Автор(ы) статьи: ВОКУЕВ Н.Е.
Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

блог, дневник, масс-медиа, интимность, публичность.

Аннотация:

В статье, посвященной феномену блога, это культурное явление рассматривается в сопоставлении с такими его «предками», как дневник и жанры политической журналистики. Выявляя общие моменты и различия, автор приходит к выводу, что блог несводим ни к одной из оказавших на него влияние традиций. Это — совершенно новое средство коммуникации, в котором происходит смешение интимного и публичного дискурсов, что, в свою очередь, свидетельствует об изменении характера интимности и публичности в современной социокультурной ситуации.

Текст статьи:

Жанровая неоднородность блогов

Виртуальное пространство интернета и происходящие в нем процессы коммуникации уже довольно давно находятся под пристальным вниманием ученых самого разного профиля. Им посвящены социологические, политологические, культурологические, философские и др. исследования. Одним же из самых обсуждаемых феноменов сетевой культуры является блог, споры о котором ведутся не только и, пожалуй, не столько в научной среде. При этом он рассматривается то как современная форма дневника, то как новое средство массовой информации, что, на наш взгляд, мешает понять сущность этого явления. Чтобы выяснить, что же такое блог и к какой культурной традиции его правильней относить, следует проанализировать, что сближает его с дневниками и СМИ, и что, напротив, отличает от них.

Как теперь известно уже едва ли не каждому, блог – это периодически обновляемая лента текстовых записей, фото-, видео- или аудиоматериалов, упорядоченных по времени и посвященных различной тематике, предполагающая также возможность комментирования того или иного сообщения (так называемого «поста») читателями.

Блоги бывают личными, коллективными и общественными, в связи с чем следует уточнить, что для нас представляют интерес преимущественно личные текстовые блоги как наиболее традиционная форма активности в блогосфере.

Слово «блог» пришло к нам из английского языка, где, прежде чем редуцироваться до четырех букв, было двусоставным – «web-log», что можно перевести на русский как «сетевой журнал». Только «журнал» в данном случае не имеет никакого отношения к средствам массовой информации, а связан, скорей, со сферой документооборота (регистрационный журнал) и документированием некоторых событий (бортовой, вахтенный журнал). Не имеет прямого отношения к журналистике, вероятно, и английское «journal» в названии одной из самых знаменитых^[i] блог-платформ LiveJournal.com, и аббревиатуру LG можно перевести на русский не только как ЖЖ, или «Живой Журнал» (благодаря популярности ресурса в нашей стране ставший синонимом «блога»), но и как ЖД – «Живой дневник».

Такая неразбериха с названием вызвана, на наш взгляд, жанровой неоднородностью блога, что в свою очередь связано со смешением традиций. Среди его «предков» К. Миллер и Д. Шеферд выделяют протокол, жанры политической журналистики (такие как памфлет, редакционную колонку, колонку обозревателя) и, разумеется, дневник [22].

Впрочем, неразбериха и смешение уровнями названия и жанровых особенностей не ограничиваются. Неоднозначна и фигура самого блогера. Чтобы прояснить, что мы имеем в виду, обратимся к двум линиям обозначенной выше «наследственности», признаки которых наиболее явственно проявились в феномене блога, – тем, что идут от дневника и средств массовой информации. Если блог – всего лишь разновидность первого, то почему люди, ведущие дневник, с недавних пор стали рассматривать это занятие как решающий фактор при определении своего социального и профессионального статуса? (Таковых немало; достаточно внимательно просмотреть проводимые многими газетами и журналами опросы, и среди политиков, общественников, ученых и журналистов вы обязательно встретите «профессионального» блогера, и не одного.) Ежели блог – это своеобразное электронное СМИ, то как получилось, что достоянием общественности теперь стали интимные подробности жизни, любовные приключения и неудачи рядовых обывателей?

Дело не только в неоднородности содержания блогов, в силу которой их вписывание как в систему масс-медиа, так и в культурную традицию ведения дневников кажется неоднозначным. Но прежде, чем ответить на эти вопросы, рассмотрим феномен блога в контексте обеих этих традиций.

