Автор(ы) статьи: Навойчик Е.Ю.
Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

дух; духовность; культура; повседневность; постмодерн; своевременное

Аннотация:

Статья посвящена проблеме актуальности идей духовности в образовании в эпоху постмодерна. В эту эпоху особое место в жизни человека занимает повседневное и духовные стремления не находят бла­гоприятных условий реализации. Как соотносятся принцип децентричности, отказ от формирования целостного образа человека в обра­зовании, с идеей становления духовности? Возможно ли такое состояние культуры и образования, при котором эти идеи будут неприменимы, или они нерасторжимо связаны с феноменом человека?

Текст статьи:

Применяя понятие «духовность» к решению образовательных проблем, мы, как правило, опираемся на гуманистическую парадигму, по которой человек стремится к мак­симальному раскрытию, заложенных в нем сущностных сил, самоидентификации в куль­турном пространстве. В данном случае мы исходим из образа человека как целостного, самотождественного существа.

Постмодернизм не приемлет подобный образ человека, концепция единства и идентичности ставится в нем под сомнение. Здесь ведется речь об индивиде, распавшемся на частичные функции и сферы жизни, в таком случае целью образования уже не может являться создание идентичности притязающей на значимость, индивидуальность.

Подобные идеи в современной философии достаточно популярны. Они отражают изменившееся мироощущение человека и выражаются: в абстрактном искусстве — в раз­рушении предметного мира, в поведении — в массовом отказе соблюдать общепринятые нормы морали, в забвении религиозных заповедей. Этот образ жизни соответствует ново­му образу человека эпохи постмодерна, свободному от тоталитарных, по мнению авторов этих идей, установок морали, искусства и религии. «Духовность» как понятие, выражаю­щее стремление к целостности, гармонизации способностей и целей человека, становится не популярным, утрачивает свою актуальность. Человек погружается в свою эмоциональ­ную жизнь, витальное в нем преобладает над идеальным — в этом состоит сущность образа человека постмодерна.

Означает ли это, что исчезает, нивелируется свойство души, которое данное поня­тие определяет? Понятие «духовность» складывается из многих аспектов и только в их единстве проявляется и реализуется в полной мере. Это не только чувственно-интуитивные свойства человека как вера, интуиция, прозрение, озарения, но и рациональ­ные стороны его существа. Причем эти рациональные качества направлены не только на решение практических задач — например если болит рука, то как ее вылечить — а на то, как и почему в мире происходит страдание и боль? Эта способность разделения существова­ния и сущности, по М. Шелеру, является одним из главных свойств человеческого духа [2. С. 76]. Шелер назвал это свойство идеирующей абстракцией, и противопоставил его традиционному абстрагированию, его истолкование относится скорее к онтологии и при­обретает метафизический смысл. Это окно в абсолютное, позволяющее человеку вырвать­ся из оков пространственно-временного мира и вникнуть в сущностный смысл бытия.

Но, как известно, основным аргументом скептиков является то, что в ситуации по­вседневности большинство людей не применяют это свойство — напротив, их жизненная сила (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше) уменьшается, если они следуют по этому пути, что про­тиворечит, по их мнению, природе человека, чуждой гармонии. Эту мысль высказывал И. Кант, когда, размышляя о становлении человеческой духовности в историческом масштабе, отмечал, что изначально человек по природе своей зол и лишь в преодолении сво­ей природности встает на духовный путь.

Мир повседневности, по сравнению с «конечными» (А. Шюц) формами человече­ского бытия, такими как религия, искусство, наука, которые замкнуты на себе и где пере­ход от одной формы к другой требует определенного духовного и эмоционального уси­лия, дает телесно-предметное переживание реальности, ее вещей и предметов. Если нечто запредельное не вписывается в повседневность, срабатывает автоматизм повседневной логики, исключающий запредельное за рамки реального, оно игнорируется до тех пор, по­ка это возможно. Если же игнорировать «непонятное» с точки зрения обыденного больше нельзя, на помощь приходят символы, как связь между трансцендентным и повседневно­стью (медицина, религия, литература и т.д.) [4. С. 81-84].

