А.И. Герцен, «Россия», «Запад», «диалог культур».

В статье анализируется диалог культур «России» и «Запада» в философии А.И.Герцена (1812-1870). Анализ произведений мыслителя позволяет сделать вывод о том, что в решении дилеммы «Россия» и «Запад» Герцен выступает за их диалог, что подтверждает органический подход в исследовании цивилизации и культуры, представляющий собой идею взаимосвязи и целостности культур России и Европы.

Текст статьи:

Актуальность проблемы диалога культур «Россия-Запад» в развитии цивилизаций не вызывает сомнения. Понимание русской и западной культур в философии А.И. Герцена является приоритетной темой исследования, что во многом обусловлено творческими и духовными исканиями философа, как в России, так и за рубежом. Одним из первых мыслителей XIX века Герцен поднимал вопрос о взаимоотношениях мировых культур, о месте России в системе координат. Сегодня в ситуации духовного кризиса российского общества наследие Герцена особенно актуально и притягательно неутомимостью гуманистического поиска, высотой нравственной ответственности за связь культур и времен, экзистенциональностью идей. Анализируя «взаимодействие культур» России и Запада в философии Герцена можно прийти к выводу о том, что именно экзистенциональное переживание этой проблемы составляет смысловое содержание его цивилизационной концепции. Тема «Россия» и «Запад» в философии Герцена прослеживается красной нитью, а проблема о соотношении российской и западной культур остается до сих пор актуальной.

Цель статьи: раскрыть представления А.И. Герцена о взаимодействии российской и западной культур.

Следует отметить, что одно из условий российского исторического бытия и соответственно российского самосознания–некая обреченность на постоянный диалог с «Западом». Как удачно  сформулировал однажды В.В.Зеньковский, живучесть темы об отношении России к Западу определяется неустранимостью двух моментов: «с одной  стороны, здесь существенна неразрывность связи России с  Западом  и невозможность духовно и исторически изолировать себя от него, а с другой стороны — существенна бесспорность русского своеобразия, правда в искании своего собственного пути»[1, с.7]. Прозорливые мысли Герцена по поводу культурно-исторического развития стран интересны и сегодня. Мыслитель пишет: «Не следует слепо верить в будущее; каждый зародыш имеет право на развитие, но не каждый развивается. Будущее России зависит не от нее одной. Оно связано с будущим Европы» [2, т.7, с.334]. По его мысли, диалог России и Запада неизбежен. Действительно и все хорошее и все плохое в России происходит в постоянном контакте с Западом. Замкнутость, изолированность от других цивилизаций, как показывает история, замедляет процесс исторического развития.

Значительное влияние на общественно-политическую мысль, как в России, так и на Западе оказала публикация в 1851 году на немецком языке трактата Герцена «О развитии революционных идей в России», первая глава которой называлась «Россия и Европа», тем самым он актуализировал проблему соотношения культур России и Запада. В.К. Кантор указывает: «…полагаю, что мимо этой книги не мог пройти и Данилевский, начавший в 1868 г. печатание своего главного исторического труда «Россия и Европа». Как несложно увидеть, оппозиция здесь та же, что у Герцена» [3]. Эту тему не мог не затронуть в своих работах «русский европеец» А.И. Герцен. Его воспитание и образование представляет синтез этих двух противоположных культур (мать-немка по происхождению, отец-русский дворянин).

На протяжении всей творческой деятельности А.И. Герцен задается вопросом, кому же принадлежит приоритетная роль в культурно-историческом развитии? Однозначного ответа на вопрос «Россия» или «Европа» Герцен так и не смог дать. Решая, задачи культурно-исторического развития России, Герцен в период раннего творчества, стремился приблизиться к Западу, тем самым прибегнуть к западным ценностям и культурным традициям. Мыслитель старался «прописать» российскую историю и культуру в духовном наследии всемирно-исторического процесса. Каждая цивилизация является частью общего мирового эволюционного процесса, поэтому для него характерны общие законы универсального развития. При рассмотрении культурно-исторического развития России Герцен опирается на понимании о глобальном, едином для всего человечества действии закономерностей.

В период раннего творчества он утверждал, что Россия должна пройти все фазы исторического развития Запада. Русская цивилизация, является составной частью единой европейской системы. При разрушении связи с западной цивилизацией возможен упадок культуры и ее деградация. Герцен пишет: «Мы можем и должны пройти через скорбные, трудные фазы исторического развития наших предшественников, но так, как зародыш проходит низшие ступени зоологического существования. Оконченный труд, достигнутый результат свершены и достигнуты для всех понимающих; это круговая порука прогресса, майорат человечества» [2, т.12, с.186].

Позднее Герцен стал утверждать, что в истории, действуют законы, обязательные для всех стран, но их осуществление в жизнь различных народов наблюдается огромное многообразие. Мыслитель утверждает, что культурно-историческое развитие цивилизаций не должно полностью повторять пройденные фазы, ушедшими вперед народами. Герцен начинает размышлять о том, что отсталость России, возможно, станет ее преимуществом, она вполне сможет избежать негативных моментов, которые прошли в своем развитии Западные страны. Осознание культурного угасания Запада и его деградация приводит Герцена к выводу о России как «молодой» цивилизации с большими перспективами в культурно-историческом развитии.

Мыслитель ставил вопрос о возможности миновать буржуазную стадию развития, которую прошла Западная Европа, но использовать опыт и западноевропейские достижения культуры необходимо. Так, подчеркивая значение науки, Герцен пишет: «На это влияние человека и науки мы обращаем особенное внимание, оно чрезвычайно важно» [2, т.11, с.252].

Герцен утверждает, что России не нужно навязывать особые западноевропейские стереотипы, так как она сама есть часть европейского культурно-исторического развития. Он начинает рассматривать Россию как самобытное духовное образование, которое благодаря своему культурно-историческому развитию должно выполнить особую «цивилизационную миссию» в межцивилизационном взаимодействии на этапе развития социализма. Попытки искусственно противопоставлять Россию Западу ошибочны и с точки зрения Запада, и с точки зрения России. Для Запада Россия представляет собой неотъемлемое цивилизационное пространство, в котором самобытно развивается необычная культура всемирно-исторического значения. Для России Запад есть особая сфера культурно-исторического обитания, в которой утверждается всемирно-историческая цивилизация. Россия и Запад это две стороны единого цивилизационного процесса, которые можно осмыслить отдельно, но оторвать их друг от друга невозможно. Россия государство и европейское, и самобытное. Самобытность России, по мысли Герцена, заключается в том, что она находится в состоянии поиска новой идеи цивилизационного развития–гуманизма, что актуально и сейчас. Даже теория «русского социализма» представляла собой синтез идей России и Запада. Герцен предлагал распространять западные научные идеи, но с условием реализации их в России. Россия сама имеет все необходимые возможности (природные, человеческие и культурные), чтобы привнести в общечеловеческий цивилизационный процесс нечто свое принципиально новое и это новое А.И. Герцен видел в социализме. Главными условием, которого будет являться путь установления и утверждения гуманизма и социальной справедливости в обществе. Гуманизм и социальная справедливость в современном обществе приобретают особую актуальность, поскольку сегодня решается проблема возрождения и дальнейшего развития России на новой основе. Гуманистические цели и идеалы определяются объективными законами социального и духовного бытия. Они соответствуют глубоким гуманистическим традициям, сложившимся в русской общественно-политической и философской мысли. Духовные силы российского народа, заключенные в его истории, культуре, ментальности, являются главной предпосылкой перехода общества в цивилизацию гуманистического типа, ибо россиянам гуманизм привит всей духовной традицией, всей философской мыслью.

Русская самобытность во многом определяется симбиозом двух разных культур, соответствующих их образу жизни. Они взаимодействовали и частично порождали великие культуры. Понятно высказывание А. Герцена, что Россия на реформы Петра I ответила гением Пушкина. Да и весь «золотой» век (XIX российской культуры был результатом самобытного усвоения западного опыта. Россия заимствовала новейшие технологии Запада, фрагменты его культуры, что благоприятно сказывалось на ее развитии. «Народ русский, широко раскинувшийся между Европой и Азией, принадлежащий каким-то двоюродным братом к общей семье народов европейских, он не принимал почти никакого участия в семейной хронике Запада. Сложившийся туго и поздно, он должен был внести или свою полную неспособность к развитию, или развить что-нибудь свое под влиянием былого и заимствованного, соседнего примера и своего угла отражения» [2, т.16, с.197].

