Автор(ы) статьи: Ларкин Лев Геннадьевич – ТГУ им Державина
Раздел: Социальная культурология
Ключевые слова:

война, культура, особенности.

Аннотация:

В статье рассмтариваются основные подходы к сущности, смыслам и особенностям войны в развитии культуры и социума.

Текст статьи:

УДК 008

ЛАРКИН Л.Г.

Вся история культуры рассматривает понятие и смысл термина «война», часто применяемым к разнообразным стычкам, противостоянию, непониманию и др., которое включает в себя вектор трений разного рода и в межличностных отношениях, и борьбе государств.

В нем приводятся варианты анализа понятия «война», начиная с ее  этимологии (Даль В.) и завершая Абрамовым Н, Брокгаузом и Эфроном, Зиммелем Г. Гроцием Г. и др., дававшим ему социально-нравственные оценки. В параграфе подчеркивается, что практически все определения имеют амбивалентные характеристики, что присутствует даже в этимологическом анализе.

Частое и разнополярное употребление данного термина говорит о глубоком укоренении его  в самой культуре,  ментальности. Создавая сложные переплетения междисциплинарного контекста, можно сгруппировать его смыслы в несколько направлений:

1)                определение и установление взаимообусленности  и взаимосвязи дел воспитания-образования и взращиванием «военного этоса» (Аристотель);

2)                исследование амбивалентноси войны, в которой заключены как культуроразрушающий, так и культуросозидающий компонент;

3)                наличие и развитие искусства войны, умение ее вести, готовность принять и отразить военные нападения, есть показатели культуры и конкретно, культуры военного этоса. Это позволяет рассматривать ее как «вложенность» ее в культуру.

Многочисленные попытки объяснить суть войны, придать ей нравственное начало помогают найти ее место в культуре и сделать попытку ее культурологического обоснования.

Мы полагаем, что война может происходить и проистекать только из культуры, так как любая направленной целей войны,  исходят из попыток захвата или обережения того, что создала культура. То есть доминанта в любой войне есть то, что она – дитя культуры, и лишь с этой точки зрения ее можно целостно оценивать, интерпретировать и анализировать. Поэтому и само понятие войны целесообразно трактовать только с точки зрения поиска ее места в культуре, культурном пространстве, культурных модусов и культурных значений.

Культурологические измерения этого феномена приводят к   деятельностным способам ее анализа. Так как вся культура и  ее результаты – результаты продуктивной деятельности человека, направленные на преобразование себя и окружающего пространства, то и война и военные действия также являются деятельностью, к которой людей специально готовят. Но направленность последней (деятельности) совершенно иная. Если в культуре деятельность продуктивна, то в войне она разрушительна, агрессивна, более того, воинов нацеливают именно на воспитание в себе определенной агрессии. Процессом и результатом деятельности в бою является насилие, проявляющееся перманентно. Это дало основание Клаузевицу определить войну как «пульсацию насилия, которому нет пределов»[1].

Следовательно, в культуре военного этоса должно развиваться такое явление, как агрессия, стремление к насилию, которое должно сопровождать войну. В такой интерпретации мы можем говорить об искажении самого поля культуры.

Культуроформирующая деятельность выступает как антипод войны. Но, как часть культуры, война также амбивалентна по своим смыслам, и в ней самой есть культуросозидающие основы (развитие науки, техники, подготовка (воспитание и образование военных профессионалов)  и др.

Это позволяет рассматривать войну как часть социокультурного исторического процесса, глубоко укорененного в каждой культуре и регулярно  повторяющиеся в ней. Очевидно, она – пока еще необходимая составляющая социокультурной действительности, особое состояние ее, которое позволяет концентрированно проявить все лучшие и худшие человеческие и социальные свойства.

Такое амбивалентное сочетание культуры и войны дают основания для утверждения, что культурология может рассматривать их как действие философского закона единства и борьбы противоположностей, диктуемого общими закономерностями существования и развития социокультурного процесса.

Автор(ы) статьи: Ларкин Лев Геннадьевич – ТГУ им Державина
Раздел: Социальная культурология
Ключевые слова:

доядерные войны, современные модификации войны.

Аннотация:

В статье рассматривается ретроспектинове изменения и трансормация понимания сущности, смыслов, движущих сил войны в соци окультурном развитии и теоретической мысли.

Текст статьи:

УДК 008.001

ЛАРКИН Л.Г.

Доядерная эпоха, как и весь социум, основанный на приспособительном способе производства (Э.Тоффлер), был более или менее однороден. Следовательно, и культура и войны в ней были локальными в любом случае масштабирования, и не могли истребить человечество как биологический вид. Имея примерно одинаковые кластеры целей, они решали проблемы разными по степени жестокости средствами, большим или меньшим числом военной силы, оружия и др. Это характерно и для рабовладения, и средневековья, и нового времени и индустриальной эпохи, сопровождая все культурные изменения социума.

Это показано в параграфе на примерах исследования мифологии, древней истории традиционных обществ в части их военной составляющей.

Размышления над сущностью и местом войны в обществе вели европейские философы и ученые (Г. Гегель, Т. Гоббс, Г. Гроций, К. Клаузевиц, Н. Макиавелли, К. Маркс, П.- Ж. Прудон, Ф. Энгельс и др.), в работах которых рассмотрены: антрпологическая составляющая войны, способы ее управления, сущность и совершенство оружия, фунциональность войны и др.

Практически  все они приходили к мнению, что война – данность культуры, которую невозможно избежать. Вместе с тем, часть исследователей (Эразм Роттердамский), как сторонник пацифизма, утверждал, что война – абсолютное зло. При этом он обреченно говорил, что мир отовсюду изгнан и повсюду сокрушен. Все в мире решается лишь с помощью войны. Монтескье указывает, что война – социальное явления, направленное на сохранение своего государства. И эта конечная цель оправдывает в его глазах бытийственность войны [1]. Война, отсюда — созидательная сила, так как: «завоевание есть приоб­ретение; но дух приобретения связан с духом сохранения и пользования, а не с духом разрушения»[2]. После войны завоеватели и завоеванные навсегда остаются в состоянии готовности к войне. Философия Гегеля наделяла смыслом все происходящее, в том числе и войну. Он подчеркивал: «Всемир­ная история есть… развитие элементов разума»[3].  Все в истории наполнено смыслом, «сущность государства необходимо приводит к войне»[4]. , поэтому война – природа вещей.

Маркс понимал ее как продолжение внутриклассового противоречия  и борьбы, где причиной становится межклассовая борьба и переносится впоследствии на межгосударственную арену. В том же духе высказывались большинство исследователей, что позволяет сделать вывод, что 18-19 века развиваются позиции бытийственности и функциональности войны. Мыслители приходят к необходимости вскрытия ее смыслов, проводя герменевтический анализ причинно-следственных позиций, ее развязавших, выводя на передний план ее сущностные доминанты, цели и средства их достижения, пытаясь найти гармоничное соотношений последних, если подобная терминология применима к войне вообще.

Война в истории России всегда играла ключевую роль, что отражалась на ней и в качественном и в количественном отношении. В силу этого, она осмысливалась и как бытийственность, и как праксеологическая составляющая, и как образ жизни и как смысловая категория.

Последняя позиция – смысловая категория из абстрактных рассуждений о войне трансформировался в жизненную необходимость. Она эмоционально, морально и нравственно символизировалась, обретала художественно-образную окраску и прочно вошла в нормы жизни всего населения. Наиболее известные художественные произведения России 18-19 веков прославляли войну и ее героев. А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, Тургенев и др., имели к войне непосредственное отношение и выразили его в своих трудах.

В ХХ веке проблема войны рассматривалась полемически В.И. Лениным и Н.А. Бердяевым. Первый рассматривал войны как рациональный механизм, в основе которого лежит политика, и война, поэтому — продолжение и конкретизация политических решений. Бердяев утверждал, что в войне чрезмерно много иррационализма, в особенности, в процессе ее реализации. По сути дела здесь решался вопрос не просто о понимании войны, но понимании истории. Материалистическое ее трактование позволяло утвердить в ней диалектико-материалистические позиции. Более того, Ленин говорил, что сущностные основы войны заключаются не только в том, что сущность непрерывно проявляется, но и в том, что она по­стоянно развивается [5]. Она, по его мнению, есть глубинная субстанциональная основа, каковая не обнаруживает глубинной связи с явлением, но в процессе амбивалентного разворачивания создает причины войны,  и определяет ее свойства.  Последние аспекты особенности войны – соединяют и самою ее сущность, и ее результативность, и функциональность. Последняя – функциональность войны – выступает как вершина проявления своей сущности и переводит ее в плоскость тактическую (бои, сражения, схватки, операции и др.)

Таким образом, это позволяет проследить развитие понимание войны и ее значение как в культуре, начиная с древних времен до настоящего момента, в процессе анализа развития теоретической мысли, исследующей указанные позиции войны.

1. 1.                            Присутствуя в виде двух идей – бытийственности и функциональности – они сохранились в таком же виде и к ХХ веку.
2. 2.                            Бытийственность войны выступает как обоснование ее в жизни каждого общества, которое объясняет ее социально-экономическими, психологическими причинами. Теоретическая мысль Западной Европы рассматривает войны как амбивалентное явление и, подчеркивая ее функциональность, призывает к пацифизму, утверждая, что в целом социум может жить мирно.
3. 3.                            Русская духовная культура, для которой война – нормативный аспект жизни, так как половину последних 5 веков она провела в состоянии войн, часто одновременных с разными странами, указывает, что война – нормативная основа общества, при этом ее можно аннулировать, лишь создав новое, по воспитанию общество, сформировав мирное мроовоззрение и дав в руки человечеству другие идеалы.

Автор(ы) статьи: Ларкин Лев Геннадьевич – ТГУ им Державина
Раздел: Социальная культурология
Ключевые слова:

человечество, война, культура, мифология, наука.

Аннотация:

В статье рассматривается процесс развития взаимоотношений воны и культуры в процессе развития человечества. Начиная с мифологических времен до настоящего времени – война данность человеческой практики.

Текст статьи:

УДК 008.001

ЛАРКИН Л.Г.

Развитие дихотомии «война-культура» существовала  и развивалась вместе с человечеством. Но первоначально она выступает как явление разнополярное, часто фаталистическое, происходящее от высших сил. Здесь люди не рассматривались как реальная военная сила, могущая что-то в нее внести. Это однозначно отражено в мифологии. Причинами войн в ней выступают как созданная богами ситуация, в которой люди не представляются чем-то стоящим внимания.

В античной, китайской, индийской мифологии войны описаны очень красочно, но люди в них не есть сила, описаны лишь деяния Богов и героев, имена которых известны и поныне. Важным фактором является то, что война вписана в культуру как обязательная мифологическая структура. Ее начинали именно Боги, они сражались, как правило, друг с другом, побеждали друг друга, и люди в этом случае служили  лишь как живая сила, так как исход битвы для них всегда был предопределен. Они погибали.

Приоритетность божественных сил в войнах постепенно стало преодолеваться, так как человечество все время вело войны, чьи-то заслуги на них были очень ярки, приобретался военный опыт, воины  участвовали не только в сражениях, но и бесконечных тренировках к ним, что привело к необходимости переосмысления сущности войны и выведения ее только лишь из-под божественной десницы, люди стали понимать, что именно их опыт, знания и усилия имеют собственную ценность. Этот момент можно рассматривать как, в определенной степени, революционный, который и создал культурно-антропологические взгляды о войне.

Поэтому первоначально философско-антрологические теории, конечно, были  полны ссылками на небесные силы.

Но, тем не менее, развитие военной практики требовало и систематизации и анализу воинского опыта, понимания сущности и своеобразия военных походов и, соответственно, действий, которые в них будут наиболее целесообразны, что естественно накрывала границы и мифологии и религии.

Более того, люди стали понимать цели войны, и первое понимание «войны за Родину» стало очень острым. Символизация, как чисто культурная составляющая, перекрывала божественные позиции, которые в любом случае были очень абстрактны, а Родина – Отчизна – чрезвычайно конкретны. Враги – конкретные сущности, от которых нужно свою землю – Родину отбить. И очень часто это достигалось искусностью полководца и личной храбростью и мужеством воинов.

Таким образом, культурно-антропологическая составляющая все более приближалась к человеку и становилась центральным акцентом войны или конкретной битвы, где формировался военный человеческий опыт.

Поэтому начались поиски смысловых особенностей войны, здесь ученые выявляли так называемый «предел вещей», который бы мог помочь людям оценить войну всесторонне и, одновременно решит главную задачу: может ли человек обойтись без нее, или нет. Антропология войны должна была первоначально отрефлексировать именно этот статус, и отделить его от мифо-религиозного. Опытное трактование рассматривало войну как явление, имеющие отношение и зависящее от различных социальных аспектов – политики, экономики, этнических и религиозных причин и др., а гипотетическое было направлено на исследование факта причины возникновения и предназначения войны. Амбивалентность этих позиций все более углубляло расхождения между смысловыми реальностью и виртуальностью, которые постоянно изменялись на основании рассмотрения футурологии мира.

Одновременно с этими позициями, стало ясно, что в войне соединяются личностный и социальный опыты, которые должны были быть согласованы, что не всегда удавалось выстроить. Более того, моменты рассогласований во время войн, были очевидностью. Поэтому к гносеологии подключилась аксиология, каковая и изучала смысл войны, выявляла ее значимость для социальной онтологии,  виртуальность выявляла значимость войны в футурологическом ракурсе.

Поэтому для построения исследовательских трактований, нужно было выстроить иерархию значимых отношений с окружающими явлениями, что могло стать платформой для их интерпретаций.

 Многочисленные (постоянные) войны привели социум к необходимости создать новые концепции осмысления войны, результатом чего стали философские обоснования войны, внутри которых постулировались идеи смыслозаданности войны, ее онтологические, аксиологические и праксеологические формы, каждая из которых рассматривалась как амбивалентное культурное образование.

Современное развитие социума, невозможность ведения мировых войн, постоянная усложненность войн как форм культуры, их неповторимость и др., привело к расширению и разведению смысловых понятий «культура мира» и «культура войны». Культура мира впервые в истории создало прецедент для возможности ликвидации войн посредством мирных решений, договоренностей, нахождения иных форм самореализации человечества, что ориентировано на линейную (однозначную) ликвидацию формы войны из культуры и ее сублимирования иными позициями.

Однако, укорененность культуры войны в генезис и мировоззрение социума, делают поставленную задачу сложно и долго решаемой. Многочисленные социальные институты войны в культуре, философия войны, не говоря об этом конкретно, тем не менее, однозначно рассматривают необходимость практики войны, формы которой подстраиваются под сегодняшние реалии. Это психологические, локальные, террористические, мятеж, революционные войны, которые постоянно совершенствуются и подготавливают для себя новых профессионалов, отвечающих требованиям. Достаточно указать, что профессиональные военные готовятся и как боевики-террористы, обратить внимание на навыки отрядов ОМОН, СОБР, МЧС и др., что в целом позволяет констатировать, что культура войны пока перевешивает культуру мира.

Автор(ы) статьи: РОМАХ О.В., ПРОНИНА И.В. ТГУ им Г.Р. Державина
Раздел: Социальная культурология
Ключевые слова:

ценности, красота, добродетель, истина, справедливость.

Аннотация:

В статье рассмотрены «драгоценности Востока» - моральные аксиоматичные ценности, важный элемент духовной сферы, который есть определенная система культурных духовных ценностей и добродетелей, норм и правил поведения, набор стандартов и критериев, которые основываются на идеалах и потребностях человека и определяют положительную значимость определенных явлений или событий. Именно на их основе осуществляется выбор того или иного объекта, состояния, потребности, цели, средства, которые имеют более высокое существование. Создавая достаточно гибкий уровень регуляции общественных отношений и подчиняя себе функционирование обычаев, норм и значений, особенно важных для человека, ДВ помогают людям отделить хорошее и плохое, идеальное или избегаемое состояние, истину и заблуждение, красоту или безобразие, справедливое и несправедливое, допустимое и запретное, существенное и несущественное.

Текст статьи:

УДК 008.001

РОМАХ О.В., ПРОНИНА И.В.

