Раздел: ИСТОРИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:
власть, общество, полития, государство
Аннотация:В статье рассмотрены культурные предпосылки происхождения и становления власти как социального механизма и социального института.
Текст статьи:
Власть существует издавна во множестве видов, проявлений и модификаций. В первобытнообщинном строе общественный порядок поддерживался общеобязательными нормами, обычаями и институтами общественной власти.
Основным институтом власти в родовой общине было родовое собрание, на котором взрослые члены рода решали все основные вопросы жизни общины. Родовое собрание избирало вождя (старейшину) рода, а также ряд других лиц.
Роды объединялись в племя, а некоторые племена — в союз племён. При этом совет старейшин, куда входили старейшины объединившихся родов, избирал старейшину союза племён. Аналогичным образом совет вождей объединившихся племен избирал вождя союза племен, военачальника и других должностных лиц такого союза племен.
Власть этих должностных лиц опирались на авторитет и доверие общества, на согласие и поддержку членов родовых общин. Вместе с тем назначение и функции этих должностных лиц, как и правила поведения всех остальных членов общества, подчинялись сложившимся обычаям, нарушение которых жестоко наказывалось. Обычаи первобытного общества формировались под влиянием разных факторов: природных, социальных, человеческих и индивидуальных. Все традиции и обычаи были направлены на поддержку единства рода, человеческого сообщества.
Формировавшееся общественное сознание и представления о социальных нормах в примитивных обществах носили мифологический характер. Миф при этом выступает одновременно и как идеологическая форма оправдания и обоснования существующего социального порядка, и как авторитетная форма закрепления действующих общеобязательных социальных норм. Мифы рассказывали о возникновении мира, человека и человеческого бытия. Они объясняли принципы человеческих взаимоотношений и были вместе с тем источником общеобязательных норм и правил человеческого поведения, подлежащих безусловному исполнению в настоящем и будущем.
Мифологическая система социальной регуляции ориентировала всех членов общества на соблюдение общих представлений о том, что можно и нельзя делать членам рода и не разрешала отдельным лицам отходить от коллектива. В обществе существовала особая система запретов или табу, относящаяся к различным сферам жизни. Она способствовала сохранению единства и стабильности поведения членов родовой общины.
Таким образом, уже на начальном этапе формирования социального порядка возникает система социальной регуляции, которая обладает мощными, действенными средствами позитивного и негативного характера, которые необходимы были для защиты и укрепления сложившихся отношений, правил и форм образа жизни и поведения.
Жизнь первобытных народов эпохи Архаики подчинена традициям, пронизана ритуальностью и была мало пригодной к изменениям. Вековое постоянство жизненного уклада первобытных племен вполне соответствовало относительному постоянству природно-климатических условий на освоенных ими территориях. Когда же условия существования ухудшались – по причине исчерпанности пищевых ресурсов или изменений климата, – то первобытные коллективы отвечали на этот вызов природы переселением в районы с более благоприятными условиями существования.
Мы не знаем, сколько первобытных племен погибли, не выдержав тягот миграции (migro – лат. переходить, переселяться) или, наоборот, в столкновениях с гонимыми голодом пришельцами, и сколько таких племен, достигнув новых краев, рассеялись среди местного населения. Но мы знаем по крайней мере две местности на Земле – в долине реки Нил и в нижнем течении рек Тигр и Евфрат, – где на вызов судьбы впервые был дан более сильный ответ: к концу IV тысячелетия до нашей эры здесь стал складываться новый тип человеческой коллективности, с культурой и цивилизацией, которые принято обозначать теперь как «эпоха Древности».
Основным признаком наступления Древности является возникновение государств. Сравним. В эпоху Архаики любая общность основывалась на кровнородственных связях (семья, род, племя и т. п. ), то есть на признаке безусловно биологическом, хотя и осмысленном по-человечески посредством мифа. В эпоху Древности начали утверждаться внебиологические основания человеческих союзов – соседство, совместное владение, сотрудничество. Эти новые принципы позволяли интегрировать гораздо более обширные и разнообразные общности, способные к решению небывало трудоемких хозяйственных задач.
