Автор(ы) статьи: Шапиро Максим, Ивин Александр
Раздел: Прикладная культурология
Ключевые слова:

ум, интеллектуал, эудит, идиот

Аннотация:

В эссе рассматриваются признаки и способы общения с идиотами

Текст статьи:

УДК 008.001

Шапиро Максим, Ивин Александр 

Вовремя выявить идиота во время дискуссии крайне важно, так как это позволит вам сэкономить значительные усилия.

Конечно, иногда можно изменить мнение идиота, не опираясь на факты и не пользуясь логическими доводами, но в данной статье предполагается, что дискуссия ведется для обмена логически непротиворечивыми мнениями и получения новой информации друг от друга, а не для вербовки в ряды сторонников своей идеи идиотов.

Если вы ставите перед собой именно такую цель, то вам лучше обратиться к другой теме, а именно Как создать свою секту (ниже).

Прежде чем приступить к разбору признаков, с помощью которых вы сможете определить, что данный человек участвующий в дискуссии является идиотом, мы поясним, что в данном случае имеется в виду под термином идиот.
Естественно в данном случае понятие «идиот» является не медицинским термином, а скорее характеризует интеллектуальные способности человека.
Более подробно ознакомиться с тем смыслом, который вкладывается в этот термин можно ниже в разделе Интеллектуалы, эрудиты и идиоты.

Так как же выявить ситуацию, что вы дискутируете с идиотом? Для этого есть ряд признаков.

1. Грубость и/или отсутствие каких-либо обоснований фактических или логических при даче ответа или утверждении чего-либо

Примеры:
Все, что ты говоришь — фигня и ерунда! Россия ввела войска на Украину и не смей утверждать обратное! Я встречу и зарублю тебя топором!

Пояснения.
Если собеседник не в состоянии привести какие-либо логические или фактические доводы в поддержку своего мнения, то ему ничего не остается, как грубить и безапелляционно и бездоказательно твердить свое. Неспособность же обосновать свое мнение говорит о том, что дискутирующий с вами идиот с достаточно высокой вероятностью.

Надежность признака: не очень высокая.

Пример поясняющий причины возможной ненадежности:
Допустим, в дискуссию двух интеллектуальных и эрудированных собеседников обсуждающих политику Сталина вмешивается еще один человек.

 — А Сталин, между прочим, еврей, и он напал на Германию чтобы установить мировое господство красных масонов,— заявляет он.
Течение дискуссии в дальнейшем зависит от крепости нервов и педагогических

склонностей первых двух ее участников.

Если нервы у них крепкие и они не чужды педагогического таланта, то они могут попробовать просветить нового участника дискуссии о исторических реалиях сталинского времени. Получится у них это или нет сказать заранее нельзя, но можно предположить, что вероятность этого относительно низкая.
Так как, если человек и правда интересуется вопросом и способен к обучению, то он уж смог бы вероятно найти какую-нибудь более менее приемлемую литературу об этом периоде и не нес бы подобной ахинеи.

Следовательно, если два первых участника дискуссии не слишком выдержаны, не склонны бесплатно заниматься обучением вклинившегося в дискуссию, то очень может быть, что один из них или они оба скажут новому собеседнику нечто вроде
- Иди отсюда! Дебил!,  никак не аргументируя свой ответ.

И это их высказывание вполне подпадает под приведенный выше признак идиотизма, но, как вполне очевидно из приведенного примера, в данном конкретном случае этот признак срабатывает неправильно, поскольку сделавшие это высказывание идиотами отнюдь не являются.
Так что его желательно применять только в совокупности с другими признаками.

2.Попытка убеждения оппонента не логическими доводамии фактами, а через повторение бездоказательного утверждения

Пример:
Рассмотрим все тех же упомянутых нами выше собеседников дискутирующих уже о наполеоновских временах. Предположим, что после того, как встрявший в дискуссию заявил им:
- А Сталин, между прочим, еврей и агент Моссада во Второй мировой, его задачей было установить мировое господство красных масонов,
они не послали его сразу куда подальше, а обстоятельно и с доказательствамииз авторитетных источников принялись ему объяснять, что Сталин не мог быть агентом Моссада хотя бы потому, что на тот момент Израиля как государства еще не существовало и уж тем более не существовало такой спецслужбы как Моссад. И Станин не был евреем, а был русским грузинского происхождения.

После чего выступивший с подобными утверждениями (а их не раз встречал в разных вариациях) некоторое время выжидает, а потом снова появляется с теми же утверждениями, которые были опровергнуты его собеседниками.

Дальнейшие действия дискутирующих с подобным персонажем зависят от их терпения, а с его стороны выдача подобных многократно опровергнутых утверждений приобретает циклический характер.

Примечание:
Из примера очевидно, что ведущий себя подобным образом либо не в состоянии удержать в голове приведенные против его утверждений доводы более чем в течение некоего относительно кратковременного периода, или же он считает, что многократное повторение какого-то утверждения несмотря на то, что оно было логически или фактически опровергнуто, тем не менее постепенно делает его истинным либо вообще либо в глазах собеседников

Надежность признака: весьма высокая

3. Необоснованные обобщения и экстраполяция

Пример:
Когда некто утверждает, например, что все финны из музыки слушают только Фрэнка Синатру на том основании, что ему были знакомы всего два финна, и они ничего кроме песен Фрэнка Синатры не слушали.
Или что все французы носят треугольные шляпы и сюртуки и мечтают завоевать Россию, так как он прочитал где-нибудь о Наполеоне и экстраполировал эту информацию на всех французов.

Пояснения:
Из приведенных выше утверждений или им подобных можно вполне четко констатировать, что делающий их понятия не имеет о том, что представляет собой репрезентативная выборка и что далеко не любая экстраполяция имеет смысл сама по себе.

Надежность признака: весьма высокая

* Попытка опровержения статистических данных единичными примерами

Пример:
Когда некто в ответ на статистическое исследование, которое показывает, что средний уровень жизни на Украине выше, чем, например, в России заявляет
- Вранье! Я в России был и там у меня бомж деньги на еду клянчил! Разве это высокий уровень жизни?!
А вот на Украине у меня брат живет и у него своя вилла, машина «Ягуар» и вообще он чуть лине миллионер! Так что врет все ваша статистика про то, что на Украине уровень жизни ниже, чем в России!»

Пояснения:
В принципе пояснения в данном случае излишни.

Надежность признака: очень высокая

4. Попытка привлечения аргументов для опровержения или подтверждения утверждений из области, не являющейся предметом дискуссии

Пример:
Некто скажем в дискуссии о том, в какой стране средний уровень жизни выше заявляет

 — Вот Вы утверждаете, что в России уровень жизни выше, чем на Украине. А Россия, между прочим, в Афганистан войска ввела! И там куча людей погибла! и т.п.

Пояснения:
В данном случае человек не понимает, что т.к. предметом дискуссии является сравнительный уровень жизни по странам, а не то какой имидж имеет страна, какими методами был достигнут в ней высокий уровень жизни и т.д. Поэтому, хотя его утверждение абсолютно правдиво, в рамках приведенной выше дискуссии оно абсолютно бессмысленно, т.к. никоим образом не опровергает и не подтверждает то, что в России средний уровень жизни выше или ниже, чем в Сомали на Украине.

Надежность признака: не очень высокая

Пример поясняющий причины возможной ненадежности:
Если предмет дискуссии не оговорен четко, а это не такой уж редкий случай, то один из собеседников просто может решить расширить сферу дискуссии, приведя аргументы из смежных и взаимозависимых с темой дискуссии других областей.
В подобном случае такой оппонент отнюдь не будет являться идиотом. Идиотом он будет являться только в том случае, если тема дискуссии была оговорена достаточно четко, а он вопреки этому будет пытаться протащить в дискуссию аргументы под эту тему не подпадающие.

5. Избирательное применение данных и логических рассуждений

Пример:
Если какой-либо самостийный всем доказывает, приводя множество исторических сведений, что Гитлер (основатель III рейха) был кровожадным националистом, но жутко оскорбляетсяи отказывается на основании не меньшего количества данных и руководствуясь той же логикой, признать таким же Бандеру, демонстрируя тем самым избирательное применение логики и стремление игнорировать те данные, которые не вписываются в его идеи.

Пояснения:
Собственно пояснения в данном случае излишни

Надежность признака: очень высокая

6. Непонимание неравной ценности различных источников информации

Пример:
Если человек не понимает, что статья в области физики, опубликованная в «Аргументах и Фактах», имеет гораздо меньший вес чем статья на ту же тему опубликованная, например, в таких научных журналах как «Nature» или «Physical Review Letters» или что при прочих равных условиях информация, сообщенная новостным агентством «Рейтерс», пользуется большим доверием, чем информация из такого источника, как все те же АиФы, то это само по себе очень показательно.

Пояснения:
Область оценки авторитетности тех или иных источников информации еще достаточно мало формализована, что не отменяет, тем не менее, возможности градации этих источников по степени надежности эмпирическим путем. В таких же областях как наука уже разрабатываются вполне работоспособные методики оценки авторитетности научных статей наподобие индекса цитируемости

Надежность признака: достаточно высокая

Пример поясняющий причины возможной ненадежности:
Несмотря на сказанное выше, тем не менее, следует отметить, что известны случаи, когда серьезная и заслуживающая доверия информация перекочевывала в авторитетные издания именно со страниц желтой прессы, а в науке некоторые теории, впоследствии признанные правильными не могли пробиться на страницы серьезных научных журналов. Хотя следует отметить, что в настоящее время подобные случаи являются скорее редкими исключениями.

7. Неспособность к логическим рассуждениям, а также понимания и исправления логических ошибок в своих доводах, даже если на них прямо указывается оппонентами

Пример:
Некто проводит эксперимент на дрессированной собаке. По его команде «Ко мне!» она подбегает к экспериментатору. Затем он ампутирует ей ноги и снова командует «Ко мне!» собака остается неподвижной и на этом основании экспериментатор делает вывод, что органы слуха у собаки находятся на ногах и если ей ампутировать ноги, то собака глохнет.

Пояснения:
Собственно этот признак является совокупным и фактически включает в себя все остальные признаки, упомянутые выше (они были рассмотрены отдельно лишь для большей ясности), а потому является наиболее надежным.
Все множество логических ошибок, которые можно совершить рассмотреть невозможно, поскольку они, как и глупость человеческая, безграничны и потому выше приводится всего несколько примеров подобных ошибок. В остальном же применяя этот признак нужно просто проверять ход рассуждений дискутирующего на соответствие логике.

Надежность признака: крайне высокая

NB Что еще следует помнить, дискутируя с идиотом

Как правило, идиот считает, что победил в дискуссии, если вы первым перестаете с нимдискутировать, т.е. отвечать на его идиотские высказывания и опровергать их.
А вы таки с большой вероятностью перестанете делать это первым в силу закона, который гласит —  Высказывание идиотского утверждения требует на порядок меньше усилий, чем его последовательное и обоснованное опровержение и более того, иногда это опровержение вообще невозможно.

Чтобы понять, почему это так следует обратиться к знаменитому «Чайнику Рассела». В 1952году Рассел писал:
«Если я предположу, что между Землёй и Марсом вокруг Солнца по эллиптической орбите летает фарфоровый чайник, никто не сможет опровергнуть моё утверждение, особенно если я аккуратно добавлю, что чайник настолько мал, что не виден даже самыми мощнейшими телескопами»

Вы представляете, каких усилий потребует опровержение подобного утверждения и что на современном уровне технического развития данное опровержение вообще невозможно осуществить?

И даже в тех случаях, когда опровержение возможно, оно требует несопоставимо чудовищных усилий по сравнению с усилиями требующимися для осуществления идиотского высказывания, которое требуется опровергнуть.

Поэтому вариант, что вы просто физически не сможете опровергнуть высказывание своего оппонента-идиота и вынуждены будете прекратить дискуссию очень даже возможен.

И вам абсолютно не поможет, если вы решите потребовать от оппонента-идиота, чтобы он сам доказал истинность своего бредового утверждения т.к. он элементарно в доказательство своего бредового утверждения приведет столь же бредовые рассуждения и доказательства, а это в свою очередь означает, что вам придется опровергать и их.

И это уже не говоря о том, что идиот с легкостью может воспользоваться методом, упомянутым мной во втором признаке идиотизма т.е. постоянным повторением (иногда слегка видоизмененным) своих уже опровергнутых утверждений.

Исходя из этого, идиот согласно своим критериям победы всегда одержит над вами верх в дискуссии.

А потому не лучше ли выявив идиота с помощью приведенных мной выше признаков сразу же послать его куда подальше?
Так вы сэкономите очень много времени и сил.

Интеллектуалы, эрудиты и идиоты

Практически каждый человек имеет свое представление о том, что такое человеческий ум и что такое человеческая глупость.
Представления эти зачастую, увы, расплывчаты, что впрочем, неудивительно, так как и человеческий ум и человеческая глупость весьма многогранны и многолики.
Со своей стороны хотелось бы предложить классификацию умных и глупых людей, которая достаточно условна (как, в общем-то, говоря и большинство классификаций вообще), но в достаточной мере отражает представления о предмете.
Итак, разделим дискутирующих людей на интеллектуалов, эрудитов и идиотов (следует отметить, что лексические значения названий подгрупп в этой классификации не совпадают стопроцентно с их общепринятыми значениями и то, что под этими словами следует понимать, будет разъяснено ниже).

Рассмотрим их подробнее.

Интеллектуалы

Интеллектуалы — люди, обладающие  способностями к аналитическому мышлению, а также умением в объеме информации выявлять определенные закономерности и на основании этих закономерностей делать верные выводы в той или иной области. Причем эти выводы до этого не содержались явно в полученной этими людьми информации.

Т. к. способности к аналитическому мышлению в значительной мере определяются IQ, а IQв свою очередь обусловлен в высокой степени наследственностью, то можно с большой долей вероятности утверждать, что при прочих равных условиях интеллектуальность человека в моем понимании сильно зависит от его генома.

С другой стороны IQ это всего на всего способность, которая должна правильно применяться, чтобы уровень интеллектуальности человека возрос. Т. е. кроме IQ человек должен уметь пользоваться логикой.

Иначе говоря, кроме врожденной способности к аналитическому мышлению человек, чтобы повысить свой уровень интеллектуальности должен стремиться в умственной деятельности к научному подходу (см. также в Википедии фальсифицируемость, бритва Оккама, и т.д.). Идеальным примером же научного подхода может являться «Двойное слепое рандомизированное плацебо-контролируемое испытание».

Эрудиты.

Это люди, обладающие обширными энциклопедическими познаниями в какой-либо области/областях. Причем сами по себе эти познания не гарантируют того, что человек ими обладающий в состоянии правильно проанализировать эти данные и на основании этих самых данных и анализа прийти к верным выводам.

Таким образом, эрудиция обуславливается с одной стороны хорошей памятью человека (что естественно т.к. иначе он просто физически не смог бы обладать обширными познаниями в какой-либо области/областях), а с другой полученным в свое время доступом к тем или иным знаниям по какому-либо вопросу.

Вместе с тем, как было уже упомянуто выше, эрудиция в этом смысле отнюдь не гарантирует, что человек, обладая обширными познаниями в какой-либо области, сможет использовать их для того, чтобы на их базе получить самостоятельно какие-либо новые знания т.к. данная способность зависит от интеллектуальности в упомянутом мной выше смысле.
Таким образом, эрудиты, не обладающие интеллектуальностью, представляют собой всего лишь ходячие справочники к тому же заметно потерявшие свою важность в связи с относительной общедоступностью множества справочников и литературы, а также усовершенствованием методов поиска необходимой информации в настоящее время.

Идиоты.

