суженные у щиколотки, шились из холстины, знатные мужи сверху надевали еще одни — шелковые или суконные. Они стягивались на поясе шнурком — чашником (отсюда и выражение » держать что-то в загашнике»). Порты заправлялись в сапоги из цветной кожи, часто расшитые узорами или обертывались онучами (куски полотна 2.5 метров), и на них надевались лапти, в ушки которых продергивались завязки — оборы, ими и обвивались онучи. В нашем представлении все лапти одинаковы. Но это не так. Лапти были толстые и тонкие. Темные и светлые, простые и сплетенные узорами, были и нарядные — из подкрашенного разноцветного лыка.

На Руси женщины обязательно закрывали голову повойником, сорвать головной убор считалось страшнейшим оскорблением (опростоволоситься — значит опозориться). Девушки заплетали волосы в косу или носили их распущенными, подхваченными лентой, тесьмой или обручем из кожи, бересты, обтянутым разноцветной тканью.

Праздничный костюм шился для воскресных дней и престольных праздников, будничный — для работы дома, в поле и в лесу; обрядовые делились на предсвадебные, свадебные и погребальные — «горемычные». Кроме того, различалась одежда и по возрастному признаку и по семейному положению: девичья и для молодой женщины (до рождения первенца), для женщины зрелого возраста и старушечья. Нарядно одевались и в трудовые праздники: день первой борозды, день выгона скота, день начала сенокоса и жнивья.

Одна из наиболее характерных черт русской народной одежды — многослойность, которая придавала женской фигуре скульптурную монументальность.

Яркие, нарядные вышивки в старину играли роль оберега, поэтому были четко определены места их расположения: «ошивки» ворота и запястья, плечо и низ рубахи, поле рукавов. Интенсивно расшитые, эти места как бы защищали человека от злых сил. Для вышивки использовали лен, коноплю, шерсть, окрашенные отварами трав и кореньев, кроме того, разноцветные шелка, золотые и серебряные нити. Старинные швы: роспись, набор, гладь, полу крест определяли характер узора вышивки и связь ее со структурой ткани. В орнаментах отражались явления, тесно связанные с жизнью крестьян: смена времен года, обильный урожай, цветущие деревья и растения, фигуры женщины — прародительницы всего живого, кони, птицы, небесные светила — солнце и звезды. Древние простые узоры из поколения в поколение под руками искусных мастериц обогащались новыми техническими приемами, а вместе с тем и передавали круг узоров, применяемых только в данной местности Для украшения рубах использовались и кусочки различных тканей, особенно кумачовые, которые тоже заполнялись вышивкой, как и основная ткань. Этот старинный способ украшения одежды применялся еще в боярском костюме, когда кусочки драгоценных заморских тканей, оставшиеся от раскроя больших одежд, или уже сношенных, нашивались как украшение на вновь сшитое платье. Кроме тканых, вышитых узоров, инкрустации тканями, использовались разноцветные «травчатые» ленты, вьюнки, кружева, блестки, золотые и серебряные галуны и позументы. Все это декоративное богатство руками талантливых вышивальщиц превращалось в драгоценное произведение искусства.

Украшались даже «горемычные» рубахи, причем и здесь соблюдались каноны в использовании узоров и цвета. Так при трауре по родителям носили белые рубахи с белой вышивкой, а по детям — с черной, исполненной крестиком и набором. Без всяких «украс» были рубахи только у женщин-вдов, которые они надевали при совершении обряда «опахивания». Женщин-вдов собирали со всей деревни, и они босиком, простоволосые, одетые только в холщовые рубахи, должны были сохой опахать землю вокруг деревни для предотвращения ее от холеры и падежа скота.

Рубаха использовалась во всех случаях в жизни русской женщины и, выдержав испытание временем, пройдя через века, свободно вошла в наш гардероб в виде разнообразных цельнокроеных платьев и блузонов.

Но в старинном костюме рубаха редко носилась отдельно, чаще всего в северных и центральных районах России сверху надевался сарафан, а в южных — понева. Понева — это вид юбки, состоящей из трех полотнищ шерстяной или полушерстяной ткани, стянутых на талии плетеным узким пояском — гашником: ее носили только замужние женщины. Понева была круглая, то есть сшитая, или распашная, состоящая из отдельных полотен. В основном поневы были темно-синего, темно-красного, реже — черного цвета. Темное ее поле разделялось клетками, причем их цвет и размер зависели от традиций той губернии, села или деревни, в которых ткались поневы. Поневы, так же как и рубахи, делились на праздничные и повседневные. Будничные отделывались по низу узкой домотканой полоской тесьмы или полосками кумача. В праздничных же поневах большое внимание уделялось «клаже» — так называлась нашивка по подолу, в которой максимально использовалось все богатство отделки: многоцветная вышивка, позумент, мишурное кружево из золоченых и серебряных ниток, травчатые ленты, вьюнки, блестки, стеклярус и бисер. У круглых понев швы служили не только для соединения отдельных частей, но и как дополнительная отделка. Пояс — «покромка» ткался на станке из разноцветных шерстяных ниток, концы его распушивались и среди нитей вплетались нитки бисера.

Поверх рубахи и поневы надевали передник — «занавеску», завязывавшуюся сзади тесемками – «мутозками», Интенсивность цвета и декоративность орнамента постепенно усиливаются сверху вниз, она создавалась за счет вставок из яркого ситца, полос узорного ткачества и вышивки, лент, кружев, бахромы и блесток.

Завершал ансамбль шушпан из шерстяной, полушерстяной или холщовой ткани с очень деликатным украшением: в основном соединительные швы и окантовка вышивкой красным узором. Дополнялся костюм сложным головным убором.Для всей территории России характерны две резко различающихся категории головных уборов. Девичьи, оставляющие открытыми волосы и теменную часть головы, имели форму венка-обруча или повязки. Женские головные уборы были разнообразны, но все они полностью скрывали волосы, которые по народному поверью обладали колдовской силой и могли навлечь несчастья.

Основу всех разновидностей южнорусских головных уборов типа «Сороки» составляла сшитая из простёганного холста, уплотнённая пенькой или берестой твёрдая налобная часть, надеваемая непосредственно на волосы. В зависимости от формы, плоской или имитирующей отходящие назад рога, она именовалась кичкой или рогатой кичкой. Именно эта деталь придавала всей его конструкции ту или иную форму, получавшую своё завершение при помощи верхней части — своего рода чехла из кумача, ситца или бархата — Сороки; затылок покрывала прямоугольная полоса ткани — позатылень. Вокруг названных трёх элементов создавался сложный по составу и многослойный головной убор. Иногда он включал в себя до двенадцати частей, а его вес достигал до пяти килограммов.

Многочисленные пуговицы, металлические ажурные и с рисунком, стеклянные и простые использовались не только для застёжки, но и включались в декоративный ряд украшений.

Необходимой частью костюма были и цветные широкие пояса. Девушки к поясу привешивали сшитые из различных лоскутков нарядные сумочки «для гостинцев».

Ноги обертывали онучами из белого «свейского» сукна или холста и надевали лапти, плетенные из вязового или липового лыка, или чулки белой шерсти, «вязаные в одну спицу и кожаные башмаки — коты, которые для украшения фигурно пробивались медной проволокой спереди и сзади.Не последнее место в костюме занимали различные украшения. В большом количестве надевались на шею ожерелья из жемчуга, граната и гайтаны — низанные из бисера, янтарные бусы, приносившие, согласно поверью, здоровье и счастье, ожерелья из цепей. Большой любовью пользовались крупные серьги «голубцы» и более мелкие, изящные. Своеобразным украшением были и нежные, легко подвижные «пушки» — шарики, сплетенные из гусиного пуха, которые носились вместе с серьгами.

Несмотря на живописное многоцветие, цельность всего ансамбля достигалась, главным образом, найденностью цветовых сочетаний и соотношений.

Цвет, орнамент, символика приобретали особый смысл в обрядовых и свадебных костюмах.

Семейная иерархия. Семейно-брачные  отношения  до  Крещения   Руси регулировались нормами обычая, и государство вообще  не  вмешивалось  в  эту область. Заключение  брака  осуществлялось  путем  похищения невесты женихом («умычка»). В Повести Временных лет  этот  языческий  способ заключения брака  приписывается  древлянам,  радимичам  и  некоторым  другим племенам. Молодежь из разных сел собиралась на берегах рек и озер на  игрища с песнями и плясками, и там женихи «умыкали» невест. Автор летописи — монах  —  негативно,  конечно,  относился  ко  всяким языческим обычаям, но даже он не стал утаивать, что «умычка» совершалась  по предварительной договоренности жениха и невесты, так что  слово  «похищение» здесь, в общем-то, не подходит. Глава семейства, муж, был холопом по отношению к государю, но государем в собственном доме. Все домочадцы, не говоря уже о слугах и холопах в прямом смысле слова, находились в его полном подчинении.

В обязанности супруга и отца входило «поучение» домашних, состоявшее в систематических побоях, которым должны были подвергаться дети и жена. Большим уважением в обществе пользовались вдовы. Кроме того, они становились полноправными хозяйками в доме. Фактически, с момента смерти супруга к ним переходила роль главы семейства.

Крещение, принесло на Русь многие нормы византийского права, в  том числе касающиеся семейно-брачных отношений. Семья находилась под покровительством православной церкви, вот почему семейно-брачные отношения регулировались в  основном  нормами  церковного права.  Брачный возраст устанавливался по византийским законам в 14—15 лет для мужчин и в 12—13 лет для женщин.

Христианство запретило практиковавшееся на Руси   многоженство. Состояние в браке становится препятствием к вступлению в новый  брак.  Устав князя Ярослава грозил церковным домом  (заточением  в  монастырь) юной жене,  из-за  которой  мог  пошатнуться  предшествующий  брак  мужчины. Последнему предписывалось жить со старой.

Препятствием к вступлению в брак являлись родство и свойство. Стремясь укрепить брачные  узы,  церковные  уставы  запрещали  скрытые формы  нарушения  брачного  законодательства:  супружескую  измену,  половые сношения между родственниками и свойственниками. Церковь рассматривала брак не только  как  плотский  союз,  но  и  как духовный, поэтому браки  допускались  лишь  между  христианами.  Совершение брака после Крещения Руси должно было происходить  в форме церковного венчания. Практика же знала и сохранение прежних, языческих  форм заключения брака, что осуждалось законом. При совместной добрачной жизни неженатого мужчины и незамужней женщины на мужчину возлагалась обязанность  выплаты  выкупа и женитьбы на девице.

Перечень поводов к расторжению брака почти целиком был заимствован  из византийских  законов,  в  частности  из  Прохирона,  но  с  учетом  русских традиций. Итак, брак растрогался, когда:
1)  обнаруживалось,  что  жена  слышала  от  других  людей   о   готовящемся злоумышлении на власть и жизнь князя, а от мужа своего утаила;
2)  муж  заставал  жену  с  прелюбодеем  или  это  доказывалось  показаниями послухов;
3) жена вынашивала замысел отравить мужа  зельем  или  знала  о  готовящемся другими людьми убийстве мужа, а ему не сказала;
4) жена без разрешения мужа посещала  пиры  с  чужими  людьми  и  оставалась ночевать без мужа;
5) жена посещала днем или ночью (не  имело  значения)  игрища,  несмотря  на запрещения мужа;
6) жена давала наводку  вору  похитить  имущество  мужа  или  сама  что-либо похищала или совершала кражу из церкви.

Личные и  имущественные  отношения  между  родителями  и  детьми  строились  на  основе  традиционных  правил,   с   изменениями,   внесенными каноническими нормами. Власть  отца  была  непререкаемой,  ему  принадлежало право решать внутрисемейные споры, наказывать детей.  Достаточно мягко относится закон к внебрачным детям. Церковный Устав Ярослава, конечно, наказывает девушку, которая, живя в доме отца  и  матери, рожала добрачного ребенка. Наказывает Устав  и  жену,  родившую внебрачного ребенка. Однако  осуждается  и оставление незамужней девушкой младенца или избавление от плода. Основная мысль законодателя ясна: дети должны рождаться  в браке, но если уж незамужняя зачала,  то  должна  дать  жизнь  младенцу.

Воспитание детей. Дохристианская эпоха характеризуется разнообразными воспитательными формами. В VI веке у древних славянских племен стали зарождаться элементы наставнической деятельности. При матриархате дети обоих полов воспитывались в доме матери, затем мальчики переходили в дом мужчин, где обучались практическим умениям. Воспитание детей поручалось наставникам, которые обучали житейской мудрости в «домах молодежи». Позже воспитанием и обучением детей занимались ближайшие родственники (дядьки). При отсутствии таковых, эти функции выполняли ближайшие соседи («кумовство»). Таким образом, в VI — VII вв. у восточных славян приоритет был у внесемейного воспитания. С VIII века родители перестали отдавать своих детей чужим людям. С этого времени можно говорить о появлении воспитательной функции в семье. Основными приемами народного воспитания были потешки, частушки, загадки, сказки, былины, колыбельные песни. В них раскрывались лучшие черты славянского народного характера: уважение к старшим, доброта, сила духа, смелость, трудолюбие, взаимопомощь. Они отражали богатую и самобытную историю славянского народа, укрепляя и сопровождая ее с первых лет жизни. В исследованиях С.Д. Бабишина, Б.А. Рыбакова показан достаточно высокий общий культурный уровень, самобытный национальный характер воспитания в дохристианской Руси. Сделан вывод о том, что ни педагогическая мысль, ни система образования в Древней Руси не были византийской копией, а «общая культура русского народа была в высшей степени педагогична».

Христианская эпоха в народной педагогике началась с освещения Крещением Руси святым равноапостольным князем Владимиром. 

Воспитание детей княжьего рода имело свои особенности. Дети княжеского рода передавались на воспитание в другую семью. Эта форма воспитания получила название «кормильство». Кормильство — социально-педагогическое явление на Руси X-XII вв. — характеризовалось как наставничество и ответственность за нравственное, духовное и физическое воспитание молодых княжичей. Первые знания они получали при дворе — в школе «книжного учения», где обучались с детьми бояр и дружинников. Первая школа «учения книжного» была открыта в Киеве в 988 г., затем в Новгороде в 1030 г. и других городах. 

В народной практике семейного воспитания в России основной акцент делался на послушании как главном элементе почитания Бога. Логика рассуждений обосновывала его следующим образом: муж как глава семьи должен почитать Бога, а жена должна смиряться перед мужем, дети же должны почитать своих родителей. Существовало мнение, что отпадение людей от веры приводит к тому, что муж перестает чтить Бога, жить по Его воле и происходит непослушание жены мужу. И как результат у двух непослушных людей вырастает непослушный ребенок.

Основным педагогическим принципом этого периода являлась репродукция (перенос) образа жизни в систему воспитания, закрепленная в первых литературных памятниках Древней Руси. 

Особенностью воспитательной системы в Древней Руси с приходом христианства стало выполнение данной функции священнослужителями, которая перешла к ним от добропорядочных соседей. Кум при крещении младенца нарекался «крестным» и считался с той поры вторым отцом, почитался и уважался крестником. Перед Богом и людьми он нес ответственность за будущее своего воспитанника, его дела и поступки, а в случае потери родителей — заменял их, брал крестника к себе в дом как родного сына. Но самое основное дело, которое должен был выполнять крестный отец — это неустанно молиться за свое крестное чадо и следить за духовной жизнью и духовной зрелостью его. Можно сделать вывод, что в христианстве заложена профилактика социального сиротства, которое с таким размахом распространяется в обществах, в основе которых отсутствует вера и ответственность перед Богом. 

Христианство, как методология, значительно повлияла на общее распространение знаний и грамотности. Священнослужители, выполняя Божию волю, активно влияли на эти процессы. Так, святой митрополит Киевский Михаил благословлял учителей и давал наставления, как правильно вести обучение. В Новгороде, Смоленске и других городах были организованы школы и училища при кафедрах епископов для обучения детей грамоте. Постепенно в разных городах Руси священники стали обучать грамоте при церквях, школах и училищах детей всех сословий. Со временем не только священники, но и люди нецерковного звания — «мастера грамоты» — начали обучать детей. Мальчики получали образование у священников или «мастеров», женское образование было сосредоточено преимущественно при женских монастырях, которых перед татаро-монгольским нашествием было около 10. Дочь Черниговского князя Михаила Всеволодовича, Ефросинья, открыла при монастыре женское училище, в котором она обучала детей всех сословий грамоте, письму и пению молитв.

Особое место в системе семейного воспитания в Древней Руси отводилась женщине. За женщиной признавали право заботы о детях, воспитания их в благонравии. Женщине полагалось быть образованной, так как она являлась не только хранительницей домашнего очага, но и первой наставницей детей в добрых и праведных поступках.

Дом и его организация. Первоначально жилища представляли собой срубы, которые обычно располагали произвольно. Внутри была одна общая комната, а к ней примыкали пристройки для домашнего скота и птицы, для хранения земледельческого инвентаря, хлеба, сена и пр.. Овины или гумно стояли недалеко от изб.

Стремление минимальными средствами создать максимум удобств  обусловливало лаконизм интерьера, основными элементами которого были печь, неподвижная мебель (лавки, полати), подвижная мебель (стол, скамья) и различные укладки (сундуки, коробья).

Древнерусская печь, вся целиком включенная в помещение избы, являлась и в прямом, и в переносном смысле домашним очагом – источником тепла и уюта.

Судя по простате тогдашних нравов, можно предположить, что избы и хоромы возводились без украшений, строились из дерева. Жилые покои располагались внутри двора и обносились деревянными заборами с решёткой или без решётки с частоколом. Конечно, это делали богатые; а остальные окружали своё жилище плетнём или оставляли открытым. В середине X века появились каменные постройки.

Сельские избы, построенные в те времена, почти не отличались друг от друга: были невысокие, крылись досками и соломой. Горожане строили высокие дома и жили обыкновенно наверху. Нижняя часть дома отводилась тогда для погребов, называвшихся медушами, так как в них хранился мёд, и для кладовых. Дом делился на клети (комнаты). Он разделялся на пополам сенями, называвшимися иногда помостом. На расстоянии от дома строились особые почивальни, или одрины, чьё название показывает, что тут стояли постели, которые служили не только для ночного сна, но и для послеобеденного.

Приёмные в великокняжеских покоях назывались гридницами. В них угощались бояре, гридники, сотники, десятские и все нарочитые люди. На дворе строили вышки и повалуши для голубей (голубницы). Хоромами назывались высокие деревянные дома, а теремами – покои или комнаты, расположенные в верхнем ярусе.

Жилые покои освещались свечами и светильней. В великокняжеских и боярских хоромах горели восковые свечи, потому что воску было в изобилии. Люди скромного достатка жгли обыкновенное масло, наливаемое в круглые глиняные сосуды – каганец или жирник.

Стены комнат ничем не украшались, дубовые столы и лавки имелись только у богатых; они стояли вдоль стен, часто покрывались коврами. В те времена не знали ни стульев, не кресел. Великие князья при приёме послов садились на возвышенном круглом седалище, заменявшем трон; во время обедов – на обыкновенных лавках, застланных тканями – шёлком и бархатом. Украшения комнат обычно составляли изображения святых мучеников и угодников, вставленные в киоты и повешенные в углу. Перед ними теплилась лампада, а в праздники образа освещали ещё восковыми свечами. Под иконами было почётное место; тут же стоял покрытый белой тканью стол.

Гораздо позднее на Руси появились такие типы построек как избы из срубов, мазанки, хаты и каменные постройки.

Нормы приема пищи. Предки наши, живя в патриархальной простоте, довольствовались малым: полусырая пища, мясо, коренья. В XI веке они питались ещё просом, гречихой и молоком; потом научились готовить яства. Для гостей ничего не жалели, проявляя своё радушие изобильными кушаньями.

За столом кипел мёд – древнейший и любимый напиток всех славянских племён. Мёд был первым нашим напитком, и он делался очень крепким. Разведением пчёл тогда не занимались, они сами водились в лесах. Мёды были: вишнёвый, смородиновый, можжевеловый, сборный, малиновый, княжеский, боярский и др.

Наши предки стали заниматься выращиванием зерна, и тогда же начали печь хлеб и делать квас. В X веке это было уже во всеобщем употреблении, и даже обливались квасом в бане.

Пиво называлось прежде «олуй». Оно делалось крепким, имело разные названия и цвет (светлое или тёмное).

В Древней Руси не было недостатка ни в плодах, ни в яствах: рыба, дичь и мясо были в изобилии.

Пиры были тогда в обыкновении, и принято было, что богатые угощали бедных. Сами великие князья потчевали гостей; ели и пили вместе с ними.

Перец попал к нам из Царьграда и Болгарии. Оттуда же мы получали миндаль, кориандр, анис, имбирь, корицу, лавровый лист, гвоздику, кардамон и другие пряности, которые служили приправой к кушаньям.

Муку для выпечки хлебов приготовляли на мельницах или в жерновах в ручную.

Простой народ питался довольно скудно: хлеб, квас, соль, чеснок и лук составляли основную его пищу. Щи, каша и овсяный кисель готовились повсюду. Щи приготовлялись с куском свиного сала или говядины. Они были любимым кушаньем при дворе.

Вкусный хлеб, рыба -  свежая и солёная, яйца, огородные овощи: капуста, огурцы – солёные, на уксусе и свежие, репа, лук и чеснок считались лучшими кушаньями.

Предки наши с самых древних времён не употребляли телятины, зайцев, голубей, раков и мясо тех животных, что были забиты руками женщины, считая их осквернёнными.