По А.И. Герцену, культура определяется как духовный стержень, сущность которой раскрывается в литературе, искусстве, науке, и конечно, в философии. Духовную культуру, как в России, так и на Западе, А.И. Герцен рассматривает с точки зрения ценностного потенциала её носителей. Мыслитель воспевает отечественных и зарубежных философов, писателей, публицистов, идейных вдохновителей, революционных деятелей, которые выступают с вольнолюбивыми идеями и лозунгами революций: свободы, равенства, братства. Именно таким носителям культурно – национальных традиций импонирует А.И. Герцен.

Здесь уместно затронуть вопрос о видах культур в России и на Западе, которые выделял мыслитель. Рассматривая интерпретацию культур, в воззрениях Александра Ивановича выделим «элитарную» и «чинную» культуру, указывая условность данных терминов. Для более точного научного понимания определим сущность данных понятий. В современном философском словаре элитарная культура определяется как культура, свойственная лишь особому привилегированному слою [4, с.229]. Обращаясь к философии А.И. Герцена,  определим сущность «чинной» культуры. Она порождение цивилизации, характерна для мещанства и имеет два таланта: «умеренность и аккуратность», здесь культура, включая искусство, служит лишь для удовлетворения практических нужд. Мыслитель утверждает: «Дело в том, что весь характер мещанства, с своим добром и злом, противен, тесен для искусства; искусство в нем вянет, как зеленый лист в хлоре, и только всему человеческому присущие страсти могут, изредка врываясь в мещанскую жизнь или, лучше, вырываясь из ее чинной среды, поднять ее до художественного значения» [2, т.16, с.136], смысл данной цитаты заключается в том, что все слои (и богатые,  и бедные) европейского общества стремятся в мещанство. Западное мещанство А.И. Герцен резко критикует, определяя его как духовное заболевание, вызванное односторонним развитием.

Исходя из вышеизложенного, можно отметить, что «чинная» культура мыслителя напоминает современную массовую культуру. Но массовую культуру он приписывает не только мещанству Запада, но и крестьянам России, и всем тем, кто не разделяет идеал  свободы: помещикам (в России), дворянам (на Западе и в России),  реакционному правительству России и Запада. Анализируя особенности массовой культуры различных слоёв и сословий общества, отметим: к русским  крестьянам философ относится с симпатией, хотя и причисляет их к потребителям массовой культуры, отмечая внешнюю детерминированность данного обстоятельства. Русские помещики и европейские дворяне в своих культурных особенностях и чертах похожи. Как те, так и другие, они подвержены лишь внешним влияниям культуры (одежде, манере разговора и др.), но внутренняя сущность остаётся прежней, реакционной.

Надежды А. И. Герцена на реформирование культуры правительством России и Запада были неосуществимы. Первоначально философ надеялся на реформаторскую деятельность российских императоров, затем на европейские правительства, но всё это оказалось утопией. В своих последних произведениях («Письма к противнику», «К старому товарищу») Герцен разочаровывается в деятельности правительства, видя будущее культуры России и Запада в диалоге, преемственности будущего межцивилизационного развития. Россия и Запад две совершенно равноправные цивилизации, но абсолютно разные. Нельзя ориентироваться на развитие той или другой, так как у каждой цивилизации свой путь культурно-исторического развития.

Затрагивая, проблему развития культур России и Запада следует подчеркнуть, что Герцен рассматривал их «диалог», проявляющийся во взаимосвязи и взаимовлиянии. Межкультурное взаимодействие ярко выражается в культурно-историческом развитии. Культура Запада формируется в античности. Древняя Греция и Древний мир заложили фундамент современной западной культуры. В своих ранних произведениях Герцен подробно описывает античность с переходом к христианству. В средневековье влияние религии на культуру оказалось решающим. Христианство стало главной составляющей духовной культуры Запада, которое впоследствии оказало влияние и на Россию. Мыслитель утверждал, что первый шаг к взаимодействию культур и преодолению националистической закрытости каждой культуры был сделан в маленькой провинции Римской империи, родившей идеологию христианства, для которой не было ни эллина, ни иудея. На формирование культуры России, её самобытности, несомненно, оказали воздействия западные веяния. Рассматривая происхождение российского государства, Герцен указывает на характерные особенности. Российское государство было европейским по типу образования, соединенное феодальными и княжескими родами городов-полугосударств. «Эта антитеза между Россией и балтийскими провинциями, столь резкая, почти преувеличенная, как мы сами уже отметили, собственно говоря, существует между всем славянским миром и Европой» [2, т.7, с.144].

Наиболее подробно и полно генезис культурно-исторического развития России, А.И. Герцен описывает в трактате «О развитии революционных идей в России» [2, т.7], где указывает главные факторы, сыгравшие решающую роль в формировании национальной культуры. Становление России, Герцен рассматривает как эмбриональное развитие, обусловленное европейским и азиатским элементами. «На взгляд Европы, Россия была страной азиатской, на взгляд Азии-страной европейской; эта двойственность вполне соответствовала ее характеру и ее судьбе, которая, помимо всего прочего, заключается и в том, чтобы стать великим караван-сараем цивилизации между Европой и Азией» [2, т.7, с.156]. Герцен утверждает, что формирование «русской цивилизации» имеет особую специфику в ее культурно-историческом развитии, которое происходило под воздействием следующих факторов:

во-первых, норманны (варяги), которые дали России княжеский род, а также «толчок» к бурному развитию культуры;

во-вторых, христианство, которое являлось европейской религией, представлявшей собой духовно-нравственный компас для русских славян (так как характер русских славян очень сходен с характером всех других славян). К христианству, а в частности к православию Герцен относился положительно, считая ее духовным стержнем  русского народа. «Обращение России в православие является одним из тех важных событий, неисчислимые последствия которых, сказываясь в течение веков, порой изменяют лицо всего мира. Не случись этого, нет сомнения, что спустя полстолетия или столетие в Россию проник бы католицизм и превратил бы ее во вторую Хорватию или во вторую Чехию» [2, т.7, с.157]. Герцен констатирует, что «несмотря на эту скудость, язык библии, как и язык Несторовой летописи, а также упомянутой поэмы, отличается не только большой красотой, но явно носит следы длительного обращения и многовекового предшествовавшего развития» [2, т.7, с.185];

в-третьих, азиатское влияние. Воздействие Азии-это татаро-монгольское нашествие. После трех веков христианского развития, Древняя Русь перенесла удар, типологически сходный с ударом, разрушившим Римскую империю и античный мир в IV—V веках до н.э. Это было поглощением степной Азией части Европы. Герцен повествует: «Татары пронеслись над Россией подобно туче саранчи, подобно урагану, сокрушавшему все, что встречалось на его пути. Они разоряли города, жгли деревни, грабили друг друга и после всех этих ужасов исчезали за Каспийским морем, время от времени посылая оттуда свои свирепые орды, чтобы напомнить покоренным народам о своем господстве» [2, т.7, с.158-159]. Появляется необходимость объединения русских княжеств с целью освобождения от татаро-монгольского нашествия. Таким объединяющим началом, с горечью констатирует Герцен, стало самодержавие. «Россия могла быть спасена путем развития общинных учреждений или установлением самодержавной власти одного лица. События сложились в пользу самодержавия, Россия была спасена; она стала сильной, великой — но какой ценою? Это самая несчастная, самая порабощенная из стран земного шара; Москва спасла Россию, задушив все, что было свободного в русской жизни» [2, т.7, с.161];

