Автор(ы) статьи: ФРОЛОВА Н.А.
Раздел: ИСТОРИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

утилитаризм, история русской философии, фундаментальный базис, творческая потенция.

Аннотация:

Ядром философских учений о человеке, разработанных Чер­нышевским, Лавровым и Михайловским, являлась идея целостного понимания человека, согласно которой личность представляет со­бой нераздельное целое и в этой связи все внутренние и внешние процессы и явления, происходящие и присущие ей, обусловливают друг друга и влияют друг на друга. «На человека надобно смотреть как на одно существо, имеющее только одну натуру, чтобы не раз- резывать человеческую жизнь на разные половины», - отмечал Н.Г. Чернышевский. Однако несмотря на то что все три философа отстаивали мысль о целостном восприятии индивида, аргументиро­вали свои позиции они по-разному.

Текст статьи:

Философское творчество Н.Г. Чернышевского, П.Л. Лаврова и Н.К. Михайловского в истории русской философской мысли — яр­кий пример применения светского подхода к пониманию человека, органично сочетающего в себе идеи позитивизма, утилитаризма с классическими философско-антропологическими трактовками. В.В. Зеньковский философские изыскания этих мыслителей опре­делил как «этический утилитаризм», уже в самом этом понятии указав на их исходную антропологическую посылку.

Ядром философских учений о человеке, разработанных Чер­нышевским, Лавровым и Михайловским, являлась идея целостного понимания человека, согласно которой личность представляет со­бой нераздельное целое и в этой связи все внутренние и внешние процессы и явления, происходящие и присущие ей, обусловливают друг друга и влияют друг на друга. «На человека надобно смотреть как на одно существо, имеющее только одну натуру, чтобы не раз- резывать человеческую жизнь на разные половины»¹, — отмечал Н.Г. Чернышевский. Однако несмотря на то что все три философа отстаивали мысль о целостном восприятии индивида, аргументиро­вали свои позиции они по-разному. Так, тот же Чернышевский, по собственному признанию, основывал свои антропологические воз­зрения исключительно на естественнонаучных доказательствах, считая, что философия должна видеть в человеке то же самое, что и медицина, физиология и химия. П.Л. Лаврову и Н.К. Михайловско­му ближе были не позитивистские, а классические философские трактовки человеческой сущности, связанные с восприятием ее с точки зрения единства разума, чувства и воли: «Правильная поста­новка всякого человеческого дела возможна лишь тогда, когда в ней участвует весь человек, во всей своей целостности, в гармоническом сочетании разума, чувства и воли»».

Н.Г. Чернышевский выделял в индивиде два фундаментальных ба­зиса — явления материального порядка и явления нравственного по­рядка. К последним мыслитель отнес не только феномены, связан­ные с этической характеристикой личности, но и различные прояв­ления познавательной и эстетической сфер. П.Л. Лавров, в свою очередь, утверждал, что в человеке необходимо отличать «явления, в которых преобладает восприимчивость человеческого духа, явле­ния знания, стремления к истине, от явлений, в которых преоблада­ет производительность человека, именно, от явлений творчества, стремления к стройному, патетическому, прекрасному»³. Таким об­разом, именно знание и творчество Лавров определял в качестве сущностных характеристик личности. В данной связи важно под­черкнуть, что если Чернышевский принимал во внимание матери­альную составляющую человеческой жизни, то Лавров, главным образом, сосредотачивался на исследовании духовной сферы, счи­тая, что последняя и является полным выражением сущности чело­века.

Под знанием Лавров подразумевал результат такой человече­ской деятельности, которая связана с накоплением и проверкой фактов, разрушением стереотипов, критикой, достижением истины. Познавательный вид деятельности, согласно философу, имеет три источника, из которых черпается знание: внутренний мир лично­сти, природа и история. Цель любой науки сводится к сопоставле­нию и сравнению единичных явлений, присущих этим трем источ­никам, и на основе этого к обобщению, поиску причинно- следственных связей и закономерностей, систематизации.

Вторая атрибутивная характеристика человека — творческая потенция, устремленная на преодоление противоречий и вносящая гармонию в человеческое существование, активизируется тогда, ко­гда индивид ощущает дисгармонию, разрозненность, упадок. По мнению П.Л. Лаврова, творчество наиболее полно реализуется в та­ких видах деятельности, как эстетическая, гражданская и этическая. Именно поэтому плоды творческого отношения человека к дейст- оитртп.нпсти иесьмя пазнообпазны: начиная от создания письмен-

Таким образом, знание принципиально отличается от творче­ства, поскольку первое всегда стремится к усвоению действитель­ности в том виде, в каком она существует, второе, наоборот, сво­дится к преобразованию реальности. По сути «знание уменьшает бытие предмета, уменьшает число признаков в том, что узнается, переходит от реального к отвлеченному, от формы единичного предмета к существенным признакам представления предмета; творчество увеличивает бытие того, на что оно обращено: оно при­бавляет реальный признак к представлению, в нас существующему, к состоянию духа, которым мы проникнуты; оно вводит в мир ре­альный то, что принадлежало только нашему внутреннему миру; оно дает единичное обособляющее бытие тому, что было обще»⁴.