Приготовлением пищи занималась домашняя прислуга. Но если женщине требовалось зарезать птицу для стола, а никого из мужчин не было дома, она выходила за ворота с ножом и просила первого прохожего мимо сделать это.

Наши предки строго соблюдали посты: по понедельникам, средам, пятницам и даже субботам. Даже тяжелобольные не смели употреблять мясного.

Выпекание хлебов требовало знаний и опыта, и не ценилась та хозяйка, которая не владела этим умением, ибо считалось: в чьём доме хороший хлеб, в том хорошая хозяйка. Хлебы пшеничные и крупчатые пеклись на сладостях, с разными изображениями.

Пироги пекли с различной начинкой: из яиц, капусты, рыбы, грибов, риса и проч. Пироги сладкие приготовлявшиеся на сахаре, с изюмом, вареньем и пряностями назывались левашниками.

В день ели несколько раз, но обыкновенно завтракали, обедали, полдничали и ужинали. После обильного обеда отдыхали по несколько часов.

Завтракали рано утром, обедали около полудня, полдничали около четырёх или пяти часов, а ужинали после захода солнца. Потом, спустя час, молились Богу и ложились спать.

Ритуалы и обряды семьи.

КРЕЩЕНИЕ. Роды и воспитание детей на Руси издавна были окружены, разнообразными поверьями, обрядами и традициями. Много веков назад, как и сейчас, будущие мамы стремились легко разрешиться от бремени, родители хотели защитить своих детей от сглаза, воспитать их трудолюбивыми и вежливыми, научить грамоте.

Ещё во время беременности женщины учились у повитух старинному наговору, который затем читали своим детям в утробе: «От тебя, мой свет, моя капелька, я сама всяку беду отведу. Будет куполом тебе любовь моя, колыбелькою — все терпение, да молитвою — утешение. Жду тебя, мой свет, как земля зари, как трава росы, как цветы дождя». Звучание этих нежных слов благотворно влияло на ребенка, а у матери создавало правильный настрой перед родами. 

Появление человека на свет всегда считалось великим таинством, к которому женщина начинала готовиться задолго до самого события. Уже на свадьбе принято было желать молодым: «Дай вам Бог, Иван Иванович, богатеть, а вам, Марья Петровна, спереди горбатеть». Повивальные бабки, владевшие акушерским искусством, на Руси пользовались особым почетом. Далеко не каждая женщина могла стать повитухой, например, запрещалось это тем, чьи собственные дети страдали какой-нибудь болезнью. И, конечно, большое внимание уделяли чистоте помыслов повивальной бабки, ведь от нее напрямую зависели жизни и роженицы, и нового человека. 

Как только у женщины начинались схватки, повитуха уводила ее подальше от жилья (часто роды происходили в бане). Считалось, что надо опасаться «лихих людей» или «дурного глаза», которые могут навредить новорожденному. Поэтому присутствие кого бы то ни было, даже самых близких членов семьи, во время родов запрещалось. Отцу ребенка предписывалось усердно молиться перед иконой и соблюдать пост.

День крещения выбирался произвольно. Если дитя было слабое или ему угрожала скорая смерть, то его немедленно крестили.

В древние времена именовали при рождении именем того святого, который приходился на восьмой день после рождения. Наши предки имели по два имени, одно давалось при рождении, другое (тайное) при крещении.

Обыкновение иметь крёстных родителей существует в христианской Церкви издревле. Крещение было погружательным. Священник читает заклинательные молитвы. Затем следует отречение оглашенного, или в случае его малолетства, его крёстным, от сатаны. Причём они, говоря «отрицаюся», дуют и плюют три раза, обратясь назад; а после, обратясь на восток, уверяют в единении с Христом и читают «Символ веры». Потом иерей, помазав елеем, трижды погружает оглашенного в тепловатую, как бы летнюю воду, читает молитву и надевает на крещённого белую одежду и крест.

При одевании белой одежды, поётся тропарь. После крещения следует миропомазание, миром помазуется чело, очи, ноздри, уста, уши, грудь, руки и подошвы ног.

Потом священник, трижды обойдя с крещаемым и его крёстными вокруг купели, прочитав Евангелие и омыв члены тела, помазанные миром, остригает волосы крестообразно при чтении молитвы; залепив их в воск, отдаёт крёстному, который бросает их  в купель, воду затем выливают в непопираемое ногами место.

При крещении младенца восприемница (крёстная) снабжает его рубашечкой и головным убором, а восприемник – крестом; каждый из них одаривает родильницу и дитя щедрым подарком, который называется «на зубок»: материей, деньгами, кто чем может.

Родители крещаемого не присутствуют при крещении своего ребёнка. После крещения священник поручает крёстным родителям заботиться о наставлении крестника или крестницы в православной вере и во всём, что нужно христианину.

Помимо свадеб и крестин, в Древней Руси было множество обрядов и празднеств, как православных, так и языческих: именины, красная горка, радоница, ярило, пасха, русальная неделя, троицын день, святки, масленица и многие другие. Каждый праздник имел определённый алгоритм провидения и отмечался с особым  размахом.

Литература

1. «Археология. Древняя Русь. Быт и культура» под ред. Б. А. Рыбакова. М. – 1997 г.
2. Беловинский Л. В. «История русской материальной культуры», М. – 2008 г.
3. Овсянников Ю. М. «Картины русского быта», М. – 2000 г.
4. Рабинович М. Г. «Очерки материальной культуры русского феодального города», М. – 1990 г.
5. Семёнова М. «Быт и верования древних славян», СПб. – 2001 г.
6. Терещенко А. В. «История культуры русского народа». М. -  2007 г.

хозяйственный уклад, отставание России в экономическом плане, социализация России, повседневная культура

В статье рассматриваются основные черты и их причины повседневной культуры России указанного периода.

Текст статьи:

Образование единого централизованного государства ускорило социально-экономическое развитие страны. Возникали новые города, развивались ремесло и торговля. Шла специализация отдельных районов. Так, Поморье поставляло рыбу и икру, Устюжна — металлические изделия, из Соли Камской везли соль, из заокских земель – зерно, продукты животноводства. В разных районах страны шел процесс складывания местных рынков. Начался и процесс формирования единого общероссийского рынка, но он растянулся на длительное время и в основных чертах сложился лишь к концу XVII в. Окончательное его завершение относится ко второй половине XVIII в., когда при Елизавете Петровне были отменены еще сохранявшиеся внутренние таможенные пошлины.

Таким образом, в отличие от Запада, где образование централизованных государств (во Франции, Англии) шло параллельно складыванию единого общенационального рынка и как бы увенчивало его формирование, на Руси образование единого централизованного государства произошло раньше, чем сложился единый общероссийский рынок. И это ускорение объяснялось потребностью в военном и политическом объединении русских земель для освобождения от иноземного порабощения и достижения своей независимости.

Другой особенностью образования русского централизованного государства по сравнению с западноевропейскими государствами было то, что оно с самого начала возникало как многонациональное государство.

Отставание Руси в своем развитии— прежде всего экономическом, объяснялось несколькими неблагоприятными для нее историческими условиями. Во-первых, в результате губительного монголо-татарского нашествия были уничтожены накопленные веками материальные ценности, сожжено большинство русских городов и погибла или была уведена в плен и продана на невольничьих рынках большая часть населения страны. Более столетия понадобилось только для того, чтобы восстановилась численность населения, существовавшая до нашествия хана Батыя. Русь более чем на два с половиной столетия утратила национальную независимость и попала под власть иноземных завоевателей. Во-вторых, отставание объяснялось тем, что Московское государство было отрезано от мировых торговых путей и прежде всего морских. Соседние державы, особенно на западе (Ливонский орден, Великое княжество Литовское) практически осуществляли экономическую блокаду Московского государства, не допуская его участия в экономическом и культурном сотрудничестве с европейскими державами. Отсутствие экономического и культурного обмена, замкнутость в рамках своего узкого внутреннего рынка таили опасность нарастания отставания от европейских государств, что чревато было возможностью превращения в полуколонию и утраты своей национальной независимости.

1. Краткая характеристика природо-хозяйственного уклада.

Культура и быт русского народа в 17 веке испытывали качественную трансформацию, выразившуюся в трех основных тенденциях: «обмирщение», проникновение западного влияния, мировоззренческий раскол.

Первые две тенденции были в заметной степени связаны между собой, третья была скорее их следствием. При этом и «обмирщение» и «европеизация» сопровождались движением общественного развития к расколу.

Действительно, 17 век — это бесконечная цепь волнений и бунтов. И корни волнений находились не столько в экономической и политической плоскостях, а по всей видимости, в социально-психологической сфере. На протяжении всего века шла ломка общественного сознания, привычного быта и обихода, страна подталкивалась к смене типа цивилизации. Волнения же были отражением душевного дискомфорта целых слоев населения.

В 17 веке Россия установила постоянное общение с Западной Европой, завязала с ней весьма тесные торговые и дипломатические отношения, использовала европейские достижения в науке, технике, культуре.

До определенной поры это было именно общением, о какой-то подражательности не было и речи. Россия развивалась вполне самостоятельно, усвоение западноевропейского опыта шло естественным путем, без крайностей, в рамках спокойного внимания к чужим достижениям.

Хозяйственная стабилизация в России, развитие товарно-денежных отношений, интенсивное складывание общероссийского рынка на протяжении 17 века — все это объективно требовало обращения к техническим достижениям Запада. Правительство Михаила Федоровича не делало проблемы из заимствования европейского технологического и экономического опыта.

Слишком свежи были в памяти людей события Смутного времени и роль в них иностранцев. Поиск экономических и политических решений, исходивших из реальных возможностей, был характерен для правительства Алексея Михайловича. Результаты этого поиска были вполне успешными в военном деле, дипломатии, строительстве государственных дорог и т.д.

В России 17 век, по сравнению с предыдущим, отмечен и ростом грамотности среди различных слоев населения: среди помещиков грамотных было около 65 %, купечества — 96 %, посадских людей — около 40 %, крестьян — 15 %. Грамотности в значительной степени способствовал перевод книгопечатания с дорого пергамента на более дешевую бумагу. невиданным для тогдашней Европы тиражом в 2000 экземпляров было издано Соборное уложение. Печатались буквари, азбуки, грамматики и другая учебная литература. Сохранились и рукописные традиции. В Посольском приказе с 1621 г. составлялись «Куранты» — первая газета в виде рукописных сводок о событиях в мире. Рукописная литература продолжала преобладать в Сибири и на Севере.

2. Характеристика направлений культуры повседневности.

Образ домашней жизни. Вставая ото сна , русский тот час же искал глазами образа, чтобы перекреститься и взглянуть на них; сделать крестное знамение считалось приличнее, смотря на образ. В дороге, когда человек ночевал в поле, просыпаясь крестился, глядя на восток. После оставления постели, надевалось бельё и начиналось умывание; зажиточные люди мылись мылом и розовой водой. После омовений и умывания одевались и приступали к молитве.

Если день был праздничный, тогда шли к заутрене, и благочестие требовало, чтобы встать ещё ранее и прийти в церковь со звоном, до начала служения. Если же день был простой, хозяин совершал полное богослужение по книге, если был грамотен.

В комнате, предназначенной для молитвы – крестовой – ели такой не было, то в том месте, где стояло больше образов, собиралась вся семья и прислуга, зажигались лампады и свечи, курили ладаном.

Окончив молитвословие, свечи гасили, задёргивали пелены на образах и все расходились к домашним занятиям. Там, где муж допускал жену до управления домом, хозяйка держала с хозяином совет, что делать в предстоящий день. В таких домах на хозяйке лежало много обязанностей. Она должна была трудиться и показывать собою пример служанкам, раньше всех вставать и будить других, позже всех ложиться. При такой деятельной жене муж ни о чём не заботился по домашнему хозяйству.  Но уделом не всех жён была такая деятельная жизнь; большей частью жёны знатных и богатых людей вовсе не вмешивались в хозяйство; всем заведовал дворецкий и ключник из холопов. Такого рода хозяйки после утреннего моления отправлялись в свои покои и садились за своё шитьё  и вышивание со своими прислужницами; даже кушанье к обеду заказывал сам хозяин ключнику.

В утреннее время считалось нужным обойти службы. Хозяин навещал конюшню, ходил по стойлам, потом заходил в хлева. После всех домашних распоряжений хозяин приступал к своим обычным занятиям: купец отправлялся в лавку, ремесленник брался за своё ремесло, приказные люди наполняли приказы и приказные избы.

В десять часов по нашему счёту (в шестом часу дня) служили обедни. В полдень наступало время обеда. Холостые лавочники, парни из простонародья, холопы, приезжие в городах и посадах наполняли харчевни; люди домовитые садились за стол дома или у приятелей в гостях. Цари и знатные люди обедали отдельно от прочих членов семьи. Особы женского пола во время званых обедов никогда не обедали там, где сидел хозяин с гостями. Стол накрывался скатертью, но не всегда это соблюдалось: очень часто люди незнатные обедали без скатерти и ставили на голый стол соль, уксус, перец и клали ломтями хлеб.

Прежде всего пили водку и закусывали хлебом, затем подавали в скоромные дни холодные кушанья, состоявшие из варёного мяса с разными приправами, потом ели горячие, потом жареные, а далее разные взвары, за ними молочные кушанья, лакомые печенья и, наконец, овощные сласти. В постные дни тем же порядком подавали холодную рыбу или капусту, потом жидкие кушанья, далее жареную рыбу, взвары и, наконец, овощи.

После обычного обеда ложились отдыхать. Это был повсеместный и освящённый народным уважением обычай. Не спать или по крайней мере не отдыхать после обеда считалось в некотором смысле ересью, как всякое отступление от обычаев предков.

Вставши от послеобеденного сна, люди опять принимались за обычные занятия. Цари ходили к вечерне, а часов с шести вечера по нашему счёту предавались уже забавам и беседам. Вечер в домашнем быту был временем развлечения; зимой собирались друг к другу родные и приятели в домах. А летом в палатках, которые нарочно раскидывались перед домами. Русские всегда ужинали, а после ужина благочестивый хозяин отправлял вечернее моление, после которого было непозволительно есть или пить; все скоро ложились спать.

Особое место в русском быту отводилось бане. В неё ходили очень часто. Почти в каждом зажиточном доме была своя мыльня. Для простонародья и и для приезжих существовали общественные мыльни.

Одежда, костюм (обычный, праздничный). В 17 веке в России одевались в широкие и длинные платья, рукава которых ниспадали до пядей, но их с большим искусством подбирали в многочисленные складки; носили полукафтаны длинной по икры в большими висячими воротниками, кои сзади были шире и выше, нежели спереди; их покрывали бархатом и парчой. Исподнее платье было узкое. Головы покрывали высокими колпаками с одним отверстием впереди и другим сзади: богатые носили кармазинные и бархатные, унизанные жемчугом; купцы имели суконные, а бедные люди – войлочные, кои пестрели разноцветными кусочками сукна. На зиму колпаки подбивали мехом. Рубашки, составляя предмет щегольства, вышивались шёлком;  воротник, нарукавники и грудь блистали золотой вышивкой и жемчугом. Носили остроконечные полусапоги с весьма высокими каблуками; подборы подбивали гвоздями. Большая часть дворянства уже тогда носила башмаки и шёлковые чулки или вязаные шерстяные; поселяне и рабочие обворачивали ноги войлоком или толстым сукном.

Платье простолюдинов было такого же покроя, что и у знатных, только сшито не из бархата, атласа и парчи. Горожане носили суконное платье: тёмно-красное, тёмно-зелёное и фиолетово-красное, а бедные – одежду из толстого сукна, изготовляемого ими самими. На зиму подбивали платье, смотря по состоянию и влажности погоды, мехами: соболиными, лисьими, заячьими и проч.; простолюдины носили овечьи полушубки.

Женский наряд отличался от мужского шириной и длинными рукавами, цвета белого или красного. Рукава женских рубашек были довольно узкие, но от трёх-четырёх аршин длины, поэтому их собирали в складки, которые покрывали сгибы пальцев.  Поверх рубашки надевали летник: одежда эта не была длинная и не доходила до пят. К летникам пристёгивалось шейное ожерелье.

Верхняя женская одежда была опашень, длинная одежда с частыми пуговицами от верху до низу; у богатых они были золотые или серебряные вызолоченные, у бедных – оловянные. Эта одежда делалась из сукна, обыкновенно красных цветов; рукава были до пят, но пониже плеча делались разрезы или проймы, сквозь которые свободно входила рука, а остальная часть рукава висела. Вокруг шеи пристёгивался широкий меховой, обычно бобровый воротник .

В торжественных случаях женщины надевали на обыкновенные свои платья богатую мантию – приволоку. Она делалась из шёлковой материи, края были богато украшены шитьём, жемчугом и драгоценными камнями.

Женских головных уборов было великое множество, посведневные, праздничные и для особых случаев.

Бедные селянки ходили в длинных рубахах; на рубахи надевали летники, похожие так же на рубаху, чаще белые, но бывали и крашеные, а голову повязывали платком. Сверху всего, вместо накидного платья, надевали одежду из грубого сукна – серник.

Как мужские, так и женские дорогие одежды почти всегда лежали в клетях, в сундуках под кусками кожи водяной мыши, которую считали лучшим средством от моли и сырости.

Дом и его организация. Главное место в доме отводилось образам. Образа были иконописные произведения русских художников: по всеобщему убеждению, благодать не прибывает над тем образом, который писан человеком не православной веры. Образа ставились в киоты. Одни образа представляли картины из священной истории, другие изображали святых во весь рост и назывались стоячими, а иные только по грудь и назывались оплечными образами.

Трудно определить, иконы каких святых встречались чаще. Это зависело от вкуса и обстоятельств жизни хозяина дома; но, кажется, в каждом доме можно было встретить несколько образов Божией Матери в различных наименования. Затем очень часто можно было встретить образ св. Николая Чудотворца.

Образа ставились в переднем углу покоя, и этот угол задергивался занавесом, называемым застенок. Перед иконами висели  лампады и стояли восковые свечи.

Вообще в домашнем устройстве заметен был у русских обычай укрывать и покрывать. В порядочном доме полы были покрыты коврами, у менее зажиточных рогожами и войлоком. В сенях у дверей лежала непременно рогожа для вытирания ног. Для сидения служили лавки приделанные к стенам наглухо. Если стены были обиты, то лавки тоже обивались таким же материалом и сверху покрывались отрезами ткани – полавочниками. Кроме лавок для сиденья делали ещё скамьи и столбцы. Скамьи были шире лавок, на них не только садились, но и ложились отдыхать после обеда.

Столы делались деревянные, большей частью дубовые, длинные и узкие. Большие столы обыкновенно покрывали подскатертниками, во время трапезы на них укладывали скатерть.

Стенных зеркал вовсе не было. Церковь не одобряла их употребление. Благочестивые люди избегали их, как одного из заморских грехов. Только маленькие зеркала были допустимы и составляли часть женского туалета. Так же избегалось украшение стен картинами, кроме икон.

Постель состояла из трёх частей: пуховика или перины, изголовья и подушек. Постель покрывалась простынью из полотна или шёлковой материи, а сверху накрывалось одеялом, входившим под подушки. Постели убирались понарядней в праздники и на свадьбы, и попроще в обычные дни.

Для хранения домашних вещей использовали скрытни, сундуки, погребцы. Посуду ставили в поставцах – это были столбы, уставленные со всех сторон полками; книзу их делали шире, кверху – уже, на нижние полки ставили крупную посуду, на верхние – более мелкую.

Украшали дома в основном зажиточные люди. Раскладывались разные драгоценные безделушки: серебряные яблоки, позолоченные фигурки, подсвечники инкрустированные камнями, часы с затейливыми узорами и проч.

Для умывания использовали рукомойники и лохони.

Столовая посуда для пищи и питья носила общее название судков. У богачей посуда была  из серебра, золота, украшенная камнями. Простолюдины довольствовались глиняной посудой.

Нормы приема пищи. Русская кухня того времени была вполне национальна, то есть основывалась на обычае. А не на искусстве. Лучшая повариха была та, которая присмотрелась, как готовится у людей. Изменения в кушаньях вводились незаметно. Кушанья были просты и не разнообразны, хотя столы русские и отличались большим количеством блюд; большая часть  этих блюд было похоже одно на другое., с небольшими различиями. Богатые господа составляли себе роспись кушаний на целый год; счёт шел по церковным праздникам, по мясоедам и постам; для каждого дня, сообразно со значением его в церковном календаре, назначался заранее стол; впрочем, это не стесняло возможности выбора кушанья и по охоте, потому что в росписи писалось множество блюд, из которых можно было выбирать. Обычай свято сохранять посты, соблюдаемый как бедными поселянами, так и царями, и боярами, разделял русский стол на два отдела: скоромный и постный, а по припасам, из которых готовили кушанья. Они могут быть разделены на пять отделов: мучнистые, молочные, мясные, рыбные и растительные.

Хлеб ели преимущественно ржаной; он бы принадлежностью не только бедных людей, но и богатого стола. Иногда к ржаной муке примешивали ячную, но это не было постоянным правилом, потому что ячменя выращивалось мало. Пшеничная мука употреблялась на просфоры, а в домашнем быту на калачи, которые для вообще для простого народа были лакомством в праздничные дни.

В 17 веке в большом употреблении у народа было толокно, приготовленное из овсяной муки с водой; в сухом виде оно отпускалось служилым людям для продовольствия наряду с ржаной мукой.

Из кушаний, приготовляемых из теста, первое место занимали пироги. По способу приготовления они были пряженые и подовые. Подовые были всегда из квасного теста, пряженые иногда из квасного, иногда из пресного. В скоромные дни они начинялись бараньим, говяжьим и заячьим мясом, несколькими мясами разом. На Масленицу пекли пряженые пироги с творогом и яйцами на молоке. В постные дни пекли пироги с рыбной начинкой.

