Раздел: ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:
дворянская усадьба, алгоритм исследований, инфраструктура, факторы существования, модели социокультурной практики
Аннотация:В статье рассматривается алгоритм исследования коммуникативного пространства дворянской усадьбы, каковой заключен в определении ее функциональных возможностей, выявлении уровня культурной и духовной зависимости и взаимосвязи между основными позициями в типологическом ряду усадебных объектов.
Текст статьи:
Алгоритм изучения коммуникативного пространства дворянской усадьбы заключается в определении ее функциональных возможностей, аналитическом исследовании основных объектов, выявлении уровня культурной и духовной зависимости и взаимосвязи между основными позициями в типологическом ряду усадебных объектов позволит определить модель усадебной коммуникации, представляющей собой конструкт, с разветвленной сетью взаимосвязей и взаимоотношений. Коммуникативное пространство предполагает создание инфраструктуры, формирующей у членов усадебного сообщества определенную систему ценностей и способствует реализации жизнеобеспечивающих форм социокультурной практики что, позволяет сохранять различные виды деятельности по поддержанию и развитию духовных, материальных, экономических оснований существования усадебного организма. Эмпирически культурно-экономический континуум материально зафиксирован в созданной на территории усадьбы искусственной среде обитания, составленной из произведенных устроителями материальных объектов и символических смыслов, технологий осуществления социально-нормированной деятельности (знания, обычаи, образ жизни). При благоприятных факторах существования модели усадебной коммуникации результатом взаимодействия всех ее параметров, объективно воплощенных в тех или иных символических формах, рождается миф – духовное основание усадебной культуры. Принцип ее организации позволяет использовать все существующие в практике и реальной жизни взаимосвязи различных явлений и процессов (духовные, материальные ценности и система религиозных убеждений, архитектура и символика культурной адаптации окружающего пространства, обитатели и дворовые крестьяне) которые, в конечном счете, определяют основные направления функциональной деятельности усадьбы:
- социально-экономическая — пространство жизненной организации представителей дворянства и производственной деятельности крестьянской общины, которая является непременным условием существования усадьбы;
- духовно-эстетическая — культурно-эстетическое наполнение усадьбы, эмоционально-чувственный характер которого, способствует развитию душевных качеств, художественного вкуса, философского мышления;
- воспитательно-коммуникативная — присутствие примеров для подражания в лице старших представителей родовой династии, непосредственное общение всех обитателей усадебного дома, владельца с крестьянским миром, с проживающими в усадьбе представителями творческой интеллигенции, с учителями и воспитателями молодого поколения;
- рекреационно-гостевая — место летнего отдыха и, по необходимости, творческого вдохновения владельца.
Уровень функциональности усадьбы зависел от степени ее востребованности владельцем.
Территория, которой предназначено стать усадьбой является на начальном этапе диким садом, потенциально заключающем в себе духовную и материальную плодотворность. Устройство усадьбы изначально имеет антропологическую перспективу, но параллельно наблюдается стремление к восстановлению, путем устройства парковой зоны, утраченной природной идиллии. Основы усадебной культуры были сформированы под воздействием эстетических идей Просвещения. В соответствии с их представлениями о мироздании, владелец мечтал создать собственную модель мира, одухотворенную архитектурными и знаково-символическими элементами природы, со своими специфическими законами и формами построения художественного пространства. Его организация означает целенаправленное движение сознания дворянина от естественного состояния природы к логически устроенной усадебной организации, в которой он, ее основатель и владелец, отводит себе определенное место. Фиксация представлений о мире как об упорядоченной и структурно организованной целостности нашла свое отражение в организации и устройстве усадебных комплексов. Оформленная определенность облика структурных элементов, конституированность составляющих их частей, иерархическая упорядоченность элементов, наличие имманентного эволюционного потенциала были определены присутствием организационного и динамического принципов. Совокупность же объектов усадебного комплекса являлась системой смыслонесущих текстов, определяющих феномен художественного образа усадьбы.