 

ЖЖ как средство массовой информации

В нашей стране, в отличие, скажем, от США, к средствам массовой информации блоги не приравниваются. Тем не менее, любой блогер, достигший 18-ти лет, не отбывающий срок в местах лишения свободы и не признанный душевнобольным, вправе зарегистрировать свой электронный дневник как СМИ^[ii], а в 2008 году российские законодатели и вовсе пытались обязать к этому владельцев ЖЖ с ежедневной аудиторией более тысячи человек. Предлагая соответствующие поправки в закон «О СМИ», они отталкивались от ст. 12 этого документа, согласно которой обязательной регистрации подлежат печатные средства массовой информации с тиражом от 1 тысячи экземпляров [10]. Широко известны к тому же случаи уголовного преследования блогеров за высказывания в своих и не только своих сетевых дневниках. Хрестоматийным примером такового является уголовное дело в отношении сыктывкарца Саввы Терентьева, оставившего в ЖЖ своего друга весьма нелестный комментарий о сотрудниках милиции.

Все это, наряду с постоянными ссылками журналистов на авторов сетевых журналов и публикуемыми в некоторых СМИ обзорами блогосферы, лишь подтверждает тот факт, что блоги окончательно вписались в систему масс-медиа и стали частью журналистики. Это признается самим журналистским сообществом, хотя, разумеется, не всеми его представителями. Тем не менее сегодня многие серьезные издания располагают собственными блог-платформами либо создают на своих сайтах ленты блогов, экспортируя записи с других блогохостингов (соответствующие разделы есть, к примеру, на сайтах газет «Ведомости», «Коммерсантъ», «Financial Times», «The Independent», «Libération» и т.д.), некоторые ЖЖ по аудитории уже давно составляют конкуренцию СМИ, а их авторы (блогеры-«десятитысячники») становятся знаменитостями. Растущая популярность блогов привлекает рекламодателей, которые начинают активно продвигать в блогосфере свои товары и услуги [См. об этом подробнее: 3].

Деятельность блогеров, которую нередко относят к так называемой «гражданской журналистике», вполне может быть рассмотрена в контексте революции в масс-медиа, к возможности которой весьма скептически относился Ж. Бодрийяр. В своей статье «Реквием по медиа» (1972 г.) он обозначил главную характеристику средств массовой информации как «слово без ответа». По мнению философа, СМИ авторитарны по своей сущности, так как реализуют одностороннюю коммуникацию, которую и коммуникацией-то, строго говоря, назвать нельзя. «Вся современная архитектура медиа, — писал Бодрийяр, — основывается на следующем определении: они суть то, что всегда запрещает ответ, что делает невозможным любой процесс обмена (если только он не примет форму симуляции ответа, включенную в процесс передачи, что ни в коем случае не меняет односторонность коммуникации)» [2:238]. На наш взгляд, интерактивность, пришедшая в систему масс-медиа с появлением интернет-СМИ, опровергает суждения французского мыслителя. Возможность комментирования, предполагаемая структурой сайтов многих, если не большинства, информагентств, печатных изданий, радиостанций и телеканалов, с этой точки зрения производит переворот. Комментарии читателей (слушателей, зрителей), публикуемые как продолжение первичного сообщения могут повлиять на его восприятие другими адресатами, а в некоторых случаях – и на сам текст сообщения, когда комментаторы, например, указывают на грамматические, фактологические и др. ошибки, после чего редакторы их исправляют. Разумеется, редакция того или иного издания при этом оставляет за собой право модерировать комментарии, удаляя их либо частично подвергая цензуре, но факт демократизации системы СМИ здесь очевиден. Еще бόльшая интерактивность и, следовательно, более решительное разрушение авторитарной модели масс-медиа наблюдается в феномене Википедии и так называемых вики-медиа в целом, где авторы равны читателям и практически каждый может написать свой текст или отредактировать уже существующий [См. об этом подробней: 3].

Блоги явственно вписываются в контекст демократизации СМИ и появления «новых медиа» не только потому, что тоже являются интерактивными, но и потому, что само их существование предполагает возможность для каждого, кто имеет доступ к интернету, создать свое средство более или менее массовой коммуникации. Для стран с неразвитым гражданским обществом и, что взаимосвязано, с авторитарным политическим режимом и несвободными СМИ это представляется важным фактором возможной демократизации социальной жизни в целом. Как отмечает И.В. Костерина, «российские блоги представляют собой почти отсутствующие в оффлайне либеральные или оппозиционные СМИ, где автор и читатели имеют возможность обмениваться мнениями. А в современной ситуации аномии, политической нестабильности и неуверенности молодежи в своих силах, состоятельности и зрелости собственных идей, “любимый блоггер” (зачастую журналист или писатель) оказывается авторитетным лидером, оказывающим влияние на формирование мнений. К нему обращаются не с бытовыми вопросами, а скорее за помощью в формировании гражданской позиции» [11].