Но, несмотря на то, что и II.JI. Лавров, и Н.Г. Чернышевский, и Н.К. Михайловский — каждый по-своему определял и сущностные признаки человека, всех их объединял сугубо утилитарный подход к вопросам о первооснове человеческой жизнедеятельности и ис­ходных предпосылках проявления нравственности. Согласно пред­ставлениям указанных мыслителей, исходным основанием жизни любого индивида является нацеленность на получение наслажде­ния. «Цель всех человеческих стремлений состоит в получении на­слаждений»⁵, — утверждал Н.Г. Чернышевский. Развивая эту мысль, ПЛ. Лавров подчеркивал, что тяга к наслаждению и чувство от­вращения от страдания присутствуют во всех без исключения по­буждениях личности — в стремлении к пользе, к справедливости, к истине, к стройности, к деятельности вообще. Гедонизм же как ис­ходный мотив человеческих поступков придает им эгоистическую окрашенность: «При внимательном исследовании побуждений, ру­ководящих людьми, оказывается, что все дела, хорошие и дурные, благородные и низкие, геройские и малодушные, происходят во всех людях из одного источника: человек поступает так, как прият­нее ему поступать, руководится расчетом, велящим отказываться от меньшей выгоды или меньшего удовольствия для получения боль­шей выгоды, большего удовольствия»⁶.

Таким образом, человек по своей природе — существо эгои- ключается в том, что именно эгоизм человеческой натуры и порож­дает нравственность. «Себялюбивая личность, требующая только наслаждений, в самой себе нашла источник нравственного разви­тия»⁷, — писал П.Л. Лавров, выводя такие категории, как творчест­во, мораль, милосердие, справедливость, честь из естественного желания наслаждаться. Описывая механизм трансформации чело­веческого эгоизма в нравственные установки, мыслитель указывал на то, что в определенный исторический момент сознание индивида достигло такого уровня своего развития, при котором для соблюде­ния собственных интересов он был вынужден поставить себя на место другого и тем самым признать за ним право на существова­ние и достижение удовольствия. Так был дан старт формированию этического.

Подобно Лаврову, Н.К. Михайловский считал, что в любом высоконравственном поступке всегда можно найти эгоистичную основу. Так, например, отнимая у голодного кусок, человек, безус­ловно, действует как себялюбец, но, оставаясь голодным для того, чтобы отдать этот кусок другому, он действует эгоистично вдвойне — здесь на первое место выходит желание получить удовольствие от «хорошего» поступка, затмевающее потребность насытиться само­му. В этом смысле вполне понятно замечание Михайловского о том, что «альтруизм есть ни что иное как разветвленный эгоизм»⁸.

По сути, мораль для представителей утилитаризма является одним из способов достижения выгоды и наслаждения. Человек выработал нравственные предписания, во-первых, для того, чтобы достичь каких-то собственных целей, во-вторых, чтобы обезопа­сить себя от притязаний других. Именно на основе этих идей были сформированы нехарактерные для классической этики представле­ния Н.Г. Чернышевского о главной этической категории «добро». «Добро — это как будто превосходная степень пользы, это как будто очень полезная польза… Добром называют очень прочные источ­ники долговременных, постоянных, очень многочисленных насла­ждений»⁹, — писал он. А если и существует какая-то разница между понятиями добра и пользы, то она касается лишь интенсивности их стоянства, прочности, плодотворности, изобилия хорошими, долго­временными и многочисленными результатами»¹⁰.