Во второй половине XVIII века получает развитие теория ландшафтного детерминизма, уходящая своими корнями в античность. Парадигма естественности определила повышенное внимание к окружающей природной среде. В устройстве усадебных парков реализовывались ностальгические выражения на принятые в древнегреческой философии представления на мир как прекрасное гармоническое целое, живой организм, наделенный Мировой душой и Мировым разумом. В их основу была положена мифологема Мирового дерева, вертикаль которого дифференцирует мировые зоны: крону как небо – обитель богов; ствол и околоствольное пространство – человеческий мир; корни – подземное царство мертвых; по горизонтали – радиус от древесной тени ограничивает усадебный локус от хаотической периферии. Обсадка деревьями дворянской усадьбы и крестьянского двора являлась доступной мерой ограждения определенного социального локуса от хаоса окружающего пространства. Концепция творческой деятельности – выражение человеческого чувства посредством природы, эстетическое обоснование новых тенденций развития усадьбы, культивация идеалов европейского Просвещения – стала определяющим направлением для развития в провинции ландшафтно-паркового искусства и архитектуры. Природа утрачивала свою безразличную объективность и становилась носительницей высших человеческих чувств — покоя, уединения и беспредметной грусти, формируя новую топографию пространства. Усадебный парк, мифология которого базировалась на аналогии земного сада саду райскому, сотворенному промыслом божьим, является отражением стремлений человека к гармонии с природой, к ощущениям полноты бытия. Окружающий и ментальный ландшафт каждой из усадеб различен, каждая вносит в него свои артефакты и семантику. Но в любых культурно-цивилизационных процессах на природное пространство во всех провинциальных усадьбах прослеживается определенная закономерность.
Природа являлась первичной по отношению к материальным объектам усадьбы, поэтому устройство сада явилось в некоторой степени «пейзажной революцией» против архитектуры. Усадебные постройки не только интегрировалось в пейзаж, но и имели подчиненное значение, следовали заданным окружающей природой законам, в которых архитектурные принципы уступали место живописным. Теоретический материал по устройству садов предлагал «Садовый словарь» конца XVIII — начала XIX веков.
«Сад, занимающий место позади господского дому и в который проходят особливою лестницей, может состоять из партер,…в особливой стороне может быть плодовитый и ботанический сад: все это обнесено стеною. Не худо, чтоб около дому со всеми его принадлежностями была стена каменная или деревянная, или по крайней мере живая ограда. Главный приезд, или дорогу к дому, можно обсадить древами, как-то: ясенами, дубами, липами, кленами, акациями…Низкие и темные аллеи, кои нередко называются философическими гульбищами должны быть сообразны с видами, имеющими такое же устройство — пещерами, гротами,…развалины возбуждают в нас любопытство о древнем состоянии здания. Воображение о древнем жилище приводит на мысль непорочные удовольствия, коими наслаждались в те веки… Статуи ставятся иногда группами, состоящими не менее двух фигур вместе; иногда поодиночке,…так что около нее можно ходить; или в нишах. Статуи по большей части представляют или языческих богов, или знаменитых в древности людей, или аллегорические изображения; потому и поставлять их должно в пристойном обозначению их месте…»[1]
Необходимо отметить, что при этом слова «сад» и «парк» в своих лексических значениях являются равноправными. Русский специалист по садовой культуре Андрей Тимофеевич Болотов писал: «…В Англии называются они обыкновенно парками; садами же их назвать разве только потому, что они из дерев сажаются…»[2] Сады русских провинциальных усадеб практически не поддаются атрибуции по стилям, поскольку особенности живописного материала сада допускают элементы эклектичности «…пейзажные сады конца XVII и начала XVIII в. хотя и обладали уже своей философией, не могут быть отнесены к определенному стилю…и классицизм и принципы пейзажности в садовом искусстве оба имели общую философскую основу: культ естественности и природы…»[3]
Идея устройства сада мыслится как результат и символ божественного творения, в пространстве которого основатель усадьбы стремился к достижению единства природно-космического и человеческого начала. Топография парка-сада предметна, она формируется, организуется приобретает законченный вид благодаря различным элементам и материальным объектам: неявленным присутствием первотворца, античными богами и героями, обитателями, представителями флоры и фауны, объектами мифологизированной и сакральной топографии, совокупность которых наделяет пространство статусом иерархизованной структуры. Предельная эстетическая и эмоциональная насыщенность образов усадебного сада являет собой мифопоэтическую картину мира, где его сакральный статус определяется наличием исторической символики – скульптурных изображений античных богов и героев, обелисков в честь правящих императоров или устроителей усадьбы. Человеческое начало обозначается воплощением божественного замысла путем творческого процесса, носящем в себе идею сотворения райского сада в пространстве усадьбы. Сад, «…послужив в дальнейшем объектом исторической, художественно-эстетической рефлексии, он тем самым приобретал семантику и образность, не свойственные природе, образовывался в индивидуальном и коллективном сознании, в результате оказывался в пространстве культуры, становился ландшафтом-текстом, несущим информацию о человеке и его картине мира…»[4]