Идиоты являются антиподами интеллектуалов. Т. е. идиоты это люди не способные к аналитическому мышлению (что в значительной мере зависит от их IQ). Т. е. чем ниже способность людей к аналитическому мышлению и чем меньше они используют научный подход в своем мышлении при разрешении каких-то проблем, тем большими идиотами они являются.
«Обычно мы применяем логические  законы, не задумываясь о них, нередко не подозреваяо самом их существовании.
Но бывает, что использование даже простой схемы сталкивается с известными трудностями.

Эксперименты, проводившиеся психологами с целью сопоставления мышления людей разных культур, наглядно показывают, что чаще всего причина трудностей в том, что схема рассуждения, его форма не выделяется в чистом виде. Для решения вопроса о правильностирассуждения вместо этого привлекаются какие-то не относящиеся к делу содержательные соображения. Обычно они связаны с конкретной ситуацией, описываемой в рассуждении.

Вот как описывают ход одного из экспериментов, проводившихся в Африке, М. Коул и С. Скрибнер в книге «Культура и мышление».

Экспериментатор.
Однажды паук пошел на праздничный обед. Но ему сказали, что прежде чем приступить к еде, он должен ответить на один вопрос. Вопрос такой: «Паук и черный олень всегда вместе едят. Паук ест. Ест ли олень?»
Испытуемый. Они были в лесу?
Экспериментатор. Да.
Испытуемый. Они вместе ели?
Экспериментатор. Паук и олень всегда вместе едят. Паук ест. Ест ли олень?
Испытуемый. Но меня там не было. Как я могу ответить на такой вопрос?
Экспериментатор. Не можете ответить? Даже если вас там не было, вы можете ответить на этот вопрос. (Повторяет вопрос.)
Испытуемый. Да, да, черный олень ест.
Экспериментатор. Почему вы говорите, что черный олень ест?
Испытуемый. Потому что черный олень всегда весь день ходит по лесу и ест зеленые листья. Потом он немного отдыхает и снова встает, чтобы поесть.

Здесь очевидная ошибка. У испытуемого нет общего представления о логической правильности вывода. Чтобы дать ответ, он стремится опереться на какие-то факты, а когда экспериментатор отказывается помочь ему в поисках таких фактов, он сам придумывает их.

Еще пример из этого же исследования.

Экспериментатор. Если Флюмо или Йакпало пьют сок тростника, староста деревни сердится. Флюмо не пьет сока тростника. Йакпало пьет сок тростника. Сердится ли староста деревни?
Испытуемый. Люди не сердятся на других людей.
Экспериментатор повторяет задачу.
Испытуемый. Староста деревни в тот день не сердился.
Экспериментатор. Староста деревни не сердился? Почему?
Испытуемый. Потому что он не любит Флюмо.
Экспериментатор. Он не любит Флюмо? Скажи почему?

Испытуемый. Потому что когда Флюмо пьет сок тростника, это плохо. Поэтому староста деревни сердится, когда Флюмо так делает. А когда Йакпало иногда пьет сок тростника, он ничего плохого не делает людям. Он идет и ложится спать. Поэтому люди на него не сердятся. Но тех, кто напьется сока тростника и начинает драться,— староста не может терпеть их в деревне».

Испытуемый имеет в виду скорее всего каких-то конкретных людей или просто выдумал их. Первую посылку задачи он отбросил и заменил ее другим утверждением: люди не сердятся на других людей. Затем он ввел в задачу новые данные, касающиеся поведения Флюмои Йакпало. Ответ испытуемого на экспериментальную задачу был неправилен. Но он был результатом вполне логичных рассуждений на основе новых посылок.

Для анализа задачи, поставленной в первом эксперименте, переформулируем ее так, чтобы были выявлены логические связи утверждений: «Если ест паук, то ест также олень; если ест олень, то ест и паук; паук ест; следовательно, олень тоже ест».
Здесь три посылки. Вытекает ли из двух из них: «Если ест паук, олень также ест» и «Паук ест» заключение «Олень ест»? Конечно.
Рассуждение идет по упоминавшейся уже схеме: «если есть первое, то есть второе; есть первое; значит, есть второе».
Она представляет собой логический закон. Правильность этого рассуждения не зависит, разумеется, от того, происходит ли все в лесу, присутствовал ли при этом испытуемый и т.п.

Несколько сложнее схема, по которой идет рассуждение во второй задаче: «Если Флюмо или Йакпало пьют сок тростника, староста деревни сердится. Флюмо не пьет сок тростника. Йакпало пьет сок тростника. Сердится ли староста деревни?»
Отвлекаясь от конкретного содержания, выявляем схему рассуждения: «если есть первое или второе, то есть третье; первого нет, но есть второе; следовательно, есть третье».
Эта схема является логическим законом, но, значит, рассуждение правильно.
Схема близка указанной ранее схеме «если есть первое, то есть второе; есть первое; следовательно, есть второе». Различие только в том, что в качестве «первого» в болеесложном рассуждении указываются две альтернативы, одна из которых тут же исключается»

Еще одним примером неспособности к аналитическому мышлению может являться непонимание того, что «Post hoc non est propter hoc», что означает «ПОСЛЕ — НЕ ЗНАЧИТ ВСЛЕДСТВИЕ».
Пример:
«Некто заметил, что после того, как он постирал белье на улице пошел дождь и на основании этого заявил, что для того чтобы вызвать дождь необходимо стирать белье».

Можно было бы привести еще множество других примеров глупости, но поскольку, глупость весьма многогранна, то описание всех ее граней занятие весьма трудоемкое, если вообще в принципе возможное. А посему перейдем лучше к следствиям из приведенной мной выше классификации:

• Интеллектуалы не могут быть идиотами (Примечание: имеется в виду одна и та же область знаний, для различных областей может быть неверно, подробнее см. ниже)
• Идиоты могут быть эрудитами и наоборот
• Эрудиты совсем не обязательно являются интеллектуалами
• Интеллектуалы вполне могут быть также и эрудитами, но могут ими и не быть
• Интеллектуалам требуется какой-то минимальный багаж знаний, чтобы проявить свою интеллектуальность т.к. как для печи требуется топливо, так и для аналитического мышления требуются данные, чтобы было, что собственно анализировать.

Вместе с тем этот багаж знаний может быть значительно меньше, чем у эрудитов т.к. интеллектуалы вполне могут позволить себе обращаться к справочникам и информации по мере надобности, а не держать ее в голове.

Исходя из всего вышесказанного следует, что при прочих равных условиях интеллектуалы в настоящее время при прочих равных условиях представляют для общества гораздо большую ценность, чем эрудиты.

Также необходимо отметить, что люди вполне могут являться интеллектуалами в однойобласти и идиотами, в другой. Это всего лишь означает, что люди обладая способностью к аналитическому мышлению (и иногда на очень высоком уровне) тем не менее, ограничивают его в какой-либо области (например из эмоциональных, моральных, религиозных и т.д.соображений).

Из этого следует, что чистый идиотизм (т.е. во всех областях) для отдельного человека по видимому также редок, как и чистая интеллектуальность (т.е. способность мыслить аналитически независимо от предмета анализа во всех областях).

Как создать свою секту

(краткий курс)

К сожалению, этот бизнес еще мало известен в предпринимательских кругах и это несмотряна многократно доказанную им свою эффективность и рентабельность.
Поэтому эта работа призвана обратить внимание бизнесменов на эту сравнительно неосвоенную область, а также дать некоторые практические советы, облегчающие создание своей секты.

Книга.
При основании секты можно, но не обязательно, использовать Книгу (всегда пишется с большой буквы!). Такой подход имеет как свои плюсы, так и свои минусы, которые будут рассмотрены позднее. При выборе Книги для своей секты следует руководствоваться следующими критериями:

*Книга должна быть непонятной!
Это самое важное требование, так как если смысл книги понятен, то вы оказываетесь лишним — и без вас разберутся. Во-вторых, если книга непонятна и запутанна, это создает впечатление, что в книге зашифрована некая великая истина. Если же в некоторых частях Книги, несмотря на все старания автора, все-таки прослеживается некий смысл, необходимо чтобы все эти части противоречили друг другу. Иначе говоря, в Книге не должно бытьни малейшего намека на логику, иначе все пропало.

• Все утверждения в Книге не должны ни в коем случае обосновываться.
  Отсутствие каких-либо обоснований гарантирует, что утверждения, приведенные в книге, не будут опровергнуты каким-нибудь ретивым критиком. Действительно, ведь практически невозможно опровергнуть утверждение, которое никак не обосновывается. Если же автор все-таки не удержался от объяснений, то оно должно быть как можно более бессмысленным и непонятным. Это подчеркивает мудрость Книги. Пример: «Звезды зажигаются ночью, потому что душа это зеркало бога» и т.д.

Примеры подходящих книг: рассказы Ричарда Баха, интервью с Черномырдиным, книги Карлоса Кастанеды, сценарий мультфильма «Ежик в тумане»…

• Применение Книги.
  Необходимо заявить, что именно вы и только вы поняли великую истину, хранящуюся в Книге и готовы открыть ее своим последователям, если они будут следовать вашим поучениям. Параллельно рекомендуется объявить себя пророком, воплощением какого либо бога или не мелочиться и объявить богом себя самого.
  Для борьбы со скептиками, задающими каверзные вопросы по содержанию Книги, а также для ответа на любые вопросы вообще существует две методики:
• Ничего не отвечаете, мудро улыбаетесь и смотрите с брезгливой жалостью на задавшего вопрос. Весь ваш вид должен выражать удивление тем, что спрашивающий не понимает таких элементарных вещей.
• На любой вопрос отвечаете цитатой из Книги. При выборе цитаты лучше всего руководствоваться методом случайных чисел.

Эти два способа можно для усиления эффекта чередовать. Если вы проявите необходимое упорство, то через некоторое время у вас появятся последователи, и можно будет переходить непосредственно ко второй фазе — изыманию денег сектантов, и использованию сектантов для упрочения своего влияния. Но об этом позже.
А пока рассмотрим негативные стороны использования Книги.

• Как видно из этой работы вы будете далеко не первым, кто додумался до подобного использования Книги. А это означает, что все подходящие Книги уже разобраны и вам придется при основании секты вступить в острую конкурентную борьбу с руководителями других сект уже использующих выбранную вами Книгу, с вытекающими отсюда «разборками».
• Как это ни печально, но вам придется выучить Книгу наизусть иначе, если вы хоть раз ошибетесь при цитировании, вашей репутации знатока сокрытой в Книге мудрости может быть нанесен непоправимый ущерб.

Безусловным же плюсом использования книги является то, что вы всегда можете опереться на ее авторитет, а также вам не придется самому придумывать притчи (см. ниже) для ответовна вопросы учеников и критиков, поскольку вы можете ограничиться цитированием Книги.

Притчи.
К сожалению, молчать все время, загадочно и мудро улыбаясь невозможно. Иногда придется отвечать на вопросы последователей, а также критику непосвященных. Если вы отказались от использования книги, то у вас остается единственный способ ответа — притчи. Притчи должны сочиняться вами на тех же принципах, что и Книга (см. выше), но так как притчи рассказываются устно, то они должны быть короче.

Методика рассказывания притчи. При рассказывании притчи ни в коем случае не смотритена собеседников, иначе вы можете не выдержать и рассмеяться (прецеденты уже были). Взгляд должен быть устремлен вдаль. В него можно добавить каплю вселенской скорби. Лицо должно быть бесстрастным (неопытные пророки часто пытаются во время рассказа притчи улыбаться мудрой всепрощающей улыбкой, не понимая, как сложно улыбка сочетается с устной речью, это доступно только настоящим профессионалам, так что лучше не рисковать).

Примеры коротких притч:

• «время — слеза, текущая из глаза бесконечности» ©
• «Однажды Бао пришел к Шао и спросил: «Видел ли ты мертвую мудрость?». «Нет» — ответил Шао. «Так смотри!» — воскликнул Бао и умер.» ©
• «Однажды любимая собака пастуха сломала ногу. Он убил ее, зажарил и съел. Вот так и мы должны научиться извлекать радость из своих горестей» ©

Обряды.
Очень важны для успешного управления сектой. Обряды должны быть физически тяжелы, отупляющи, вредны для здоровья и, разумеется, бессмысленны. Это необходимо чтобы вымотать ваших последователей до такой степени, чтобы у них просто не оставалось силна сомнение в вашей правоте и задавание вам всяких провокационных вопросов.

К тому же приучив ваших учеников выполнять всякие идиотские требования, вы добьетесь того, что в последствии они будут выполнять ваши приказы не раздумывая. Следует также обратить внимание на то, чтобы некоторые из обрядов были почти невыполнимы, в этом случае любые свои неудачи вы можете обосновать нерадивым выполнением обрядов вашей паствой. Можно также использовать при обрядах методики по внушению и зомбированию для полного подавления воли (НЛП и т.д.).

Примеры рекомендуемых обрядов:

• не есть рыбы, яиц… в общем, ничего не есть кроме сала и укропа
• каждый день скакать не менее пяти километров на правой ноге, плюя на каждый седьмой скачок через левое плечо не менее трех раз
• ежедневно встав на четвереньки повторять 12000 раз «шавкалось хливкие шорьки пырялись по наве и хрюкотали зелюки как мюмзики в мове» или «Героям слава», что впрочем, одно и то же
• выкрасит всё вокруг и себя в два цвета
• волосы сбрить. Везде. Оставить чуб.

Литература

Ивин А.А.— Логика для журналистов — 2002

Автор(ы) статьи: Лариса Филипповна Шеховцова
Раздел: Прикладная культурология
Ключевые слова:

печаль, отчаяние, предмыслие, молитва.

Аннотация:

В статье рассматриваются принципы православной психотерапии по преодолению тягостных настроений человека. В статье широко используется опыт и практика Святых отцов в этом направлении.

Текст статьи:

УДК 008.001

ШЕХОВЦОВА Л.Ф.

Св. отцы писали, что все страсти человека взаимосвязаны, удовлетворение одной страсти влечет другую. Гнев, памятозлобие, осуждение ближнего, стыд, печаль, многопечалование, уныние…

Св. отцы описали свой опыт борьбы со страстями. А современная психология, психотерапия, психокоррекция или педагогика имеют ли в своем «арсенале» средства преодоления отрицательных эмоциональных состояний?
Современному человеку очень свойственны состояния тревоги, беспокойства, неуверенности. Каждый из нас переживал состояние стресса – повышенного нервно-эмоционального напряжения, которое возникает не только в опасной ситуации, но чаще всего в ситуации, которая кажется нам угрожающей.

Полвека многочисленных исследований физиологов, медиков, психологов в области стресса показали, что стресс это не столько физиологическая реакция организма в ответ на неблагоприятное воздействие извне, сколько ответ, реакция человека на ожидаемую, воображаемую, а не реальную угрозу. Причем эта реакция на воображаемую угрозу организма обходится «дороже», чем нервно-физиологическая реакция на настоящую опасность.
Таким образом, очевидно, что главный источник стресса находится не в физической, а в психической душевной сфере, и даже более того – в духовной, так как именно в соответствии со своим смыслом человек расценивает ту или иную ситуацию как угрожающую или не угрожающую его бытию.

