Автор(ы) статьи: ТИХОМИРОВ С.А.
Раздел: ПРИКЛАДНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

машрутка, фольклор, город, устойчивость, воспроизводимость.

Аннотация:

В статье рассматривается фольклор водителей «маршруток», чрезвычайной сложность и неоднородность рисунка «фольклорного пространсая» города, которое дробится на «взаи- мопересекающиеся подпространства» и «постоянно реконфигурируется». Процесс изучения городского фольклора сопряжен с различного рода трудностями, а одной из наиболее серьезных проблем является отсутствие «апробированной и соответствующей требованиям современной науки» методологии исследования данного феномена.

Текст статьи:

Несмотря на то, что слово «маршрутка» прочно укоренилось в речевых практиках современного горожанина, этот феномен частного пред­принимательства, возникший в постсоветском пространстве в результа­те разложения некогда хорошо развитой и удобной системы автобусных маршрутов, в привычном для нас виде существует немногим более десяти лет. Отличавшийся высокой мобильностью, порой сложной для понима­ния нумерацией маршрутов и непредсказуемым графиком движения дан­ный вид общественного транспорта не только стал «почти неотъемлемым элементом общегородского экстерьера»², но также усложнил рисунок «фольклорного пространства»³ современного города, обусловив появление профессионального фольклора водителей маршрутных такси. Более того, «маршрутки» породили ряд специфических моделей поведения горожан, которые активно закрепляются в фольклорных произведениях.

Актуальность темы исследования не вызывает сомнений: хорошо из­вестные подавляющему большинству горожан фольклорные тексты (об этом свидетельствует тот факт, что во время многочисленных интервью они извлекались из памяти респондентов в готовом виде, то есть обладали такими характеристиками, как устойчивость и- воспроизводимость) оста­ются вне поля зрения исследователей и нуждаются в научной интерпрета­ции. Об историографии вопроса говорить практически не приходится, так как на данный момент нам удалось обнаружить всего лишь одну работу по интересующей тематике, отвечающую критериям научного исследова­ния⁴. Многочисленные заметки в прессе о водителях маршрутных такси и об их профессиональном фольклоре⁵ носят исключительно описательный характер и отражают субъективную точку зрения автора.

С одной стороны, подобное «невнимание» к фольклору водителей «маршруток» объясняется чрезвычайной сложностью и неоднородностью рисунка «фольклорного пространства» города, которое дробится на «взаи- мопересекающиеся подпространства» и «постоянно реконфигурируется»⁶. С другой стороны, сам процесс изучения городского фольклора сопряжен с различного рода трудностями, а одной из наиболее серьезных проблем является отсутствие «апробированной и соответствующей требованиям современной науки»⁷ методологии исследования данного феномена.

Предлагаемый нами культурологический подход заостряет внимание на изучении фольклора водителей маршрутных такси как феномена куль­туры, обладает широкими возможностями его многоаспектного рассмот­рения благодаря интегративной функции культурологии.

При сборе конкретного эмпирического материала целесообразно при­менение ряда социологических методов: опрос (как письменный заочный, так и интервью), контент-анализ, наблюдение. Контент-анализ эффекти­вен при обработке больших объемов текста, что чрезвычайно важно при обращении к фольклорным произведениям, бытующим виртуально, а также в случаях, когда проблема должна быть исследована «на рассто­янии». Наконец, он позволяет обнаружить в текстах такие сообщения и специфические особенности, которые трудно уловимы при поверхностном рассмотрении явления; наиболее отчетливо они проявляются только при сопоставлении больших массивов материала⁸. Следует отметить, что сре­ди исследователей современного городского фольклора популярен такой прочно устоявшийся в социологии метод, как включенное наблюдение, потому что каждый горожанин сам является носителем фольклорных традиций.

Построение теоретической базы исследования немыслимо без сис­темного подхода. Согласно данному подходу, изучение любого объекта должно быть непременно связано с изучением той системы, в которую он входит. Таким образом, фольклор водителей маршрутных такси будет рассматриваться нами не изолированно, но в контексте городского фоль­клора, а также с учетом особенностей современной отечественной куль­туры в целом как системы более высокого порядка. В противном случае, исследователь будет видеть лишь отдельные элементы и происходящие с ними разрозненные процессы: картина фольклорной действительности будет восприниматься как гигантский хаос.

Актуальными представляются и различные формы сравнительного анализа⁹ (например, сравнительно-сопоставительный метод), которые позволяют определить уровни развития тех или иных явлений, охарак­теризовать происходящие изменения и определить тенденции развития фольклорных процессов.

Отталкиваясь от уже существующих работ по изучению фольклора малых социальных групп, мы предполагали наличие более или менее раз­вернутой жанровой системы в фольклоре водителей маршрутных такси. Однако результаты опросов и контент-анализа убедительно свидетельс­твуют о том, что фольклор водителей «маршруток» представлен наиболее ярко всего лишь одним жанром, к которому относятся краткие афорис­тичные надписи, вывешиваемые внутри салонов на всеобщее обозрение. Так, например, даже если в произведениях смеховых жанров (байках, анекдотах), присутствует маршрутное такси, то мы всегда имеем дело с дистанцированным «взглядом» на «маршрутку», своего рода «взгля­дом со стороны» (пассажира, владельца частного автомобиля, сотрудника ГИБДД, но не самого водителя): «Кошмар автомобилиста: блондинка на праворульной «газели»¹⁰. Или: «Гаишник рассказывает коллеге:

—            Представляешь, вчера остановил «Мерседес». Летел со скоростью 200 километров в час!