Восток справедливо называют колыбелью цивилизаций, поскольку именно в данном регионе мира были накоплены огромные богатства в двух сферах культуры. Но важную роль, безусловно, Восток сыграл в развитии духовной культуры  человеческого общества. Ни один регион мира не отличается столь большим количеством духовных систем и практик, которые и в настоящее время не только не утратили своей актуальности, но и по-прежнему имеют стойкие традиции. Возникнув в разные временные периоды  и представляя собой не противоречащие и не  враждебные друг другу концепции, а теории, адаптирующиеся к новому временному интервалу, религиозно-философские учения оставили глубокий след в истории духовного совершенствования человечества.

Один из феноменов восточной культуры составляют так называемые «драгоценности Востока» (ДВ),  которые являются основой построения и сплочения человеческого сообщества и на которые люди ориентируются в процессе своей жизнедеятельности.

ДВ как важный элемент духовной сферы можно рассматривать как  определенную систему культурных духовных ценностей и добродетелей, норм и правил поведения,  набор стандартов и критериев, которые основываются на идеалах и потребностях человека и определяют положительную значимость определенных явлений или событий. Именно на их основе осуществляется  выбор того или иного объекта, состояния, потребности, цели, средства, которые имеют более высокое существование. Создавая достаточно гибкий уровень регуляции общественных отношений и подчиняя себе функционирование обычаев, норм и значений, особенно важных для человека, ДВ  помогают людям отделить хорошее и плохое, идеальное или избегаемое состояние, истину и заблуждение, красоту или безобразие, справедливое и несправедливое, допустимое и запретное, существенное и несущественное. Без данных ценностей человек просто не может жить.

В целом рассматриваемый нами феномен восточной культуры  представляет собой достаточно сложное образование, состоящее из духовных ценностей,  моральных требований, системы оценки социальных явлений или поступков человека с точки зрения присущих ему моральных критериев, целей и средств их достижения.

Совокупность духовных ценностей, являющихся стержнем ДВ, можно сгруппировать по разным признакам:

I. Приведенная ниже классификация считается наиболее популярной. Она содержит  следующие группы ценностей:

Витальные: жизнь, здоровье, физическое состояние человека (покой, бодрость), сила,  выносливость,  природная среда (экологические ценности);

Социальные:  трудолюбие,  профессия, семья, патриотизм, терпимость, дисциплина, предприимчивость,  способность к достижениям, личная независимость, активное участие в жизни общества, ориентированность на прошлое или будущее, инициатива, самопожертвование, самоотдача, мудрость, решительность, настойчивость, целеустремленность,   отвага, стойкость, смелость, мужество, храбрость, ответственность, воля, совершенствование;

Политические: свобода слова, гражданские свободы, государственность, законность,  порядок,  мир;

Моральные: добро-доброта, благо, любовь, дружба, долг, честь, честность, бескорыстие, порядочность,  справедливость, человеколюбие, пробуждающее в людях сознание их единства и братства,  щедрость «до космических размеров», верность, совесть,  искренность, счастье;

Религиозные: Бог, божественный закон, вера, спасение, духовная благодать, ритуал,  смирение;

Эстетические: красота, идеал,  гармония, следование традиции или новизна, эклектика, культурная самобытность [1].

II. В данной группировке ценностей выделяют 5 групп:

Главные жизненные ценности: любовь, счастье, доброта, великодушие, истина, дружба, честь, долг;

Ценности межличностного общения: честность, доброжелательность, сострадание, забота,   бескорыстие, порядочность, человеколюбие, пробуждающее в людях сознание их единства и братства,  щедрость «до космических размеров»;

Демократические ценности: свобода слова, гражданские свободы, государственность, законность, хороший правитель, порядок,  мир;

Прагматические ценности: предприимчивость, активность, целеустремленность. Необходимо отметить, что данная группа ДВ в отличие от других имеет меньшую значимость. Это может быть объяснено ориентированностью этих ценностей на материальное благополучие, на улучшение предметной среды, что противоречит восточным культурам, которые считают духовную составляющую человека первичной.

Мировоззренческие, моральные, эстетические и пр. ценности: красота, идеал,  гармония, культурная самобытность, справедливость, мудрость, вера[2].

III. По основанию ценности делят на внутренние, составляющие ядро культуры (любовь, воля, счастье, мудрость) и периферийные (предприимчивость, инициатива, настойчивость) [42]. Больший удельный вес в структуре духовных ценностей  как элемента ДВ составляют именно внутренние ценности. На наш взгляд, это можно объяснить  более высокой их степенью актуальности для людей, хотя их достижение во многом базируется на периферийных ценностях. Так, например, благодаря проявленным инициативе, активности человек может достичь мудрости и др.

IY. По модальности в ценностях выделяют позитивные и негативные  [3]. Безусловно, все ДВ являются позитивными категориями, но при этом ёсуществуют  соответствующие им негативные ценности (любовь-ненависть, добро-зло).

Y. По содержанию ценности делят на[4]:

-   теоретические: добро, счастье, любовь;

-  экономические: прибыль (Выделение данного вида ценностей является весьма спорным моментом. Появление этой  категории объясняется глубокой зависимостью от опыта практической жизни общества, поэтому, например, Э.Кант отказывался видеть в них подлинные ценности, считая, что экономические явления имеют цену, но не внутреннюю ценность. Его оппоненты (Э.Дюркгейм) считали, что современное развитие требует установления «всеобщности и единства этого понятия»[5] . Вместе с тем необходимо отметить, что среди ДВ экономических  ценностей нет.);

-     эстетические: гармония, красота, идеал;

-     социальные:  трудолюбие, дисциплина, инициатива;

-     политические: мир, свобода слова, совести;

-     религиозные: следование заповеди, ритуал, вера;

-  отношение к работе:  удовлетворенность, увлеченность работой (степень, в которой человек идентифицирует себя с работой),  приверженность организации (состояние, в котором работник идентифицирует себя с целями и характером работы организации;

В восточных культурах эта ДВ характеризуется  тем, что человек поступает по велению своего сердца и души, он выбирает себе профессию по призванию,  которая способствует его самореализации и служению на пользу своего господина, страны, общества в целом (например, самураи).

YI. По степени интенсивности  среди культурных ценностей выделяют   доминантные, вариантные и девиантные  [6]. Доминантных ценностей придерживается большинство или наиболее влиятельная элита, поэтому подчинение им вызывает высокое одобрение и вознаграждение. Приверженность к вариантным ценностям не очень одобряется, но воспринимается терпимо. Девиантные ценности запрещаются и караются.

Преимущественно ДВ включают в себя доминантные ценности, хотя имеются  и вариантные. Группу девиантных ценностей составляют негативные по отношению к ДВ  ценностей (добро-зло, любовь-ненависть).

YII. Также ценности культуры классифицируют на «ценности-средства» и «ценности-цели».  Принадлежность  ДВ к той или иной группе зависти во многом от конкретной ситуации. Так, например, доброта по отношению к ближнему может выступать средством для достижения такой цели, как дружба.

YIII.    Исходя из структуры общественных явлений, ценности бывают

-   материальные;

-   духовные;

- социально-политические (общественный порядок, мир, безопасность, свободу, равенство, справедливость, человечность);

-   наличные-экзистенциальные (реально существующие ценности);

-   целевые (задуманы как цели деятельности);

- нормативные (предполагают наличие правил, норм, идеалов и реализуются согласно этим нормам).

ДВ принадлежат ко всем вышеперечисленным группам ценностей, кроме материальных, поскольку данный вид ценностей отсутствует в феномене восточной культуры.

Группировка ценностей по структуре общественных явлений носит несколько условный характер, поскольку практически любую ценность можно включить одновременно в разные группы (например, добро может выступать в качестве духовной, нормативной, целевой ценности).

IX. Также выделяют подлинные (истинные), высшие и низшие, абсолютные, большие и малые, универсальные и специфические ценности. ДВ представляют собой абсолютные,  большие, высшие, подлинные ценности. Их универсальный характер можно объяснить тем, что они базируются  на  данных биологической природы человека и универсальных свойствах социального взаимодействия. Именно универсальность ДВ можно рассматривать как необходимое условие для выработки путей и вариантов соглашения между народами мира, для интеграции всех людей планеты.

 В целом необходимо сделать вывод, что группировка ценностей по какому-либо признаку достаточно условна. Выделить ценности в какую-то группу представляется весьма сложным, поскольку любая ДВ имеет многозначное трактование, является объектом исследования различных наук (Приложение 1), при этом все они очень тесно связаны друг с другом.

Терминологический анализ основных понятий позволяет сделать  вывод о том, что духовные ценности (основа ДВ), изучаемые  в современных отечественной и зарубежной науках  и в восточных культурах,  имеют в целом схожие характеристики. Различные толкования ДВ  отмечают тесное взаимодействие людей между собой, которое должно быть направлено на совершенствование, прежде всего духовной компоненты в каждом человеке, а также окружающего мира. При этом необходимо отметить, что в восточных культурах достаточно четко выделены два состоянию по отношению к ДВ: человек может выступать как их носитель и как их распространитель, что позволяет судить о степени его духовного развития.

Важнейшей ДВ является человеколюбие (человечность, альтруизм, гуманизм, гуманность, жэнь). Данное понятие является наиболее емким, поскольку его содержательный аспект включает в себя такие категории, как помощь (особенно бедным и путникам),  уважение (прежде всего к старшим) или сыновья почтительность, любовь и сострадание,   чуткость,  милосердие, великодушие, «всемирная отзывчивость»,   открытость, сотрудничество, мягкость, чуткость,  забота,  доброжелательность,   умение делиться последним с другими,  сердечная доброта (сердечность) и поддержка, т.п.

Человечность проявляется  не только в том, что ты делаешь для людей, но и в  том, умеешь ли ты правильно оценивать свои достоинства и отдавать должное достоинствам других.

Быть не только носителем, но и распространителем человеколюбия – главный принцип  и высший этап морального (нравственного) совершенствования человека, признак культурного развития общества. В китайской книге перемен отмечено: «Как солнце щедро раздает свои  лучи  всему окружению, так и деятельность человека должна быть направлена на пользу всех окружающих его людей» [7]. Данная ДВ способствует озарению жизни людей радостью, наполнением ее счастьем, открытию сокровищ мира. Выступая в качестве смысла жизни и свободы (Путь Служения), она  приносит освобождение человеку. Выбрав этот путь,  он уже никогда от нее не отвернется,  будет  готов пожертвовать собой и   только с  помощью человечности  он  сможет найти свой Истинный Путь. Превзойти такого человека, по словам Конфуция, невозможно.

Универсальной теоретической ценностью является добро, которое как объективная характеристика предмета фиксирует его совершенство в сочетании с эмоциональным одобрением,  ценностью и полезностью для человека. Часто оно рассматривается как естественная потребность людей,  закон природы, безусловное требование человечности, основа всего сущего, которое не может быть разменено ни на какие выгоды и позволяет реализовать стремление каждого человека к счастью. Оно вырабатывается при помощи заботы, которая   ведет людей  по пути нравственного самосовершенствования к такому состоянию, когда они получают возможность реализовать свои внутренние возможности и способности, т.е. становятся свободными.

Исходя из призвания человека творить добро во всем мире, на всем протяжении развития общества делались попытки найти идеалы и добродетели добра (Таблица 1) .

Таблица 1 – Философия о добре

Историческая эпоха	Идеалы добра	Основные добродетели человека
Античность	Благо	Мудрость, справедливость, мужество
Средние века	Бог	Вера, любовь, надежда, совесть
Новое время	Рассудочный свободный человек (Локк, Руссо)	Рассудочность, свобода
	Абсолютный нравственный закон (Кант)	Разумность, свобода
	Общество без эксплуатации (Маркс)	Преданность делу пролетариата
	Сверхчеловек (Ницше)	Воля к власти
ХХ в.	Положительные ценности (феноменологии)	Умение пользоваться феноменологическим методом
	Достижение единства с сущим, с сущностью вещей (герменевтики)	Адекватно отвечать на зов вещи, соответствовать ему
	Умение посредством анализа языка учитывать последствия поступков (аналитик)	Быть последовательным в своих действиях
	Деконструкция лого- и других центризмов (постмодернизм)	Умение «рассеивать» устоявшиеся ценности

Мир добра в восточных культурах  с помощью своих атрибутов (Доброе Дело, Добрая Мысль, Справедливость) является созидательной силой, направленной на  развитие и совершенствование человеческого общества. Истинное великое учение использует термин высшее добро, которое заключается в обновлении людей и пребывании в этом состоянии, что предполагает с помощью правдивости, сознательности мысли, высшей степени знания и изучения самого себя создать  благоустройство в самом себе,  очистить и исправить сердце. Только так будет сформировано  благоустройство в семье, народе и  стране, а принцип Общего Блага должен рассматриваться как главный этический идеал.

Абсолютной ценностью служит  любовь ко всему живому как главный божественный постулат. Она  включает в себя порыв, волю к постоянству, оформляющиеся в этическом требовании верности и  возникает как самое свободное и «непредсказуемое» выражение глубин личности. Значимость ее для человека подтверждается ее закреплением как главной заповеди в различных религиозных системах мира. Без любви неразумно жить на свете, без нее человек нищ и дни его жалки – учат философские системы. Смысл жизни – любить и быть любимым. Встав на путь любви, нежности, непосредственности, можно спасти окружающий мир, ведь она беззащитна, нежна, непосредственна и поэтому так желанна. Именно в ней заложена колоссальная по силе духовная и физическая энергия, которая, являясь жизнеутверждающей силой и самым мощным двигателем и рычагом, обогащает и очищает души людей. Любовь – это космическая сила, строящая, сплачивающая, движущая и соразмеряющая энергия мироздания. Путь самоотверженной любви – самый кратчайший путь к беспредельной красоте.

Высшей ценностью жизни, интегральной формой познания и целью человеческого постижения реальности является мудрость. Как сердцевина общечеловеческой культуры она представляет собой интеллектуальность, связанная с научно-теоретическим знанием и свободным постижением личностью истины; ценностно-интеллектуально-нравственное понимание человека и мира, их противоречивых отношений, понимание, находящееся на пути к духовному возвышению личности, разумному устройству цивилизованного общества.  Мудрость  включает в себя не только знание истины, но и воплощение ее в жизни посвященного человека, поскольку в ней соединены  уровни,  формы, способы  в высшее единство, которое помогает постигать целостно реальность, раскрыть секреты микро- и макрокосмоса, великие тайны человеческой души.

Для того чтобы постичь заключенные в мудрости  высшую истину, правду, любовь к людям, истину,  преклонение перед жизнью, природой, красотой и тайной Вселенной, знания, опыт, веру, идеалы в общечеловеческие ценности необходима повседневная работа, напряжение всех сил личности, соединенных структур и сфер общества. Только в этом случае откроется  новое видение человека и мира, будет создан новый образ жизни по законам софиосферы – сферы мудрости.

Высшая мудрость составляет праведность. Человек, обладающий данной ДВ, добродетелен, справедлив, человеколюбив. Это человек высоких принципов морали, который сможет сделать мир вокруг себя счастливым.

Тесно связаны с мудрости такие ценности, как знание (способность души познавать вещи посредством исследования причин каждой вещи, что раскрывает сообразность  и несообразность дел с правилами нравственного закона) и разум  (умение разговаривать с людьми). Знание и разум являются главными оружиями Сил Света. Если эти ДВ наполнены духовно-нравственными основами, то способствуют возникновению бесконечной мудрости. Только стремление и любовь к знанию, а также к красоте всегда были основами вечного существования.

Вера как важный элемент ценностного сознания можно рассматривать с трех позиций -  чувство, феномен интеллекта и  атрибут воли. Необычна  трактовка данной ценности в кодексе бусидо, согласно которой вера является  решимостью.

Воля как атрибут духа представляет собой выражение индивидуальности человека, влияющее на его самоутверждение и самовыражение его “Я”,  его способность принимать решения со знанием дела.

Тесно связаны между собой такие ценности, как честь и достоинство, чувство долга  и совесть. По Конфуцию чувство долга (и) должно быть продиктовано внутренней убежденностью  людей в том, что следует поступать именно так, а не иначе. Долг — моральное обязательство, которое гуманный человек в  силу своих добродетелей накладывает на себя сам. Оно обусловлено знанием, высшими принципами, и не в коем случае не расчетом. Конфуций учил, что благородный человек думает о долге, а низкий заботиться лишь о своей выгоде, поэтому «и» включало в себя стремление к знанием, обязанность учиться и постигать мудрость древних.