М. Шелер определял низшие, эмоциональные проявления человека как порыв, эти проявления изначально очень сильны, тогда как высшие категории бытия и ценности, из­начально более слабы, ибо все прекрасное редко и кратковременно в своей хрупкости и уязвимости [4. С. 102]. Уже не раз в истории возникали тенденции возвращения к природ­ному, что может являться признаком усталости, упадка культуры. Но единственное сред­ство против деградации духа находится в самом духе, в осознании трансцендентного, ко­торое входит неотъемлемой частью в его структуру. Осознавая свое превосходство над всеми бытийными формами мира, человек уже не может вернуться к тому состоянию, ко­торое когда-то имел. Тем не менее, состояние духовно-нравственной настроенности, «по­леты» духа за пределы естественности, могут совершаться только при участии всех ин­теллектуальных и эмоциональных способностей человека. Именно эту максимальную на­пряженность и соединенность всех способностей человека, всего лучшего, что есть в нем, мы называем духовностью.

Философия образования под воздействием идей постмодернизма пересматривает отношение к педагогике с позиции проблем современной культуры. Многие педагогиче­ские теории представляются, исходя из этого идеологами постмодерна, как симулякры, фантомы, не имеющие отношения к действительности. Отсюда вытекает отказ от объек­тивности и общезначимости педагогического знания (в теориях, например, Ленцена и Олькерса).

В центре их внимания оказывается индивид в его неповторимости, что противоре­чит универсализации, и здесь педагогику может, по их мнению, заменить искусство и эс­тетика, где человек получает возможность описания субъективных переживаний [5. С. 430]. Так, X. Бек отводит педагогике функцию эстетического освоения мира, не с помощью подведения понятий под наблюдения, а как способность духа воспринимать, наблюдать, отмечать, отсюда такие формы скорее чувственного познания как образ, мета­фора, проекции, фантазии, средства реализации эстетического конструирования мира. Пе­дагогика может стать, по мнению некоторых ученых, своего рода искусством, разновид­ностью нарративного повествования, далекого от притязаний на общезначимость.

Педагогика как искусство всегда связана со способностями учителя, реализуется в отношениях «учитель-ученик», коммуникативна по своей сути. Постмодернистская педа­гогика не только не предлагает единого образа человека, но и настаивает на его децен-тричности, на плюральное™ форм его жизни, на исключении «педагогического отноше­ния» с ведущей ролью учителя и замене его симметричными отношениями, языковыми играми, визуализацией процесса обучения с помощью компьютера и т.д.

Насколько становление духовности в образования актуально, исходя из этих идей? Если рассматривать духовность в образовании с позиции традиционной для педагогики как совокупность морально-нравственных качеств, подчинения общеобязательным нор­мам и ценностям, приходиться признать, что они не согласуются с концепциями децен-трированной личности, плюральное™ педагогического процесса. Если же исходить из принципа автономии личности — особой самостоятельности и независимости человека, на которой основана его свобода, то это согласуется с данными принципами. С помощью своего разума, силой духа, человек определяет законы, по которым существует, согласу­ясь с законами природы и общества.

Человек определяет для себя в качестве ориентиров то, что М. Вебер назвал пучком индивидуальных личностных смыслов: они включают не просто наличие идеала, но и возможность подбора средства для его реализации, тогда идеал превращается в цель, он соразмеряется с интенциями и ценностями, долгом, любовью, обязанностями. Они не имеют объективного коррелята, оставаясь интенциями, субъективными предпочтениями, на них базируется традиционное действие — человек бессознательно воспринимает смысл как традицию [1. С. 628]. Автономия — это способность духа воздействовать на материю, выстраивать последовательность событий, вещей, отношений, что, складываясь в опреде­ленную взаимосвязь, конкурирует с природой — естественным положением дел, складыва­ясь в искусственную реальность — мир духа.

