не указаны

не указана

Текст статьи:

Русское Просветительство, возникнув под влиянием Французского Просвещения но своей сути было антифеодальным, объективно буржуазным мировоззрением. Как и в Западной Европе, русскому просветительству 40-60-х годов XVIII века предшествовали раз личные формы антифеодальной идеологии.

История русского Просвещения начинается в период появления в России в конце XVIII века раннебуржуазных идей, сходных по сути с ренессансно-гуманистическими идеями Французского Просвещения (Ж.Ж.Руссо, Вольтера, Дидро, Монтескье и др.) К этому времени относится появление подобных идей и в России (Ф.Прокопович, Г.Бужинский, И.Т.Посошков, А.Д.Кантемир, В.Н.Татищев, М.В.Ломоносов и др.)

Первоначальная история русского Просвещения, начинается со второй половины XVIII века, когда в Россию проникли идеи классиков Французского Просвещения, ока завших определенное влияние на основные течения русской мысли вплоть до идеологии самодержавия (Екатерина II) и консервативных мыслителей высшего аристократического круга. (М.М. Щербатов) и масонов. Несмотря, на увлечения идеями французского просвещения в ХVIII веке, они не стали самостоятельным направлением общественной мысли, и вошли в духовную жизнь российского общества, как часть школьно-университетской фи­лософии дворянско-либерального типа.

В этот период общественная мысль России еще не созрела для того, чтобы не толь ко модифицировать и развить, но даже до конца воспринять целостные просветительские концепции Запада. Между тем, заимствование просветительских идей Франции продолжалось вплоть до 30-х годов XIX, Это заимствование выражалось в формировании идей (апелляция к разуму, науке, знанию, критика крепостничества с позиции естественного права и т.н.). Но отдельные идеи не смогли превратить эти мысли в сколько-нибудь целостные просветительские концепции. Вот почему нельзя найти в творческом наследии даже самых профессиональных мыслителей России вплоть до 40-х годов XIX века подлинно просветительских идей и мыслей в строгом смысле этого слова, которые бы по совокупности принципов могли быть типологически сходными с классическим французским Просвещением. Лишь немногие русские мыслители первой трети XIX века сравнительно близко подошли к принципам французского просветительского мировоззрения (И.П. Пнин, В.В.Попугаев, А.С.Кайсаров, А.П.Куницын). Перечисленные имена относились к представителям дворянского просвещения в России. Наиболее широко идеи просвещения были представлены в движении декабристов, хотя в целом декабризм в полной мере нельзя отнести к просветительскому типу мысли. Это объясняется не столько неспособностью де кабристов к освоению идей Просвещения и перенесение их на русскую почву, сколько волной феодальной контрреволюции начала XIX века, накрывшей Европу от Лондона до Петербурга. По этой причине ростки просветительской мысли, появившиеся со времен Радищева и удержавшиеся на русской почве до восстания 1825 года оказались практиче ски задавленными к 30 годам XIX века. В этих условиях даже антифеодальные идеи приняли антифранцузское звучание, лишь к началу 40-х годов XIX века прогрессивная антифеодальная мысль России начала оправляться от нанесенных поражений и принимать формы, соответствующие сложившейся социокультурной ситуации, которая по своему социально-экономическому уровню соответствовала эпохе просвещения Франции XVIII века.

Таким образом, «век русского просвещения» не мог наступить ранее 40-х годов XIX века, так как именно к этому времени ощущается кризис феодально-крепостниче ского строя, а антифеодальные силы остро осознают свою несовместимость со старым режимом. В этих условиях они уже не ограничивались критикой его отдельных сторон, но выступили с идеями нового строя, который должен прийти на смену старому строю. Просветительские идеи в России подготовили не только падение крепостнического режима, но и первую революционную ситуацию XIX века. К этому времени возникшие собственно буржуазные отношения в России были очень молодыми, но развивались бурно и потому требовали от общественной мысли поддержки, оправдания и определения исторической перспективы.

Можно с уверенностью сказать, что по французскому летоисчислению («К. Маркс») 40-60 годы в России – это канун 1789 года во Франции. Франция конца XVIII века и Россия второй половины XIX века перекликаются не только по социально-экономическому положению, но и по характеру и движению общественной мысли. Об этом выразительно и ярко написал соратник Н.Г. Чернышевского М.А. Антонович в статье «Умственные движения в XVIII в.». Он настаивай на том, что каждый должен знать историю Франции XVIII века, так как она «есть азбука, элементарный учебник мышления и жизни XIX века… XVIII век требует особенного и преимущественно нашего внимания, как дело, непосредственно касающееся современной жизни. В этом веке человеческая мысль освободилась от огромной массы обычных, застарелых, понятий в областях – теоретической, нравствен ной и общественной. XVIII век освободил мысль от самых главных, самых тяжелых оков; он объявил войну всему, что стесняло развитие мысли, всем силам и элементам, которые, какими бы то ни было, предлогами изъявляли претензии на покорность им со стороны мысли…

не указаны

не указана

Текст статьи:

Развитие малых городов Сибири – одно из центральных аспектов внимания ученых, которые, однако, фокусируют его на типологических признаках его развития. Однако, существование личности и развитие ее в этих условиях, возможность интеллектуального и культурного становления в условиях отдаления от признанных центров, становится важной проблемой. При этом, именно в условиях отдаления, существуют свои, региональные, сохранившиеся почти в нетронутом виде ценности, которые необходимо не только исследовать как музейные экспонаты, но и активно вливать в реальную жизнь этих поселенческих общностей. Все это позволяет говорить о том, что в современной России сложилась неоднозначная ситуация. С одной стороны, научно-технический прогресс активно нивелирует регионы, стираются границы и различия между относительно развитыми и относительно неразвитыми районами, с другой стороны, — явно нарушено существовавшее ранее социально-экономическое, политическое, идеологическое и иное равновесие между центром и периферий. Переплетение этих процессов и определяет специфику современного развития регионов России.

Типология историко-культурных областей на территории Российской Федерации разработана еще недостаточно. Принято выделять три большие историко-этнографические провинции: Восточно-европейскую, Сибирскую и Дальне-Восточную. Протяженность Сибири от Урала до Чукотки заставляет делить Сибирскую провинцию на две территориально неравные части, водоразделом для которых служит Енисей. В Западно-Сибирский регион входят Ямало-Ненецкая, Средне-Обская, Верхне-Обская, Тобольско-Иртышская, Алтайская историко-этнографические области. В географическом плане эта территория включает Алтайский край, Кемеровскую, Новосибирскую, Омскую, Томскую и Тюменскую области.

Далеко не случайно региональная историография выдвинулась на первый план. Идет оформление региональных научных школ. Дело в том, что некоторые проблемы, традиционно относимые к местным, региональным, на практике имеют общероссийское (и даже мировое) значение. Например, история освоения Сибири (подобно освоению дикого запада Америки) является отнюдь не региональной тематикой. Ее разработка возможна в общегосударственном плане и только на базе глубоких региональных исследований комплексного характера с применением традиционных и современных методик. Такие академические исследования истории развития регионов должны быть многоуровневые. Первый уровень — низовое звено, исследование малого региона (село, район, город). Второй уровень — изучение среднего региона (республика, край, область). Третий уровень — осмысление истории развития крупного региона. Изыскание на каждом уровне дополняют друг друга. В совокупности более общие подходы к региональной культурно-исторической реальности со временем позволяет оформить концепцию региональной истории.

Сегодня Сибирь — страна контрастов: здесь внедряют передовые технологии и сохраняются древнейшие рыболовные и звероловные ловушки, изготавливаемые на месте промысла только с помощью ножа и только из подручного материала; здесь мы наблюдаем древнейшие виды отношений к умершему и современнейшее медицинское обследование; здесь сохраняются фольклор и мифы, которые сосуществуют с научными знаниями о строении Вселенной.

Одно из актуальных направлений региональной историографии — региональная культура. Здесь три суперпроблемы: исследование регионального менталитета (политического, социально-экономического, духовного); выявление роли региональных культурных центров в структуре общественных отношений; анализ источников формирования и особенностей творческой деятельности провинциальной интеллигенции. К последнему немаловажно добавить актуальную проблему общественно-политической активности интеллигенции.

Проводимые исследования показывают, что, с одной стороны, в культурной жизни региона, в частности Западно-Сибирского, находят воплощение общекультурные закономерности: формируется и начинает активно действовать новая элита, и, дистанцируясь от нее, пробуждаются самобытные формы народной культуры, освобожденные от жестокого идеологического диктата; общечеловеческие, наднациональные культурные ценности и идеалы находят свое воплощение и развитие в культуре различных народностей, проживающих в данном регионе. С другой стороны, возникают и функционируют культурно-региональные особенности: формируется и доминирует «городское» видение культурных процессов; образуется двухполюсная поляризация и централизация (Ханты-Мансийск — Сургут) со своим культурным противопоставлением; расширяется религиозная сфера в культуре за счет строительства новых храмов, усиления религиозной тематики не только в искусстве, но и в науке и образовании; активизируются процессы гуманитаризации в культурно-образовательной сфере благодаря становлению систем непрерывного и многоуровнего образования; повышается активность молодежной субкультуры по отношению к соседним регионам; главное — игнорируются исторические корни бытовой жизни, а отсюда — раздельность обычного сознания и бытовой культуры, их антикультурность, сиюминутность, прерывистость, маргинальность. Это лишь — основы концептуального ведения региональной истории и культуры.

Ставя вопрос о современном развитии города, необходимо выделить два уровня: фундаментальный и прикладной. В мировой науке фундаментальный уровень познания развит достаточно высоко, в то время как в России фундаментальное культурологическое знание существует в очень малых количествах и крайне фрагментарно.

Подобно тому, как в ходе хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири в советскую эпоху происходил перекос в сторону технократических подходов и имела место недооценка социально-культурных аспектов процесса урбанизации, в советской науке обозначилось явное отставание в изучении этих процессов. Отсутствие серьезных научных разработок о воздействии процессов урбанизации на человека и человеческого сообщества сказывается как на недооценке этого фактора при разработке региональных программ местными органами власти, так и на отсутствии данной проблематики в политических платформах различных партий. В настоящее время наблюдается определенный дефицит исследований, характеризующих исходный уровень и состояние культуры регионов в условиях современной модернизации.

Особенно это касается малых городов, где компактно проживает большая часть населения Западной Сибири. Нет четких представлений о субъектах, вызывающих процессы модернизации культуры региона и изменения культурных стереотипов.

Следует признать, что в теоретическом отношении проблема развития западно-сибирского малого города разработана в области культурологии весьма слабо. В связи с этим, одной из важнейших задач является ликвидация этого пробела.