в-четвертых, смутное время. К примеру, Борис Годунов серьёзно думал о сближении с Европой, о введении в России западных наук и искусств, об открытии школ. И Лжедмитрий — человек образованный, просвещённый занял трон в результате междоусобной войны во имя легитимистских принципов, аналогично механизмам установления западного правительства. Герцен пишет: «Димитрий, более открыто, чем его предшественник, напал на старинные обычаи и косные нравы России. Он не скрывал ни своего плана реформ, ни своего расположения к польским нравам и римской церкви» [2, т.7, с.164];

в-пятых, деятельность Петра I и его ориентацию на Запад. Веху российской истории, и в частности деяния Петра, философ воспевает, указывая на огромное значение и влияние Европы на Россию, особенно в области духовной культуры. В этот период в России наблюдается развитие литературы, философии, науки. Особое значение в деятельности Петра I Герцен придает уменьшению роли религии на государственную власть, образование и науку. Положительно откликается Герцен на деятельность Петра по отношению к религии, мыслитель пишет: «Он запретил открывать новые мощи и творить чудеса. Он заменил патриарха синодом, назначаемым правительством, и определил туда обер-прокурором кавалерийского офицера» [2, т.7, с.171]. В размышлениях Герцена прослеживается мысль, что значение Петра I на культурно-историческое развитие русской цивилизации очень велико. «Лишь с этой точки зрения и можно оценить всю важность указов Петра I, предписывающих брить бороду и одеваться на немецкий лад. Борода и одежда резко отличают Россию, униженную тройным игом и охраняющую свою национальность, от России, которая приняла европейскую цивилизацию вместе с императорским деспотизмом» [2, т.7, с.175];

в-шестых, деятельность Екатерины II на престоле также определяется западноевропейским влиянием на Россию. Значение ее правления Герцен описывает следующей фразой: «Она предоставила избирательные права также буржуазии и крестьянам; это имело, впрочем, больше принципиальное, нежели реальное значение» [2, т.7, с.181]. Однако, несмотря на негативное отношение к Екатерине II, мыслитель указывает и на положительный момент, ведь в период ее правления огромное развитие получает литература;

в-седьмых, отечественная война 1812 года. «Славная прогулка» по Европе наглядно показала свободолюбивую жизнь Запада. Это во многом повлияло на общественно-политическую обстановку в России (восстание декабристов, вольнолюбивые мотивы в отечественной литературе, развитие культуры и т. д.).

Нельзя однозначно утверждать, что Герцен только положительно относился к западным влияниям. Целесообразно охарактеризовать позицию мыслителя как «русский европеизм». Термин этот придуман еще в прошлом веке, но относили его, как правило, к русским западникам. Едва ли не первым его употребил А.И.Герцен, противопоставляя «московский панславизм» и «русский европеизм». Следует подчеркнуть, что влияние Запада и Востока на Россию, Герцен рассматривал неоднозначно. С одной стороны, как было уже отмечено, он позитивно относился к западным веяниям, а с другой-отрицательно. Так Герцен пишет: «…теперь наш минотавр всплыл не в дворцах и застенках, а в обществе, в литературе, в университете…» [2, т.16, с.130].

В этих размышлениях можно обнаружить идею о «дурном синтезе Востока и Запада» на Россию. «Бесчеловечное, узкое безобразие немецкого рейтера и мелкая, подлая фигура немецкого бюралиста давно срослись у нас с широкими, монгольскими скулами, с звериной безраскаянной жестокостью восточного раба и византийского евнуха» [2, т.16, с.130]. Такой собирательный образ русской «Азиопы» (как впоследствии по аналогией с «Евразией» назовет Россию П.Н. Милюков) получит дальнейшее развитие у многих русских авторов в самых разнообразных вариациях.

Проблематика «Азиопы»-является центральной в осмыслении темы диалога «России» и «Запада». Мысль Герцена о синтезе славянской России и Европы проникнута теория «русского социализма». Идея о возможности позитивного синтеза подкреплялась констанцией, что Россия, придя в цивилизацию позже многих передовых народов, способна синтезировать достижения западной науки на русскую почву.

Действительно русский мыслитель с позиции «русского европеизма» полагал, что реализм, отказ от идеализации как Запада, так и России, понимание сложностей и жестокостей европейского исторического пути– необходимая предпосылка для формирования диалога культур-альтернативе развития отношений между странами. Россия должна быть не просто потребителем западных технических усовершенствований, а сотворцом, сопроизводителем тех ценностей, которые с необходимостью рождаются в лоне личностной европейско-христианской культуры.

И в этом глубоком историческом понимании развития европейской идеи он, конечно, был прав. Ибо даже в лучших наших исследованиях «русский европеизм» оценивают не исторически, а географически, как духовное порождение страны, расположенной между Западом и Востоком, Европой и Азией, соединившей в себе небольшую европейски цивилизованную часть и бескрайнюю дикую Сибирь. Русские европейцы понимали, что Европа – «Вещь реальная», живущая не чудесным образом, а трудом, неустанными усилиями, что, только преодолевая свои недостатки и слабости, борясь сама с собой, она чего-то достигает. Россия должна добиваться независимости личности, чтобы было возможно благоприятное культурно-историческое развитие. Герцен приходит к прозорливому выводу, что «Будущее России чревато великой опасностью для Европы и несчастиями для нее самой, если в личное право не проникнут освободительные начала. Еще один век такого деспотизма, как теперь, и все хорошие качества русского народа исчезнут. К счастью, в этом важном вопросе о личности Россия занимала совершенно особое положение» [2, т.7, с.240] и далее «Положение, в котором находилась Россия, в сравнении со своим прошлым и с прошлым Европы, было совершенно ново и казалось весьма благоприятным для развития личной независимости» [2, т.7, с.241].

Влияние русских на западноевропейское культурно-историческое развитие, по мысли Герцена, также прослеживается. Например, русские войска, в отечественной войне 1812 года, освободили Европу от режима Наполеона Бонапарта. Герцен пишет «Судьба этой части мира несколько месяцев находилась в руках императора Александра… » [2, т.7, с.150].

Воздействие культуры России на Запад А.И. Герцен рассматривает перспективно, в двух аспектах: во-первых, императорская Россия своей реакционной политикой сможет уничтожить духовную культуру, не только в России, но и на Западе; во-вторых, считал, что будущее принадлежит Отечеству, которое укажет  Европе истинный путь развития: «Выходя из-под гувернерства Запада, мы вовсе не дальше от него становимся, а скорее ближе всем расстоянием, которое делит позирующий оригинал от уничиженного подражателя» [2, т.13, с.403].

Во взаимоотношениях культур Запада и России, их будущего социокультурного развития, Герцен утверждает, что нет единого всеобщего эталона культурно-исторического формирования. Главным критерием высокого уровня духовной культуры считал пропаганду истинного знания каждому живущему на Земле по мере его внутренней потребности.

Нельзя строить универсальные цивилизации, так как любая попытка их осуществления заканчивается провалом. Каждая цивилизация и культура уникальна и неповторима, однако межкультурное и межцивилизационное взаимодействие должно быть, иначе невозможно их сосуществование. Диалог культур Запада и России необходим не только для их понимания, но и для более глубокого осознания каждой из них о самой себе. Он предполагает постоянный процесс, который позволит сохранить человечеству культуру и цивилизацию в ее многообразии. Диалог позволит не только решить ряд глобальных проблем, стоящих сегодня перед человечеством, но и раскрыть творческий потенциал индивида, найти смысл своего бытия.

Сравнительный анализ развития русской и западной цивилизаций в философии Герцена определил следующие общие особенности в их культурно-историческом развитии:

1. Стремление к свободе, установление гуманизма, развитие философии, культуры и науки характерно для обеих цивилизаций.
2. Русская культура формируется на основе западноевропейской. История западной цивилизации повлияла на культурно-историческое развитие России, взять, скажем, христианство.
3. Идея цикличности развития цивилизаций в философии А.И. Герцена приводит к мысли о смене этапа культурно-исторического развития России и Запада (русский социализм).
4. Россия и Европа находятся в постоянном взаимовлиянии, взаимодействии друг на друга.