Готовилось множество блюд из теста, это и различные караваи, и сырники, и курник, и оладьи, и конечно блины.

Каша готовилась из круп овсяных или гречневых, пшенная каша бывала редко. Из молочных кушаний в употреблении была варёная лапша, варенец, молочная каша разных видов, сыр и т.д.

Мясные блюда были либо вареные, либо жареные. Варёные подавались в щах, ухе, рассоле и под взварами; щи забеливали сметаной во время варения, а не на столе. К щам подавалась гречневая каша. Ухой назывался суп или похлёбка, к не всегда добавлялось множество пряностей. Взваром назывался всякого рода соус. Жареные мясные кушанья были верчёные, шестные, печёные, сковородные.

В постные дни, пища состояла из растительных веществ; ели кислую капусту, свёклу с постным маслом и уксусом, пироги с горохом, каши с постным маслом, луковники, овсяный кисель, оладьи с мёдом, караваи с грибами и разные овощные взвары.

Вообще ко всяким кушаньям наши предки любили примешивать пряные приправы, а особенно, лук, чеснок и шафран. Перец, горчица и уксус ставились всегда на стол, как необходимость обеда.

Лакомства обычно состояли из свежих фруктов и ягод приготовленных в патоке, с мёдом и сахаром.

Напитки, употребляемые в то время, были квас, морс, пиво, мёд, водка и виноградные вина.

Во второй половине 17 века в России появился чай. Знатные лица употребляли его как лекарство и приписывали ему целительную силу.

Литература

1. Беловинский Л. В. «История русской материальной культуры», М. – 2008 г.
2. Костомаров Н. И. «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI-XVII столетии », серия «Популярная историческая библиотека», Смоленск – 2003 г.
3. Овсянников Ю. М. «Картины русского быта», М. – 2000 г.
4. Терещенко А. В. «История культуры русского народа». М. -  2007 г.

история архитектуры, образы архитектуры, архитектурная форма

Образы архитектуры выражают идеи общества языком геометрических, абстрактных форм, поэтому соотносить архитектурную форму с соответствующим содержанием необходимо опосредованно, следуя принципу историчности создаваемых образов. Кажущиеся различными здания могут иметь очень тонкие связи, сохраняя в чем-то постоянную образную структуру, и в первую очередь — символическую. Архитектурные формы, создававшиеся людьми и для людей, являлись отражением мировоззренческой системы эпохи.

Текст статьи:

Для каждой культуры и цивилизации характерны свои архитектурные формы, условно называемые «архитектурные бренды». Что такое архитектурный бренд точно сказать сложно. Каждая конкретная постройка может стать для культуры своеобразным «брендом», и в то же время на сегодняшний день архитектурный бренд — явление, характерное для иностранных архитекторов, которые тиражируют свои здания по всему миру. В любом случае, постепенно архитектурный бренд, в основе которого лежит имя архитектора или название культурной эпохи, начинает оказывать влияние на восприятие культуры широкими массами. Семь чудес света, Стоунхендж, Пирамиды в Мексике, Собор Святого Петра в Риме, Эйфелева Башня в Париже, небоскребы Нью-Йорка, Оперный театр в Сиднее – все это следы на земле культурных поколений в жизни человечества.

Традиционность образа и облика не предполагает механического перенесения форм и их символической сущности от одного здания к другому, из одной эпохи в другую. Каждая эпоха, каждое время создают свои образы — благодаря изменениям прежних черт одного и того же содержания (утилитарного и идейно-социального), формированию новых элементов содержания, поворотам в идеологии общества, изменениям эстетических взглядов, появлению новых материалов и способов производства.

Образы архитектуры выражают идеи общества языком геометрических, абстрактных форм, поэтому соотносить архитектурную форму с соответствующим содержанием необходимо опосредованно, следуя принципу историчности создаваемых образов. Кажущиеся различными здания могут иметь очень тонкие связи, сохраняя в чем-то постоянную образную структуру, и в первую очередь — символическую. Архитектурные формы, создававшиеся людьми и для людей, являлись отражением мировоззренческой системы эпохи. Неудивительно, что многие из них продолжают оставаться загадкой для наших современников. Многие из них мы принимаем и понимаем, а многие, такие  как, например Стоунхендж, мы понять даже на сегодняшний день не можем [1].

Исторически содержание понятия архитектурная форма неуклонно расширялось. Об объеме понятия до эпохи Возрождения говорить трудно, так как нет достаточных текстуальных свидетельств. Достаточно сказать, например, что Витрувий его вообще не употребляет. Но, начиная с Ренессанса, оно все прочнее входит обиход, а его объем неуклонно расширяется. Сначала к архитектурным формам относят только реконструкции архитектурных форм классической древности, затем, к концу 18 столетия, в число архитектурных форм попадают рациональные геометрические и изобразительные метафоры французских зодчих, вслед за ними — усилиями романтиков в круг архитектурных форм включается готика. В 19 столетии археология обогащает число архитектурных форм материалами археологических обмеров и реконструкций сооружений древних цивилизаций, в том числе и архитектуры стран Азии, Ближнего востока и Нового света, вслед, зачем к ним присоединяются и этнографические материалы. Наконец, уже в нашем столетии в число архитектурных форм включаются все варианты архитектурных поисков современного движения, от модерна до постмодерна, как реализованные, так и оставшиеся на бумаге.

Несмотря на то, что увлечение наукой и научными категориями временами оттесняло традиционную категорию — «архитектурная форма» на периферию архитектурной мысли, она продолжала широко использоваться в среде проектировщиков, в архитектурной критике и в истории архитектуры. Единственным исключением была критика времен борьбы с «формализмом» в советской архитектуре конца 30х — начала 60х годов. Понятие «форма» в полемике тех лет приобретало негативный оттенок, поэтому авторы расширенных тезисов «Основ советской архитектуры» старались этого слова вообще не употреблять, но бороться с формализмом, не употребляя термин форма, невозможно.

Понятие архитектурной формы остается и в центре современных теоретических дискуссий, хотя теоретической модели его найти не удается. М.Тафури называет современные архитектурные формы «регрессивной утопией», то есть средством скрыть неразрешимые противоречия поздней капиталистической культуры, но что такое «архитектурная форма», как понятие, сложившееся задолго до капитализма, он не объясняет. Не делают этого и другие авторы, предлагающие самые разные теоретические и экспериментальные опыты интерпретации архитектурных форм.

В работах советских теоретиков форма обычно рассматривалась в противопоставлении к содержанию. Но, будучи необходимым в борьбе с «формализмом», это категориальное противопоставление мало что дает для понимания многообразия смыслов этой категории, ее происхождения и развития и уж почти ничего не дает для понимания логики архитектурного мышления.

Более конкретными были историко-философские исследования этой категории, особенно, работы М.Мамардашвили о «превращенных формах» мышления. М.Мамардашвили показал, что в представлениях о форме постоянно смешиваются знания о предмете мысли и логике самой мысли. Закон движения самой мысли даже у Гегеля не отделен от закона движения предмета, отчего возникает представление о тождестве бытия и мышления, а диалектические отношения формы и содержания в философских истолкованиях метафорически представлялась чем-то вроде змеи, время от времени сбрасывающей старую форму под давлением нового содержания.

Кажется очевидным, что всякий предмет имеет какую-то форму. Например, яблоко имеет форму шара, а груша — форму груши. Пример показывает, что зачастую нельзя назвать форму предмета никаким именем, отличным от него собственного. Говоря о форме, мы постоянно обращаемся к некоторому каталогу форм. В случае с яблоком обратились к геометрическому понятию — шару. В случае с грушей такого геометрического понятия нет, и мы можем пользоваться либо очень приблизительными определениями типа «треугольник», «конус» или просто назвать форму груши «грушевидной».

Но есть и другая сторона проблемы. Всякий ли предмет действительно имеет форму? Имеет ли, например, форму лес, по которому мы идем, или какая-то часть воды под поверхностью моря. Если все имеет форму, то какой смысл вкладывается в выражение «совершенно бесформенный»?

Приходится признать, что форма предмета принадлежит не столько самому предмету, сколько человеческим познавательным средствам, мышлению. Мы умеем видеть в предметах только те формы, которые освоены знанием и мышлением в культурной традиции и языке. Это можно назвать «эпистемологическим» принципом. Там где соответствующих стереотипов усмотрения формы нет, там мы ее попросту не видим, хотя предмет перед нами и в его существовании нет никаких сомнений [2].

Форма может выражаться через множество фигур, и каждая форма при этом уникальна. Следует заметить, что одна фигура может соответствовать разным формам [3].

Исторически сложилось, что социальное пространство формируется и упорядочено, прежде всего, посредством проектирования и сооружения материальных объектов. Архитектор, зодчий, строитель — это центральные фигуры, благодаря которым формируется определенная метрика и геометрика среды жизнедеятельности человека.

Архитектурное управление может существенно определять характер поведения людей. На эту особенность указывали Ш.Фурье, Т.Кампанелла, Н.Г.Чернышевский, считавшие, что среда (в данном случае материальная: способ расселения, планировка построек, интерьер и т.д.) формирует человека.

Французский теоретик Ле Корбюзье выразил желаемую взаимосвязь архитектурного пространства и его социальных функций весьма лаконичной формулой — «Архитектура или революция». Конечно, в действительности связь эта оказывается не столь прямолинейной и однозначной. Но недооценивать ее также было бы неправильно.

Архитектурно-технический подход к социальному пространству позволяет реализовать одну из основных и исходных целей жизнедеятельности человека — защищенность от внешних воздействий. Первоначально именно стены жилища или городской стены выполняли эту функцию защиты. Завоеватели чужих территорий, очевидно, хорошо осознали взаимосвязь архитектуры и условий жизнедеятельности человека, когда, ставя целью уничтожить народ, сметали с лица земли обязательно все поселения и постройки. Так, римлянами был полностью разрушен Карфаген, а его место распахано. Подобным образом уничтожен Вавилон и многие другие древневосточные города.

И, наоборот, в заботе о возрождении национального духа и социальной активности древние в первую очередь стремились к качественному совершенствованию архитектурной среды. Афиняне, например, после победы над Спартой в V в. до н.э. закладывают афинский Акрополь по самым высоким стандартам того времени. Александр Македонский повелевает восстановить Стагиры — родной город своего наставника и воспитателя — Аристотеля. Один из первых византийских императоров Юстиниан в целях укрепления духа своего народа и расцвета его творческого самосознания возводит архитектуру в ранг государственного дела и первого искусства, даря при этом архитекторам особые льготы (освобождение от всех налогов и податей при одновременном высоком увеличении оплаты архитектурного труда).

Не останавливаясь на перечислении достаточно очевидных форм влияния материальных процессов на свойства социального пространства, можно поставить вопрос об идеальных компонентах социального пространства. Бытие общественного сознания  и социальное пространство находят выражение в архитектурных формах. Архитектор испытывает воздействие в виде социального заказа или жесткого прессинга. Влияние культуры, традиций, обычаев и предрассудков — все это каким-то образом обязательно проявляется в творчестве зодчего.

Взять, к примеру, неосознаваемые мотивы к разделению социального пространства на две области, одна из которых соответствует элитарным, а другая — массовым процессам жизнедеятельности. Сюда же относится принцип «изолированности», предполагающий ограничение контактов между представителями элитарной и массовой среды. В результате возникают самые разные архитектурные объекты, организованные в соответствии с принципами иерархического отношения.

Такие архитектурные объекты не только общественного (коммунального) назначения, но и жилые (т.е. индивидуальные, личностные) тиражируются впоследствии при помощи типового проектирования и образуют свою особую среду.

Через конкретные формы социального пространства иерархические отношения, усиливаясь многократно, вновь взаимодействуют с сознанием человека. Они порождают, с одной стороны, установку на замкнутость, безынициативность, довольствование имеющимся, а с другой, устремленность к негативной социальной активности, поиск и культивирование престижных комфортных условий элитарных групп общества.

Дискомфорт данного периода развития социального пространства хорошо заметен в отечественной архитектуре 70-х — начала 80-х гг. Элитарные жилые и «спальные» районы в городах, ведомственные больницы и детские садики, закрытые от посторонних глаз «распределители». Наряду с этим однообразные по планировке и чрезвычайно «скучные» по выразительности блочные застройки окраинных жилых районов в крупных промышленных центрах.

Принцип иерархически проявился и внутри построек: с одной стороны, коридоры без рекреаций с жесткими скамейками вдоль стен во многих «присутственных» заведениях, с другой — дорогостоящие вестибюли, холлы, внутренние дворики в фешенебельных гостиницах закрытого типа.

Все это не только эргономические вопросы, а зафиксированная в пространственных формах норма ценностного отношения к человеку.

Сходным образом воздействует на сознание градостроительный дискомфорт, запыленность и шум на улицах и во дворах, неразвитая инфраструктура. Теснота, скученность — это атрибуты не коммунальных квартир и перенаселенных жилых пространств, а самой общественной жизни в определенные периоды ее развития. Именно в эти периоды возник ряд понятий, которые непросто перевести на другие языки. К ним можно отнести «накопитель» (пространственный элемент аэровокзалов), «тупик» (в градостроительстве).

Личностный характер социального пространства выражается в единичных и особенных формах своего материального устройства. Эти формы в совокупности создают одну из необходимых предпосылок функционирования стран и народов, социальных слоев и групп общества, различных пространственных общностей людей. Например, основными формами общественного пространства периода ремесленного производства — (эпоха рабства и феодализма) стали: для отдельного человека — дом, храм, агора, форум, акрополь, кремль и т.д., для общества — это город, полис, государство, страна, империя и т.д.

Для следующего, промышленного способа производства (эпоха капитализма и социализма) присущи уже иные единичные и особенные формы организации социального пространства. Для человека — это «ансамбль сооружений», город, а позже регион, агломерация, конурбация и т.д. Для общества — сначала государство, континент, а впоследствии (как это происходит в наши дни) — планета и ноосфера.

Здесь важно отметить, что планетарный и даже космический феномен жизнедеятельности человека пока еще далек от своего адекватного выражения пространственно-архитектурными средствами. Однако надо сказать, что пространственное описание мира человека вдохновляло А.Эйнштейна, В.И.Вернадского, Тейяра де Шардена, К.Э.Циолковского, многих других видных ученых. А художники, опережая архитекторов, давно стремятся отыскать основополагающие элементы пространства человека (проуны — у К.Малевича, точки — у П.Синьяка, геометрические фигуры — у В.Кандинского, Ф.Леже).

Получили известность смелые эксперименты с прерывным человеческим пространством С. Дали, П. Пикассо [4].

Как же эволюционировало пространство вокруг человека, архитектурные формы и архитектурные конструкции? А развивались они параллельно с развитием человечества. С появлением новых технологий появлялись новые конструкции, открывались новые возможности решения старых задач, усложнялись математические расчеты, но в основе всегда оставались всем известные привычные архитектурные формы — пирамида, сфера, куб. Важнейшая проблема архитектурной теории: проблема соотношения конструкции и архитектурной формы. Диалектическое единство внутренней конструкции и внешней формы является главнейшим правилом образования архитектурных форм.

Конструкция древнеегипетской пирамиды является самой простой, прочной и устойчивой. Вес каждого верхнего блока пирамиды по всей поверхности передается нижним блокам. Форма пирамиды составляет полное единство с ее конструкцией. Однако такая конструкция не создает внутреннего объема и, по существу, не является архитектурной конструкцией (Рисунок 1).

Рисунок 1 – Пирамида  фараона Хеопса в Гизе. XXVIII в. до н.э.

Простейшей и древнейшей архитектурной конструкцией является стоечно-балочная система. Ее прототипом был дольмен — культовое сооружение, состоящее из двух вертикально поставленных камней, на которые водружен третий горизонтальный камень (Рисунок 2 а)).

Назначение дольмена до конца не выяснено.

     а)                                    б)                                   в)

Рисунок 2 — Стоечно-балочная конструкция в архитектуре.
а)Схема действия веса балки на опоры б) Комплекс Стоунхендж (Англия). XX-XVIII вв. до н.э. в) Храм Амона в Карнаке (Египет). XV в. до н.э.

Со временем дольмен перерос в кромлех — сооружение, служившее, по всей видимости, для жертвоприношений и ритуальных торжеств. Кромлех состоял из огромных отдельно стоящих камней, которые накрывались горизонтальными камнями и образовывали одну или несколько концентрических окружностей. Самый значительный и загадочный кромлех сохранился в местечке Стонхендж (Англия) и относится к XX—XVII векам до н. э. (Рисунок 2 б)).

Оставалось только придать каменному столбу кромлеха форму лотоса или изящной женской фигуры — кариатиды (по-гречески «девушки»), и стоечно-балочная конструкция превратилась в произведение искусства. Такое чудесное превращение видим в колоннах древнеегипетского храма бога Амона в Карнаке (XV в. до н. э.) или в кариатидах древнегреческого храма Эрехтейон на афинском Акрополе (421 — 406 гг. до н. э.).

Стоечно-балочная конструкция проигрывала пирамиде в устойчивости и распределении веса, но она позволяла создавать внутренние объемы и, безусловно, явилась шагом вперед. Главным же недостатком такой конструкции было то, что камень плохо работает на изгиб. Каменный брус сечением 10 x 10 см и длиной 1 м 34 см обламывается под действием собственного веса. Вот почему в храме Амона в Карнаке такой лес колонн (Рисунок 2 в)). Но камень прекрасно работает на сжатие. Это свойство камня и дало жизнь новой архитектурной конструкции — арке, а затем и своду.

Родившись в Месопотамии и Персии, арочно-сводчатая конструкция была доведена римлянами до совершенства и стала основой древнеримской архитектуры (Рисунок 3 д)). Арочно-сводчатая конструкция позволяла римлянам возводить гигантские сооружения. Это амфитеатр Флавиев (Колизей — от лат. колоссальный; 75—80 гг.) — самое высокое (48 м) из сохранившихся сооружений античного Рима, вмещавшее 56 тысяч зрителей (Рисунок 3 а)). Три яруса арок Колизея являются необходимым элементом его конструкции и неотъемлемой частью его архитектурной формы. Построенный за 10 лет, впоследствии Колизей в течение многих веков использовался как каменоломня. Это гигантские термы (бани) Каракаллы (нач. III в) и Диоклетиана ( нач. IV в.) в Риме, вмещавшие одновременно до 3 тысяч зрителей. Римские термы имели цилиндрические и крестовые своды огромной высоты, были пышно украшены мозаикой, скульптурой, росписями, имели залы для омовения, массажа, сухого потения, гимнастических упражнений и даже библиотеки и походили скорее на дворцы. Это система арочных водоводов-акведуков (пролет арок — от 5 до 25м; высота — более 40 м, общая протяженность — до 60 км), которые стали неотъемлемой частью римского пейзажа (Рисунок 3 б)). И, наконец, вершина древнеримского строительного искусства — Пантеон — храм богов (Рисунок 3 в, г)). В «классе каменных куполов» 43-метровый купол Пантеона в истории зодчества остался недосягаемым. Но Пантеон не только вершина научных и технических достижений древнеримских строителей, но и шедевр архитектурного искусства. В интерьере Пантеона достигнута завораживающая гармония между высотой и диаметром сооружения, которая имеет простое математическое выражение: высота стен Пантеона равна радиусу полусферы его купола, то есть весь Пантеон как бы наброшен на 43-метровый шар. Цельность и величественность Пантеона оказали огромное влияние на многие поколения архитекторов.

      а)                                                в)

б)                                       г)                                          д)

Рис.3. Арочно-сводчатая конструкция в древнеримской архитектуре.
а) Амфитеатр Флавиев (Колизей).Рим.70-80. 
б) Акведук «Градский мост» близ Нима. Франция.I-II вв. 
в) Пантеон. Рим. 123 н.э.интерьер г) Пантеон Рим. внешний вид д) Схема усилий в полуциркульной арке

Итак, арки и своды произвели целую революцию в архитектуре. С того момента, как в арке устанавливался так называемый замковый камень, арка становилась самонесущей конструкцией. Поэтому процесс установления замкового камня часто сопровождался  религиозной церемонией, а сам камень старались как то украсить.

Римские арки, своды и купола были неизменно полуциркульными. Здесь, видимо, сказывалось влияние пифагорейской философии, считавшей круг и сферу идеальными фигурами, а также, безусловно, простота построения. С появлением арочно-сводчатой конструкции в архитектуру прямых линий и плоскостей пришли окружности, сферы и круговые цилиндры, что сделала геометрический язык архитектуры значительно богаче. Однако полуциркульная арка или полусферический купол давали сильный боковой распор, что ясно видно из схемы сил, действующих в арке (Рисунок 4 д)). Боковые усилия приходилось гасить толщиной стен и устройством контрфорсов, так толщина стен Пантеона достигала 7 метров, а это влекло огромный расход строительных материалов.

Рим пал, а вместе с ним пало и рабовладение. Средневековые мастера уже не могли себе позволить гасить огромные распоры от полуциркульных сводов семиметровыми стенами, так как камень был дорог. Вместе с пленниками-сарацинами крестоносцы привезли в Европу секреты возведения стрельчатых арок. Так новая конструкция породила новую архитектуру – готику. (Рисунок 4)

а)                                          б)

в)

г)                                                            д)

Рисунок 4 — Готическая архитектура. а) Собор в Амьене. Западный фасад. 1220-1288. б) Собор в Реймесе. Витражи центрального нефа и апсида.1211-1427. в) Собор в Шартре. Аркбутаны. 1134-1260. г) Аркбутаны собора в Ле Мане с высоты птичьего полета. 1217-1254. д) Схема усилий в аркбутане и контрофорсе.