Влияние принципов пейзажности выражалось в динамике сада – контрастность архитектурных и природных объектов, совмещения различных эпох и культур, вечно изменяющаяся жизнь и непременная мировоззренческая активность посетителя. Доктрина «улучшенной природы» приобретает в границах усадебного парка вполне реальное воплощение – природный ландшафт являет собой идеальную сущность и в мыслях устроителя, и в видимых формах жизни. Природа, утратив статичность образов, наделяется новыми факторами сакральности – эстетическим и философским началом. Но сентиментальная эстетика сада, сохраняя традиционную условность стиля, предполагает воспроизведение природы сквозь призму субъективного восприятия посетителя парка. «Пейзажное мышление» являлось специфической чертой русской культурной традиции: естественный рост дерева символизировал свободолюбивую природу человека; гидрография парка – пруды, озера, ручьи – усиливала символичность человеческой натуры, подчеркивая свободу ее мыслей, убеждений, действий; верность природе местности – верность человека естественности и непосредственности.
Усадебный парк являлся своеобразной формой взаимодействия различных видов науки и искусства — ландшафтного дизайна, архитектуры, гидротехники, синтез, которых тесно связанный с существующим стилевым направлением садового искусства, развивается параллельно с развитием философской и поэтической мысли. Трансформация и превращение окружающего пространства в культурно-эстетический артефакт, в результате практической деятельности, в силу собственного опыта и традиции устроителя, определяет формы взаимоотношений с природой — сакрализация, мифологизация, способствующие в дальнейшей перспективе идеализации и эстетизации усадебного пространства.
Символичность и аллегоричность садовых и архитектурных текстов персонифицируют духовную жизнь владельцев, каждый из которых обладал необходимым потенциалом художественного мышления для декодировки материально-предметной и философско-эстетической семиотики усадьбы. Многообразная иконографическая система сада определялась художественным порядком и принадлежностью его элементов к определенному «эстетическому климату». Парковое пространство, являясь моделью идеального мира, заполняется миниатюрными храмами и гротами античных богов, их скульптурными изображениями, беседками, живописными альпийскими горками, что определяет эмоциональную значимость всего усадебного ландшафта. Минорно-меланхолический смысл руин и гробниц, созерцательный и философский настрой древнегреческих храмов усиливалась напряженной работой человеческой души, внутреннего духовного мира обитателей. Сад как модель мироздания в микроскопическом масштабе, определял схему идеальных взаимоотношений человека с природой и находился в тесной взаимосвязи с укладом повседневной жизни.
«…Сад — место философской меланхолии, где центральное место отводилось категории времени, сад представал как единство прошлого настоящего и будущего, объединяя по необходимости меланхолию с утопией… Могилы и руины в пропедевтике сада нужны еще и для того, чтобы довершить воспитание чувств…»[5].
Функциональное назначение сада заключалось не только в его эстетической составляющей – он являлся пространством памяти рода и родовых традиций. Здесь хоронились умершие предки, в их память высаживались деревья, что являлось воплощением связи поколений и символизировало возвращение образа первоустроителя усадьбы в космическое пространство устроенного им сада, «…в этом качестве он уподобляется богам – творцам космоса».[6]
Эта часть дворянской культуры по-особому трансформировала духовный настрой и сентиментальные настроения, которые сейчас мы называем тонкой душевной организацией. В процессе мифологизации усадебного пространства ведущая роль принадлежит именно парку, исторический текст которого был непосредственно связан с деятельностью первого устроителя усадьбы и, как следствие, со всеми представителями рода, ушедшими в иной мир:
«…Эти образы перекликались с конкретной эпохой исторических свершений. В этом историческом контексте разворачивается вся усадебная перспектива: от принятия «дикого» имения — земли – до её окультуривания и превращения в цветущий сад. Вся мифологема усадьбы-сада проповедует идею подобия человека Богу и Царю-основателю, человек изображается как продолжатель божьего и государственного дела, отмеченного печатью божьего промысла и царственного снисхождения…» [7]
Горизонтальный план архитектурно-художественного образа усадьбы представлял собой живописную панораму ее естественного окружения. Архитектура дома в сочетании с природными объектами парка, активно участвовала в создании образного и стилевого единства усадебного пространства: парадный фасад жилого дома, выделяясь четкими, монументальными формами, определял общественную и социальную значимость культурного топоса, открытого, благодаря главной аллее, к въезду в усадьбу. Садовый фасад имел более мягкие архитектурные формы, являясь естественным и эстетическим продолжением интерьеров усадебного дома. Динамическое восприятие архитектурных объектов в парке формировало картинное восприятие композиции усадебного дома, прочтение которой было возможно лишь в движении вокруг предмета или постройки, где за каждым поворотом скрывались новые неожиданные для зрителя виды.