Прежде всего, необходимо дать систематическое описание малого города в качестве социокультурной целостности и выявить границы между уже известным (фрагментарными картинами и элементами культурологического познания, зафиксированными в научных исследованиях, проведенных в рамках смежных наук, прежде всего истории, этнографии, социологии), и неизвестным (неизученным) с тем, чтобы строить относительно новую для отечественной науки культурологическую картину города не на «пустом месте», а с опорой на достижения смежных областей научного познания.

Можно выделить следующие основные индикаторы, характеризующие категорию «малый город»:

- население;
- территория;
- экономический потенциал;
- инфраструктурный облик (социальные институты культуры, информационные коммуникации, сфера услуг, транспорт и дороги, коммунальное хозяйство и др.);
- отдаленность от политического, экономического и культурного центра конкретного региона.

Несмотря на наличие значительного количества индикаторов, наиболее простым и логичным способом определения понятия «малый город» является разделение этих городов на основе показателей численности жителей.

Из трех категорий городов Западной Сибири, т.е. крупных, средних и малых, наибольший удельный вес занимают малые города.

К числу слабо изученных как в теоретическом, так и научно-практическом плане относятся следующие фундаментальные проблемы: социокультурная стратификация городского пространства, этническая специфика города и языки субкультур, конфессионализм как элемент городской культуры, «поколенческая» структура городской культуры и многие другие.

Нерегулируемый рост городских поселений в Западной Сибири России привел к тому, что значительная часть населения потеряла (или не имеет) связи с основным производством (градообразующей отраслью, предприятием).

При выработке месторождений возникает острый вопрос о «перепрофилизации» городов.

Необходим особый подход к определению перспективной экономической и культурной модели малых городов в трудных по условиям жизни районах страны. Здесь прогноз перспективного развития должен определяться особенностями географических условий.

Малые города особенно восприимчивы к воздействию центра на их развитие. При прогнозировании путей их развития нужно идти от территории, от района, определить какова потребность конкретной местности в городах (и каких по сочетанию выполняемых функций), насколько достаточна сложившаяся сеть городов. В связи с этим город должен рассматриваться в системе «производство-население-территория». Путь развития ни одного из городов не может быть определен вне этой системы, вне территориальной модели того или иного экономического района.

Слабое развитие фундаментального культурологического знания сильно сдерживает проведение прикладных исследований. Прикладное знание рождается на базе применения культурологических обобщений к диагностике и решению устойчивых социокультурных проблем развития города. Среди наиболее важных из числа последних, можно определить две — социокультурные последствия урбанизации и экология.

В мировой науке важнейшими специальными областями исследования являются урбанистическая и экологическая антропология, которые изучают, что человек делает со своим предметно-пространственным окружением (первая занимается искусственными объектами зданиями, сооружениями, дорогами, пространственной организацией поселений и т.п., вторая- естественными объектами, такими, как почва, растения, водоемы, природные материалы).

Современная городская культура складывалась на протяжении многих десятилетий под непосредственным влиянием разновеликих взаимодействующих факторов. Основной тенденцией развития городской культуры на протяжении последних 100 — 150 лет, в том числе и в сибирском регионе, является переход от преимущественно традиционных (доиндустриальных) к преимущественно урбанистическим (индустриальным и постиндустриальным) формам ее развития, что является важнейшей составной частью процесса модернизации.

На эмпирическом уровне давно уже сложились представления о западном и восточном типе городской культуры (и соответственно городов), как о весьма различных «культурно-исторических типах». Причем это различие проявляется как во внешних признаках (архитектура, планировка, жилище), так и внутренних (образ жизни городского населения, менталитет и т.п.). Однако, проблема взаимоотношения этих культурно-исторических типов, как на макро, так и на микро уровнях изучена весьма слабо. Процесс осмысления западноевропейской культурой сложного и многослойного социально-культурного комплекса, традиционно определяемого как Восток (в отличие от Запада), насчитывает уже двухтысячелетнюю историю. В Древней Греции разграничение Востока и Запада стало формой обозначения противоположности «цивилизованности» и «дикости». Позднее в европейской науке сложилась точка зрения признания равенства (в определенном смысле) Востока с Западом.

Особый интерес в этом отношении представляют азиатские города России, в том числе Западной Сибири. Первоначально они возникли по классической схеме в качестве острогов-крепостей, опорных пунктов колонизации и освоения вновь присоединенных земель. Сибирь и ее население русским первопроходцам представлялась как «дикий край» (Восток), который необходимо «цивилизовать» (т.е. приобщить к России).

Подобная схема продвижения на Восток позднее привела к возникновению двух крупных проблем. Первая заключалась в том, что сибирские города (в подавляющем числе) с момента возникновения являлись типично русским городами, окруженными иноэтничным населением. Поэтому, проблема Запад-Восток на протяжении многих десятилетий выражалась и закреплялась в формуле русский город — иноязычные кочевники (или охотники — в зависимости от местоположения). Только по мере колонизации Сибири, города формируют адекватное этническое окружение.

Вторая проблема выражалась в том, что проникновение русских в Сибирь сопровождалось аккультурацией, вызвавшей серьезные видовые последствия и формирование особого социокультурного типа в последствие получившего в отечественной литературе название «старожил». По определению многих отечественных авторов сибирские «старожилы», сталкиваясь постоянно с иноэтнической средой постепенно изменили в определенном отношении не только свой внешний вид, язык, но и социально-психологический тип.

Однако, в целом ряде случаев, сибирские города строились на полиэтнической основе с непосредственным вовлечением коренного населения. За рубежом изучению этнических групп, «вкрапленных» в социальную структуру города, посвящено большое число исследований. В отечественной литературе подобные работы являются редкостью. В этом отношении особо следует выделить работы Н.А. Томилова о татарском населении городов Западной Сибири. Из новейшей литературы определенный интерес представляет исследование Ц.Б. Будаева, посвященное использованию времени городским населением Бурятии.

Таким образом, главными проводниками и центрами русификации Сибири стали города. Окружающее иноязычнное население постепенно русифицировалось, воспринимая первоначально многие элементы материальной культуры русских первопроходцев (Запада), а затем сам язык, письменность, религию. Даже в современных условиях, как показали исследования, городской образ жизни обладает своей национальной спецификой. Однако, по мере развития урбанистических процессов историческая область проявления национальной специфики постепенно сужается. При этом этнические различия стираются сначала в материальном производстве, а затем в социальной организации. Более длительное время они сохраняются в сфере духовной культуры.

Проблема Запад-Восток в отношении формирования и развития городской культуры Сибири находит свое отражение и в вопросе непосредственных культурных контактов с Западной Европой и их влиянии на этот процесс. Первоначально эти контакты заключались в использовании не только западного опыта и образцов, но и военнопленных и вольнонаемных шведов, немцев и др. для строительства крепостей и городов. Затем — в развитии торгово-экономических и культурных контактов со странами Западной Европы. Эти связи особенно усилились в самом конце ХIХ — начале ХХ в. после завершения строительства Великой сибирской железной дороги. Во всех крупных сибирских городах в эти годы возникают многочисленные конторы и представительства западноевропейских фирм (немецких, датских, голландских и др.). Многие сибирские города участвуют в зарубежных международных выставках. Иностранные фирмы, напротив, выставляют свои экспонаты на сибирских выставках. На прилавках магазинов Томска можно было обнаружить товары не только из Москвы, Петербурга, Варшавы, но и из Вены, Лондона и Парижа.

Во времена советского периода эти процессы резко прекратились и только с началом «перестройки» начали заново возрождаться.

Сложный синтетический характер изучаемого объекта (культура малого города) не поддается достаточно полному описанию и исследованию с позиций какой-либо отдельно взятой науки, теории или концепции. Поэтому его изучение требует выработки комплексного междисциплинарного подхода. Целостной теории данного уровня в настоящее время пока еще не существует. В связи с этим, современная наука преодолевает отмеченные трудности путем самостоятельного анализа различных подсистем объекта с использованием уже отработанных моделей по отношению к этим подобъектам.

Современное развитие малых городов Сибири, процессы урбанизации нашей жизни в целом повышают роль социального познания этих процессов в любой самой, что ни на есть практической деятельности, а тем более в деятельности как федеральных органов власти, так областной и городской администраций. Проблема состоит в том, что многие из политиков и управленцев не понимают привязанности социальных и политических процессов к культурным, к культурному ландшафту городов России. Они сплошь и рядом пытаются решать разрывающие страну проблемы и конфликты помимо и иногда даже вопреки реально действующим механизмам урбанизации и развития городской культуры.

В условиях трансформирующейся экономики регионы Западной Сибири оказались в наиболее сложной социально-экономической ситуации исходя из объективных условий (суровые климатические условия, удаленность и труднодоступность многих северных районов, высокая зависимость хозяйственного комплекса от ввозимой продукции и т.д.). Кризис в экономике и социальной сфере северных районов Российской Федерации наиболее остро сказался на положении городов и поселков, созданных на базе градообразующих предприятий (монопрофильных городских поселений).

Сложившееся положение угрожает существованию малых городов и поселков Сибири России и может привести к необратимым последствиям для экономики северных регионов, имеющей определяющее значение для стабилизации социально-экономической ситуации в Российской Федерации.

Поэтому все эти моменты требуют со стороны ученых тщательного и активного изучения последствий урбанизации и их влияния на изменения городской культуры с целью выработки основ общепринятых моделей развития российского общества. Культура должна стать одной из главных основ модернизации российского общества. Без учета этого важнейшего фактора ожидать экономического чуда, долговременной политической стабилизации, устойчивой сбалансированности межнациональных отношений просто не приходится.

Таким образом, необходимость исследования основных проблем формирования и развития культуры малого города в современных условиях связана с поворотом к новому пониманию роли культурного фактора в проведении современных реформ непосредственно с потребностями сегодняшнего дня: необходимостью разработки новых научных подходов к созданию программы социокультурного развития крупнейшего региона России — Сибири. Изучение и решение этих проблем силами историков, социологов, культурологов и практических работников в области культуры будет способствовать не только дальнейшему развитию науки, но и интеграции сил ученых с практическими работниками в сфере культуры.

Советский период освоения Сибири — это открытие и разработка месторождений полезных ископаемых и создание возле них, возле промыслов, буровых, нефтегазодобывающих месторождений, городов и поселков. Эти населенные пункты создавались как «опорные пункты» освоения территории. Результатом этого явилось то, что расселение в Сибири носит в основном «урбанизированный» характер, особенно в такой индустриальной области как Тюменская. В городах проживает 88,3% населения области.

Города и другие поселения распределены по территории неравномерно. Это обуславливается особенностями размещения производительных сил и, в первую очередь, выборочным освоением природных ресурсов, а также выгодным географическим положением территорий Западно-Сибирской равнины. Сырьевая направленность экономики региона определила очаговый характер размещения производительных сил, привязанность их к крупнейшим центрам добычи и переработки природных ресурсов. В связи с этим и расселение носит очаговый характер.