Стрельчатая арка по сравнению с полуциркульной является более совершенной конструкцией: она вызывает меньший боковой распор, а, следовательно, и меньший расход камня. Стрельчатая арка имеет более сложную геометрическую форму по сравнению с полуциркульной, которая строится одним движением циркуля. Таким образом, на примере трех конструкций  стоечно-балочной, арочной и стрельчатой — видим, что по мере совершенствования конструкции усложняется ее геометрия. Современная архитектура подтверждает эту закономерность. Стрельчатая арка привнесла в готическую архитектуру два конструктивных новшества. Во-первых, стрельчатые своды стали выполнять на нервюрах — каменных ребрах, несущих независимые друг от друга части свода — распалубки. Нервюры служат «скелетом» свода, они воспринимают на себя основную нагрузку. В результате конструкция становится более гибкой: она может выдерживать те деформации, которые для монолитного свода окажутся губительными. Таким образом, нервюры явились прототипом современной каркасной конструкции.

Во-вторых, боковой распор от стрельчатого свода средневековые зодчие решили гасить не в самих стенах, несущих этот свод, а вне их. Для этого за пределами внутреннего пространства готического собора ставились специальные опоры — контрфорсы, нагрузка на которые передавалась с помощью арочных конструкций — аркбутанов. Аркбутаны, словно ребра скелета, окружали снаружи готический собор.

Зато внутренним опорам и стенам готического собора оставалась лишь одна вертикальная нагрузка — вот почему их можно было делать более тонкими и изящными. Со временем центральные устои готического храма превратились в пучок нервюр, которые, словно преодолев земное притяжение, стремительно возносились к небу. Стрельчатая форма арок подчеркивала это безудержное стремление ввысь. Самые высокие своды имели соборы Северной Франции: собор в Амьене (1288 г., 43 м) (Рисунок 4 а)) и собор в Бове (1347 г., 48 м). Своды готического собора будто парили далеко в вышине, освещенные вибрирующими потоками света от цветных витражей. Поскольку вертикальную нагрузку готического храма нес пучок нервюр, центральные стены как несущие конструкции оказались ненужными, и их заменили цветными витражами. Перекликаются готические конструкции XII—XV веков и с современными архитектурными конструкциями, у которых нагрузку взял на себя тонкий железобетонный каркас, а стены стали стеклянными.

XIX век — «железным век» в истории человечества: железные дороги и паровые машины, первый железный мост через Темзу (1816), первые застекленные металлические крыши (типа крыши московского ГУМа), металлические купола, быстро побившие недосягаемые древнеримские рекорды, и металлические пролеты, превысившие к концу века 100-метровый рубеж. В 1889 г. к открытию Всемирной выставки в Париже была построена знаменитая Эйфелева башня по проекту французского инженера Гюстава Эйфеля (1832—1923). Она сразу вдвое перекрыла все рекорды по преодолению высоты, взметнувшись вверх на 312,6 метра. Так был побит самый долговечный рекорд в истории человечества: ведь пирамида Хеопса в течение 45 веков оставалась самым высоким творением рук человека.

Бессмертие принесла Эйфелевой башне не ее конструкция, которая сегодня кажется архаичной, а пропорциональность и гармоническое единство ее форм, т. е. как раз то, что и делает строительную конструкцию произведением архитектурного искусства.

«Век железа» в архитектуре оказался недолгим. С новым XX веком пришел и новый необычный материал — железобетон, совершивший подлинную революцию в зодчестве. «Первая ласточка» новой архитектуры появилась в 1903г. Это был жилой дом архитектора О. Перре в Париже — железобетонный каркас с большими остекленными проемами. Перре доказал, что возведение домов из кирпича и камня с массивными стенами необязательно. Так начался «век железобетона». Железобетон открывал невиданные возможности перед архитекторами: он был дешев, обладал необходимой прочностью, мог непрерывно переходить из одной формы в другую. Неудивительно, что зодчие спешили проверить новый материал на перекрытиях, сооружение которых всегда представляло одну из важнейших технических проблем. Скорлупа обычного куриного яйца была для архитекторов эталоном прочной и легкой конструкции. Отношение диаметра большого куриного яйца к толщине скорлупы равно в среднем 130. Такое соотношение между диаметром пролета и его толщиной казалось недостижимым. Например, для Пантеона в Риме оно равнялось 11, т. е. было на порядок меньше. И вот железобетонные «скорлупки» опрокидывают все традиционные представления и оставляют далеко позади рекорды куриного яйца.

Строительство железобетонных покрытий требовало опалубки, удерживающей жидкий бетон и придающей ему лучшую форму. Опалубку же удобнее всего делать из прямых досок. Простейшие поверхности, образованные движением прямой в пространстве и называемые линейчатыми поверхностями — цилиндры и конусы,— были известны давно. Еще древние римляне сооружали цилиндрические своды. Другие линейчатые поверхности подсказали математики, которые обнаружили еще два типа линейчатых поверхностей: однополостный гиперболоид, гиперболический параболоид. Они образованы двумя семействами прямых в пространстве. (Рисунок 5 б))

а)                                                   б)

Рисунок  5 -. а) Радиобашня Шухова на Шаболовке. Москва 19222.
б) Линейчатое свойство однополостного гиперболоида

Архитекторы воспользовались открытием математиков. Форму однополостного гиперболоида имеют градирни — устройства для охлаждения воды атмосферным воздухом. Линейчатое свойство однополостного гиперболоида положено в основу конструкции Шаболовкой радиобашни в Москве, построенной по проекту замечательного русского советского инженера, почетного академика В. Г. Шухова (1853 — 1939) (Рисунок 5 а)). Башня Шухова состоит из нескольких поставленных друг на друга частей однополостных гиперболоидов, причем каждая часть сделана из двух семейств прямолинейных балок, соединенных в точках пересечения.

Если однополостный гиперболоид отдает должное «пользе» в архитектуре, то гиперболический параболоид (архитекторы называют его красивым сокращенным именем гипар) благодаря своей выразительной и элегантной форме служит «красоте». Архитектурные возможности гипаров открыл инженер Феликс Кандела — испанский патриот, сражавшийся против фашистской диктатуры Франко, в 1939 г. вынужденный эмигрировать в Мексику. Кандела с блеском продемонстрировал выразительные свойства гипаров на различных сооружениях — от промышленных зданий до ресторанов, ночных клубов и церквей (Рисунок 6 а)). Объединяло столь функционально несхожие сооружения одно: в них математическая поверхность становилась произведением архитектурного искусства. Линейчатое свойство гипаров позволяет разрезать их по прямолинейным образующим и составлять из нескольких гипаров экзотические конструкции. Именно так поступил в 1958 г. Ле Корбюзье, построив причудливый павильон фирмы «Филипс» на Международной выставке в Брюсселе.

а)                                                                    б)

Рисунок 6 — а) Вечерний зал в Акапулько. Мексика. Архитектор Кандела б) Линейчатое свойство гиперболического параболоида

Ни один из видов искусств так тесно не связан с геометрией, как архитектура. «Окружающий нас мир — это мир геометрии чистой, истинной, безупречной в наших глазах. Все вокруг — геометрия. Никогда мы не видим так ясно таких форм, как круг, прямоугольник, угол, цилиндр, гипар, выполненных с такой тщательностью и так уверенно». Эти восторженные слова о геометрии принадлежат Ле Корбюзье.

Но в отличие от «абстрактной», «математической» геометрии «архитектурная» геометрия наполнена собственным эстетическим содержанием. Дело в том, что образы «математической» геометрии бестелесны: они не имеют толщины, не имеют веса и потому свободно парят в нашем воображении. Иное дело — образы «архитектурной» геометрии. Они созданы из конкретного материала: они весомы, они живут в поле земного тяготения. Геометрическую фигуру, например пирамиду, мы можем поворачивать в воображении в любую сторону — от этого ее свойства не изменяются. Но мысленно повернув вершиной вниз пирамиду Хеопса, она начнет качаться из стороны в сторону. Причина здесь очевидна: на пирамиду Хеопса даже в воображении действует земное притяжение. И для того чтобы обеспечить своему сооружению бессмертие, древнеегипетский зодчий гениально воплотил в каменной пирамиде важнейшее правило устойчивости и прочности конструкции — расширение книзу. Так пирамида в архитектуре закономерно стала олицетворением устойчивости прочности, вечности и покоя. В этом ее эстетическое содержание. Художественное выражение закономерностей архитектурного сооружения или конструкции называется архитектоникой или просто тектоникой. Можно сказать, что пирамида является символом тектоники всей классической архитектуры.

Современное зодчество бросило вызов классической тектонике. Получив в свое распоряжение особо прочные материалы конструкции, оно стремится перевернуть вверх ногами «пирамиду архитектоники». Современная архитектура, будто преодолев силы тяготения, парит в воздухе. Человечество всегда мечтало о легкой воздушной архитектуре, и вот в XX веке эти мечты обретают плоть. Горизонтальные плоскости, будто летящие в пространстве («Дом над водопадом» в Бер-Ране, ГА, арх. Ф. Райт, 1936 г. Рисунок 7 а)); гигантские нависающие объемы (Клуб им. И. В. Русакова в Москве, арх. К. Мельников, 19 г. (Рисунок 7 б)); V-образные опоры, оторвавшие здание от земли («Лучезарный  дом», арх. Ле Корбюзье, 1952 г.); стены, превращенные в витражи, в которые любуются золотые купола Кремлевских соборов (Кремлевский Дворец съездов, арх. М. Посохин и др., 1961 г.); причудливые линии козырьков и сводов-оболочек в форме гипаров (церковь де ла Виргин Милагроза в Мехико, инж. Ф. Кандела, 1955 г.)— все это приметы современной архитектоники и ставшие классикой примеры современной архитектуры. Все эти приметы, собранные вместе, легко обнаружить в здании Штаб-квартиры ЮНЕСКО в Париже (арх. П. Нерви и др., 1957 г. (Рисунок 7 в)), которое и было задумано как символ современной архитектуры.

а)                                                     б)

              в)

     г)

Рисунок 7 — Современная архитектура  а) Дом над водопадом в Бер-Ране. США. Архитектор Ф. Райи. 1936. б) Клуб им. И.В. Румакова в Москве. Архитектор К. Мельников. 1923 в) Здание ЮНЕСКО в Париже. Архитектор М.Брейер, Б. Зерфюсс, П. Нерви.1957 г) Здание фирмы «Эссо» в Риме. Архитектор Дж. Лафунте, Г. Ребеккини.1980

Символ современной архитектоники — проект музея современного искусства в столице Венесуэлы Каракасе. Проект создан лауреатом Ленинской премии мира, бразильским архитектором Оскаром Нимейром и представляет собой огромную пирамиду из стекла и бетона, стоящую «вверх ногами». Конечно, главное в проекте Нимейера — это вызов классической каменной тектонике, стремление выразить новые возможности новой архитектуры в новой, пусть даже парадоксальной форме. Право на жизнь новых идей доказывается в проекте Нимейера «методом от противного».

Проект Нимейера остался неосуществленным, но его смелые тектонические идеи дали свои всходы. Здание фирмы «Эссо» в Риме, построенное в 1980 г. архитекторами Дж. Лафуэнте и Г. Ребеккини (Рисунок 7 г)). Здание напоминает три пирамиды в Гизе, перевернутые «вверх ногами»; оно явно перекликается со знаменитым проектом Нимейера, хотя конструктивно решено по-своему. Веер стальных опор является конструктивным и эмоциональным стержнем здания, которое напоминает, скорее, не дом, а какой-то сложный механизм. Благодаря новым тектоническим идеям, цельности и геометричности всей композиции здание «Эссо» производит сильное впечатление, хотя, разумеется, и стоит особняком в архитектуре второй половины XX века [5].

Символы Нью-Йорка — возносящиеся к облакам небоскребы (Рисунок 8). Нью-йоркская культура, благодаря относительной по сравнению со Старым светом молодостью, не была перегружена стереотипами поведения и общепринятых решений, и поэтому легко принимала новое, превращая только что созданную типологию в норму. Изобретение лифта и совершенствование металлических конструкции сняли технические ограничения на высоту зданий. И хотя первые высотки были построены в Чикаго, именно в Нью-Йорке они породили целый архитектурный жанр.

Рисунок 8 –Небоскребы Нью-Йорка

Небоскребы стали выступать как символы престижа компании, их владельцы соревновались за честь обладать самым высоким зданием. С начала появления высотных зданий их форма ассоциировалась с понятием башни — и они фактически стали башнями. Они выглядели как несколько зданий с традиционными фасадами, водруженные друг на друга. Из «архива» классики архитекторы позаимствовали на их взгляд наиболее близкий к идее небоскреба мотив — мотив колонны. Они организовывали объем подобно классической колонне с ее делением на базу, ствол и венчание. Эта трехчастная схема колонны была еще приемлема для зданий высотой до 20 этажей, но более рослые постройки не укладывались в такую схему. Поэтому небоскреб начал постепенно уходить от традиционной внешности, рождая новый архитектурный тип, заметный в городском пространстве и играющий с индустриальными метафорами.

Корбюзье, выражая свое мнение по поводу нью-йоркской высотной архитектуры, высказался весьма эксцентрично: «Это катастрофа, но катастрофа прекрасная». Для европейца, привыкшего к горизонтально развернутому ландшафту, небоскребы ассоциируются с горами

Архитектурные формы схематизировались до предела, стремясь приблизиться к простейшим решеткам и сеткам разлинованного на квадраты пространства. Ведь после того, как современное движение объявило войну историческим стилям в архитектуре, в том числе и классицизму — концепция ордера, как системы архитектурных форм, оказалась сданной в «архив».

Но с приходом постмодернистской эпохи, подобно тому, как на место мифа в культуру пришла «энциклопедия», функцию ордера стал выполнять «каталог» возможных архитектурных форм. Нормативная система уступила место свободному выбору и поиску новой оригинальной формы, хотя бы и в рамках заданного жанра — небоскребов. И «традиционная» нью-йоркская высотка, воспроизведя массу однотипных вещей, помогла произвести сдвиг в архитектурном сознании. Архитекторы стали обыгрывать не норму, а форму небоскребов, словно отказываясь от накопленного архива готовых и испытанных решений. Так появились здания с ломанными боками, с лихо закрученными в спирали верхушками. Так, из ставшего нормой, «традиционного» небоскреба вырос иконический. Он не просто возносится над окрестным городским ландшафтом. Он всем своим видом дает понять, что является зданием-знаком, закрепленным в сознании своей формой.

Каждая культура оставляет в истории свой след в виде архитектурных памятников, где-то простых и наивных, а где-то смелых и креативных. Но во всех них строго прослеживается закономерность: красоте зодчие придают особое значение, ибо без красоты, без искусства архитектуры вообще нет, остаются только серые безликие строения. Памятник архитектуры  может стать непрочным и бесполезным (таковым сейчас стал двадцатидвухглавый красавец  Преображенский  собор на острове Кижи — жемчужина  древнерусского деревянного  зодчества), но памятник архитектуры не может быть некрасивым, ибо в таком случае он из памятника превращается в строение [6].

Список используемой литературы

1. Майничева А. Ю. Деревянные церкви Сибири XVII века: формы, символы, образы.- Культурное наследие: Архив 1998–1999 гг .- Режим доступа: www.zaimka.ru/culture/maynich8.shtml
2. Раппопорт А.Г. К пониманию архитектурной формы Диссертация на соискание ученой степени доктора искусствоведения Москва 2000
3. Чебанов С.В. Общая морфология  Представления о форме в естествознании и основания общей морфологии – Режим доступа: http://www.biospace.nw.ru/biosemiotika/main/morph.htm
4. Г.А. Ключарев Пространство и время в жизни человека « Философия и жизнь. О человеке », Москва, изд. Знание», 12/1991г.OCR: БЕГАЛИН А.К., 2004 г.
5. Волошинов А.В. Математика и искусство.-М.: Просвещение,1992.-235 с.:ил. – ISBN 5-09-002705-6
6. Елена Игумнова Между нормой и формой  ZAART, 22.08.07 – Режим доступа: http://www.stengazeta.net/article.for.printing.html?id=3718

армия, дисциплина, традиция, защита Отечества, воинский долг, подвиг, самоотверженность, преемственность, ценности, патриотизм, верность воинскому долгу, мужество, культура

В статье раскрывается генезис духовно-нравственных основ воинской дисциплины в Российской Армии, отражение их во взглядах и деятельности видных военных деятелей Российского государства, в ходе исторического развития.

Текст статьи:

Воинская дисциплина является разновидностью государственной и имеет свою специфику. Она отражает особенности воинского труда, характер и условия деятельности вооруженных сил. Суть воинской дисциплины четко изложена в Дисциплинарном уставе ВС РФ. В Уставе дисциплина определяется, как «строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил, установленных законами Российской Федерации, общевоинскими уставами Вооруженных Сил Российской Федерации и приказами командиров (начальников)»[16].

Это значит, что отправной точкой, как в понимании дисциплины, так и в ее обеспечении являются правила поведения военнослужащих. Дисциплина начинается с правил. Без них дисциплины не бывает. Их необходимость, нерушимость и обязательность выполнения должны быть осознаны каждым военнослужащим. Одновременно благодаря деятельности командиров, специфической обстановки воинского коллектива происходит приобретение практического опыта и формирование привычки к порядку, который этими правилами определяется. Дисциплина существует только там, где внедрены четкие правила действий и взаимоотношений, и где они надлежащим образом исполняются. Правила же фактически отсутствуют, если они четко не определены, если военнослужащие их не знают, неправильно толкуют или игнорируют, пользуясь бесконтрольностью и попустительством.

Воинская дисциплина выполняет в жизни и деятельности подразделения, и каждого воина важные функции. Во-первых, она строится на правовой основе, «уважении чести и достоинства военнослужащих»[16]. Во-вторых, гарантирует уважение личного достоинства военнослужащих, заботу об их правовой и социальной защите [17]. Она создает в подразделении здоровый психологический климат, в котором каждый воин чувствует себя комфортно, может полностью сосредоточиться на повышении боевого мастерства, решении служебных задач. В-третьих, дисциплина обеспечивает высокую управляемость подразделения и тем самым определяет его боевые возможности. В-четвертых, дисциплина дает возможность с наибольшей эффективностью использовать время, оружие, материальные ресурсы и человеческие силы для решения задач в мирное время и в бою. Дисциплина  основывается  на осознании каждым военнослужащим воинского долга и личной ответственности за защиту Российской Федерации [16].

Анализ научных публикаций по исследуемой проблеме свидетельствует о том, что вопросам воинской дисциплины, ее содержанию и сущности, основным направлениям работы командира по ее укреплению всегда уделялось большое внимание. Вместе с тем, на наш взгляд, к проблеме исторического подхода к определению духовных основ воинской дисциплины в литературе уделяется не достаточно внимания. В условиях реформирования Вооруженных Сил РФ эта проблема является актуальной.

Как хорошо известно, духовные основы воинской дисциплины в армиях различных стран неодинаковы, они определяются социально-политическим строем государства, и имеют юридическое оформление. На Руси защита Отечества всегда считалась почетной обязанностью, что способствовало активному формированию у российских воинов высоких духовно-нравственных качеств и удерживало от недостойного поведения. Дух армии всегда являлся важнейшим показателем развития военной организации общества. Известно, например, высказывание Наполеона о том, что успех в военном деле на три четверти зависит от духовных элементов и только на одну четверть от материальных.

В России, в силу ее исторической специфики, национальных традиций, геополитического положения, когда русскому народу приходилось вести непрерывную борьбу за свою независимость, укреплению духа армии придавалось всегда большое значение.

А. Керсновский, написавший знаменитый труд по истории русской армии, подчеркивал: «Сущностью русской национальной военной доктрины является превосходство духа над материей» [1].

Как известно, духовность армии невозможно рассматривать не вытекающей из духовности соответствующего общества. Но при этом духовность Вооруженных Сил имеет свою особенность, которую весьма точно определяет известный русский философ И.А. Ильин.

Во-первых, армия — это «сосредоточенное воплощение государственной силы», государственной власти, как «элемент государственного бытия», как организованное множество людей, систематически «воспитывающих себя к победе и ради нее — к смерти и убиению во имя государственной цели» [1].

Во-вторых, «каждый воин, независимо от своего высшего или низшего ранга, должен носить в душе сознание государственной цели и ее волевое и эмоциональное «приятие». Поэтому служение в армии должно быть проникнуто «живым вдохновением государственности» [1].

В-третьих, родовая черта воина: он есть «гражданин, принявший на себя сосредоточенное бремя гражданского звания и бытия», связавший свое дело с вопросом «о личной жизни и смерти», что определяет то высокое достоинство, ту высокую ответственность и то чувство чести, без которых невозможна армия и с которым сопряжено воинское звание. Отсюда «воину необходимо духовное самоутверждение», т. е. он «должен верить в духовную правоту своей Родины, своего государства и своего жизненного дела» и черпать свой мотив и свою решимость в государственной цели и в воле к ней.

В-четвертых, военное воспитание, оторванное от чувства духовного достоинства, есть, воспитание к систематическому и беспринципному убийству; это уже не воспитание души, а ее нравственное умерщвление и духовное извращение. Именно поэтому военная подготовка нелепа и гибельна вне духовного воспитания человека: воин вне духовного самоутверждения есть реальная, опасность для своей Родины и своего государства, а «армия, вне  достоинства и чести эфемерна как воинская сила, но подлинна как источник государственного разрушения и гибели» [1].