«… Дом и даже дворец раскрывали свою эстетическую значимость именно в окружении сада. Благодаря садовой части усадьба воспринималась как противостоящий городу приют спокойствия, благих мыслей, творческого вдохновения и сельских трудов, однозначно ассоциируемых с садом. В результате она превращалась в особое культурное урочище,…определяющее общую атмосферу, формы быта, тип поведения, влиял на личность обитателя…»[8]
Парк был частично освоенной территорией, потому здесь культура и естественный порядок в природе имели равнозначное влияние. В зоне жилого дома его планировка сохраняла организованность и регулярность, определяя, таким образом, «пограничную зону» перехода от архитектурной части усадьбы к садово-парковой. По мере удаления от дома происходит постепенное укрупнение пространственных членений, парковые насаждения обретают более естественный вид. Сливаясь с природными объектами окружающей местности, они увеличивают размеры усадьбы до бесконечности.
Социализация и освоение пространства начинается с обозначения его сакрального центра, ритуальное освящение которого способствует переводу означенного места из текста природы в текст культуры.[9] «…Природа необходима человеку для его биологической жизни, но культурная среда столь же необходима для его духовной, нравственной жизни, для его духовной оседлости, его привязанности к родным местам, для нравственной самодисциплины и социальности…Человек – существо нравственно оседлое…»[10]
Начало усадебного мира и мифа связано с образом дома, в котором человек, наряду с первой – социальной, обретает свою вторую сущность — культурную, предъявляющей к расположению дома в садовом парке определенные требования. «…Распределение жилых покоев — дело архитектора; специально ради сада следует только принимать во внимание два обстоятельства: во-первых, главный подъезд всегда должен помещаться на заднем фасаде, чтобы не стеснять партера; во-вторых главные покои должны выходить в сад и находиться на нижнем этаже…points de vue устраиваются так, чтобы хозяин мог обозревать всю окрестность со всех сторон, но сам вместе с домом оставался незримым…»[11]
Согласно «Садовому словарю» усадьба должна иметь обязательный перечень построек, определяющих назначение и структуру усадебной организации. При этом методическое пособие дает четкие указания по расположению относительно сторон света жилого дома, размещению хозяйственных служб и построек.
«Господский дом. Зданию сему для удобности приличнее стоять между двора и саду, против главного приезду, и отделену от построек, задний и скотный двор составляющих. Если обстоятельства позволяют, нужно четыре угла его учреждать противу четырех главных ветров, дабы ветры, кои с сих сторон бывают сильнейшие, ударяя, не столько действовали, сколько бывает, когда они прямо приходят в лицо стены. Не худо, чтоб главные виды были на мартовский и сентябрьский восходы солнца. К барскому дому примыкают флигеля — одноэтажные постройки, в которых размещаются хозяйственные службы (кухни, кладовые) и жилые помещения для прислуги. В отдалении от жилья располагаются многочисленные хозяйственные строения: конюшни, скотные дворы, мастерские, погреба, псарни, иногда и усадебные мануфактуры….»[12]
Усадебный дом, один из ключевых культурных символов, являлся доминантной составляющей усадьбы, воплощением мировосприятия, духовных и эстетических ценностей, визуальной реализацией представлений дворянского сословия о красоте и рациональности. Приняв за образец культурные достижения Западной Европы в обустройстве дома и садов, русский дворянин, тем не менее, при закладке жилого дома обращается к очень близкой патриархальным устоям архаичной традиции – ритуалу освящения места расположения жилого дома. Символы ритуальной архаики – крест, круг, прямоугольник, треугольник, образуют комбинации в архитектурных решениях усадебных построек – жилого дома, церкви, сада. Универсальность применения символов: в усадебном доме – круг и прямоугольник; в церкви – крест, круг, прямоугольник; в садово-парковом пространстве – прямоугольник, круг, прямая – выделяет ритуализированную реальность, переключающую сознание на область сакрального. Сакральная точка определяет модель усадебного социума, по которой начинает разворачиваться культурно-социальное миротворчество: дом – усадьба – крестьянская деревня. Новый дом должен органично войти в существующую структуру этого мира, стать носителем его черт, чему и способствует ритуал освящения места постройки. Сакральный статус жилого дома подчеркивается охранно-магической символикой (шпиль, конек на крыше дома) его архитектуры. Имея