Основополагающую роль в размещении населения, формировании сети населенных мест в Западной Сибири играет развитие и размещение хозяйственных комплексов, прежде всего промышленности. В наибольшей степени структура хозяйства региона определяет экономическую базу небольших монопрофильных поселений.

Анализ размещения промышленности показывает, что отчетливо прослеживается тяготение определенных отраслей к городским поселениям разной величины. Отрасли промышленности, связанные с добычей сырья преобладают в небольших городах.

Большинство городов Западно-Сибирского региона образовались как нефтегазодобывающие центры в районах разработок полезных ископаемых. В этом состоит главное отличие малых городов Сибири от малых городов Центральной России, которые в большинстве своем выполняют функции местных центров сельскохозяйственного производства.

База возникновения подавляющего числа западно-сибирски городов — одна отрасль или одно месторождение. Это предприятие или производственный комплекс обычно проектируется с расчетом на определенный контингент работающих, заявленный в проекте. Затем, однако, оно обрастает вспомогательными и другими производствами, требующими дополнительного контингента рабочей силы, так как многие из них не были учтены в первоначальном проекте.

Проблема заключается не в росте городов Сибири, а в их сохранении как поселений (малые города не могут быть законсервированы) и приведении их функциональной структуры в соответствие с потребностями территориально-отраслевой организации хозяйства и перспективами экономического развития региона.

Спад объемов производства и реализации продукции градообразующих предприятий приводит к снижению местной налогооблагаемой базы. Отсутствие средств в бюджетах городов и районов на развитие муниципальной инфраструктуры, на решение социально-экономических вопросов, на выплату заработной платы работникам бюджетной сферы и коммунального обслуживания, на топливо — это факторы, определяющие социально-экономическое положение малых городов региона.

Наиболее действенным рычагом активизации малых городов является развитие промышленности, которая в Западной Сибири определяет их главную функцию. Речь идет, в первую очередь, о более комплексном использовании добываемого сырья, совершенствовании технологий производства, освоении новых видов продукции дополнительно к традиционным.

Главной особенностью городских поселений в Западной Сибири является монополизация предприятиями-гигантами территории малых и даже средних городов. Развитие и размещение промышленности играет важную роль в решении многих проблем малых городов: экономических, социальных, демографических и др.

Перспективы существования монопрофильных городов в западно-сибирском регионе заключаются в развитии и поддержке градообразующих предприятий, что определяется возможностями отраслей производственной специализации, а также в развитии альтернативных отраслей хозяйствования, развитии новых направлений специализации и диверсификации региональной экономики с учетом ее природно-экономических особенностей.

Основной сутью сибирского города во все времена были задачи «пионерского» освоения слабозаселенных, необжитых и экономически неразвитых регионов Сибири: он во все времена в той или иной мере выполнял роль «фронтира» между «варварством» и «цивилизацией» и не только к аборигенному, но и в определенной мере к русскому сельскому населению. Сибирский город в своем происхождении и по своим функциям не мог быть ни монастырским, ни частным, а только лишь «государевым» «служилым». Отсюда его закономерности социально-экономического, административно-политического и культурного развития. «Фронтирная» роль сибирских городов менялась не только во времени, но и в пространстве: крупные города XVII в. как Тюмень, Тобольск, Тара, Енисейск, выполнив свою роль в колонизационном освоении далеких окраин, в последующие времена уступали свою «фронтирную» задачу новым городам, преимущественно возникавшим из слобод и острогов, по освоению уже близких территорий.

Колонизационный, «фронтирный» тип сибирских городов обусловил и особый состав, и динамику движения населения, и смену лидеров. Преобладание служилых людей в сибирских городах XVII в. обуславливалось не только военно-политическими и управленческими задачами, но и активным участием служилых людей в торговле и ремесле. Именно служилый человек мог наиболее полно и эффективно выполнять эти функции в необжитой стране точно так же, как его «коллеги» – европейские бюргеры в предшествующую эпоху были торговцами с оружием в руках, не раз выходившими на крепостные стены. Этот социальный лидер по своей психологии и политическому менталитету был «государственником» (в отличие, например, от конкистадоров в Америке): поэтому многочисленные казачьи бунты в Сибири XVII в. ни разу не претворились в попытку отделения колонии от метрополии.

Развитие урбанистики на современном этапе характеризуется рядом новых качественных моментов. Прежде всего, в исторической науке значительно усилился интерес к городу как объекту исторического изучения. В 1991 г. в Иркутске прошла первая региональная конференция по истории городов Сибири, появился ряд интересных монографий и сборников по истории сибирских городов, причем, речь уже идет не просто о городах, а о процессах урбанизации региона применительно к категории культуры. Появляются также новые жанры и направления в сибирской урбанистике: рождается энциклопедическая форма изложения истории городов Сибири, интересная не только для читателей, но и важная для исследователей, ибо это позволяет охватить весь путь исторического развития. Заново, на основе новых теорий маркетинга и менеджмента, разрабатываются вопросы торгового развития сибирских городов. Возникает историография и источниковедение сибирских городов как теоретическая форма осмысления как пройденного наукой пути, так и некоторых особенностей фактической истории городов. И, наконец, рождаются новые методологические подходы и концепции, стоящие на стыке нескольких дисциплин, применение которых может быть плодотворным не только к современности, но и к прошлой истории сибирских городов.

Не случайно в представлении многих россиян понятия «Западная Сибирь» и «нефть» воспринимаются как синонимы – округ является основным нефтегазоносным районом страны.

Наличие нефти и газа на территории Западной Сибири было предсказано академиком И.М. Губкиным в 1934 году.

Бурение опорных скважин началось в 1951 году. 21 сентября 1953 года геологоразведочная скважина в поселке Березово дала мощный газовый фонтан, что послужило началом изменения жизни края и экономики всей страны. Планомерное проведение геофизических и буровых работ началось в 1954 году.

25 сентября 1959 года вблизи села Шаим ( район современного г.Урая ) был открыт нефтеносный пласт с объемом суточной добычи нефти свыше одной тонны.

25 апреля 1960 года из скважины Р-7 на Мулымьинской площади получена первая промышленная нефть (суточный дебит более 10 тонн).

В июне 1960 года из скважины Р-6 Шаимской нефтеразведочной экспедиции ударил фонтан нефти с суточным дебитом 300 тонн. Было открыто первое в Сибири месторождение промышленной нефти.

Затем были открыты Усть-Балыкское, Западно-Сургутское, Покурское, Ватинское, Мамонтовское, Салымское, Правдинское и многие другие месторождения. В 1965 году стало известно об открытии Самотлорского месторождения, которое по запасам нефти входит в первую десятку крупнейших месторождений мира.

В 1964 году началась промышленная эксплуатация нефтяных месторождений округа. В 80-е годы на территории округа ежедневно добывалось около миллиона тонн нефти.

Высокие темпы развития нефтяной промышленности, строительства, энергетики обусловили быстрый рост населения (более чем на 1 миллион человек за последние 30 лет).

Построены новые города. Развивается геологоразведка, создаются нефтедобывающие и нефтеперерабатывающие предприятия. В сжатые сроки ведется строительство нефтегазопроводов, автомобильных и железных дорог.

С переходом страны к рыночным реформам в начале 90-х годов происходят существенные изменения и в экономике округа. До 1996 года наблюдалось снижение объемов добычи нефти. В настоящее время этот процесс стабилизировался, и Западно-Сибирский регион по-прежнему является основной топливно-энергетической базой страны.

Уровень развития информатизации характеризует в современном мире уровень развития государства. Без мощной информационной инфраструктуры невозможно создать современный цивилизованный рынок товаров и услуг, обеспечить решение задач социальной сферы, войти в мировое сообщество в качестве полноценного партнера.

Общий разовый тираж газет, издающихся в Ханты-Мансийском автономном округе, превышает 600 тыс. экземпляров — при численности населения в 1368 тыс. человек. Подавляющее большинство газет и все журналы печатаются на местной полиграфической базе, представленной 19-ю типографиями; из них 17 оснащены электронными редакционно-издательскими комплексами и оборудованием цветной офсетной печати.

В целом в округе зарегистрировано более 350 средств массовой информации (из них более 200 действуют постоянно). Издается более 100 газет и около 10 журналов различной ведомственной принадлежности. Наиболее массовые и влиятельные издания, кроме перечисленных выше, — газеты «Вестник» и «Новый город» (г.Сургут), «Варта» и «Новости Приобья» (г.Нижневартовск), «Путь октября» (г.Советский), «Знамя» (г.Урай), «Нефтеюганский рабочий» и «Здравствуйте, нефтеюганцы!» (г.Нефтеюганск), а также окружные журналы «Югра» и «Старт». Кроме того, с 1999 года в рамках «Новостей Югры» начала выходить окружная молодежная газета «Поколение Nord».

К тому же, с недавних пор в округе функционирует несколько информационных агентств. Наиболее крупными и влиятельными являются окружное информационное агентство «Югра-Информ», «СИА-ПРЕСС» (г.Сургут) и «Самотлор-экспресс» (г.Нижневартовск).

Около 50 региональных редакций газет, муниципальных, ведомственных и частных телерадиокомпаний участвуют в информационном сотрудничестве с органами государственной власти автономного округа (на договорной основе). Развитие сети печатных и электронных СМИ, постоянное увеличение объемов их взаимодействия, информации создает все более благоприятные условия для обеспечения конституционного права жителей региона на получение оперативной и достоверной информации.

На сегодняшний день функционирует собственная окружная телерадиокомпания «Югра», вещающая с сентября 2000 года на своем спутниковом канале по всей территории России (21 час в сутки). По-прежнему популярна среди населения округа региональная государственная телерадиокомпания «Югория» (дочернее предприятие ВГТРК). Среди местных электронных СМИ наиболее перспективными считаются телекомпания «СургутИнформТВ», телерадиокомпании «Сургутинтерновости» и «Самотлор» (г.Нижневартовск), а также «Интелком» (г.Нефтеюганск), «Инфосервис» (г.Когалым), радиоцентр «Эфир» (г.Нижневартовск). Всего в округе функционирует около 50 телевизионных, радио- и телерадиокомпаний, охватывающих вещанием весь регион.

Важное место в стратегии развития малых городов должно занять ускорение процесса внедрения высоких технологий передачи и обработки информации, расширения информационного рынка, комплексного развития информационной инфраструктуры, преодоления внутренней изоляции.

Эти процессы необходимы, поскольку они дают возможность значительно повысить эффективность управления городским хозяйством, качественно улучшить инвестиционный потенциал малого города, повысить уровень взаимодействия культурных и информационных процессов.