—            И куда это он так спешил?

—            За маршруткой гнался»¹¹.

В байках повествование никогда не ведется от лица водителя «мар­шрутки». По форме байки чаще всего являются чужими диалогами, подслушанными тем или иным пассажиром, в ходе которых один из со­беседников непременно ставит себя (а иногда и второго говорящего) в не­ловкое положение. Комический эффект рождает парадоксальная логика говорящего, который в диалоге разрушает причинно-следственные связи, характерные для повседневной жизни: «Разговор двух солидных дам в маршрутке. Одна — другой, слегка зардевшись от гордости, говорит:

—Ну, все, мой Вася дослужился, наконец, — получил майора!

Глаза у нее засветились от счастья. Горделиво взглянув на собеседни­цу, она добавляет:

—Теперь хоронить будут с почестями!»¹²

К комической двусмысленности приводят и фразы, которые по отно­шению к пассажирам, невольно услышавшим диалог, оказываются вы­рванными из первоначального разговорного контекста. Случайно услы­шанные фразы задают ложную рамку интерпретации смысла разговора:

«Какие могут быть причины для опоздания на работу? Да разные! Вот я сегодня — в небольшую аварию попал. Маршрутка, в которой я ехал, влетела в такую же, остановившуюся на светофоре… А вот поче­му водитель не смог вовремя остановиться, я вам и поведаю…6-30 утра. Маршрутка полупустая. Останавливается водила у кинотеатра им. Мая­ковского. Открывается дверь и в маршрутку, продолжая разговор, явно начатый еще на остановке, заходят две очень прилично одетые мамзели лет этак 18-ти.

—            Нет, ты представляешь, даже не помыл! Я его в рот засовываю, облизываю, а он соленый! Нет, ну мог же помыть!

Народ тихо сползает с сидений. Водила начинает икать. В этот момент вторая:

—            Ты че, дура?! Ножи ведь нельзя облизывать!

Ба-бах!!!

Девочки! Думать надо, что несете!!!»¹³

Во время интервью водители маршрутных такси затруднялись при­вести примеры каких-либо фольклорных произведений, типичных имен­но для их профессиональной среды, за исключением примеров надписей, размещаемых внутри салона. Отчасти это обстоятельство может быть объяснено спецификой работы (относительной коммуникационной изоли­рованностью водителей друг от друга во время рабочего времени), актив­ным пополнением рабочего коллектива в последнее время представите­лями различных национальностей (прежде всего, жителей Узбекистана), а также сокращением числа маршрутных такси вследствие замены их более вместительными и комфортабельными автобусами турецкого или китайского производства.

Тем не менее, если подойти к вопросу с позиций американской научной традиции, трактующей фольклор чрезвычайно широко¹⁴, то необходимы специальные исследования на предмет наличия в данной профессиональ­ной группе сленга, суеверий и примет, особых способов «модификации» транспортного средства (например, устранения дребезжания задней двери во время езды). Отдельного исследования заслуживает традиция разме­щения изображений Христа, Богоматери или святых над водительским местом, в ходе которого целесообразно замерить уровень религиозности водителей. Иными словами, размещение православных образов вызвано приверженностью к вероисповеданию или же они просто выполняют фун­кцию оберегов. Таким образом, работа имеет эвристический потенциал и может быть продолжена в дальнейшем.

По мнению Т.Г. Ивановой, надписи в «маршрутках» являются «новым жанром русского фольклора». Мы согласны с тем, что вышеупомянутые тексты относятся к одному жанру, но утверждение о его качественной новизне является весьма спорным. Каждый раз, определяя группу фоль­клорных текстов, бытующую в той или иной среде как принципиально новый жанр, мы рискуем сознательно затемнить и без того сложную жан­ровую структуру современного городского фольклора.

Обобщенно и с некоторой долей условности надписи в маршрутных такси можно отнести к такому смеховому жанру, как пародия, однако при более детальном анализе весь корпус фольклорных текстов распада­ется на три достаточно большие группы.

Во-первых, это группа текстов, генетически восходящая к тради­ции искажения официальных публичных надписей. Опросы респонден­тов, а также статья Т.Г. Ивановой свидетельствуют о том, что изначально внутри салонов маршрутных такси вывешивались официальные надписи регламентирующе-предписывающего характера, которые впоследствии трансформировались в минипроизведения смехачества: «Водителя рука­ми не трогать!», «При аварии кричать «помогите»», «Запасной выход. Парашюты спрашивать у водителя», «Аварийный выход: выбить стекло головой, вылететь вперед», «При аварии выбить стекло молотком. (При­писка): Стоимость стекла 150 у.е.», «Сообщайте об остановке водителю заранее. В письменном виде». Таким образом, любая публичная надпись интерпретируется как реплика, непременно требующая ответа (исправ­ления, дописывания), что, по мнению Е.В. Бажковой, М.Л. Лурье и К.Э. Шумова, является тенденцией, охватившей практически все урба­нистическое пространство современной России.