особое мифологизированное наполнение, дом отражал «свое», освоенное, личное пространство, организация которого имела принципиальное значение. Правильный выбор места расположения дома является гарантией доступа в жилое пространство космической энергии, способствующей стабильности душевного и физического состояния всех членов семьи. Разумная организация внутренней территории и обстановки – расположение комнат по определенным сторонам света, цветовые решения и оформление интерьеров формируют духовную среду и непосредственно влияют на ментально-психологические характеристики обитателей. Усадебный дом являлся пространством повседневной культуры. В процессе исторической эволюции места для жилья концепт «дом» приобретает статус мощного источника центростремительных сил духовной жизни обитателей усадьбы. «…Удовлетворенное чувство, рожденного видом «поместительного дома», с его прекрасным местоположением осознавалось в категориях человеческой памяти, входило в поэтику бытия, в духовное содержание всей жизни…»[13]
Форма усадебного дома обладает своей конструкцией, выполняется в определенном материале, тяготеет к определенной традиции, превращая его в самостоятельный архитектурный феномен, представляющий сюжет рефлексии мастеров и устроителя. Интерьеры усадебного дома не только отражали в художественной форме духовные, социальные, экономические преобразования в жизни дворянского сословия, но оказывали на них непосредственное влияние. Предметы декоративной обстановки, сохраняя свою функцию, получают дополнительно символическое и иерархическое достоинство (почетное место в портретной галерее, любимое кресло бабушки) и включаются в систему семейных отношений, что способствует образованию родовой традиции почитания старших, основанной на патриархальных отношениях и авторитете. Этот факт является важным признаком внутреннего содержания интерьера — предмет воплощает в эстетической форме идеал данной ветви дворянского рода, воздействуя тем самым на духовное развитие и нравственное воспитание обитателей усадьбы.
Рациональная мотивация и конкретные практические устремлениями владельцев (формирование портретных галерей, сооружение усадебных храмов-усыпальниц) способствовали высокой степени сакрализации форм бытовой повседневности. Предопределенное свыше сакральное время в усадьбе регламентирует и подчиняет строгим правилам ритуала и обрядности основные жизненные события обитателей. Расположение в пространстве сада локусов – мест концентрации духовной энергии – дома, храма, часовни, создают энергетическое поле, которое воздействует на обитателя усадьбы, формирует новую окружающую среду, влияет на его менталитет и индивидуальную психику, становясь частью его биографии личной и творческой.
Вертикальная организация пространства обозначалась храмом, символизирующим духовное начало усадьбы. Архитектура и символика усадебной церкви по отношению ко времени обладают категорией антирелевантности, утверждая этим статусом стабильность и вечность выражаемых ими духовных идей. С устремленным ввысь объемом он задавал своеобразную вертикаль в пространственной композиции усадьбы, свидетельствуя о главенстве в иерархии духовного начала, являлся главной высотной точкой ландшафта. Храм, подчиняясь дому в композиционном и художественном отношении, был объектом локализации космической энергии, местом воспитания духовной и нравственной красоты, реального восхождения от обыденности и приземленности к высоким духовным идеалам. Самоценность феномена храма определяется системой ценностей и смыслов, четким порядком и внутренней иерархией христианского космоса. Абстрагированные от реальной жизни временные рефлексии обитателей о связи прошлого, настоящего и будущего наиболее активно проявляются в духовной атмосфере храма, в котором каждая конструктивная деталь архитектуры и убранства воплощала важнейшие идеи христианского космоса, несла в себе тайный высокий смысл, имела символический характер. Разделенный на три части он представлял собою тернистый путь восхождения христианской души от житейских попечений к небесному раю. Сильный визуальный акцент иконографии храма наделял мощной центростремительной энергетикой его пространство, в котором метафизические установки обитателей, обнаруживали явность и понимание беспредельности потенциальных возможностей Абсолюта-творца. Интуитивное восприятие чувства «благодарного присутствия» в пространстве, обозначало понимание ограниченности индивидуальных, собственных возможностей. Духовные реалии, выходящие за пределы церковного пространства, позволяли общаться с недосягаемым, но живым и светлым Духом.