Специфика ратного труда, требующая высокой самоотдачи и самопожертвования во имя интересов отечества, определяет значимость духовного фактора для вооруженных сил, делает его важнейшим слагаемым военных побед. Идеи осознания каждым воином своего долга, личной ответственности за защиту Отечества, безусловной преданности своему народу на Руси имеет глубокие корни. Их можно встретить в летописях IX века.

Княжеские дружины отличались высокой организованностью, дисциплиной, мужеством и храбростью. Стоять насмерть за брата и отца, за Отечество – являлось неписанным правилом для них. Русский воин был готов к подвигу и самопожертвованию. «Прославим жизнь свою миру на диво, чтобы старые рассказывали, а молодые помнили! Не пощадим жизни своей за землю русскую!»[2] – говорил князь Игорь, обращаясь к своей дружине, выступившей в поход против половцев.

Правда, в те времена они отличались весьма ограниченными чертами: не распространялось дальше личной преданности своему роду, дружине, князю. С момента принятия христианства на Руси эти идеи обогатились новым содержанием, – чувством преданности христианской вере, и получили общенациональное значение. В русской традиции издавна чтились  воители, заступники земли Русской от внешних врагов: св. князья Владимир, Михаил Черниговский, Александр Невский и др. В их подвигах ценились и личная праведность, и национальное служение. В житиях святых — воителей за русскую землю — такая готовность положить свой живот «за други своя» была постоянной и едва ли не главной темой. Эта традиция в духовном русском культурном архетипе берет начало из энергетики характера русского человека, которая соответствует всем движениям мыслей, эмоций и воли.  Мужество как национальная черта характера имеет национальную специфику, она лишена всякой эффективности, ибо желание пострадать отвечает, прежде всего, глубокому внутреннему настрою русского человека.

Начиная с XII века состояние мира для русского народа было скорее исключением, а война — жестокой закономерностью. Великороссы в период формирования своей государственности за 234 года (1228-1462 гг.) вынесли 160 войн. В XVII веке Россия воевала 48 лет, в XVIII — 56 лет. С XIV по XX век историки насчитывают 329 лет войны. В целом Россия воевала две трети своего исторического бытия. Расположенная на семи ветрах, Россия могла противопоставить своим противникам лишь активную оборону, то есть в ответ парированному удару должна была и сама делать выпад, продвигаясь, шаг за шагом во всех направлениях, не обеспечивая окончательно безопасности своих границ. Поэтому даже военные действия на чужих территориях носили чаще всего характер превентивных оборонительных действий.

Столетия военных угроз, боевых успехов и поражений, нового собирания сил и нового военного напряжения закаляли в душе русского народа данные ему от природы выносливость, неприхотливость, стойкость, самоотверженность, готовность жертвовать личным благополучием во имя спасения Отечества. Французы, вторгшиеся в Россию в 1812 году, больше всего поразились неведомому им по войнам в Европе уничтожению русскими своих домов и имущества, вылившемуся в грандиозный московский пожар. Имея в виду стойкость русского солдата,  Фридрих II говорил, что его мало убить — его надо еще повалить [3].

Возможно, лучшее описание мужества, самоотверженности и в то же время спокойной уверенности русского человека на войне дано Л.Н. Толстым. Русские люди, если глубоко затронуты их патриотические чувства и если они чувствуют справедливый характер войны, готовы терпеть любые невзгоды и лишения. «Из-за креста, из-за названия, из угрозы не могут принять люди эти ужасные условия: должна быть другая, высокая побудительная причина. И эта причина есть чувство, редко проявляющееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине каждого — любовь к Родине»[4].

Поэтому вторжение иностранных армий в Россию, неизбежно приводило перерастанию войны  в войну народную, ярко высвечивая все лучшие черты русского характера. Как это ни странно, именно в экстремальных условиях войны русский народ проявляет высокие образцы нравственности – доброту, готовность делиться последним, самоотверженность до самоотречения. И совсем не случайно русские солдаты-ветераны с такой теплотой вспоминают свою военную молодость. Войны как некий магический кристалл высвечивали не только социально-экономические пороки российского общества, но и лучшие душевно-духовные силы русской нации.

Необходимость защиты земли русской, отдать жизнь на поле брани за святую Русь, способствовало тому, что национальным свойством русских на многие века стала способность просто и спокойно, мужественно и без внешних театрализованных эффектов покинуть земную жизнь и перейти в мир иной. Глубокими духовно-нравственными символами достойного отношения к возможной смерти стали обычаи накануне смертельной битвы надевать чистую рубашку, приносить присягу перед распятием и целовать образ Спасителя. Тем самым русский солдат осознавал себя преданным борцом за национальные интересы, что помогало ему безропотно переносить любые военные лишения и достойно встречать смерть. Мысль о возможной смерти за праведное дело оказывалась живительной для русской души, укрепляла и наполняла ее, пробуждая в ней волю к совершенству.

По мере освобождения и объединения русских земель в единое централизованное государство крепли ростки осознания воинского долга и личной ответственности за защиту Отечества, личной преданности своему народу. Эти идеи передавались от поколения  к поколению устно, закреплялись в пословицах, былинах, песнях, военно-исторических преданиях. С появлением письменности они стали отражаться в летописях, государственных законах, наставлениях, инструкциях, трудах по военным вопросам и воинских уставах.

Первая попытка установить общий порядок несения воинской службы относиться к 1571 году, когда боярином М.Н.Воротынским был составлен Устав пограничной и сторожевой службы. Следующим был «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до военной науки» вышедший в 1621 г. Первым документом, регламентирующим наказания, явились статьи «Соборного уложения 1649 года».

Сам термин «дисциплина» был введен в оборот в России Петром I в процессе создания регулярной армии. В марте 1714 года, в Указе «О сохранении дисциплины на кораблях и подсудности морских и сухопутных военнослужащих», впервые были определены духовные основы воинской дисциплины в армии и на флоте, а также ответственность должностных лиц за ее «сохранение». В Указе отмечалось, что служба не ради чести и славы императора, а в интересах государства Российского. Это положение стало фундаментом воинской дисциплины в армии и на флоте и основой всей системы воспитания солдат и матросов, ответственного выполнения воинского долга. Петр I в своем обращении к войскам перед Полтавской битвой говорил: «Вот пришел час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество… А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе, для благосостояния вашего»[5]. Великий реформатор и преобразователь ставил верность Отечеству выше всех иных ценностей, даже выше преданности самому себе. Солдаты и офицеры при развернутом знамени давали торжественное обещание служить добросовестно и «во всем так поступать, как честному, верному, послушному, храброму… солдату надлежит» [6].

Особое внимание уделялось поддержанию в войсках порядка и дисциплины. От солдат требовалось быть послушными, исполнительными, не отлучаться самовольно из своей части, содержать всегда в хорошем состоянии боеприпасы и оружие. С целью усвоения требований уставов, правил поведения и обязанностей был установлен порядок еженедельно, а иногда и чаще, зачитывать воинский артикул перед всем личным составом полка, «дабы неведением никто не оговаривался».

Уставы обязывали офицеров быть требовательными, строго наказывать нарушителей установленных порядков, воинской дисциплины. Система наказаний носила жестокий характер, часто практиковалась смертная казнь и телесные наказания. Например, солдаты подвергались наказанию шпицрутенами, батогами. За проступки молодым солдатам уставы требовали определять меньше наказание, чем старослужащим, объясняя это тем, что они еще плохо знают службу. Воинские уставы обязывали начальников наряду с высокой требовательностью к подчиненным проявлять и заботу о них.

Укреплению нравственных основ воинской дисциплины способствовала и введенная рекрутская система комплектования русской армии. Она была прогрессивной для того времени. По сравнению с системой найма в армиях западноевропейских стран она обладала рядом преимуществ, так как обеспечивала русской армии и флоту национально-однородный состав солдат и матросов, позволяла целенаправленно обучать и воспитывать их.

Наряду с системой воспитания солдат и матросов в духе дисциплинированности и преданности Отечеству, была принята и система мер наказаний за нарушения воинской дисциплины. В армии Петра I роль дисциплинарного устава выполнял «Артикул воинский с кратким толкованием». Он предусматривал различные виды наказаний за те или иные проступки и воинские преступления. По этому Артикулу русская армия жила почти сто лет до издания «Полевого уголовного уложения» 1812 г.

Важнейшей составляющей военно-правовых документов, разработанных в царствование Петра I, является нравственность. Пример нравственного поведения должны подавать офицеры. Офицер воспитывался в представлении о благородстве и почетности своей роли в жизни страны, защитника Отечества. Именно в сознании этой своей миссии зиждилось представление офицера о его положении в обществе: «Офицерское сословие есть благороднейшее в свете, так как его члены не должны стремиться ни к выгоде, ни к приобретению богатства или других земных благ, но должны оставаться, верны своему высокому, святому призванию, руководясь во всем требованиям истинной чести и сосредотачивая все мысли и чувства на самоотверженной преданности своим высшим военноначальникам и Отечеству» [7].

Высокие требования предъявлялись к воинской дисциплине русских офицеров. Офицер всюду должен помнить, что он носит мундир русской армии. Однополчане строго взыскивали с него за поступки, не совместимые с достоинством командира. Он не имеет право принимать участие в ссоре на улице, появляться на людях в нетрезвом виде, неряшливо или не по форме одетым. Непочтительное отношение к женщине влекло за собой самое резкое осуждение. Жить не по средствам и по тому вязнуть в долгах, кляузничать, распускать о ком-нибудь сплетни значило утратить уважение настоящей офицерской семьи. В полку, кроме суда чести, существовало грозное наказание провинившемуся подобным образом офицеру: товарищи переставали подавать ему руку. И если дело доходило до этого, то он должен был либо переводиться в другой полк, либо, в мирное время подавать в отставку.

Вместе с тем основы воинской дисциплины в петровской армии были обусловлены классовой природой дворянско–купеческой монархии, вся система воспитания была направлена на то, чтобы изолировать армию и флот от народа, сделать ее замкнутой организацией, послушной господствующему классу.

После смерти Петра I в армии стали насаждать прусскую систему муштры и плац-парадов, слепое повиновение, механическую исполнительность, бездушное отношение к солдату. Из системы воспитания изгонялись элементы сознательности, инициативы, доверия к солдату. Среди средств насаждения дисциплины господствовали рукоприкладство, палки, шпицрутены. Утрачивался взгляд на офицера как на воспитателя подчиненных. Возрастали привилегии дворянства в армии.

В 1755 году вышли новые уставы: пехотный – «Описание пехотного полкового строев» и кавалерийский – «Экзерциция и учреждение строев и всяких церемониалов регулярной кавалерии». Новые уставы игнорировали  прогрессивные традиции, созданные при Петре 1. При подготовке солдат не обучали штыковому бою, одиночная подготовка не была отделена от подготовки подразделения, в пехотном уставе не была определена организация полевой и гарнизонной служб.

Пехотный устав вводил большое количество различных видов построений, регламентировавшихся массой мелких правил, усиливавших муштру, педантизм, парадность, щегольство. При обучении ружейным приемам требовали для большего эффекта и одновременности действий «прихлопывать по суме», «по ружью крепко бить», «ногой крепко приступить». За малейшую ошибку солдат били палками, батогами. Все это делало их забитыми, запуганными, безынициативными.

Однако прогрессивная часть офицеров и генералов не могли мириться с этим. Великие русские полководцы и флотоводцы П.А.Румянцев, А.В. Суворов, М.И.Кутузов, Ф.Ф.Ушаков и другие, боролись с рутиной, косностью, пруссачеством  в армии и на флоте, считали что послушание и дисциплина, «будучи душой службы воинской», зиждется не на наказании, а на сознательном отношении к делу зашиты Отечества. Усилиями лучших представителей офицерского корпуса в России была создана собственная, богатая традициями национальная школа воинского воспитания, характерными ее особенности патриотизм, гуманность, высокое чувство долга, сознательное отношение к ратному труду и другие нравственные качества, без которых не мыслился настоящий, самоотверженный защитник Отечества.

Рассматривая воинов как защитников Отечества, прогрессивные военные деятели большое внимание уделяли военно-нравственному воспитанию. Оно включало привитие воинам патриотизма, чувства воинского долга и воинской чести, дисциплинированности, трудолюбия, бережного отношения к оружию, товарищества и взаимовыручки, любви к своему полку, гордости его боевым заслугам, уважительного отношения к мирному населению. Исключительное внимание уделялось вопросам воспитания дисциплинированности, укрепления порядка и организованности. Воинская дисциплина, послушание, исполнительность, взаимное уважение между начальниками и подчиненными, господствующий в войсках порядок назывались душою службы. Суворов говорил, что дисциплина – мать победы, а субординация и послушание – мать дисциплины.

Военные теоретик и практик генерал М.И. Драгомиров связывал дисциплину с нравственной зрелостью военнослужащего: «Дисциплина заключается в том, чтобы вызвать  на свет Божий все великое и святое, таящееся в глубине души самого обыкновенного человека»[8]. При этом он подчеркивал, что духовный потенциал военнослужащего может раскрыться в условиях строгого соблюдения дисциплины и через дисциплину.

В традициях русской армии личная дисциплинированность состоит не в слепом следовании уставу, а всегда требует от солдата разумной инициативы. Так, например, А.В.Суворов требовал от подчиненных самой широкой инициативы, направленной на достижение победы над врагом. Он допускал «возражение низшего высшему, но с тем, чтобы оно делалось пристойно, наедине, а не в многолюдье, иначе будет буйством; излишние рассуждения свойственны только школьникам и способностей вовсе не доказывают – способность видна лишь из действий»[9].  А.В.Суворов развивал в солдатах чувство военной национальной гордости. Солдатам прививалось гуманное отношение к гражданскому населению. Так, П.А.Румянцев в приказах по войскам неизменно требовал не чинить «никакого насилия и озлобления» мирному населению, обходится с ним «со всяким снисхождением, а не жестокостью, не допускать грабежей и т.д. Румянцев гордился тем, что руководимые им войска именно так и относились к мирному населению, приобретая тем самым «его любовь и доверенность» [10].

Лучшие военные теоретики осуждали физические наказания солдат. Так, например, сторонник железной дисциплины генерал М.Д.Скобелев вел решительную борьбу с рукоприкладством, унижением личного достоинства солдата. Он писал: «Дисциплина должна быть железною. В этом нет никакого сомнения, но достигается это нравственным авторитетом начальника, а не бойней»[11]. Примечательно, что в русской армии, одной из первых в Европе, в ходе военных реформ второй половины ХIХ века, отменены телесные наказания. «…Влияние офицера должно быть освоено не на одном мундире, но на нравственном превосходстве» – говорилось в книге, рекомендованной офицерам в 30-х гг. XIX в. [12].

В 1863 году наряду с другими уставами впервые отдельным документом появляется «Положение о дисциплинарных взысканиях», которое приказом по военному ведомству от 1869 года «в связи с накопленным опытом их применения» было пересмотрено и вышло самостоятельным Дисциплинарным уставом. Несмотря на ряд прогрессивных идей, в целом данный устав был разработан как инструмент «педагогики принуждения». Двадцатилетний опыт применения этого устава потребовал разъяснения ряда его положений, которые были осуществлены в 1889 году.

В разъяснениях к Дисциплинарному уставу подчеркивалось, что главным основанием воинской дисциплины является знание ее требований и сознательное разумное неукоснительное их исполнение, прежде всего начальниками, а потом уже подчиненными. Отмечалось, что дисциплина, основанная на строгости закона, сознательном и добросовестном исполнении своего долга, может существовать только в той армии, в которой военнослужащие достигли необходимой степени нравственного и умственного развития. Поэтому главнейшая задача воспитания войск заключается в нравственном и умственном развитии каждого военнослужащего.

Создание армии на принципиально новых экономических, социально-политических и духовных основах после октября 1917 года потребовали новых подходов к определению основ воинской дисциплины. Большой вклад в теоретическую разработку данной проблемы внесли В.И.Ленин, М.В.Фрунзе, С.С.Каменев, М.Н.Тухачевский и другие.

Укреплению воинской дисциплины во многом способствовал Дисциплинарный устав РККА, принятый в январе 1919 года. В нем указывалось, что в социалистической армии, в армии трудящихся, не должно быть «места нерадивым, порочным, тунеядцам»[13]. Дисциплина в Красной Армии держится не на страхе наказания и желания наград, а на сознательности, на доверии подчиненных к начальнику и начальника к подчиненным. Важнейшее условие поддержания сознательной дисциплины в войсках – установление правильных взаимоотношений между начальниками и подчиненными. Уставы обязывали начальников так поставить себя на службе, чтобы завоевать у подчиненных доверие и уважение, четко проводить различие между служебными и внеслужебными отношениями.

Дисциплинарный устав определял методику применения поощрений и наказаний. Устав обязывал привлекать к дисциплинарной ответственности тех военнослужащих, которые совершили проступки без злого умысла и не причинили серьезного ущерба. Дисциплинарный устав включал главу «О товарищеских ротных судах». Товарищеские суды сыграли большую роль в воспитании у красноармейцев дисциплинированности. Решения товарищеских судов выражали общественное мнение воинского коллектива, обладали высокой степенью авторитета и воспитательного воздействия на военнослужащих.

После завершения гражданской войны в 1924 году начала осуществляться военная реформа. Было введено единоначалие, разработаны новые уставы, наставления, программы боевой подготовки, совершенствовалась вся система воспитания и обучения воинов. Воинская дисциплина рассматривалась как качественно новый, более высокий тип дисциплины, обеспечивающей единство воли и действий, подчиненности, исполнительности без чего нельзя добиться победы над врагом. В армии создается дисциплина  не из-под палки, а на основе сознательности, преданности, самопожертвовании самих рабочих и крестьян. Незыблемой основой воинской дисциплины была высокая политическая сознательность воинов армии и флота, как важнейший источник силы социалистического государства, сплоченности и организованности его Вооруженных Сил.

М.В.Фрунзе указывал на прямую зависимость внутреннего строя, организации и дисциплины армии от политического и экономического строя государства, от характера новых взаимоотношений между классами социалистического общества [14]. Раскрывая сущность и значение советской воинской дисциплины, он отмечал, что сила армии в дисциплине, которая базируется не на страхе наказания и голом принуждении, а на добросовестном сознательном исполнении каждым своего служебного долга[15].

Политическая сознательность воинов, их идейная убежденность служили основой, фундаментом высокого морального духа войск, мужества, отваги и героизма. Ни внезапность нападения фашистского агрессора, ни его превосходство в живой силе и технике, ни  быстрое продвижение в начальный период Великой Отечественной  войны не сломили духа нашего народа. Нравственная стойкость советских воинов  позволила свести на нет материальное превосходство врага, создала условия, необходимые для отмобилизования войск, для перестройки на военный лад всего народного хозяйства и достижения в последующем победы над врагом.

Высокий моральный и боевой дух русского воина всегда восхищал иностранцев. Из истории широко известны высказывания талантливых Европейских полководцев, например  Наполеона: «Дайте мне русского солдата, и я покорю весь мир»; прусского короля Фридриха II: «Этих людей легче перебить, чем победить»; высокую оценку русскому солдату в годы Великой Отечественной  войны давали президент США Ф. Рузвельт, английский премьер-министр У. Черчель, гитлеровские генералы.

В ныне действующих уставах, подчеркивается сознательный характер воинской дисциплины. В том случае, если привычки дисциплинированного поведения у воина не закрепились, а сознания недостаточно, командир управляет своим подчиненным через систему запретов, сдерживание, предостережений, в первую очередь все же стремясь побудить его к правильным поступкам.

В современных условиях, когда осуществляется реформирование Вооруженных Сил Российской Федерации, протекающее в сложных экономических и политических условиях, роль сознательной воинской дисциплины неизмеримо возрастает. Это определяется как новой духовной ситуацией в обществе, сложившейся в силу произошедших радикальных изменений в общественно-политической жизни страны, так и зависимостью реализации планов военных реформ от сознательного, активного участия военнослужащих в их осуществлении.

Таким образом, основы воинской дисциплины в ходе исторического развития нашего государства претерпевали изменения, однако неизменным оставалась идея осознания каждым воином своего священного долга, личной ответственности за защиту Отечества, безусловной преданности своему народу. Духовные основы воинской дисциплины составляют те глубинные образования, которые неразрывно связаны с национальной культурой народа и способствуют оптимальному функционированию Вооруженных Сил.

Литература

долголетие, интеллектуальность, творчество, деятельность, культура, старость, профессионализм

В статье рассматриваются творчество и интеллектуальность как одни из главных условий долголетия. Активное творчество позволяет не только создавать принципиально новое, но и преобразует сложившуюся действительность, практику в различных сферах жизнедеятельности общества. Интеллектуальность формируется у человека при наличии у него культуры рефлексии, т.е. культуры самопознания, самосовершенствования, самообучения, самовоспитания, самокритичности и позволяет все время поддерживать готовность к обновлению и готовность к творчеству.