Во-вторых, обширный ряд произведений тяготеет к «классичес­ким» паремиям — «устойчивым в языке и воспроизводимым в речи анонимным изречениям, пригодным для употребления в дидактических целях»¹⁵. Однако в отличие от «классических» паремий они отличаются подчеркнуто ироническим, игровым характером: такие тексты становят­ся уже не квинтэссенцией народной мудрости, но орудием «стеба» совре­менного горожанина (в данном случае — водителя маршрутного такси). Изречения ультрасовременного порядка, в чем-то схожие с традиционны­ми паремиями, а в чем-то разительно от них отличающиеся, еще не по­лучили в современной науке однозначной дефиниции. Так, например, Е. Вельмезова охарактеризовала современные изречения как некое проме­жуточное явление, находящееся между анекдотом и пословицей, обозна­чив его словосочетанием «новые русские пословицы». Более удачным нам представляется понятие «антипословицы», предложенное рядом зарубеж­ных (В. Мидер, X. Вальтер) и отечественных (В.М. Мокиенко) ученых¹⁶.

К «антипословицам» относятся:

—            паремии, образованные путем искажения в смысловом или струк­турном плане пародируемого оригинала («Тише скажешь — дальше вый­дешь»; «Тише скажешь — дольше будешь топать»; «Хочешь жить — не отвлекай водителя!»; «Лучше ехать стоя, чем остаться жить на останов­ке»; «Лучше маленький рубль, чем большое «спасибо»!»);

—            шутливые дефиниции — паремии, формально имитирующие обычные определения, языковая игра происходит на уровне смысла («Пьяными счи­таются пассажиры, не попавшие в дверь нашей маршрутки с трех раз»);

—            шутливые парадоксы, построенные на несовместимости сочетаемых в них суждений, понятий и явлений («Ничто так не внушает доверие водителя к пассажиру, как предоплата»; «Сдачи нет — готовьте мелочь, мелочи нет — готовьте сдачу»; «Наглости не занимать!!! Самому не хвата­ет!»; «Ожиданием сдачи ты обижаешь водителя»)¹⁷.

Наконец, существует ряд текстов — собственно пародий, обыг­рывающих те или иные речевые клише (чаще всего рекламные): «Это вам не Билайн, все входящие платно»; «Мы летаем для Вас! Десять ми­нут страха — и вы дома!»; «Летайте маршрутками Аэрофлота!»; «Тариф молодёжный — первые десять секунд бесплатно»; «Голосуй, а то замер­знешь!».

Объединить три вышеупомянутые группы представляется возможным благодаря тому, что во всех случаях действует единый механизм порож­дения фольклорных текстов. Известность, хрестоматийность вербального материала является и стимулом к его шутливому искажению, и зало­гом успешного бытования трансформированных клише. Языковая игра может быть остроумной или примитивной, гротескной или абсурдной, в стихотворной или афористической форме, но каждый раз она непременно отсылает нас к изначальному варианту — традиционное соприкасается с инновационным, что и обуславливает комический эффект.

Прагматическое измерение фольклора водителей маршрутных такси очерчено тремя парами отношений:

—            «водитель маршрутки» — пассажир («Прижимаясь ближе к соседу, вы дарите надежду людям на остановке»; «В салоне говорить — тихо, просить — скромно, платить — четко, выходить — быстро»; «Нельзя впихнуть незапихуемое»);

—            водитель «маршрутки» — сотрудник ГИБДД» («Девиз ГАИ — сами ездить не умеем, и другим не даем»; «Везу вооруженных грабителей» (надпись на боковом стекле); «Лишних пассажиров не сажаю — все равно деньги за них забирают на посту ГАИ!»);

—            водитель «маршрутки» — водитель любого иного транспортного средства¹⁸ («Хочешь обогнать — перепрыгни»; «Извини, братан, работа такая»; «Зря читаешь — следи за дорогой»; «Наполню ваш салон вы­хлопными газами»; «Прикрой, атакую!»).

Группа фольклорных произведений, в которых обнаруживается связка «водитель—пассажир», является наиболее обширной. Приближенность водителя к пассажиру (что отчетливо проявляется в надписи «Водитель тоже пассажир! Будьте вежливее!»), вызванная «малыми размерами ав- толайнов, отсутствием кондуктора»¹⁹ и перегородки, отделяющей каби­ну водителя от салона, а также «режимом остановок по требованию»²⁰, сформировала как совершенно новые отношения между ними, так и пот­ребность в регуляции этих отношений. Надписи в салонах в шутливой форме обеспечивают коммуникацию между водителем и пассажиром, регулируют ряд типичных ситуаций, возникающих во время поездки, например, таких, как оплата проезда («Конкурс на самый рваный чирик закончился!»; «Монетами 5,10 и 50 копеек здесь не рассчитываются! Ими дают сдачу!»; «Наша маршрутка будет следовать без остановок и в другую сторону, если хоть один из вас не заплатит») или сообщение об остановке («Маршрутному такси требуется БУБНИЛА для набубнивания остано­вок»; «Просьба об остановке сообщать водителю, а не соседу»; «Чем тише голос ваш звучит, тем дальше вас газель умчит»).