Первые государственные образования возникли на берегах Нила и в долинах Двуречья в процессе строительства оросительных систем. Сооружение дамб и водораспределительных каналов было новым видом деятельности, которая требовала небывалой ранее организованности всех участников работ — фактически, всего населения. Строительству должно было предшествовать проектирование, и ход его мог протекать лишь под управлением лиц, облеченных властью принуждения и контроля. Так что, в процессе самого ирригационного строительства почти одновременно и независимо друг от друга формировались модели отношений, свойственных ранней шумерийской и египетской государственности.
В целом этот новый тип общности был сориентирован на производство, причем, впервые организация производства основывалась на отношениях власти и подчинения. Принуждение к труду, учет затрат и произведенной продукции, ее хранение и распределение, создание резерва, до известной степени и обмен - все это стало особой сферой деятельности, требовавшей специальной подготовки, знаний и особого, властного, статуса людей ее исполняющих. Государственная организация позволила также резко увеличить масштаб военной деятельности и строительства. Дальние военные походы, так же как и возведение впервые огромных сооружений – пирамид, дворцов, храмов и городов, требовали все тех же планирования, учета, контроля и принуждения со стороны части общества, в лице которой государство концентрировало знание и власть.
Таким образом, древнее государство впервые закрепляет иерархическую структуру общества: коллективный интерес и коллективная воля осознается и оформляется усилиями сравнительно небольшой его части («верх» общества), тогда как их практическое осуществление остается за другой, значительно большей его частью («низ»).
Переход от кровнородственных союзов к государственным формам коллективности вызвал к жизни еще одно принципиальное новшество - законодательство. Провозглашаемые и осуществляемые от имени главы государства, царя законы ставили всех членов гражданского коллектива в отношения, зависевшие от места индивида в общественной структуре, и никак — от его родоплеменной принадлежности.
Революционный смысл этого преобразования сейчас нелегко оценить: новый подход преодолевал в принципе межплеменные различия внутри государства и в то же время формулировал новое «представление о мире и месте человека в этом мире».Фактически, поэтому, речь идет о культурной революции при переходе от Архаики к Древности, которую переживали народы, вступавшие в государственность, каждый в свое время, на протяжении отрезка истории в 2-3 тысячелетия (считается, что эпоха Древности закончилась приблизительно в V веке нашей эры вместе с падением Римской империи).
Выражения типа «перейти (или вступить) в новую культурную эпоху» не вполне точно выражают суть дела, ибо «вступать» на первых порах было еще некуда. Народы Древности, создатели цивилизации первых государств и городов творили свою культуру, переосмысливая при этом унаследованные представления о времени и пространстве, приспосабливая к новым нуждам устоявшийся мифо-ритуальный канон.
У древних складывается содержательно новая мифология, которая посвящена другим героям и иным прецедентам, существенно важным для новой культуры и новой цивилизации. Мифы больше соответствовали реалиям эпохи Древности. Боги – властители мира, установители и гаранты порядка в природе и среди людей, часто отождествлялись через миф с земными владыками – правителями, царями. У древних евреев до первого царя Саула бог Яхве обладал царскими титулами. Египетские фараоны считались божествами, прямыми потомками верховного божества египтян. Обожествлялись, т. е. почитались как божества, и древние шумерские цари. В других случаях владыки древних государств считались божественно назначенными на царство. В Нововавилонском царстве в начале первого тысячелетия до н. э. сложился ритуал ежегодных «выборов» царя во время празднования Нового года (март-апрель григорианского календаря). «В Новый год, – описывает эту церемонию современный исследователь, – из Барсиппы в Вавилон по каналу Нар-Барсиппа доставляли истукан бога Набу, главного бога Барсиппы. У вавилонских ворот бога Ураша истукан выгружали на сушу и в торжественной процессии через эти ворота по улице бога Набу переносили в храм Эсагилу, жилище бога Бэла, сыном которого считался бог Набу. Царь являлся в Эсагилу, слагал с себя царские инсигнии и, выполнив ряд церемоний, «брал руку бога Бэла» в присутствии бога Набу. После этого он считался избранным снова и получал назад знаки царского достоинства. Этот ритуал повторялся ежегодно, но обязательно при наличии истукана бога Бэла, истукана бога Набу и при участии царя. Без этих трех персонажей праздник Нового года не мог состояться».