Однако помимо общего в философии мыслителя наблюдаются и различия русской и западной цивилизации, которые проявляются в следующем:

1. История развития двух цивилизаций России и Западной Европы различна, что проявляется в характере, национальных традициях, обычаях, политическом строе, укладе жизни.
2. Возраст западной цивилизации значительно отличается от русской и берет свое начало в античности. Россия же это «молодая» цивилизация с относительно короткой историей (идея «старых» и «молодых» народов). Запад «закостенел» в своем развитии, России легче освободиться от традиций, чем западной цивилизации.
3. Запад выработал свои ценности в культуре, философии, науке, свободе, гуманизме. Эти ценности универсальны, но в России они проявлялись весьма слабо.
4. Одним из признаков цивилизации Герцен назвал «мещанство», ярко проявившееся по всей Западной Европе как симптом упадка духовной культуры.
5. Русский народ имеет особый внутренний стержень, способный повлиять на изменение существующего этапа культурно-исторического развития.

Мыслителя интересовали главным образом отношения России с Европой. Прослеживая трактовку этих отношений в рамках сформулированного Герценом вопроса цивилизаций, следует отметить, что суть его сводится к глобальному цивилизационному противостоянию России и Европы. Задача России – сохранить свою цивилизационную самобытность и развить все задатки славянского культурно-исторического типа. Ориентация России в культурно-историческом процессе по Герцену определяется тем, что она является «молодым» культурно-историческим типом, еще не вошедшим в стадию цивилизации. Поэтому Герцен, как мыслитель, не берется описывать идеал будущей русской цивилизации. Он лишь предполагает, что Россия способна пройти путь развития «социализма». Россия и Европа должны взаимодействовать, так как находятся в постоянном взаимовлиянии. Однако Герцен предостерегает о поглощении одной цивилизации и опасности забвения другой. Сегодня актуальность этих идей ни у кого не вызывает сомнения. Ведь во второй половине XX  начале XXI века усилились процессы взаимодействия различных цивилизаций. С одной стороны, стремительное распространение достижений науки и техники приводит к глобализации общественного развития, формированию планетарной цивилизации, а с другой появляется опасность унификации, потери самобытности разных культур, в том числе и нашей.

Вывод: Таким образом, отметим, что  Александр Иванович Герцен действительно рассматривал диалог культур России и Запада, как альтернативу отношений между странами. Он стремился согласовать представления о различных путях развития множества самостоятельных исторических образований с идеей единства мировой истории, идеи исторической эстафеты. Несмотря на нерешенность многих вопросов, отсутствие четкого логического построения в цивилизационной концепции А.И. Герцена, связанной с проблемой развития русской и западной цивилизации, их постановка в дальнейшем способствовала появлению теории плюрально-циклического понимания истории в русской философии XIX века. Работу Данилевского можно охарактеризовать как логическое завершение эволюции русской философской мысли 30-60-х гг. XIX века. Идея синтеза культур характерна и для А.Тойнби.

Начало XX века отмечено значительными достижениями русской национальной культуры европейского типа. Намеченный в творчестве А.И. Герцена органичный синтез народности и европеизма теперь стал фактом русской национальной культуры, качественно изменившим характер русско-европейского диалога.

Главные позитивные идеи А.И. Герцена состоят, во-первых, в том, что Россия должна сохранять и защищать свою цивилизационную, культурную самобытность и независимость. Во-вторых, в том, что болезнь «слепого цивилизационного копирования» (европейничанья) смертельно опасна для России. Впрочем, А.И Герцен не запрещает частичных заимствований Россией достижений других цивилизаций, но эти заимствования должны  быть адаптированы к российской почве. В-третьих, русская цивилизация должна охватывать как всемирно культурную, цивилизационную интеграцию, которая должна осуществляться на принципах гуманизма и свободы, а также обеспечить сохранение в едином глобальном человечестве  культурно-цивилизационную самобытность, плюрализм, справедливые, гуманные межцивилизационные отношения.

Сплочение России на почве общецивилизационного идеала–условие не только процветания России в XXI веке, но и простого ее самосохранения в условиях глобализации и геополитической агрессии со стороны других стран. Это идеал как форма российской цивилизационной идеологии должен обеспечивать более или менее гармонический баланс  интересов социальных групп современного российского общества и в то же время адекватно выражать коренные геополитические интересы современной России. В отношениях России с другими цивилизациями наиболее продуктивными являются гуманистические принципы. Формирование современной российской культуры и ее самобытности в цивилизационном сплочении сегодня особенно важно потому, что все упирается в выработку адекватного современным реалиям и культурно-историческим интересам России цивилизационного идеала.

Диалог культур, рассматривается Герценом, как эффективная попытка согласования различных культурных образований. При всем многообразии и самобытности культур существует настоятельная необходимость согласования и универсализации реальных практических форм социокультурного бытия, которое осуществляется в диалоге культур. Европейская гуманистическая традиция с элементами русского культурно-исторического развития в философии Герцена приоритетна. Диалог культур в творчестве мыслителя указывает на сочетание и диалектику глобальной и локальной теории культурно-исторического развития. Мыслитель предлагал такое понимание культур, которое разрешал противоречия между центральным и периферийным содержанием в культурах. Герцен прозорливо еще в XIX веке рассматривал диалог культур России и Запада как эффективное средство разрешения современных коллизий глобального и локального, универсального и уникального, планетарного и регионального.

Сегодня, как и в XIX век вопрос о взаимодействии и взаимовлиянии культур является непростым. Нужно продолжать говорить о культурном взаимодействии народов и взаимосвязи цивилизаций. Отрицать или остановить взаимодействие невозможно, так как это, по мысли Герцена, в целом является положительным, обогащающим культуры, способствующим общему движению вперед как в материальном, так и в духовном плане. 

Ссылки

1. Зеньковский В. Русские мыслители и Европа: критика европейской культуры у русских мыслителей. М., 1991.
2. Герцен А.И. Собрание сочинений в 30-ти томах /Ред. коллегия В.П. Волгин. М.: Издательство академии наук СССР, 1954.
3. Кантор В.К. Иная Европа Ф. Тютчева // Вестник Европы. 2004, №12.URL: http// www.magazines.russ.ru/nlo/ka21.html (дата обращения 14.10.2011).
4. Философский энциклопедический словарь. М.,  2005.

советский народ, социокультурная идентичность.

В статье анализируются понятия «советский народ», многонациональная советская идентичность в трудах советских ученых и современных отечественных исследователей.

Текст статьи:

Современное состояние гражданской идентичности в России, ученые и политики характеризуют диаметрально противоположно: от «идентификационного вакуума» до «восточного базара идентичностей. Как и само понятие идентичности, так и способы ее формирования вызывают массу научных, политических споров и дискуссий. В понятии идентичность заложена смысловая многомерность, единства по этому вопросу нет, и не может быть, в силу ряда объективных  научных и политических факторов. Отечественные интеллектуальная и политическая элиты убеждены лишь в том, что: во-первых, данный вопрос обладает актуальностью настолько, что имеет ключевое значение для современного этапа развития России, так как, от качества формирования гражданской общероссийской идентичности зависит сохранение единства страны; во-вторых «Россия – это нация наций!». У граждан России общий язык, общие ценности, герои, праздники, исторические победы, культурный багаж. Необходимо   отметить, все эти составляющие государственной идентичности сформировались не сегодня и не вчера, а существовали на протяжении нескольких столетий. И в настоящее время следует продолжать над утверждением понятия «российская  нация» [1].

Российское государство всегда было, и остается,  полиэтничным, поликонфессиональным, объединяет огромные территории различные по этническим, религиозным и культурным составляющим. Исторически государственная идентичность в России формировалась, как надэтническая. Российский народ и россияне – эти понятия, традиционно используются со времен Петра 1 для обозначения населения нашей страны. Имперский характер власти, в данном случае, сохранялся и в советский период. Можно сказать, что советская власть действовала «успешнее», появляется феномен — «советский народ», который по своему содержанию, в контексте коммунистической идеологии, также надэтничен.