В то же время ряд надписей маркирует пространство маршрутки. Осо­бым вниманием водителей пользуется дверь как регламентированный вход/выход: «Берегите дверь. Это ваш единственный выход»; «Не хлопай дверью, денег не будет!»; «Дверь закрывайте душевно, а не от души»;

«Закрой её как дверь своего холодильника». Статусом нерегламентиро- ванного выхода обладает всегда закрытая задняя дверь, право пользова­ния которой предоставляется исключительно приверженцам экстремаль­ных видов спорта («Дверь на ходу не открывать! Через заднюю дверь выходят только парашютисты»; «Запасной выход. Парашюты спраши­вать у водителя», «Перед выброской на ходу — сгруппируйтесь»), а так­же окна («Аварийный выход: выбить стекло головой, вылететь вперед»). Любопытно, что пассажиры оказались внимательными к фольклорному творчеству водителей «маршруток» и, обратив внимание на то, что люк в крыше не наделен никаким статусом, предложили целый набор текстов, посвященных этому элементу салона: «Аварийный выход на случай на­воднения», «Проход на второй этаж (эконом-класс)», «Перископ подни­мается здесь», «Место для самых высоких»²¹.

Места в салоне, количество которых варьируется согласно надписи «Сидячих мест — сколько сядет, стоячих — сколько влезет!», также не обладают одинаковым ценностным статусом. Наиболее «правильными» местами считаются передние, максимально приближенные к водителю («Вип-ложа. Цена билета — 100 р.»; «Места для 90х60х90»; «Место для красивой»), но, занимая относительно привилегированное положение, пассажир в любом случае остается подчиненным по отношению к водите­лю, а потому должен соответствовать предъявляемым требованиям, кото­рые порой носят отчетливо выраженный субъективный характер: «Геям сюда садиться очень не рекомендую»; «Если вы хотите поспать, поесть, попить, громко обсудить свои дела, пройдите, пожалуйста, в основной са­лон. Спасибо»; «Девушки, не раздвигайте ноги, держите их плотно сжа­тыми: и вам не холодно, и водителю не жарко».

Места в конце салона, максимально удаленные от водителя и скры­тые от глаз большинства пассажиров, позиционируются в фольклорных текстах как предназначенные для интимного общения: «Места для поце­луев».

Функционально важным во время движения по маршруту, является место у двери: сидящего на нем пассажира водитель «повышает» в стату­се, назначая «ответственным за открывание и закрывание двери»²².

Фольклор водителей маршрутных такси является динамичным обра­зованием — его носители довольно чутко улавливают изменения, проис­ходящие как в профессиональной среде, так и социальной, политической, культурной сферах жизни мирового сообщества в целом. Об этом свиде­тельствуют надписи, понятные читателю только в определенном времен­ном контексте: «Антимонополист» (надпись-протест на лобовом стекле, появившаяся во время проведения транспортной реформы в СПб); «Ал­лах Акбар!»; «Стоимость проезда 15 рублей. Гражданам Ирака скидка»²³; «Водитель справок не дает. Ответ на вопрос «Когда поедем, шеф?» ищите на сайте www.segodnya-tochno.ru»²⁴.

Справедливым является утверждение Т.Г. Ивановой, что фольклор во­дителей маршрутных такси имеет региональный аспект²⁵: «От заката до рассвета — от Гражданки до Просвета»²⁶.

Следует отметить, что водителям «маршруток» не чужд юмор, кото­рый можно условно обозначить как «тошнотворный» (производное от по­нятия sick humor, устоявшегося в американской фольклористике). Дело в том, что в отечественной традиции еще не сформировалось общепринятое обозначение этого явления, а потому в повседневном обиходе, наряду с «тошнотворным» бытуют равнозначные понятия «черный юмор», «са­дистский юмор» и т. д.

Надписи в маршрутных такси порой достаточно жестоки, циничны, полны не жалости, а смеха над бутафорским, гиперболизированным ужа­сом и насилием: «Настоящий водитель не должен считать, сколько прохо­жих он задел по дороге. Дело водителя вести машину, а не забавляться ста­тистикой!»; «Вы потеряли кота? Поищите его на моих шинах»; «Пассажир прав, пока жив»; «Водитель тормозит резко, так что держите зубы».

Как утверждает С.М. Шишков, юмор, отдающий дикарством, проис­ходит «от неглубокого понимания нравственных ценностей, навязанной модели их восприятия, которая и отторгается путем насмешки»²⁷.

Таким образом, господство цинизма в юморе обуславливается специ­фикой эпохи, в которую мы живем — эпохи перемен и переоценки цен­ностей.