Вполне определенная специфика и мифология святого места оказывается своего рода иконографической программой храма, основой его семантики, которая рассматривала перспективу обретения не только «дома Господня», но и последнего приюта ушедших представителей рода. В переживании и осмыслении обитателями пространственно-временной реальности включались элементы мифологического сознания, которое объединяя в пространстве и теле храма здравствующих членов дворянской фамилии с их уже ушедшими предками, сакрализировало «связь времен», подчеркивая ее исконно бытийный план в исторической традиции рода. Социально-философские установки личности дворянина ориентированы именно на бытийное отношение ко времени, к природе, к объектам материальной культуры. Материальная сфера церковной эстетики непосредственно влияла на процесс формирования духовно-нравственных ценностей, оказавших, существенное влияние на формирование менталитета и мироощущения обитателей усадьбы, которые, впоследствии, явились контекстом повседневного пространства усадьбы.
Философская структура образного языка личностной духовности устроителя проявляется в двух аспектах – артефактах, культурных феноменах и мировоззренческом мифе. Восприятие личности и ее творения в ее же собственной «системе образов», в основных семантико-структурных принципах приводит к пониманию основополагающих идей мифа, которые фиксируются в культуре усадьбы с помощью идеи Бога. Деятельно-творческие рефлексии устроителей, преобразуя природный ландшафт, наделяют его образами и значениями, создают свои материализованные и виртуальные ландшафты, с их особенными локусами, рельефом, ритмом движения и семантикой. Преобразованный естественный ландшафт, входя в мифологическое, религиозное, историческое сознание, в архитектурно-художественный образ усадебных построек, влияет на образное восприятие мира и менталитет обитателей, служит культурной идентификации усадьбы.
За многообразием и незаурядностью художественно-композиционных решений усадебного пространства прочитывался определенный иерархический порядок и структурированность. Элементами обязательными для «культурной вселенной» определялся весь цикл усадебной жизни – внутренним пространством ее бытия, сакральной зоной для молитв и богослужений, садовой скульптурой и парковыми перспективами. Триединство усадьбы (дом, сад, храм) – это символический знак, идеал духовно-нравственной верности дворянина месту проживания.
Усадьба для дворянина представляет единый конспективный сгусток мироздания, пронизанный духовной энергией Бога-творца. Создавая утилитарную среду обитания посредством архитектурных форм, дворянин выделяет свое представление мира и идеального бытия. Архитектура констатирует время в пространстве, закрепляет посредством философских категорий феномен естественного текста усадьбы, кодируя семантическое содержание языка архитектуры жилого дома, парка или сада. Садово-архитектурный комплекс предстает как особый аспект всеохватывающего отношения к миру, обусловленный ценностно ориентированной способностью дворянина постигать действительность в целостности, гармонии и порядке. Предметно-физический мир усадьбы – дворцово-парковый комплекс, эстетическо-художественное наполнение, антропологически обработанные природные вещества и объекты – дополнялся явлениями, связанными с сознанием с интеллектуальной, с эмоционально-психологической деятельностью человека — обычаи и нравы, верования, знания, народное искусство, в которых сфера и сущность духовных ценностей связывается с объективной реальностью, открывающей через внутренние усилия и мистический опыт — реальность добра, красоты, истины и, в конечном итоге, реальность Бога-творца. «…Микрокосм русской усадьбы — факт ее устроенности и эстетической завершенности…»[14]
Как природно-социально-культурный организм усадьба представляет собой единую целостность, системная сложность которой обеспечивается взаимосвязью социально-природного, эстетико-рационального и духовно-сакрального компонентов. Географическое пространство усадьбы является многоплановым текстом с предельной семантической загруженностью символическими знаками, включающее в себя обязательные тексты (жилая, парковая, сакральная зоны) и способы декодировки этих текстов, позволяющие им сохранять свою осмысленность в различные исторические периоды. Элементы усадебного миропорядка, наделенные высокой степенью внутренней целостности обладают прерогативой в созидании духовно-нравственных ценностей и в процессе формирования усадебного мифа. К примеру, встреча с родной усадьбой после долгой разлуки продуцирует в сознании дворянина смыслосодержательный трехпредметный ряд: усадебный парк с въездной аллеей, усадебный храм с фамильным некрополем, жилой дом с портретной галереей предков. Постоянные, ежедневные ритуальные возвращения в любую из функциональных зон усадьбы обитателей, обеспечивали тесную взаимосвязь основных пространственных объектов – жилого дома, храма и парка, соединенных в архитектурно-стилевой комплекс семантическим единством и тождеством образного соответствия.