Вспомним всем хорошо известный пример сдачи экзамена учащимся или студентом (ситуация эта является типичным стрессом). Сдачу экзамена по одному и тому же предмету, у одного и того же преподавателя один студент прогнозирует как успешную (даже если знает предмет относительно), а другой – как будущий провал (даже если хорошо успевал в семестре). Прогноз успешности сдачи экзамена самим студентом в меньшей степени зависит от его знания предмета, значительно в большей степени от его настроенности на успех или неудачу, от восприятия ситуации как угрожающей или неугрожающей. Соответственно, если студент воспринимает ситуацию как угрозу его благополучию (хотя это может быть только «4» вместо желаемой на экзамене «5»), то он испытывает большую гамму отрицательных эмоций: страх, уныние, тоску, робость, волнение. Эти отрицательные эмоции сопровождаются перевозбуждением нервной и других физиологических систем, что приводит к срыву, дезорганизации, блокированию умственной деятельности: снижается внимание, память, мыслительная продуктивность. При сильном волнении студент с трудом вспоминает (или не вспоминает), что 2×2=4.
К неблагоприятному прогнозу развития ситуации и низкой успешности своей деятельности склонны люди определенного типа личности: тревожные, неуверенные в себе, с заниженной самооценкой. Для тревожной личности характерно, как правило, сверхответственное отношение к своим обязанностям, к своей деятельности, которые становятся у личности сверхценными и составляют, вероятно, смыслообразующую направленность жизни. Успешность деятельности становится часто средством самоутверждения для тревожного человека, и, в силу этого, главным, или одним из главных, смыслов жизни, образуя «сверхценную идею». Завышенным уровнем притязания личность стремится компенсировать заниженную самооценку. В таком случае каждая ситуация экзамена, «проверки», публичного выступления воспринимается личностью с одной стороны, как возможность самоутвердиться, а с другой – как возможность неудачи, как угрожающая, потенциально дестабилизирующая глубинные основания существования. Корни мироощущения тревожной личности, такие как «угроза существованию», базовое «недоверие к миру», «неблагополучие», произрастают из самого раннего периода бытия. Как правило, подобное мироощущение формируется у ребенка, если не удовлетворяются в раннем детстве его потребности в надежной защищенности, безопасности, одобрении значимыми близкими. У взрослого человека это глубинное мироощущение модулирует состояние в каждой конкретной ситуации и образует фон устойчивых состояний.
Таким образом, в психологии различают тревожность как устойчивую черту характера человека, которая проявляется в склонности к частым и сильным переживаниям состояния тревоги; и тревогу как эмоциональное состояние беспредметного страха.
На физиологическом уровне состояние тревоги проявляется в усилении сердцебиения, учащении дыхания, повышении артериального давления, общей нервозности; на психическом, душевном уровне – в беспокойстве, озабоченности, беспомощности, бессилии перед грозящей неудачей, незащищенности, страхе, стыде, подавленности, мнительности, неуверенности.
Такое описание состояния тревоги очень похоже на описание одного из восьми смертных грехов – страсти печали.
Сверхответственное отношение к своим обязанностям, характерное для тревожной личности, проявляется в повышенной озабоченности, обеспокоенности сверх меры всем, что происходит с этим человеком; на языке святоотеческого учения это можно было бы назвать многозаботливостью или многопечалованием.
С. М. Зарин, описывая страсть печали, выделял ее три вида.

1. Первый вид печали вызывается упадком душевной энергии, обессиливанием вследствие предшествующего порабощения страстями.
2. Второй вид печали вызывается упадком душевной энергии, обессиливанием вследствие предшествующего порабощения страстями.
3. Третий вид печали возникает как следствие неудовлетворенных страстных желаний.

Таким образом, для состояния печали, по представлениям св. отцов, характерен прогноз неудач в будущем как следствие неудовлетворенных страстных желаний в прошлом. Св. Григорий Богослов называл печаль «грызением сердца и смятением».

 В целом можно сказать, что состояние тревожности или многопечалования заключается в недоверии себе, людям, а главное, Богу – неверии в Его помощь, милосердие и заступничество.
Может ли человек научиться управлять своим состоянием? Христианин должен уметь преодолевать свою страсть – говорят св. отцы. Науку об аскетическом делании св. Игнатий (Брянчанинов) называл «наукой из наук». Собирая по крупицам свой духовный опыт борьбы со страстями, св. отцы передали его нам.

Опыт практической психологической работы с человеком показывает, что в какой-то мере человека можно научить управлять своим состоянием.

У практического психолога в арсенале есть много методов помощи тревожному человеку – методов коррекции тревожного состояния. Эти методы можно отнести к трем основным направлениям.

• I направление – физиологические средства регуляции.
• II направление – эмоционально-волевая регуляция.
• III направление – ценностно-смысловой уровень регуляции.

 I. Физиологические средства регуляции
Физиологические средства регуляции адресованы к свойствам индивида – низшему телесному уровню человека.
К таким средствам можно отнести:

• медикаментозное воздействие (прием успокаивающих средств);
• двигательную, мышечную разрядку:

 Здесь могут быть использованы различные как тонизирующие  упражнения типа «встать, вытянуться, напрячь все мышцы сзади от пяток до шеи, поднять и твердо вытянуть руки ладонями вперед, твердо растопырить пальцы», так и успокаивающие, расслабляющие, которые лежат в основе аутогенной тренировки; дыхательные упражнения – рекомендуется сделать несколько глубоких вдохов и немножко задержать дыхание, можно сделать несколько выдохов вдвое длиннее вдохов. Некоторые авторы разработали теорию адаптации к стрессу, и на основе своих экспериментальных исследований рекомендуют для повышения устойчивости к стрессу использовать физическую нагрузку, которая должна быть строго дозирована, чтобы не вызвать переутомления, и в то же время повысить активно-приспособительные возможности организма к стрессу.
II направление – эмоционально-волевая регуляция: коррекция состояния, поведения.

Ко второму направлению относятся средства эмоционально-волевой и поведенческой регуляции.

В этом направлении можно выделить средства повышения психической устойчивости, которые использует сам человек – так называемая самокоррекция; и средства, которые использует по отношению к субъекту «другой» – учитель, экзаменатор, воспитатель, психолог, тренер, – то есть «внешняя коррекция».

Рассмотрим более подробно приемы самокоррекции, то есть как человек сам может регулировать свое эмоциональное состояние. Эмоционально-волевая регуляция своего состояния на основе произвольно принятого решения – основа формирования психической устойчивости, толерантности к стрессу.
1. Настройка на оптимальное эмоциональное состояние.
Человеку предлагается мысленно связать взволнованное, тревожное эмоциональное состояние с одной мелодией, цветом, пейзажем, каким-либо характерным жестом; спокойное, расслабленное состояние связать с другой мелодией, цветом, пейзажем, каким-либо характерным жестом; а уверенное, побеждающее активное состояние связать с третьей мелодией, цветом, пейзажем, жестом. В ситуации стресса вспомнить вначале первую мелодию, пейзаж или цвет, затем вторую, а затем третью мелодию, цвет, жест, и повторить это воспоминание несколько раз.

2. Приятное воспоминание. В ситуации стресса для того, чтобы сбросить состояние тревоги и излишнего волнения, вспомнить и как можно ярче представить, стараясь вспомнить все детали и ощущения, ситуацию, в которой человек испытывал полный покой и расслабление (прогулка по полю, лесной опушке, берегу моря, морской закат или любую другую приятную ситуацию).

3. Контроль экспрессии.

С человеком надо проговорить, в каких жестах, интонациях, улыбке выражается робость, страх, уверенность, спокойствие. Человеку самому полезно потренировать жесты, улыбку, контакт глаз при деловом, уверенном, спокойном состоянии перед зеркалом, а интонацию с помощью магнитофонной записи. Экзаменатор иногда, не вникая в содержание ответа, ориентируется на интонацию учащегося, вздохи, неуверенное покашливание, выражение лица, на котором написано «страдание», сигнала «SOS, тону», поиск сочувствия, заискивание, подхалимство, немой крик о помощи. Для экзаменатора все это «сигнализирует» о незнании предмета.
К средствам самокоррекции своего состояния можно отнести и духовную практику, которую св. отцы называли борьбой с помыслами, с чего, собственно и начинается невидимая брань со страстями. Невидимую брань со страстью надо начинать с I стадии непринятия прилога.

Прилог – это мысль, помысел, который ведет дальше за собой устойчивое чувство или действие. Рассмотрим борьбу со своим тревожным состоянием на примере студента, учащегося, сдающего экзамен. Если пришли мысли-заботы «Как я буду выглядеть перед экзаменом? Наверное, он скажет, какая я дура… Что подумают мои друзья (одноклассники, сотрудники, окружающие), когда я буду говорить какие-нибудь глупости? Как посмотрит на меня директор (начальник)? Наверно, мне поставят «2» («3»), исключат из школы (выгонят с работы). Как мне вообще дальше жить… Что я буду делать завтра?…» Как только пришли эти «мыслезаботы», первое, что нужно сделать – это их отсечь. Запретить себе так думать, прогнать их прочь, сосредоточить свои мысли на чем-нибудь другом. Верующий человек здесь может помолиться. Если человек не смог этого сделать – он оказался на 2 стадии сочетания с этим печальным помыслом – он начинает все больше и больше размышлять о том, что произойдет, если завтра (непременно) получит «2» на экзамене, как его будут все ругать… и т.д.

Конечно, верующему человеку тут тоже следует помолиться и попросить у Бога избавления от этих печальных помыслов, ну а неверующему человеку остается надеяться на себя. Опять же нужно прервать в себе цепь этих печальных размышлений, для чего попробовать отнестись к ним критически:

• «Может быть, я все-таки что-нибудь вспомню, когда получу билет, и экзаменатор поставит мне «3» («4»).
• «Ведь иногда я из трусливого зайца превращался в храброго зайца и получал заслуженный успех». Очень хорошо вспомнить при этом те ситуации, когда Вам удавалось уверенное поведение, и Вы справлялись с ситуацией.
• Полезно вспомнить и о том, что до сих пор Вам как-то все-таки удавалось сдать предыдущие экзамены (и, кстати, не так уж плохо!).
• Вспомнить также о том, что до сих пор Вы учитесь в этой школе, и Вас уважают одноклассники, и учителя иногда хвалят!
• Наконец, Вы можете рассердиться на себя, что до сих пор беседуете с этим помыслом – с «пессимистом»! Доколе же! Переложите свой помысел на «благой».
• Улыбнитесь над своими «страхами»! Если и это человеку не удалось – он оказывается на 3 стадии сложения с помыслом – услаждения помыслом. Здесь наступает «услаждение горечью» – нам становится так жалко себя несчастного, «всеми брошенного», и в этом состоянии печали есть своеобразная сладость (ведь становится кто-то мазохистом!).

Если мы и дальше уступаем себе, то оказываемся на IV стадии полного пленения помыслом «многопечалования» – мы окончательно потеряли покой, нас терзают страхи, что уже ЧТО-ТО произошло, ЧТО-ТО случилось, хотя мы не знаем «ЧТО». В психологии показано, что самый большой страх и самые тягостные переживания вызывает неопределенность, неопредмеченность страха. Тревоги наши усиливаются до безграничного предела и переходят в устойчивое депрессивное состояние.

Верующему человеку помогут в храме, его спасет надежда на милосердие Бога, его защиту и поддержку, а неверующему придется серьезно поработать с психотерапевтом.
4. К этому же направлению самокоррекции можно отнести и коррекцию состояния через изменение поведения в ситуации повышенного нервного напряжения. Изменение поведения можно начать с:

А) Мысленной тренировки. Ситуация, вызывающая тревогу, представляется заранее во всех подробностях, трудных моментах, вызывающих негативное переживание, во всех деталях продумывается собственное поведение.

Б) Затем можно попробовать репетицию.
Психолог проигрывает с учащимся ситуацию, вызывающую у него тревогу, исполняя роль «строгого экзаменатора» или «насмешливого одноклассника». «Репетитор» может неожиданно изменить тон разговора, перейти на агрессию, выразить нетерпение, прервать учащегося, грубо его оборвать. Учащийся должен на все случаи отработать «способы действий».

В) Школьному психологу полезно провести с учащимися «экзаменационный тренинг», где в игровом моделировании выработать умения:

- спокойно войти в аудиторию и взять билет;
- установить эмоциональный контакт с преподавателем;
- логично и образно излагать вопрос;
- вести диалог с преподавателем;
- быть устойчивым и выдержанным при действии сбивающего фактора (разговора соседей, переговоров преподавателей, неслушании со стороны экзаменатора, шума и пр.)

III направление – ценностно-смысловой уровень регуляции, которое представляет уровень личностных изменений.

Личность человека – это его мировоззрение, система смыслов, ценностей и отношений. Ценности человека через структуру мотивов и стремлений регулирует его поведение.

Чтобы изменилось поведение человека в той или иной ситуации, ей надо придать другой смысл и значение. В частности, для развития эмоциональной устойчивости человека в стрессовой ситуации, необходимо снизить значимость этой ситуации, переосмыслить ценность успеха в ней, провести своеобразную «переоценку ценностей».

Если учащийся, студент будет озабочен не только оценкой, которую он получит на экзамене, или тем, как он при этом выглядит, а, например, самим процессом передачи интересного факта, знания, рассказом о том, что для него самого представляет интерес, то отрицательные эмоции при этом отступают.

Это явление в психологии известно как «децентрация». Если «Я» – человека – центр – является эгоцентрической осью его мира, и весь остальной Большой Мир вращается вокруг его малого, то тогда естественно для человека возникновение чувства, что весь Большой Мир смотрит на него, замечает и оценивает каждое движение его душевных порывов. Эгоцентрику кажется, что весь Мир наблюдает за ним и оценивает не ЧТО, а КАК он что-либо делает. Отсюда и сверхзначимость каждой публичной ситуации оценивания.

Если эгоцентрика убедить в том, что Большому Миру интересно не какой ценой приобретается результат, а именно то, что является результатом его деятельности, в этом случае происходит децентрация внимания тревожного человека с процесса прогноза негативного результата на сам процесс деятельности. Если деятельность, сам процесс ее, увлекает человека, то уходит болезненная фиксация на его результате. Эгоцентризм – естественная стадия развития ребенка, но для взрослого естественно его преодоление.

Децентрация возможна в результате переосмысления ценностей, придания иного смысла привычным явлениям.

Смыслы находятся в духовном измерении. Если обратиться к представлениям о духовности человека в христианстве, то нельзя не вспомнить слова Иисуса Христа, обращенные к человеку:

«Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницу; и Отец ваш небесный питает их. Вы не гораздо ль лучше их?» [От Матф., гл. 6, 25-26].

В этих словах Творца человека отражена необходимость для нормального и благополучного существования человека наличия у него доверия к миру и к Творцу – веры в то, что мир хорош, что мир создан для человека Творцом, человеку в нем хорошо, когда Отец Небесный заботится о нем.

Именно этого мироощущения и не достает тревожному человеку – возможно, с первых недель жизни в нем появилась тревога и недоверие к Миру.

Автор теории стресса Г. Селье в конце жизни написал книгу, где говорил, чтобы не страдать от стресса, надо изменить экзистенциальные установки, то есть переосмыслить ценности жизни.

Человек страдает от тоски бесцельного существования также, как от неизбежного утомления и стресса.

Таким образом, наиболее эффективными средствами коррекции стрессового состояния являются преодоление эгоцентризма, переосмыслений ситуаций и жизненных ценностей.

Представляется, что понимание педагогом природой стресса и тревожных состояний, размышления о ценностях и смысле жизни помогут ему научить справляться и со своими стрессами и тревожностью. Тревожность взрослого педагога, провоцирующая гиперответственность, с одной стороны, может приводить его к перенапряжению и нервным срывам, а с другой – не лучшим образом отражаться на детях. Понимание механизмов развития тревожности в раннем детстве будет способствовать, как можно надеяться, ее профилактике в семейном и дошкольном воспитании.

Мы описали выше методы психокоррекции и духовной брани, с помощью которых человек сам может и должен научиться регулировать свое тревожное состояние. А может ли человеку помочь Другой человек – воспитатель, психолог, родитель, духовник – справиться с его тревогой?