Мы не оспариваем это утверждение, но в контексте исследования оно не является первостепенным. Объяснить столь частое обращение к «чер­ному» юмору водителей маршрутных такси помогает концепция А. Дан- деса, разработавшего своего рода «фольклористический психоанализ»²⁸. Признание того, что фольклор что-то означает, требует анализа и ин­терпретации, прослеживается во многих работах исследователя, однако наиболее полно объяснительная посылка аналитического подхода А. Дан- деса сформулирована им в статье «Проекция в фольклоре: в защиту пси­хоаналитической семиотики»: «Одна из функций фольклора состоит в обеспечении социально санкционированной отдушины для выражения того, что не может быть проговорено более привычным, прямым образом. Тревоги и страхи находят выход именно в анекдотах, сказках, песнях, пословицах, детских играх, жестах и т. п. <…> Именно поэтому фоль­клор всегда будет существовать, и, кстати, именно поэтому всегда будет появляться новый фольклор, необходимый людям, чтобы справиться с новыми тревогами и страхами»²⁹.

То, что «маршрутка» является одним из наиболее опасных видов го­родского транспорта, — общеизвестный факт, о чем свидетельствуют мно­гочисленные известия о ДТП с участием маршрутных такси в сводках новостей (как комические³⁰, так и действительно страшные), а также ста­тистические данные. Так, например, по сообщению пресс-службы ГИБДД Брянской области, в первом полугодии 2006 года водителями маршрут­ных такси было совершено 51 дорожно-транспортное происшествие, в то время как по вине водителей автобусов — только 16³¹. Неутешительными оказались и результаты краш-теста (проверки защищенности автомобиля путем его лобового столкновения с заведомо неподвижным препятствием и последующим измерением степени и характера повреждений, которые могут быть нанесены потенциальным пассажирам и водителю) микроав­тобуса «газель», являющимся одной из базовых моделей для перевозки пассажиров в качестве маршрутного такси, проведенного журналом «За рулем». «Главный итог испытаний, — сообщают В. Крючков и Ю. Не­четов, — в салоне — два «трупа», два «кандидата» на тот свет и три инвалида»³².

Во многом «маршрутка» превращается в «капсулу смерти» благодаря человеческому фактору. Отсутствие регулирования количества микро-автобусов на маршруте, вызывающее повышенную конкуренцию внут­ри профессиональной группы и приводящее к ожесточенной борьбе за пассажиров на промежуточных остановках³³, а также специфическая система оплаты труда, согласно которой основной заработок начинается только после выполнения установленного «плана», приводят к тому, что водители маршрутных такси начинают реализовывать модель поведения гонщика со всеми вытекающими отсюда последствиями. На выполнение «плана» у водителя уходит от 7 до 10 часов, и только после этого он на­чинает работать «на себя», что приводит к существенному увеличению продолжительности рабочего дня (до 18 часов!). Таким образом, высокая аварийность буквально запрограммирована системой оплаты труда води­телей, заставляющей их реализовывать модель гонщика при хроничес­ком нарушении режима сна и отдыха.

Любопытно, что сами водители маршрутных такси не идентифици­руют себя со злостными нарушителями, а если и пренебрегают прави­лами дорожного движения, то, по их мнению, незначительно³⁴. Бессо­знательный страх перед аварией, боязнь быть покалеченным или стать ответственным за нанесение вреда людям, а также желание преодо­леть сложившийся в общественном сознании относительно водителей «маршруток» стереотип, проецируются на произведения их професси­онального фольклора: «Стоя ехать запрещается — ГИБДД требует что­бы число трупов не превышало числа посадочных мест»; «Пешеходы бывают шустрые и мертвые»; «Тормоза придумал трус!»; «Торговый представитель фирмы РИТУАЛ!»; «Держитесь крепче — я раньше дро­ва возил!»; «У меня уже 13 аварий!!! Пополним счет?»; «Как могу, так

и вожу».

Образ тяжелой работы³⁵, рождающей хроническую усталость («Води­тель спит. Будить только на остановках»), полной лишений («Пиво пить запрещено! водитель давится слюной!» или «Не пей пиво в салоне, не трави душу водителю»), а также нервного напряжения («Громкая музыка успокаивает нервы водителю»; «Хлопнешь дверью, получишь монтиров­кой»; «Многоуважаемые пассажиры просьба называть остановки погром­че. Водитель — глухой. Но не стоит орать. Он еще и нервный») ироничес­ки обыгрывается в фольклоре.

Наиболее популярным способом невербального взаимодействия с пас­сажирами, «не понимающими человеческих слов», согласно фольклор­ным текстам, является использование монтировки («Не бушуй, у води­теля новая монтировка»; «Уважаемые пассажиры! Вам предоставляется уникальная возможность поучаствовать в конкурсе «Кто громче хлопнет дверью!» Призы раздает водитель монтировкой!»; «Граждане, не хлопай­те дверью, монтировок на всех не хватает»), а также высаживание из маршрутки («Для тех, кто не понимает человеческих слов — есть услу­га: дополнительная остановка без требования»). Столь частое упоминание монтировки в фольклорных текстах объясняется тем, что в последнее время она стала едва ли не непременным атрибутом каждого водителя маршрутного такси, скрываемым от посторонних глаз под сиденьем и применяемым в целях самообороны³⁶.