Форма власти в Древней Греции эволюционировала от монархии (власть принадлежит одному лицу, монарху) к аристократии (власть принадлежит группе высшей знати) и позднее, во времена золотого века Перикла, к демократии (власть народу). В этот период происходят важные перемены: отменяется имущественный ценз, вводится оплата должностным лицам, постепенно стирается разница между социальными классами.
В древней мифологии различно решается и освещается вопрос о способе и характере связи божественного начала с земными отношениями. Например, по древнекитайскому мифу, власть имеет божественное происхождение, но единственной точкой связи с небесными силами является китайский император, являясь одновременно сыном неба и отцом своего народа. В соответствии с религиозно-мифологическими воззрениями древних египтян и греков боги, являясь источником власти правителя, продолжают оставаться первоначальными правителями и законодателями, верша земные дела. Божественный характер власти, правила поведения, законы — всё это по тогдашним воззрениям соответствовало божественному порядку справедливости, получившего позднее формулировку как «теория естественного права».
Рационализация политических представлений, наблюдаемая в I тысячелетии до н.э., означала отход от мифологической идеологии, формирование научных подходов к проблеме власти. В Китае большую роль сыграло философское учение Конфуция (551 — 479 гг. до н.э.), Мо-Цзы (479 — 400 гг. до н.э.), Лаоцзы (VI — V вв. до н.э.) — основоположника даосизма, идеи легизма (Шан Ян, 390 — 338 гг. до н.э.), в Индии — учение Будды, в Персии — Заратустры.
Весьма радикальным и плодотворным был процесс рационализации первоначально религиозно-мифологических воззрений на власть и политику в Древней Греции (Демокрит, софисты, Сократ, Платон, Аристотель, Полибий и др.). Для древнегреческой политической мысли было характерно анализировать различные формы государственного устройства. Так, для Платона идеальное государство как правление лучших и благородных — аристократическое государство. Самой же правильной формой государства по Аристотелю является полития, в котором большинство правит в интересах общей пользы. Полития — «средняя» форма государства, и «средний» элемент в ней доминирует во всём: в правах — целеустремлённость, в имуществе — средний достаток, во властвовании — средний класс. По мнению Цицерона простые формы власти как царская власть, воля аристократии и народная власть не являются благом для общества в силу их односторонности и неустойчивости.
Различные формы власти, конечно, известны не с античных времен. Они существуют уже много тысяч лет. Республики, видимо, такие же древние образования, как и монархии. Правда, длительное время их не изучали, а изучать начали эллины. Они вообще любили изучать. Их этническое миросозерцание, их этнический стереотип включал в себя познание мира. Их религия была ориентирована на познание мира. И поэтому первый, кто систематизировал вопрос о власти, охарактеризовал форму власти, были, конечно, эллины. Это естественно. Они создатели полиса, они жили в условиях полиса, кстати оттуда произошло и слово политика. И эллин Аристотель назвал человека животным политическим. Аристотель — первый, кто написал трактат о политике, точнее трактат, до нас дошедший. Вероятно, даже это не его систематизация.
В своем трактате он разработал три основных вида власти: монархия, которая есть власть одного, аристократия, которая дословно есть власть лучших, и политии — власти полноправных граждан. Все это весьма искуссно описано в его трактате «Политика». Там одних монархий у него шесть и, что очень интересно, каждая форма власти имеет свою особую разновидность, которую он именует «искажением». Для монархии искажение — это тирания, власть одного себялюбца, власть монарха, руководствующегося собственными интересами своего полиса, своего общества.
Искажением аристократии является олигархия, собственно власть богатых. Но мы употребляем термин олигархия расширительно, имея в виду власть замкнутой шайки, не аристократического сословия лучших, а эгоистической шайки.
Для политии Аристотель полагал искажением демократию, то есть власть, не ограниченную цензом, власть всего населения. С этими терминами тоже произошла некоторая эволюция, уже античная. Вместо «полития» в аристотелевом смысле говорили «демократия» — отнюдь не в ругательном смысле этого слова, поскольку подразумевалась именно ограниченная демократия, власть граждан. А вместо аристотелевой демократии в негативном значении укрепился термин «охлократия», то есть власть толпы (охлос — толпа). Однако суть не изменилась.