Таким образом, блоги оказываются важным элементом развития публичной сферы, которая, по Ю. Хабермасу, является посредником между обществом и государством и объединяет граждан вне зависимости от их социально-экономического статуса для критического обсуждения общезначимых вопросов[iii] [21:36-37]. Но каким образом сюда вписываются ЖЖ с записями, касающимися личной жизни их авторов?

 

Блог как разновидность дневника

Все вышесказанное относится в первую очередь к тем блогам, в которых наиболее явно проявились наследственные черты жанров политической журналистики. Большое количество дневников, чьи авторы затрагивают в своих «постах» важные общественно-значимые проблемы, как утверждает Е. Горный, является отличительной чертой русскоязычного LiveJournal (или, во всяком случае, являлось на момент публикации исследования – май 2004 года), тогда как для зарубежной блогосферы более характерны записи о личном[iv] [20]. Такие личностные дневниковые записи в блогерском жаргоне получили название «лытдыбр». Этот неологизм является кириллической транслитерацией латинских букв lytdybr, что, в свою очередь, представляет собой результат попытки набора слова «дневник» на клавиатуре с ошибочно переключенной с кириллицы на латиницу раскладкой. Считается, что это слово ввел в обиход автор первого русскоязычного блога — филолог Р. Лейбов.

Итак, есть ли принципиальная разница между этим самым «лытдыбром» и традиционным дневником и правильно ли рассматривать блоги как эволюцию этого жанра?

Вписывание «Живого Журнала» в традицию ведения дневников характерно для современных научного, научно-популярного и публицистического дискурсов об этих культурных феноменах. Так, в предисловии к одному из современных изданий «Опавших листьев» В.В. Розанова уникальные (с точки зрения их жанровых и стилистических особенностей) дневники философа сравниваются с ЖЖ. Автор вступительной статьи, признавая оригинальность жанровой формы розановских произведений (которую сам мыслитель так и определял – «опавшие листья»), отмечает, что сегодня в них «не составляет труда узнать все приметы распространенного во “всемирной паутине” “живого журнала”: от избыточного употребления графики до многочисленных указаний на время и место произведенной записи^[v]» [14:5]. «И можно только поражаться тому, каким образом Розанову удалось оказаться предтечей одного из характернейших проявлений глобальной “сетевой” культуры», — удивляется автор [14:6]. В данной публикации «Уединенное» и «Опавшие листья» фактически рассматриваются как прообразы современных блогов, то есть последние здесь как раз встраиваются в историческую линию развития дневника как жанра, к которому упомянутые выше розановские тексты при всей их жанровой оригинальности, безусловно, относятся.

Между тем, такое сопоставление, на первый взгляд, вызывает некоторые возражения. Дело в том, что блоги, как было описано выше, являются частью современной системы массовых коммуникаций, тогда как классический дневник преимущественно автокоммуникативен. То есть, в первом случае передача сообщения осуществляется по классической схеме «Я – ОН», где «Я» – это субъект передачи, обладатель информации, а «ОН» – объект, адресат. Хотя с поправкой на то, что адресат публикуемого блогером сообщения множественен (ведь большинство записей блогосферы адресуются так называемым «френдам», являющимся постоянными читателями того или иного блога, а доступны при этом неограниченному кругу лиц), «ОН» в данном случае будет уместней заменить на «ОНИ». Что же касается автокоммуникации, при ней сообщение передается по системе «Я – Я», когда, по словам Ю.М. Лотмана, «субъект передает сообщение самому себе, то есть тому, кому оно уже и так известно» [13:164]. Автокоммуникативная направленность как раз характерна для дневниковых записей, особенно тех, которые «делаются не с целью запоминания определенных сведений, а имеют целью, например, уяснение внутреннего состояния пишущего, уяснение, которого без записи не происходит» [там же]. К таким текстам можно отнести и розановские дневники. К тому же, в первой записи «Уединенного» философ сам заявляет, что все эти «сошедшие прямо с души» «восклицанья, вздохи, полумысли, получувства» он фиксирует в первую очередь для самого себя: «я уже давно пишу “без читателя”, — просто потому, что нравится» [15].