Данный пример проекции в фольклоре подтверждает справедливость утверждения Е.А. Окладниковой, что одной из типологических черт на­родной культуры является бессознательный характер ее бытования³⁷.

При анализе фольклора водителей маршрутных такси уместным будет обращение к работе М.М. Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса», в которой исследователь ставит проблему народной смеховой культуры, противостоящей культуре офици­альной, серьезной по своему тону. Как отмечает исследователь, «двойной аспект восприятия мира и человеческой жизни» — серьезный и смеховой — «существовал уже на самых ранних стадиях развития культуры»³⁸.

«Маршрутка» как феномен городской жизни отличается от других ви­дов общественного транспорта не только формами оплаты проезда и «режи­мом остановок по требованию», но и совершенно различным наполнением своего внутреннего социокультурного пространства. В «маршрутке» оно сильно индивидуализировано, каждый пассажир замкнут исключительно на самого себя, что довольно четко запечатлено в надписи: «Залезай, са­дись, держись, заткнись». В то время как пространство, скажем, рейсо­вых автобусов — причудливый гибрид советских и постсоветских реалий, неотъемлемой частью которого является транспортное хамство, традиция публичной брани с кондуктором, в процессе которой к спорящим сторонам активно подключаются и другие пассажиры, а также довольно легкое (по сравнению с маршрутным такси) установление кратковременных связей, проявляющихся в возникновении непринужденного диалога практически на любую тему (от обсуждения семейных проблем до доказательств факта существования НЛО) между незнакомыми людьми.

Мы не будем подробно останавливаться на вопросах различия социо­культурного пространства маршрутного такси и рейсового автобуса, что может стать предметом отдельного исследования, но подчеркнем, что из­начально пространство «маршрутки» целиком принадлежит «серьезному аспекту восприятия человеческой жизни». Фольклор водителей маршрут­ных такси — это проявление карнавального типа поведения, не приемлю­щего серьезности и официальности, превращающих их в весёлую игру, озорной «смех ради смеха» (например: «Моя маршрутка самая маршру- тистая»).

Надписи в маршрутных такси на время поездки погружают пассажира и водителя во «второй мир» и «вторую жизнь», организованную на сме- ховом начале, которое отменяет все запреты и нормы, все системы иерар­хических отношений, провозглашает торжество «вольного фамильярного контакта между всеми людьми»³⁹. Именно поэтому жестокость и цинизм, неприкрытая или завуалированная грубость («Умные люди дверями не хлопают»), которые можно встретить в текстах, не могут быть объяснены исключительно низким культурным уровнем водителей, их чуть ли не природной склонностью к хамству, претензиями на остроумие и ребячес­твом, ибо наша задача от сугубо эмоциональной оценки данного фено­мена перейти к раскрытию сущности фольклора этой профессиональной группы. Во время поездки в «маршрутке» мы сталкиваемся с общением, которое невозможно в обычной жизни.

Итак, в ходе исследования мы выявили четыре наиболее типичные и устойчивые функции фольклора водителей маршрутных такси: ком­муникативную, психологическую, аксиологическую и развлекательную, а также попытались определить жанровую принадлежность надписей, размещаемых в салонах «маршруток». Конечно, она может показаться достаточно условной, но не следует забывать, что для современного городского фольклора характерна диффузность жанров. Последнее может быть объяснено, с одной стороны, процессами их активного становления, а с другой стороны, отсутствием культурной монолитности урбанистического пространства, в котором человек одновременно является членом множес­тва малых групп и, соответственно, носителем множества «фольклоров».

Тем не менее, в 2006 году мы стали свидетелями практически пол­ного исчезновения надписей из салонов маршрутных такси⁴⁰. Наиболее очевидной причиной выступают запреты владельцев таксомоторных пар­ков размещать в салонах «маршруток» развлекательные надписи (на­пример, администрация ОАО «Третий парк» в СПб относится к такой самодеятельности крайне отрицательно). И дело здесь даже не в том, что тексты могут оскорбить пассажиров — подавляющее большинство отно­сится к развешиванию надписей либо положительно, либо нейтрально, просто образ потрепанной «маршрутки» с плохо закрывающейся дверью, нарезками из отслужившего свой срок ковра, расположенными поверх приборной панели и щедро увешанной самодельными текстами, уходит в прошлое. Компании-извозчики начинают особо ценить чистоту и поря­док в салонах транспортных средств, находящихся в их распоряжении, ведь конкуренцию «газелям» теперь составляют турецкие и китайские автобусы, гораздо более вместительные, комфортабельные, удобные и с широкими окнами, позволяющими пассажирам наслаждаться городски­ми пейзажами.