Адекватное восприятие усадебного космоса как неделимой целостности поддерживается существованием имманентной связи всех его объектов. Структурные элементы усадебного мира наделены общими принципами архитектурного исполнения – принцип трехчастия, ключевой архитектурный принцип в усадьбе по которому строились жилой дом, храм, и разбивались парковые объекты. Трехлучие аллей, ориентированное на ось главного усадебного дома, акцентировалось въездной или главной аллеей. Еще в императорском Риме репрезентативность усадьбы измерялась длинной главной аллеи, которая и в русской усадьбе является одной из семантически значимых составляющих усадебного ансамбля. Сама аллея – важная точка отсчета в характеристике материального и духовного мира усадьбы. Начинаясь от усадебного дома, она метафорически осмыслялась как путь от сакрального центра во внешнее пространство и обратно. При возвращении в усадьбу, именно въехав на главную аллею, человек вновь включался в когда-то прерванный и очень индивидуальный поток времени, отождествляя и сопоставляя текущее время со своим собственным бытием и духовным опытом.
«…Для приезжего путь в усадьбу – это путь к собственному «я», путь к мировосприятию частного человека…» Подчиняясь общим законам существования, структурные элементы усадьбы тождественны и самодостаточны, взаимосвязаны и объединены в социально-природный континуум. Каждый из них занимает свое место в структуре внутриусадебной иерархии, являет собой самостоятельный социально-культурный мир, включенный в усадебный космос.[15]
Но равнозначны они только в единстве – эстетическом, конструкционно-стилевом, функциональном. В отдельности дом – место проживания; храм – культовая постройка; сад – эстетический объект. Выпадение из усадебной системы одного из объектов ведет к разрушению единства: без дома – нет усадьбы; без людей не нужен храм; без руки садовника парк одичает. Космос превращается в хаос.
[1] Рябцев Ю.С. Хрестоматия по истории русской культуры: художественная жизнь и быт XVIII-XIX вв. М.: Гуманитарно-издательский центр ВЛАДОС, 1998. С. 82-84, 217-233.
[2] Там же. С. 228.
[3] Лихачев Д. С. Поэзия садов. СПб., 1991, с. 182, 187.
[4] Свирида И.И. Ландшафт в культуре как пространство, образ и метафора. // Ландшафты культуры. Славянский мир. /Отв. ред. И.И. Свирида. — М.: Прогресс-Традиция, 2007. С. 12.
[5] Дмитриева Е.Е., Купцова О.Н. Указ. соч. С. 176.
[6] Домников С.Д. Мать-Земля и Царь-Город. Россия как традиционное общество. М. «Алетейа», 2002. С. 566.
[7] Домников С.Д. Мать-Земля и Царь- Город: Россия как традиционное общество. М. «Алетейа», 2002. С. 569.
[8] Свирида И.И. Естественный ландшафт и сад в русском сознании: от игумна Даниила до Карамзина. // Ландшафты культуры. Славянский мир. /Отв. ред. И.И. Свирида. — М.: Прогресс-Традиция, 2007. С. 209.
[9] Домников С.Д. Указ. соч. С. 44.
[10] Лихачев Д.С. Прошлое – будущему. – Л.: «Наука», 1985. С. 50 – 51.
[11] Регель А. Художественные сады. Историко-дидактический очерк. // История русских усадеб и поместий. М.: Эксмо, 2009. С. 304.
[12] Рябцев Ю.С. Указ. соч. С. 215.
[13] Стернин Г.Ю. Указ. соч. С.221
[14]Летягин Л.Н. Указ. соч. С.9
[15] Стернин Г.Ю. Указ. соч. С. 260.