Три формы и три искажения. И человечество прожило века с теми же тремя видами и с теми же тремя искажениями, которые принимали разный облик — исторический, культурный, — имели разные национальные черты. Попытки найти четвертую форму власти были всегда неубедительными. Можно напомнить, что в 60-е годы появилась теория так наз. партократии, якобы четвертой формы власти, созданной именно социалистическими системами, но эта теория не выдерживала самой поверхностной критики. На практике такая партократия оказывалась симбиозом различных форм искажений. Чаще всего это контаминация охлократии и олигархии. Но партократия может порождать и тиранию, как свое собственное орудие, по крайней мере исходно. Хотя тиран, как и подобает тирану, действует в парадигме тирании и в конце концов подминает под себя партийную структуру. Но это современная, в общем, политология ХХ века, что для нас сейчас не важно. Важно, что четвертого вида власти, видимо, не существует. Человек за шесть с половиной тысяч лет своего исторического существования ее не выработал. Зато эти три варьировал много раз.
Аристотель давал оценки. Идеальной властью он считал монархию, правда, в особом, идеальном смысле этого слова, когда монархом является самый достойный член общества, уже в силу этого полагающий все свои силы только на благо социума.
Хуже была аристократия, еще хуже — полития. А вот оценка искажений у него прямо противоположная. Демократия, с его точки зрения, немногим отличается от политии. Олигархия значительно хуже аристократии, она от нее далеко ушла. А самое омерзительное искажение — это тирания. То есть лучшая форма власти порождает наихудшее искажение. В «Политике» описано, как одна форма власти переходит в другую. Как охлократия успешно порождает тиранию, очень легко, очень органично, что тоже можно многократно наблюдать в истории. Как образуются систетические системы, синтезные системы, объединяющие две какие-то формы, а иногда и три. В его времена была замечательно известна спартанская полития. Система власти, объединяющая все три элемента, не равноценна, и все-таки царская власть двух царей, двух царских родов давала Спарте элемент монархии, герусия — совет старейшин — элемент аристокартии, а демократия была представлена эфорами, блюстителями, которые обладали правами надзирать за царями и геронтами.
Таким образом, три вида власти в этой политической системе компенсировали друг друга. Надо сказать, что Стагирит был достаточно мудр для того, чтобы в общем создать впечатление, что ни одна из форм власти не идеальна, что сама по себе она ни хороша и ни плоха, а может быть различной. И в варианте искажения всегда отвратительна. Но идеи Стагирита разработал великий, а может быть и величайший греческий историк уже эпохи заката, уже римского времени — Полибий. Полибий, пережив падение Эллады, живя в Риме, будучи пламенным сторонником Рима и подчинения эллинских полисов имперской системе, вместе с тем человек любимый и уважаемый в Элладе как ревностный защитник эллинских интересов, человек, безусловно, честный, некоррумпированный ничем, даже своей симпатией к империи, именно он сделал следующий шаг, не потерявший нисколько важности до наших дней.
Полибий пришел к очень интересному наблюдению. Самая совершенная форма — это та, которая объединит в себе все три элемента власти. То есть такое государство, чья политическая система будет включать в себя элементы монархии, аристократии и демократии. Для него это был Рим. Консульская власть или власть диктатора, если избирался диктатор, — монархический элемент, Сенат — аристократический. Римское народное собрание в комициях и в лице должностных лиц демократии, то есть плебейских эдилов и плебейских трибунов — это демократический элемент. Эта система, которая победила мир, которая стала гегемоном уже на глазах Полибия (кстати, он был современником и другом победителя Карфагена — Сципиона младшего).
Рим производил сильное впечатление. Полибия можно понять, но он не был только под обаянием Рима, он скорее был последователем Аристотеля. Можем ли мы принять полибиеву систему? Я бы назвал ее скорее полибиевой схемой. Надо сказать, что мы на две тысячи лет умнее. Мы две тысячи лет христиане и в силу этого знаем, как знают, кстати, и более молодые мусульмане, что идеального государства не только не бывает и никогда не было, а его не будет, оно невозможно. Идеальное государство недостижимо. Поэтому мы можем избавиться от утопических оценок. Но если государство полибиевой схемы не есть идеальное, то мы не лишены права признать его приличным, стабильным, уравновешенным, приспособленным для относительного благоденствия и совершенствования граждан. И вот в этом ключе можно позволить себе посмотреть историческую выборку. В самом деле, действительно ли наиболее удачны те государственные системы, которые приближались или соответствовали полибиевой схеме?