Данная  ДВ украшает человека. Как отмечал Вивекананда: «Долг каждого делать то, что возвысит и облагородит его в соответствии с идеалами народа или общественного слоя, к которому он принадлежит… Даже если человек не изучал ни одной философской системы, даже если не верил ни в какого бога,  если не молился ни разу за всю свою жизнь, если только через хорошие дела пришел к тому, что готов  отдать жизнь за других, то он достоин состояния, в которое религиозного человека приводит молитва, а философа – знание»[8].

 Если чувство долга основывается на мотиве, то совесть включает в себя и  самооценку уже совершенных действий на основе понимания человеком своей ответственности перед обществом. Она является  внутренним двигателем нравственного самосовершенствования личности, стимулом ее деятельно-практического отношения к действительности.

Достоинство наряду с совестью представляет собой один из способов осознания  человеком своего долга и ответственности перед обществом, важную сторону моральной свободы личности. В книге самураев отмечено, что достоинство – «внешнее проявление непоколебимого самоуважения. Оно делает человека человеком. Это  — глубокая вера в то, что человек скорее умрет, чем позволит другим презирать себя… Достоинства каждого человека видны с первого взгляда. Есть достоинство во внешнем виде. Есть достоинство в спокойствии. Есть достоинство в краткости слов. Есть достоинство в безупречности манер. Есть достоинство в величавости поступков. И есть достоинство в глубоком постижении и ясном понимании. Все достоинства проявляются на поверхности. Но их залог есть простота мысли и сила духа”[9].

По содержанию и природе отражаемого в ней морального отношения понятие чести аналогично понятию достоинства. Честь регулирует поведение человека и отношение к нему других, основывается на дифференцированной оценке людей в моральном отношении.

Как высшая ценность справедливость предполагает воздавать каждому должное, иметь почтение к высшим, вежливость перед равными, благосклонность к низшим.

Особую группу ценностей составляют морально-нравственные качества, которым должен обладать человек, в особенности связанный с

профессией воина. Так, в Японии существует перечень ценностей, которыми должен обладать человек, связанный с военным делом. Они закреплены в бусидо – неписанном кодексе поведения воина в обществе, своде правил и норм «истинного» и «идеального» воина. Сама профессия военнослужащего накладывает на ее обладателя требования, которыми он обязан удовлетворять. Особую роль играет такая витальная ценность,   как сила, предполагающая «умение устоять перед искушениями рассудка”[10]. Она во многом определяет три первостепенных качества бусидо – верность, храбрость, правильное поведение.  Исходя из этого,  выделяют  верного воина, справедливого воина и отважного воина. Тот, кто наделен всеми тремя добродетелями, является наилучшим воином.

Наилучший воин главной целью считает защиту самого государства и его жителей, что требует от него  быть человеком слова и дела, никогда не обижать слабых, обеспечивать спокойствие своему народу.  Воин должен служить своему душой и телом господину всегда и везде, даже если тот несправедлив и безжалостен.  Он должен помнить, что его жизнь   принадлежит господину, именно в этом заключается  долг сдержанного и верного самурая, ведь “воин – это человек, который не привязан к своей жизни”[11].  Согласно кодексу бусидо, “воинская доблесть проявляется больше в том, чтобы умереть за хозяина, нежели в том, чтобы победить врага”[12] .И именно это является причиной того, что жизнь воина не должна пройти напрасно, он обязан найти ответ на вопрос, как он сможет себя увидеть в поколениях потомков?  Только в этом состоит великое состояние каждого человека. Прежде всего, воин вносит свой вклад в «блеск всей страны», «лучшие стороны жизни общества», только в этом случае он «достоин быть принятым как гость у царя».  Быть полезным, постоянным, лучшим, проявлять сострадание, которое определяет судьбу человека,  поступать во благо человечества — вот составляющие обета самураев.

Этот обет требует, чтобы каждое слово воина  было обдуманным и рассудительным,  взвешенным. Сам военный человек должен быть примером   скромности, активности, преданности, честности, надежности,  сторонником справедливости, за которую обязан бороться. Целеустремленность самурая предполагает  добиваться цели в любом случае, даже если существует возможность  поражения. Именно данное качество рождает другие достоинства человека.  Стойкость  требует «устойчивого пребывания на правом пути и незапятнанной совести»[13]  Требования, предъявляемые к воину, говорят о сложности этой профессии, поэтому она должна быть выбрана в результате достижения гармонии (чувства согласия и спокойствия на душе). Истинный путь человека – следовать своей природе, своему сердцу. Только  “…все исходящее из глубины сердца образует идеал, к которому следует стремиться и за который, если нужно, следует умереть” [там же]. В человеке должно существовать состояния равновесия и согласия, только тогда в мире будет счастливый порядок. Поэтому воин должен быть уверенным в своих силах, что возможно,  только если он постоянен в своих стремлениях, если дух его силен и ясен. Он также  обязан иметь чистое открытое сердце и широкую душу, что достигается только в том случае, если он является носителем и распространителем верности, доблести и долга. В Японии уверены, что если у человека нет чувства долга, то он не дорожит своей честью, своим достоинством.

 В целом воин, согласно кодексу бусидо, представляет собой самодостаточную личность, которая способна бороться с любыми трудностями, постоянно двигается вперед (совершенствуется) и всегда и везде поступает достойно. Поведение воина должно быть правильным абсолютно во всем. В кодексе бусидо отмечено, что “человек всегда должен вести себя так, словно в воинской доблести ему нет равных. Он должен лелеять свою смелость и чувствовать себя достойнее других“. Воин в восточных культурах должен быть образцом поведения, идеалом, примером для подражания, “ибо предпочтительнее показаться грубым, чем опорочить величие бусидо” [14].

Таким образом, быть самураем означает служить душой и телом, развиваться (общаться), поощрять человечность (делать все ради других, учитывая их интересы), укреплять храбрость (идти вперед, сцепив  зубы).

Рассмотренные выше ценности   способствуют созданию еще одной важной для каждого человека ценности – счастья. Содержание данной ДВ, пожалуй, является наиболее спорным. Внутренняя ценность счастья, представляя собой высшее благо, общий знаменатель всех ценностных устремлений человека, предполагает  благосклонность судьбы, удачу; состояние интенсивной радости; обладание наивысшими благами; положительный баланс жизни, чувство удовлетворения жизнью. Очень часто люди связывают его с деньгами, властью, наличием каких-либо материальных ценностей, подменяя его истинное содержание и считая, что их достижение и составит счастье человека. Но учитывая тот факт, что человек был сотворен по божественному принципу «Реализуй себя сам!», являясь  само- прогрессирующим началом, призванным к соврешенствоу, к постоянному даянию и сотрудничеству,  полное человеческое счастье недостижимо, как беспределен и прогресс. На Востоке распространено мнение, что счастье состоит  в сохранении Детской Искренности, Чистой Детской Души, но это  удел только духовно сильных людей, которые способны активно распространять в окружающем их мире «Драгоценности Востока».

Вышеперечисленные ценности, на наш взгляд, являются наиболее актуальны для человека, учитывая их значимость для его жизни, а не существования в современном мире.

Необходимо отметить, что возможно ранжирование ДВ. В философско-религиозных системах Востока особую значимость играют отдельные ценности .

Существует также позиция о высшей ценности – возвышающееся над остальными ценностями понятие, которое определяет высшую степень качественных характеристик всей социальной действительности, которое имеет, бесспорно, положительное влияние на качество человеческого бытия. Среди высших ценностей  выделяют категории, которые соответствуют сферам деятельности людей (Таблица 2) .

Таблица 2 – Высшие ценности

Сферы жизнедеятельности человека	Главные ценности
Практическая жизнь	Добро
Чувственно-эстетическая жизнь	Красота
Научная деятельность	Истина

В данном случае добро трактуется как общественная польза, истина – объективная реальность, красота – предельная степень эстетического совершенства.  Данные ценности составляют классическую триаду  духовной культуры человечества, которая была выделена древними греками. Этой триаде соответствуют и три важнейших ценностных абсолюта человеческой духовности:
—  теоретизм, с ориентацией на истину и созданием особого сущностного бытия, противоположного обычным явлениям жизни;

— этим, подчиняющий нравственному содержанию жизни все иные человеческие устремления;

—  эстетизм, достигающий максимальной полноты жизни с опорой на эмоционально-чувственное переживание.

Иногда высшие ценности называют  едиными цивилизационными, подчеркивая их особую значимость для развития и совершенствования человеческого общества.

Согласно другой точке зрения, структура высших ценностей состоит из разума, сердца и воли, образующих троицу. Сердце – это идеал божественной любви, разум – символ божественной мудрости, воля – идеал божественной силы. Их надо привести в созвучие и заставить двигаться в одном направлении. Они должны образовывать равнобедренный треугольник.

Ряд ученых  (например, Н.К.Рерих) считают,  что высшей нравственной ценностью должен стать труд во имя общего блага,  который будет способствовать единению народов.

В целом  ценности культуры особо значимы для людей,  поскольку они определяют высокие ориентации личности, пробуждают ее  лучшие  свойства. Они являют светоносными образованиями, совершенствующими  человечество. Высшие ценности – это роскошь, норма жизни, законодательная основа, нравственная платформа, создающая гармонии с окружающим миром. Для каждого народа они служат  духовными основания национального самосознания, основными условиями этно-субъективного взгляда на позитивное развитие  отдельно взятого народа.

На основании духовных ценностей – стержней ДВ – базируются система моральных требований (система норм, регулирующих жизнедеятельность каждого человека), система оценки социальных явлений или поступков с точки зрения присущих человеку моральных критериев, целей и средств их достижения, когда люди в соответствии с присущими им ценностями сами выбирают направление своего поведения. Таким образом,  мы видим, что ДВ являются сложным образованием, оказывающим непосредственное влияние на жизнь и деятельность каждого человека. Они также лежат в основе духовных ориентаций людей — социализации, самореализации, познавательных, коммуникационных, эстетических, этических ориентаций, помогая каждому человеку не только познать самого себя, но и  найти свое место в этой жизни и исполнить свое предназначение. Во многом на ДВ базируются 4 духовных потенциала человека – способности к созиданию, познанию, оценке, общению.

Значимость ДВ  для развития человеческого общества неизменна. Данные «прекрасные качества» существуют параллельно с существованием человеческого общества, и на любом этапе исторического развития они имели высокую оценку. Как отмечают мудрецы Востока,  времена меняются, и достойных людей становится все меньше и меньше, но значение драгоценностей и их роль в жизни человека постоянны. Особенное внимание ученые обращают на  краткость человеческой жизни и необходимость прожить ее достойно.

 «Драгоценности Востока», присутствующие в человеке, отличают его от животного, очищают и облагораживают его  жизнь, определяют его достоинство, способствуют  изменению людей и окружающего мира в лучшую сторону, влияют на их развитие и движение по пути прогресса. Если в людях, благодаря духовным ценностям, пробуждается чувство коллективного, универсального и космического, если у них появляются в этом случае моральные ограничения и принципы, то они тогда могут  выступать не только как носители, но и как распространители ДВ.

Если человек выступает не только как носитель, но и как распространитель ДВ, то он является  «исключительной личностью, наделенной  прекрасными качествами»[15],  а его жизнь будет долгой и прекрасной. Часто его называют воином света, странником духа, который ищет ответ на вечные вопросы добра, зла, радости, горя, жизни, смерти. Неся вокруг себя всем свет живого духа (главное богатство человека), наполнив душу светом, теплом и любовью, впустив солнце в свое сердце и душу как символ и силу жизни, такой человека является «светом жизни».  Ведь если он сделал выбор в  пользу ДВ, то   вся его жизнь и деятельность будут  направлены исключительно на то, чтобы ободрять и помогать другим им в трудные минуты, избавлять их от опасностей и невзгод.

Как отмечают исследователи, эта категория людей живет по трем принципам — тепло, свет, жизнь, символом которых  является солнце.  В   процессе своего самосовершенствования эти  «Великие Души» смогли  сохранить чистоту детской души. Сердце их открыто каждому. Они служат человечеству примерами своей жизни, отличаясь духовной чистотой. Только эти высоконравственные люди  («Высшие Люди в мире»)   могут, по словам Рериха, превратить землю в небо радости,  служа истинным украшением планеты, прибежищем сердца народа. Именно к ним тянутся остальные люди, поскольку только рядом с ними они ощущают себя лучше, а Боги, согласно восточным поверьям, будут благоволить этим «Великим Душам».

Стать «светом жизни» может любой, ведь внутри каждого человека есть волшебная сила стихии, бушующий ураган любви, добра, созидания и творения.  Главное – это быть сами собой, жить истинными чувствами так, как велит душа и сердца, воспринимать мир открытой душой, быть хранителем ДВ, открывая свет во всем  окружающим,  даря радость всем вокруг и став таким образом  «оазисом в пустыне».

Как подчеркивают исследователи,  и доказывает  сама жизнь, гораздо важнее то, какими «драгоценностями» обладает человек, чем его статус, знания. Следование духовным ценностям и их распространение – обязанность благородного цзюнь-цзы (модель, эталон для подражания, социальный идеал, назидательный комплекс добродетелей рыцаря добродетели, боровшегося за высокую мораль против несправедливости), т.е. совершенного мужа или да-жэнь (великого человека), а также жэнь жэнь (гуманного человека). Приблизиться к такому идеалу – дело чести и социального престижа для каждого, поскольку ДВ – украшение любого человека. Конфуций отмечал, что  «если кто-либо предпочитает чувственности добро, способен до изнеможения служить отцу и матери, на службе государю может жертвовать собой и обращается к друзьям с правдивым словом, то пусть бы говорили, что он неучен, я непременно назову его ученым» [там же]. Такой человек должен распространять ДВ вокруг себя, совершенствуя мир вокруг себя, в чем был абсолютно уверен Конфуций, ведь  «если поставить честных над бесчестными, то можно всех бесчестных сделать честными» (там же].

ДВ лежат в основе  морального выбора, морального действия каждого человека. Кроме того, данные духовные ценности способствуют формированию позитивного мышления – действенной индивидуальной защиты человека от негативного воздействия внешнего мира; стиля мышления, основные характеристики которого – жизнерадостное мироощущение, способность воспринимать, аккумулировать и распространять только положительные мысли и эмоции. Чистые, позитивные мысли способны дать людям гармонию для их внутреннего развития и совершенствования,  оберегая их и даря  возможность познания самого себя и окружающего мира. Создание позитивного мышления предполагает изменение сознания, внутреннего отношения человека к себе, обществу, совершение поступков, проникнутых идеями добра, радости, терпимости и уважительности. Оно должно стать моральным кодексом человека, основным принципом его жизнедеятельности. Развитие позитивного мышление ведет к повышению уровня его внутренней культуры, изменение его мировоззрения.

Свойственные духовному состоянию  внутреннее равновесие, расширение сознания, яркость и ясность отражения действительности, углубленное понимания своего я, уверенность в своих силах, широта и проницательность мышления создают оптимистический настрой, сопровождается сильными положительными эмоциями, которые суперинтеллектуальны, побуждают ум к новым начинаниям, а волю к упорству.

Кроме того, обращение к ДВ является основой здоровья личности, которое в свою очередь представляет собой наиболее  значимую основу человеческого счастья, что особо актуально в наше время. Согласно заключению экспертов Всемирной Организации Здравоохранения, состояние здоровья населения на 10 % определяется уровнем развития медицины, на 20 % наследственными факторами, на 20 % состоянием окружающей среды, на 50 % образом жизни [29, С. 5].  Так, если ДВ выступят как составляющая образа жизни человека, то это может способствовать  укреплению его здоровья.

Н.К.Рерих называл изучаемые нами духовные ценности огнями сердца, которые расцветают в Саду Прекрасном и созданы были для радости духа. Только благодаря им, возможно украсить, улучшить, вознести не только свою, но и чужую жизнь и объединиться всем в единое целое. В этом заключается долг каждого человека по отношению к бытию и только так возможнее беспредельный прогресс нашего общества.

Заметим, что рассматриваемые духовные ценности  нашли отражение не только в религии Востока (где им всегда придавалось особая значимость в жизни людей),  но и  Запада, став весьма популярными в  повседневной жизни миллионов людей. Постулаты, принимаемые  как правила жизни и поведения, находят отражение в символических предметах.