Наиболее интересным следствием внедрения новых телекоммуникационных технологий является не простое распространение информации, но резкое усиление внутригородских и международных коммуникаций и локально-ориентированных проектов. Это бы позволило малым городам региона преодолеть внутреннюю изоляцию и успешнее решать городские проблемы путем расширения экономических возможностей.

не указаны

не указана

Текст статьи:

Темпы развития научно-технического прогресса и передовых компьютерных технологий, в частности, позволяют сравнивать его со скоростью света. А между тем, в обществе назревают проблемы, которые могут иметь катастрофические последствия, не только для определенной группы людей, но и для человечества в целом. Это и вопросы взаимопонимания и построения взаимоотношений двух категорий людей: «компьютерных» и «некомпьютерных» – людей, признающих факт существования компьютеров, но далеких от них. Первые как сознательно, так и неосознанно становятся приверженцами компьютерной культуры, предлагающей упрощенное, ускоренное или усовершенствованное видение мира в целом, и себя в частности. Вторые невольно попадают в разряд «динозавров»: консерваторов и ретроградов, не желающих или не способных жить в современных темпах.

>На первый взгляд, это проблема самоопределения и не стоит переживать из-за очередного выделения некой группы людей в отдельную общность. Только за последние полстолетия обособлялись пацифисты, хиппи, панки, зеленые и многие другие и это не стало катастрофой.

Важным представляется то, что приверженцы передовых технологий попадают под полный контроль компьютерной культуры, теряют чувство повседневной реальности, заменяя его компьютерной воображаемой и все чаще виртуальной. Сегодняшний Internet «наполнен» постоянно общающимися виртуально людьми, отдающими предпочтение именно этому виду общения.

Научные фантасты предвосхищают появление в скором будущем глобальной компьютерной системы – «матрицы», грозящей порабощением и уничтожением всего человечества. Жизнь человека – это ощущение им окружающего мира через органы чувств. Новейшие компьютерные системы уже сейчас способны предложить человеку виртуальную реальность готовую заменить обыденность. В случае если виртуальный мир и реальность дополнят друг друга, то «исчезнут» голод, катаклизмы, болезни, безграничное познание мира станет «реальностью», а сам человек получит долгожданную возможность сравнить себя с Богом, не осознавая, что уже сам стал элементом большой виртуальной игры в руках машин.

Согласно эволюции главный принцип всего живого на земле – выжить в постоянно меняющихся условиях, за счет усложнения жизненных форм приспособления к ним. Однако известно, что бактерии и вирусы живут и во льду, и в гейзерах, и даже в космосе, что ставит под сомнение необходимость усложнения форм жизни. Или актуализирует вопрос поиска иного смысла эволюции.

Создание искусственного интеллекта и его отношение к информации, сродни мозгу человека, а подчас и превосходит его. Развитие компьютерных технологий вскоре перерастет из количественного в качественное и подобно ячейкам Бернана (при закипании молекулы воды перестают двигаться хаотично, а объединяются в ячейки, как пчелиные соты по направлению вверх) все компьютеры на земле могут объединиться в одну мыслящую систему. После чего настанет эра гигантского мозга (в котором каждый компьютер будет составной клеткой мозга). Американский физик Типлер дает определение жизни, как способность сохранять и передавать информацию. Все вышеперечисленное говорит о том, что компьютерная система обладает всеми теми признаками, которые характеризуют жизнь человека. Возникает резонный вопрос, а нужен ли тогда компьютеру человек?

не указаны

не указана

Текст статьи:

В первой половине 90 — х годов прошлого века наша страна вступила в стадию демографической катастрофы. Эта катастрофа выражается прежде всего в беспрецедентно низкой рождаемости (уровень который сегодня вдвое ниже чем в самые тяжелые годы Великой Отечественной войны), в очень высоком уровне разводов (по которому наша страна на втором месте после США), в относительно низкой продолжительности жизни в первую очередь сельского населения и особенно мужского пола. За прошедшее с 1992 года время (данные на 2000 год) оно сократилось на 2 млн. человек. Но это с учетом компенсации миграционными потоками населения из-за рубежа. За счет же естественной убыли страна уменьшилась за этот период на самом деле на 4,2 млн. человек.

На протяжении последних ста лет население России сокращается уже в четвертый раз. И в отличие от первых трех кризисов – Первой мировой войны и Гражданской войны, голода и репрессий 30-х годов, Второй мировой войны, – когда убыль населения была обусловлена недемографическими факторами, в 90-е годы она предопределена самим ходом демографического развития. Общесистемный кризис, развернувшийся в переходный период, только ускорил и усугубил положение. Тенденция убыли населения, в силу своей внутренней обусловленности устойчива, сохраняется по сей день и сохранится в ближайшей перспективе.

Демографические проблемы развиваются под воздействием экономических, социальных, политических и других процессов. В свою очередь демографические процессы оказывают влияние на все вышеперечисленные. К примеру, низкий уровень рождаемости ведет к увеличению процентной доли пенсионеров в обществе, что в свою очередь не только обостряет проблему «отцов и детей», но и ведет к катастрофичному «старению» общества. Колебания уровня рождаемости через определенное время проявляются в соответствующих (или противоположных) колебаниях уровня занятости на рынках труда, уровня преступности, конкурсов между абитуриентами при поступлении в учебные заведения. Через несколько лет российские вузы почувствуют на себе демографический «провал».

Наиболее актуальным представляется мнение молодежи в решении демографических проблем и их понимание взаимосвязи демографических процессов с общественными. Исследование проводилось среди молодежи в возрасте 18-25 лет, в 2000-2002 году в городе Тамбове. В ходе исследования было выяснено, что только 19,6 % интервьюируемых действительно интересуются демографическими проблемами и демографической ситуацией в России. Когда как более половины (51 %) вообще никогда о проблемах подобного рода не слышали. Интересно то, что в основном демографические проблемы волнуют молодежь, еще не успевшую создать собственные семьи (91,7 %).

Вопрос, который на сегодняшний день представляется наиболее актуальным – стабильность экономической ситуации в России. Поскольку с решением этого вопроса связывают и разрешение демографического кризиса, мы не могли не исследовать отношение к нему респондентов. В результате более половины опрошенных (53 %) уверены, что экономика непосредственным образом влияет на демографическую ситуацию в стране, больше 37 % предполагают, что это действительно так, и только около 10% затрудняются ответить на этот вопрос. В задачи данного исследования не входило какое бы ни было оспаривание значимости влияния экономического развития на развитие демографическое, но попытаемся взглянуть на решение этой проблемы с другой стороны. Больше 40 % молодежи считают создание семьи несмотря ни на что разумным шагом, и это люди из семей со средним достатком. Тогда как молодежь из семей с достатком выше среднего и высоким не готовы создавать семьи, и называют в первую очередь причину финансовой несостоятельности. Эти и некоторые другие факты позволяют сделать неутешительные выводы. В нашем обществе произошла подмена ценностей, за финансовой стороной вопроса скрывается духовная нищета, безнравственность и безответственность. Это во многом объясняет, почему демографическая ситуация сегодня тяжелее, чем в годы Великой Отечественной войны. Одним из отправных моментов исследования послужил вопрос об улучшении демографической ситуации в России. 70 % опрошенных считают, что более высокий экономический уровень изменит демографическую ситуацию в лучшую сторону, 60 % – что главным является культурное воспитание подрастающего поколения, но большинство голосов в процентном соотношении занял пункт об укреплении идеологии нации (78,4 %).

До сего момента демографические проблемы не воспринимались должным образом как проблемы культурные. Пока не известно глобальны ли эти проблемы или их решение требуется только на уровне одной страны. Но, по крайней мере, в России они есть, и проблему демографической катастрофы надо решать, повышая уровень культуры, заботясь о патриотическом и нравственном воспитании.

не указаны

не указана

Текст статьи:

Субкультура – неформальная общность людей, противопоставляющая свои ценности общественным.

Хиппи-группы молодежи, отвергающие установленные нравственные устои,общепринятые нормы поведения и ведущие бродяжнический образ жизни. Время появления хиппи-начало 60-х годов. Место появления — Америка. В середине 60-х появляются первые идеологи — фолк музыканты. Они пели про нечеловеческие условия жизни (Woody Guthrie),против войы во Вьетнаме, за права негров, за охрану природы (Peter, Paul & Mary), про борьбу за мир (Tom Rahto) и, конечно же, Bob Dylan – апостол поколения, композитор гимна движения за человеческие права – «Blowing in the wind».Помимо этих взглядов стоит описать внешний вид, атрибутику хиппи. Это длинные распущенные волосы, яркие одежды в цветах, неизменная пацифика (pacific – знак мира). Они живут комуннами, путешествуют автостопом, они устремлены в познании природы и окружающего мира, нежели урбанистического общества. Своего расцвета хиппи достигают в конце 60-х (Thimoty Leary, Ken Keazy, Jefferson Airplane).

Влияние хиппи на культуру не осталось незамеченным. Отрицательный аспект этого влияния- наркотики. Этот порок перекочевал через десятки лет и остается актуальной проблемой и в современном обществе. В положительном аспекте это влияние выглядит иначе. Хиппи сильно повлияли на развитие музыки (Beatles, Pink Floyd ), кинематографа, литературы (Jack Keruak, Ken Keazy…). Они поддержали права негров( Черные пантеры) , развитие культуры аборигенов Америки – индейцев, стали основной причиной остановки войны войны во Вьетнаме.

Споры о том, было ли это темным пятном в истории культуры или это был значительный культурный этап , продолжаются и сейчас. Но, претерпев некоторые изменения, это движение сохранилось и в современном мире, ожидая следующего «Лета Любви».

не указаны

не указана

Текст статьи:

Особая и уникальная роль в создании художественного динамического образа развивающегося мира, в приобщении к истории художественных явлений человечества принадлежит Эрмитажу – крупнейшему историко-культурному и художественному музею.

Этапы становления Эрмитажа как крупнейшего центра искусства в первую очередь были связаны с работами по созданию экспозиций музея, где следовало учитывать особенности восприятия весьма разнородных памятников и создавать условия, в которых не только достаточно выгодно выступали бы исторические связи, но и выявлялось бы и художественное значение отдельных произведений.

Так, в самой структуре музея – Эрмитажа, — в концепцию постоянных выставок закладывалась основа восприятия их зрителем. Помимо постоянных экспозиций, Эрмитаж организует временные выставки, число которых увеличивается с каждым годом. Эти выставки включают материалы, отражающие культуру и искусство разных стран, континентов, различных цивилизаций, вносят иную, новую струю в атмосферу музея и в процесс экспозиционной деятельности.