Казалось бы, из вышесказанного следует, что классические дневники и их современные «живые», или сетевые аналоги, хоть и являются родственными, но в силу их различной коммуникативной направленности не могут быть рассмотрены как разновидности одного и того же феномена. Однако такой ответ на поставленный выше вопрос явно упрощает ситуацию. Во-первых, есть ЖЖ и отдельные «посты», закрытые или ограниченно доступные для чтения и комментирования, то есть преимущественно автокоммуникативные. Во-вторых, широко известны классические дневники, предназначавшиеся для чтения другими, то есть реализующие коммуникацию по системе «Я – ОНИ». Это, к примеру, дневники знаменитых писателей и мыслителей – М.М. Пришвина, И.А. Бунина, С. Кьеркегора, Ж.-П. Сартра и др. (Не говоря уже об «Исповедях» Августина, Ж.-Ж. Руссо, Л.Н. Толстого, которые изначально писались для других, хотя это, безусловно, уже другой жанр.)  Конечно, говорить, что все известные широкому читателю дневники ему и предназначались, нельзя, но, как подметил К. Кобрин, в любом случае многие из них «мы прочли и ни один, кажется, не был предназначен исключительно для собственного употребления» [9].

Тот же В.В. Розанов в уже процитированном фрагменте, несмотря на заявления о том, что пишет для себя, не раз употребляет обращение «читатель», а завершает свое послание фразой «Пишу для каких-то “неведомых друзей” и хоть “ни для кому”…» [15]. В конце концов, если вспомнить постулируемую М.М. Бахтиным нераздельность «я-для-себя» и «я-для-другого», следует признать, что исключительно автокоммуникативных дневников не бывает. К такому же выводу приходит и К. Кобрин: «Речь вовсе не о том, что человек, ведущий зашифрованный дневник, который он тщательно прячет от окружающих, пишет для потомков, — иначе зачем известный только ему шифр? Дело в том, что, бессознательно, если он хочет потом сам читать собственный дневник, то не может не представить на своем месте другого, хотя бы на мгновение…» [9].

Таким образом, коммуникативная направленность сообщения не может однозначно рассматриваться в качестве критерия разграничения феноменов дневника и блога, поскольку оба они могут являться как коммуникативным, так и автокоммуникативным событием. Однако, с другой стороны, если отбросить исключения из правил, следует признать, что классические дневники писались и пишутся преимущественно для себя, электронные же – преимущественно для другого. «Настоящий» дневник, по определению А. Зализняк, — это «текст, обращенный к самому себе, который при этом в той или иной степени допускает возможность прочтения некоторым третьим лицом, которого мы назвали “косвенным адресатом”» [7].

«Косвенный адресат», о котором говорит А. Зализняк, адресатом в полном смысле этого слова не является, поскольку сообщение ему не адресуется. Это потенциальный, но не обязательно желаемый читатель. Выходит, для человека, ведущего классический дневник, другой существует и учитывается как некая возможность. Иначе с блогами (опять же, «настоящими»): другой здесь – это данность. Причем, наряду с наличествующими другими в виде «френдов», то есть четко определенными адресатами, существуют и потенциальные читатели, чье количество возрастает до бесконечности (большинство блогов, как уже говорилось, находятся в открытом доступе). Дневник, в бумажном его виде являющийся интимным текстом, в интернете оказывается изначально обнародованным, а «интимность, выставляемая на обсуждение», выражаясь словами А. Зализняк, «это уже не интимность, а публичность» [там же].