Так, восемь драгоценностей (аштамангала (санкр.), ба-бао (кит.), в буддийской символике восемь благоприятных знаков) представляют собой набор символических предметов, которые ставились и ставятся у подножия буддийского алтаря и образуют систему защитных благопожеланий:

- колесо закона, трактуемое как символ вечности, бессмертия, круговращения времени, чьи  восемь спиц символизируют восьмеричный путь к достижению совершенства;

- бесконечный узел, являющийся  символом бесконечного ряда перерождений и знаком стабилизирующей и связующей силы буддизма, преобразующего хаос понятий в последовательную цепь религиозно-философских положений;

- раковина, как один из древних музыкальных инструментов, олицетворяющих всеобъемлющий характер буддийского учения, истинность которого проникает во все концы света подобно звучащей на весь мир мелодии;

-  две золотые рыбки, представляющие  знак единства, источник силы, помогающий буддизму как религии добра противостоять злу;

- лотос, являющийся символом любви и семейного счастья и  ассоциирующийся с душевной чистотой, непорочностью мыслей, божественным происхождением;

-   зонт как знак, охраняющий от злых помыслов, несчастий и потрясений;

-  штандарт или балдахин, отождествляемый с горой Меру,  победой буддизма, торжеством истины и справедливости;

-  ваза, наполненная до краев напитком бессмертия, — символ счастья, мудрости, благих намерений.

Безусловно, данные сложные метафоры наделены глубоким философским подтекстом.

Особую значимость ДВ призваны сыграть в эпоху Водолея, в которую в настоящее время вступает человеческое общество. Данный качественно новый этап  характеризуется особой ролью прежде всего духовной культуры в жизнедеятельности человека, когда духовная природа и духовные силы человека найдут свое воплощение, когда важнейшей потребностью станет потребность в познании, когда необходимы будет творческое взаимодействие людей. Данные процессы просто невозможны без ДВ, которые призваны помочь людям более полно реализовать себя в окружающем мире.

Таким образом, «Драгоценности Востока» можно по праву назвать культурными универсалиями, поскольку они  определяют жизнедеятельность всех людей,  способствуют установлению нравственного идеализма.  Как важнейшие жизненные ценности и основа жизненного мира каждого человека, только ДВ способствуют открытость мира человека, создавая  ценностную основу всех идеальных образований и теоретических конструкций культуры, что немало важно для движения человечества по пути прогресса.

Автор(ы) статьи: Сатрачева Марина Зейтуновна, аспирантка 3 курса специальности 24.00.01 - теория и история культуры. Краснодарский государственный университет культуры и искусств
Раздел: Социальная культурология
Ключевые слова:

культура, народ, полиэтничность, межкультурное взаимодействие.

Аннотация:

В статье рассматривается проблема межкультурного взаимодействия через призму цивилизационного самосознания и цивилизационных ценностей.

Текст статьи:

УДК 008.001

САТРАЧЕВА М. З.

В нашей стране представление о сфере культуры второстепенно. Можно сказать, что культура воспринимается как что-то символическое, нежели практическое. И это вполне естественно, ведь материальные ценности стали важнее и выше духовных. «Культура, как показатель уровня духовной жизни людей, результат их воспитания и образования, интеллектуального, нравственного и эстетического развития, должна быть ориентирована на формирование отношений сосуществования, добрососедства, согласия и мира» [4].

Именно так и должны понимать культуру во всем мире. Ведь культура является продуктом совместной жизнедеятельности людей, взаимообмена культурными ценностями, объединения во имя достижения общероссийских культурных ценностей. Но, культура – как игра, а люди – игроки. Если «игроки» не будут взаимоуважительны, то «игра» будет проиграна.

Вся история человечества заполнена постоянной борьбой различных культур и конфессий. Вся история – это процесс непрерывного взаимодействия народов, каждый из которых обладает своей определенной системой ценностей.  И. Гердер – выдающийся немецкий историк культуры — считал, что  взаимодействие культур – способ сохранения культурного многообразия   [2]. Основным критерием взаимодействия народов является соперничество или сотрудничество. Характер взаимоотношений между народами определяется экономическими, политическими и культурными интересами. Взаимодействие культур – необычайно актуальная тема в условиях современной России и мира в целом. Проблемы межкультурного диалога не менее важны и значимы, чем экономические и политические проблемы. Чем больше внешних и внутренних культурных связей и отраслями, тем выше поднимается сама культура [3]. Главную роль в межкультурном диалоге играют цивилизационное самосознание и цивилизационные ценности. Диалог цивилизаций – это всегда диалог об их мировоззренческих основах первичных символах, сакральных ценностей, где объединяются все социокультурные ценности.

В настоящее время обособленное сосуществование народов и культур становится невозможным, так как интенсификация миграционных и демографических процессов, увеличение числа этнически смешанных семей, образование многонациональных институтов значительно расширяет рамки межэтнического взаимодействия. Все это обуславливает преобразование социальной среды, характерной особенностью которой является полиэтничность [6]. Люди сталкиваются с разнообразием культурного окружения, с иной системой ценностей, что зачастую обостряет проблему адаптации в данной среде, а так же может привести к трансформации этнической идентичности человека.

Целостность и будущее России во многом связаны с полиэтничностью. В России проживает более 160 национальностей, которые относятся к разным конфессиям, этнолингвистическим группам и семьям и имеют свою особую историю. Все нации в России находятся в непрерывном взаимодействии. Из этого следует, что необходимо на ранних этапах становления каждой личности, возникновения определенных мировоззрений, обучать людей к толерантности. С учетом полиэтничности общества, в котором формируется молодое поколение России, необходимо разрабатывать новые образовательные проекты, стратегии и подходы к формированию у людей этнокультурной компетентности. Этнокультурная компетентность позволяет каждому индивиду найти адекватные модели поведения, способствующие эффективному межэтническому взаимодействию и взаимопониманию.

Для этого каждому человеку необходимо на «отлично» знать свою культуру и уже, затем приобщать ее к иной. Незнание всегда ведет к разногласию мировоззрений. Поэтому, необходимо мультимедийными и традиционными способами знакомить культуры с культурами. В целом, через образование нужно донести, что культурные различия были, есть и будут. И это – норма, которая объясняется многообразием форм человеческой жизнедеятельности.

Взаимодействие культур – неизбежно, тем более в нашей многонациональной стране. Вот почему этнокультурная компетентность так необходима. Очень важно, чтоб каждый человек был готов узнать культурные различия с целью мирного сосуществования в полиэтнической среде. Как отмечал П. П. Блонский: «Путь к общечеловеческой культуре лежит через национальное воспитание» [1].

Рассматривая этот вопрос, необходимо отметить культурный контакт. Тут можно говорить, что взаимодействие социальных субъектов-носителей разных культур может ограничиться сугубо социальным взаимодействием, а может и перейти на социокультурный уровень. В современном мире, насквозь пронизанным бесчисленными и разнообразными межкультурными коммуникациями, сегодня становится почти невозможно избежать  контактов между различными культурными традициями и  стилями. Тем не менее, не всякий контакт двух культур тождественен межкультурному взаимодействию. Главное условие контакта двух культур – взаимообмен и взаимообогащение. Если это условие сохранено и выполнено, то можно говорить о том, что контакт культур перерос во взаимодействие.

Взаимовлияние культур – это и есть взаимодействие. Оно имеет место быть тогда, когда есть достаточные основания рассматривать различные версии тех или иных аспектов социально значимой действительности не как случайные мнения и суждения, носящие частный характер, но и как закономерные моменты соответствующих этим культурам глобальных и социальных концепций.

Общение культур происходило всегда. В наше время межнациональные связи очень активизировались, межгосударственные и межнациональные миграции усложнили этническую структуру страны, особенно крупных городов. Перемещаясь из города в город, из страны в страну человеку необходимо было всегда преодолевать языковой барьер. Для его преодоления использовали либо естественный язык того места, либо переходить на один из общеизвестных.

Язык, вообще, является тем связующим звеном между различными культурами, благодаря которому они способны понимать друг друга, взаимообогащаться и получать взаимный обмен информацией друг о друге. Взаимодействие культур – сложный социокультурный механизм который, с одной стороны, обеспечивает взаимопонимание и взаимообогащение разных народов, а с другой стороны активизирует стремление каждой культуры сохранить свою уникальность и самобытность. Контакт культур открывает широкие возможности приобщения ко всему ценному, что рождено талантами каждого народа нашей страны. В связи с постоянной миграцией народов, огромную роль играет и преемственность духовных ценностей многонационального российского народа.

Исторически сложившиеся традиции взаимообогащения культур не только не потеряли своего значения, но их актуальность возрастает именно в наши дни, когда вызовы глобализации угрожают самим основам самобытности культур.

Одним из важных направлений и задач современной государственной национальной политики РФ является всемерное развертывание диалога культур народов страны, создание необходимого общественно-политического климата и организация предпосылок для более глубокого и интенсивного развертывания процессов взаимодействия и сотрудничества деятелей мастеров культуры, науки и искусства.

Задачей особой важности и сложности является активное, использование последователей нравственного, эстетического потенциала культур народов России в целях снятия возникающих межэтнических напряженностей в регулировании социально-политических противоречий, что приводит к конфликтам. Именно через культуру достигается более высокий уровень понимания, терпимости, уважения особенностей и интересов друг друга.  Культуры народов России, выступающие как процесс усиления связей и взаимозависимостей внутри единой системы, являются фактором консолидации народов. Но, при этом, интегрирующие процессы в современном российском обществе, отнюдь, не означают нивелировку культурных особенностей каждой национальности, они объединяют духовные ценности и укрепляют духовную общность российского общества.

Подводя итоги, нужно отметить, что взаимодействие является одной из важнейших движущих сил процесса развития национальной культуры. Оно становится основой специфического отражения объективной действительности и реальности. Отражение действительности и составляет основу взаимодействия культур. Вне взаимодействия с другими, культура не может существовать полноценно. Изоляция одной культуры от других, всегда сказывается  негативно на собственном национальном достоинстве. Взаимодействие ведет к умножению опыта всех культур, показывает возможность бесконечного и неисчерпаемого познания и художественного воплощения действительности [5].

Процесс взаимодействия национальных культур народов России является важным фактором социально-политической жизни современного российского общества, реформирования новых отношений. Развитие национально-культурных взаимодействий имеет большую роль. Культура в совокупности со всеми составляющими: наука, образование, искусство, обычаи, традиции и т.д., как показывает практика и опыт играет огромную роль в совершенствовании межнациональных отношений и в углублении и обогащении разностороннего общения представителей всех народов страны, обмена историческим опытом и духовными ценностями.

Таким образом, взаимодействие культур является отличительной чертой современного российского общества, которое обеспечивает условия для упрочнения общероссийской, гражданской и духовно-нравственной общности на основе соблюдения прав и свобод человека и признания его высшей ценностью.

Список литературы

1. Блонский П. П. Избранные педагогические и психологические  сочинения: в 2-х  тт. [Текст] П. П. Блонский  Т. 1, М. 1979.

2. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества [Текст] / И. Г. Гердер. — М. Наука. — 1977. — 705 с.

3. Есаков В. Характер, цели, задачи и методы управления отраслью культуры в современных условиях [Текст] В. Есаков // Вопросы культурологии. – 2007. — № 7. – С. 52 — 61.

4. Иванов В., Сергеев В. Человек. Культура. Город [Текст] /В. Иванов, В. Сергеев. — М., 2002, С. 154.

5. Кокшаров Н.В. Взаимодействие культур: диалог культур [Текст] / Н. В.  Кокшаров. — М.: Наука. — 2005. — 125 с.

6. Поштарева Т. В. Формирование этнокультурной компетентности [Текст] Т. В. Поштарева // Педагогика. — 2005. № 3.- С. 32 — 45.

Автор(ы) статьи: Малышев Андрей Владимирович - ВГУК
Раздел: Прикладная культурология
Ключевые слова:

переход, переходность, кино, культурология, развитие науки, искусство.

Аннотация:

статьи определяется спектром современных запросов в области современного киноискусства, философии и культурологи. Массовые переходы в искусстве и в культуре являют собой своеобразный, исторически закрепленный результат накопленного опыта, фокусированного в разных формах культуры. Исследование их закономерностей способно позитивно повлиять на гармонизацию как культуры так и искусства кино в целом.

Текст статьи:

УДК 008.001

МАЛЫШЕВ А. В.

В статье исследуются западные и отечественные, классические и современные теории перехода и переходности, которые удостоверяют нас в том, что переход и переходность как феномен культуры представляет огромный интерес для специалистов самого разного профиля. Особый интерес представляют эти процессы для специалистов в области кино. В числе подходов к их исследованию отметим следующие: культурологический, антропологический, этнографический,  филологический, структурно-семантический, психологический, философский, социологический подходы.

При анализе перехода и переходности в области кино нужно отметить, что в точках перехода культура не растворяется в потоке новых форм, но сохраняет прежние формы и связи. Однако этот процесс сопровождается тем, что культура словно концентрируется в себе, собирается в одну точку, чтобы потом вновь развернуться. Приводится также мысль А.С. Ахиезера о том, что представление о понятии переход  вначале было упрощенным, только лишь как эволюция. Последние годы развития науки привели к появлению новых теорий, новых представлений  о динамике перехода и переходности.

Массовые переходы в культуре являют собой своеобразный, исторически закрепленный результат накопленного опыта, фокусированного в разных формах культуры. Таким образом, человек познает этот опыт и меняет свой опыт отношения с миром, свой тип поведения, а также транслирует свой личный опыт последующим поколениям. Данный опыт может быть также транслирован с помощью своеобразных кодов. Анализ порождения и передачи этих кодов способно помочь исследовать многие процессы, которые происходят в культуре сегодня. При обобщении этой информации становится возможным воссоздать динамику всех форм культуры, в которые входят многие составляющие: нравственность, мотивационная сфера, волевая активность человека и толпы  и т.д.

Поэтому кино в системе координат исследования переходных процессов, как и культуру, со свойственными ей переходными процессами, нужно рассматривать как творческий саморазвивающийся процесс, своеобразный переход накопленного социумом и культурой опыта. Этот опыт включает в себя способность субъекта воспринимать новые неожиданно возникающие проблемы в контексте прошлого опыта и с его учетом конструировать варианты ее разрешения. Возникновение новых смыслов и преобразование старых становится следствием прохождения некоей переходной стадии развития.

Дальнейшая логика анализа человека в системе координат того или иного периода культуры, который оперирует сформировавшимися смыслами порождает новую логику смыслообразования. Этот процесс в научной литературе обозначается как инверсией, которая порождает объединение смыслов в «предциклы», а «предцыклов» в более глубокие и обширные циклы, которые существуют в определенной замкнутой культурной сфере. Это становится возможным в результате переходных явлений, причем как прямых, так и обратных переходов. Впоследствии существующие в этой системе более примитивные  процессы открывают перспективу рассмотрения более сложных процессов, которые оказывают влияние на повышение общей культуры общества.

Переходные процессы в кино связаны с переломными периодами развития истории, общества и философии, причем не только периодами социальных катаклизмов и философских кризисов, но и индивидуальных, психологических потрясений. Известно, что такие фрагменты социума и культуры обостряют  интерес к мифологической культуре. Это связано с тем, что человек нуждается в некоторой «разрядке» напряжения, которое он испытывает как на сознательном, так и на бессознательном уровне.

Классическая мифологическая культура развивалась и менялась, отживали некоторые ее стороны и  черты. Например, в первобытном обществе мифы, в первую очередь, успокаивали человека, снимали страх перед хаосом и космосом, объясняли, как устроен мир, контролировали отношения между людьми и внутри культуры. Сейчас мифологические приемы способны лишь контролировать поведение человека на подсознательном уровне, управлять его взаимоотношением с обществом и культурой. Функция  объяснительная в настоящее время стала неактуальной.

Мифология всегда представляла собой сильный рычаг управления сознанием, однако современная культура выработала иные способы воздействия на социальное поведение людей, мифологические приемы на некоторое время стали неактульными. Мифологии не хватило в современном контексте всесторонней коммуникативности, широкому спектру охвата коммуникантов, а также способности к широкой корректировке социума и культуры с помощью неактуальной системы ценностей и период перехода и переходности.

В данный контекст вписывается понятие перехода, как активного всплеска творческой энергии, которая длительное время преобразовывалась и которая в ситуации разрушающейся картины мира меняет систему координат современной культуры и общества. Это  можно наглядно увидеть на примере краткого анализа истории развития фотографии, кино, телевидения.

Отметим, что данный принцип историчности в сознании нового века отождествляется с желанием выйти за границы реального, что всегда было свойственно мифологии. Существующее несколько тысячелетий «вечное возвращение» становится актуальным в ситуации перехода, что вызывает к жизни так называемые «вечные сюжеты», «вечные художественные приемы», которые во все времена затрагивали подсознание любого человека. С помощью мифологическим приемов «вечное возвращение» кажется реальностью, однако представляет собой трудность для научного анализа.