Текст статьи:

Интеллект — самая тонкая и самая ранимая структура человеческой психики, и потому именно он становится наиболее чувствительным с течением времени, но, несмотря на это, сохранение интеллектуальной и творческой активности во второй половине жизни препятствует преждевременному старению, причем, старению не только психическому, но и физическому. Люди, постоянно занимающиеся творческой деятельностью, самосовершенствованием сохраняют высокий интеллект и потенциал и в преклонном возрасте, а у некоторых в этот период обнаруживается немалый подъем продуктивности интеллектуального труда. Например,  Софокл написал свою гениальную трагедию «Эдип» на семьдесят втором году жизни, когда в его время средняя продолжительность жизни в Древней Элладе составляла не более 30 лет. Лучшие картины Репин написал между 80 и 85 годами, Микеланджело творил до 90, Тициан — до 99 лет, у Айвазовского расцвет творческих сил пришелся на 82 года, Лев Толстой, Вольтер, Гете, Бернард Шоу продолжали творить, когда им было за 80. В качестве примеров можно привести таблицу великих творцов и ученых — долгожителей, условия жизни которых были совершенно разными, но роднит их одно — полноценная деятельность мозга:

Все вышеперечисленные ученые и деятели искусства сохраняли высокую работоспособность не только в пожилом, но и в старческом возрасте, этому свидетельствуют следующие факты: А.Гумбольдт писал «Космос» с 76 до 89 лет, И.П. Павлов создал Двадцатилетний опыт в 73 года, а Лекции о работе больших полушарий головного мозга — в 77 лет. Толстой Лев Николаевич — русский писатель, граф, член-корреспондент Петербургской АН (1828—1910) — написал в 71 год Воскресение, в 72 — Живой труп, а в 76 лет — Хаджи Мурат. Приведенные примеры свидетельствуют о разнообразии и широте интересов творческих личностей. Их интересы носят активный характер, реализуясь не только в разных формах профессиональной деятельности, но и в других социально значимых сферах, что увеличивает шансы в реализации разнообразных потенциальных возможностей личности в период геронтогенеза (пожилой возраст, старческий и долгожительство). Исследование личности ученых, сохранивших творческое долголетие, обнаруживает не только всем известные качества — трудолюбие, упорство, организованность и т.п., но и специфику их рефлексии (рефлексия интуитивности, фантазии, стремления к новизне, гибкости, оригинальности, критичности, инверсионности, т.е. склонности к переходам от одного состояния к другому). Специфика заключается в том, что уровень рефлексируемой креативности не зависит от пола ученых, что говорит о ведущей роли деятельностного фактора в раскрытии потенциальных возможностей человека, резервов его организма и личности.

Активность творчества – это не столько создание принципиально нового, сколько преобразование сложившейся действительности, практики в той или иной сфере жизнедеятельности общества или даже в локальном диапазоне. Связь подлинного творчества с оптимальной самореализацией, самовыражением личности возможна при адекватности области творческой деятельности призванию человека, его задаткам, наклонностям, способностям и интересам. Творческое долголетие личности, осознавшей свое призвание, обусловлено, в том числе, и получаемыми изо дня в день положительными эмоциями от занятий любимым делом. Личность получает в творчестве прекрасный, постоянно действующий жизненный стимул, обретает хорошее настроение. Один из исследователей проблемы взаимосвязи творчества и долголетия, А.И. Субетто утверждает, что творческая деятельность повышает биологическую сопротивляемость организма воздействиям внешней среды, а отказ от нее – наоборот, понижает: «механизм обеспечения творческого долгожительства одновременно является частью механизма обеспечения физического долгожительства. Жизнь интеллекта по закону креативно-стереотипной волны позволяет человеку преодолеть синдром конечной жизни и реализовать наследственную программу своей жизни» [4].

С точки зрения культуры старость обретает иное смысловое измерение, включающее особые социальные роли старых людей в социуме, их творческие способности, особое состояние в контексте родового бытия человека (племени, нации, народа). А потому она обретает вполне осязаемое бытие не только в абстрактном, но и живом воплощении, оставляя след в культуре в виде мудрецов, старцев. Наивысший критерий мудрости был заложен в идее Пращура, его способности творить и сохранить порядок. В этой связи интересна мысль, выраженная в одном из клубков «Русских вед», где рассказывается о том, как мифический герой Индрик Змей собрался в поход к Рипейским горам покорять царство заоблачное, разорить Ирий небесный (т.е. рай). Змей намеревался добыть себе из сада Ирия золотые яблоки. Кто добудет такие яблоки, тот получит вечную молодость, а главное, получит власть над Вселенною. Здесь заложена мысль, что если космологическая характеристика «старости» изменится на противоположную — «молодость», то изменится и само бытие, над ним будут довлеть «темные силы» или, употребляя выражение из тех же «Вед», « Сварожий круг» изменит свое направление. Это положение напоминает платоновскую идею о том, что макрокосмические события влияют на жизнь рода в целом и на повседневную жизнь людей, что сказывается в цепи природных и социальных явлений. Космологическая мудрость была спроецирована на бытовой уровень рода и семьи. В «Русских ведах» обозначены законы, которые людям передал Сварог от имени Рода. По существу это те законы и традиции, которые передавались из поколения в поколение, или заветы предков, за исполнением которых следили не только верховные боги, но и духи, населяющие землю и являющиеся проводниками воли высших сил. Одним из них был домовой, который также представлялся в образе старика. В «общении» с людьми он поощрял необходимые и полезные для поддержания рода поступки и действия и наказывал за дурные и вредные. Человеческая же мудрость представляла собой прообраз мудрости космической. Мудрецы, употребляя платоновскую терминологию, были ее тенью, они казались такими же могущественными и всеведущими, как божественный пращур. Мудрость как слияние с природой отразилась в русском былинном творчестве:

« Похотелоси Вольги-то много мудрости.
Щукой-рыбою ходить ему в глубоких морях,
Птицей соколом летать ему под облака,
Серым волком раскать да по чистым полям» [3].

Вероятно, исторически в более позднее время таких людей стали называть ведунами, магами, кудесниками, волхвами. Характеристика народной мудрости прекрасно показана П.А. Флоренским в статье « Общечеловеческие корни идеализма» [6] , где говорится о том, что вся платоновская система представляет безграничную веру в силу человеческого в представлении архаического человека творческая способность духа не иссякала с его смертью, но приобретала иное измерение, достигая высот космических и оттуда сообщая свое покровительство роду. С этой целью старики отходили в мир иной посредством ритуального действа, и было бы грубой ошибкой называть этот ритуал умерщвлением. Это было принесение себя в жертву или иначе самопожертвование во имя … Имеются этнографические данные о том, что предназначенные в жертву старики сами руководили ритуальными приготовлениями и возможно действиями. Этот факт наводит на мысль о том, что «стариками» в действительности могли быть люди, владеющие тайными энергиями мира. П . А . Флоренский называет их «делателями». «Неспроста ведь глагол « делать » , — пишет он , — относится в своем истинном смысле к магическому действу, этому деланию по преимуществу» [6]. И все-таки ведущей тенденцией в понимании человеческой мудрости была ее пронизанность светом, идущим от природного космического начала, что признавали и отцы церкви, несмотря на всю враждебность к язычеству. Согласно учению св. Григория Богослова, сам человек является живым светом в числе двух первых источников: Бога, как света высочайшего и самобытного, и Ангела, света вторичного и заимствованного. Без противоречия самому же христианскому учению богословы не могли ограничить область «внутреннего света» одним христианским миром, но расширяли поле его действия. Святой Иоанн Богослов называет Божественный Логос светом, «просвещающим всякого человека, вступающего в мир». Из этого учения следует, что духовного, внутреннего света — света истины и жизни, — не лишен и язычник, хотя и в ограниченной мере. Апологеты, начиная со святого Иустина Мученика, учили, что «семя», или, свет Логоса, воплотившегося во всю полноту только во Христе, в рассеянном виде присуще всему миру, причем особенно заметно оно выступает в законодателях, поэтах и мудрецах, бывших для язычников тем же, чем служили, по учению Апостола Павла, законы и пророки для евреев, т.е. путеводителями ко Христу, только, конечно, в гораздо меньшей степени [5]. В тот исторический период, когда реальный мир стал представлять для людей более высокую ценность, нежели мир сакральный, большим вниманием стала пользоваться мудрость житейская, — мудрость, проявляющаяся в исполнении тех или иных обязанностей. Об этом говорит и лингвистический анализ слова «старый». В . В . Колесов пишет о том, что действительно старым, в противоположность человеку ветхому, считался старший в роду, тот, который в необходимый момент становился первым и был достоин славы своих пращуров. Корень стар - обозначал человека, имеющего силу, крепкого. Здесь вероятно произошло слияние космологического, идущего от Рода, и социального представлений о старости. Например,  в  «Повести временных лет» говорится о старом муже, пришедшем к князю Владимиру для борьбы с печенегами. Однако слово «муж» уже включает совокупность таких признаков, как зрелость, правоспособность, знатность. Слово «старый» использовано в тексте для усиления значения понятия «муж», подчеркивая этим особые заслуги и почтенность человека. Биологически в этом случае старость трактовать нельзя, так как в условиях того времени человек, утративший с возрастом физическую силу, не мог бы выдержать не только трудности походной жизни, неизбежных рукопашных схваток, но и самой тяжести воинских доспехов. Известен исторический факт, что князь Владимир советовался со старцами о принятии на Руси христианства. Надо полагать, что старцами здесь были либо представители такого социального явления христианской жизни как старчество (историки считают, что оно могло быть на Руси и до момента ее крещения), либо социально значимые люди. Старым мог стать и тридцатилетний человек, в то время как пятидесятилетний, не начавший самостоятельной независимой от родителей жизни, оставался великовозрастным детиной. Особо важный момент состоит в том, что на Руси длительное время возрастные определения возникали в зависимости от социально значимых характеристик. В целом же весь древнеславянский период, как отмечает В.В. Колесов, проходил под знаком благоговейного отношения к старому, старшему по положению и возрасту. Согласно летописи, в Древней Руси старцы говорили от лица племени. В городе также обычно выступали вперед «старцы градстии»[1]. В связи с этим, можно проследить цепочку образа старости, которая приводит к положительному смыслу долголетия:

Призванная старость

этот образ старости относится к глубочайшей древности и носит характер сопряжения родовой и космической данности. Старики в человеческой, животной и растительной последовательности, становясь участниками обрядового обмена с космическим духом и телищем, способствовали пополнению, упрочению и благополучию рода. Особое отличие этого периода состоит в том, что уход в мир иной носил добровольный характер, причем не только со стороны людей, но и со стороны животных. Этнографические данные свидетельствуют о том, что медвежьи культы совершались с приглашением и «согласием» (в форме магического истолкования поведения животного) на обрядовый обмен.

Ритуальные моления богам Яриле и Велесу сопровождались фаллическими культами. Смерть и зачатие сливались здесь в одной временной точке, что могло служить символом вечности.

Жертвенная старость

исторически второй этап ее осмысления. Количественный показатель, т.е. прожитые годы и биологические признаки старения здесь уже играют существенную роль.  Исторически это наиболее длительный период, который вклинивается и в христианскую эпоху. Его особенность состоит в том, что постепенно добровольность смерти сменяется насилием, а традиция вырождается в агрессивность против стариков в моменты социальных потрясений. Жизнь стариков в обществе становится проблематичной, что оттеняет экзистенциальность старости самой по себе. Старость воспринимается не как факт бытия, а как явление, отягощающее землю. На наш взгляд, в этой связи можно говорить лишь об отрицательном долголетии.

Почтенная старость

последний период представленности старости можно назвать «почтенной старостью». С усложнением и освоением реального мира старики становятся хранителями и трансляторами опыта многих поколений. Опытная рука хранит образ мира, от нее во многом зависит и мудрость ума. Огромное значение приобретают телесные техники как перешедшее в общественное время — «это воплощенная история, образ «умной руки». Семантический ряд «умного» может быть продолжен — это умные слова, умные действия, умные предметы, умное выражение лица. Умные — это умелые. Тело как центральное звено и интегратор телесных техник выступает хранилищем и генератором такого рода практического разума, остающегося вполне бессознательным» [2]. Таким образом, не только разум, но и слабеющее старческое тело способно нести в себе искры света. Почтенное отношение к старикам, обусловленное их огромным жизненным опытом, обосновывается с эволюционных позиций классиком отечественной генетики В.П. Эфроимсо­ном. Обогащение связей и отношений реального мира имело свое прочтение в сакральном мире. Культ предков не терял своей священности, однако, истинным домом людей становилась земля, а не космос. И долголетие на этой земле приобрело положительную значимость, оно стало  не только субъективно желанным, но и объективно необходимым [7].

Творческий труд устойчиво противостоит не только процессу старения, но и помогает личности обрести свою интеллектуальную среду обитания. Творчество предполагает выраженное в максимальной степени единство личности, и субъекта деятельности. Творческая личность ориентирована на вклад, полезный не отдельным группам, а обществу в целом, и чем масштабнее личность, тем в большей степени выражена ее ориентация на будущее, на социальный прогресс, происходит повторяемость творческого цикла в поисках решения все новых задач, установка на новизну. Все это приводит к использованию разнообразных форм деятельности, что отличает в высокой степени одаренных людей. Интеллектуальные профессии и интеллектуальная среда, в которой находится человек, привносят в его жизнь не только новые знания и желание соответствовать высокому умственному уровню, но и заставляют ставить долговременные цели. Каждый человек из своего повседневного опыта знает, что прежде чем сделать какое — либо дело, он должен осмыслить программу действий для достижения конечной цели. Разумному человеку присуще в любых делах формировать четкие, конкретные, реальные цели, мобилизованные на преодоление жизненных трудностей, укрепляя веру в реальность ее достижения. В качестве интеллектуального занятия рассмотрим профессию «ученый». По результатам многочисленных исследований представители этой профессии живут дольше остальных (средняя продолжительность жизни 75 лет). Ученый – это человек, обладающий специальной профессиональной подготовкой и владеющий специальными навыками и приемами исследовательской деятельности (теоретической или эмпирической). Он является не только носителем определенных знаний, но и активно использует их с целью дальнейшего расширения сферы научного познания. В своей деятельности он руководствуется, как мы уже отмечали, «научным этосом» и социальными ценностно-нормативными установками, обеспечивающими прирост научного знания. В своей профессиональной деятельности ученый обязательно должен следовать научно-методологической традиции, или парадигме, благодаря которой он способен получить объективное и достоверное знание. Основным мотивом деятельности ученого, как отмечал еще Р. Мертон, является желание получить профессиональное признание своих коллег, так как только они в состоянии оценить вклад, который данный ученый сделал в приумножении суммы знаний.  Поскольку результаты ученого являются в высшей степени творческими и уникальными, то ему присуща широкая гамма психологических переживаний – радость открытия нового, неизведанного, переживание удовольствия и других эмоций, которые укрепляют ученого в его профессиональном призвании. Эта черта свойственна и другим интеллектуальным профессиям, например композитору, создавшему новую симфонию, или писателю, написавшему новое произведение. Но, в отличие от последних, в интеллектуальной деятельности ученого присутствует изрядная доля рациональных действий, поскольку само научное знание есть рациональная система. Говоря о личности ученого и особенностях его профессиональной деятельности, нельзя обойти вопрос о тех социальных ролях, которые он выполняет. Любой конкретный ученый работает в рамках определенной организации, в реальном коллективе и никак не может игнорировать сложившиеся в них социальные нормы и требования. По мнению отечественных и зарубежных социологов и психологов, ученый, работающий в организации, выполняет примерно 4-5 взаимосвязанных социальных ролей: ученый профессионал, служащий, член коллектива, руководитель (администратор). Первая и основополагающая  социальная роль заключается в том, что, выступая в качестве профессионала, ученый выполняет определенные исследовательские операции, теоретические или экспериментальные, в соответствии с общепринятой научной методологией (традицией, парадигмой), обеспечивающей получение истинного, достоверного знания. В этой своей ипостаси ученый идентифицирует себя с научным сообществом в целом, и в этом своем качестве он, конечно же, разделяет и все требования научного этоса. Главная его задача состоит в том, чтобы добиваться получения новых знаний, фактов, решать «головоломки» (актуальные научные проблемы), систематизировать и развивать научное знание. Работая в конкретном коллективе (кафедра, лаборатория), ученый не может не принимать тех норм, ценностей и традиций межличностных отношений, которые здесь сложились. Особенно важную роль здесь играет организационно-психологический климат, психологическая среда коллектива. В научных коллективах чрезвычайно высоко ценится роль экспертного знания, и поэтому наиболее продуктивные в научном плане ученые обладают, как правило, высоким авторитетом, являются неформальными лидерами. Административная роль руководителя связана с тем, что управлять научным коллективом может только ученый профессионал, одних способностей и талантов руководителя здесь недостаточно. Поэтому администраторы обычно выделяются из самой научной среды, но они должны обладать при этом определенными организаторскими навыками и способностями, уметь решать возникающие проблемы. Достаточно очевидно, что из всех социальных ролей, выполняемых ученым в социальной организации, наиболее значительна роль профессионала-исследователя, поскольку именнно она обеспечивает получение новых научных результатов и, следовательно, прогресс науки в целом. Поэтому неудивительно тщательное внимание к этой фигуре социологов и психологов, культурологов. Специальные исследования показали, что ученый-исследователь в научном коллективе, занятый осуществлением определенной научно — исследовательской программы, имеет своеобразный «ролевой профиль». Это означает, что ученый-исследователь как некая усредненная личность  концентрирует в себе ряд доминантных свойств. Среди них особенно выделяются такие, как «генератор идей», «эрудит» и «критик». В то же время исследования обнаружили, что в творческих научных коллективах действительно можно выделить эти три типа личности ученого, взаимно дополняющие друг друга. «Генератор идей» — это автор многих интеллектуальных начинаний, продуцирующий новые оригинальные идеи. Генерирование нового знания он склонен рассматривать как доминанту своего поведения в коллективе. Его характеризуют также некая отрешенность и глубокая погруженность в предмет исследования. «Эрудит» — наиболее разносторонне образованный ученый, к которому коллеги часто обращаются за научной информацией. Он умеет находить и обобщать нужную информацию, анализировать ее и систематизировать. Он свободно ориентируется в информационном поле науки и постоянно стремится к обогащению своих знаний. «Критик» — это тип ученого, проявляющего повышенную требовательность к качеству научных исследований, строгость в оценках и выводах. В научном коллективе он ориентирован в большей мере на оценочную деятельность. «Критик» выполняет функции как бы пристрастного и заинтересованного судьи, помогающего своим коллегам избегать ошибок и скороспелых выводов. В указанном исследовании было обнаружено, что в эффективных группах имеет место «активный ролевой профиль», т.е. существуют более или менее ярко выраженные носители этих ролей. В группах с пассивным ролевым профилем, где нет подобной ролевой специализации, научная эффективность ниже.

Т.о., творческое долголетие связано с динамическим интеллектным гомеостазом, при котором креативно — стереотипная волна не «затухает». Статический интеллектный гомеостаз это движение к статическому, «мертвому» равновесию, которое наступает в результате полной стереотипизации. Человек, живущий интеллектуально в режиме статического интеллектного гомеостаза с возрастом становится все более и более «консервативным» и его творческий  потенциал уменьшается. Динамический интеллектный гомеостаз формируется у человека при наличии у него культуры рефлексии, т.е. культуры самопознания, самосовершенствования, самообучения, самовоспитания, самокритичности. В этом состоянии у человека все время поддерживается готовность к обновлению и осуществляется обновление готовности к творчеству. Творчески долгоживущая личность после каждого кризиса творчества при переходе к новой волне творчества как бы переживает молодость. Т.о., творческий  долгожитель — это личность, которая живет в динамическом интеллектном гомеостазе, умеет «ломать»  стереотипы, осуществлять «перестройку» памяти и тем самым преодолевать кризис творчества и подготавливать себя к новой «волне творчества». У каждого человека есть свой потолок возможностей, не всем быть великими, но творческий элемент присутствует в любом трудовом процессе. Непрестанный труд и жесткая дисциплина дают нужную духовную и физическую нагрузку, которые способствуют реализации феномена долгожительства. Основной стимул любого творчества — неуспокоенность на достигнутом. Чем масштабнее размах противоречий, с которыми сталкивается ученый, писатель, художник, изобретатель, тем выше и ярче его активность и творческая деятельность.

Список литературы:

1. Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. Л.: 1986. С. 89
2. Круткин В.Л. Онтология человеческой телесности (философские очерки). Ижевск. 1993. С. 126
3. Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия. М.: 1987. С. 152
4. Субетто А.И. Творчество, жизнь, здоровье и гармония. Этюды креативной онтологии. – М.: Изд. «Логос», 1992
5. Туберовский А. Внутренний свет. Сергиев Посад. 1914. С. 13
6. Флоренский А.П. Общечеловеческие корни идеализма // Колчин А.А., Рыбаков Н.С. На перекрестках мировоззрений. Псков. 1993
7. Эфироимсон В.П. Генетика этики и эстетики. СПб.: 1995. С. 71-72

дискурс, лесть, текст, коммуникация, речевой акт

Проповедь как комплексный ритуальный акт социальной интеракции, архивированный в виде совокупности жанрового набора вербальных практик, представляют собой многоуровневую систему взаимодействия с сознанием человека. Проповедь содержит основные вербальные конструкции, используемые в современных психотерапевтических техниках для наведения транса или формирования личностных установок и может рассматриваться как психотерапевтическая метафора.

Текст статьи:

Священник должен быть не только чист,
но и весьма благоразумен и опытен во многом,
знать все житейское не менее обращающихся в мире и
быть свободным от всего более монахов, живущих в горах…
должен быть многосторонним; говорю – многосторонним,
но не лукавым, не льстецом, не лицемером,
но исполненным великой свободы и смелости.
Святитель Иоанн Златоуст

Духовность – это тот «поиск, та практическая деятельность,
тот опыт, посредством которых субъект осуществляет в самом себе
преобразования, необходимые для достижения истины».
М. Фуко

В литературе (как научной, так и святоотеческой) написано значительное количество работ, посвященных исследованию проблем механизмов управления общественным сознанием и поведением человека в различных «жизненных сценариях» («сценариях жизнедеятельности», «формах жизни»). Особое место в этом ряду занимают исследования религиозных форм мировоззрения, ибо по силе и глубине воздействия на умы и чувства человека с религией не может сравниться ни одна другая форма мировоззрения. В них отражен как опыт пастырского служения людям в рамках социального института церкви, например, многочисленные описания актов религиозной дискурсии в виде богослужебного ритуала (от молитвы, проповеди до культурно-семиотических аспектов литургического дискурса в его комплексном описании), так и представлен опыт работы над психологическими проблемами прихожан и других людей, приходящих в церковь за душевной поддержкой и духовной помощью (см.: Гриненко, 1977; Романова, 2001; Бобырева, 2007; Степанов, 1999; Walters, 1964).