Как известно «в Советской России идеология была главной опорой и главным движителем режима, ее становым хребтом» [2]. Советская наука была призвана, на основе «фактического» материала, соорудить научный фундамент, неоспоримое обоснование для данной идеологии. Советские философы, социологи и историки давали характеристику процесса формирования и развития новой исторической общности в СССР, ее политических, социально-экономических и культурно-идеологических основ. Ведущая роль в этом процессе отдавалась рабочему классу, под непогрешимым руководством КПСС. Также, решением национального вопроса, по созданию национальных отношений нового, социалистического типа; совершенствованием духовного облика советского народа занималась политическая власть в стране. Научно исследовались «пути влияния  развитого социализма на дальнейшее возрастание социально-классовой и межнациональной монолитности советского народа, повышение его роли в борьбе за мировой общественный прогресс» [3].

Воспитание нового человека — одна из важнейших задач, поставленных коммунистической партией перед обществом. Ему были присущи: во-первых, чувство самодастаточной целостности коллектива, партии, класса; во-вторых, вся его деятельность направлена на выполнение определенной партией задачи. Такая личность лишена индивидуальности, так как зависит от изменений, происходящих вокруг нее. «Быть со всеми, быть таким, как все» — жизненный принцип человека социального, отлучение от «своих» было страшным наказанием. Главная роль отводилась идее коллективизма. Единственным способом организовать представление о мире становится фраза: «кто не с нами, тот против нас» [4]. Подводя черту во взаимоотношении массы и индивидуума,  в советском обществе Н. Бердяев писал: «Свобода понимается не как свобода выбора, а как активное изменение жизни, как акт, совершаемый не индивидуальным, а социальным человеком, после того, как выбор сделан. Свобода выбора  раздваивается и ослабляет энергию. Настоящая созидательная свобода наступает после того, как выбор сделан и человек движется в определенном направлении. Только такая свобода, свобода коллективного строительства жизни в генеральной линии коммунистической партии, и признается в советской России. Понятие свободы относится исключительно к коллективному, а не к личному сознанию. Личность не имеет свободы по отношению к социальному коллективу, она не имеет личной совести и личного сознания. Для личности свобода заключается в исключительной ее приспособленности к коллективу. Но личность, приспособившаяся и слившаяся с коллективом, получает огромную свободу в отношении ко всему остальному миру. Революционная коммунистическая мораль неизбежно оказывается беспощадной к живому конкретному человеку, к ближнему. Индивидуальный человек рассматривается, как кирпич, нужный для строительства коммунистического общества, он есть лишь средство» [5]. Режиму требовалась стандартная личность, исполнительская культура. Личность целенаправленно принижалась, растворялась в массе.

В новой социально-классовой социалистической межнациональной общности превалирующей тенденцией исторического развития был путь к будущему коммунистическому слиянию, к безнациональной общественной структуре. Объективность и историческая обусловленность процесса сближения народов определялась тем, что всем им свойственно, наряду с особенностями, единое общечеловеческое, что делает каждую этническую единицу органической частью целого, всего рода человеческого, что все народы в своем поступательном движении проходят в основном одни и те же ступени общественного развития. Таким образом, советскими учеными делался вывод, что всестороннее и свободное сближение наций и народностей, возникновение и развитие межнациональных общностей — закономерность общественного прогресса эпохи социализма. А также, формирование социалистических наций, их всесторонний расцвет неотрывны от укрепления их братского сотрудничества, их интенсивного сближения, от процесса становления и развития интернациональной, межнациональной общности трудящихся [6]. Конечно, такой общности людей в истории никогда не существовало. Однако, авторы концепта «советский народ» считали, что эта общность должна иметь и свою культуру — единую социалистическую по содержанию, национальную по форме и интернациональную по духу. Этой культуре наделялись следующие характеристики:

Во-первых, первоосновой, на которой оформилось единое социалистическое содержание многонациональной советской культуры, был социалистический строй, поднявший на небывалую высоту творческую энергию народных масс. Это содержание, будучи общесоветским фактором, сплотило национальные культуры общностью идейных, мировоззренческих принципов, общностью эстетических ценностей. Неотъемлемыми компонентами советской культуры стали: коммунистическая идейность, народность, интернационализм. Однако идеологи советской культуры были вынуждены признать, что становление ее проходило в острой политической и идейной борьбе с антиленинскими теориями и течениями.

Во-вторых, формирование советской культуры как культуры новой исторической общности людей, немыслимо без ликвидации неравенства в культурном развитии народов СССР. Решение этой задачи зависит от уровня грамотности и образованности советских людей всех национальностей — это тоже выражение становления обще советских черт в национальных культурах: равенство в культурном развитии дает одинаковые возможности для производства и восприятия культурных ценностей, для взаимообмена ими; оно закладывает базу для всестороннего сближения и взаимообогащения братских культур.

В-третьих, в процессе культурной революции, позволившей всем нашим народам вырастить многочисленные кадры, прежде придавленных гнетом наций и народностей. Их питательной средой была не только обновленная социализмом национальная действительность, но и действительность обще советская [7].

Согласно коммунистической пропаганде, становлению новой исторической общности людей способствовали следующие факторы: победа Октябрьской революции; создание социально-экономических основ новой исторической общности; языковое строительство, общесоветские черты в культурах народов СССР; складывание межнациональной общности народов СССР. Советскими идеологами декларировалось, что, во-первых, советский народ — это социально-классовая общность, во-вторых это общность межнациональная, основанная на братской дружбе советских народов; в-третьих общность спаянная единством марксистко-ленинской идеологией, вокруг коммунистической партии и т. п. [8].

В начале 70-х  годов ХХ века с высоких трибун было провозглашено, что «Советский народ — новая историческая, социальная и интернациональная общность людей, имеющих единую территорию, экономику, социалистическую по содержанию культуру, союзное общенародное государство и общую цель — построение коммунизма; возникла в СССР в результате социалистических преобразований и сближения трудящихся классов и слоев, всех наций и народностей» [9].

Разделяем мнение, что «на самом деле это единство в значительной мере держалось на тоталитарно-авторитарной форме  управления, на идеологии советского патриотизма и на общих историко-культурных ценностях. При всех социально-политических деформациях советский народ представлял собой гражданскую нацию, а СССР был национальным государством не в меньшей мере, чем другие крупные и гетерогенные по этническому составу населения государства, которые в то время считались национальными государствами» [10]. Вместе с тем, унификация идентичностей в республиках СССР была формальной, поверхностной. Союзные республики в большей степени отличались собой экономически и культурно, чем имели сходство. В России в советский период, и не только, понятия нация, национальность подразумевали этническую принадлежность, в странах Европы принадлежность к государству, гражданство. Это существенное отличие европейской и отечественной идентичностей играет не пользу единения народа нашей страны.

Необходимо отметить, что каждая из составляющих социокультурной идентичности имеет свою собственную сложную структуру. Для традиционной российской идентичности характерны следующие черты:

- «повышенная идеологичность, готовность ввергаться в эпохальные, хотя и сомнительные предприятия, падкость на духоподъемную риторику и посулы, наконец просто доверчивость;

- ведомость, низкая самооценка и предрасположенность к земным культам;

- униженность перед лицом государства и власти, вообще всякого начальства, несамостоятельность и вторичность Лица» [11].    «Огосударствление и территориализация этничности вместе с формулой «многонациональности» послужили одним из аргументов в пользу распада СССР во имя «национального» самоопределения. Уже после распада советский народ как общность был объявлен химерой, а СССР — «последней империей». Однако исследования показывают, что СССР, несмотря на радикальный разрыв в 1917 г., был продолжением исторического российского государства, несмотря на то, что слово «Россия» исчезло из названия страны, а вместе с ним ушли из языка понятия российского народа и россиян. Советская модернизация и культурная политика, при всех деформациях, оказали позитивное действие на сохранение и развитие малых культур, а общие исторические испытания и достижения способствовали национальной консолидации советского народа в социально-культурном и поведенческом смыслах. По причине существования советского народа понятие «соотечественник» остается наиболее адекватным в отношении граждан бывшего СССР, сохраняющим свою связь с Россией, и оно не относится только к этническим соплеменникам» [12].