Поскольку современная культура в переживаемый ею переходный период творчески компилирует мифологизированные эротические образы, это способствует выработке в сознании потребителя не типичных для него ценностей. С помощью «мифологически эротизированной» современной культуры происходит переконструирование социальных ценностей и потребностей людей. В параграфе перечисляются примеры этого процесса: стереотип мужского доминирования подкрепляется архетипической символикой, превращая женщину в «тело для других», мифология делает акцент на мужской гегемонии. Таким образом, культура отражает черты утраченной давно мифологии и создает ощущение естественности и гармоничности. Однако данный процесс не всегда позитивен. В качестве примера приводится навязанное мифологией современной культуре «символическое насилие», которое заставляет женщину относиться к себе, как к товару, который представляет собой гораздо меньшую ценность, чем товар-мужчина.

В последнее время становится актуальной тенденция разрушения «старой» культуры как своеобразного калейдоскопа локальных культур и создания на этой базе некоего нового образования. Данное образование имеет своим фундаментом открытое и всеохватное коммуникационное пространство, в которое может быть вписан любой человек. Данный процесс может оказаться необходимым и плодотворным, но только в диалоге со «устаревшей» ментальностью, которая не свойственна современной культуре. В качестве одного из примеров гармоничного использования особенностей нетипичной для современной реальности ментальности становится «вживление» в современную культуру мифологической культуры. В частности, это может быть предложено как один из способов сглаживания острых проблем любого переходного периода.

         Анализ кино в системе координат перехода и переходности непременно должен учитывать, что общественная коммуникационная система исторически и культурно целостно воссоединена с процессом перехода из одного исторического и культурного состояния в другой. Неслучайно некоторые ученые определяют общественную коммуникационную систему как «ретранслятора мировой и современной культуры». Не будет преувеличением сказать, что общественная коммуникационная система и переходный процесс – две стороны одной медали, поэтому для полноты раскрытия интересующего нас вопроса необходимо остановиться на разных, порой противоречащих друг другу аспектах. В связи с тем, что теория науки содержит в себе суть изучаемого объекта, процесс его познания и вычленения предмета исследования, в параграфе останавливается внимание на необходимости обоснования соответствующего необходимого для решения этой задачи подхода или принципов ее научного анализа.

В рамках перехода и переходности современная отечественная и западная теория культуры может быть проанализировна в онтологическом, гносеологическом и методологическом аспектах. При этом, культуре свойственна цельность и целостность,  сила и динамичностью, развитие и эвристичность, однако главным движущим ее развитие принципом остается противоречивость.

Существует много определений общественной коммуникационной системы, в современной научной литературе их более 20. Соответственно каждому из них рассматривается эволюция ОКС, отмечается, что эта аабривиатура типична для научной литературы, исследующей данную область знания. Выделяется из множества исследований, посвященных данному вопросу, рассмотрение ОКС как организованной и гармоничной, устроенной по определенным внутренним законам совокупность коммуникантов, реципиентов, смысловых сообщений, коммуникационных каналов и служб. Все это включает в себя как технологические факторы, так и человеческий фактор, в том числе, подбор профессиональных кадров и коммуникацию между ними.

Согласно концепции этого ученого, ОКС — это определенный фрагмент овеществленной культуры, которая обеспечивает внутреннее развитие культурных смыслов в культуре  и обществе, их влияние на индивидуума, а также на его коммуникативные связи с окружающим миром. Взаимодействие индивидуума, социума и культуры отражает как в зеркале причины переходных и кризисных процессов и разные периоды культуры  и общества.

В данной связи эволюция общественной коммуникационной системы логично может быть проанализирована на примере эволюции коммуникационных каналов, из смены которых возникает осознание  культурной и социальной обусловленности коммуникации, а также понимание сути и способов гармонизирования системы общественных коммуникаций. ОКС неоднократно проанализированы и исследованы, краткая формулировка интересующего нас пути их развития движется в направлении от  устной коммуникации, к документной, затем — к виртуальной коммуникации. Во многих исследованиях также объясняется, как эволюция социальных коммуникаций взаимообусловлена эволюцией культуры. Непосредствеено культурная эволюция описывается учеными в виде исторически обусловленных стадий: пракультура, археокультура, алеокультура, неокультура,  постнеокультура.

Данная логика рассуждений убеждает в том, что этапы эволюции культуры после после преодоления очередной ступени переходного периода могут быть сформулированы на основе грамотного понимания стадий развития общественной коммуникационной системы со свойственными ей переходными периодами. Развитие ОКС происходит как следствие преодоление кризиса коммуникационных каналов. Кризис в переходный период, который переживает культура, основан на том, что существующие на данный момент коммуникационные каналы перестают удовлетворять коммуникационные потребности как индивидов, так и общества и культуры. Отметим, что разрешение кризиса спустя некоторое время достигается путем разветвления перегруженных каналов на каналы более узкие и малозначимые.

Анализ данной концепции в рамках переходного периода от одной стадии развития культуры к другой может не только помочь адекватно понять все, что осталось «за» теми или иными этапами эволюции, но и грамотно предвидеть предстоящую эволюцию, а значит, предупредить те или иные ее негативные аспекты, свойственные переживанию культурой кризиса.

Особенностью предыдущей эпохи, которая некоторым образом определила современное развитие культуры, стала промышленная книжная культура. Как существенный, свойственный своему историческому периоду, способ передачи социокультурного опыта, промышленная книжная культура прездначертала особенности современного переходного периода. Этот вопрос представляет особое значение в связи с угрозой потери как таковой книжной культуры как таковой, а также многосторонним ее замещением компьютерной культурой.

Большинство исследователей рассматривают процесс переходного периода современной культуры на примере глубокого анализа переходного периода, который некогда произошел в промышленной книжной культуре. Книжную культуру  научной литературе иногда обозначают как индустриальная неокультурная книжность. XIX век нес с собой одновременно с внедрением капиталистических устоев, некоторые типичные черты для любого переходного периода: быстрый рост индустриализации производства, увеличение производственных мощностей и производительности труда, возникновение и стабилизация многомиллионных полиэтнических сообществ, индивидуальзация наций, увеличение  числа образованных людей и уважение к знаниям.

Войны и революции XX века «воспитали» средства массовой коммуникации в качестве контроля массового сознания. Следствием стало вначале, ограниченное, а потом широко распространенное управление массовым сознанием и подсознанием. На этом неоднозначном переходном социально-культурном фоне, который был осложнен непростой исторической ситуацией в Западной Европе и в России, развивалась индустриальная общественная коммуникационная система. Последнюю исследователи относят к новому, более «взрослому» поколению книжности. Именно это поколение дало корни будущей мультимедийной ОКС технически развитого  общества.

Переходный период второй половины XIX века в культурологии обозначается как эпоха первой технической революции в социальных коммуникациях. Примерно к этому периоду относят ученые развитие навыков управления массами с помощью средств массовой информации. Результат технической революции в полиграфии открыли жизнь более технически совершенным коммуникационным каналам. Такие скорости развития коммуникации привели к тому, что кодирование телеграмм в старых формах тормозило их восприятие современным человеком прогресса, который придумал буквопечатающий телеграфный аппарат.

Для данного переходного периода развития коммуникации было перспективно формирование фотографии, которая явила собой новый способ  трансляции культуры. Предпосылкой появления, технического совершенствования и быстрого распространения фотографии была общественная потребность в доступном отражении реального мира и некоем его вещественном «зеркальном» носителе.

К концу XIX века Земля была объята в телеграфные кабели и провода, которые в 1880-е годы объединились в единую универасльную сеть, которая продолжается развиваться и сегодня. Ее возможность использования для неограниченных возможностей компьютеров расширяется с каждым днем. Все это создает ощущение удобства общения, однако нередко лишает живого, непосредственного общения. Последнее с каждым днем все сильнее и сильнее подавляется виртуальным.

В современный переходный период кинематограф нередко проявляет себя как средство массовой коммуникации. Отсюда рождается новая его функция – это  дает не только художественной правдивостью и документальной достоверностью, но и способность сглаживать некоторые противоречия переходного периода. Так, художественные и документальные фильмы, как и газеты и журналы тиражируются и транслируются, являясь общедоступными. Кино, как и печатная продукция, стало эпизодом овеществленного культурного наследия социума и культуры. Это обусловливает особенности кинематографа в переходный период как возможного носителя культурного опыта.

В современный переходный период развития культуры телевидение, Интернет, экранная культура усилили разделение на крайне мелкие составляющие индустриального общества, «перекрасили» индивидуальную микрокоммуникацию в виртуальную. Социологические исследования показали, что восприятие телевизионных программ и фильмов заменяет массовому зрителю посещение кино и театра, не позволяет ему обогащаться с помощью классичекой художественной литературы или высоких образцов современного кино. Таким образом, компьютеризируясь, средства массовой коммуникации стали управлять подавляющим количеством индивидуомов и деформировать их системы ценностей. Особенно эти процессы усиливаются в тот или иной переходный период.

Подобный путь развития коммуникации в переходный период привел к тому, что средства массовой коммуникации стали базой и орудием информационных и психологических войн, воздействующих на сознание и подсознание массового человека. Поскольку информационная война воздействует на в большинстве своем доверчивые массы с помощью специально разработанных технических средств и коммуникативных каналов, ограничить ее влияние проблематично. Глобальность этого явления заключаются не только в искажении информации или заведомой ложности распространяемых средствами массовой информации культурных смыслов, но и в деформировании последних. Все это превращает массового зрителя или читателя в депрессивного, эмоционально нестабильного, однако хорошо управляемого потребителя.

Современный переходный период развития культуры делает очевидной необходимость его всестороннего изучения, с учетом не только философских, культурологических, но и искусствоведческих социальных, психологических, лингвистических открытий. В данной связи становится актуальным вопрос о возможности свободной  коммуникации при том, что коммуникация носит коммерческий характер. Некоммерческим остается только невербальный ее «канал».  Отдельно вопроса требует исследование взаимосвязи эволюции социальных коммуникаций в Западной Европе и в России и их отличий. Вопрос о своеобразии настоящего переходного периода русской коммуникации, а также о возможности бытования элитарной культуры без средств массовой коммуникации обсуждался и обсуждается, требуя все новых и новых открытий.

         В данной связи становится актуальным анализ принципиально нового типа общения, который основан на свободном выходе личности в так называемое «информационное поле». Доступность и свобода пользования данной информацией в ситуации переходного периода превращает медиапространство современной культуры в место общения личностей, которые предельно одиноки и хотят найти созвучие в огромном мире современной культуры.

Опасностями такого общения становятся следующие: культура в переходный период своего развития находится на грани исчезновения, имея тенденцию растворяться в виртуальной реальности, организуется новая «порода» людей, живущих в виртуальном мире Интернета более, нежели, чем в реальном, эти люди вырабатывают свой язык – электронной аудиовизуальной коммуникации. В зависимости от целей и носителей, этот язык, как открывает возможности коммуникации, так и деформирует ее.

Техническое совершенствование средств кино и телевидения  стирают различия между кино, телевидением, персональным компьютером и мобильным телефоном. Это, с одной стороны, девальвирует требования к художественному уровню любой продукции современной культуры, но с другой, очищает от «искусствоцентризма», которому свойственно контролировать любое современное произведение.

В контексте анализа таких понятий, как глобализация, переходный период, кризис культуры, слом культурных традиций и приоритетов становится нужными важным изучение проблемы межкультурного диалога. Этой проблемой занимались многие. Наиболее известные среди них имена: Ф.Розенцвейг, М.Бубер, Ф.Эбнер. В отечественной науке «отцом научного подхода к этой проблеме» можно назвать М.Бахтина, который подробно проанализировал «народную смеховую культуру», противостоящую «высокой», которая суть индикатор отношений общества к культурным ценностям.

В современной научной литературе в последние годы бытует точка зрения, согласно которой относящееся к «высокой культуре» становится «хлебом и солью» для человека, который считает себя ей принадлежащим: человек, позиционирующий себя как «культурный», оказывается обязанным жить в рамках так называемой «высокой культуры». Это и вызывает конфликт и ведет к кризису. Все иное, что находит свою жизнь вне «высокого», идущее из сферы «обычной жизни», считается внекультурной областью.

Впоследствии подобные периферийные области изживаются «высокой культурой», словно «сбрасываются» ею в маргинальную «некультурную зону», которая потом станет базой «низовой культуры», якобы отражающей основные сферы человеческого существования. Слово «якобы» не случайно, речь идет именно о видимости процесса, который для культуры не полезен. Данная часть культуры, в большинстве своем, вбирает в себя клише, стереотипы, становится своего рода «прокрустовым ложе» для большинства людей. Поскольку «низовая» культура доступна всем, именно с нее начинается процесс деформаций, впоследствии затрагивающий «высокую» культуру.

Таким образом, традиционные виды искусств, находясь в рамках той или иной культуры, совершали коммуникативные акты без разрушения границ. Четкие рамки, границы и ниши превращали «высокую культуру» в некое подобие неразрушаемого гранитного памятника, а «низовую» лишали  так называемых гуманных ценностных ориентиров. В настоящий момент, благодаря расширению культуры и рождению ее новых видов, появляется тенденция неполезных для развития культуры серьезных изменений.

В переходный период последних десятилетий глобализация стирает необходимые границы субъекта при осуществлении диалога, который должен обогащать каждую сторону, не уничтожая индивидуальности и оригинальности каждой. Современная массовая культура становится своеобразным приемным ребенком  глобального информационного пространства. Все  это способствует девальвации фундаментальных этнических, религиозных оснований и традиций культуры. Впоследствии системой координат ее существования является интегрированная информационная среда, а реализацией – массовые действа, шоу.

Впоследствии культура приобретает черты как «высокой»,  например, интеллектуальное шоу, так и «низовой» (массовой) культуры. Последняя существует в системе координат усредненности, что не мешает ей выступать в качестве культуры официальной. При этом, высокая культура становится маргинальной, понятной лишь узкому кругу специалистов. Высокая культура со временем начинает тиражироваться и достигает широких слоев населения как предмет массового потребления. Этот процесс ведет к снижению ее планки, предлагая потребителю, читателю и зрителю форму упрощенного и адаптированного ее употребления. Усреднение «высокого» и «низового» приводит к застопориванию каждой из культур, они словно перестают развиваться и замирают, теряют свои функции, превращаясь в маргинальные элементы. Этот процесс способствует их объединению друг с другом и впоследствии  их противостоянию средней, приемлемой области для подавляющего числа потребителей, порождая типичные для современной культуры явления кризиса.

Большинство современных источников характеризуют современный мир с помощью терминов «всеобщая глобализация» и «проблема кризиса культуры», что обуславливает для нас необходимость их рассмотрения. Культура играет приоритетную, наряду с некоторыми другими составляющими, решающую, роль в существовании человечества. Развитие культуры во всех сферах жизни человека увеличивает противостояние разных векторов его жизни. В то же время закладываются основы для бифуркации.

         Интенсивную динамику и скорость развития современному кризису придает то, что на смену устаревшей и невостребованной культуры, которая вот-вот готова сбросить свою шагреневую кожу, не приходит иная, более гармоничная, более качественная, более высокая и более направленная на достижение высоких идеалов. Одновременно с этим процессом современная кризисная ситуация в сфере культуры обладает тенденцией к глобализации, что в последствии может привести к постепенному нивелированию совершенно различных культур, утрачиванию ими своего индивидуального облика. Увлеченность современного общества техническим прогрессом и его новейшими достижениями воспринимается и интерпретируется современным обществом как нечто ценное и имеющее первостепенное значение, тогда как ценности и культурно-традиционные ориентиры  сознательно и подсознательно оцениваются как устаревшие и ненужные.

Подводя итоги настоящей статье, компилируя и обобщая проанализированные нами отечественные и западные исследования в данной области знания, подчеркнем следующее:

•        Переходные процессы связаны с киноискусством и имеют исторический, культурный и социальный характер, они обусловлены как сменой исторических этапов развития цивилизации, так и особенностью социума и культуры, однако при исследовании всех этих процессов, прежде всего, следует учитывать исторический момент особенности этих процессов.

•        Переходные процессы в кино в своем развитии и протекании зависят от преобразований и изменений того или иного конкретного общества во всех сферах его существования.

