Автор(ы) статьи: Карпова Л.М.
Раздел: ПРИКЛАДНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

сон, сновидение модели сна, исследование сна, гносеология, пространство моделей

Аннотация:

B статье сон рассматривается как специфическая реальность, которая может быть изучена с помощь основных гносеологических моделях: объективистско-реалистской, конструкционистской и символи­ческой, но не исчерпывается ни в одной из них. Ставится проблема о необходимости синтез познава­тельных практик в процессе познания сна и сновидений.

Текст статьи:

Древнейшая проблема сна и сновидений сегодня все более явственно обнаруживает свой междисциплинарный характер, в связи с чем, неизбежно возникает вопрос о месте философии в решении этой проблемы. В современной культуре существуют различные подходы к пониманию сна и, соответственно, различные интерпретации сновидений: ми­фологическая, религиозная, эзотерическая, психоаналитическая, психологическая, куль­турологическая и др. Вместе с тем, вопрос о философской концепции сна и сновидений остается открытым, несмотря на многочисленные высказывания философов о сновидени­ях и природе сна на протяжении всей истории философии. Можно выделить основные во­просы, требующие философского осмысления: о сущности сновидческого бытия челове­ка, о характере духовной активности человека в этом бытии, о значимости сновидений для его самопознания и саморазвития. Очевидно, что решение этих вопросов предполагает, прежде всего, рассмотрение тех познавательных стратегий, традиций или моделей, в рус­ле которых осуществлялись и осуществляются исследования сна.

В качестве первого шага на этом пути представляется конструктивным использо­вание подхода, предлагаемого Н.В. Бряник. Теоретически осмысливая историю европей­ского познавательного опыта, эта исследовательница выделяет в современной эпистемо­логии три принципиально возможные гносеологические модели, определяя их как основ­ные (аббревиатура — ОГМ — основная гносеологическая модель): 1. Объективистско-реалистская («1-я ОГМ»); 2. Конструкционистская («2-я ОГМ»); 3. Символическая («3-я ОГМ»)[1. С.251].

Первая модель — объективистско-реалистская - подчинена принципу реальности. В рамках этой модели сон предстает, как, прежде всего, физиологический процесс, а сно­видения — как «небывалые сочетания бывалых впечатлений». Такой подход необходим, но вот достаточен ли? Данная модель предполагает, что сон — это вид реальности, в сновиде­ниях же отражаются мысли, чувства и эмоции человека, правда, чаще всего, в необычных сочетаниях и картинах. По сути дела, в такой модели находятся все те подходы к пробле­ме сна, которые основываются на материалистических позициях (хотя бы отчасти), начи­ная с Аристотеля. «Мы сможем достигнуть наилучшего научного взгляда на природу сна и способа, из которого она происходит, в свете обстоятельств, сопутствующих сну. Объ­екты чувственного восприятия, сообщающиеся с каждым органом чувств, порождают чувственное восприятие в нас, и эта связь благодаря их операции, представлена в органах чувств не только, когда восприятие актуализируется, но и когда они находятся порознь», -пишет он в своем труде «О сновидениях» [2. С. 13].

Кроме того, у Аристотеля мы находим указание на «диагностическую» функцию сновидений, которая проявляется в том, что определенные сюжеты сновидений и повто­ряющиеся образы в них указывают на заболевания, которые могут быть незамеченными в состоянии бодрствования. Говоря о толковании сновидений, Аристотель выделяет прин­цип сходства сновидческих образов с реальностью: «Но лучший снотолкователь тот, кто способен подметить сходство. Ибо ясные сны всякий может истолковать. Говоря о сходстве, я разумею то, что фантазмы похожи на отражение в воде. Когда же вода приходит в сильное движение, возникающие в ней отражения становятся совсем непохожими на дей­ствительность. Поэтому только тот может удачно объяснять отражения, кто умеет быстро различать спутанные и искаженные образы и улавливать в них, например, образ человека, или лошади, или другого, что может быть» [2. С. 14]. Сами же образы сновидений тракту­ются Аристотелем как представления.