Чтобы помочь тревожным учащимся в экзаменационной ситуации стресса, педагог может

1. Проводить с ним экзамен в письменной или текстовой форме.
2. Снимать у них высокое эмоциональное напряжение перед экзаменами, переключив его в другом направлении.
3. Опрашивать таких учащихся на экзамене первыми.
4. Опрос вести в доброжелательном тоне.
5. Систематически проводить воспитательную работу в индивидуальном порядке, где рассказать об индивидуальных различиях людей, выработать свой индивидуальный стиль деятельности.

Что может сделать воспитатель, учитывая личностные особенности учащегося?

Как можно коррегировать поведение тревожных учащихся? Эффективность воспитательной работы с учащимися резко повысится, если классный руководитель будет использовать знание индивидуальных особенностей своих воспитуемых.

На основе учета индивидуально-типологических свойств учащихся совершенно различным должно быть содержание воспитательных бесед.

К учащимся с сильной нервной системой и низким уровнем тревожности можно повысить требования систематичности учебной работы, формируя у них учебно-профессиональную мотивацию.

С тревожными учащимися полезно провести разъяснительную беседу об объективных различиях людей по особенностям нервной системы, характера и о путях компенсации этих особенностей. В беседах с тревожными учащимися необходимо разъяснять недопустимость для них несистематичности в учебных занятиях, если у них отсутствует умение мобилизовать себя в условиях высокого эмоционального напряжения.

У учащихся тревожных, со слабой нервной системой надо воспитывать уверенность в себе, умение владеть собой, помочь им научиться управлять своим состоянием в экзаменационной ситуации.

В результате целенаправленной воспитательной работы классного руководителя или школьного психолога с учащимися на основе учета их индивидуальных особенностей и поведения у учащихся должен сформироваться индивидуальный стиль деятельности и поведения, компенсирующий недостатки и развивающий их положительные свойства и качества.

В содержании коррекционно-воспитательных бесед классного руководителя и школьного психолога с тревожными учащимися следует уделить внимание двум моментам – внимании на себе и успехе.

Так как известно, что тревожные учащиеся во время публичного исполнения какой-либо деятельности (ответ на уроке, экзамене) сосредоточены не столько на выполнении этой деятельности, сколько на том, как они выглядят со стороны, то в связи с этим у них необходимо тренировать способность переносить внимание ситуации стресса к концентрации своего внимания на себе или конечном результате данной деятельности на процесс деятельности, полностью отвлекаясь от мыслей «сейчас я покраснею», «сейчас все увидят, как у меня дрожат руки и все надо мной засмеются», «не выгляжу ли я смешным», «какие у меня длинные нескладные руки» и пр. При ответе у доски. Например, пусть лучше учащийся создаст себе установку – «я сейчас расскажу ребятам интересные факты о том, как происходил процесс принятия христианства на Руси, которые они, может быть и не знают, а это очень интересно», вместо такой – «я должен во что бы то ни стало ответить с блеском и получить «5».

Необходимо показать учащемуся достаточно относительное значение «победы» или «поражения», относительность ценности «успех» и научить его умению снижать значимость ситуации. Оценка учащимися собственного успеха часто затруднена – поэтому важно сформировать у них представления о критериях успеха. Полезно в этих условиях обсудить вместе с учащимися критерии его субъективного успеха – как бы «договориться» с ним, какой результат будет успешным именно для него, развернуто записать эти критерии применительно к различным ситуациям, в беседах следует возвращаться к этим критериям, побуждать учащегося самого оценивать свои результаты. Очень важно, чтоб тревожный учащийся «пережил» свой успех и закрепил это переживание.

Православному педагогу следует, вероятно, обратить внимание на укрепление веры учащегося в заботу о нем и милосердие Бога Отца, веры в благой Промысел Божий о нем; а также принятие Воли Божьей («Да будет воля Твоя, а не моя»). Кроме печали как отрицательного чувства св. отцы выделяли радостотворную печаль. Это печаль покаяния, печаль о грехах своих, растворенная надеждой. Эта печаль, говорили св. отцы, не налегает на человека подавляющей тяжестью, но говорит ему: не бойся прийти опять к Богу, ибо знает Он, что человек немощен, и подает ему силу (Авва Исаия). Добродетелью, противостоящей страсти печали, будет благодарение Богу, радость о Боге, памятование о Его любви к нам и Его бесконечной заботе о нас, поэтому – со смирением: «Слава Богу за все».

Итак, в брани со страстью многопечалования и тревожностью личности, аскетика, психология и педагогика предлагают свои методы, которые дополняют друг друга, и все вместе помогают человеку достичь более совершенного поведения и состояния. Если педагогика воспитания «стратегически» изменяет «другого», психология «тактически» (ситуативно) корректирует «другого» и «себя», то «аскетика – это изменение «себя» и тактически (борьба со страстью) и стратегически (стяжание добродетелей).

 

Литература

1. Гурьев И. Д. Страсти и их воплощение в болезнях. М., 2000.
2. Зарин С. М. Аскетизм по православно-христианскому учению. М., 1996.
3. Прихожан А. М. Тревожность у детей и подростков: психологическая природа и возрастная динамика. М.-Воронеж, 2000.
4. Простые беседы о страстях / Свято-Троицкий Ново-Голутвин монастырь. 2001.
5. Феофан Затворник св. Путь ко спасению. М., 1908.
6. Шеховцова Л. Ф., Зенько Ю. М. Элементы православной психологии. СПб., 2005.

Автор(ы) статьи: Шипилова Елена Александровна – аспирантка ТГУ им. Державина
Раздел: Прикладная культурология
Ключевые слова:

костюм, одежда, интерпретация.

Аннотация:

В данной статье раскрывается содержание понятия «костюм» и его место в процессе изучения предметного мира повседневности.

Текст статьи:

УДК 008.001

ШИПИЛОВА Е.А.

Костюм   вполне может быть объектом исследования в теоретическом  аспекте  культурологии,  поскольку  является  одним  из активных  инструментов  осуществления  социокультурных  процессов  в  обществе. Тема   повседневности  имеет  все  основания быть  законной философской  проблемой. Антропологическая  парадигма  позволяет  нам  рассматривать вещь  как  признак  личности,  его  институализации.  Исходным  материалом  исследований  может являться не  костюм  сам по себе,  а   «человек  в  этом/данном  костюме»  и  как  результат  мы  увидим    объект  пересечения  различных  гуманитарных  предметов  и  методологий  исследования  социальных и культурных  (вероятно правильнее-социокультурных)   изменений.

Человеческая жизнь  с  момента  рождения  и до самой   смерти   сопровождается     наличием  вещей. Почему  предметный мир  повседневности  так  важен  для человеческого существования,  в чем  смысл  обладания, тем или иным  предметом одежды,  который  маркирует собой   значимые   социальные  роли.  «Костюм вездесущ, и по своим свойствам и функциям  в культуре он может быть объектом  самостоятельного исследования,  рассматриваться  как универсальная культурная  метафора, служить инструментом анализа» [5]

Современность  утратила  те  значимые  черты  традиционных  костюмных  практик,   но добавила  новые   отношения  личности  к  предметному миру. Трансформация  общественных  отношений проявляется   в  изменении  потребностей  «соответствовать своему месту»  на желание иметь более высокий  статус, модный  имидж  и  увеличить  сферу  влияния,  т.е. авторитет, престижно  «иметь  причастность к известным  маркам и брендам» — все эти показатели  характеризуют  современное  общество  изнутри,  от  повседневности частного пространства,  ко всему обществу в целом.

В  процессе  социально усложняющихся  отношений одежда символически перестает быть одеждой-покровом, одежда становится костюмом, поэтому  нас интересует  не сама одежда, а её смысловое   значение.  Мы  рассмотрим  костюм,  как объективный  процесс становления   общества   и  социализации  в нем. В процессе исторического  развития  человека   одежда   обрела   смысловые  коннотации,   имеющие   влияния  большее, чем практическая  целесообразность использования  предмета  в  прямом  назначении.

В чем разница мы сможем рассмотреть,  изучив  происхождение термина  «одежда»  и «костюм». И одежда и костюм покрывают тело человека, но функциональные особенности у них различны. Во французском  слове одежда  — veterment – обнаруживается связь с санскритским словом   «vas» , означающим «жить в резиденции, палатке», т.е. имеющим прямую  связь  с понятием жилища. Vas  -  ээто корень слова vasana,  которое означает одежду из тканого материала, или материал, ткань, которая находится ближе всего к телу человека, окутывает его.

 Иначе говоря семантически одежда – это дом для тела, в котором  тело живет и действует, одежда- это покров, скрывающий тело от  чужого взгляда, от непогоды, от недобрых духов и т.д.  Одежда  — это целая система  материально  существующих оболочек  на  человеческом теле, которая  служит защитой  от неблагоприятного воздействия окружающей среды, в прямом функциональном  и смыслово-семантическом   контексте. «Подобно тому, как кожа «вкладывает»  человеческое тело  в физический универсум, так и одежда, как «кожа» тела культурного, встраивает субъекта в социум, очерчивает социальное тело. Тем не менее, одежда  не имеет собственной ценности. Она приобретает  свою значимость  только в неразрывной  связи с человеческим телом, которому обязана своим  существованием.»[1]

В славянской культуре  слово  «одеяние»  соответствует французскому  «костюм»,  в  допетровские времена принято было говорить – «боярское одеяние», «княжеское одеяние», в значении   «несколько предметов одежды  соответствующей социальному рангу «   и т.д.. В 17веке после петровских  реформ  в речи стали применять французское слово  «костюм»,  в том же значении. Семантика слова «одеяние»  прежде всего связано с той ролью и тем социальным местом в общей социальной структуре,  предметы одеяния не изменялись, передавались по наследству, такой одеждой могли одаривать, расплачиваться  и давать в приданом за невестой. На Руси полагали, что  «одеяние»  — это  признак крепкого, постоянного, и правильного  мироустройства, которое влияет  на весь род и должно быть сохранено  и приумножено.

Современное   и более знакомое нам  слово «костюм» своё  значение  приобрело приблизительно в 1676  году и означало,  прежде всего,  манеру держаться и выглядеть  в соответствии  со своим местом в обществе.  В  словаре Французской Академии слово  «костюм» появилось   только в  1740году  и впервые, было дано понятие костюма  как знака, отличающего  человека, вписывающегося в среду  и  отражающего обычай  данной  социальной  группы  людей.

Для современного  понимания костюма   как культурно-исторического феномена необходимо четко разграничить  понятия    «костюм»,  «одежда».  Одежда — конкретная  форма  изделия. Костюм  — система определенным способом подобранных предметов одежды, обусловленная конкретной целью. « Если  одежда  –  это  средство,  костюм  –  способ  репрезентации  определенно образа, …»[2]

Антропологические  исследования  костюма  как  одной  из  доступных  человеку  форм  культуры  доказывают,  что  одежда  скорее   несет  признаки  социализации,  маркирует  человеческие  иерархические  связи,  но  никак  не  прикрывает  от  стыда   перед  наготой.

Предметный  мир  одежды  имеет теснейшую  связь  с  каждым  индивидом  отдельно  и обществом  в  целом  и  представляет  актуальные  вопросы  в  широком  социально-философском  контексте  для  изучения   разнообразных  культурных  процессов.

Костюм    является  одним  из  важнейших  рычагов  цивилизационных   процессов   развития  общества  в  целом,  и  отдельных  культур  в частности. Это  значительный  источник  информации  о  человеке,  который  определяет   его  возрастную,  социальную  и  гендерную  роль, сексуальной  и   национальной  идентичностью,  помогает   выявить  этические  и/эстетические   характеристики  определенного  изучаемого   исторического/культурного  периода. Костюм  не существует  автономно,  он всегда вписан в общую  систему   ценностей и отражает   существующие социальные и культурные  отношения  в обществе.

  Феномен  инстинкта  преображения,  в следствии   переодевания  -  это  инстинкт того же  значения,  как инстинкт  либидо  у Фрейда.  Переодевание  или  стремление  быть   иным   может  рассматриваться   с философской  точки  зрения,  как  способ  быть  собой  или  быть иным,   репрезентация своего внутреннего «я»  или  своего  общественного (социального).  Именно  костюму  принадлежит  определяющая  роль   в  формировании различий, которая   требует  анализа  учитывающего   множественность  значений  и    интерпретаций,   как  заметил  Ницше : «Нет фактов, есть только интерпрeтация» [цит по 3],  что совершенно справедливо в контексте поиска  смыслов костюма.

Пространство  для  дискуссий   может  представлять  новое  информационное  поле    в  гуманитарном  знании  действующих  в  рамках   философского  или культурологического  анализа,  используя   методы  интердисциплинарных  исследований,  чтобы  понять    культурные    феномены   их социальную роль  в современном обществе необходимо  обратить более пристальный  взгляд  на проблему отношения    «человека и вещи».  «Вещи в культуре создают механизм реального наследования опыта в процессе социализации»[4].

Таким образом, можно сказать, что  костюм  это сложный  инструмент  повседневности, и  те  смысловые  конструкции,  что он представляет  в  процессе  интерпретаций,  позволяет  глубже  рассмотреть культурную  картину  мира.

Список литературы:

1. Бескова И.А. Природа и образы телесности/ И.А. Бескова, Е.И. Князева, Д.А.Бескова. – М.:Прогресс-Традиция, 2011. 456с.

2. Демшина А. Ю. Мода в контексте визуальной культуры: вторая половина ХХ – начало XXI вв.: Астерион; СПб.; 2009.

3. Зонтаг С. Мысль как страсть / составление, общая  редакция, перевод с франц. Б.Дубина – М.: Русское  феноменологическое  общество, 1997. – 208с.

4. Каган, М.С. Философия культуры/М.С. Каган. − СПб., 1996.

5. Кирсанова Р.М. «История костюма в России  как  научная дисциплина» Т.М. №1 2006г.

Автор(ы) статьи: Рахманин Алексей Иванович – Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина
Раздел: Историческая культурология
Ключевые слова:

право, Древняя Русь, наказания, объект, субъект, «Русская Правда», нормативно-правовой акт, редакция.

Аннотация:

В статье рассмотрены особенности правовых норм Древней Руси, а именно – нормы, регулирующие правовые взаимоотношения между людьми, государством. На примерах нормативных документов изображена общая картина правовых взаимоотношений в древнерусском государстве.

Текст статьи:

УДК 008.001

РАХМАНИН А.И.

Древнерусское право, как и государственность, возникли на территории Восточной Европы, которая находилась за пределами древней Римской империи. Формирование политических и юридических институтов на Руси происходило в результате разложения патриархального общинного строя у славянских племен, образования раннеклассовых межплеменных объединений предгосударственного характера и перерастания их в Древнерусское государство с центром в Киеве.

Общество не сразу приобретает формы государственности, ему предопределен свой путь развития.

В условиях первобытнообщинного строя у восточных славян существовали и регулировали их поведение обычаи.

Мы знаем, что славяне сначала жили небольшими патриархальными группами – родами. Затем пришел общинный быт, где родовая связь уже слабела, появлялся некий союз, державшийся на общих интересах, взаимной защите. Но, конечно, сознание целостности, какой-то начальной государственности, не было. Поэтому любое человеческое действие, несущее зло, вред, рассматривалось лишь с частной точки зрения: как вина частного человека перед частным, которая требует ответа. Это частное правонарушение породило идею наказания у славян в форме кровной мести за убийство. Мстить мог только один из близких убитого: отец за сына, сын за отца, брат за брата, племянник за дядьку. Если же убийца скрывался, его имущество поступало в пользу ближайшего родственника убитого. Когда родственников не находилось и мстить было некому, убийца наказывался штрафом в пользу князя.

Нормы, регулировавшие порядок осуществления кровной мести, проведения некоторых процессуальных действий, таких, например, как присяга, ордалии, соприсяжничество, порядок оценки показаний свидетелей и т.д. – все это относится к древнейшим нормам обычного права восточных славян. Но времена менялись. Славяне становились христианами, что, несомненно сказывалось на нравственной сути человека, княжеское законодательство набирало силу.