В греческом мире полибиева схема реализовывалась не раз. Афины достигли вершин своего могущества, когда еще сохраняла свой вес аристократия, когда всегда аристократом был первый архонт, и тем не менее появился на короткое время монархический элемент в лице пожизненного стратега. Надо сказать, что к полибиевой схеме близки культуры арийского происхождения. Наиболее характерная, пожалуй, типическая персидская держава ахеменидов, сословное общество, как все ранние арийские общества, сохранившая на протяжении всей своей истории сословное представительство и имевшая развитую аристократию. Царская власть, аристократическое сословие артештеран и демократическое представительство демократического сословия вастриошан дают нам приближение к полибиевой схеме. Кстати, малоизвестное, даже недавно открытое историками хеттское государство, западноарийская держава в ХУ1-ХП веках, тоже приближалось явно к полибиевой схеме, насколько мы можем судить. Это тоже государство монархическое, имевшее аристократию и сохранившее Народное собрание на протяжении всей своей истории. Предшественники греков — ахейцы Гомера, победители Трои, имели города-государства с царями во главе, с аристократами и Народным собранием, о чем можно судить по поэмам Гомера.
Можно в древности найти и еще державы, но дело в том, что за пределами античного круга государства древности достаточно плохо описаны. Хочется добавить, пожалуй, только одно: был великий народ в древности, который был лишен инстинктов государственного созидания. Кстати, поэтому был побежден римлянами. Этот доблестный народ были кельты. Они сохранили по сути дела племенной уровень на всем протяжении своей истории. Как были устроены предгосударства кельтов, не совсем государства даже в античном смысле этого слова? То же самое: племенной царь, а если объединялся союз племен, то мы видели верховного короля, возвышавшегося над племенными. Чрезвычайно развитая, устойчивая и уважаемая аристократия, которую нисколько при этом не разрушало наличие демократии. Ее, демократии, не могло даже не быть, потому что кельты были необычайно свободолюбивы, даже, пожалуй, в ущерб себе были свободолюбивы. У кельтов никогда не было внутреннего рабства. Таким образом и тут мы опять-таки видим общество, приближающееся к полибиевой схеме.
Что дают три элемента власти государству, которое сохраняет полибиево устройство? Монархия всегда символ единства. Наличие монархии — благо любого народа, потому что это персонифицированное единство нации, а в многонациональном государстве персонифицированное единство социума, объединяющего несколько народов, — это наиболее зримо, и поэтому наиболее удачно сохраняется. Даже в тех государствах, где монархия представляется чисто декоративной, как, например, японская монархия времен Сегуната, когда император фактически уже не правил. Или современные западноевропейские монархии. Несмотря на то, что этот элемент власти превратился практически в знак, он продолжает сохранять свою роль объединителя, сохраняет значение символ — единство.
Демократия — это именно та форма, которая наилучшим образом мобилизует гражданина или подданного, совершенно неважно, как он называется, быть одним из деятельных элементов своего социума. Это естественно, потому что демократия прямо обращается к каждому гражданину — соучаствуй в наших делах, соучаствуй в системе власти, принимай вопрос о мире или войне. Если по максимуму. По минимуму: государь, причем не исключено даже, что государь, облеченный харизматическими полномочиями, государь в мусульманской системе халиф, который был прежде всего духовным главой ислама, государь в христианской системе, когда он миропомазан и имеет тем самым особое благословение церкви.
Аристократия — стабилизатор общества. Аристократия консервативна. В среднем аристократия консервативнее демократии и консервативнее монархии. Мы никогда не видим аристократию носителем чужой культуры. Наоборот, носитель национальной культуры, причем по высшему срезу этой культуры. Увлечься чужим, что бывает иногда разрушительно для общества и государства, может монарх. И примеров тому от Александра Македонского до Петра Великого в истории тьма. На моду может польститься демократия. Этого никогда не происходит с аристократией. Сам характер аристократического воспитания оправдывает, вероятно, название этого сословия, этой категории, этого вида власти. Аристой — лучшее или благороднейшее, несомненно восходящее к общеиндо-европейскому: арья— благородный. И печальна судьба такого этноса, который лишился аристократи, особенно если он сделал это по своей воле. Империи сохраняли аристократию включенных в свой состав народов, так как они понимали, что только таким образом можно составить имперскую знать. Напротив, государства-поработители унитарного типа стремятся выбить или вытеснить аристократию порабощенных народов. Для народа колонизированного аристократия, безусловно, не нужна, это помеха властителю, от нее надо избавиться.