В рамках этой же модели находятся естественнонаучные исследования процессов сна, результаты которых в XX веке привели к появлению науки о сне — сомнологии (об­ласть нейробиологии), которая не только экспериментально подтвердила целый ряд фун­даментальных идей относительно сна и сновидений, ранее существовавших на умозри­тельном уровне, но и поставила новые вопросы, а, кроме того, обнаружила свой приклад­ной характер в форме медицинской сомнологии.

К числу достижений сомнологии относится, прежде всего, открытие нейрофизио­логами двух фаз сна: медленноволновой (ортодоксальной) и быстроволновой (парадок­сальной). Оно не только расширило представление о сне, но изменило само понимание сна, как состояния пассивного, состояния отдыха, поскольку выяснилось, что парадок­сальный сон, в отличие от медленного сна, имеет ярко выраженную активную природу. Подтверждением этого служит появление эмоционально окрашенных сновидений у чело­века. Было доказано, что сновидения представляют собой неотъемлемый элемент процес­сов сна, они появляются и локализуются в его парадоксальной фазе, функциями которой являются интенсивная переработка информации, полученной в предшествующем бодрст­вовании и хранящейся в памяти, а также создание программ организации целостного по­ведения человека [3; 4].

Исследования сомнологов выявили неразрывную связь нормального сна и творче­ства: любое нарушение сна приводит к нарушению работы мозга, при этом в первую оче­редь страдают творческие процессы. Сомнология подтвердила также догадки о глубинных онтологических основаниях сновидений человека, доказав, что основные признаки не только медленного, но и парадоксального сна, описанные у человека, отмечаются у всех теплокровных животных — млекопитающих и птиц [4] , следовательно, и сновидения при­сущи не только человеку, но и некоторым видам животных. Тем самым был поставлен во­прос о необходимости и функциональной значимости сновидений.

Однако, подобно тому, как нейрофизиологические и психофизиологические иссле­дования сознания не раскрывают его сущность и природу, естественнонаучный подход не позволяет понять сущность сна, а, самое главное, сновидений, без которых сон действи­тельно остается в ряду естественных физиологических процессов.

В границы первой гносеологической модели помещается, на первый взгляд, и пси­хоаналитическая концепция 3. Фрейда, с его классическими определениями сна как «цар­ской дороги к бессознательному» и как «замаскированного исполнения вытесненных же­ланий» человека. То есть, налицо следование, во-первых, принципу реальности (сон и сновидения при таком подходе лишены таинственности, они не являются свидетельствами некоего потустороннего мира), а, во-вторых, принципу отражения (сновидения отражают внутренний мир человека). Однако, такое отнесение к «1-ой ОГМ» психоаналитических теорий сновидений не только современных авторов, но также К.-Г. Юнга и самого 3. Фрейда верно лишь отчасти. Дело в том, что конкретизация вышеназванных принципов в методе свободных ассоциаций 3. Фрейда, в концепции снов — архетипов К.-Г. Юнга, в выводах о повсеместности бессознательной фантазии современных психоаналитиков об­наруживает выход психоанализа за рамки объективистско-реалистской гносеологической модели.

Итак, даже беглый взгляд на решение проблемы сна и сновидений в русле данной гносеологической модели позволяет сделать вывод о том, что, наряду с несомненной эв­ристической ценностью (целью познания в ней является объяснение сущности познаваемого), выявляется ее неизбежная ограниченность. Все дело в том, что эта модель является объективистской, а применяется она к тому, что носит характер субъективной реальности.

Вторая гносеологическая модель — конструкционистская. Ее принципом является рассмотрение познания как творения, созидания, конструирования самим субъектом предмета познания. Эссенциализму (в подходе к существу знания) «1-ой ОГМ» противо­поставлен феноменализм «2-ой ОГМ», который ориентирован не на объяснение, а на опи­сание познаваемого [1. С. 263].

Наиболее ярким примером подхода к проблеме сна и сновидений в рамках данной модели может служить позиция представителя аналитической философии Н. Малкольма [5]. Н. Малкольм выступает против всяких попыток объективного анализа процесса сна и объективных оценок феномена сновидения, ставя под сомнение положение, согласно ко­торому, сны являются опытом сознания. Свои аргументы он строит на том факте, что не­возможно верифицировать истинность или ложность суждения человека о самом себе, что он спит, поскольку состояние сна является чисто имманентным, внутренним состоянием. Внутреннее состояние Н. Малкольм трактует в духе позднего Л. Витгенштейна как такое, которое требует внешних критериев для подтверждения того, что оно действительно име­ло место. То есть, для того, чтобы проверить истинность предложения «Я сплю», нужны какие-то внешние показатели, убеждающие человека в том, что он спит. Поскольку по­следнее невозможно, то предложение «Я сплю» бессмысленно [5. С. 11].