В древнейший период истории России право было представлено в основном нормами обычного права. Но если нынешние договоры не создают нового права и просто применяют существующие нормы, то у древних договоров иная роль. Они восполняли правотворческую функцию.

Источниками права, как известно, служат законодательная власть, создающая закон; суд, вырабатывающий своими решениями новые нормы права; частные лица и органы правительства, содействующие созданию новых юридических обычаев. Таким образом, источники права: закон, обычай, договор, судебные решения.

Источниками нормативно-правового акта являются обычное право, судебная практика, иностранное (часто византийское) и церковное право.[1;72]. Нормативно-правовые акты в раннефеодальном государстве рождаются, в основном, на базе обычного права. Большая часть обычаев не получила поддержки государства и осталась обычаями, а часть обычаев была санкционирована государством и превратилась в нормативно-правовые акты.

Наиболее крупным памятником древнерусского права является «Русская Правда ». Вопрос о времени ее появления является спорным. Некоторые авторы относят древнейшую часть этого документа к VII в., однако основная часть документа, бесспорно, связана с именем Ярослава Мудрого. Первоначальный текст «Русской Правды »  не дошел до нашего времени. Сыновья Ярослава во второй половине ХI в. существенно изменили и дополнили его и объединенные потом «Правда Ярослава» и «Правда Ярославичей» составили основу Краткой редакции «Русской Правды». Владимир Мономах еще существеннее переработал этот документ, а результате появилась Пространная редакция «Правды». В последующие века создавались новые редакции «Русской Правды». Все редакции дошли до нас в составе летописей, различных судебных сборниках. Именно «Русская Правда» наиболее наглядно дает представление о правовой системе Древнерусского государства. Согласно «Русской Правде», преступно то, что причиняет непосредственный ущерб конкретному человеку, его личности или имуществу. Соответственно этому строится и система преступлений. «Русская Правда» знает лишь два рода преступлений – против личности и имущественные, в ней нет ни государственных, ни должностных, ни иных видов преступлений. Таким образом, термин «преступление» хотя и известен был в эпоху «Русской Правды» — судебнику не известен, так как  ему чуждо понятие о нарушении закона, которое выражается этим термином. В «Русской Правде» употребляется термин «обида». Само преступление рассматривается как деяние, оцениваемое только по количеству вреда, нанесенного частному лицу. [6].

Субъектом преступления может быть только свободный человек.  Любое противоправное действие, совершаемое холопами, не считалось преступлением и поэтому к ним не применялось наказание. Ответственным лицом являлся господин холопа, который или выкупал его, или отдавал потерпевшему. «Русская правда» еще не предусматривала возрастного ограничения уголовной ответственности и  не знала понятия вменяемости, но ей уже было известно понятие соучастия. [].

«Русская Правда» различала также ответственность в зависимости от субъективных обстоятельств преступления. В ней нет различия между умыслом и неосторожностью, но выделяются два вида умысла – прямой и косвенный. Это отмечается при ответственности за убийство:

— убийство при совершении разбоя наказывается высшей мерой наказания;

— убийство в драке – только штрафом.

По субъективным обстоятельствам преступления различались и ответственность за банкротство: преступным считалось только умышленное банкротство. Не было известно также преступлений, совершаемых путем бездействия.

Преступным действием считается, начатое, но не достигшее цели покушение. За преступление оконченное – удар мечом — положено 3 гривны, таким образом, покушение наказывается в три раза слабее оконченного действия. При имущественных преступлениях, вор схваченный на месте кражи, наказывается как совершивший ее. [2;23].

Объектом преступления не может быть холоп или раб. Убийство раба сторонними лицами «без вины» считается не убийством, а уничтожением чужой вещи и направлено не против раба, а против хозяина. Штраф такой же, как за уничтожение коня или скота. Права лиц с ограниченной правоспособностью (закупы), иностранцев ограждаются законом наравне со свободными людьми. [2;24].

Наказание. Первичная форма наказания в Древней Руси – месть, осуществляемая потерпевшим или его ближними. Сначала месть определялась степенью разгневанного чувства и силами пострадавших, позднее подвергается различным ограничениям, благодаря которым приобретает публичный характер, потому что подлежит контролю общественной власти. Ограничения мести сводится:

— к сокращению числа преступлений, за которые допускается месть;

— установлению срока, в течении которого можно мстить или  сужению круга мстителей.

«Русская Правда» знает месть за убийство, увечья, кровавые и синие раны, даже за удар рукой, не воинским оружием, за кражу. За увечья мстят дети, за раны и побои может мстить лишь сам потерпевший и притом только вслед за нанесением удара. Все случаи правонарушений из мести могли подлежать судебной оценке. Суд проверял соблюдение правил мести и мог сам в зависимости от характера преступления присудить месть. [4;97].

Постепенно месть ограничивается и вытесняется системой выкупов. Выкуп – это денежное вознаграждение, уплачиваемое правонарушителем и его родственниками потерпевшему и его ближним при условии отказа их от мести. Отказ от мести сопровождался при этом обрядами, устранявшими всякое подозрение в трусости перед противником.

Упрочившись, выкупы слагаются в сложную систему правил. Размеры выкупа, определяемые сначала соглашением сторон, постепенно фиксируются соответственно причиненным ущербам. Вмешательство общественной власти в систему выкупов влечет за собой установление штрафов в пользу власти, и в пользу пострадавших. Так возникают:

а) вира – штраф за убийство, поступающий в пользу князя;

б)головничество — плата за голову, поступающая в пользу родственников убитого.

В пользу потерпевших от других преступлений, помимо убийств, уплачивался урок. За убийство в разбое, поджог и казнокрадство назначалось разграбление ( насильственное изъятие имущества ) и поток (изгнание, обращение в рабство и даже убийство). Смертная казнь как форма наказания в «Русской Правде» не упоминается. Первое место в общественных отношениях Киевской Руси занимали саморасправа или примирение потерпевших с нарушителями. [5;192].

Классификация преступлений дается в «Русской Правде» на основании их объектов:

— преступление против личных прав: убийство. Различаются умышленное и непредумышленное убийство в ссоре, на пиру. Увечье относится к преступлениям против жизни, за него полагается штраф. Увечьем называлось отнятие руки, ноги, глаз, носа, т.к. лишало человека правоспособности, для него наступала гражданская смерть. Ущерб другим частям тела входит в другой, низший разряд преступных действий, а именно — преступления против здоровья: легкие увечья – отнятие пальца, нанесение раны, побои и удары, не имеющие отношения к оскорблению чести. За все эти преступления взыскивалась обычно средняя продажа (3 гривны).

— преступления против чести. «Русская Правда» знает оскорбление чести только делом, а не словом. Оскорблением считается удар не обнаженным мечом и хотя он наносит гораздо меньше вреда, чем тяжкая рана, карается вчетверо большим штрафом (12 грив.) Такое же значение удар батогом, жердью, ладонью, чашей, сюда относится вырывание бороды и усов как символов мужества. В поздних редакциях появляется оскорбление словом в отношении к женщине.

— преступления против свободы известны «Русской Правде» в двух видах: продажа полусвободного человека и лишение свободы по лживому обвинению.

— преступление против имущественных прав. В Русской Правде они квалифицируются как разбой (убийство с корыстной целью), грабеж, кража. На первом месте стоит кража. Тяжесть кражи определяется ценностью украденного. Истребление чужих вещей наказывается в три раза строже кражи, а наиболее строго карается поджог (потоком и разграблением). Незаконное пользование чужими вещами карается наравне с кражей. [6].

В «Русской Правде» содержится достаточно развитая система гражданско-правовых норм, а  также  предусмотрена правовая защита как недвижимого, так и движимого имущества.

Обязательства в Древней Руси возникали из складывающихся норм возмещения за причиненный вред и из договоров. Например, человек, нанесший ранение другому кроме уголовного штрафа, должен был оплатить убытки потерпевшего, в том числе услуги врача. Для древнерусского обязательственного права характерно не только обращение к изъятию имущества провинившегося, но и наложение взыскания непосредственно на должника, а порой даже на его жену и детей. Злостного банкрота можно было продать в холопы.

Так же «Русская Правда» знает определенную систему договоров. В их числе наиболее полно регламентирован договор займа. Существовало три вида займа: обычный, бытовой займ; займ, совершаемый между купцами и займ с само закладом – закупничество. Предусматривались различные проценты в зависимости от срока займа. Порядок заключения договоров был простым. Обычно применялась устная форма с совершением некоторых символических действий: рукобития, связывания рук и т.п. В некоторых случаях требовались свидетели. При заключении договоров о недвижимости требовались ,как правило, письменные формы.

Таким образом, древнерусское право и суд возникли в период упорядоченного самоуправства, сменив самоуправство необузданное. Изначально задача правовой системы заключалась лишь в разрешении спора, в признании или непризнании прав, чем она давала или не давала правомочия добиваться своего права силой, и если давала, то указывала пределы ее применения. Когда принуждение перешло к государству, санкционирующий характер сохраняется уже за институтом суда.

При этом, основой древнерусской системы права (как, в принципе, и любой правовой системы, сознанной в рамках любой культурной традиции) было обычное право, трансформация которого, в конечном итоге, определила как сходство древнерусской правовой системы с аналогичными системами, действовавшими в культурах Европы, так и их различия.

                                  Список литературы.

1. Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. / Сост. Я.Н. Щапов. М., 1976. 514 с.
2. Русская Правда // Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. М., 1997. С. 256.
3. Ермолаев И.П., Кашафутдинов Р.Г. Свод законов Киевской Руси. Казань. 1988. 88 с.

      4. Исаева Т.С. Основные памятники русского права. Владивосток, 1983. 92 с.

1. Свердлов М.Б. Русская правда. СПб., 1992.312 с.
2. Тихомиров М.И. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953. 192 с.

Автор(ы) статьи: Мягченко Г.Ю. – ТГУ им Державина
Раздел: Историческая культурология
Ключевые слова:

торговля, дипломатия, Русь, Россия, Европа.

Аннотация:

В статье рассматриваются этапы становления взаимоотношений ( торговых, дипломатических и др.) Руси, России и Западной Европы.

Текст статьи:

УДК 008.001     

МЯГЧЕНКО Г.Ю.

    Торговые отношения между славянами и греками сложились еще на заре становления Руси. Существуют сведения о бартерном обмене товарами между руссичами и галльскими племенами древней Франции. Но особого влияния на становление славянской культуры они не имели.

             Главным событием того времени в отношениях Руси и Западной Европы, безусловно, является принятие христианства из рук Византии. Уже с тех пор началось противостояние двух полюсов, казалось бы, единой религии. В прямое противоборство это не вылилось (если не считать походов крестоносцев на Константинополь). Прими Русь в те далекие времена католичество, то сейчас бы, как мне кажется, мы не поднимали вопрос о взаимоотношении двух различных видов менталитета – европейского (или западного) и русского. Именно благодаря православию Россия смогла построить и сохранить такую не похожую на других культуру. До эпохи Петра I Русь не знала особого  культурного давления со стороны Европы. И если бы история не выдвинула на арену Петра, кто знает, какой бы была сейчас Россия.

             Спорить о пользе или вреде, который принес Петр I я не буду, у каждого на этот счет свое мнение. Хочу лишь отметить, что именно с его эпохи началось активное вмешательство европейцев во все сферы жизни Руси. И это вмешательство не всегда было обоюдовыгодным. Но во времена Петра от этого вмешательства «пострадали» только привилегированные слои населения, крестьянство же и купечество продолжало жить в новой России старым укладом, ни мало не заботясь об отсутствии европейского лоска.

             Европеизация общества сверху продолжается и при правлении Екатерины II, второго гениального самодержца вслед за Петром I. Западные философские веяния проникают в умы русской аристократии, но уже в отличие от предыдущей эпохи, начинают приобретать реальные формы, в виде разработок нового пути для Российской империи. Но пока эти разработки были всего лишь на бумаге.

             Их воплощение в жизнь связано в развитием научно-философской мысли России в XIX веке. Это прежде всего связано с такими течениями в общественной жизни как славянофилы и западники. На этом я хочу остановиться поподробнее.

             В 40-е годы XIX века формируются основные направления общественной мысли, исходившие из необходимости преобразования России: славянофилы, западники и революционеры.

             Славянофилы обосновывали особый, самобытный характер исторического развития России, противопоставляя его развитию стран Западной Европы. Они превозносили допетровскую Русь, русскую поземельную общину, восхваляли глубокую религиозность и приверженность к власти царя, будто бы присущую русскому народу. Эти черты должны были, по их мнению, обеспечить мирный переход к новым общественным формам. Славянофилы считали необходимым возродить земские соборы, но конституционный (западноевропейский) строй отвергали. Среди славянофилов особенно были примечательны фигуры Хомякова, братьев Киреевских и Аксаковых, Самарина, Кошелева. Славянофилы имели свои периодические издания «Москва», «Парус», «Русская беседа», «Московитянин». Публикация своих позиций в периодической печати позволило им распространить свои идеи среди широкого круга людей. Т.е., если в XVIII  веке подобные мысли не выходили за стены усадеб и салонов и оставались предметом беседы просвещенной части населения, то в ХIХ веке разговоры о переустройстве России ходили уже в среде разночинцев, купцов и даже крестьян. Последние связывали свои надежды с отменой крепостного права.

             Согласно теории славянофилов, изложенной Хомяковым, проникновение в Россию европейского просвещения ослабило исконные связи художников с национальной стихией, оторвало их от самобытной почвы. Отсюда вывод: интеллигенции не следует просвещать миллионы простых людей, будить их самосознание, направлять их духовное развитие. Напротив, она сама должна припасть к мудрости не испорченного образованием народа. Спасение может прийти только на пути восстановления «невидимых связей» с землей и народом.

             Славянофилы называли западниками тех, кто не разделял их самобытных взглядов, признавая общие черты развития России и Западной Европы, ставили в пример политическое устройство и культуру Англии и Франции, видели в них образец для своей страны. Западники выступали за либеральные реформы, за буржуазный путь развития России.

             Группа западников, помимо радикально настроенных Белинского, Герцена и Чаадаева, которая формирует третье направление, была представлена историками Грановским и Кавериным, публицистами Катковым, Боткиным и др. Они выступали со страниц журналов «Отечественные записки», «Современник», «Русский вестник».

             Все они были сторонниками европейского пути развития и за мирный переход к парламентскому строю.

             Именно мысли и проекты интеллигенции, которые активно распространялись среди населения, привели русского императора Александра II к мысли о неизбежности отмены крепостного права сверху, не дожидаясь, пока народ сделает это сам. Некоторые историки считают, что именно манифест 1861 года послужил весомым кирпичиком, заложенным в фундамент революции. Именно эта «поблажка», наряду с ослаблением цензуры, позволила радикально настроенной части интеллигенции почувствовать близость победы.

             Революция 1917 года, это конец эпопеи, длившейся 200 лет. Но только это финал на русский манер. Ведь коммунизм – это в принципе та же массовая форма общности, что и в благополучных буржуазных странах Европы. Только у нас она приобрела вид идеологии, на Западе ее функции выполняла (и выполняет) «массовая культура».

             Но с приходом эры коммунизма противостояние между русской культурой и западной только усилилось. На мировую арену вышла страна, которая раньше казалась всем лишь придатком Европы. Мир разделился на два полюса, имеющих диаметрально противоположный менталитет. «Холодная война» длившаяся более 30 лет, держала весь мир в постоянном страхе. Но это была не только демонстрация военной мощи перед противником. СССР делало все, чтобы советские граждане «не совали нос за границу в поисках буржуазной жизни». Но несмотря на постоянно ведущуюся пропаганду коммунизма, появились шестидесятники, а затем и молодежь 70-х, которая всячески старалась «почувствовать вкус западной жизни». Модно было пить Pepsi, слушать «битлов», носить брюки клеш. Многие считают это здоровой оппозицией, но резонным будет задать вопрос, почему эта оппозиционность ориентировалась на США и Европу, а не, скажем, страны Латинской Америки. Ответ на этот вопрос стал известен только недавно. США помимо повышения военной мощи, занимались разработкой специальных программ о моральной дезориентации советского общества. И в конце концов это сработало. Безусловно винить во всем янки глупо, во многом советское правительство виновато само.