К концу XV века Русь — это страна с монархией и аристократией. А как с демократией? На низовом уровне российская демократическая традиция не пресекалась, что самое важное. То есть оставались сотни, слободы, сельские и волостные сходы. Но на общегосударственном уровне это произойдет с некоторым отставанием. Однако в этом трудно не увидеть воссоздание старой национальной традиции равновесия. К середине XVI века на общегосударственном уровне восстановлен демократический элемент Земского собора и Россия становится вновь государством и социумом, устроенным по Полибию. Если исключить срыв в тиранию, а срывы в тиранию бывали всех народов. Если у нас был Иван Четвертый, то его старшим современником был Генри Восьмой английский, осуществлявший свои тиранические безумства на фоне действующего парламента. Так вот, если исключить срыв в тиранию, то в XVI-XVII веках Россия существует со своим сословным представительством, со своим, если хотите, парламентом, а следовательно, является страной полибиевой схемы.
Вторая тирания в истории России — тирания Петра. А до печальных событий 1917 года история России вообще имеет только двух тиранов. Это не так много по общемировым стандартам. Вторая тирания делает ставку на создание бюрократической системы и срывает нас с нашей традиции, разрушает полибиеву схему. И что мы видим? Россия весь XVIII век восходит все дальше к вершинам могущества. Безусловно, то, что мы — первая сталелитейная страна мира в екатерининское время, что на русских парусах плавает британский флот, что у нас были Кулибины, Ползуновы и Черепановы — все это украшает нашу историю так же, как труды Ломоносова, победы Румянцева и Суворова. Но ведь XVIII век наследовал мощь и благосостояние XVII-го. К концу XVIII века Россия настолько отстала, что в первой половине XIX века идет лавинообразный срыв, лавинообразное падение.
По сути дела реформы ХХ века, то есть реформы императора Николая Второго и статс-секретаря Столыпина — это реформы, восстановившие, наконец, полибиеву схему. Была созвана Государственная дума, но не был упразднен Государственный совет.
Как видите, XVIII век, чье наследие мы сейчас считаем едва ли не идеальным, к полибиевой схеме относился вполне нормально. Только он забыл о Полибии и так ее не называл. Но мы теперь о Полибии помним. Возможно, это может явиться стимулом для государственного созидания по принципу дополнительности, а не конкуренции. По принципу солидарности, которая не есть примитивный коллективизм и не есть стадность.
В Древней Руси проблемы единовластия князя, социальной базы его власти находят освещение в наиболее известных литературных источниках, как «Повесть временных лет», «Новгородская летопись», «Русская правда» и др.
Исторический опыт показывает, что там, где появляется необходимость в согласованных действиях людей (будь то отдельная семья, группа, социальный слой, нация или общество в целом), там происходит подчинение их деятельности достижению определенных целей. В этом случае определяются ведущие и ведомые, властвующие и подвластные, господствующие и подчиненные. Мотивы подчинения весьма разнообразны. Они могут быть основаны на заинтересованности в достижении поставленной цели, на убеждённости в необходимости выполнения распоряжений, на авторитете властвующего и, наконец, просто на чувстве страха перед нежелательными последствиями в случае неподчинения. Сами мотивы имеют большое значение для эффективности власти и ее долговечности. Здесь важно подчеркнуть, что властные отношения объективно присущи общественной жизни. Это своеобразная плата за жизнь в обществе, ибо жить в обществе и быть свободным от его правил невозможно. Другими словами, без отношений власти человеческая цивилизация невозможна.
Власть вовсе не является непременно результатом только насилия, подавления одной личности другой. Замечено, например, что в сложной натуре человека есть несомненное искание над собой власти, которой он мог бы подчиниться. Это своего рода потребность воздействия одного человека на другого, сила, соединяющая людей в общество.