Как правило, религиозные (в нашем случае – православные) ритуалы и религиозные практики, в том числе и дискурсивно разножанровые, обсуждаются с позиции теологии, философии, богословия, филологии, лингвистики, культурологи, антропологии, этнопсихологии и т.п. Этот факт далеко не случаен, ибо такой сложный и многоплановый феномен как православный (религиозный) ритуал вообще и его жанровые проявления в частности (молитва, например, или проповедь, причастие, крещение) требует для своего адекватного восприятия и осмысления комплексных усилий представителей различных научных парадигм, школ, течений и подходов, для того чтобы полнее раскрыть саму природу религиозного дискурса, его функциональное предназначение и конкретную жанровую специфику интенциональной направленности (как внешней, так и внутренней, служащей очевидным источником четко ограниченного и производного вида направленности, демонстрируемой, по Д. Деннетту (2004), некоторыми артефактами, например, нашими словами, предложениями, книгами, картами, картинами, компьютерными программами, музыкальными произведениями, духовными песнопениями и пр.), на приобщение к вере, укрепление и поддержание ее, на раскрытие «Слова Божьего в слове человеческом» (Практическая энциклопедия, 2003: 147).

Анализ теоретических работ и реальная практика решений некоторых пастырских и общехристианских вопросов современного душепопечения (в частности, в рамках прихода храма Преподобного Иосифа Волоцкого) показывают, что именно жанровая специфика основных практик религиозного дискурса в виде типовых и конкретных (отдельных) проявлений таких, например, как проповедь, вызывает значительный интерес с позиции их воздействия на сознание человека в контексте современных интерактивных моделей социальной психологии или «психологии новой волны», в терминологии Е. Ковалевой и М. Щербакова, ибо «каждый жанр возникает из собственного места в жизни, то есть из конкретной ситуации в жизни народа, так что каждый жанр представляет собой формальное выражение религиозных народных верований … если жанры вообще характерны для библейской литературы, не существует ни одного жанра, который можно было определить по формальным критериям…» (Урысон, 2003: 7; курсив – Г.У.). Тем не менее, формальные критерии представляются достаточно значимым для ритуального дискурсивного – в широком понимании этого термина – взаимодействия в рамках жанра «проповедь», поскольку «довольно давно уже был высказан взгляд, что логическое в некотором смысле есть чисто формальное; это мнение часто повторялось, однако, не было ясности относительно природы чистых форм. Ключ к пониманию их происхождения следует искать в том факте, что всякое познание есть выражение, или репрезентация. А именно познание выражает факт, который в познании познается. Все эти возможные способы репрезентации – если они действительно выражают одно и то же знание – должны иметь что-то общее; и это общее в них есть их логическая форма» (Шлик, 1993: 29-30).

В этой связи уместно напомнить о точке зрения М.М. Бахтина, отмечавшего наличие формальных признаков жанра в виде типической формы высказывания, а не само высказывание: «Мы научились отливать нашу речь в жанровые формы, и, слыша чужую речь, мы уже с первых слов угадываем ее жанр, предугадываем определенный объем (то есть приблизительную длину речевого целого), определенное композиционное построение… то есть с самого начала мы обладаем ощущением речевого целого, которое затем только дифференцируется в процессе речи… Если бы не существовало жанров, общение было бы невозможно» (Бахтин, 1979: 271-272). Из этого следует, что специфика жанра как такового проявляется уже в его «абстрактной схеме, отвлеченной, по примеру сёрлевской модели абстрактного речевого акта, от индивидуально-языкового наполнения естественно-языковых практик» (см.: Романов, Романова, 2009: 101-103). Следовательно, без «оценочного восприятия слушателя» (Волошинов, 1931: 69) сама по себе абстрактная система языковых форм, представленная даже в «определенном композиционном построении», по М.М. Бахтину, не может в полном объеме представлять жанровую характеристику такого акта социального события как «проповедь», поскольку она не является действительной реальностью социального взаимодействия. В.Н. Волошинова отмечал: Действительной реальностью речевого общения является не «абстрактная система языковых форм и не изолированное монологическое высказывание и не психофизиологический акт его существования, а социальное событие речевого взаимодействия, осуществляемое высказыванием и высказываниями» (Волошинов, 1930: 96-97; курсив – Г.У.).

Какие же критерии «формально-логической схемы композиционного построения» жанра проповедь (от апостольской или миссионерской проповеди с особым функциональным предназначением или интенциональной направленностью распространять христианскую веру между неверующими и язычниками по заповеди Господа «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие» и так называемой апостольской гомилии, произносимой перед обществом новообращенных христиан, а также проповеди торжественной, сходной с греческой проповедью и именуемой эпидектическим красноречием, требующим особого мастерства, до дидактического красноречия, основное предназначение которого сводилось к чисто практическим, назидательным целям и не требовало от автора особых талантов и знаний; образцы таких проповедей называли «поучением» или «беседой») могут рассматриваться в качестве наиболее типичных (инвариантных) параметров или маркеров такого жанра социального взаимодействия?

Прежде чем вести речь об инвариантных характеристиках жанра проповеди, следует обратить внимание на тот факт, что в повседневном словоупотреблении слово «проповедь» понимается значительно шире, чем исторически сложившийся жанр церковной гомилетики. Такое обыденное прагматическое понимание включает в себя церковный жанр как часть более широкого единства – речевого жанра / речевого акта / акта социальной интеракции и подразумевает также в социально-коммуникативном плане, что объем понятия «проповедь» являет собой репрезентацию социального акта взаимодействие «бытия» человека, раскрываемого перед лицом другого человека посредством «выбранных их архива естественно-языковых практик вербального поведения» (Романов, 2002), направленных на любое и всемерное разъяснение истины и приближение ее к человеку. При этом, форма такой репрезентации «бытия» человека может опираться на канонические постулаты, а может быть «исполненной», как отмечал Святитель Иоанн Златоуст, на рубеже соприкосновения форм в «великой свободе и смелости», т.е. в виде музыкального произведения, театрального представления или художественного воплощения. Тем не менее, при функционировании любой репрезентационной разновидности (дискурсивной формы) проповеди важно исходить из того, что:

1) проповедь – аффективный, действенный жанр и его главная цель – воздействие на слушателя (адресата), что всякая проповедь одновременно несет информацию о предмете, выражает отношение к нему проповедника и оказывается поэтически украшена;

2) основное условие действенности проповеди – ролевые позиции проповедника как инициатора, ведущего, «взрослого» и «педагога», по Э. Берну. В церковном протожанре это условие определяется священным саном, понятием, которое включает в себя множество прав, из которых главное — это право на авторитетное слово, а также моральное, социальное, юридическое, интеллектуальное право и др. В «мирской проповеди» каждое из этих качеств проповедника выступает особо и потому может быть подвергнуто сомнению отдельно от других;

3) проповедь всегда обусловлена конкретным поводом и в конкретной области человеческой деятельности, поэтому понятие «права» должно включать и интеллектуальный аспект в виде знания предмета, о котором ведется речь;

4) проповедь эффективный коммуникативный жанр и его эффективность зависит от выполнения экспрессивной функции – потребностью выговориться, выхода эмоциям, сочувствия и т.п.;

5) проповедь как речевой жанр вербально структурирован таким образом, что должен включать тексты, порождающие желание выговориться, чтобы почувствовать физическое облегчение: тело правит речью;

6) проповедь интенционально направлена на просветительские цели, при это информативная функция в ней не должна заслонять аффективную.

Итак, проповедь как комплексный ритуальный акт социальной интеракции, архивированный в виде совокупности жанрового набора вербальных практик, представляют собой многоуровневую систему взаимодействия с сознанием человека. Исследование механизмов влияние таких практик на структуру личности может открыть новые пути на интеграцию различных представлений о сознании и оказать существенную поддержку всем специалистам, профессионально работающим в области консультирования, психотерапии, душепопечения и т. д. Функционально-прагматическое назначение проповеди далеко не исчерпывается теми аспектами, которые исследуются в данной работе, тем не менее, подобный анализ воздействия дискурсивных практик проповеди может дать исходный материал к исследованию и построению модели религиозного мировоззрения и влияние религиозных ритуалов в целом на индивидуальное и коллективное сознание. С заявленных позиций проповедь как акт социальной интеракции, как акт актуальной презентации «бытия» человека, раскрываемого перед лицом другого человека, может рассматриваться как психотерапевтическая метафора и содержит основные вербальные конструкции, используемые в современных психотерапевтических техниках для наведения транса или формирования личностных установок. В рамках данной работы ограничена сфера анализа воздействия трансовых (преимущественно вербальных) конструкций на сознание человека, хотя целый ряд трансперсональных аспектов работы заведомо не принимается во внимание. Ограничения обусловлены тем, что, по мнению ряда крупных исследователей (С. Грофф, А. Маслоу, Р. Дилтс, О.Уолтерс) нет пока достаточного языка и научного осмысления, чтобы описать религиозную практику во всем ее объеме.

Литература
1. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М.: Искусство, 1979.
2. Бобырева Е.В. Религиозный дискурс: Ценности, жанры, стратегии (на материале православного вероучения). – Волгоград: «Перемена», 2007.
3. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. – Л.: Прибой, 1930.
4. Волошинов В.Н. Конструкция высказывания // Литературная учеба. – 1931, № 3. – С. 65-87.
5. Гриненко Г.В. Логико-семиотический анализ молитв и заклинаний // Международная конференция: «Развитие логики в России: Итоги и перспективы». – М.: МГУ, 1977. – С. 61-62.
6. Деннет Д. Виды психики: На пути к пониманию сознания. Пер. с нем. – М.: Идея-Пресс, 2004.
7. Игумен Евмений (Перистый). Психотерапия в пастырском душепопечении // Человек. – 1999, № 6; 2000, № 1-2. (Электронный ресурс: http://vivovoco.rsl.ru/VV/JOURNAL/VV_MEN_W.HTM Дата обращения: 12.03.2010).
8. Ковалева Е., Щербаков М. Молитва как психотерапевтическая практика. (Электронный ресурс: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/Article/Kov_Molit.php Дата обращения: 12.03.2010).
9. Практическая энциклопедия православного христианства. Основы церковной жизни. – СПб.: Изд-во Московской Патриархии, 2003.
10.Расторгуева М.Б. Речевой жанр церковно-религиозной проповеди. Дисс. … канд. филол. н. – Воронеж: ВГУ, 2005.
11.Романов А.А. Политическая лингвистика. Функциональный подход. – М.: ИЯ РАН, 2002.
12.Романов А.А., Романова Л.А. Притяжение перформатива. Очерки по теории перформативности от Дж.Л. Остина до наших дней. – М.: ИЯ РАН, 2009.
13.Романова Е.Г. Перформативы в ритуальных актах суггестивной коммуникации. – М.: Лилия Принт, 2001.
14.Степанов А.Д. Проблемы коммуникации у Чехова. – Турку (Финляндия): Åbo Akademi, 1999.
15.Урысон Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира. Антология в семантике. – М.: Языки славянской культуры, 2003.
16.Шлик М. Поворот в философии // Аналитическая философия. Избранные тексты. – М.: Изд-во Московского ун-та, 1993. – С. 28-33.
17.Walters O.S. Religion and Psychopathology // Comprehensive Psychiatry. – 1964. – Vol. 101, № 5. – Р. 24-35.

творчество гения, божественный дар, психонейрофизиологический комплекс, политалантливая функциональность, генетика, пассионарность, импрессинг, интеллект, гений, талант, вестник, вестничество

Данная статья посвящена рассмотрению феномена талантливой личности в фундаментальных трудах ученых, в научно-популярных статьях, в иррациональных философских концепциях и художественных произведениях. Суммируя рассмотренные мнения, следует говорить о присутствии некоторого релятивизма в понимании данного феномена, талантливая личность изучалась часто с субъективных позиций, или использовался только узкоспециальный подход.

Текст статьи:

В контексте темы настоящей статьи значительный интерес представляет книга Е. Синицына и  О. Синицыной  «Тайна творчества гениев». В своей книге Синицыны шаг за шагом следуют за великими людьми, выявляя закономерности во всём, что составляет «творчество гения», пытаются проникнуть в творческую лабораторию, невзирая на стереотипное табу: «гений — это божественный дар, постичь который невозможно».

Сколько было, есть и будет гениев в истории человечества, никто не знает. «По теории вероятности и по нашим расчётам, — говорит Евгений Синицын, — один гений приходится на шесть миллионов человек». Кроме того, авторы попытались «измерить» гениальность. «Мы рискнули — в нашей книге впервые в мире построена теория гениальности. Мы нашли восемнадцать факторов гениальности: это вдохновение, фантазия, воображение, стремление к превосходству, спонтанность, сосредоточенность, универсальность, новизна, красота, навязчивый образ и другие факторы».

Возникает вопрос, как можно измерить: сколько у Ньютона спонтанности, а у Микеланджело – воображения? Автор новой мировой теории, считает, что этого не определит ни одно сверхрсовременное устройство. Открытие Синицына — теория структурно-осевой психологии, с помощью которой и можно проникнуть в тайны творчества гениев, — лежит на стыке кибернетики и психологии. Каждый человек имеет индивидуальный автономный психонейрофизиологический комплекс, а одним из его важнейших элементов является сознание и бессознательное с запечатленными в них информационно-смысловыми структурами.

У гения и у простого человека эти индивидуальные психонейрофизиологические комплексы сильно отличаются. Это сакраментальное отличие и лежит в глубине пропасти, обычно отделяющей гения от всего остального мира.

В своем исследовании Синицыны опирались на аналитическую психологию К. Юнга, «мы развили его теорию психологических типов и открыли в человеке новую психическую систему».

Юнг утверждал: самое главное отличие гения от обычного человека — он творит за счёт бессознательного. Авторы анализируют “Пророка” А.С. Пушкина, созданного, когда поэту было всего 27 лет. «В 27 лет невозможно быть таким мудрым! Он черпал импульсы из коллективного бессознательного, а это символы, архетипы, то, что накоплено человеком за тысячелетия, — вслед за К. Юнгом констатирует новосибирский учёный. — Пушкин в “Пророке” предвосхитил теорию Юнга, каждая метафора поэта — интерпретация теории Юнга. Это за двести лет до её создания!»

Кроме этого, Синицыны исследуется проблема одержимости гения творчеством. Ссылаясь на Леонардо да Винчи и Микеланджело, Ньютона и Лейбница, Баха и Моцарта, Гёте и Байрона, авторы говорят о том, что  невозможно объяснить здравым смыслом невероятную продуктивность работы. «Когда Ньютона спросили, как ему удалось открыть законы всемирной механики, он ответил: «Думаю об этом денно и нощно», -  цитируют исследователи английского физика, утверждая беспрерывность и всеобъемлимость творческого процесса гения.

Помимо перечисленных вопросов исследователи уделили большое внимание проблеме универсальности гения. Для иллюстрации наличия данного феномена авторы ссылаются на политалантливую функциональность  Омара Хайяма поэта, математика, астронома, философа, астролога и царедворца; Михаила Ломоносова поэта, естествоиспытателя, химика, физика, астронома, географа, геолога и металлурга и многих других невероятно одаренных деятелей сразу во множестве сфер.

В своем исследовании Синицыны раскрыли и описали механизм взаимоотношений гения и массы. «Масса всегда будет гения уничтожать, — заключает Синицын. — Философ Ортега сказал: есть народы, которые гениев чтят и тянутся за ними, и тогда эти нации процветают».

В данной книге анализируется, также, гипотеза, согласно которой существует прямая зависимость между психическими отклонениями и гениальностью. Ученые считают, что отчасти небезосновательно — биографии гениальных людей пестрят поступками на грани безумия.

Эта гипотеза, впервые в законченном виде была представлена еще в XIX веке Чезаре Ломброзо в работе «Гениальность и помешательство». В своей работе Ч. Ломброзо пишет о физическом сходстве гениальных людей с помешанными, о влиянии различных явлений (атмосферных, наследственности и др.) на гениальность и помешательство, приводит примеры, многочисленные свидетельства медицинского характера о наличии у ряда писателей психических отклонений, а так же описывает специальные особенности гениальных людей, страдавших в то же время и помешательством.

Эти особенности заключаются в следующем:

1. Некоторые из таких людей обнаруживали неестественное, слишком раннее развитие гениальных способностей. Так, например, Ампер в 13 лет уже был хорошим математиком, а Паскаль в 10 лет придумал теорию акустики, основываясь на звуках, производимых тарелками, когда их расставляют на стол.

2. Многие из них чрезвычайно злоупотребляли наркотическими веществами и спиртными напитками. Так, Галлер поглощал громадное количество опия, а, например, Руссо — кофе.

3. Многие не чувствовали потребности работать спокойно в тиши своего кабинета, а как будто не могли усидеть на одном месте и должны были постоянно путешествовать.

4. Не менее часто меняли они также и свои профессии и специальности, точно мощный гений их не мог удовольствоваться одной какой-нибудь наукой и вполне в ней выразиться.

5. Подобные сильные, увлекающиеся умы страстно предаются науке и с жадностью берутся за разрешение труднейших вопросов, как наиболее подходящих, может быть, для их болезненно-возбужденной энергии. В каждой науке они умеют уловить новые выдающиеся черты и на основании их строят нелепые иногда выводы.

6. У всех гениев есть свой особый стиль, страстный, трепещущий, колоритный, отличающий их от других здоровых писателей и свойственный им, может быть, именно потому, что он вырабатывается под влиянием психоза. Положение это подтверждается и собственным признанием таких гениев, что все они по окончании экстаза не способны не только сочинять, но и мыслить.

7. Почти все они глубоко страдали от религиозных сомнений, которые невольно представлялись их уму, между тем как робкая совесть заставляла считать такие сомнения преступлениями. Например, Галлер писал в своем дневнике: «Боже мой! Пошли мне хотя бы одну каплю веры; разум мой верит в тебя, но сердце не разделяет этой веры — вот в чем мое преступление».

8. Главные признаки ненормальности этих великих людей выражаются уже в самом строении их устной и письменной речи, в не логических выводах, в нелепых противоречиях. Разве Сократ, гениальный мыслитель, предугадавший христианскую мораль и еврейский монотеизм, не был сумасшедшим, когда руководствовался в своих поступках голосом и указаниями своего воображаемого Гения или даже просто чиханьем?

9. Почти все гении придавали большое значение своим сновидениям.

В заключение своей книги Ч. Ломброзо, однако, говорит о том, что на основании вышеизложенного нельзя прийти к заключению, что гениальность вообще есть не что иное как умопомешательство. Правда в бурной и тревожной жизни гениальных людей бывают моменты, когда эти люди представляют сходство с помешанными, и в психической деятельности и других есть немало общих черт — например, усиленная чувствительность, экзальтация, сменяющаяся апатией, оригинальность эстетических произведений и способность к открытиям, бессознательность творчества и сильная рассеянность, злоупотребление спиртными напитками и громадное тщеславие. Между гениальными людьми есть помешанные, и между сумасшедшими — гении. Но было и есть множество гениальных людей, у которых нельзя отыскать ни малейших признаков умопомешательства.

Большое внимание в истории теоретической мысли было уделено проблеме наследования способностей. В 1869 году Френсис Гальтон, биолог-энциклопедист XIX века, выпустил книгу «Наследственный гений: исследование его законов и следствий». Гальтон впервые показал, что способности человека наследуются по тем же принципам, как и физические признаки в органическом мире. Новизна подхода состояла в применении статистических методов для классификации по степени одаренности выдающихся людей и их родственников на примере Англии. Обнаружился явный семейный характер передачи способностей и талантов. Первый отклик на книгу Гальтона поступил от его двоюродного брата Чарлза Дарвина: «Я не думаю, чтобы в течение всей моей жизни мне пришлось читать что-либо более интересное и оригинальное… Вы создали, в чем я уверен, незабываемое произведение».

Столь же яркое впечатление оставляет вышедшая в 1998 году книга классика российской генетики Владимира Павловича Эфроимсона «Гениальность и генетика».

Подход В.П. Эфроимсона можно условно назвать триадой таланта: зарождение потенциального гения, развитие и становление, воплощение в жизнь потенциального таланта или гения.

Стержень концепции Эфроимсона состоит в убеждении, что потенциальные и состоявшиеся таланты и гении имеют, как правило, в своем генотипе генетические факторы внутреннего «допинга», резко повышающие психическую и интеллектуальную активность на фоне тех или иных способностей.

В.П. Эфроимсон не берется сам судить, кого относить к талантам и гениям. Он пользуется самыми разнообразными экспертными оценками (неровными по своему подходу и принципам отбора) из обширной биографической и историко-культурной литературы типа «жизнь замечательных людей».

Эфроимсон вводит новый термин — импрессинг. Это ранние и сверхранние впечатления детства, которые действуют в чувствительный период и определяют характер и направление деятельности личности на всю жизнь. В.П. Эфроимсон показывает, что для становления потенциального гения необходимы раннее признание, поощрение и свобода творческого самовыражения. Андрэ Моруа в сходном аспекте писал о «витамине П» — Преклонение, Признание, Поощрение.