             В начале 90-х годов ХХ века Россия зашла в тупик, причем в полнейший, т.е. во всех областях общественной жизни: экономике, политике, культуре, социальной сфере. На помощь пришел Запад, но, конечно, не бескорыстно. Для мировой экономики появился новый рынок сбыта, который не отказывался ни от чего. В страну хлынули потоки низкопробной, бездуховной продукции, пронизанном торжеством насилия, лжи, возводящие в культ самые низкие инстинкты и пороки человеческого общества, отрицающие мораль, совесть, честь, стыд. Именно эта «культура» стала формировать мировоззрение и внутренний мир подрастающего поколения. «Массовая культура» быстро овладела умами и сердцами неподготовленных россиян. Кто в этом виноват, уже поздно разбираться. Сейчас, главная задача – суметь поднять с колен свою культуру, которая сможет противостоять моральной деградации общества. Россия должна идти по собственному пути, разработанному самой, не оглядываясь на мнения и пожелания, которые ей пытаются навязать. А иначе наши дети будут жить уже не в России, а в одной из идеологических колоний, которая будет приносить неплохой доход своему «господину».

Автор(ы) статьи: Мамонтова Анастасия – аспирантка ТГУ им Державина
Раздел: Историческая культурология
Ключевые слова:

декаданс, символизм, готика.

Аннотация:

Декаданс удивительное многогранное явление, задающее тон всей художественной художественной жизни эпохи fin de siecle. С признанием Андреем Белым кризиса символизма, она мерцает, «как тонкие стенки алебастровой амфоры, в которой зажжено пламя»[1], через постсимволистские произведения М. Булгакова, А. Тарковского, А. Платонова, декаденты продолжают свою творческую деятельность до самой своей смерти, а позднее находит новое выражение в искусстве и мировоззрении готической субкультуры.

Текст статьи:

УДК 008.001

МАМОНТОВА А.А.

Декаданс удивительное многогранное явление, задающее тон всей художественной, впрочем, не только художественной, жизни эпохи fin de siecle, и когда думаешь о том, что столь обширное явление было забыто в России на многие годы, невольно удивляешься…  Но жизнь символической культуры не оканчивается не в 1910г., с признанием Андреем Белым кризиса символизма, ни в 1913г., считающимся концом модерна, она мерцает, «как тонкие стенки алебастровой амфоры, в которой зажжено пламя»[1], через постсимволистские произведения М. Булгакова, А. Тарковского, А. Платонова, декаденты продолжают свою творческую деятельность до самой своей смерти, а позднее находит новое выражение в искусстве и мировоззрении готической субкультуры.

 Каждой субкультуре присуща собственная, особенная картина мира, и готическая здесь не является исключением, но также субкультуры заимствуют картины мира из других, получивших статус культурного канона, стремясь таким образом повысить свой статус в обществе (культуре) и превратить свойственную им групповую картину мира в универсальную. Если под одной из функций искусства в соотнесении с субкультурной стратификацией полагать  «функцию, способствующую институциализации картины мира той или иной субкультуры в художественных формах как необходимой ступени институциализации ценностных ориентаций этой субкультуры в обществе»[2], то можно утверждать, что субкультуры, с помощью искусства вызывают к жизни те или иные картины мира. Именно это и происходит с готической субкультурой. Искусство, в первую очередь, музыка, выступает в готической субкультуре как консолидирующий фактор, носители которой без этого фактора (искусства) не ощущают своей принадлежности, сопричастности к субкультуре. Но, как ни странно, заимствование происходит не в области музыки, а в области литературы, за исключением, пожалуй, лишь Вертинского, почитаемого как самими готами, так и деятелями искусства готической субкультуры, в особенности, Агатой Кристи, имеющей песни-аллюзии на творчество декадентского пьеро, именуемого сегодня «готическим», и совместного с Ф. Скляром проекта Глеба Самойлова «Прощальный ужин», целиком связанного с интерпретацией романсов Александра Николаевича: «Мы будем делать костюмированную программу, но мы не будем изображать Вертинского. Мы будем каждый самим собой — такие декадентствующие пираты, помятые жизнью, но мечтающие продолжить свои дальние странствия»[3]. Но мы встречаем высказывания, говорящие и о более широкой области заимствования: «готический серебряный век — это не только поэзия, это и проза, и драматургия и музыка. И это более поздняя рефлексия на серебряный век (например, самый готический русский фильм «Господин Оформитель»)»[4]. Так на некоторых форумах, хотя и крайне редко, но все же можно найти среди «готических» композиторов Скрябина и,более популярного у готов, Вагнера, как о готической иногда говорят о мейрхольдовской постановке «Балаганчика», из-за использования эстетики comedia dell’ arte, тоже перешедшей в эстетику готической субкультуры из русского символизма – Пьеро – один из любимых образов  искусства готической субкультуры, к которому неоднократно обращался дизайнер одежды, художник и поэт Alex Theatre_No, один из утвердившихся мужских образов субкультуры, особенно популизированный Тило Вульфом, что называет его своим alter ego, он же лирический герой многих стихов Блока, несчастная кукла «Серебряного полдня» Анненского, то «лунный», то арликиноподобный мальчик-демон Верлена, часто встречается он в картинах Сомова и Бердслея, традицию изображения Пьеро продолжает сегодня внутрисубкультурная художница Виктория Францес.

 Литература же, бывшая одним из главных ориентиров декаданса, и иногда стремящаяся заменить не только философию, но и религию, снова становится на позицию одной из доминант, это есть самая удобная позиция, при помощи которой становится возможным превращение субкультурной картины мира в культурный канон. Так же происходит слияние субкультурных (заимствованных субкультурой) и внутрисубкультурных писателей, отождествление писателей символизма с «готическими» писателями, так на Russian Gothic Project – главном нормоформирующем сайте готической субкультуры в России, в разделе «литература», мы находим стихотворения Бодлера, Малларме, Верхарна, Белого, Анненского, Брюсова, Мережковского, рассказы Сологуба, Гиппиус, «Саломею» Уайльда, более того в Gothic TOP за двухтысячный год в номинацию «Лучшая готическая литература всех времен» вошел роман «Огненный ангел» Брюсова.  Вполне определенное отношение носителей готической субкультуры к русскому символизму видно в статье «Русская готика. Исследование первое. Готическая традиция в русской поэзии» на том же Russian Gothic Project: «Первая четверть 20-ого века — лучшее время в истории готической литературы.

  Лучшие поэты русского «серебряного века» созидали изысканный и пугающий мир русской готики: от малоинтересных Брюсова и Бальмонта, до очень талантливых Мережковского и Анненского — и до завораживающего Блока» [5]. На сайте «Ukrainian Gothic Portal» в разделе «литература» тоже находятся имена символистов, Блока, Брюсова, Гиппиус, Верлена, Рембо, Гюисманса,а Бодлеру и Бальмонту, редко относимому к внутрисубкультурным писателям, даже посвящены достаточно большие статьи.

 Но не только литература заимствуется готической субкультурой, свои права заявляет и изобразительное искусство, в одном из номеров готического журнала RIP вышла объемная статья, посвященная жизни и творчеству О.Бердслея, что находит много поклонником и стилизаторов в готической субкультуре, также на готических сайтах можем мы встретить статьи о творчестве и репродукции картин таких авторов, как Штюк, Мосса, Мунк и др.

 Заимствование картины мира происходит не только в невозможности для носителя субкультуры разделения декадентского искусства и искусства  готической субкультуры, «присвоении» культурных ценностей, в снятии дихотомии внутри субкультуры «свой» — «чужой», «субкультура»  -  «традиция» (культура), но так же непосредственно в искусстве готической субкультуры, главном способе субкультурной институализации, в форме аллюзий, реминисценций, интертекста, постмодернистской пародийности, осколочности образов и непосредственному обращению к наследию и личности творцов эпохи fin desiècle.

В среде внутрисубкультурных поэтов встречается отношение к символистам как к метрам, или же они оказываются включенными в интертекст их произведений, так «Баллада» Бальдры Косен начинается со слов «под северным небом»[6], которые послужили названием первого стихотворного сборника Бальмонта, или,например, Кирилл Савицкий называет свою поэму «Исидор»[7] «тяжелой реминисценцией из «Песен Мальдорора» Графа Лотреамона»[8], где незаметно шепчет «червь-победитель»[9], а нежнозвучный поэт Нестор Пилявский неоднократно обращается к «Саломее» блестящего эстета и педанта прозы Оскара Уайльда, соткано из аллюзий и реминисценций его стихотворение «Бог Львов»:

Млея в мороке крови

гребни губ от головы,

этой мертвой головы,

оторви

и слушай млея,

Саломея.

О, скорее! Слушай – странно! –

губы Иоканаана

раскрываются, как рана,

Саломея,

шепчут – вкус их все острее –

губы Иоканаана,

что, немея от любви,

свои гривы склонят львы –

перед Ним склонятся львы:

«Призови

Его скорее,

Саломея!».

Те, что гневны и правы:

«Раздави ее, дави!

Задави!» — они всё злее,

Саломея,

и щиты – всё тяжелее –

ты в крови.

Все острее непрестанно

губы Иоканаана,

мертвые, как плод и рана,

молятся еще нежнее,

губы Иоканаана

за тебя, о Саломея.

Бог, пред которым склонят львы,

свои гривы склонят львы,

мертвых губ и головы

этот Бог

услышал зов,

этот Бог –

есть Бог Любви

и львов.[10]

Саломея, танцевавшая в крови  чудесными босыми ногами, должна внимать теперь мертвой голове Иоканаана, возлежащей на серебряном щите, что «все тяжелее» с каждым словом, тогда как почти те же слова вкладывает в уста, что «краснее, чем розы», пророка живого Уайльд: «Дочь прелюбодеяния, есть один человек, который может спасти тебя. Это тот, о котором я говорил тебе. Иди, ищи его. Он в лодке на море Галилейском и говорит к своим ученикам. Стань на берегу моря и зови его по имени»[11]. Но почему нежнозвучный поэт называет его Богом Львов? Об этом тоже может поведать лишь пьеса, которая поразила фантазии Рихарда Штрауса. Уайльд так и не называет имени того, кто должен прийти, того, кто один лишь может спасти «Вавилонскую блудницу», но, тем не менее, дает весьма яркие его приметы, по которым можно узнать грядущего миссию:  «За мною придет другой, кто сильнее меня. Я не достоин развязать ремни сандалий его. Когда он придет, пустыня возликует. Она расцветет, как лилия. Глаза слепых увидят свет, и уши глухих раскроются. Вновь рожденный положит руку на логовище драконов и поведет львов за гриву их»[12]. Лишь Бог Львов может прийти на зов «мертвых губ», потому что «он приходит ко всем, кто завет его»[13].

 Но на этом стихотворении мечты о Иоканаане и его мертвых губах, что «как гранат, разрезанный ножом из слоновой кости», не заканчивается, образы подобные уайльдовскому пророку, поэма Пилявского «Дыра Жиля», имеет в себе черты уайльдовского символизма, где с отсечением головы Иоканаан утрачивает пророческое зло-вещание и, с преображением духа, приобретает невинность мальчиков, «замученных» Жилем де Ре:

Мальчики,

умноженные на ум ножей,

делаются нежны,

а не зловещи.[14]

но как и они не утрачивает в себе соблазнов некрафилического сладострастия, мальчики же, в свою очередь, преображаются в Божих певчих, ангелов. Сам поэт говорит об этой амбивалентной «неутрате» соблазнов и преображении из вестников беды только межмирных в духов более буквально: «Ангелы — нежные мертвецы Небес. Их перистальтическо-аортные горлотрубы — органы соприкасания земного и иного, их клубок видится на ангельском боголоже…» [15].

 Но сюрпризы этой озвученной поэмы не заканчиваются, расцвечивается она языками пламени не только, предназначенного для Синей Бороды, свои огненные брызги дарит ей и брюсовский Мадиэль, что бережет свое пламя для ада и для исполнения приговора аутодофе, вынесенного Ренате. Поэма в своей эстетике близка образам брюсовского «Огненного ангела», особенно отразилась эта близость в образе Франческо, схожего с Генрихом-Мадиэлем не только эстетически, но и сущностно, их объединяет не только роль искусителя, заманивающего неверные души, но и инкубические проявления, Огненный ангел выступает здесь «как некая навязчивая внут-Ре-альность, локализованная в отдельной фигуре»[16]. Франческо есть демон-искуситель, что заманивает в свои сети душу, падкую на соблазны мира земного и небесного, та же роль выпадает и Мадиэлю, он «уловом рая», заманивает Ренату, как Франческо заманивает Жиля:

Франческо Прелати -

Дыра де Рэ,

отравленная облатка,

скользкая лужа в кровати,

пустота игры.

Рай — это его улов.

Жиль — его золото,

золотая жила.[17]

Огненный ангел соблазняет Ренату, предназначенным ей, венцом святости и мученичества, не терпит не малейших возражений капризный дух, то же проделывает итальянский красавец :

- «Сир,

Вы – божий угодник!»

- «Опять твои шутки!

Я – чудовищное отродье…»

- «И это тоже.

Однако, посудите сами…

Ваше небытие –

было бы  Господу дороже.

В Рай бы перестали

попадать певчие

с такими голосами,

невинные мученики

для Славы

Имени Божьего…»[18]

Разница лишь в том, что Рената в начале романа была невинным ребенком, а Жиль мужем, прошедшим войны, видевшим и проливавшим кровь.  Но позднее, когда Рената отринула мечты о святости, забыв о прошлом, ища только счастья и жизни, вновь соблазняется обещаниям о рае, святости и  небесном женихе, но небесным женихом в мечтах ее предстает не Христос, а ангел, бывший ее любовником воплоти. Находясь в сожительстве с графом Генрихом, обучалась она тайным искусствам, им же обучает графа де Рэ его инфернальный любовник:

- «Сир,

для успешной гоэтии

нужен алый плувиал

и красивые дети.

Меня учили в Италии:

Дьявол жрёт их,

у него ниже талии

две львиные пасти».[19]

Но не только художественные изыски интересуют творцов искусства готической субкультуры, им интересна и сама жизнь декадентов, коей подражают как герои их произведений, так зачастую и сами авторы. Культовая писательница готической субкультуры Поппи Брайт обращается к биографии французских поэтов поля Верлена и Артюра Рембо, отдавая предпочтение второму как более эпатажному персонажу, именно персонажу, а не личности, т.к. находясь в постмодернистской системе координат, писательница, как и ее герои, воспринимает Рембо, скорее как гениальный арт-проект, нежели гениального поэта, а жизнь его как серию перформансов, а не подлинное жизнетворчество, что не столь сильно театрализировано. Интересно само вплетение биографической истории Рембо и Верлена в тело произведения, «Изысканный труп» не повествует о них, не приводит никаких параллелей, словно сон во сне, возникает искаженная, упрощенная, «перевернутая» картина их жизни в словах о произведении некоего писателя и журналиста Лаша Рембо: «Увидев свое  имя на обложке, он почему-то захотел изобрести псевдоним. Жил такой юный поэт – Рембо, — который писал грязно-порнографические письма Верлену в парижских кафе. Кровь и дерьмо были ведущими его пристрастиями. В девятнадцать он так замучил Верлена, что тот решил подстрелить юношу, но только ранил. Рембо пропил все франки до последнего, бежал в Африку, потерял ногу и умер от лихорадки в тридцать семь. Заглавие для романа Люк позаимствовал из стихотворения Рембо «Утро опьянения»: «У нас есть вера в яд. Мы жизнь умеем свою отдавать целиком, ежедневно»[20]. Писатель заимствует у Артюра не только название произведения и имя, но всю его жизнь во время очередного героинового путешествия: «Он назвал Лашем Рембо свою пропитанную героином натуру, предельно ясный мозг с телом-сосудом, до краев полным удовольствия, искрящимся неистовством, личность из несовместимых противоположностей»[21].