Концепции временных выставок не всегда следуют традиционным эрмитажным принципам. Они создаются в зависимости от самого предметного материала выставки, ее тематики, целей и задач, стоящих перед экспозиционерами, а также включают и такие факторы, как предполагаемая структура публики, ее поведенческие модели, оценки и мнения.

Попробуем на примере двух чрезвычайно значимых временных выставок Эрмитажа проанализировать процесс восприятия их зрителями, выявить связь и соотношение восприятия с основной концептуальной идеей выставки. Основным мотивом посещения выставки «Куниеси и его время. Японская гравюра ХIХ века. Школа Утагава» был интерес зрителей к японской культуре, искусству и к гравюре ХIХ века.

Данная экспозиция вызвала особое внимание в связи с тем, что впервые в Эрмитаже были выставлены в большом объеме коллекции гравюр Куниеси и Кунисада – известных в мире представителей крупнейшей японской школы ХIХ века — школы Утагава. Экспозиция открывалась интересным и содержательным текстом, дававшим общее представление о японской гравюре этого периода; гравюры же, расположенные по художественным школам, внутри которых выделялись основные жанры японской графики, не были снабжены пояснительной информацией.

Вопрос заключался в том, сможет ли и в какой степени отечественная публика сумеет воспринять гравюры школы Утагава, правильно понять сюжеты, точнее, истинный смысл произведений, так как он не всегда был очевиден. «Одной из особенностей японской гравюры позднего периода является словесное и изобразительное иносказание, лежащее в основе замысла листа». Пожалуй, это было одним из главных препятствий к полноценному восприятию произведений выставки. Однако реакция зрителей, их ответы на вопросы, касающиеся впечатлений от осмотра, степень заинтересованного отношения к японской гравюре, выделение произведений в качестве наиболее предпочтительных, время осмотра и другое дали основание считать, что диалог зрителей с японской гравюрой как будто бы состоялся. Но перед нами встали еще два вопроса: почему он смог состояться и на каком уровне, в какой мере? В качестве ответа на первый вопрос нами выделены три фактора, которые могли способствовать возможному диалогу зрителя:

1. Ни с чем не сравнимая выразительность гравюр, их изысканный стиль, техническое совершенство, новизна ощущений, погружение в особую атмосферу действия – все это и другое компенсировали незнание сюжетной линии и делали возможным общение и сопереживание с произведениями.

2. Тончайшее чувство природы, способность слияния героев с ней были близки и находили отклик у отечественного зрителя. Зрители до 30-35 лет составили 58% от общего числа посетителей выставки; 40% из них – жители Петербурга.

3. Следует отметить и такой фактор: определенное число зрителей (около половины всех тех, кто принял участие в опросе) в разной мере были знакомы с японской поэзией, театром, живописью, философией, историей.

На основании анализа материала опроса представим распределение наиболее значимых предпочтений зрителей в зависимости от особенностей ими «прочтения» темы произведения, своего видения главного, заложенного в модели выставки и отдельных произведений.

1. Выделение конкретных работ, стремление обосновать свой выбор; ассоциативные связи в области японской поэзии, театра; своеобразие трактовки персонажей, бытовых сцен, театральных коллизий…

«Необычность телодвижений, костюмов: все это увлекает, хотя и совершенно непонятны сюжеты» (39 лет, м., преподаватель).
«В работах Кунисада, в каждой его гравюре свой неповторимый характер»(18 лет, м., студент).

2. Произведения привлекли техническим совершенством, мастерством графического искусства, утонченностью колорита и линий.

«Очень необычная графика, удивительная способность передачи образов и сути посредством линий при полном отсутствии светотени и теней» (22 года, м., филолог).
«Так лаконично и так много сказано» (37 лет, м.).

3. Зрителей привлекли необычность и загадочность гравюр Японии.

«Почувствовала экзотику Японии» (24 года, ж.).
«Таинственная и загадочная живопись» (37 лет, м.).

4. Респонденты выделили историко-философский, психологический аспекты.

«Совершенно иной образ мышления, по сравнению с европейским и русским» (40 лет, ж.).
«Акценты в непривычных местах стимулируют мысли. Интересны психологические моменты в работах Куниеси» (25 лет, м., аспирант).

Таким образом, определенная часть зрителей в процессе осмотра выставки смогла почувствовать (какая-то часть из них на уровне подсознания) своеобразие, выразительность образов, особый стиль японской графики, отличающийся лаконизмом и огромной внутренней энергетикой.

И все-таки даже наиболее подготовленный зритель не смог в полной мере «заглянуть» в таинственные глубины миросозерцания таких сложных и разных художников, какими являлись Куниеси и Кунисада. Часть зрителей оказалась на пути к адекватному восприятию произведений, она смогла лишь интуитивно «уловить» какие-то наиболее важные черты гравюр школы Утагава. И это оправдано и объяснимо. Ведь гравюры создавались для японского зрителя и потребителя, который в большинстве своем был социально, психологически и образовательно подготовлен к восприятию и пониманию японской гравюры, поэзии, театра, литературы.

Следует признать тот факт, что для довольно большого числа отечественных зрителей (как, впрочем, и европейских) «язык» японской гравюры оказался не совсем понятен. Тем не менее, само посещение выставки, ее осмотр способствовали познанию нового, развитию фантазии, воображения, с помощью которых рождались потоки образов, значений, личностных переживаний.

Грандиозная выставка «Синай. Византия. Русь», удачно расположенная в Большой Соборной Церкви Эрмитажа, была уникальна по содержанию, принципам построения и способу взаимодействия со зрителями. Воспринимая произведения византийских и русских мастеров, зритель испытывал особую силу их притяжения, которая увеличивалась по мере продвижения его в пространстве храма. Пространство выставки как будто бы «втягивало» и вело зрителя к ее вершине – синайским иконам, размещенным в алтарной части собора.

У наибольшего числа посетителей интерес к выставке был связан с отношением к ней как к историко-культурному явлению современной жизни, хотя диапазон этого отношения был очень широк – это исторический, художественный, философский, религиозный, культурологический аспекты. Профессиональный состав публики на экспозиции «Синай. Византия. Русь» отличался присутствием большого числа преподавателей, студентов, работников культуры, музейщиков, деятелей церкви, государственных служащих, художников. для большей части зрителей главное заключалось уже в самом названии, которое начиналось словом «Синай», вызьтвающим множество ассоциаций и олицетворяющим духовно близкое и светлое. Ряд вопросов анкеты, вьтявляющих духовную, эмоциональную близость к тем или иным памятникам, представил тончайшие нюансы восприятия и сопереживания, редкие откровения зрителей:

- Синайские иконы объединены мощью духовного начала, близостью эмоционального состояния к зрителям, а также особым, восточным, проявлением православных образов.
- Иконы, выполненные византийскими мастерами, впечатляют монументальностью, глубиной ощущения, драматичностью и суровостью. «Христос Пантократор» – это и евангельский Христос, но вместе с тем и Судия человечества, Творец и Вседержитель.

На данной выставке зафиксирован почти равный процент молодых зрителей (до 30 лет) и зрителей более старшего возраста. Жители Петербурга и Ленинградской области составили 57%; иногородние – 38%; иностранные граждане – 5%.

Русские иконы, представленные на выставке, близки, в первую очередь как национальные православные святыни, а в то же время и как чудесные произведения искусства, близкие своим душевным настроем, глубиной проникновения, теплотой, мягкостью, особым мироощущением доброты и успокоения.

Вопрос, обращенный к зрителям: «В чем Вы видите основное достоинство выставки «Синай. Византия. Русь?» должен был выявить глубинное понимание того, что составило идею выставки, ее сверхзадачу. Мы получили широкую палитру мнений и интересных мыслей. Зрители увидели достоинство в качественном и творческом подборе материала; в обращении Эрмитажа к культуре христианского Востока и возможности сравнения и сопоставления произведений разных эпох и регионов сферы византийского влияния; в убеждении, что только духовность может объединить нас, дать надежду на будущее.

Социологические исследования публики Эрмитажа, подтверждая уже известное, выявляя новое, ставят сегодня в центр внимания проблему экспозиции музея, ее возможностей и восприятия экспозиции, ее составляющих, современным зрителем.

не указаны

не указана

Текст статьи:

Место телевидения среди других СМИ. Телевидение – система, организующая событийную среду. Телевидение и современное общество: социальная потребность в информации. Свобода слова и выбора – реалии сегодняшнего дня (проблемные ситуации). Телевидение и театр (сходства и различия). Телевидение и кино. Телевидение и радио.

Периодичность телевидения — попытка разрешить противоречие между периодичностью и фрагментарностью телевизионных произведений. Принцип «творчество в открытую» — взаимодействие авторов и зрителей (акт синхронной коммуникации — симультаность, персонализация образов). Многофункциональность и специфика телевидения. Вездесущность, экранность, непосредственность, персонифицированность – как отличительные черты системы телевизионного вещания.

Функции ТВ: информационная, культурно-просветительская, интегративная, социально-педагогическая, организаторская, образовательная, рекреативная.

Телевидение в современных философских теориях (посмодерн). Двойственность телевидения: с одной стороны ТВ выступает в роли модели, интерпретирующей реальность постмодерна, а с другой стороны сама эта модель может быть интерпретирована с помощью средств постмодернизма.

Идеи Маршалла Маклюэна: «телевидение есть стиль и образ эпохи постмодерна». Его атрибуты: фрагментарность (мозаичность, серийность и дискретность), интертекстуальность, симуляция, плюралистичность. Понятия «симулякр» и «cool media». Телевидение как симулякр постмодерна.

Телевидение в контексте формирования «домашней культуры».

Телевидение как основная технология массовой коммуникации. Тенденция укрепления позиций ТВ в формировании «домашней культуры» как «личного социального института». Замещение «книжной культуры» «электронной» (экранной). Место традиционных институтов культуры в современном культурно-информационном пространстве (сходства и различия гуманитарной и мозаичной культур).

Принципы воздействия телевизионного языка на аудиторию (нарратив, дискурс). Технология мифотворчества. Характерные приемы взаимодействия с аудиторией. Телевидение и принцип плюрализма в «домашней культуре».

Местные телекомпании периферии. Проблемы становления.

Местные телекомпании (МТК) в формировании «единого информационного поля». Структура МТК: управление, кадровый потенциал, перспективные направления развития. МТК как сетевые партнеры крупных медиахолдингов. Концепции вещание в регионе и в федеральных центрах (сходства и различия).

Хронология развития местных телекомпаний: проблемы становления, современные реалии. МТК и власть: проблемы взаимодействия. Причины конфликтов между МТК и властью: низкий уровень конъюнктуры в стране, высокая степень административнои финансовой зависимости СМИ от власти, коммерциализации СМИ. Модели «идеального» взаимодействия. Социальное партнерство.

Доверие и малая дистанция как основа построения взаимоотношений местных ТВ-станций и потенциальной аудитории. Культура на МТК.