Трансформация гражданской идентичности, безусловно, сложный противоречивый процесс, так как, советская идентичность на протяжении семидесяти лет определяла массовое сознание большинства граждан страны.  Кризис идентичности связан с распадом Советского Союза: в один момент люди перестали быть советскими гражданами и стали гражданами нового российского государства. Категория «советский народ» была формой синтезирующей идею государственности и национальной идентичности, так называемая «семья народов» [13]. После распада СССР обнаружилось, что национальная идентичность в России отсутствует.  Э. Паин считает, что этому способствовали два фактора: “Во-первых, жители Российской Федерации, еще в тот период, когда она была одной из 15 республик СССР, редко ассоциировали себя именно с Россией, считая своей родиной весь Советский Союз. Поэтому его распад болезненно переживался большинством россиян, привыкшим жить в большой стране. Во-вторых, общероссийская идентичность не рождалась в ходе национальных движений, как в других новых независимых государствах; напротив, националисты различных направлений препятствовали, в различной мере и в разных формах, развитию единой гражданской идентичности жителей России” [14].

Многонациональная советская идентичность перестала существовать с распадом советского государства, с этого момента российскому обществу, государству стала необходима новая культурная идентичность, новая консолидирующая идеология планомерно и целенаправленно проводимая на основе демократических принципов.

Есть, достаточно, распространенное мнение, что не только в советском, но и в современном мировом обществе большинство моделей идентичности (региональная, конфессиональная, этническая и др.) имеют политический характер. Современная идентичность — политическая по своей сути, это проявляется в стремлениях партий, общественных движений и т.п. использовать в своих программах национальные, религиозные, национально-религиозные, региональные и др. подходы для достижения своих целей [15]. Функционирование политической структуры государства, формирование политической культуры гражданского общества,   политическая стабильность в стране — все это невозможно представить без социокультурной идентичности. Человек должен ощущать себя гражданином определенного государства. Избежать политизированности  в становлении и развитии социокультурной идентичности граждан России невозможно. Ярко выраженный политический характер приобретает религиозная и этническая идентификации, это может быть опасным, и даже разрушительным для государства.

Страна не может не иметь идентичности. Культурная идентичность страны определяет ее место в мировой политике. С середины 90-х годов ХХ века в России активно обсуждаются вопросы национальной идентичности. В период кризиса идентичности, люди в первую очередь сплачиваются с теми, у кого те же корни, вера, язык, ценности, социальные институты и дистанцируются от тех, у кого они другие. Для большинства людей социокультурная идентичность — самая важная вещь[16].

Литература:

1. Тишков, В. А. Наука и национальная идентичность // Приложение к еженедельнику

«Аргументы недели». – 2008. — № 6.

2. Рубцов, А. В. Российская идентичность и вызов модернизации. — М., 2009. – С. 136.

3. Советский народ — новая историческая общность людей: становление и развитие // Сб-к научных трудов Изд. Академии наук СССР и института истории СССР М., 1975. — С. 8 — 9.

4. Кочубей, В. Жить в обществе и быть свободным?//Знамя. –  1991.- №10. -С. 8.

5. Бердяев, Н. Истоки и смысл русского коммунизма. – М., 1990. – С. 124 — 125.

6. Советский народ — новая историческая общность людей: становление и развитие // Сб-к научных трудов Изд.Академии наук СССР и института истории СССР. –  М., 1975. – С. 9.

7. Там же: — С.200 — 201.

8. Там же: — С. 3 — 7.

9. Материалы XXIV съезда КПСС, — М.,1971. –  С. 76.

10. Тишков, В. А. О российском народе и национальной идентичности в России. [электронный ресурс] /В. А. Тишков // Валерий Тишков. Личный сайт — режим доступа: http://valerytishkov.ru/cntnt/publikacii3publikacii/o rossisko.html.

11. Рубцов, А. В. Российская идентичность и вызов модернизации. — М., 2009.  С. 186.

12. Тишков, В. А. О российском народе и национальной идентичности в России. [электронный ресурс] /В. А. Тишков // Валерий Тишков Личный сайт — режим доступа: http://valerytishkov.ru/cntnt/publikacii3publikacii/o rossisko.html.

13. Левада, Ю. А. Возвращаясь к феномену “человека советского”: проблемы методологии анализа // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1995. – № 6. – С. 14 — 18.

14. Паин, Э. Проблемы самоидентификации россиян: со страной, с регионом, с этнической общностью  // Проблемы идентичности: человек и общество на пороге третьего тысячелетия. – М., 2003, С. 5.

15. Попова, О. В. Особенности политической идентичности в России и странах Европы //Политические  исследования. 2009. — №1.

16. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций / Пер. с англ. Т. Велимеева. — М., 2011. – С. 12 — 13.

идентичность, кризис идентичности

В статье анализируются причины кризиса идентичности в России в постсоветский период

Текст статьи:

К самым болезненным жизненным переживаниям относят кризис индивидуальной идентичности [1]. Не менее болезненным является кризис коллективной идентичности. Причинами этого кризиса могут быть: «отрицание символов, распад коллективной памяти, представленной традициями, а также утрата веры в общее будущее, дисгармония между описательным и нормативным образами себя, прерывность в истории, несоответствие между представлением культуры о самой себе и ее образами в других культурах, наконец, чувство неполноценности относительно более совершенной культуры.» Кроме того, кризис идентичности индивидов приводит к кризису зависящий от них социальных институтов [2]. Согласно данной схеме  можно рассмотреть некоторые причины кризиса советской социокультурной идентичности в России.

Во-первых, после крушения СССР произошло отрицание советских символов, во всех плоскостях, начиная с государственных, идеологических:  флаги, гербы, гимн и т. д.; ценностных; этических; моральных; заканчивая экономическими.

Во-вторых, частично произошел распад коллективной памяти. Бывшие

союзные республики не отождествляют свою историю с историей России, давно переписаны учебники по данному предмету в новых суверенных государствах. Выросло целое поколение на постсоветском пространстве, и в лучшем случае молодежь (и не только) ближнего зарубежная относится к России как к экономическому партнеру, нейтральному соседу, чей язык уже является чужим, в худшем как возможному противнику, агрессору, бывшему поработителю. Безусловно, и в самой России уже утратилась вера в тесное или прежнее общее будущее с бывшими территориями. Прежние традиции общения с «экссоотечественниками» также изменились.

В-третьих, такие причины, как дисгармония между описательным и нормативным образами себя и прерывность в истории существуют в Российской социокультурной идентичности не позже чем с эпохи Петра Великого. Ведь, как известно, причиной кризиса идентичности является не только несоответствие индивидуального поведения всеобщим нормам. «Более серьезной причиной кризиса является та мысль, что всеобщие нормы, которым я следовал с чистой совестью и даже жертвуя собой, не могут претендовать на обоснованность и законность, — что признание их было личной или коллективной ошибкой» [3]. Российская история, анализируемая отечественными и зарубежными авторами, традиционно на 50% состоит из таких личных или коллективных ошибок. Но, «об ошибках можно говорить только в том случае, если существует истина» [4].

В-четвертых, чувство неполноценности относительно более совершенной культуры, над которым потрудились не одно поколение отечественных ученых, представителей интеллигенции и власти, насаждаемое народу — также является характерной причиной кризиса социокультурной идентичности. Страны Запада всегда влияли на поиск идентичности российского народа. Это влияние начинается за долго до споров Западников и Славянофилов. Подражание и даже некоторое преклонение Западу, как некому эталону в различных областях и вместе с тем, соперничество происходит практически, с момента образования Российской империи. На наш взгляд Россия сможет обрести стабильную социокультурную идентичность, если сумеет освободиться от этой модели взаимоотношений.

Таким образом, глубина кризиса зависит от нарушения вышеперечисленных факторов.  Советская модель идентичности перестала существовать, новая еще не только не сформирована, но и не сформулирована.

Совершенно очевиден научный факт — идентичность (индивидуальная, коллективная, социальная, политическая, культурная, какая угодно) не является статичной, она всегда подвержена изменениям, это ее нормальное состояние. Идентичность может быть лишь относительно стабильной в нестабильном социальном пространстве. Следовательно, кризисы идентичности неизбежны, более того, для прогресса и развития они необходимы, конечно, желательно иметь способность ими управлять.