 В лукавую постмодернистскую игру попадает и русский декадент, в стихотворении Нестора Пилявского «И трижды кукарекнули «Ничто!», где помимо алюзивно-пародийного сюжета на поэму Блока «Двенадцать» в стихотворение вводится и сам автор поэмы:

…но во все поры -

Русь и такой — любил Блок-ляйтер.

Он был набелен пудрой густо-густо

И улыбался ядерно и пусто.[22]

 Упоминаемый нами ранее график слова Кирилл Савицкий ведет беседу с проклятым поэтом, называет свое творчество, перефразируя Бодлера, «Злом цветов», а себя провозглашает наследником декадентов, в частности, Шарля Бодлера:

Я встретился с проклятым поэтом

и Он проклял меня.[23]

 Но на этом не исчерпали мы все формы творческого обращения к эпохе fin de siecle в литературе, так же поэты готической субкультуры обращаются к декадентам в посвящениях и стихотворной «переписки», ярким примером того предстают два стихотворение, разница меж которыми составляет почти столетие, к некому потомку обращается Бальмонт «От умершего к живому»:

Скажи ему, что я его люблю,

Что я его как прежде понимаю,

И, как корабль к чужому кораблю,

Взываю в час, когда я погибаю,-

К нему, к нему, далекому навек,

Бегущему по водам Океана,

Чтоб отдохнуть на устьях мощных рек,

Средь стройных мачт родного каравана,-

Меж тем как я, свой образ изменив,

Несоразмерна тяжести влекомой,

Забыв, что был и я, как он, красив,

Склоняюсь к бездне жутко-незнакомой,-

И ветры безучастные молю

Протяжностью своих предсмертных звонов…

Скажи ему, что я его люблю

За то, что он — не слышал этих стонов![24]

Ответом этому поэтическому посланию становится стихотворение Бальдры Косен «От живого у мершему», где эпиграфом служит строка-послание бальмонтовского произведения:

  «К нему, к нему, далекому навек»

                                                                            К. Бальмонт

О, ангел радостный, о, светлый вестник рая,

Скажи ему, что я его люблю,

Что отзвук сладостный таинственного края

Я каждое мгновение ловлю.

Скажи ему, что я земле чужая,

Что нежных песен вечна благодать,

Что, мутные зрачки во мгле сужая,

Я друга в нем пытаюсь угадать.

О, ангел сладостный, о, вестник златокрылый,

Незнающий несчастия, молю! -

Неси мой возглас радостный на берег стылый,

Скажи ему, что я его люблю![25]

в стихотворение присутствует интертекст как сопричастность, связь между временем солнечного поэта и современным декадансом, лирический герой, т.е. непосредственно автор, ассоциирует себя с героиней стихотворения Бальмонта «Морская душа», все второе четверостишье полностью аллюзивно, оно заставляет нас обратиться к бальмонтовским строкам:

…И живет она как бы во сне.

От весны до окончанья лета

Дух ее в нездешней стороне.[26]

Вся она находится в ожидании чего-то или кого-то, должного выйти из мглистой дали, и «слова какого-то обета все твердит»[27], как твердит свое заклинательное послание ангелу, что связует миры, героиня ответного стихотворения, но в отличии от «влюбленной колдуньи» она сужает зрачки, вглядывается, тогда, как та, расширяет их в провидческом экстазе, но цель их едина.

Прослеживаются тенденции заимствования и в высказываниях готов: «мистическая проза Брюсова — многое может быть отнесено к готике»[28], «Сакральный символ творчества Блока – Черная Роза, по сути, является готическим»[29], «Выборочно представлены готические мотивы в творчестве Александра Блока Благородный эпический слог, аскетизм, отрешенность, сумрачность.. Чистая готика. Главное – образ»[30], «Блок, Брюсов, Северянин, Волошин, Гиппиус…. ретро-чувства, ретро-готика, русский декаданс….» [31], можно привести еще множество примеров.

 Декаданс заимствуется не только в первоночальной его форме, вместе с символическими писателями и произведениями, но и как метод, о чем говорит Глеб Самойлов: «С декадансом классическим начала ХХ века нас роднил язык выражения»[32]

 В понимании самих готов происходит корреляция, а иногда даже отождествление, между понятиями «декаданс» и «готическая субкультура», так на форуме сайта Russian Gothik Page мы находим высказывание: «Готика — стиль жизни, мироощущение, жизненная философия, а также целый комплекс направлений искусства, составляющих вместе со своими носителями — готами, — так называемую, готическую субкультуру. Главными средствами самовыражения готов стали черный цвет, особая артистичность во внешнем облике и декадентство»[33]. Носители субкультуры даже пытаются провести историко-культурные параллели между готикой и декадансом: «Мне кажется, декадентство сейчас имеет место, возрождается, если о нём вообще можно так сказать, т.к. наступает такое вот переломное время (правда, имхо, по сравнению с тем, что было в конце 19 — начале 20 веков, сейчас такой период несколько затягивается). К готике это имеет прямое отношение. Она по сути довольно близка декадентным настроениям. Но вовсе не все декаденты — готы, и уж тем более, не все готы (или те, кто себя так называет) — декаденты»[34], они задаются вопросом о схожести, культурном наследии, первичности и вторичности этих явлений: «Как вы считаете, можно ли отнести декаданс к готике или это самостоятельное направление?»[35] и делают собственные выводы: «Мне вообще, кажется, что скорее наоборот готика ответвление декаданса. Что само понятие декаданса более шире нежили готика…»[36]  В одном из своих интервью Глеб Самойлов говорит, что готическая субкультура «Это декаданс очередной. Просто сейчас это больше похоже на игру»[37]. Более того на протяжении последних четырех-пяти лет наблюдается тенденция самоидентификации готов как  декадентов, в 2005г. в Санкт-Петербурге зародилось новое течение внутри готической субкультуры, самоназванием которого стало «декаданс-готы», но это течение еще сильно подчеркивает свою принадлежность к готической субкультуре, хотя именно это течение первым сделало попытку манифестирования, но манифест этот все же очень ярко подчеркивает еще внедекадентскую направленность, что видно из самого названия «Мы – готы!». Сегодня можно говорить о зарождении нового течения готической субкультуры, носители которого ощущают себя декадентами, ими, с одной стороны, ставится знак тождества между искусством, готической субкультуры и декаданса, их искусство, эстетика, общие ценностные ориентации полностью лежат в гештальте готической субкультуры и идентичны ей, но с другой стороны, в отличии от декаданс-готов, они отказываются  идентифицировать себя как готов, а используют самоназвание «декаденты». В среде, так называемых, «декадентов» тоже произошла попытка манифестации, Рихардом фон Мозелем был написан «Кодекс декадента», но он вызвал множество споров, как со стороны сторонников, так и противников этого манифеста.

 Есть и другое, позиционируемое, как правило, деятелями искусства готической субкультуры, много реже самими готами, отношение к искусству русского символизма как к предтече готической субкультуры, так на вопрос журналиста «А считаете ли вы себя продолжателями традиций декаданса?» Эдмунд Шклярский, лидер группы Пикник, отвечает: «Я думаю до настоящих декадентствующих господ Серебряного века нам далеко. Я иногда по касательной знакомлюсь с какими-то биографиями того периода, и только диву даешься: они ведь не только писали подобным образом, но и вели себя так же в жизни. Сейчас себя никто так не ведет, пропал дух авантюризма и романтизма. Но какие-то отклики, в принципе, есть»[38].

 Слова Мережковского написанные в конце XIX века, что есть «сновидения, которые преследуют человечество, иногда повторяются из века в век, от поколения к поколению сопутствуют ему. Эта жадность к неиспытанному, погоня за неуловимыми оттенками, за темным и бессознательным в нашей чувствительности»[39], стали такими же актуальными в конце века XX и остаются такими по сей день, то, что он назвал характерной чертой символизма, оказалось также характерной чертой готической субкультуры, что чувствуют даже готы, не читавшие первого манифеста русского символизма.

Автор(ы) статьи: Левочкина Анастасия Викторовна- аспирантка Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина
Раздел: Историческая культурология
Ключевые слова:

традиции, семейная культура, карьерная направленность.

Аннотация:

Важную роль при образовании профессиональной династии играют традиции и семейный уклад. «Традиция» трактуется как сочетания элементов социально-культурного наследия. Традиция охватывает объекты социально-культурного наследия (материальные и духовные ценности), взаимосвязана с процессом преемственного наследования.

Текст статьи:

УДК 008.001

ЛЕВОЧКИНА А.В.

Профессиональные династии это исторически сложившееся, относительно устойчивое явление, обеспечивающее наследование в семье от поколения к поколению содержания труда и  традиций. Династии возникают в семьях, в которых родители с интересом занимаются своим делом. Важную роль оказывает социально-культурная значимость и престиж профессии данной династии, а так же  высокий нравственный уклад и традиции.

Современные исследования описывают карьеру как индивидуальную последовательность событий, относящихся к трудовому опыту и другим видам активности в течение жизни человека.[1] Карьера изучается с точки зрения психологических аспектов: индивидных, личностных, а также факторов внешней среды, истории жизни, семейный уклад, возрастных и ролевых особенностей. На эти цели направлены биографические исследования, которые могут обеспечить прогноз профессиональной успешности. Биографический подход опирается на убеждение, что предыдущий опыт, интересы, отношения, особенности биографии человека, в том числе его семейной династии, определяют профессиональные потребности в будущем.[2]

Семьей считается группа людей, связанных брачными или кровнородственными отношениями, общим бытом, хозяйством, взаимопомощью и моральной ответственностью. Особенное влияние семьи на профессиональное развитие детей выявлено в профессиональных династиях. Например, промышленной сфере, художественной, научной деятельности поддержанию семейной преемственности уделяется много внимания.

Выбор профессии — это «второе рождение человека». Ведь от того, насколько правильно выбран жизненный путь, зависит общественная ценность человека, его место среди других людей, удовлетворенность работой, физическое и психологическое здоровье, радость и счастье.

Выявлено, особо важную роль при образовании профессиональной династии являются традиции и семейный уклад. Термин «традиция» трактуется как сочетания элементов социально-культурного наследия.[3] Традиция охватывает объекты социально-культурного наследия (материальные и духовные ценности), взаимосвязана с процессом преемственного наследования. В таком случае в качестве традиций выступают семейные  нормы, ценности, идеи, обычаи, и т.д. Таким образом, традиции  представляет собой элемент семейной культуры, отвечающих за передачу тех или иных культурных норм от поколения к поколению, из прошлого в будущее на основе способа социальной интеграции.

Отмечено, вопросы, связанные с освещением семейных традиций не нашли широкого рассмотрения в научной литературе.  Классификация традиций, в литературе не прослеживается корреляция между особенностями семейных духовно-нравственных традиций, другими элементами культурного мира семьи и профессиональной карьерой. В условиях расширения масштабов транзитивных процессов, когда элементы национальной среды и культурной идентичности различных этносов активно используются в глобальной экономике и производственном процессе большинства стран-рецепиентов политики миро-экономики, необходимо рассмотреть вопрос о влиянии семейных традиций, норм, ценностей на формирование профессиональной деятельности и особенности профессиональной карьеры человека. [4]

Семейные традиции апеллируют к образу жизни, к сложившейся в семье повседневности, а также к семейной культуре, присущей определенной местности и национальному этносу, определенной конфессии, ценностям, которые являются составными элементами семейной культуры. Важное значение для теоретического анализа семейных традиций имеет сочетание таких понятий, как «культура семьи» и «семейная культура». Понятие «культура семьи» является обобщенной характеристикой культуры, присущей семье как институту.

Традиции, которые присущи институту семьи на протяжении всего его периода существования, внутренне детерминированные экономическими, технологическими, политическими факторами социального времени, рассыпаются на внутреннюю мозаику семейных традиций отдельных семей, которая состоит из элементов национальной культуры, культуры региона как элементов макроуровня, этнической, конфессиональной принадлежности членов семьи как элементов мезоуровня, и элементов внутренней культуры, ценностного сознания индивидов. Поэтому семейная культура предполагает совокупность определенных культурных норм, ценностей, традиций, которые присущи конкретной семье и которые представляют собой продукт взаимодействия традиций макро и мезоуровня с собственно семейными традициями, формирующимися в рамках культурной и социальной повседневности семьи, зависят от ее образа жизни, состава и типа.

В рамках семейной культуры отдельно взятой семьи можно выделить традиции, сформировавшиеся под влиянием образа жизни и в рамках периода жизни отдельной нуклеарной семьи, и традиции, которые представляют собой результат социального опыта нескольких поколений, или традиции, которые присущи многопоколенной семье, характерной, как правило, для обществ с традиционной культурой. Взаимодействие, сочетание традиций макрокультуры и норм семейной культуры осуществляется посредством воздействия факторов, способствовавших возникновению самого института семьи: необходимость передачи социальных навыков последующим поколениями, потребность в защите членов семьи, воспитании подрастающего поколения.

Соответственно, ряд функций, присущих семье и связанных с ее биологической и социальной природой, близки по своему содержанию традиции как повторяющемуся культурному и социальному факту, освященному сакральным, идеологическим смыслом, или приобретающим такое важное значение для жизни общности в силу длительности существования в рамках разных социальных эпох и разнообразия представленности, репрезентации ее форм в социальной памяти, менталитете, фольклоре этноса. Выявлено  к функциям семьи, которые имеют традиционный, взаимосвязанный с природой семьи, характер, относятся следующие: 1) функция передачи социального опыта; 2) предоставление защищенного социального пространства для члена семьи; 3) поддержание определенного культурного образца, формирующегося в результате осознанного и неосознанного копирования действий родителей и сочетающего, как и предыдущие функции, биологические инстинкты (материнства, сохранения детенышей) и социальные установки (поддержание подрастающего поколения).[5]

Выявлено, смена профессии как постепенный отказ от преемственности, отмечается экспертами, что связано с изменяющимися экономическими условиями, а также ввиду повсеместного внедрения новых технологий  и возникновения новых возможностей ввиду появления новых профессий.  Важную роль в формировании профессиональной династии  оказывает социальная значимость и престиж данной профессии в обществе. Немало важным критерием образования профессиональной династии является  высокий нравственный уклад в таких семьях. Отмечено, основными признаки профессиональной династий являются: объединение общими интересами, высокий нравственный и психологический климат, взаимопомощь, профориентационная работа, условия для получения опыта, помощь в адаптации, преемственность традиций семьи и передача новым поколениям,  постоянство рабочих мест и профессии, высокое качество труда, добросовестность, традиционные мероприятия (посвящение в профессию, поздравления и т.д.).[6]

Таким образом, традиции, семейные отношения, и профессиональная карьера испытывают серьезное воздействие социальных последствий технологической революции. При определении взаимообусловленности традиций семьи с макросоциальными и макрокультурными установками обращает на себя внимание то, что профессиональная династия  представляет собой социальную институт, функции которого наиболее активно реализуются в процессе взаимодействия внутреннего и внешнего, внутреннего культурного мира семьи и внешней окружающей действительности. Подобное взаимодействие зависит от содержания культуры общества в целом, от степени наличия в ней традиционных и инновационных элементов. В рамках семейной культуры присутствует корреляция между ценностями и нормами, являющимися составным элементом культурных традиций профессиональной династии и формирующимися в рамках первичной социализации, с одной стороны, и последующим выбором профессиональной деятельности, с другой, содержание и характер которой не нашел комплексного освещения в научной литературе и требует специального изучения, что обуславливает актуальность социально-культурных исследований в данной сфере.