Функции коммуникатора – журналиста. Особенности их работы на периферии в крупном полисе. Новости как основа сетки вещания. МТК и другие провинциальные СМИ (сходства и различия в подаче информации). Роль СМИ в жизни общества (положительные и отрицательные моменты).

не указаны

не указана

Текст статьи:

В культуре традиционно принято выделять несколько уровней: информационный, технологический и ценностный. Поэтому культура – это система способов хранения и трансляции информации, накопления навыков и умений, механизмов применения их в практической деятельности. Вместе с тем она предлагает целый ряд ценностных установок, которые через мировоззренческие универсалии в своем взаимодействии и сцеплении задают обобщенный образ человеческого мира. Именно с помощью категорий культуры, таких как добро, зло, вера, надежда, свобода, справедливость, человек осмысливает и переживает мир, сводит в целостность все явления действительности, попадающие в сферу его опыта.

В современном обществе, по мнению большинства исследователей, преобладает информационность и познавательность, что приводит к утрате духовности. Духовность же, дух в понимании В. Соловьева – это единство истины, добра и красоты, то есть в традиционном философском понимании – это познавательное, нравственное и эстетическое. По своей сути добро, истина и красота – экзистенциальные константы в духовных исканиях людей, различные способы обретения одного и того же – высшего смысла жизни, согласия с собой и миром.

Современное поколение отличается больше деловыми и интеллектуальными качествами, живет богаче и комфортнее, но механичнее, теряя способность к сопережтванию и любви, «становясь более отчужденными, теряющими чувство жизни, роботообразными», то есть бездуховными. И в этом процессе многие усматривают отрицательное воздествие массовой культуры, которая, по мнению большинства исследователей, враждебна духовному началу в человеке стереопизирует его сознание, быт, потребности и поведение.

Массовая культура — один из наиболее значимых вариантов функционирования современной культуры. Феномен массовой культуры, охватывает область не только материальной и духовной культуры, но также и сферу мировоззренческих универсалий. Будучи достаточно изученным, данный феномен не имеет единых оценочных критериев: Бодрияр и Фукуяма определяют его в совершенно разной терминологии и методологии. Однако на уровне стереотипа массовая культура воспринимается как нечто противостоящее культурам национальным, классическим и традиционным. Как принято считать, массовая культура порождена обществом потребления, условия для возникновения которого сформировались менее ста лет тому назад. Наиболее привычная форма воплощения массовой культуры – реклама, сериалы, коммерческое кино, карманная литература, где действуют одинаковые персонажи, воссоздаются примитивные коллизии и проповедуются низменные инстинкты сегодняшнего дня. Масовая культура, расчитанная на нетребовательную толпу разрушает идеалы добропорядочности. Так – или примерно так – рассуждают о массовой культуре многие отечественные исследователи. Очень много пишут и говорят об американизации нашего кинематографа, о примитивизме книжной макулатуры, издаваемой сотнями тысяч экземпляров, об утере высоких идеалов национальной русской культуры.

Все это имеет место быть. Однако следует отметить, что массовая культура явление гораздо более сложное и детерминированное социально-экономическими условиями. Поэтому прежде чем выносить какие-либо оценки, необходимо осмыслить явление массовой культуры в его специфических границах и охарактеризовать его роль в процессе формирования личностного сознания. А это невозможно без обращения к антропологическому и аксиологическому аспектам массовой культуры.

Современное информационное общество не случайно называют «цивилизацией протезов», подразумевая тот факт, что избыток разнообразия информации травмирует, понижает смысловую чувствительность. Во многом, конечно, к этому причастна массовая культура, которая является одним из важнейших источников информации. «Засоряя» сознание, массовая культура, тем не менее, решает задачу элементарного просвещения. Сериал, криминальный детектив, бестселлер становятся энциклопедией современной жизни — помимо непосредственно сюжета, они содержат сведения из разнообразнейших сфер человеческой деятельности и истории, что создает впечатление достоверности и усиливает эффект присутствия. При помощи набора устойчивых мировоззренческих клише, формирующих неявный кодекс миропонимания и модели поведения, массовая культура стремится утолить естественную человеческую тоску по идеалу, погружает своего потребителя в особый мифологический мир, который нередко воспринимается им как более реальный, чем его собственное обыденное существование. Благодаря такому специфическому свойству массовой культуры, как телесность, в произведениях складывается апология сиюминутности, самоценного ощущения жизни, оберегающая человека от драм прошлого и шока будущего. В то же время перед читателем бестселлера, например, стоит некая «сверхзадача» чтения, повышающая его самооценку и дающая ощущение потенциальной творческой сопричастности тайнам бытия. На откуп массовой культуры из области «серьезного» искусства отошли также такие важные темы как любовь, брак, семейные отношения.

Своим разнообразием и пусть тривиальной, но все же ценностной нагруженностью массовая культура обязана опять-таки «высокой» культуре. Ведь именно последняя производит уникальные по художественной ценности продукты и несет отличный от информационного некоторый «знаниевый» потенциал.

Подлинное знание, знание как внутренняя ценность, осмысленная информация возможно только в творческом акте. Если художник в своих произведениях выражает мировидение, некое знание жизни, то массовая культура трансформирует это знание в информацию, адаптирует к вкусу большинства. Она как бы «запускает его в оборот», вписывает в контекст жизни, называет, а, значит, дает возможность быть, и быть воспринятым другими, то есть позволяет ему осуществиться. Так проявляется ее роль посредника между общепринятыми ценностями и изысками элитарной культуры, изобретениями авангарда и традиционной народной культурой. Превращая эзотерические откровения и маргинальные художественные эксперименты в часть «наивного» сознания, именно массовая культура способствует его обогащению и развитию, пробуждает в потребителе индивидуальность.

Таким образом, устанавливая баланс между различными мировоззренческими и эстетическими позициями, и выступая связующим звеном между сознанием любого индивида и элементарными, но вечными истинами и ценностями человеческой жизни массовая культура тем самым решает задачу просвещения.

C другой стороны, массовая культура в условиях современной технизированной цивилизации, влияет на психосо циальное поведение человека, отвлекая его от повседневных проблем. Поток информации, обрушиваемый СМИ на головы зрителей и читателей об очередных катаклизмах, террористических актах, захватах заложников и т.д. может привести к достаточно трагическим последствиям. Поэтому, в такой ситуации, необходимо какое-то духовное «лекарство», способное сгладить неприятные ощущения от осознания действительных реалей сегодняшнего дня. И в этом случае та ким «лекарством» становится «массовая культура», которая утверждает нравственные ценности, вселяя в читателя-зрителя уверенность в торжестве справедливости, в победу добра над злом.

Большинство исследователей, упрекая массовую культуру в безнравственности и бездуховности, рассматривают ее с позиций нравственных ценностей «высокой культуры». На наш взгляд это занятие беспереспективное, так как еще практически не определены в современных культурологических исследованиях критерии нравственности для анализа массовой культуры.

Несмотря на это, попробуем разобраться, что несет массовая культура c нравственных позиций современному простому человеку – обывателю.

Во-первых, доступность и понятность образной сферы, содержания. Это «герои» и образы современного мира, проблемы и ситуации не раз поднимаемые в СМИ. В наше сложное время, когда человека окружает в повседневной жизни насилие и произвол, экономический и политический кризисы, в сериалах, книгах и фильмах обыватель видит возможность успешной борьбы с преступностью и коррупцией, честных, «непродажных ментов» и журналистов. Конечно, порой нас не устраивает форма воплощения этого содержания. Да, поражает обилие сцен насилия и крови — это победа добра на физическом уровне, а не на нравственном. Но ведь это реалии нашей современой жизни, наша действительность. Сюжеты многих фильмов, сериалов и романов строятся на резком противопос тавлении добра и зла, геройства и злодейства. Но если о зле и злодействе в «массовой культуре» пишут повсюду, то категория добра как-то напрочь выпала из поля зрения критики. Однако именно она оказывает решающее воздействие во всех видах поединков, именно Добро всегда борется со Злом, и всегда побеждает.

Основная масса произведений массовой культуры придерживается общечеловеческих норм и принципов – в обличье Зла выступают обычно преступники всех мастей или болезни, неприятности по работе, удары судьбы. Добро же всегда олицетворяют люди, герои, которые наделяются высокими моральными качествами и вступают в борьбу со Злом не только в силу своих служебных обязанностей, но и по причине благородства своей души. Традиционный счастливый финал – «хэппи энд» вселяет в зрителя-читателя веру в торжество справедливости, в победу добра. Это своеобразный сеанс психотерапии, «нравственный катарсис» и в этом кроется одна из причин магнетической силы этого вида культуры.

Однако, в массовой культуре присутствуют формы созданные только с целью развлечения людей, и в сфере влияния развлекательной культуры оказывается чаще всего молодежь, обладающая большим количеством свободного времени. Поэтому воздействие таких форм массовой культуры на молодежь требует более глубокого, всестороннего изучения. Как нам кажется, развитие национальных форм развлекательной массовой культуры, именно с точки зрения духовности, могут дать положительные результаты. Общественная практика свидетельствует о том, что национальные формы развлекательной массовой культуры успешно могут конкурировать в молодежной среде с аналогичной западной продукцией. Это в свою очередь способствует реальному сохранению менталитета, системы ценностей нации. Часто через такие формы массовой культуры идет реальное приобщение к национальным формам культуры: религии, фольклору, искусству, литературе. Конечно, присутствие национального содержания в массовой культуре не может быть свидетельством соответствия всем нравственным и эстетическим критериям, предъявляемым подлинным творениям культуры. Поэтому для решения этой насущной проблемы необходимо всестороннее изучение нравственных аспектов всех направлений и жанров массовой культуры, разработка новой государственной духовно-культурной программы, и конечно, ответственность производителей всей продукции массовой культуры перед обществом.

не указаны

не указана

Текст статьи:

Окружающая среда оказывает на нас огромное влияние, все вещи, которые нас окружают, формируют нашу собственную среду, позволяющую четко выявить психологические характеристики человека, проживающего в ней. Поэтому наиболее важным является правильная организация среды собственного дома, т.е. его дизайна, потому что именно дизайн служит первоначальным источником формирования ощущений, эмоций, переживаний, и как следствие настроения человека.

В древности этому вопросу уделяли много внимания, для наших предков было очень важно, где построить свой дом и как его обустроить, теперь научно доказано, что это было обусловлено многими факторами, а в первую очередь, необходимостью энергетического подкрепления здоровья человека и его настроения. В Древнем Китае была даже создана на основе этого специальная наука или философия – фен-шуй.