Налицо смещение акцента с частного на публичное, которое происходит не столько в жанре дневника, сколько в социокультурной ситуации в целом. То, что современный человек предпочитает вести не бумажный, а онлайн-дневник^[vi], где преобладает коммуникация по направлению «Я – ОНИ», лишь подчеркивает этот факт. Причем, если абстрагироваться от описанных выше различий в коммуникационной направленности, наш современник вовсе не занимается чем-то радикально иным, нежели человек XIX века, записывавший свои мысли и переживания на бумаге и для себя. Он точно так же ведет дневник, который попросту сменил носитель с бумажного на цифровой, но ведет его, будучи встроенным в современную социокультурную систему с происходящей в ней интенсификацией коммуникационных процессов. Можно согласиться с А. Горных и А. Усмановой, рассматривающими «Живой Журнал» как  постмодернистскую историческую форму дневника, свидетельствующую о «появлении новой субъективности, в которой топология публичное-частное вывернута наизнанку: публичность начинает прорастать изнутри частной жизни» [5:296].

 

Блог как «зазор между публичностью и интимностью»

В русскоязычной блогосфере это смешение публичного и частного проявилось на самой заре ее формирования – в 2001 г., когда была создана «Лента ФИФа» (Fisherman’s Friends или Fif’s Friends). На эту страницу попадали все «посты», написанные на русском языке. Задуманная как средство для поиска новых друзей, она превратилась в репрезентацию тогда еще немногочисленного русскоязычного сообщества ЖЖ и довольно быстро стала в нем едва ли не самой популярной страницей. Когда рост сообщества стал неконтролируемым, проект закрылся. Интересен же он для нас тем фактом, что среди «постов», попадавших на «Ленту ФИФа», оказывались (поскольку были написаны на русском языке) и записи личного характера, не предназначенные для широкого круга читателей. То есть, «косвенные адресаты» в лице аудитории этого популярного ресурса автоматически допускались в, возможно, изначально интимную сферу автора не адресовавшегося им сообщения. Таким образом, Fisherman’s Friends, как отмечает Е. Горный, стал одним из орудий, превративших ЖЖ «из территории личного самовыражения и удобного средства общения <…> в разновидность публичного реалити-шоу» [4:122]. Эта страница способствовала смещению интереса пользователей русского сектора LiveJournal с прежде преобладавшей практики написания «постов» в собственном дневнике к чтению чужих блогов.

Говоря о «Ленте ФИФа», Е. Горный утверждает, что за пределами русского сегмента LJ такой проект кажется немыслимым, поскольку «для западной ментальности, ценящей индивидуализм и приватность, такой шаг не нужен экзистенциально и неприемлем морально» [там же]. Однако если вспомнить сексуальный скандал с участием экс-президента США Билла Клинтона и Моники Левински и его освещение в СМИ, то в справедливости таких суждений можно усомниться. Очевидно, что исчезновение частной жизни – отнюдь не только российский феномен. У. Эко даже говорит о «добровольном отказе от privacy», который происходит в повседневной жизни современного человека и который он называет «одним из главных абсурдов массового общества, <…> основанного на засилье прессы, телевидения и Интернета» [17:156]. По его словам, в своей крайней форме этот отказ от частной обособленности «граничит с патологией, с эксгибиционизмом» [там же]. Его проявления ученый, разумеется, находит и в виртуальном пространстве: «Посещая домашние странички, обнаруживаешь, что целью множества людей является обнародование своей малоинтересной нормальности, или, хуже того, малоинтересной ненормальности» [17:163].

Эти, по сути, эксгибиционистские тенденции вступают в связь с тенденциями противоположного характера. К. Миллер и Д. Шефферд упоминают о молодой китайской блогерше, интимный дневник которой, изобилующий подробностями ее сексуальной жизни, ежедневно читали более 10-ти миллионов человек [22]. А К. Калверт говорит о распространяющемся в обществе «опосредованном вуайеризме» [там же], который он связывает, помимо прочего, со стремлением к «правде» в перенасыщенном информацией мире.

Единой точки зрения относительно этих явлений среди интеллектуалов, разумеется, нет. Если У. Эко рассуждает об «утраченной укромности частной жизни», которая растворяется в публичном, то С. Жижек заявляет о противоположном. В своей статье о «Викиликс», опубликовавшем разоблачительные документы о политиках разных стран, он приходит к выводу, что «на самом деле исчезает как раз публичное пространство и его достоинство» [6]. По мысли философа, это пространство не может существовать без масок, носимых на публике. И ситуация, когда журналисты или сотрудники спецслужб способны раскрыть даже самые интимные тайны любого человека, тем самым как бы срывая с него маску, наносит удар не столько по частной, сколько по публичной сфере.