•        В результате переходных процессов и кризисных изменений, как правило, происходит деперсонификация культуры и искусства, что проявляется в постепенном исчезновении самого фактора человеческой личности как особой культурной ценности.

•        В результате негармоничного развития процессов перехода и переходности в области киноискусства на смену личности как индивидуальности приходит образ материально-потребляющего субъекта, неориентированного на духовные и этические ценности, направленно на «товарные отношения» между людьми.

Вопрос относительно рекомендаций путей и способов сглаживания кризисных ситуаций непосредственно в момент переходного периода и после снятия кризисных точек его прохождения спорен и всесторонне обсуждается. На наш взгляд, помочь этим явлениям стать более гармоничными и продуктивными могут  полноценные исследования в области происходящих в культуре и философии процессов, в том числе, подробного научного исследования процессов перехода и переходности, с целью их дальнейшей грамотной, творческой и научной корректировки.

Литература

1. Панкратов Ф.Г., Серегина Т.К., Шахурин В.Г. Рекламная деятельность: Учебник. М.: Маркетинг, 1998. 244 с.
2. Почепцов Г.Г. Информационные войны. М.: Рефл-бук, К.: Ваклер, 200. 576 с.
3. Тульчинский Г.Л. Public relations. Репутация, влияние, связи с прессой и общественностью, спонсорство. СПб.: СПбГАК, 1994. 80 с.
4. Яковлев И.П. Паблик Рилейшенз в организациях. СПб.: Петрополис, 1995. 148 с.

Автор(ы) статьи: Мурылев Владимир Анатольевич – к. филос н., ТОДД
Раздел: Прикладная культурология
Ключевые слова:

город, коммуникации, качество коммуникаций.

Аннотация:

В статье рассматривается город как фактор множественных и сложных коммуникаций.

Текст статьи:

УДК 008.001

МУРЫЛЕВ В.А.

Современный город – это множество факторов воздействующие на социокультурную ситуацию в городе: неоднородность структуры, интенсивность информационного потока, производственные процессы, темпы роста и пространства в городах.  Городская среда многообразна. Она формирует личность которая рациональна, подвижна, готовая к изменению, к сочетанию.

Рассмотрение города с позиций социально-пространственных форм существования общества, подразумевает:

1. Новые тенденции использования свободного времени в городской среде.
2. Уменьшение объема свободного времени и его использование с целью получения дополнительного заработка.
3. Индивидуализация досуга, автономизация свободного времени становится самоценностью и заполняется просмотром телепередач, видеофильмов, чтением иллюстрированных журналов, неформальным общением.
4. Снижение интереса к чтению художественной литературы.
5. Повышение интереса к церковным праздникам, к  традиционным празднично-игровым формам, веками складывающихся в России.
6. Рост, пассивно-созерцательных видов досуговой деятельности, уменьшение доли творческо-созидательной

Прежде чем приступить к определению коммуникации в городской среде, познакомимся с различными теориями и направлениями в теории коммуникации.

Следует обратить внимание на то, что сам термин коммуникация возник в начале пошлого века, и означал связь между любыми объектами, параллельно с этим, термин коммуникация приобретает, и социокультурный смысл, означая, специфику обмена информации в социальной среде. В общем, каждое социальное действие можно назвать коммуникативным, но это не так, собственно коммуникативным действие можно назвать только тогда, когда действие имеет направленный смысл; получение, передачу или обмен информации.

Рассматривая тему городских коммуникаций важно дать характеристику личности как субъекту социальных отношений, то есть социализации личности. Во многих дисциплинах, таких как философия, психология, социология, педагогика, антропология и так далее, социализация определяется как «процесс усвоение человеческим индивидом определённой системы знаний, норм и ценностей, позволяющих ему функционировать  в качестве полноправного члена общества. Социализация включает как социально контролируемые процессы целенаправленного воздействия на личность (воспитание), так и стихийные спонтанные процессы, влияющие на её формирование» (Философский энциклопедический словарь. М., 1983. 629 с.). В подходе к социализации  со стороны психологической дисциплины выделяется важная характеристика – собственная активность личности. «… процесс и результат усвоения и активного воспроизводства индивидом социального опыта, осуществляемый в деятельности и общении» (Психология. Словарь. М., 1990.373 с.). Таким образом, индивид не только активно включается в социальную среду и усваивает социальный опыт, но и преобразовывает его.

Одним из ключевых аспектов в изучении социализации является анализ её механизмов. Наиболее общее основание для выделения механизмов социализации является степень их целенаправленности (Психологический лексикон. Энциклопедический словарь в 6-и томах. М., 2005.): стихийные воздействия на личность социальной среды, иногда бывающие разнонаправленными; целенаправленные воздействия, в условиях социальных институтов.

Американский социолог Н. Смелзер выделил механизмы социологизации мере их позитивности. Позитивные, развивающие у индивида положительные качества. Имитация – осознанное стремление копировать определенную модель поведения. Идентификация – способ усвоения установок и ценностей других индивидов как своих собственных. Негативные, не препятствующие появлению у индивида нежелательных качеств. Чувство стыда, подавляющие некоторые качества, чувство вины, когда индивид наказывает самого себя.

Существуют множество других подходов в проблеме анализа механизмов социализации, которые в рамках работы рассмотрены, не будут. Наряду с этим, в изучении социологизации, существует аспект этапности. Учеными П. Бергером и Т. Лукманом, в работе Социальное конструирование реальности. М., 1995., выделены два этапа социализации – первичный и вторичный. Первичной социализации индивид подвергается в детстве, и имеет эмоциональную окраску. Окончание этого этапа характерезуется формированием у ребёнка понятия «обобщенного другого». Вторичная представляет собой вхождение человека в новые общественные слои. Этот этап характеризуется самостоятельностью при выборе объекта для идентификации. Характерна для зрелого возраста.

  История научного познания коммуникации начинается с античности. Античные мыслители наряду с разумом-ло­госом почитали речь-логос. Стимулом для этого послужи­ло то, что политическая жизнь греков широко использова­ла риторику, красноречие и особым доверием народного собрания пользовались ораторы, владеющие силой устно­го слова. Регулятором общественной жизни служил номос — закон в виде письменного текста — дальний предок бюрократии.

В эллинистический период, когда началось культур­ное освоение обширных территорий Египта, Ближнего и Среднего Востока, забота о сохранении речи-логоса сде­лалась особенно насущной, ибо язык гарантировал выжи­вание греческой культуры в иноземном окружении. Появились ученые «грамматики», предписывающие прави­ла «истинного» и «чистого» греческого языка; особенно активны были александрийские грамматики.

Таким образом, коммуникация стала еще до нашей эры предметом изучения двух древнейших научных дисцип­лин — логики и лингвистики. В Средние века христиан­ская церковь не забыла уроков античного красноречия. В программу подготовки священнослужителей были включены риторика, грамматика и диалектика, которые обра­зовали «тривиум» — три первых и основных предмета изу­чения. Средневековые схоласты возродили древнегречес­кую герменевтику — науку о понимании и толковании поэтических (Гомер) и священных (Библия) текстов.

Русские ученые люди, появившиеся в XVII—XVIII вв., истово почитали живое слово и книжную премудрость. Симеон Полоцкий (1629―680), зачинатель русской сил­лабической поэзии, писал в своих виршах:

Пониманье есть прошедшее верно постигать,

также — настоящее благоустроить,

И предвосхищение грядущего имети;

это не творящие — разумом как дети[1].

Почти столетие спустя М. В. Ломоносов (1711―1765) восславил дар речевого общения в следующем рассужде­нии: «Если бы каждый член человеческого рода не мог изъяснить своих понятий другому, то бы не токмо лише­ны мы были сего согласного общих дел течения, которое соединением наших мыслей управляется, но и едва бы не хуже ли были мы диких зверей, рассыпанных по лесам и по пустыням»[2].

Парадоксально, но факт: западноевропейская неокуль­тура, столь многим обязанная книжному искусству, во­все не склонна была продолжать обожествление живого и письменного слова. Неокультурные гениальные просве­тители и энциклопедисты развенчивали всех кумиров, кро­ме одного — Разума. Книжное дело из богоугодного слу­жения превратилось в ремесло, работавшее по заказам церкви, властей, книготорговцев, иногда — ученых кор­пораций.

XVIII и XIX века — это время рождения в Европе об­щественных и гуманитарных наук, но среди них не чис­лились дисциплины, изучающие закономерности комму­никации как таковой. Теоретики педагогики (Я. А. Коменский, И. Г. Песталоцци, Ж.-Ж. Руссо) предпочитали развивать естественные способности детей, а не обременять их память культурным наследием предков. Языкознание, обретшее научный статус в начале XIX века благодаря трудам В. Гумбольдта, А. Шлегеля, Я. Гримма, сосредоточилось на описании, грамматическом анализе и типологизации различных языков, вовсе не осознавая себя, как и педаго­гика, социально-коммуникационной наукой.

В середине XIX века отцы-основатели социологии О. Конт и Г. Спенсер в своих капитальных трудах как-то по­теряли из виду социальную коммуникацию, хотя, казалось бы, достаточно очевидно, что без коммуникационных взаи­мосвязей между людьми никакое общество существовать не может. Психология, появившаяся в конце XIX века, интересовалась больше интроспекцией, «духом народа», реакци­ями организма на предъявляемые стимулы (бихевиоризм), чем обменом смыслами между людьми. В европейских стра­нах книжная культура была в расцвете; стремительно раз­вивалось газетно-журнальное и библиотечно-библиографическое дело, появились телеграф и телефон, в конце века — кино и радио, и ― странное дело — проницательные ученые-обществоведы игнорировали эти коммуникационные явле­ния, не замечали их возрастающей социальной роли.

Только после первой мировой войны наступило относительное прозрение. Произошла научная революция в языкознании: восторжествовали семиологические (теперь говорят не «семиология», а «семиотика») идеи Ф. де Соссюра (1857—1913), которые легли в основу структурной (прикладной, математической) лингвистики. Вспомнили о семиотических идеях американского философа-прагма­тика Ч. Пирса (1839—1914); в Австрии и в Англии стала развиваться аналитическая философия, попытавшаяся, правда безуспешно, понять и упорядочить стихию устной коммуникации.

В социальной психологии, зародившейся на стыке веков в Германии (В. Вундт, X. Штейнталь) и во Фран­ции (Г. Тард, Г. Лебон) и получившей развитие в США в 20—30-е годы, коммуникационная проблематика заняла центральное место. Как она понималась в то время?

Габриэль Тард (1843—1904) был первым классиком социологии, громко и отчетливо заявившим о возможности научного изучения коммуникационных процессов и посвятившим себя этому изучению. Тард объяснял про­исхождение общества (социогенез) развитием социаль­но-коммуникационной деятельности в форме подража­ния. Язык, религия, ремесло, государство — это продук­ты творчества индивидов-новаторов; другие люди стали подражать этим новаторам и таким образом утвердились названные социальные институты. По словам Тарда, «об­щество — это подражание, а подражание — своего рода гипнотизм».

Основоположниками американской социальной пси­хологии считаются Джордж Мид (1886— 1931) и Герберт Блумер (1900—1987), которые основали в Чикаго науч­ную школу так называемого символьного интеракционизма (взаимодействия посредством символов). Символами считались вербальные (словесные) и невербальные дей­ствия, обладающие определенным смыслом. Благодаря взаимодействию посредством символов (символьной ин­теракции) люди передают друг другу знания, духовные ценности, образцы поведения, а также управляют действи­ями друг друга. Мышление также понималось как опери­рование символами. Люди, утверждала Чикагская школа, живут в мире символов, постоянно созидая символы и обмениваясь ими с другими людьми. Предлагалась таким образом коммуникационная модель общественной жиз­ни, где коммуникация (символьная интеракция) стано­вилась главным действующим фактором.

Раньше американцев, еще находясь в Петрограде, о решающей роли коммуникации для развития общества писал великий социолог XX века П. А. Сорокин (1889— 1968): «Взаимодействие людей по своей природе есть прежде всего взаимодействие психическое — обмен чув­ствами, идеями, волевыми импульсами»[3]. Подобный обмен (говоря современным языком, это есть смысловая комму­никация) предопределяет динамику человеческого обще­ства, — утверждал П. А. Сорокин.

О значимости смысловой коммуникации для прогрес­са человечества задумывались в начале XX века не толь­ко абстрактно мыслящие социологи, но и практики книж­ного дела, увлеченные утопией построения «Всемирного Дворца Книги и Знаний». Наиболее яркой фигурой в ряду мечтателей-книжников бесспорно является Поль Отле (1868—1944) — бельгийский ученый, ставший «отцом до­кументации»[4]. Под «документом» П. Отле понимал «все, что графическими знаками изображает какой-либо факт или идею», т. е. любые изображения и произведения пись­менности или печати. В Европе и США в послевоенные годы стали распространяться службы документации, ко­торые занимались обслуживанием бизнеса, медицины, политики, производства, т. е. специальной коммуника­ционной деятельностью, которая вышла за пределы тради­ционной библиотечно-библиографической сферы. В 1937 г. была учреждена Международная Федерация документа­ции, ныне именуемая Международная Федерация инфор­мации и документации. Документационная практика ста­ла предметом документационной науки, позже получив­шей название документалистика.

В 30-е годы в связи с распространением кино, радио­вещания, массовых иллюстрированных изданий, комик­сов и дешевых «покет-бук», философов-культурологов встревожил феномен массовой культуры, свидетельствующий о примитивизации духовных потребностей народ­ных масс. Опыт манипулирования массовым сознанием в тоталитарных государствах показал могущество и опас­ность средств массовой коммуникации, которые могут воздействовать на человеческие массы, словно шприц, делающий подкожное вливание миллионам людей одновременно. Гитлер в «Майн кампф» уделил большое вни­мание пропаганде и даже сформулировал правила, кото­рым она должна следовать: избегать абстрактных идей, апеллировать к эмоциям; настойчиво повторять несколь­ко главных лозунгов, используя стереотипные фразы; по­стоянно критиковать врагов государства; выделять одно­го врага для целей особого поношения и др. Стало ясно, что коммуникация — это не общедоступное благо, а обо­юдоострое оружие, требующее осторожного и осмысленного обращения.

После второй мировой войны развитые страны столк­нулись с информационным кризисом, вызванным проти­воречием между накопленными человечеством знаниями и возможностями их восприятия отдельным человеком. Ученые стали заявлять: «Гениальные открытия сделаны, опубликованы и похоронены в недрах библиотек, где их невозможно обнаружить; мы не знаем, что мы знаем!» Потребовались новые коммуникационные средства, «ав­томатические библиографы», мемексы, информатории. Стали повсеместно создаваться информационные служ­бы, информационные системы, информационные сети, использующие постоянно растущий потенциал вычисли­тельной техники и техники связи. Эти средства нуждались в научном обосновании, которое стала разрабатывать ин­формационная наука (Information Science), названная в 1966 г. в нашей стране информатика. Задача информати­ки виделась в совершенствовании лишь научной комму­никации; остальные же коммуникационные системы, в том числе — массовая, экономическая, политическая, эс­тетическая и т. д., оставались в стороне.

Между тем значимость массовой коммуникации не только не уменьшилась, а напротив, благодаря телевиде­нию и персональным компьютерам, возрастала все боль­ше и больше. Общество, «облученное телевидением», пе­рестало читать книги, ходить в кино и театры и посвятило  свой досуг красочным телевизионным сериалам и видео­фильмам. Западные бизнесмены и политики, всегда по­нимавшие значимость рекламы, открыли для себя новые возможности воздействовать на общественное мнение благодаря новым информационным технологиям. Служ­бы паблик рилейшенз и команды имиджмейкеров стали пользоваться повышенным спросом. «Не деградирует ли человечество?» — с тревогой спрашивали педагоги, писа­тели, публицисты, культурологи, взирая на взрывоподобное распространение компьютерных игр и интернетовских «чатов».

Рассматривая коммуникационный процесс как взаимодействие информационного пространства и пространства городского, необходимо уделить внимание и городу.

Город представляет собой социально-пространственную форму существования общества, вещественно и социально организованную среду жизни, определенную социальную общность. Под социальной общностью понимают совокупность людей, которую характеризуют условия их жизнедеятельности, общие группы взаимодействия, принадлежность к определенной территории, а также к тем или иным социальным организациям и институтам.