На Руси существовала своя система организации жилого помещения, поистине искусство создавать то, что сегодня мы называем дизайном. Жаль, что теперь многое нами утеряно и забыто, редко где в деревнях встретишь сегодня исконно русские традиции организации внешнего и внутреннего обустройства дома. Эти две системы были выбраны неслучайно. Первая, в силу ее сегодняшней распространенности и разрекламированности, вторая в целях ознакомления читателя с его национальными традициями.

Но в целом обе системы сводятся к одному: ничто так не улучшает душевное и физическое состояние человека как здоровая обстановка в родном доме.

В ходе исследования выяснилось, что обе системы организации дизайна, не смотря на национальные, территориальные и другие различия, сходны по некоторым позициям:

- расположение комнат различного назначения по определенным сторонам света;
- некоторые сходства цветового решения интерьера;
- применение различных оберегов, амулетов, талисманов и сходное их размещение в дизайне дома.

Поскольку фэн-шуй на сегодняшний день стал очень модным направлением, о нем много пишут и активно применяют при организации дизайна, целью моего исследования становится подвести читателя к выводу о возможности возвращении к своим корням. Потому что, имея великолепный опыт, накопленный многими поколениями, в этом направлении, нет смысла заимствовать почти то же самое у другого народа, а тем более варварски замещать одну культуру другой «… не будем забывать, что на каждой территории, в каждой стране свои традиции, свои обряды. Наши русские обряды и ритуалы у нас в стране очень часто оказываются значительно сильнее и эффективнее китайских, ведь наши обряды и ритуалы поддерживаются здесь самой энергетикой родных стен, всей нашей огромной страны» (А. Семенова « Дом – зеркало судьбы»).

Еще один сходный и в то же время принципиально различный момент – символичность в восприятии космоса, мира вокруг и дома. Когда мы перенимаем что-либо из другой культуры (в данном случае китайской), мы неосознанно или специально начинаем использовать символику, не предназначенную и не свойственную данной национальной традиции. Это идет в разрез со сложившимся восприятием и мировоззрением. Поэтому такое заимствование некоторых культурных моментов должно быть всегда частичным, осторожным и не противоречить, сложившейся символике данной культуры. Поскольку традиции фен-шуй часто совпадают с традициями славянскими, здесь почти не может случаться мировоззренческих несовпадений. И, тем не менее, всегда полезнее использовать аксессуары, цвета, расположение предметов близкие по территориальным и национальным традициям.

Подводя итог, всему выше сказанному, возникает вопрос, как столь разные, столь удаленные друг от друга народы, смогли выстроить столь похожие системы организации дизайна собственных домов. По видимому, существует что-то еще кроме стремления человека к уюту и комфорту. Это значит, что очень давно люди воспринимали глобальные вещи, вроде восхода и захода солнца, лунные циклы, направление ветра и другое одинаково, но в связи с различными географическими условиями, это восприятие преобразовалось и «подстроилось» под них, приобрело где-то свое специфическое звучание, где-то изменилось до не узнаваемости, что-то осталось прежним.

Например, горница располагалась на южной стороне дома, комната, в которой полагалось много света, также как и в фэн–шуй располагается гостиная. Спальня по русской традиции находится на западе, солнце в этой части дома светит более щадяще. Кухни в русских домах принято делать на востоке, а в фэн-шуй на востоке или юго-востоке. А вот символичное отражение происходит с помощью различных предметов, да и принцип троичности (небесный, земной и подземный миры) в традициях фэн-шуй при организации дизайна отсутствует. Но всегда надо помнить, что связь ансамбля с жизнедеятельностью человека не ограничивается утилитарными и рациональными функциями, она обязательно включает духовную деятельность человека, это выражается не только в конкретных вещах, но и в осознании человеком своего места в мире, формируется его мировоззрением. Сегодня это все больше определяется развитием экологического сознания, что невозможно без культурной преемственности.

Как бы исторически не менялись соотношения вещей, их роль в дизайне, в жизни человека, все равно главные ценностные ориентации останутся прежними, потому что направлены на человека. Благо сегодня дизайн переживает творческое возрождение и начинает выполнять свою главную функцию – формирует у человека активно-творческое настроение.

не указаны

не указана

Текст статьи:

Артур Шопенгауэр (1788-1860) был последним немецким философом, предпринявшим попытку создать всеобъемлющую систему, способную разгадать тайну бытия. Он строил исходное положение своей философии на понимании Воли как некоего бессознательного, темного и в то же время динамичного, активного начала, внутренней сущности всех сил, созидающих мир, который, в свою очередь, есть лишь ощущение субъекта и существует постольку, поскольку существует этот субъект. Воля, проходя через ряд ступеней объективации, достигает вершины в человеке, стоящем в центре мироздания. По мнению Шопенгауэра, существует аналогия между миром как целым, с одной стороны, и человеческим сознанием – с другой: «Уже в древние времена говорили о человеке как о микрокосме. Я перевернул это положение и указал в мире микроантропос, поскольку воля и ее представление его сущность». Таким образом, Воля является внутренней сущностью субъекта, для которого мир есть объект созерцания – Представление. Исследуя понятие «воля», Шопенгауэр вводит понятие «жизнь» как связующее звено между Волей и временем, как ритмическое проявление Воли в настоящем. Причем, будущее и прошедшее отнюдь не являются проявлениями жизни, а находятся лишь в понятии, в связи познания. Воля, то есть внутреннее содержание, существо мира, становится адекватной воле к жизни, представляющей собой видимый мир, явление, зеркало Воли. Воля не знает времени, но, чтобы объективировать свою сущность, принимает его форму в мимолетных явлениях жизни. В своей сущности Воля непознаваема для субъекта, она есть вещь в себе. И лишь искусство, создание гения является единственной формой постижения идей. Гений, благодаря чистому созерцанию и силе своей необыкновенной фантазии, призван выразить в искусстве вечную идею Воли. Непосредственным отображением Воли выступает музыка, которую Шопенгауэр ставил не только выше всех других видов искусства, но и выше философии. Музыка, как считал Шопенгауэр, схватывает самую суть Воли, то есть ее вечное становление, поэтому именно через музыку, ее ритм, она и возвращается к исходному началу, пройдя через ряд объективаций. Особое положение музыки в ряду искусств Шопенгауэр объяснял тем, что в то время, как произведения изобразительных искусств есть снимки с их прообразов (идей), и задача их дать чистое представление или познание мира, музыка – сама есть прообраз или новая идея, которая ею же вносится в мир и является снимком с мировой воли, непосредственной объективацией которой музыка и оказывается в качестве новой идеи мира. Таким образом, музыка равноправна не с другими искусствами, а с теми идеями, отпечатками которых служат произведения изобразительных искусств. Более того, музыка, совершенно независимая от мира явлений, могла бы по Шопенгауэру существовать даже тогда, когда мира не было бы вообще. В этом и заключается основное отличие музыки от других искусств. Еще одно отличие кроется в том, что музыкальный язык универсален и понимается всюду и всеми, благодаря тому, что музыка говорит не о конкретных вещах, а о чувствах, к тому же, не о каких-то переживаниях определенного человека, но о чувствах вообще, до определенной степени абстрактных, и если другие искусства говорят только о тени, то музыка – о существе. На иррациональном, интуитивном уровне музыка с помощью ритма проникает в таинственный внутренний мир человека. Она не пользуется словами, которые настолько грубы и вульгарны, что не могут даже приблизительно объяснить сущность бытия. Постичь истину способна лишь музыка.

Вслед за древними греками, представителями пифагорейской школы, переносившими известные им музыкальные соотношения на всю вселенную, весь космос, считавшими, что космос образован симметрично расположенными и настроенными на определенный тон сферами, а вещи и души имманентно содержат в себе гармоническую структуру, Шопенгауэр устанавливал параллели между музыкой и идеями. По его мнению, неорганическая природа, планетная масса узнается в самых низких тонах гармонии, которые аналогичны низшим ступеням объективации воли. В совокупности сопровождающих голосов, создающих гармонию, сокрыта вся лестница идей, в которых объективируется воля. В мелодии же выражается высокая ступень этой объективации, осмысленная жизнь человека, его стремления. Мировая воля проявляется в музыке через ритм. Темп как один из параметров ритма, согласно Шопенгауэру, несет идейное содержание. Например, быстрые мелодии говорят о веселом характере, медленные – напротив, грустны. Короткие фразы танцевальной музыки повествуют о легкомысленном, беззаботном существовании, если же они в миноре, то это указывает на неудачу в мелком счастии. Торжественное изложение на едином дыхании широких построений в быстром темпе создает представление о целенаправленном стремлении к благородным идеалам, очень же медленный темп может повествовать лишь о муках.

Создание и восприятие музыки, по мнению Шопенгауэра, есть процесс иррациональный. Композитор в своих произведениях раскрывает внутреннюю сущность мира в состоянии вдохновения, лишь под стихийным влиянием ритма мировой Воли, совершенно не понимая языка, на котором он выражает глубочайшую мудрость мироздания. Восприятие же музыкального произведения происходит только в момент его исполнения, когда выразитель мировой Воли – ритм – проникает в человека без включения рассудка, так как, согласно Шопенгауэру, музыка воздействует непосредственно и совершенно не требует осмысления. По этой причине Шопенгауэр не принимал программность в музыке, а также синтез ее с другими видами искусства, называя, например, оперу «антимузыкальным изобретением к услугам немузыкальных душ». Такое странное мнение Шопенгауэра по поводу оперного искусства, было обусловлено убеждением в том, что усиление эстетического воздействия никогда не может быть достигнуто с помощью нагромождения средств. Однако в отрицании всякого сознательного начала в восприятии музыки философ противоречил сам себе: в его понимании музыка выражает все возможные стремления и проявления воли в одной только форме, без содержания, но она все-таки носит познавательный характер и «дает предшествующее всякой форме сокровенное зерно».