Необходимо рассмотреть и внутренние причины, которые привели к упадку данного фольклорного жанра. Напомню, что в фольклорных тек­стах доминирует коммуникативная функция, доносящая до пассажира в шутливой форме информацию о правилах пользования данным транспор­тным средством. Однако набор типичных ситуаций, которые могут воз­никнуть между водителем и пассажиром в коммуникативном пространс­тве «маршрутки» заведомо ограничен, что, в конечном счете, и привело к вырождению фольклорных текстов в изучаемой профессиональной сре­де.

Исчезновению надписей способствовало и появление автонаклеек [так называемых стикеров. — С.Т.]. Показательно, что многие респонденты охарактеризовывали надписи не как произведения самобытного профес­сионального фольклора, но как веяние моды, «прикольную фишку», забавляющую самого водителя и пассажиров. Подобная оценка текстов носителями фольклора была замечена производителями стикеров — про­дукции массовой культуры — которые использовали в автонаклейках на­иболее активно бытовавшие тексты, обогатили их визуальными образами (наклейки «Говорите громче — водитель глухой»; «Будь вежлив»; «Не хлопайте дверью, а то выпадет стекло и будет холодно» и др.), придали товару достаточно компактные размеры и сделали его удобным для раз­мещения практически в любой части салона.

Таким образом, мы уже имеем дело не собственно с фольклором, а, по меткому выражению А.В. Захарова, с «симбиозом традиционной и мас­совой культуры». Последняя, по мнению исследователя, «представляет собой не субстрат, а форму, в которой при нынешних условиях функци­онирует общественное сознание»⁴¹, причем эта форма может наполняться любым содержанием, в том числе и таким, которое характерно для куль­туры традиционной.

Можем ли мы в таком случае говорить о смерти столь значительной составляющей фольклора водителей маршрутных такси? Едва ли. Тексты не умирают, но всё больше и больше «отдаляются» от группы своих пер­воначальных носителей, радикально меняя способ бытования: с письмен­ного на виртуальный⁴², с активного на пассивный. Заметим, что письмен­ный способ бытования надписей обладает рядом особенностей, вызванных как техническим прогрессом (тот факт, что они не написаны от руки, но распечатаны с помощью принтера), так и спецификой коммуникации «водитель—пассажир» (установка на визуальность, что объясняет выде­ление отдельных фрагментов текста при помощи подчеркивания, исполь­зования другого цвета, заглавных букв). Виртуальный способ бытования позволяет бесконечно долго хранить тексты, которые утратили или нача­ли утрачивать свою актуальность, что является чертой, разительно отли­чающей современный городской фольклор от фольклора традиционного.

Прогнозировать дальнейшие изменения фольклора в исследуемой профессиональной среде затруднительно: возможно вновь появившиеся строгие официальные тексты в салонах маршрутных такси в будущем вызовут очередную волну их искажений в виде «дописок» и «затирок»⁴³ как со стороны водителей, так и пассажиров.