В качестве социальной общности могут быть различные по численности группы людей. Одни характеризуются наличием непосредственных личных взаимодействий, контактов, которые образуются только среди небольшого числа партнеров. Под вторыми имеются в виду многотысячные группы людей, разбросанные на обширных пространствах, связи между которыми не могут ограничиваться непосредственными контактами, и особое значение приобретает опосредованное солидарное взаимодействие. К ним относятся классовые, национальные, территориальные и другие общность.

Таким образом, город относится к социально-территориальной общности, социокультурная ситуация которой имеет свои отличительные особенности. Они во многом определены всей городской средой, окружающим человека социальным миром, включающим в себя материальные и духовные условия становления, существования, развития и деятельности людей, которые вовлечены в общественные процессы. Сегодня все более острой становится проблема выживания и воспроизводства человека в городской среде, здорового физически, психически и нравственно.

Автор(ы) статьи: Нэнси Мак-Вильямс (Nancy McWilliams) — доктор философии по психологии личности. Преподаватель психоаналитической теории и терапии в Высшей школе прикладной и профессиональной психологии при Рутгерском университете. США.
Раздел: Прикладная культурология
Ключевые слова:

способности социальные, способности личностные.

Аннотация:

В статье рассматривается система поддержания психического и эмоционального здоровья в структурном аспекте.

Текст статьи:

УДК 008.001

Нэнси Мак-Вильямс

1.      Способность любить. Способность вовлекаться в отношения, открываться Другому человеку. Любить его таким, такой он есть:со всеми недостатками и достоинствами. Без идеализациии обесценивания. Это способность отдавать, а не брать. Это касаетсяи родительской любви к детям, и партнерской любви между мужчиной и женщиной.
2. Способность работать. Это касается не только профессии .Это в первую очередь о способности создавать и творить то, что ценно для человека, семьи, общества. Людям важно осознавать, что то, что они делают, имеет смысл и значение и дляДругих. Это способность привносить в мир что-то новое, творческий потенциал. Подростки часто испытывают сложность в этом.
3. Способность играть. Здесь речь идет как о прямом смысле «игры» у детей, так и о способности взрослых людей «играть» словами, символами. Это возможность использовать метафоры, иносказания, юмор, символизировать свой опыт и получать от этого удовольствие. Нэнси Мак-Вильямс приводит исследование эстонско-американского психолога Jaak Panksepp, который доказал, что игра имеет большое значение для развития мозга. Он писал, что молодые животные часто играют, используя телесный контакт, и это является важными значимым для их развития. При этом если животным не позволить играть один день, то на следующий день они будут играть с двойным усердием. Ученый провел аналогию с людьмии сделал вывод, что возможно, гиперактивность у детей — это следствие недостатка игры. Кроме того в современном обществе наблюдается общая тенденция к тому, что мы перестаете играть. Наши игры из «активных» превращаются в «отстраненно-наблюдательные». Мы все меньше сами танцуем, поем, занимаемся спортом, все больше наблюдая за тем, как это делают другие. Интересно, какие это несет последствия для психического здоровья?..
4. Безопасные отношения. К сожалению, нередко люди, обращающиеся в психотерапию, состоят в насильственных, угрожающих, зависимых — одним словом, нездоровых отношениях. И одна из целей психотерапии помочь им это исправить. Чтобы лучше понять причины и природу этого явления, мы можем обратиться к теории привязанности Джона Боулби. Он описал три типа привязанности: нормальную, тревожную (сложно выносить одиночество, поэтому человек «прилипает» к значимому объекту) и избегающую (человек может легко отпустить Другого, но при этом остается с колоссальной тревогой внутри). Впоследствии выделился еще один тип привязанности — дезорганизованный (D-тип): люди с этим типом привязанности часто реагируют на ухаживающего за ними человека как на источник одновременно тепла и страха. Это свойственно людям с пограничным уровнем личностной организации, и часто наблюдается после насилия или отвержения в детстве. Такие люди «прилипают» к объекту привязанности и одновременно «кусают» его. К сожалению, нарушения привязанности — весьма распространенное явление. Но, хорошая новость в том, что тип привязанности можно изменить. Как правило, для этого хорошо подходит психотерапия (от 2-х и более лет). Но, возможно изменение типа привязанности и при наличии стабильных, безопасных, длительных (более 5 лет) отношений с партнером.
5. Автономия. У людей, обращающихся в психотерапию, часто отмечается ее недостаток (но огромный потенциал, раз они в терапию все-таки пришли). Люди делают не то, чегона самом деле хотят. Они даже не успевают «выбрать» (прислушаться к себе), чего же им хотеть. При этом иллюзорно автономия может смещаться на другие области жизни. Например, пациенты, страдающие от анорексии, зачастую пытаются контролировать хоть что-то, что им кажется доступным, выбирая при этом вместо своих желаний собственный вес.
6. Постоянство себя и объекта или концепция интегрированности. Это способность оставаться в контакте со всеми сторонами собственного Я: как хорошими, так и плохими, как приятными, так и не вызывающими бурной радости. Это также способность чувствовать конфликты и при этом не расщепляться. Это контакт между ребенком, которым я был, тем, кто я есть сейчас, и той личностью, которой я буду через 10 лет. Это способность учитыватьи интегрировать все, что дано природой и то, что я в себе сумел развить. Одним из нарушений этого пункта может быть «нападение» на собственное тело, когда оно бессознательно не воспринимается, как часть себя. Оно становится чем-то отдельным, что можно заставить голодать или резать и.т.п.
7. Способность восстанавливается после стресса (сила Эго). Если у человека достаточно силы Эго, то, когда он сталкивается со стрессами, он не заболевает, не использует для выхода из него только одну ригидную защиту, не срывается. Он способен самым лучшим способом адаптироваться к новой ситуации.
8. Реалистичная и надежная самооценка. Многие люди нереалистично и при этом слишком жестко оценивают себя, обладают критикующим суровым Супер-Эго. Возможна и обратная ситуация (характерная для США) — наоборот завышенная самооценка. Родители восхваляют детей, желая иметь все самое лучшее, в том числе и «лучших» детей. Но такая необоснованная похвала, лишенная в самой своей сути любви и тепла, вселяет в детей чувство пустоты. Они не понимают, кем являются на самом деле, и им кажется, будто никто их в действительности не знает. Они часто действуют, как будто имеют право на особое отношение к себе, хотя по сути не заработали этого.
9. Система ценностных ориентаций. Важно, чтобы человек понимал этические нормы, их смысл, при этом был гибок в следовании им. В 19 веке говорили о «моральном безумии», что сейчас называют скорее антисоциальным расстройством личности. Это серьезная проблема, связанная с непониманием, нечувствованием человеком различных этических, моральных и ценностных норм и принципов. Хотя в то же время у таких людей могут быть сохранны другие элементы из данного списка.
10. Способность выносить накал эмоций. Выносить эмоции — значит уметь оставаться с ними, чувствовать их, при этом не действуя под их влиянием. Это также одновременная способность оставаться в контакте и с эмоциями, и с мыслями — своей рациональной частью.
11. Рефлексия. Способность оставаться эго-дистонным, посмотреть на себя как бы со стороны. Люди с рефлексией способны видеть, что именно является их проблемой, и соответственно, обходиться с ней таким образом, чтобы решить ее, максимально эффективно помогая себе.
12. Ментализация. Обладая этой способностью люди способны понять, что Другие — это совершенно отдельные личности, со своими особенностями, личностной и психологической структурой. Такие люди также видят разницу между тем, что они чувствуют себя обиженными после чьих-то слов и тем, что на самом деле. Другой человек не хотел их обидеть. Обида скорее вызвана их личным, персональным опытом и личностными особенностями.
13. Широкая вариативность защитных механизмов и гибкость в их использовании.
14. Баланс между тем, что я делаю для себя и для своего окружения. Это про возможность быть собой и заботиться о собственных интересах, учитывая при этом и интересы партнера, с которым есть отношения.
15. Чувство витальности. Способность быть и чувствовать себя живым. Винникот писал, что человек может нормально функционировать, но при этом быть как будто неживым. О внутренней омертвелости писал и Андре Грин.
16. Принятие того, что мы не можем изменить. Это про способность искренне и честно грустить, испытывать скорбь в связи с тем, что невозможно изменить. Принятие своей ограниченности и оплакивание того, чего бы нам хотелось иметь, но его у нас нет.
Таким образом, у каждого человека могут присутствовать в разной степени эти 16 элементов психического здоровья. Есть определенные закономерности и взаимосвязи между, например, типом личностной организации и «пробелами» в этом списке. Но в самом общем виде этот список представляет собой глобальную цель для психотерапии. С преимущественным учетом личных особенностей каждого клиента или пациент.

Автор(ы) статьи: Пронина Ирина Валерьевна. Тамбов, ТГУ.
Раздел: Прикладная культурология
Ключевые слова:

мифы, религия, мифы синто.

Аннотация:

В статье компаративно анализируются мифы мировых религий. Важнейшее отличие мифологических систем заключается в том, что христианство, ислам и буддизм являются мировыми формами мировоззрения, в то время как синтоизм предназначен исключительно для японской нации.

Текст статьи:

УДК 008.001

ПРОНИНА И.В.

Христианская, мусульманская, буддийская, синтоистская мифология представляют собой одну из первоначальных форм мировоззрения, в центре которой находятся проблемы  происхождения мира, человека и др. Особый интерес вызывает сопоставление четырех мифологических систем, что позволяет выявить общие и отличные черты наших народов и их культур. В качестве критериев анализа, на наш взгляд, целесообразно использовать наиболее существенные признаки мифологии.

Важнейшее отличие мифологических систем заключается в том, что христианство, ислам и буддизм являются мировыми формами мировоззрения, в то время как синтоизм предназначен исключительно для японской нации. В данной системе подчёркивается  божественное происхождение японцев, их «врождённая добродетель».  Даже Ками (всемирной субстанции и всему сущему, жизненная сила мира) приписывается японский характер.  Японию в синтоистских мифах называют счастливой и благословенной страной, другие государства именуются как «остальные земли». Для христианства, ислама и буддизма важную роль играет их универсальность,  отказ от национальных перегородок. На ранних этапах зарождения данных типов мировоззрения подчеркивалось духовное родство всех людей независимо от их взглядов, верований. Именно националистическая черта синтоизма и универсальность  буддистской, исламской и христианской мировоззрений во многом определяют близость последних мифологических систем. Исламская, христианская, буддийская мифологии имеют своего основоположника, в отличие от синтоизма, в котором отсутствует основатель. В синтоистской мифологии, как и в буддизме, очень сильно развиты элементы тотемизма, анимизма, фетишизма и магии. Что касается христианства и ислама, то для них характерны в большей степени  фетишизм и анимизм, а магия и тотемизм практически отсутствуют.

Важнейшим элементом для любой мифологической системы является наличие сверхъестественных сил (существ)  и  признание их главенствующей роли в мироздании и жизни людей. Среди всего многообразия категорий мифических героев, ни в одной мифологической системе не представлена вся их совокупность (например, отсутствие героев-демиургов в синтоизме). Вместе с тем для всех  мифологий характерно наличие различных групп  сверхъестественных существ. Во всех  мифологиях  важную роль играют боги и духи. Данные категории героев являются общими для всех  типов мировоззрения. Но если в исламе и христианстве бог является единственным и выступает в роли создателя и  управляющего всего происходящего, то для синтоизма и буддизма характерно наличие достаточно большого количества божеств с выделением каких-либо определенных функций (например, Инари – божество пищи в синтоизме, Гуаньинь – божество-покровительница женской половины дома в буддизме).   Для христианской и мусульманской мифологии характерно  представление о Боге как о личном и сверхприродном существе, внешнем по отношению к миру, сверхъестественным предвечным началом, которое сотворило мир и по своей воле управляет им.

Важное отличие исламского бога от христианского  заключается в том, что он  существует в единственном лице. В буддизме, хотя и подчеркивается возможность богов управлять событиями, говорится о том, что все изменяется в первую очередь под влиянием законов кармы. В синтоизме, для которого характерен пантеизм, Ками  выступает как безличная сила, присущая природе  и иногда  тождественная ей.  Именно она участвует во всем происходящем, пронизывая окружающий мир. В данной мифологической системе не проводится четкой границы между созданием и Создателем.

 Во всех мифологиях в качестве героев заявлены духи, которые исходя из целей и характера своей деятельности,  делятся на добрых и злых. Но в отличие от буддизма, ислама и синтоизма, в христианстве выделены злые духи (бесы). Вопрос о добрых духах является дискуссионным. Иногда в качестве добрых духов рассматривают ангелов, но в большинстве случаев их выделяют как особую группу сверхъестественных существ. Добрые духи во всех  мифологиях призваны помогать людям, а злые, наоборот, вредить. Для синтоизма характерно наличие очень большого количества мифологических персонажей (до 8 миллионов), представленных божествами, первопредками, духами разных категорий (умерших, живых существ, деревьев и др.). При этом подчеркивается  особая близость мифологических героев к людям. В этом синтоизм близок с буддизмом, для которого также характерно  наличие большого количества сверхъестественных существ и мифологизация реально существующих людей (монахов, отшельников и т.д.).

Особое место в иерархии буддистских мифологических героев занимает человек, что  связано с его исключительной способностью спастись от оков  безначальной сансары и достичь нирваны. Все другие сверхъестественные существа,  не могут непосредственно достичь нирваны (для этого они должны родиться людьми), и в этом смысле они находятся на более низком уровне, чем человек, хотя и могут иметь качества, которые ему недоступны. Что касается, исламской и христианской мифологий, то в них не подчеркивается  близость мифических героев и людей. Мифические герои скорее указывают  решение в той или иной ситуации, доносят волю Бога до  людей, помогают или, наоборот, вредят им. Таким образом, несмотря на наличие общих видов мифических героев во всех  мифологиях (боги и духи), их главное отличие состоит в том, что для синтоизма и буддизма характерна большая близость сверхъестественных существ к людям, позволяющим им существовать в гармонии с окружающим миром. Что касается ислама и христианства, то для них в большей степени характерно использование сверхъестественных существ в целях информирования людей о воли главного существа – Бога. Синтоизм и буддизм  отличаются политеизмом,  а  христианство и ислам — монотеизмом.

Основополагающей во всех мифологиях является идея творения мира и происхождения человека. Согласно исламской и христианской мифологии, в качестве создателя мира и творца всего на земле выступает сверхъестественное существо – Бог (безначальное первоначало). В исламе он существует в единственном лице, а в христианстве представлен в трех ипостасях: Отца (безначального Первоначала), Сына (абсолютного Смысла), Святого духа (животворящего начала). Синтоистская мифология отличается   самопроизвольным установлением самого первоначального и элементарного порядка из хаоса, отсутствием какой-либо внешней силы (как в исламе и христианстве) в зарождении мира,   одновременным появлением богов-ками, которые выступают в качестве создателей жизни. При этом боги-ками появляются уже на определенном этапе существования мира. Общим для данных мифологий является то, что в качестве творцов выступают бог (исламская и христианская мифология) или боги (синтоистская мифология). Именно боги в исламской, христианской мифологии являются создателями людей. Отличительная черта синтоистской мифологии заключается в том, что она подчеркивает  божественное происхождение исключительно японской нации, говоря о том, что японцы – прямые потомки богов. В данной мифологической системе отсутствует информация о непосредственном создании или происхождении людей,  а также какие-то четкие различия между людьми и ками. Люди и ками живут в одном мире, могут переходить в разряд ками после смерти. Христианская и исламская мифологии также подчеркивают  причину создания  человека (Таблица 1).

Интересно изложение в мифологиях идеи первоначала (выведения многообразия мира из некоего первоначального состояния).  В синтоистской мифологии в качестве первоначала выступает хаос (дымящаяся, пенящаяся, не имеющая определенной формы масса, беспорядок), именно поэтому определяющим в японской культуре является порядок. В христианской мифологии говорится, что все возникло по воле Бога из ничего, хотя в качестве первоначала при создании человека указывается земля, что является сходным с  исламской мифологией. В последней  также в качестве первоначала для всякой живой вещи указывается вода. Тема  происхождения мира и человека, идея первоначала в буддистской мифологии отсутствует. Она признает существование огромного количества миров, каждый из которых рождается, развивается и гибнет, т.е. данная мифологическая система  отличается представлениями о сансаре (круговороте рождений и смертей).