Идея Шопенгауэровской Воли привлекла одного из самых блестящих и спорных мыслителей европейской философии Фридриха Ницше (1844-1900), первоначально строившего свои взгляды под воздействием книги Шопенгауэра «Мир как Воля и Представление». В его творчестве «воля к жизни» меняет свою направленность, превращаясь в «волю к власти», которая представляет основную черту челове ческого существования. Однако она не есть стремление к господству сильного над слабым, а, напротив, желание сделать слабого сильным. Личность должна осознавать себя личностью, только так она может стать сильной и свободной. К понятию «воля к власти» Ницше привели попытки осознать единую основу таких состояний психики, как инстинктов, эмоций, интеллекта и прочих. Он сделал вывод, что сила импульсов, или, как он их называл, количественные различия, а другими словами, метр, лежит в основе качественных различий, то есть ритма. Власть над собою по Ницше выше, чем власть над другими. Человек обязательно осознает, что он знает о себе далеко не все, и что на самом деле его внутренний мир значительно богаче, чем он сам может представить. Поэтому, воля к власти есть, прежде всего, воля к овладению самим собою, к овладению всем своим миром, к тому, чтобы в своем су ществовании быть больше самого себя. Начав с психологического объяснения воли к власти, Ницше перешел к ее онтологической концепции. Весь космос понимался им как непрерывная борьба «квантов власти», каждый из которых непременно стремится к власти над другими, к собственному превращению в организующий центр мира. Таким образом, ритм социальных отношений, построенных на господстве и подчинении, Ницше распространил на отношения мирового порядка. Вслед за Шопенгауэром, считавшим только гений композитора способным выразить мировую Волю, Ницше увидел такую силу и власть в немецком композиторе Рихарде Вагнере, которому и посвятил свою первую книгу «Рождение трагедии из духа музыки». Основная мысль ее заключается в необходимости диалектического единства двух противоборствующих начал искусства – аполлонического и дионисийского, которое по Ницше есть основа развития искусства, равно, как рождение живого существа зависит от двойственности полов, находящихся в постоянном противодействии и примиряющихся лишь периодически. Ницше не случайно заимствовал у древних греков символические образы их богов, желая перенести в современное ему понимание огромную противоположность между пластическими искусствами – аполлоническими – и музыкой – искусством Диониса – в античном художественном творчестве. Именно борьба этих противоположностей и побуждает различные искусства к новым образованиям, и они, в конце концов, связываются волей древних греков в некоторую постоянную двойственность в искусстве античной трагедии. «С двумя божествами искусств, Аполлоном и Дионисом, связано наше знание о той огромной противоположности в происхождении и целях, которую мы встречаем в греческом мире между искусством пластических образов – аполлоническом – и непластическим искусством музыки – искусством Диониса…».

Что же заставило Ницше обратиться к образу Диониса – богочеловека, любимца Зевса, родившегося от земной женщины, преследуемого за это женой Зевса – Герой, покровителя виноградарства и виноделия, шествующего по земле с песнями, плясками и весельем? Для Ницше Дионис есть олицетворение исступления от наплыва живых энергий, образ изобилия, чрезмерности и стихийности Вселенной и природы. В человеческом сознании дионисийство проявляется в оргийном самозабвении, в безумном восторге потери себя в хаосе и нового обретения собственной сущности в инстинктивном единении с ритмом природы. Ницше подробно останавливалтся на разъяснении сущности дионисийского начала. Состояние это он сравнивал с опьянением, с воздействием наркотического напитка, о котором повествуют древние гимны, такое же внутреннее ликование просыпается в человеке и животном во время приближения весны. В этот момент человеку не нужны слова, он выражает себя в пении и пляске, его жесты становятся магическими, он чувствует в себе божественную силу, сама природа властно творит искусство с помощью его тела и голоса. По мнению Вячеслава Иванова религия Диониса есть религия мистическая, в который главным становится обожествление человека, и в этом-то и состоит смысл дионисийского исступления. Как и любое другое вдохновенное состояние, оно бескорыстно, бесцельно и безвольно, представляет собой выход из времени и погружение в безвременье. В дионисийском исступлении Ницше познал тайну круговорота жизни и вечного ритмического возвращения во времени, отличающего древнюю философию. Дионисийское начало стало для него синонимом эстетического, а жизнь – эстетическим феноменом.

В противоположность дионисийскому началу аполлоническое – это полное чувство меры, самоограничение. Для Ницше различие между этими началами аналогично противоположности между сновидением и опьянением. Он руководствовался стойким убеждением в том, что, помимо реально существующей действительности, есть отличная от нее – вторая действительность, а первая – всего лишь иллюзия. Истинная действительность проявляется в сновидениях, властитель которых – Аполлон – тот, что, являясь Богом сил, творящих образами, есть в тоже время и Бог, вещающий истину, пророчествующий грядущее. Сон совершенен, он обладает высшей истинностью и исцеляющей силой природы, в то же время он наделен даром художественного творчества, в отличие от отрывочной и бессвязной действительности дня. Сновидение наполнено чувством меры, мудрым покоем, ограничением самого себя от диких порывов суровой реальности. Мера необходима и для того, чтобы иллюзия, красоту и мудрость которой символизирует Аполлон, не ввела нас в полное заблуждение и не приняла вид грубой действительности. Понятие «иллюзия» тесно связано у Ницше с понятием «индивидуации» – мерой индивида, его границами. В отличие от этого дионисийство есть чрезмерность, находящаяся в постоянной борьбе с мерой, упорядоченностью, красотой, законом, моралью. В этом противоборстве находит выражение трагизм человеческого существования, подлинность которого скрывается искусством, создающим иллюзорную действительность. Музыка, напротив, обнажает его, так как, по мнению Ницше, она лишена образности: «Дионисический музыкант – без всяких образов, сам во всей своей полноте – изначальная скорбь и изначальный отзвук ее». Дионисийство, считал Ницше, – это подлинное бытие, полное противоречий и трагизма, в противоположность иллюзорному и ненастоящему бытию аполлоническому, хотя и радостному, умеренному и красивому. Подлинность античной музыки, согласно Ницше, мы находим в трагическом хоре: «Этот хор созерцает в видении своего господина и учителя – Диониса и поэтому он извечно – хор служителей: он видит, как бог страждет и возвеличивается, и поэтому сам не принимает участие в действии».

Находясь под воздействием идеи А. Шопенгауэра о том, что музыка является непосредственным отображением Мировой Воли, Ницше пришел к убеждению, что, поскольку воля не есть эстетическая категория, музыка сама по себе – не то же, что и воля, однако она является как воля, а образная действительность занимает по отношению к ней подчиненное положение: «…музыка … является как воля в шопенгауэровском смысле слова, т.е. как противоположность эстетическому, чисто созерцательному, безвольному настроению».

По мнению Ницше, каждый художник является либо аполлоническим художником сна, либо дионисическим художником опьянения. Особенность менталитета древних греков состояла в господстве в их сознании мудрого образа Аполлона. Именно поэтому, несмотря на существование дионисийских празднеств на обширной территории от Рима до Вавилона – вакханалий (Римское имя Диониса – Вакх), основа которых состояла в неограниченной половой разнузданности до самых мерзких ее проявлений, в греческих празднествах дионисийство выражалось в пении, представлявшем собой новую по духу музыку, отражавшую единение человека с природой. До вторжения в Грецию дионисийских празднеств музыка воспринималась как творчество, строго аполлоническое, тщательно метрически организованное. В дионисийской же музыке находило символическое выражение существо природы через совершенный, ритмизирующий все члены плясовой жест, необузданный ритм которого постепенно захватил и вокальную музыку. Первоначально воспринятая древними греками с недоумением, дионисийская музыка постепенно заняла прочные позиции, доказывая тем самым, что даже самому разумному человеку необходимо время от времени единение с природой, выражающееся в непредсказуемом поведении и отношении к установленному порядку вещей. Без этого не рождается иллюзии, а точнее, художественного образа; для истинного искусства обязательным условием становится двойственность аполлонического и дионисийского начал. Образцом их сочетания стала, по мнению Ницше, досократическая Древняя Греция, где эти начала в постоянном противоборстве и соединении создали из трагического хора, являвшегося, по сути, отголоском дионисийских празднеств, при обогащении его аполлоническим миром образов великое искусство трагедии. В античной трагедии отразились противоречия человеческого сознания, постоянные разногласия субъекта и объективной действительности, борьба личности с самой собой как частью природы. Для Ницше древнегреческая трагедия есть пример творчества одновременного опьянения и сна, когда художник, находящийся под наркозом дионисийского буйства, устав и уединившись, попадает под аполлоническое воздействие сна, во время которого ему открывается его единство с внутренней первоосновой мира, то есть, его истинное состояние. Именно при этом условии и возникает настоящее творение.

Необходимость сочетания дионисийского и аполлонического начал для любой творческой деятельности уже была заложена в древнегреческой мифологии, в которой как бог музыки и поэзии Аполлон, так и бог виноградарства и виноделия Дионис считались вдохновителями поэтов и музыкантов. Но вдохновение, посылаемое Аполлоном основывалось на гармонии и разуме, в то время как дионисовое – на неистовстве и веселом охмелении. Существует античный миф о фессалийском царе Эврипиле. Его сюжет, в котором заключена великая мудрость, повествует о том, что после победы фессалийцев над Троей одержимая ясновидящая Кассандра бросила к ногам царя-победителя древнюю святыню – ковчег работы Гефеста с заключенным в него смоковничьим идолом Диониса, подаренный самим Зевсом строителю Трои в залог своего покровительства. Как только взглянул герой на образ Бога, так разум его помутился. В короткие минуты периодического просветления ума Эврипил решает отправиться искать врачевания у Аполлона. Наконец царь попадает в храм Аполлона, где полностью исцеляется от своего священного недуга и в окрестностях Патр становится правителем, управляя страной рассудительно и справедливо. Древняя легенда будто стала пророчеством Ницшеанского мировосприятия. Однако, декларируя равенство обоих начал в творчестве, Ницше на самом деле являлся выразителем превосходства дионисийского, основу которого составляет необузданный инстинкт жизни. Его притягивали хаос, безмерность, стремительный шквал жизненных сил. По сути, Ф. Ницше проповедовал свободу поведения, возвращение к природе, освобождение естественных инстинктов из-под гнета морали и норм общественного порядка.

Останавливаясь подробно на истории эллинизма, Ницше в «Рождении трагедии из духа музыки» отмечал, что это единство двух начал было разрушено Сократом, творчество которого никогда не отличалось художественным вдохновением, и это привело к уничтожению трагедии как жанра. Ницше обвинил Сократа в отторжении дионисийской свободы духа, что обеднило внутренний мир древнего грека и заставило человечество жить согласно сухим инструкциям разума и морали. Именно по этой причине, как считал Ницше, искусство и вообще культура начали постепенно деградировать. Хотя, дионисийство время от времени прорывалось наружу, чему примером могут служить средневековые празднества в честь различных святых, во время которых постоянно возраставшая толпа, с пением и плясками передвигалась по различным городам. Возрождение необузданного ритма дионисийского духа в современную ему эпоху Ф. Ницше увидел в музыке Рихарда Вагнера.

Стремление к свободе поведения, а фактически, к имморализму в дальнейшем привело Ф. Ницше к отходу от философии А. Шопенгауэра, проповедовавшего волю к морали, а затем и от Р. Вагнера. В своем Туринском письме «Казус Вагнер» Ницше назвал Вагнера великой порчей для музыки, так как он, по мнению философа, воспользовался ее гипнотическими свойствами с целью возбуждения больных нервов. Согласно Ф. Ницше, в музыке Р. Вагнера произошло вырождение ритмического чувства, что сделало музыку лишенной естественного здоровья.