Первым результатом кризиса идентичности является — не предсказуемость  поведения затронутых индивидов или институтов. Ценности, которые раньше направляли их действия, устаревают, реакция на новую ситуацию может быть пассивной или активной. В. Хесле утверждает, что кризис идентичности часто вызывает регрессию к более примитивным ценностям. Дезориентация, характерная для любого кризиса идентичности, увеличивает шансы на успех тоталитарных идеологий, которые предлагают простые решения проблем, обещание общности и т.п. Именно по этому идеи тоталитаризма, достаточно популярны в мире и в России. Для того чтобы обрести новую социокультурную идентичность, необходимо иметь новую моральную ориентацию, дистанцироваться от традиционных ценностей. Но, дистанцируясь от них, признавать их достоинства, быть им благодарными за исполнение ими в прошлом ориентиров. Признать скрытую закономерность своего прошлого, примириться с ним, даже если отвергаем его исходя из принятых норм сегодня. Без понимания ощибок прошлого — невозможно прогрессивное будущее [5].

Рассмотрим условия состояние Российского государства в начале 2000-х гг.  по основным показателям, которые  характеризуют следующим образом:

«В экономике стагнация индустриального общества. В идеологии и системе ценностей элит и новых поколений раскол на традиционалистов и прозападников. В политической системе доминирует этатизм: государственные институты довлеют над гражданскими, каковые остаются в зародышевом состоянии. В государственном устройстве тенденция к унитаризму и сдерживание процессов демократического федерализма с достаточной автономией субъектов федерации. В демографических процессах стабилизация неблагоприятных показателей здоровья населения, низкой рождаемости и высокой смертности. В социальном поле высокий уровень имущественного и общекультурного расслоения и крайне низкий уровень социальной защиты. В культуре и образовании тенденции к увеличению разрыва между населением «столиц» и «провинции». В геополитической стратегии государства прагматизм, т.е долгосрочная политика не сформулирована. В гражданской самоидентификации предстоит травма преодоления имперского и великодержавного синдрома» [6]. Так россияне адаптируются к новым условиям жизни, в которых большинство из них находится и сегодня. Трудно с этим не согласиться, несмотря на то, что с момента высказывания этих мыслей прошло почти восемь лет ситуация продолжает оставаться сложной.

Тем не менее, продолжаются поиски пути преодоления кризиса идентичности. Новая российская идентичность должна объединить страну, где каждый ощущал бы себя, прежде всего, гражданином России, а потом уже — русским, адыгом, христианином или мусульманином. В основе такой модели идентичности находится мультикультурализм, принципиальной стратегией выступает диалог культур и коммуникация. Важным является опыт Имперской России, тогда в российской идентичности главным, независимо от национальности и религии, являлось «верноподданичество», то есть лояльность по отношению к существующей власти. Из исторического прошлого отечества, следует обратить внимание на патриотизм, преданность своей стране в формировании общенациональной идеи. Государственность не возможно представить без общей истории, ценностей, без ощущения принадлежности к единой общности страны. Процесс формирования социокультурной идентичности — процесс долгий, происходящий под влиянием многих факторов, он должен происходить максимально естественно, но помощь государства, его целенаправленная политика на наш взгляд есть необходимое условие этого процесса.

Самосознание народа, нации является составной частью социоультурной идентичности, оно формируется на основе исторического опыта и общих ценностей на протяжении нескольких столетий; а также на него  накладывают свой отпечаток современная действительность. Например,  быстро меняющиеся условия: переход к информационному обществу, демократические свободы, «краткосрочная» ментальность, экономический кризис, и так далее, продолжать можно бесконечно.

Культурное самосознание в целом ХХ в. — начала ХХI в.  отмечено множеством регистраций «концов», «закатов», «сумерек», «смертей» «культурных травм» и «кризисов». В этой эпохе произошел определенный перелом в основных традициях западноевропейского мышления, и не только. Оптимистические прогнозы относительно будущего большая редкость. Все чаще, можно слышать о кризисе идентичности, как в отдельных странах, так и о глобальном кризисе идентичности. Самюэль Хантигтон утверждает, что после холодной войны политика в мире стала многополюсной и полицивилизационной. Наиболее важными между странами стали уже не идеологические, политические или экономические различия, а культурные. Люди открывают для себя новые и старые символы идентичности. Народы и нации определяют себя используя такие понятия, как религия, язык, история, ценности, общественные институты. Культура и осознание различной культурной идентичности определяют модели сплоченности, дезинтеграции и конфликта. Для того чтобы избежать глобального цивилизационного кризиса (не хотелось бы употреблять слово войны) мировые лидеры должны вести полицивилизационную глобальную политику, сотрудничать для ее поддержания [7]. Главная задача ведущих политиков, в современных условиях, не только осуществление контроля над кризисами идентичности, направление их в правильно русло, но и участие в построении новой рациональной идентичности основанной на общечеловеческих ценностях и гуманных принципах.

Литература:

1. Хесле, В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности. Вопросы философии. – 1994. — №10. – С. 112 — 123.
2. Там же: — С.112 – 123.
3. Там же: — С.112 – 123.
4. Там же: — С.112 – 123.
5. Там же: — С.112 – 123.
6. Данилова, Е. Ядов В. Институт социологии АН РФ «Молодежь Эстонии» 19 ноября 2003 http://www.demoscope.ru/2003/0137/gazeta09.php Газеты пишут о … :
7. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций / Самюэль Хантигтон; пер. с англ. Т. Велимеева. — М., 2011.- С.12 — 15.

культура, культурный диалог, культурные обычаи, казаки, адыги.

Статья раскрывает особенности культурного диалога между кубанскими казаками и адыгами. По мнению автора, который является своеобразной формой культурного текста современности.

Текст статьи:

Диалогическое взаимодействие строится на принципах равенства и взаимного уважения позиций. Вступая в контакт, человек с человеком, людские совокупности, различные самобытные культуры не должны подавлять друг друга. Следовательно, для того чтобы диалог состоялся, необходимо соблюдение ряда условий. Это, во-первых, условие свободы, а во-вторых, наличие равных субъектов, осознающих свою качественную индивидуальность. Диалог придает высшую ценность совместному бытию субъектов, каждый из которых самодостаточен и самоценен.

Общение личностей в диалоге происходит благодаря некоторому атому общения – тексту.

Текст, по Бахтину, может быть представлен в разных формах:

1. как живая речь человека;
2. как речь, запечатлённая на бумаге или любом другом носителе (плоскости);
3. как любая знаковая система (иконографическая, непосредственно вещная, деятельностная и т.д.)

В любой из этих форм текст может быть понят как форма общения культур. Каждый текст опирается на предшествующие и последующие ему тексты, созданные авторами, имеющими своё миропонимание, свою картину или образ мира, и в этой своей ипостаси текст несет смысл прошлых и последующих культур, он всегда на грани, он всегда диалогичен, так как всегда направлен к другому. И эта особенность текста прямо указывает на его контекстное окружение, которое делает текст произведением. В произведении воплощено целостное бытие автора, которое может быть смыслом только при наличии адресата. Произведение отличается от продукта потребления, от вещи, от орудия труда тем, что в них воплощается бытие человека, отстраненное от него. И второй особенностью произведения является то, что оно возникает всякий раз и имеет смысл только тогда, когда предполагает наличие общения отстраненных друг от друга автора и читателя. И в этом общении через произведения изобретается, создается впервые мир. Текст всегда направлен на другого, в этом его коммуникативный характер (1,  с. 176).

На основании вышеизложенного можно логически представить повседневность в качестве того самого текста, через который происходит общение двух культур. Повседневность можно проиллюстрировать на примере традиционной одежды, пищи и прочих составляющих. Рассматривая бытовые вещи, костюм, способы времяпрепровождения, формы общения и другие проявления повседневной жизни как знаки, как часть культуры, мы получаем возможность завязать с исследуемой, отдаленной от современности культурой содержательный диалог. Поэтому непосредственное обращение к повседневности позволит судить о характере культурных взаимовлияний двух этносов.