Изложенные выше мысли легли в основу теории разумного эгоизма, которую последовательно отстаивали Чернышевский, Лавров и Михайловский и которая стала ядром их этических уче­ний. Приверженность этой теории наложила специфический отпе­чаток на представления этих мыслителей о сущности нравственно­го. И здесь важно иметь в виду два момента: во-первых, то, что этика интересующих нас философов содержит в себе явные черты релятивизма; во-вторых, то, что сфера этического, согласно пред­ставлениям Н.Г. Чернышевского, П.Л. Лаврова и Н.К. Михайлов­ского, совпадает с изначальной сущностью человека, подчиняя себе все другие компоненты духовного мира личности. Первое замеча­ние, касающееся этического релятивизма, присущего всем трем мыслителям, находит многочисленные подтверждения на страни­цах их произведений. Так, рассуждая в духе позитивизма, Н.К. Ми­хайловский писал: «Стоя исключительно на точке зрения причин­ной связи явлений, нельзя отличить добро от зла, ибо и то и другое одинаково имеют свои причины и, следовательно, одинаково за­конны. Таким образом наука, теоретическая мысль становится в печальное противоречие с непосредственным нравственным чувст­вом, которое остается без кормила и весла»¹¹. Н.Г. Чернышевский также указывал на относительный характер понятий добра и зла. Логика его рассуждений весьма запутана: в одном месте своей главной работы по философии «Антропологический принцип в фи­лософии» он отмечал, что человек называет добрыми поступками те действия других людей, которые полезны для него, следователь­но, зло — это все то, что приносит ему вред. В другом месте он рас­суждал уже иначе: добр тот, кто делает хорошее для других, зол — кто делает дурное для других. Другими словами, «какой бы вывод ни вздумали вы сделать в нравственных науках, вы всегда найдете, что и он, и другой, противоположный ему, вывод и, кроме того, множество других выводов, не клеящихся ни с вашим, ни с проти­воположным ему выводом, ни лоуг с лттом. имеют искпенних за-

Однако представления об относительном характере мораль­ных понятий не побудили Лаврова и Михайловского усомниться в необходимости существования нравственного идеала. И тот, и дру­гой с огромным удовольствием рассуждали на эту тему. По мнению П.Л. Лаврова, нравственный идеал, имеющий универсальный ха­рактер, требует от человека, с одной стороны, развития физических, интеллектуальных и моральных качеств, с другой стороны, уваже­ния к достоинствам ближнего и готовность самопожертвования ра­ди соблюдения справедливости. Именно стремление достигнуть тех высот, какие ставит перед людьми идеал, активизирует нравствен­ное развитие личности. Моральный же идеал в понимании Н.К. Михайловского соотносим не только с жизнью, но и со смер­тью: «Он должен выработать такое общее направление жизни, ко­торое, удовлетворяя требованиям чести и совести, вместе с тем дозволило бы встретить неизбежный смертный конец спокойно и непостыдно, без страха и упрека»¹³.

Таким образом, идея об изначальной эгоистической природе индивида, постоянно стремящегося к наслаждению и получению выгоды, счала базисом антропологических и этических концепций указанных мыслителей. Эгоизм, на определенном историческом этапе переросший в нравственность, совпадает, по мнению Черны­шевского, Лаврова и Михайловского, с сущностной спецификой человека. Именно эти философские интенции и позволили причис­лить этих мыслителей, вслед за В.В. Зеньковским, к такому на­правлению, как «этический утилитаризм».

Примечания:

1. Чернышевский, Н.Г. Антропологический принцип в философии / Н.Г. Чернышевский. Собр. соч.: в 5 томах. -М., 1974. — Т. 4. Статьи по фило­софии и эстетике. — С. 292.
2. Михайловский, Н.К. О некоторых явлениях французской жизни / Н.К. Михайловский. Литература и жизнь (письма о разных разностях). — СПб, 1892.-С. 241.
3. Лавров, П.Л. Очерки вопросов практической философии / П.Л. Лавров. // Философия и социология. Избранные произведения: в 2 томах. — М., 1965.
4. Лавров, ПЛ. Три беседы о современном значении философии / П.Л. Лавров // Указ. изд. — С. 537.
5. Чернышевский, Н.Г. Антропологический принцип в философии / Н.Г. Чернышевский // Указ. изд. — С. 287.
6. Там же. С. 282.
7. Лавров, П.Л. Очерки вопросов практической философии // П.Л. Лавров //Указ. изд.-С. 387.
8. Михайловский, Н.К. О совести г. Минского // Н.К. Михайловский // Указ. изд. — С. 52.
9. Чернышевский, Н.Г. Антропологический принцип в философии // Н.Г. Чернышевский // Указ. изд. — С. 288-289.
10. Там же. С. 287. 
11. Л.Михайловский, Н.К. О некоторых явлениях французской жизни // Н.К. Михайловский // Указ. изд. — С. 240.
12. Чернышевский, Н.Г. Антропологический принцип в философии // Н.Г. Чернышевский // Указ. изд. — С. 244.
13. Михайловский, Н.К. Из литературных воспоминаний и текущей жизни // Н.К. Михайловский // Указ. изд. — С. 383.