Примечания
1. Благодарю за помощь в предоставлении коллекции фольклорных текстов создателя сайта www.spbmar.info
2. Бажкова Е.В., Лурье М.Л., Шумов К.Э. Городские граффити // Современ¬ный городской фольклор / Под ред. А.Ф. Белоусова. М.: РГГУ, 2003. С. 445.
3. Богданов КА. Прецедентные тексты в современном фольклоре http:// www.ruthenia.ru /folklore/bogdanovl.htm
4. Доклад Ивановой Т.Г. «Объявления в маршрутках как новый жанр рус¬ского фольклора», прозвучавший в рамках конференции «Культура и ис¬тория», организованной кафедрой западноевропейской и русской культуры Исторического факультета СПбГУ 29.11.—30.11 2005 г., на данный момент не опубликован, но в сокращенном варианте доступен читателям в журнале «Родина» [2006. № 6].
5. Например, см. Северина Л. «Хлопнешь дверью — станешь льготником»: приколы калужских водителей маршруток // Калужский перекресток. №27 (391); Ерков Е. Маршрутка: хорошо или плохо, безопасно или нет? // Коммер¬ческие автомобили №7, 2004; Гурьянов М. Водитель маршрутки — как ему живется? http://www.auto32.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=9
6. Богданов КА. Прецедентные тексты в современном фольклоре // http:// www.ruthenia.ru/folklore/bogdanov1.htm
7. Современный городской фольклор. М.: РГГУ, 2003. С. 16.
8. Ньюман Л. Неопросные методы исследования // Социологические иссле¬дования. 1998. № 6. С. 119—129.
9. Более подробно см. Жирмунский В.М. Фольклор Запада и Востока: срав¬нительно-исторические очерки. М.: ОГИ, 2004. С. 351—352.
10. Большой прикол. 2003. № 08 (165) февраль. С. 7.
11. Записано от Лебедева Константина, 1983 г.р.
12. Записано от Гайосинскаса Андрея 1980 г.р.
13. http://rugag.ru/archives/35#more-35.
14. см., например, подборку статей в фундаментальном издании American Folklore. An Encyclopedia. Edited by Jan Harold Brunvand. Garland Publishing Inc., N.Y. & London, 1996. 794 p.
15. Савенкова Л.Б. Русские паремии // http://www.philol.rsu.ru/html/nlife/ RussPar_.html
16. Более подробно см. Вальтер X., Мокиенко В.М. Антипословицы русско¬го народа. СПб.: Издательский дом «Нева», 2005.
17. Здесь мы частично используем классификацию паремий Т.И. Дамм в статье «Комические афоризмы в современной газете» (2002): [Вальтер X., Мокиенко В.М. Антипословицы русского народа. СПб.: Издательский дом «Нева», 2005. С. 11—12].
18. Подобные надписи помещаются на задней двери маршрутного такси.
19. Иванова Т.Г. «Остановок «здеся» и «тута» не существует // Родина. 2006. № 6. С. 95.
20. Там же.
21. Записано от Белоусова Антона.
22. В полном виде текст выглядит следующим образом: «Ответственный за открывание и закрывание двери в маршрутке находится на сидении рядом с дверью», самозапись Тихомирова С.А., 1984 г.р
23. Записано от Керса Сергея, 1984 г.р.
24. Самозапись Тихомирова С.А., 1984 г.р.
25. Иванова Т.Г. «Остановок «здеся» и «тута» не существует. С. 95—96.
26. В данной надписи «зашифровано» время и маршрут движения марш¬рутных такси К-121 — от ст. м. Гражданский проспект до ст. м. Проспект Просвещения.
27. Шишков С.М. Абсурдный анекдот в культуре // Анекдот как феномен культуры: Материалы круглого стола 16 ноября 2002 г. СПб.: Санкт-Петер¬бургское философское общество, 2002. С. 142.
28. Дандес А. Кровавая Мэри в зеркале… // Дандес А. Фольклор: семиотика и/ или психоанализ: Сб. ст. М.: Вост. Лит., 2003. С. 246.
29. Дандес А. Проекция в фольклоре: в защиту психоаналитической семи¬отики // Дандес А. Фольклор: семиотика и/ или психоанализ. С. 72.
30. Так, например, интернет-лента новостей www.dni.ru сообщает о том, что в поселке Яблоновский (республика Адыгея) произошло дорожно-транспорт¬ное происшествие с участием БТР и маршрутного такси. «Газель» «подрезала» БТР на дороге, и тот, чтобы не врезаться в заполненную людьми «маршрут¬ку», резко свернул в сторону, сбив бетонный столб и светофор. [http://www. dni.ru/news/incidents/2006/9/20/90579.html].
31. В Брянске большое количество аварий происходит с участием маршру¬ток // Брянск.™ 01.08.06 http://briansk.ru/incidents/200681/8182.html
32. Крючков В., Нечетов Ю. Маршрут на тот свет // За рулем. 2003. № 5 // http://www.zr.ru/arch38259.html
33. Этот факт отмечался большинством респондентов, опрошенных автором у Финляндского вокзала в СПб. Острота проблем (высокая конкуренция меж¬ду водителями, завышенная сумма «плана», которую необходимо сдать за день) и связанная с этим критика руководства, видимо, послужили основной причиной, по которой практически все водители уклонялись от сообщения своих личных данных.
34. В этой связи интересным представляется следующее мнение: «Я изо дня в день езжу по одному и тому же маршруту, знаю каждую ямку, где и сколь¬ко времени горит красный либо зеленый сигнал светофора, откуда может выехать другая машина, поэтому иногда позволяю себе немного превысить скорость или проехать на красный. Чего стоять, когда знаешь, что там никого нет.» (Дмитрий, 41 год, водитель маршрутного автобуса «Mercedes»).
35. Респонденты неоднократно охарактеризовывали свою работу как «чер¬ную», «адскую», «неблагодарную».
36. Заметное сокращение циркулирующих по маршруту микроавтобусов на¬блюдается после 23:00, так как поздним вечером ездить становится небезопас¬но: пассажиры, находящиеся в состоянии наркотического или алкогольного опьянения (прежде всего, молодежь) легко провоцируют конфликты, для них характерны вспышки беспричинной агрессии, приводящие к потасовкам или дракам.
37. Более подробно см. Окладникова ЕЛ. Этнические ценности: Спецкурс // Этнос. Общение. Ценность: Учеб. пособие к спецкурсам по культурологичес¬кому образованию. СПб.: Астерион, 2004. Вып. II. С. 49—56.
38. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневе¬ковья и Ренессанса. М.: Худож. лит., 1965. С. 8—9.
39. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле… С. 10—14.
40. Резкое снижение или вовсе исчезновение надписей зафиксировано рес¬пондентами из Санкт-Петербурга, Москвы, Киева, Полоцка, Казани, Калуги.
41. Захаров Л.В. Возможен ли симбиоз традиционной и массовой культуры // Массовая культура на рубеже веков: Сб. ст.. М., СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. С. 12.
42. Более подробно см.: Тихомиров СЛ. Способы бытования современного вербального городского фольклора // Культурологические исследования 06: Сб. науч. тр. СПб.: Астерион, 2006. С. 76—82.
43. Бажкова Е.В., Лурье М.Л., Шумов К.Э. Городские граффити. С. 443.