Литература

1. Атутов П.Р., Климов Е.А. Проблемы психологического обеспечения подготовки молодежи к труду и выбору профессии // Вопросы психологии № 1. C.14 2. Бехтель М.
2. Будущее труда. Размышления, взгляды, перспективы. Электронный ресурс / URL / http// www.arbeit-buerger-sukunft.de
3.  Динамика ценностей населения реформируемой России / Отв. ред. Н.И. Лапин, ЛА. Беляева. М.: Эдиториад УРСС.
4.  Колосова, Л.А. Семейные династии как фактор формирования профессиональных интересов и намерений учащихся : автореф. дис. … канд. пед. наук / Колосова Л.А. -М., 2010.
5. Ромах О.В. Культура и преемственность. М., 2009.
6. Семья и воспитание детей (методические рекомендации родителям и учителям средних школ). — Л.: Академия педагогических наук М.2000.
7. Гарфутдинов X. Роль традиций советского рабочего класса в воспитании молодого поколения // Вестник Московского университета
8. . Харевен Т. Время семьи и время промышленности (главы из книги) // Хрестоматия по устной истории / Под общ. ред. М.Лоскутовой. — СПб.: Изд-во ЕУСПб, 2003. — С. 146-188

Автор(ы) статьи: Левочкина Анастасия Викторовна - аспирантка Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина.
Раздел: Историческая культурология
Ключевые слова:

термин династия, феномен научно-промышленных династий, анализ деятельности и вклад научно-промышленных династий в культурно-исторический прогресс.

Аннотация:

Феномен научно-промышленных династий как пример меж-поколенческого воспроизводства социально-культурных традиций.

Текст статьи:

УДК 008.001

ЛЕВОЧКИНА А.В.

Традиционно термин «династия» употребляется применительно к внутрисемейному межпоколенческому наследованию высших, властных социальных позиций в государствах-монархиях. Индустриальное общество демократизировало смысл термина, привнеся в его значение многопоколенной профессиональной преемственности. В современном контексте профессиональные династии встречаются в различных социально-культурных сферах: науки, производства,  культуры, и т.д. Как отмечают американские исследователи многопоколенных семей Г. Маркус и П. Хэлл (G. Marcus and Р. Hall), «феномен династии как социологической реальности и культурной ценности всегда шире и богаче просто истории семьи». Процессы внутрисемейного социального воспроизводства вписаны в определенный исторический, социально-экономический и идеологический контексты.

Феномен научно-промышленных династий представляет собой один из примеров межпоколенческого воспроизводства социально-культурной  позиции. Промышленная династия определяется как семья, члены которой на протяжении нескольких поколений работают на одном промышленном предприятии в качестве наемных работников. В советском контексте термины «научная» и «промышленная династия» использовались как взаимозаменяемые. Исследование научно-промышленных династий необходимо для осмысления социально-культурной  структуры российского общества. При анализе их  деятельности и вклада династий в культурно-исторический прогресс, выявлено: широкая распространенность и устойчивость династий в российском обществе (Например, династий,  таких как: Мамонтовы, Демидовы, Бахрушены, Черепановы, Капица и.т.д.), их социально-культурной  значимость для российского общества, а также востребованность для  современных технологий  и воспроизводством  династий в результате семейных традиций.

Современные исследователи в сфере социально-культурных  наук изучают различные аспекты межпоколенческого воспроизводства социальных позиций на примере промышленных династий традиционных обществ (С. Pennell, A. Edgar, С. Nolle) и династий, наследующих из поколения в поколение семейный бизнес (S. Ainsworth and J. Сох, D. Bertaux and I. Bertaux-Wiame, G. Marcus and P. Hall, A. de Lima)[1]. Опыт изучения научно-промышленных династий, накопленный обществом достаточно обширен. династии и потомственные представители династий рассматриваются отечественными и зарубежными исследователями как особая категория в рамках российской социальной стратификации и соответствующего символического порядка.

Научно-промышленные династии персонализированы в биографиях ее представителей. На примере исследования нескольких научно-промышленных династий (Мамонтовы, Демидовы, Бахрушены, Черепановы, Капица и.т.д.) можно проследить связь и преемственность династии как идеологического проекта и семейной генеалогии. Все представители династий идентифицируют себя с обществом.

Подводя итоги анализа, следует отметить, что династии представляет собой смешанный статус. Принадлежность к династии не сводится лишь к происхождению. Данный статус выстраивается на основании как аскриптивного, так и достижительного символического капиталов, которые суммируются и аккумулируются лишь к третьему поколению. Оба статуса взаимосвязаны, причем второй усиливает первый. Для того чтобы научно-промышленные династии стали принадлежать к элите, необходимо, с одной стороны, устойчивое многопоколенное воспроизводство, а с другой, — чтобы ее представители продемонстрировали соответствующие траектории социально-культурной  и профессиональной мобильности в рамках обшественного прогресса. Двухпоколенная династия обладает лишь определенным «династийным потенциалом», и зачастую может быть признана окружением как династия.

Таким образом, переход от второго поколения к третьему — наиболее важный этап для конструирования династии. После приобретения семьей статуса династии ее представителю предлагается спектр возможностей. Условием приобретения этих возможностей является необходимость вписаться в институциональную биографию  научно-промышленной деятельности, включающую, научно-исследовательскую,  общественную, социально-культурную  деятельность, постоянное повышение квалификации и прочее.

Автор(ы) статьи: Котенева Наталия Викторовна – ТГУ им Г.Р. Державина
Раздел: Историческая культурология
Ключевые слова:

революция, террор, социальный и культурный кризис

Аннотация:

В статье рассматриваются социальные основы «серебряного века». Кризисные явления в экономической жизни конца XIX века в России уходят своими корнями в растянувшиеся на долгие десятилетия реформы, начатые в 1861 году. Более демократичный экономический порядок пореформенной поры делал подвижными и потенциально политически активными широкие социальные слои населения.

Текст статьи:

УДК 008.001

КОТЕНЕВА Н.В.

Прокатившаяся по России первая революция 1905-1907 годов потерпела поражение, но ее осмысление имело огромное значение для судеб русской культуры. Ответом на революционный террор был в 1907-1909 годах террор правительственный. Маятник насилия продолжал набирать ход: за три года после революции военно-полевые суды вынесли 5 тысяч смертных приговоров. Общественная атмосфера отравлялась и разгулом черносотенных сил.

Великие социальные и военные потрясения, которые произошли за сравнительно небольшой хронологический период российской истории с конца XIX века по 1917 год, оказали огромное воздействие на ее культурное развитие.

Кризисные явления в экономической жизни конца XIX века в России уходят своими корнями в растянувшиеся на долгие десятилетия реформы,  начатые  в 1861 году. Более демократичный экономический порядок пореформенной поры делал подвижными и потенциально политически активными широкие социальные слои населения.

Прокатившаяся по России первая революция 1905-1907 годов потерпела поражение, но ее осмысление имело огромное значение для судеб русской культуры. Ответом на революционный террор был в 1907-1909 годах террор правительственный. Маятник насилия продолжал набирать ход: за три года после революции военно-полевые суды вынесли 5 тысяч смертных приговоров. Общественная атмосфера отравлялась и разгулом черносотенных сил.

Участие России в первой мировой войне уже поставило страну на грань катастрофы. И не только потому, что подрывало здоровье неокрепшей экономики. Чрезвычайность военной ситуации провоцировала на насильственные меры как правящую верхушку, так и противостоящих ей политиков-радикалов. Русская история «завершилась» октябрьским переворотом. Конец старой и начало новой эпох были обозначены актом социального насилия.

В изломах и муках затянувшихся преобразований Россия завершала XIX столетие. Ни в одном классе, ни в одном сословии не было примиряющего начала: вражда сжигала сердца и озлобляла умы. Интеллигенция раскололась «на две расы» (Н. А. Бердяев): на одном полюсе сконцентрировалась «культурная элита», жаждавшая мистических тайн и религиозных откровений, на другом – «силы революции», вдохновлявшиеся идеями русского радикализма и марксизма. Это были будущие богоискатели и большевики. Им предстояло выбирать «между целостностью теории и целостностью отечества». Россию ждали великие потрясения.

Культура рубежа веков впитала в себя лучшие традиции предшествующего периода. Вместе с тем в духовной жизни России появились новые тенденции, требовавшие осмысления социальных и нравственных проблем: вновь рассматриваются вопросы – личность и общество, и жизнь, место художника в обществе. Все это приводит к поиску новых изобразительных методов и средств. В России складывается историко-художественный период, названный современниками «серебряным веком» русской культуры.

Для лучшей части российской интеллигенции того времени становится ясна абсолютная бесперспективность «социальной хирургии», использование насильственных методов в социальном реформаторстве. Именно на это время приходится расцвет русской религиозно-философской мысли, которая чаще всего обозначалась современниками как течение богоискательства.

Эпоха индустриализации диктовала свои условия и нормы жизни, разрушающие традиционные ценности и представления людей. Агрессивный натиск материального производства приводил к нарушению гармонии между природой и человеком, к нивелировке человеческой индивидуальности, к торжеству стандартизации и унификации всех сторон человеческого бытия, что порождало растерянность, тревожное чувство. Все выстраданные предшествующими поколениями представления о добре и зле, истине и лжи, прекрасном и безобразном казались теперь несостоятельными и требовали срочного и кардинального пересмотра.

Поэтому общим знаменателем мировоззренческих и политических страстей, разгоревшихся в России в данный период, было определение своей эпохи как пограничной, переходной, когда безвозвратно уходят в прошлое не только прежние формы быта, труда, политической организации общества, но и сама система духовных ценностей требует коренного пересмотра.

Кризисность – вот ключевое слово эпохи, кочующее по журнальным страницам, политическим дискуссиям, литературно-критическим статьям. Упадок, разрушение, возрождение, перелом – в лексиконе данного исторического периода эти слова стали появляться чаще. Духовные контуры времени рельефно фиксируются в поэтике заглавий литературных произведений: «Без дороги», «На повороте», «У последней черты» и др.

Период переходных культур всегда драматичен и всегда сложны и противоречивы отношения между традиционной классической культурой прошлого – знакомой, привычной, но уже не возбуждающей особого интереса, и формирующейся культурой нового типа, настолько новой, что ее проявления непонятны и порой вызывают негативную реакцию. Это закономерно: в сознании общества смена типов культур происходит достаточно болезненно. Сложность ситуации во многом определяется применением ценностных ориентиров, идеалов и норм духовной культуры. Старые ценности выполнили свою функцию, отыграли свои роли, новых ценностей еще нет, они только складываются, и историческая сцена остается пустой.

В России сложность состояла в том, что общественное сознание складывалось в условиях, еще более драматизирующих ситуацию. Пореформенная Россия переходила к  новым формам экономических отношений. Рвутся традиционные общинные связи, процесс маргинализации захватывает все большее и большее количество людей. Российская интеллигенция оказалась почти беспомощной перед новыми требованиями политического развития: неотвратимо развивалась многопартийность, и реальная практика значительно опережала теоретическое осмысление принципов новой политической культуры.

Но переходность, кризисность эпохи не означает ее ущербности и бесплодности. Напротив, именно в это время усилился процесс интеграции русской культуры в общемировую. Эта характерная особенность выразилась в том, что, с одной стороны, в России находили широкое применение новинки научно-технического прогресса, достижения в области точных наук, получили распространение в литературе и искусстве различные стилистические направления, а с другой – общемировая культура существенно обогатилась достижениями русской науки, литературы, искусства. Резко возросли научные, литературные и художественные связи России с другими странами. Было обычным явлением, когда многие русские ученые вели исследовательскую и педагогическую работу в зарубежных академиях и университетах, русские композиторы, оперные певцы, мастера балета выступали в прославленных театрах Италии, Франции, Германии и других стран, были за рубежом и выставки русских художников.

Процессы переосмысления принципиальных проблем человечества затронули, в той или иной степени, все виды творческой деятельности. И хотя подобное положение было характерно не только для нашей страны, в России духовные искания проходили   более болезненно, более пронзительно, нежели в странах западной цивилизации. Расцвет культуры в этот период был беспрецедентным.

Хронологические рамки «серебряного века» более определенны, чем его содержание: 20-25 лет на рубеже XIX-XX веков. Начало – рядовые, на первый взгляд события: в 1894 году вышел первый «брюсовский» сборник поэтов-символистов; начал свой творческий путь композитор-новатор А.Н. Скрябин; увидела сцену опера М.П. Мусоргского «Хованщина»; в 1898 году в Петербурге основано принципиально новое творческое объединение «Мир искусства», в Париже начались «русские сезоны» С.П. Дягилева.

Расцвет культуры «серебряного века» приходится на 10-е годы XX века, а его конец на 1917-1922 годы, когда ушел в Европу «философский пароход» с выдворенной из России русской интеллигенцией на борту. Следует отметить, что этот «своеобразный век» был продолжен первой «волной русской эмиграции». Не все, кто жили, творили в это время в России, питались почвой «серебряного века», но все, так или иначе, испытывали на себе влияние его поисков и свершений. Что нового дал он русской культуре?

«Серебряный век» создает свою особую социокультурную «среду», где вопросы философии, истории, религии, культуры, поэзии обсуждались, развивались, становились чертами сознания и мышления.

Весь период, начиная с последних десятилетий XIX века вплоть до 1920-х годов, был отмечен резкими изменениями в русской общественной жизни. Развитие капиталистических форм экономики, углубление кризиса патриархально-дворянской  государственной системы, рост самосознания трудящихся масс, все возрастающая активность рабочего класса – все это    неизбежно вело к обострению внутренних противоречий в обществе, началу классовой борьбы, крупным социально-историческим сдвигам.

«Серебряный век» стал именно той вехой, которая предрекала грядущие изменения в государстве и отошла в прошлое с приходом кроваво-красного 1917 года, неузнаваемо изменившего людские души, перевернувшего песочные часы времени, как тогда мерещилось, навсегда. Особенно высоко сияли тогда в небе две звезды: пастушеская – вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс.

И как сегодня ни хотели уверить нас в обратном, но все кончилось после 1917 года, с началом гражданской войны. Никакого «серебряного века» после этого не было. В 20-е годы еще продолжалась инерция (расцвет имажинизма), ибо такая широкая и могучая волна, каким был русский «серебряный век», не могла не двигаться некоторое время, прежде чем обрушиться и разбиться, если живы были большинство поэтов, писателей, критиков, философов, художников, режиссеров, композиторов, индивидуальным творчеством и общим трудом которых создан был «серебряный век». Но сама эпоха закончилась. Каждый ее активный участник осознавал, что, хотя люди и остались, характерная атмосфера эпохи, в которой таланты росли, как грибы после дождя, сошла на нет. Остался холодный лунный пейзаж без атмосферы и творческие индивидуальности – каждая в отдельно замкнутой келье своего творчества. По инерции продолжались еще и некоторые объединения (Дом искусств, Дом литераторов, «Всемирная литература»), но этот постскриптум «серебряного века» оборвался на полуслове, когда позвучал выстрел, сразивший Гумилева.

«Серебряный век» эмигрировал в Берлин, Константинополь, Прагу, Софию, Белград, Рим, Париж. Эмигранты увезли с собой и бережно сохранили в памяти для потомков воспоминания о «серебряном веке», который захлебнулся в крови невинных жертв революции, который стал лишь бледной тенью навсегда ушедшего «старого» века. Поистине, это была творческая эпоха в российской истории, полотно величия и надвигающихся бед святой России.