Представления о строении мира уникальны в каждой мифологии, вместе с тем можно выделить общие черты. Так строение мира схоже у синтоистов и христиан, выделивших 3 части. Обитатели этих частей также практически схожи. В исламской и буддийской мифологиях в представлениях о мире важную роль играет гора (Меру или Каф). Общим также является использование воды и воздуха, на которых покоится земля.  Отличительная особенность буддизма состоит в  признании существования множества миров, а синтоизма – в признании того, что  существующий мир является наилучшим.

Представления о загробном мире имеют много общего во всех мифологиях. Все они признают наличие ада, куда попадают грешники. При этом в синтоизме говорится о том, что туда попадают лица, которые совершили самый страшный грех – нарушили мировой порядок. Во всех мифах в аду люди испытывают особые мучения. Ад в исламе существует на нижнем небе, в христианстве и синтоизме  – в особом подземном месте. Рай рассматривается в исламе и христианстве как место вечного блаженства, находящегося на небесах. В синтоизме отсутствует рай. Существующий мир людей признается самым лучшим, поэтому после смерти люди, не отягощенные совершением каких-либо грехов, остаются в  этом мире. Развитое представление о загробном мире в синтоистской мифологии отсутствует. Несмотря на то, что буддизм не отрицает существование ада и рая, представления о них практически безразличны, поскольку  считается, что для истинного последователя Будды ад невозможен, а рай безразличен.

Тема спасения в мифологии предполагает  достижение особого высшего блаженства, которое даруется человеку при выполнении ряда требований и условий. В христианстве и исламе спасение даруется человеку Богом при условии выполнения им ряда требований. При этом христианство в отличие от ислама считается, что любой человек изначально греховен от рождения из-за первородного греха Адама и Евы (кроме Марии и Иисуса Христа). Поэтому в христианской мифологии праведники – особая часть грешников.  Поскольку праведники отличаются друг от друга по степени праведности, а закоренелые грешники отличаются друг от друга по глубине греховности, то и участь всех праведников (в степени и формах блаженства) и всех грешников (в степени и формах мучений) не одинаковы. В исламе праведники и грешники — это две противоположные группы людей. У праведников в жизни преобладают добрые, у грешников — плохие, недобрые поступки. Если в христианской мифологии  пребывание и в раю, и в аду, для попавших туда считалось вечным, то в мусульманской мифологии считается, что в раю все пребывают вечно, а  обитатели ада делятся на постоянных и временных “жильцов”. Необходимость спасения в исламе и христианства вызвана тем, что люди совершают грехи, т.е. нарушают предписания Бога. Именно поэтому человек должен соблюдать ряд требований, чтобы получить спасение в загробном мире. В буддизме и синтоизме нет ясной концепции греха и праведности. Необходимость спасения в буддизме объясняют  тем, что бытие – зло, несущее страдания всему существующему из-за привязанности живых существ к миру перерождений. Желания человека увеличивают страдания, поэтому спасение связывают с пресечением всех видов страданий. В синтоизме спасение связывают с тем, чтобы избавиться от несчастий. При этом отличительная черта синтоизма состоит в том, что  мир человека не отделяется от мира ками, т.е. он сам также является ками, поэтому задача поиска спасения в потустороннем мире отсутствует. Идеалом является гармоничное существование человека с окружающим миром и духовное единство. В отличие от буддизма, ислама и христианства в синтоизме человек не является греховным существом, которое испытывает страдания от своих желаний. Это связано с тем, что человек, созданный богами, уже хорош и совершенен только по этой причине.  Вместо понятий греха и   богоугодных дел используются термины чистого и нечистого. Если человек «запачкался», т.е. совершил нечто неподобающее, он должен пройти через ритуал очищения.  Но при этом выделяют самый страшный грех – нарушение мирового порядка, за что человек будет мучиться в Царстве Мрака, а не перейдет в мир Ками. В учении синто идея греха и нравственной вины почти не играет никакой роли. Японцы — «потомки богов», они изначально добродетельны. Вместо системы этических представлений синтоизм предлагает набор общественных и индивидуальных запретов.  Требования, которые должен выполнить человек, для достижения спасения практически идентичны во всех мифологиях и сводятся к выполнению различных общественных и индивидуальных предписаний, хотя их содержание несколько отличается. Соблюдение различных требований помогает достичь  спасения, избежать страданий и несчастий и избавиться от влияний злых сил, которые  часто направляют человека на путь зла.

Особое место в мифах буддизма, синтоизма играет описание природы (флоры и фауны). Данные типы мировоззрения предполагают гармоничное существование человека с природой, которая является кормилицей человека, дарит ему свою красоту. Значительное место в мифах отводится детальнейшему описанию флоры и фауны (описание различных оттенков цвета неба, названия деревьев и растений и др.). Практически ни один миф не обходится без описания природы. Именно через гармоничное существование с природой возможно достижение счастья, мира,  создания душевной чистоты, зарождение любви. В синтоизме нет ни одного описания борьбы человека с силами природы, наоборот, подчеркивается любовь к природе, ее священность и необходимость поклонения ей и соприкосновения с ней  для достижения гармонии. Что касается христианства, то флора и фауна были созданы для того, чтобы наполнить мир звуками и красотой. Описание природы в христианской мифологии ограничено, лишь некоторые мифы содержат даже не описание природы, а лишь названия каких-то животных, птиц, растений. В христианстве и исламе в большей степени достижение счастья связывается с определенным образом поведения по отношению к другим людям. В буддизме и синтоизме подчеркивается особое отношение ко всему живому, и особенно к природе.

В целом в центре христианской, исламской мифологиях находятся космогонические, эсхатологические мифы,  священные истории. Синтоистские мифы – истории борьбы какого-то персонажа за установление власти над какой-либо территорией с обязательным включением любовного сюжета.

Все мифологические системы основываются на  частичной адаптации или местных шаманистских культов (синтоизм) или языческих верованиях народов Востока (ислам, буддизм, христианство), характеризуясь различной степенью синкретизма (наиболее высокий уровень у синтоистского типа мировоззрения).

Все 4 мифологические системы представляют собой попытку дать ответы на «вечные» вопросы бытия с учетом различных факторов. Так адресность и обособленность синтоизма может быть объяснена географической удаленностью японцев от остального мира и высокой степенью зависимости от природных условий, необходимостью гармоничного существования с природой, что и нашло свое отражение в мифах. Христианская мифология отличается большей обращенностью к личности человека,  наиболее ярким и полным выражением  гуманистического нравственного содержания, что было связано с необходимостью решения острых социальных противоречий. Исламская мифология является некоторой адаптацией христианской, что было продиктовано необходимостью создания единого государства на основе объединения путем монотеистических взглядов прежних язычников с учетом их предыдущих верований. Буддистская мифология в свою очередь уделяет особое внимание внутреннему совершенствованию человека, освобождения от  привязанностей, что было связано с усилением классового гнета.

Таким образом, все мифологические системы основаны на  отражении в первую очередь специфических условий существования их создателей и носителей, что и определило во многом отличия всех типов мировоззрений, их особые взгляды на решаемые проблемы. Но даже несмотря на существующие различия, все  мифологические системы уделяют особое внимание человеку, его совершенствованию, гармоничному существованию с окружающей средой, созданию и распространению в окружающем мире положительных духовных ценностей  (добро, любовь, мир,  и др.). И сегодня  мифология по-прежнему играет важную роль в познании различных культур, позволяя найти общие черты в их становлении и развитии.

Автор(ы) статьи: Чернов Дмитрий Александрович, лауреат международных конкурсов, обладатель гранта общественного фонда "Русское исполнительное искусство", доцент кафедры духовых инструментов ТГМПИ им. С.В. Рахманинова, член музыкального общества г. Москва
Раздел: Прикладная культурология
Ключевые слова:

кларнет, Авангард, музыка.

Аннотация:

Данная статья рассказывает нам о Авангарде Федотове - выдающемся музыканте, прекрасном педагоге, являющимся одним из основоположников Московской кларнетовой школы, новатором французской системы Бёма (на кларнете), прошедшем все тяготы войны и послевоенных лет, воспитавшем огромную плеяду музыкантов. В следующем году он отметит свое девяностолетие.

Текст статьи:

УДК: 008. 788.6

Чернов Д.А.

Имя Авангард было дано ребенку, родившемуся в 1925 году в городе Донецке в семье шахтерской династии. Отец, руководитель комсомольской ячейки, не мог дать своему  наследнику простого, традиционного русского имени, оно должно было быть новаторским – идти в ногу со временем, временем «Революционного Духа». Итак, на общем собрании комсомольской ячейки ребенку было дано имя Авангард, что значит «с новаторством всегда вперед».

В дальнейшем семья Федотовых перебралась в Симферополь, куда его отец был направлен на новую работу. Первые музыкальные шаги маленький Авангард получил в детском духовом оркестре города Донецка, где обучался игре на кларнете.

В 1938 году он поступил в симферопольское музыкальное училище, но вскоре началась Великая Отечественная Война, и в 1941 году училище было дислоцировано в Саратовскую область. Тут хотелось бы рассказать маленькую курьезную историю, из этих перемещений — сначала в село Питерка, затем в город Балаково, откуда в 1943 году в сформированной концертной бригаде Он неоднократно выезжал по прифронтовым госпиталям:

«Однажды, нашу бригаду привезли в один из госпиталей, который находился во фронтовой зоне. Дело было ночью, мы были уставшие и голодные. В комнате, где нас регистрировали, за столом сидела девушка-администратор в кожаном пальто. Подошла моя очередь, и она сонным голосом спросила:

- Как зовут?

- Авангард.

Дальше пауза, и она, как бы, очнувшись, разразилась истерическим смехом. Все испугались, а она, захлёбываясь: «У нас жеребец был по кличке Авангард — вчера съели».

В 1943 году дирижер образцового оркестра приволжского округа, Иван Федорович Лысенко, направил своего талантливого музыканта учиться в столицу на военно-дирижерский факультет Московской Консерватории, позже ставшей Высшим Училищем Военных Дирижеров (ВУВД). В 1944 году по конкурсу Авангард был принят в это учебное заведение и закончил его с отличием в 1947 году по классу кларнета, сначала в классе доцента Семенова Александра Георгиевича, а затем в классе ассистента Семенова -  Дикова Бориса Александровича.  А по классу дирижирования занимался у профессора Чугунова Александра Петровича. Когда Авангард Алексеевич заканчивал Высшее Училище Военных Дирижеров, председатель выпускной Государственной экзаменационной комиссии Арам Ильич Хачатурян, отметивший успехи на кларнете молодого выпускника Федотова, порекомендовал его для продолжения учебы  в Московскую Консерваторию, куда и был принят на третий курс в класс доцента Семенова Александра Георгиевича, в прошлом выпускника Тамбовского Музыкального Техникума. Несколько слов о Семенове:

А.Г. Семенов родился 7 марта 1907 г в Тамбове. Материальное положение семьи было сложным, и Александр был вынужден рано начать трудиться, совмещая работу с учебой. Его наставником был Николай Герасимович Пахомов – опытный педагог-кларнетист. В 1927 году А.Г. Семенова принимают в Московскую Консерваторию в класс профессора Сергея Васильевича Розанова – основателя отечественной школы игры на кларнете. Таким образом, связь Тамбова и Москвы становится неотъемлемой частью в формировании кларнетового класса.

Александр Георгиевич Семенов стал первым музыкантом-духовиком в истории советского музыкального образования, защитившим диссертацию. Тема его диссертации «Основные методические принципы развития техники исполнения на кларнете».

Продолжая традиции своего наставника, его ученик, Авангард Федотов в последствии тоже создает множество методических работ:

«Учебник методики обучения игре на духовых инструментах»;

Работа «О чистоте интонирования при игре на духовых инструментах»;

«О рациональных методах овладения новой системой кларнета»;

Статья «О выразительных средствах кларнетиста в работе над музыкальным образом»;

И наконец, монографический очерк о своем учителе «Один из первых». В этом очерке автор дает обоснованное изложение педагогических и методических принципов замечательного педагога, к сожалению, рано ушедшего из жизни.

Более шестидесяти лет продолжается педагогическая работа Авангарда Алексеевича. За эти десятилетия он воспитал большую плеяду талантливых кларнетистов, солистов лучших отечественных симфонических и оперных оркестров, многие из которых являются лауреатами Всесоюзных, Всероссийских, Республиканских и Международных конкурсов.

Главным в педагогической деятельности Авангарда Алексеевича Федотова является умение детально, до мелочей раскрывать перед учеником художественные образы и структуру исполняемого произведения. На уроках Авангард Алексеевич часто приводит различные примеры из других видов искусств, делает возможные параллели и аналогии.

Познакомились мы в 1993 году, когда Авангард Алексеевич приехал к нам в тамбовское музыкальное училище в качестве председателя Государственной цикловой комиссии. Я тогда учился на четвертом курсе, и меня поразило, что народный артист России, профессор российской академии музыки им. Гнесиных, известный музыкант не только в нашей стране, но и за рубежом, а при этом, такой открытый, простой в общении добродушный человек. Авангард Алексеевич предложил поступать к нему в класс. Тогда я еще не знал, что у нас возникнут добрые дружеские отношения.

Уже в 1995 году создается Тамбовский Государственный Музыкально-Педагогический Институт имени Сергея Васильевича Рахманинова. Обратимся к интервью Авангарда Алексеевича:

«Несмотря на свою огромную занятость, я не могу оставаться равнодушным, когда встречаю на своем пути энтузиазм и стремление к добру. И если в наше сложное время происходит разрушение многих очагов культуры и вдруг что-то создается, я счастлив. Так произошло в городе Тамбове, где на базе старейшего музыкального училища, училища, которое закончил Александр Георгиевич Семенов – прекрасный педагог, профессор Московской Консерватории, воспитавший плеяду известных кларнетистов, по инициативе дирекции, местные власти решили создать Музыкально-Педагогический институт. Меня пригласили возглавить там оркестровую кафедру и класс кларнета. Я не мог отказаться и согласился. ВУЗ молодой, педагогический состав увлеченный, целеустремленный, и у меня нет сомнения в перспективности этого начинания».

Мне посчастливилось не только учиться, но и работать под началом Мэтра. На протяжении десяти лет, я был ассистентом в классе профессора и секретарем кафедры, которой руководил Авангард Алексеевич. Это было нелегкое, но очень интересное время становления ВУЗа. Кафедра включала в себя струнные и духовые инструменты, в преподавательский состав которой вошли ведущие педагоги Москвы, Саратова и Тамбова (проф. А.А. Федотов, проф. Т.В. Быкова, проф. Е.А. Балашов, доц. А.В. Иванов, проф. М.Г. Толмачев, доц. С.Б. Ефимова, проф. М.Ю. Кустов, проф. Ю.С. Воронцов и автор данной статьи).

Класс Авангарда Алексеевича – это всегда большая и дружная семья, в которой совместно решаются все проблемы и подводятся итоги побед.

«Я стараюсь воспитывать студентов не только как узких специалистов своей области, хотя это направление крайне важно, но и как людей эрудированных, широких общественных деятелей», — сказал А.А. Федотов в интервью газете «Тамбовский курьер».

В следующем году Авангарду Алексеевичу исполняется 90 лет. И, несмотря на столь зрелый возраст, он продолжает преподавать в Российской Академии Музыки им. Гнесиных, и в то же время занимается общественной деятельностью (музыкальное общество г. Москвы, клуб кларнетистов, Фонд развития и исполнительства на духовых и ударных инструментах, Фонд «Авангард 2012», цикл, посвященный основателям отечественной школы игры на духовых и ударных инструментах). Является основателем цикла концертов «Антология кларнета» (88 концертов 800 сочинений для кларнета из них 50 премьер).

На вопрос к Авангарду Алексеевичу о его педагогических принципах в работе он ответил: «Мои педагогические принципы изложены в моих опубликованных научных и методических трудах, основанных на глубоком изучении работ видных педагогов-музыкантов, а также достижений многих выдающихся предшественников: Сергея Васильевича Розанова, Николая Ивановича Платонова, Александра Георгиевича Семенова, Бориса Александровича Дикова. Их мысли я постарался развить в своих трудах, а опыт приумножить практической деятельностью. Одновременно я считаю, что воспитать хорошего музыканта – цель благородная. Но еще более благородно, чтобы музыкант-профессионал был Гражданином, Гражданином своего города, своего Отечества. Был активным общественным деятелем, а не замыкался в узких рамках специальности. Любил педагогику, участвовал в воспитании подрастающего поколения. Если сказать о моем творческом кредо коротко, то его можно сформулировать так: Не успокаиваться, искать, находить, внедрять, совершенствовать и идти дальше!