О сновидениях можно судить только по рассказам сновидцев, поэтому понятие сновидения производно не от самого сновидения, а от рассказов о нем [5. С.91]. Но чем же являются сновидения, в таком случае? На этот вопрос ответа нет. Н. Малкольм пишет: «На самом деле я не пытаюсь говорить, чем являются сновидения. Я не понимаю, что это вообще могло бы означать. Я просто исхожу из того, что в нашем повседневном обсужде­нии сновидений, которое мы определили выше, вопрос о том, что человек видел сон, сво­дится к тому, что он рассказал сон или сказал, что видел его» [5. С.98]. По сути дела, Н. Малкольм следует указанию своего учителя Л. Витгенштейна о том, что «то, что вооб­ще может быть сказано, может быть сказано ясно, о том же, что сказать невозможно, сле­дует молчать» [6. С.З]. Но в таком случае проблема сна исчезает не только как философ­ская, но и как естественнонаучная.

Вместе с тем, несмотря на столь негативные выводы, вопросы, которые задаются автором, наилучшим образом эксплицируют те трудности в решении рассматриваемой проблемы, с которыми невозможно справиться в рамках объективистско-реалистской гно­сеологической модели. Действительно, сновидение становится реальностью для человека лишь в том случае, когда оно запоминается и, так или иначе, интерпретируется. И здесь сразу же встает вопрос о том, где тот критерий, который позволяет отделить истинную интерпретацию сновидений от ложной? Для 3. Фрейда, по-видимому, таким критерием была успешность его психотерапевтической практики в лечении неврозов, хотя он осозна­вал всю сложность этой работы и указывал на то, что никогда нельзя быть уверенным, что интерпретация того или иного сновидения доведена до конца [7].

Осознание этого факта привело некоторых авторов современной психоаналитиче­ской теории сновидений к пересмотру роли интерпретации сновидений в понимании эмо­циональной и психической жизни пациента и поиску других, более прямых и эффектив­ных путей, хотя это отнюдь не означает отказ от самого метода. В то же самое время, для многих других психоаналитиков признание уникальной роли метода интерпретации сно­видений несомненно [8. С. 26].

Таким образом, можно утверждать, что проблема сна и сновидений оказывается так или иначе «втянутой» в рамки конструкционистской гносеологической модели. Во всяком случае, ее установка на творчество субъекта познания и принцип описания оказы­ваются необходимыми в процессе интерпретации сновидений.

Третья основная гносеологическая модель — символическая, основанная на идее ис­следования познавательной деятельности в контексте культуры. Культура же рассматривается как полагание смыслов, которые манифестируются в знаковых (символических) системах [1. С.268-271]. С позиций этой модели, знания представляют собой символиче­скую (языковую, словесную) реальность, являющую в смысловых образах сущность по­знаваемого. Целью же самого познания является понимание [1. С. 276]. Самым ярким об­разцом исследования проблемы сновидений в рамках символической модели является концепция П. Флоренского, изложенная в его трактате «Иконостас», где он решает про­блему связи двух миров — видимого и невидимого, горнего и дольнего.

Мыслитель чрезвычайно высоко оценивает сон: «Сон — вот первая и простейшая, т.е. в смысле нашей полной привычки к нему, ступень жизни в невидимом. Пусть эта сту­пень есть низшая, по крайней мере — чаще всего бывает низшей; но и сон, даже в диком своем состоянии, невоспитанный сон, — восторгает душу в невидимое и дает даже самым нечутким из нас предощущение, что есть и иное, кроме того, что мы склонны считать единственно жизнью» [9. С.48]. Свидетельством перехода человеческой души из одного мира в другой и обратно являются сновидения — психические состояния на границе со­прикосновения двух миров: «Сновидение способно возникать, когда одновременно даны сознанию оба берега жизни, хотя и с разною степенью ясности» [9. С.46-47]. Сновидче-ские образы не только отделяют мир видимый от мира невидимого, но и соединяют эти миры: «Едва ли не правильно то толкование сновидений, по которому они соответствуют в строгом смысле слова мгновенному переходу из одной сферы душевной жизни в другую и лишь потом, в воспоминании, т. е. при транспозиции в дневное сознание, развертывают­ся в наш, видимого мира, временной ряд, сами же по себе имеют особую, не сравнимую с дневною, меру времени, «трансцендентальную»[9. С.47].