К. Поппер в работе «Я и мозг» видел взаимоотношения между природным и духов­ным следующим образом. Материальный мир на определенной ступени своего развития порождает мир более совершенный — психических состояний человека и на этой основе вырастает мир произведений человеческого духа — рассказов, мифов, научных теорий, проблем, произведений искусства. Все эти объекты — коды, фиксирующие содержание, которое закладывается людьми с присущими им психическими состояниями [5. С. 463].

Еще К. Маркс и Ф. Энгельс выделяли две группы потребностей человека. Первая группа обеспечивает потребности сохранения жизни — «потребности нужды». Вторая группа иного рода: в нее входят иные мотивы, благодаря которым происходит интеллек­туальное освоение непознанного и усложнение внутренней организации — «потребности роста» [3. С. 268]. Л.Н. Гумилев приводит эти идеи в подтверждении своей теории пас-сионарности, с помощью которой объясняет периоды подъема и упадка этносов в разные периоды истории.

Он говорит о том, что в период становления и развития этноса у некоторых инди­видов наблюдается стремление к целенаправленной деятельности, связанной с изменени­ем окружения. «Причем достижение намеченной цели, часто иллюзорной или губитель­ной для самого субъекта, представляется ему ценнее даже собственной жизни» [3. С. 269]. Этот импульс — отклонение, он противоречит инстинкту самосохранения и таким качест­вам классового общества, которые Энгельс перечислил в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» как жадность, страсть к наслаждениям, скаредность, ко­рысть и т.д. Все эти чувства, по Гумилеву, не «плохие» и «хорошие» с этической точки зрения, а модусы пассионарности, которые способствуют развитию этноса.

Носители пассионарности не всегда могут рассчитать последствия своих поступ­ков, что подтверждает тезис о том, что пассионарность — атрибут не сознания, а подсозна­ния. Правда, природа этого качества, по мнению автора, скорее биологического, чем ду­ховного свойства. «Пассионарность имеет энергетическую природу, а психика особи лишь трансформирует на своем уровне импульсы, стимулирующую повышенную активность носителей пассионарности, создающей и разрушающей ландшафты, народы и культуры» [3. С. 334].

Применяя теорию Гумилева к проблеме снижения актуальности духовного в эпоху постмодерна, необходимо отметить, что по ней в фазах надлома и инерционной фазе, ко­торые следуют за фазами подъема и акматической фазой, число пассионариев сокращает­ся. Исходя из этого, сегодня подавляющее большинство людей либо «гармоничные» (уро­вень пассионарности равен инстинкту самосохранения), либо «субпассионарии» (ин­стинкт самосохранения которых выше уровня пассионарности). Это соотношение соот­ветствует периоду расцвета цивилизации, росту материального благосостояния.

Но, по мнению Гумилева, даже в эти периоды «разумному эгоизму» противостоит группа импульсов (аттрактивность — от лат. «влечение»), отличных от пассионарных, но почти таких же мощных — у людей имеется странное влечение к истине, красоте и справедливости, это влечение сильно варьируется по силе импульса и ограничивается посто­янно действующим «разумным эгоизмом».

Таким образом, наличие определенных свойств человеческой души, выходящих за рамки сохранения вида — это реальность, которая является неотъемлемой частью отноше­ний «человек — природа — общество». Как правило, именно этими качествами обеспечива­ется, с одной строены, сохранение традиций, с другой — движение вперед. Насколько «не­пассионарен» современный человек, настолько умеренно в нем развито стремление от­стаивать и выстраивать, в первую очередь для себя самого, идеалы, ценности, смыслы. Тем не менее, духовное в нем присутствует в виде заложенной потенции. Возможности образования позволяют раскрывать этот потенциал, но только в той степени, в которой этот необходимо современному человеку. Понимание этого приходит на ступени автоно­мии и далее реализуется самостоятельно.

Библиография

1.  Вебер М. Основные социологические понятия. — М., 1990.

1. Губин В., Некрасова Е. Философская антропология. — М., 2000.
2. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. — М., 2001.
3. Ионин Л.Г. Социология культуры. — М., 1996.
   1. Огурцов А.П., Платонов В.В. Образы образования // Западная философия образования, XX век. -СПб., 2004.