Впрочем, на наш взгляд, суждения обоих мыслителей вполне обоснованы, поскольку изменение характера интимного всегда сопровождается изменением характера публичного. То, что эта бинарная оппозиция в полном соответствии духу постмодерна сегодня разрушается, безусловно, отражается на идентичности человека. Размывание границ между публичным и частным оказывает влияние на его самообоснование и, если говорить о блогосфере, имеет такие крайне противоположные проявления, как откровенные записи о личной жизни, интимных переживаниях, ведущиеся анонимно, под вымышленным именем, и записи от собственного имени, характеризующиеся апофатическим сокрытием авторского «я». К стратегиям такого сокрытия относятся, к примеру, распространенный во «всемирной паутине» стеб и использование специфического интернет-языка, для которого зачастую свойственно замещение смысла значением.

В таком контексте блог выглядит уникальным средством самовыражения, вполне соответствующим эксгибиционистско-вуайеристским наклонностям современного человека. Он размывает границы между дневником и масс-медиа, феномены которых прежде соответствовали сферам частного и публичного. ЖЖ находится в пространстве пересечения обоих сфер. Эту особенность Д. Чандлер обнаруживает при анализе персональных веб-страниц, утверждая, что в сети «личные записи ведутся перед глазами мира» [19]. По всей видимости, от веб-страницы эту черту и унаследовал блог. М.А. Кронгауз, уже в контексте блогосферы, обозначает ее как «публичную интимность». Рассматривая весьма показательный случай с участием двух блогеров – малоизвестного Михаила Ковалева и куда более известного Артемия Лебедева, на которого тот написал заявление в прокуратуру Москвы с просьбой ограничить в его ЖЖ употребление нецензурной лексики, – ученый заостряет свое внимание на двух высказанных ими фразах, вступающих в явное противоречие друг с другом: «Лебедев знает, что его блог читает ежедневно до 150 тысяч пользователей – а это сравнимо и даже превосходит аудитории ведущих российских СМИ» (из ЖЖ Ковалева) и «То есть, чувак хочет, чтобы я в своем личном частном приватном укромном дневничке писал не то, что я хочу писать» (из ЖЖ Лебедева) [Цит. по: 12].

Усомнившись в искренности обоих блогеров, М.А. Кронгауз приходит к выводу, что в блогосфере, изначально задуманной как интимное пространство и ставшей впоследствии пространством социальным, возникает «зазор между публичностью и интимностью», который позволяет использовать разные коммуникативные стратегии [там же]. «Надо сказать, что многие авторы к этому зазору прекрасно приспособились и умело используют его (как своего рода художественный прием)», — заключает исследователь [там же]. Это проявляется, к примеру, в том, что блогер, имея огромное количество читателей, может говорить так, как будто он их не замечает (соответствующим образом поступает Артемий Лебедев), либо общаться со всеми, как с очень близкими людьми, которым он на самом деле доверяет.

Итак, содержание и жанровые особенности ЖЖ зависят от интенций его автора: затрагивая разного рода политические и социальные проблемы, блог сближается с традиционными средствами массовой коммуникации и даже становится (как было показано выше) альтернативным СМИ, «новым медиа»; повествуя о событиях личной жизни, сетевой дневник проявляет «родство» с классическим, бумажным дневником (тот самый «лытдыбр»). От автора же зависит преобладающая в дневнике коммуникативная направленность («Я – Я» или «Я – ОНИ»). Таким образом, ЖЖ оказывается совершенно новым культурным феноменом, несводимым ни к одной из оказавших на него влияние традиций. При этом нельзя утверждать, что «Живой Журнал», унаследовавший черты как дневника, так и СМИ, является чем-то вроде гегелевского синтеза, снимающего противоречия между этими средствами коммуникации. Это — зона смешения публичного и интимного дискурсов, которые, тем не менее, не приходят в равновесие. Имея возможность использовать различные коммуникативные стратегии, нередко чередуя их, блогер прибегает к тому или иному дискурсу, что равноценно смене масок или ролей в повседневной жизни. Причем эта смена происходит на глазах одной и той же аудитории («френдов»): поднимая общественно-политические проблемы в одном «посте», блогер играет роль трибуна, надевает маску публичного человека; и снимает ее в другой записи — о личной жизни. Но при этом он лишь обнаруживает еще одну маску.