Сновидение, согласно П. Флоренскому, имеет символическую природу, оно насы­щено смыслом иного мира. Примечательно, что эта насыщенность присуща не всем на­шим снам в равной мере, философ не отрицает наличия снов реалистичных, обыденных, дает своеобразную «классификацию» сновидений, на основании переживаний двух миров: «При погружении в сон — в сновидении и сновидением символизируются самые нижние переживания горнего мира и самые верхние дольнего: последние всплески переживаний иной действительности, хотя уже пред намечаются впечатления действительности здеш­ней. Вот почему сновидения вечерние, пред засыпанием, имеют преимущественно значе­ние психофизиологическое, как проявление того, что скопилось в душе из дневных впе­чатлений, тогда как сновидения предутренние по преимуществу мистичны, ибо душа на­полнена ночным сознанием и опытом ночи наиболее очищена и омыта ото всего эмпири­ческого, — насколько она, эта индивидуальная душа, вообще способна в данном ее состоя­нии быть свободною от пристрастий чувственного мира» [9. С.46].

Эвристически ценным является то, что П. Флоренский расширяет сферу примене­ния методологии понимания сновидений: «То, что сказано о сне, должно быть повторено с небольшими изменениями о всяком переходе из сферы в сферу. Так, в художественном творчестве душа восторгается из дольнего мира и всходит в мир горний. Там, без образов она питается созерцанием сущности горнего мира, осязает вечные ноумены вещей и, на­питавшись, обремененная ведением, нисходит вновь в мир дольний. И тут, при этом пути вниз, на границе вхождения в дольнее, ее духовное стяжание облекается в символические образы — те самые, которые, будучи закреплены, дают художественное произведение. Ибо художество есть оплотневшее сновидение»[9. С.47]. Таковы вкратце основные положения метафизической концепции сна и сновидений П.Флоренского, которые несомненно рас­крывают новые грани понимания рассматриваемой проблемы, требующие дальнейшего осмысления, но, в то же время, ограничивают ее основной религиозной установкой.

Следует отметить, что и 3. Фрейд, наряду с другими психоаналитиками, обнаружи­вает символику сновидений, которая складывается в культуре, но, в отличие от П. Флоренского, считает их источником преимущественно половую сферу (хотя, не толь­ко ее). Кроме того, он не придает символам решающего значения в интерпретации снови­дений, подчеркивая важность выявления ассоциаций сновидца.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что сон является таким предметом, по­знание которого осуществляется во всех основных гносеологических моделях, но не ис­черпывается ни в одной из них. Очевидно, что здесь необходим определенный синтез по­знавательных практик, результаты которого могли бы составить основу будущей фило­софской концепции сна и сновидений.

Библиография

1.  Бряник Н.В. Введение в современную теорию познания. — М.: Академический Проект; Екатерин­бург: Деловая книга, 2003.

1. Цит. по: Вольперт И.Е. Сновидения в обычном сне и гипнозе. -Л.: Медицина, 1966.
2. Ковальзон В.М. Природа сна // Природа. — М., 1999. — № 8. — С. 172-179.
3. Ковальзон В.М. Необычайные приключения в мире сна и сновидений // Природа. — М., 2000. — № 1. -С. 12-20.
4. МалкольмН. Состояние сна. -М.: «Прогресс»-«Культура», 1993.
5. Витгенштейн Л. Философские работы. Часть I. — М.: «Гнозис», 1994.
6. Фрейд 3. Толкование сновидений. — Обнинск: Титул, 1992.
7. Современная теория сновидений. — М. «ACT», Рефл-Бук. 1998.
8. Флоренский П.А. Иконостас. — М., Искусство, 1994.