Таким образом, власть неизбежно оказывается следствием самой социальной природы человека. Однако как только проявление власти приобретает общественный характер, главной ее целью становится создание и поддержание порядка, важнейшим средством чего и выступает власть. В связи с этим людям вовсе не нужно создавать власть. Им достаточно ее принять и подчиниться ей, тем самым устанавливается известный порядок. Искание порядка, как правило, сопровождается исканием власти. Власть требует подчинения. Но люди, подчиняясь ей, не должны жертвовать своей свободой.
Важной проблемой более позднего времени была борьба за верховность власти между церковной властью и светской. Отрицание божественного, сверхприродного происхождения власти, святости её институтов, низведение их до уровней земных, обыденно-житейских дел, до «грешной» природы человека выступала для мыслителей Возрождения как оружие в борьбе за автономизацию социально-политического процесса, входило в комплекс основных идей гуманизма. Так, Н. Макиавелли (1469 — 1527 гг.) стремился отделить реальную политическую деятельность от религиозных оснований, исследовал всласть как отношение властвующих и подвластных, её устройство, учреждение законов. Симпатии Н. Макиавелли на стороне умеренной республики, или «смешанной» формы государства, которая сочетает демократический, аристократический и монархический элементы власти и является более прочной по сравнению с «простыми» формами.
К вопросам власти, её источникам обращались представители западноевропейской мысли Т. Гоббс (1588 — 1679 гг.) и Д. Локк (1632 — 1704 гг.). Власть государства по Гоббсу есть следствие общественного договора, который раз и навсегда ограничивает гибельное стремление людей к осуществлению своей индивидуальной власти. Это власть, отчуждаемая от «естественного человека» и приобретающая самостоятельное существование, продукт не природных, а сознательных человеческих установлений. Идею общественного договора принимал и Ж.-Ж. Руссо, наделяя, однако, властью, не единоличного государя-суверена, а народную ассоциацию выражающую общую волю всего народа как равнодействующую частных воль людей. Д. Локк, в отличие от Гоббса, рассматривал власть как средство к обеспечению такого гражданского состояния, которое в наибольшей мере соответствует естественной природе человека.
Большую роль в развитии учения о власти сыграл Ш. Монтескье (1685 — 1775 гг.). В его книге «О духе законов» была сформулирована идея разделения властей, развиваемая в теорию, обосновывающую принципы законности, политической свободы и придания роли праву истинного регулятора взаимоотношений между государством и гражданами.
Своеобразие в анализе проблемы власти обнаруживается И. Канта, И. Фихте, Г. Гегеля, русских мыслителей А. Герцена, Н. Чернышевского, В. Соловьёва, Н. Бердяева и др.
Власть появилась с возникновением человеческого общества и сопутствовала его развитию, что нашло отражение в различных учениях о власти. На ранней степени своего развития политические воззрения в целом ещё не успели выделиться в относительно самостоятельную область человеческого знания и представляли собой элемент целостного мифологического мировоззрения. В мифах древних народов господствует представление о божественном происхождении существующих отношений власти и порядка. Согласно этим мифам, космос в отличии от хаоса, выражаясь греческой терминологией, упорядочен присутствием и усилием богов, земные же порядки — часть мирового, космического порядка.
Власть есть присущее обществу волевое отношение между людьми. Власть необходима, подчеркивал Аристотель, прежде всего, для организации общества, которое немыслимо без подчинения всех участников единой воле, для поддержания его целостности и единства.
Исторический опыт показывает, что там, где появляется необходимость в согласованных действиях людей, там происходит подчинение их деятельности достижению определенных целей. В этом случае определяются ведущие и ведомые, властвующие и подвластные, господствующие и подчиненные. Мотивы подчинения весьма разнообразны. Они могут быть основаны на заинтересованности в достижении поставленной цели, на убеждённости в необходимости выполнения распоряжений, на авторитете властвующего и, наконец, просто на чувстве страха перед нежелательными последствиями в случае неподчинения. Сами мотивы имеют большое значение для эффективности власти и ее долговечности. Здесь важно подчеркнуть, что властные отношения объективно присущи общественной жизни. Это своеобразная плата за жизнь в обществе, ибо жить в обществе и быть свободным от его правил невозможно. Другими словами, без отношений власти человеческая цивилизация невозможна.