Взаимодействие генов одаренности со стимулирующей средой, анализ действия ранних импрессингов, разработка систем образования и воспитания, ориентированных на исходное генетическое разнообразие (полиморфизм), непременное развитие этических и эстетических сторон личности — все это должно, по замыслу автора, стать объектом специальной науки — педагогической генетики. С позиций дарвиновского эволюционизма Эфроимсон обосновывает вывод, что комплекс этических свойств (альтруизм, совестливость, способность к самоотверженным поступкам), а также эмоциональное восприятие красоты и гармонии имеют наследственную основу, возникнув в ходе группового отбора.

Пушкин ставил себе в заслугу, что «чувства добрые я лирой пробуждал». Но чтобы чувства добрые пробуждать, нужно верить, что есть генетическая предрасположенность к ним у каждого ребенка. Однако сделав такой вывод, В.П. Эфроимсон показывает на примере ряда биографий «гениев-злодеев», что потенциальная способность к развитию альтруизма легко может быть заглушена трудным детством, дефицитом материнской любви. Она может быть извращена групповой этикой — классовой, национальной, фанатично-религиозной.

В движении человеческой мысли во времени есть удивительный феномен, названный в 1926 году В.И.Вернадским «пульсация талантливости». На протяжении одного-трех поколений в какой-либо стране или регионе появляются одновременно талантливые люди и поднимают на огромную высоту определенную область духовной жизни. «Мы не знаем пока, почему, как и отчего происходит нарождение талантливых людей, их скопление в близких поколениях и отсутствие в других, — отмечал Вернадский. «Мы должны их принять за свойство нашей расы, проявление ее природы. Это такой же природный процесс, подлежащий научному исследованию натуралиста, каким является воздействие научной мысли на окружающую живую и мертвую природу». Эфроимсон впервые дает истолкование феномену пульсации талантливости с позиции триады таланта.

Эпоха Перикла в Древней Греции, на что обратил внимание еще Ф.Гальтон, служит В.П. Эфроимсону точкой отсчета, позволяющей оценить, с какой частотой в человеческих популяциях «нарождаются» гении, если условия их становления и социального воплощения благоприятны. В доме Перикла за одним столом могли, в принципе, встречаться Протагор, Сократ, Фидий. В это время в Афинах творили Еврипид, Аристофан, Эсхил, Ксенофонт. И все это при численности афинской популяции около 50 тысяч (не считая рабов). Никакие генетические данные, полагает Эфроимсон, не позволяют думать, что афиняне наследственно превосходили окружающие их народы. Секрет заключался в стимулирующей среде, созданной гением самого Перикла, в его призыве к афинянам превратить Афины в центр политической и культурной жизни всей Эллады.

Афинская вспышка дает возможность оценить частоту зарождения потенциальных гениев как 1 на 2-10 тысяч. В обычных условиях истории гениев насчитывается в сотни и тысячи раз меньше. Согласно анализу В.П. Эфроимсона, вспышки совпадают с периодами социально-информационных кризисов данного социума. Они возникают также в условиях особого поощрения, меценатства талантам, как это было во Флоренции в период правления Медичи.

В.П. Эфроимсон призывает исследовать, как в разных ситуациях гены, стимулирующие творческую активность, зависимые от генотипа гормональные допинги определяли судьбу личностей в истории.

Заметно явное сходство «историогении» Эфроимсона с подходами и идеями, развитыми практически одновременно Л.Н.Гумилевым в его книге «Этногенез и биосфера Земли». По Гумилеву, истоки зарождения многих этносов коренятся во внутреннем энергетическом человеческом импульсе. У личностей, названных им пассионариями, устремление к сознательной или бессознательной (порой иллюзорной) цели так велико, что превышает инстинкт жизни. Пассионарность, по Гумилеву, есть свойство генотипа, генетической конституции личности, оно может сочетаться со всеми видами дарований. Повышение концентрации генов, приводящих к пассионарному поведению, лежит в основе зарождения новых этносов и вспышек в истории человечества. Эфроимсон сочувственно относится к главным положениям этой концепции, полагая, что «Гумилевым схвачено основное, и наши работы, проводимые независимо от него, представляют попытку понять биологические причины пассионарности». В.П. Эфроимсон указывает кратко и на отличия своего подхода, в частности, обнаружение большой роли условий развития и импрессингов на становление талантов и тех особенностей поведения, которые можно отнести к пассионарным.

И все же налицо любопытная конвергенция: генетик в поисках тайны гениальности окунулся в историю общества и культуры и предложил истолкование многих явлений с позиций эволюционной биологии. А историк и этнолог для объяснения загадочных импульсов и рывков в истории человеческих сообществ обратился к генетике поведения человека и указал на внутренние энергетические импульсы, которые стимулируют активность людей.

Николай Гончаренко в работе «Гений в искусстве и науке» обращается, конкретно, к теме творческого труда  и мук творчества.

Гончаренко в своих рассуждениях опирается на марксистскую мировоззренческую концепцию и, беря за фундамент идею о том, что  труд вывел человека из мира животных, утверждает, что творческий труд развил в нем художника и ученого, достигнув высшего уровня в деятельности гения. Превратив труд в постоянную потребность, творческие личности не всегда придерживаются правила «ни одного дня без строки», а, скорее, следуют другому — «ни одного дня без размышлений». Труд — главное содержание их жизни, они могут искать отдых, но не полное отключение от деятельности. И хотя они могут проводить досуг верхом на лошади (как Л. Толстой), играть в карты (как Некрасов) или заниматься спортом (как Бор), вряд ли даже в эти минуты их покидают мысли о том, над, чем они работали. В труде творческая личность находит средство разрядки от наплыва мыслей, чувств, эмоций. После длительных размышлений, изучения проблемы и т. д. наступает период, когда «пальцы просятся к перу, перо к бумаге…» или, как выразился один композитор, «в душе нарастает давление, гонит к фортепиано». Груз впечатлений, эмоций, долго вынашиваемых и многократно пережитых идей мешает движению вперед, препятствует подъему на новую ступень творческой деятельности; освобождение от них становится внутренней потребностью беспокойного духа.

В творчестве, в искусстве, в философии, говорит Гегель, происходит «очищение духа от состояний несвободы». Оставаясь постоянным условием жизни истинного творца, труд приобретает для него различное экзистенциальное значение в зависимости от поворотов его жизненного пути, прихотей фортуны. В безоблачные дни существования, признания сделанного им труд служил гению источником сил, наполнявших его душу радостью творчества; во времена нападок, гонений и преследований он был для него тем противовесом душевных переживаний, который придавал равновесие его жизни, был единственным средством уйти от «свинцовых мерзостей» мира.

В своем исследовании Гончаренко намеренно опровергает довольно популярное мнение, что «каторжниками труда» являются только великие ученые, — что касается великих художников, то за них все делает вдохновение. Ведь, никто не будет сомневаться, что непрерывным трудом была наполнена как жизнь Ньютона и Ломоносова, так и Толстого и Коненкова. Прав Белинский: «Архитектура, скульптура, живопись и музыка никакому гению не даются без тяжкого и продолжительного труда».

Далее, на основе известных фактов из жизни великих, Гончаренко  доказывает положение, согласно которому,  характерной чертой гениальных ученых и художников является неутомимое трудолюбие. Подготовительные работы Маркса к своим сочинениям — один из убедительных примеров этого. «Никогда он не был доволен своей работой, всегда он впоследствии делал в ней изменения и постоянно находил, что изложение не достигает той высоты, до которой доходит его мысль». Самоотверженно работали не только те, которым не удавалось все с первых попыток, — Бальзак, Толстой, Королев. Сжигали себя в труде и те, кому все давалось легко, по крайней мере при поверхностном взгляде: «гений физического эксперимента» Роберт Вуд, Жорж Санд, Гюго. А. Дюма, отметая, вероятно, подозрения, что ему все дается легко, с запальчивостью воскликнул: «Руки, написавшие четыреста книг, — это руки рабочего!»

Великие творческие личности могли спокойно выносить отсутствие общества, невнимание к себе и к своей личности, невзгоды, терпеть материальные лишения, но они не могли жить без труда.

Поль де Крюи пишет, что Пастер в те 6 лет, что были посвящены открытию вакцины, полные невиданных триумфов и жесточайших разочарований, вложил «такое огромное количество энергии, которое могло бы заполнить сотню жизней обыкновенных людей». Флобер работал, по его собственным словам, «как 38 миллионов негров». Маяковский любил говорить, что он работает как Pferd (нем. — лошадь).

Но, указывая на огромное значение труда в жизни великих ученых и художников, отмечая их необыкновенное трудолюбие, Гончаренко говорит, что не следует объем сделанного превращать в критерий их одаренности или показатель способности трудиться. Гении художники оставляли после себя и десятки томов (Гете, Толстой, Иван Франко) и один, два тома. Иногда это было связано с продолжительностью их жизни, вернее, творческого периода, иногда — нет. Пушкин, Блок, Маяковский прожили недолгую жизнь, но оставили намного больше, чем Тютчев. Так называемое «веймарское» издание произведений Гете, выходившее с 1887 по 1919 год, включает 143 тома. Айвазовский написал более 5 тысяч картин; Эйнштейн имел 248 публикаций; Дарвин — 119; Фрейд — 330; Мендель — всего 7. Крамской оставил 3 тысячи портретов. Огромную массу полотен создал Рубенс. «Объем всего написанного Петром Алексеевичем Кропоткиным, — пишет его биограф, — очень велик. Многое опубликовано, причем на различных языках и в нескольких изданиях. Общее число публикаций более чем на двадцати языках превышает две тысячи». Научное наследие Спинозы по объему невелико. Уместно вспомнить в этой связи слова Нильса Бора: «Если человек не понимает проблемы, он пишет много формул, а когда поймет, их останется в лучшем случае две». «Помните, что основное правило великого писателя — переделывать, перечеркивать, перемарывать, вставлять, сглаживать и снова переделывать», — советовал Л. Толстой. Величайшее умение писателя — это умение вычеркивать, утверждал Достоевский.

Из любого объема работ, оставленного ученым или художником, история отбирает немногое. В бессмертие, говорил Вольтер, отправляются с небольшим багажом. Всерьез или в шутку, но Стендаль советовал: «Писать надо много, ибо неизвестно, что останется». Угадать это, кстати, не дано и самому автору. А. Гумбольдт огромное значение придавал своему 30-томному описанию стран Южной Америки. Сейчас переиздают его небольшие книги «Картины природы» и «Идеи о географии растений». Надо учитывать также и специфику науки, место в ней моментов описательности (история, география, геология и т. д.), ее язык.

В принципе в трудах гениев меньше информационно не заряженных текстов. Следует учитывать также специфику творчества ученого и художника. У первого меньше от воображения и фантазии, да и логически выраженная мысль, категория, формулировка закона занимают меньше места, чем мысль, заключенная в образах, характеристика эпохи и типических обстоятельств и т. д. Наконец, язык некоторых отраслей науки (математика, кибернетика, теоретическая физика) по своей природе более краток и не столь метафоричен, как обычный. Но некоторые области науки также требуют описаний (в первую очередь общественные), их представители гораздо чаще оставляют более объемные книги, чем математики, химики, физики. Однако и здесь измерять величину труда объемом написанного будет неправильно. Скорее, во всех сферах этот показатель будет относительным и может служить только дополнительным критерием, не говоря уж о том, что гении не только пишут.

Таким образом, проанализировав специфику деятельности и индивидуальные особенности творца, Гончаренко пишет, что, характеризуя труд гения, нужно исходить не из объема сделанного им, а из качества труда, глубины и значимости созданного. «Рембрандт оставил 650 полотен, Пикассо — 20 тысяч. Но отсюда не следует, что второй в 40 раз талантливее первого», — заключает Гончаренко.

Тема данной статьи обуславливает интерес к книге психолога Ховарда Гарднера «Рамки ума». Доктор Гарднер изменил представление об интеллекте и вытекающих из этого общепринятых методов обучения. Он опроверг популярную идею о моноинтеллекте, выдвинув гипотезу о том, что интеллект человека множествен, и не может быть измерен одним – единственным тестом.

Согласно Гарднеру, интеллект – это способность создавать эффективные продукты, предлагать ценности, которые имеют культурное и общечеловеческое значение. Это также набор навыков, которые позволяют творчески решать задачи, которые жизнь ставит перед человеком. Интеллект – это еще и потенциал искать и находить новые знания.  Ученый выделил 9 разнообразных типов интеллекта, которые, по сути, отражают различные способы взаимодействия с миром. Трудно найти в мире двух одинаковых людей, каждый человек – уникальная комбинация генов. Интеллекты отличаются так же, как отличаются наши отпечатки пальцев.

Тип интеллекта, по Гарднеру:

Лингвистический. Способность оперировать словами как устно (например, как это делает рассказчик, оратор, политик), так и письменно (поэт, писатель, драматург, журналист, редактор). Сложившаяся педагогическая практика сегодня апеллирует к развитию этого вида интеллекта наиболее интенсивно.  В школе мы слушаем, пишем, читаем и говорим.

Логико-математический. Способность оперировать числами (математик, бухгалтер, статистик) и мыслить рационально (ученый, компьютерный программист, логик). Этот тип интеллекта также активно задействован в школьных программах.

Пространственный. Талант воспринимать мир визуально и анализировать эту информацию (охотник, скаут, гид), а также трансформировать пространство (архитектор, художник, изобретатель, дизайнер интерьеров). Человек, у которого развит этот тип интеллекта, восприимчив к цвету, форме, линиям, и отношениям между объектами в пространстве. Он может графически выражать свои идеи.

Телесно – кинестетический. Умение использовать тело для самовыражения, передавать эмоции и чувства движениями (атлет, танцор, актер),  использовать руки для трансформации разнообразных вещей (ремесленник, скульптор, механик, хирург).

Музыкальный. Речь идет о способности воспринимать музыку, оценивать ее (музыкальный критик), трансформировать, создавать музыку (композитор), исполнять (исполнитель). Обладающий развитым музыкальным интеллектом человек легко запоминает мелодии и способен воспроизвести. Он восприимчив к ритму.

Заслуживают внимания исследования в данной области крупнейшего психолога Теплова Б.М. Мировую известность получила его монография «Психология музыкальных способностей». В ней Теплов Б.М. предложил новую структуру музыкальных способностей, включающую в качестве обязательных такие компоненты, как ритмическое и ладовое чувство, способность к произвольному оперированию музыкальными слуховыми представлениями. Большое значение имеет предложенный им психологический анализ феномена музыкальности как единства эмоциональной отзывчивости на музыку и совокупности взаимосвязанных между собой отдельных музыкальных способностей.

К ней примыкает серия статей о способностях и одаренности. Разрабатывая целостную концепцию индивидуальности, Теплов Б.М. собрал обширнейший материал о жизни великих русских композиторов. Их биографии, воспоминания и творчество были проанализированы с разных точек зрения: 1) характера самих музыкальных способностей; 2) их органической связи с общей одаренностью; 3) взаимообусловленности способностей и личностных качеств; 4) соотношения общих и специальных способностей с задатками. Этот способ многостороннего анализа был распространен затем на описание ума и воли выдающихся полководцев.

Он полагал, что «систематическое исследование физиологических основ индивидуально-психологических особенностей не только желательно, но и совершенно необходимо для подлинно научного понимания психологических различий между людьми». Здесь, как считал Теплов Б.М., можно надеяться подойти к изучению природных задатков, лежащих в основе индивидуальных различий в способностях людей.

Артур Шопенгауэр, немецкий философ – экзистенциалист, также занимался исследованиями в этой области. По Шопенгауэру, художник, или «гений», как он предпочитает называть его, — это интеллект, изменивший своему первоначальному назначению, освободившийся от своей исконной службы воле, действующий по собственному почину. Свободный от внушений воли и практического интереса, «гений» воспринимает вещи уже не только в их отношениях, но и такими, каковы они сами по себе; кроме их относительного бытия, он постигает и их бытие абсолютное.

Сущность гениальности Шопенгауэр видит в обдуманности. В ней единственное преимущество гения перед другими людьми, так как гений владеет значительно высшей, чем обычные люди, степенью размышления и отличается большей устойчивостью объективного познания. Это и позволяет ему достигать обдуманности, необходимой для того, чтобы воспроизводить познание в свободном творении: подобное воспроизведение и есть, по Шопенгауэру, создание искусства.

Даниил Андреев в своей книге «Роза Мира» предложил собственное иррациональное видение феномена талантливой личности, оперируя такими понятиями как «гений», «талант», «вестник».

Вестник — это тот, кто, дает людям почувствовать сквозь образы искусства в широком смысле этого слова высшую правду и свет, льющиеся из миров иных. Пророчество и вестничество — понятия близкие, но не совпадающие. Вестник действует только через искусство; пророк может осуществлять свою миссию и другими путями — через устное проповедничество, через религиозную философию, даже через образ всей своей жизни. С другой стороны, понятие вестничества близко к понятию художественной гениальности, но не совпадает также и с ним. Гениальность есть высшая степень художественной одаренности. И большинство гениев были в то же время вестниками — в большей или меньшей степени, — но, однако, далеко не все. Кроме того, многие вестники обладали не художественной гениальностью, а только талантом.

Проведя компаративное исследование творчества великих деятелей XIX века, Андреев установил, что с шестидесятых годов ясно определился многозначительный факт, совершенно неосознанный, однако, обществом: влияние гениев и влияние талантов стало, в некотором очень глубоком смысле, противостоять друг другу. Художественные гении того времени — Тютчев, Лев Толстой, Достоевский, Чехов, Мусоргский, Чайковский, Суриков, позднее Врубель и Блок — не выдвигали никаких социальных и политических программ, способных удовлетворить массовые запросы эпохи, увлекали разум, сердце, волю ведомых не по горизонтали общественных преобразований, а по вертикали глубин и высот духовности; они раскрывали пространства внутреннего мира а в них указывали на незыблемую вертикальную ось. Таланты же, по крайней мере наиболее влиятельные из них, все определеннее ставили перед сознанием поколений проблемы социального и политического действия. Это были Герцен, Некрасов, Чернышевский, Писарев, все шестидесятники, Глеб Успенский, Короленко, Михайловский, Горький. Таланты-вестники, как Лесков или Алексей Константинович Толстой, оставались изолированными единицами; они, так сказать, гребли против течения, не встречая среди современников ни должного понимания, ни справедливой оценки.

Подобно тому, как Иоанн Грозный, при всем масштабе своей личности, должен быть признан фигурой огромной, но не великой, ибо лишен одного из признаков истинного величия — великодушия, точно так, же целый ряд художественных деятелей, к которым многие из нас применяют эпитет гения, не являются и никогда не являлись вестниками. Так как, их художественная деятельность лишена одного из основных признаков вестничества: чувства, что ими и через них говорит некая высшая, чем они сами, и вне их пребывающая инстанция. Такими именами богата, например, литература французская, а у нас можно назвать двух-трех деятелей эпохи революционного подъема: Горького, Маяковского. Можно спорить с гениальностью этих писателей, но вряд ли кто-нибудь усмотрел бы в них вестников высшей реальности.

Талант и даже гений обладают не миссией, а долженствованием, подобно всякому человеку, но ряд глубоко индивидуальных особенностей отличает это долженствование от остальных. Миссия же имеет всегда значение общее, очень широкое, в ее осуществлении горячо заинтересована вся метакультура. Для того чтобы художник мог быть вестником, требуются более напряженные, длительные усилия провиденциальных сил. Потому что приоткрытие духовных органов его существа — без этого вестничество невозможно — процесс необычайно трудоемкий, более трудоемкий, чем вручение любой, самой мощной художественной гениальности.

Что же до гениальности или таланта как таковых, они могут быть совершенно свободны от задания — возвещать и показывать сквозь магический кристалл искусства высшую реальность. Достаточно вспомнить Тициана или Рубенса, Бальзака или Мопассана. Не снимаются с них лишь требования этики общечеловеческой да условие — не закапывать свой дар в землю и не употреблять его во зло, то есть не растлевать духа. Только с такими требованиями и вправе мы подходить к оценке жизни и деятельности, скажем, Флобера или Уэллса, Маяковского или Есенина, Короленко или Горького, Репина или Венецианова, Даргомыжского или Лядова, Монферрана или Тона. Таким образом, этические требования, предъявляемые к таланту или гению, — требования общечеловеческого этического минимума.

Проанализировав рассмотренные точки зрения, касательно феномена талантливой личности, можно с уверенностью говорить о необычайно большом разбросе мнений, несмотря на то, что проблема исследовалась, на анализе, работ, созданных за небольшой исторический период. Из этого следует, что, несомненно, данный феномен относится к разряду тех проблем, решение которых не предполагает единственно верного варианта.

Список использованной литературы:
1. Андреев И.Л. Происхождение человека и общества. М., 1988.
2. Белинский В. Г. Избранные философские произведения. М., 1941.
3. Большая Советская Энциклопедия: в 30 томах. – гл. ред. А.М. Прохоров, М., 1978.
4. Вернадский В. И. Страницы автобиографии, М., 1980.
5. Гегель Г.-В.-Ф. Эстетика. Т. 4. М., 1973.
6. Гончаренко Н. В. Гений в искусстве и науке. М., 1991.
7. Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. М.,2005.
8. Гуревич П. С. Культурология: Учебник для вузов. М., 2005.
9. Синицын Е., Синицына О. Тайна творчества гениев. Новосибирск, 2004
10.Чезаре Ломброзо  «Гениальность и помешательство». М., 2009.
11. Шопенгауэр А. О гении, М., 1999.
12. Эфроимсон В.П. Генетика гениальности. М., 2002.