Ни один народ не может существовать и развиваться изолированно от своих соседей. Контакты между народами всегда были мощным стимулом исторического развития. С момента становления первых этнических общностей древности главные центры развития человеческой культуры были на этнических перекрестках – зонах, где сталкивались и взаимно обогащались традиции разных народов. Диалог культур – это межэтнические, межнациональные контакты. Диалог соседствующих культур является важным фактором в регулировании межэтнических отношений. В процессе взаимодействия культур возникает возможность сравнительной оценки достижений, их ценности и вероятности заимствования. Ведь культура – достояние всего человечества, исторический результат взаимодействия народов, а диалог – истинная форма межнационального общения, предполагающий как взаимообогащение, так и сохранение его самобытности.

Критерии для сравнения двух этносов могут быть самыми различными. На наш взгляд наиболее ярко оценить характер взаимовлияний можно,  рассмотрев особенности традиционных жилищ, костюмов, обычаев казаков и адыгов.

Как уже было отмечено ранее учеными, живя долго рядом с адыгами, казаки усвоили многие обычаи, образ жизни и нравы своих соседей. Казаки во многом старались подражать адыгам, особым уважением пользовались одежда и вооружение автохтонного населения.

Мужская одежда адыгов была распространена по всему Северному Кавказу и даже в Закавказье. Совершенно естественно, что пришедшие на Кубань казаки тоже попали под влияние ставшей привычной на Кавказе одежды. Она была идеально приспособлена к кавказскому рельефу и климату, была удобна и абсолютно функциональна в данной местности.

Фактически одежда кавказских горцев с небольшими модификациями была сохранена и утверждена в качестве строевой формы казаков.   Объединенные географическим положением, климатическими условиями, столь различные по своему происхождению этносы имели много общего в характере поселений, построек, способах ведения хозяйства. Черноморцы принесли с собой на Кубань куренной тип поселений, не имевший никаких укреплений, но с обострением обстановки на границе, они стали все чаще задумываться о защите. Казаки охотно переняли адыгский тип поселения, изобиловавший узкими проходами и тупиками. Была перенята у адыгов и тактика защиты поселений: на улицах делались завалы, затруднявшие передвижение всадников (2, с. 213).

Под кавказским влиянием изменилась не только одежда, вооружение вид поселений. Постепенно горские стереотипы поведения проникали во все сферы казачьей жизни: в быт, культуру и т.д.

Одним из обычаев, широко распространившихся среди казаков, стало куначество. Куначество распространялось не только на свой этнос, но и на другие. Этот институт имел двойное значение: социальное, для укрепления социальной стабильности в обществе, и этническое, для установления и поддержания межэтнических контактов. Оно было так прочно усвоено казаками, что стало составной частью их стереотипа поведения. Даже в годы кавказской войны у многих казаков были кунаки среди горцев.

Постепенно менялись некоторые праздники, принесенные на Кубань с Украины, Дона, из России. Наибольшие изменения произошли в таком традиционном празднике, как масленица, знаменовавшем собой приход весны. Сохранился лишь обычай приготовления блинов (у линейцев) и галушек (у черноморцев). А вместо традиционной обрядности устраивались скачки (джигитовки).

Зачастую казаки и адыги имели между собой семейно-брачные отношения, которые способствовали общению друг с другом. Смешанные браки были довольно обычным явлением. Казачьи и русские пленники иногда женились на черкешенках, казаки брали в жены женщин горянок. Несмотря на действовавшие в среде казаков экзогамные запреты, к бракам с адыгами относились более терпимо, чем с иногородними (горцы иногородними не считались). Адыги в свою очередь использовали различные способы, чтобы войти в контакт с казаками. Иногда представители адыгов, бжедугов приезжали в Екатеринодар, чтобы выразить благодарность за принятие населения их аулов в подданство России. Казаки сами нередко приглашали адыгов, особенно во время праздников. (3,27)

В результате общения лучшие элементы духовной культуры одного этноса передавались другому, происходило взаимопроникновение культур. Не только перенималась адыгская культура, но и, наоборот, лучшие достижения казаков перенимались адыгским социумом, т.е. происходило взаимовлияние и взаимообогащение культур, естественный диалог культур, процесс их равноправного взаимодействия с учетом самобытности сторон.

Литература:

1. Библер, В. С. От наукоучения — к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век. — М.: Политиздат, 1990. — 413 с.
2. Гангур, Н. А. Традиционное жилище черноморских казаков (конец XVIII- середина XIX в.). Донецький вiсник наукового товариства iм Шевченка. Т. 18. – Донецьк, 2007.  – 288 с.
   1. Гудаков, В. В. Этногенез кубанского казачества [Текст] /В. В. Гудаков // Культурная жизнь Юга России. — 2003. — № 2.- С. 23 — 32.
   2. Очерки истории Адыгеи [Текст]. Т. 1 // Отв. ред. С. К. Бушуев. — Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1957. — 483с.

воспитание, образование национальная история, этническая словесность.

Основу национального образования должны составлять гуманитарные дисциплины: отечественная история, русский язык и литература, русская философия и эстетика, так как в них заложена суть национальной культуры. В процессе обучения гуманитарным дисциплинам происходит передача духовных традиций народа. Важнейшая роль в воспитании личности, способной к целостному восприятию родной культуры, принадлежит словесности и истории.

Текст статьи:

На страницах отечественной педагогической печати продолжается обсуждение проблемы создания целостной системы национального воспитания и образования. За последние годы было опубликовано немало работ по вопросам национального образования. Однако единого мнения относительно определения понятия «национальная школа» нами не обнаружено. Поэтому, чтобы избежать путаницы, мы будем опираться на определение, предложенное А.Я.Данилюк, который определяет национальную школу как «гуманитарный компонент (науки о человеке и его жизненной среде) системы школьного образования, выполняющий социально значимую функцию освоения учащимися национальной культуры в контексте мировой и создающий необходимые дидактические условия для понимания и творческого развития этой культуры» [1;69].

В соответствии с данным определением автор не включает в систему национального образования естественнонаучные дисциплины: математику, физику, химию, биологию, информатику, аргументируя тем, что наука не имеет национальной принадлежности. Действительно, нельзя не согласиться с тем, что все создаваемое учеными разных стран в контексте той или иной культуры, становится достоянием общечеловеческой культуры. Хотя процесс научного творчества определяется характером языка, особенностями менталитета нации, традициями, результаты научных достижений не зависят от культуры народа.

Научные ценности лишены каких-либо национальных окрасок (Г.В.Палаткина). А.П.Чехов охарактеризовал научные ценности следующим образом: национальной науки нет, как нет и национальной таблицы умножения, что национально, то уже не наука [5;124]. Таким образом, естественнонаучные дисциплины определены как «вненациональный компонент в общей системе школьного образования, не зависимый ни от национальной, ни от религиозной принадлежности» [1;69].

Основу национального образования должны составлять гуманитарные дисциплины: отечественная история, русский язык и литература, русская философия и эстетика, так как в них заложена суть национальной культуры. В процессе обучения гуманитарным дисциплинам происходит передача духовных традиций народа.

По мнению Н.Н. Костанян, директора одной из московских школ, важнейшая роль в воспитании всесторонне развитой личности, способной к целостному восприятию родной культуры, принадлежит словесности и истории. Данная школа является экспериментальной площадкой для апробации модели «Русская школа». На наш взгляд, данный опыт очень интересен для теории и практики отечественной педагогики, поэтому мы предлагаем вкратце рассмотреть, как строится процесс обучения в этой школе [4].

Итак, в основе авторских программ по гуманитарным дисциплинам, используемым в школе, лежит идея обобщения всего лучшего, что накоплено отечественным образованием. Как указывалось выше, ведущая роль в воспитании человека, знающего и любящего отечественную культуру, способного не только правильно ориентироваться в ней, но и готового ей служить, отводится словесности и истории.

Словесность рассматривается авторами как словесное наследие народа. Выбор названия учебного курса не случаен, так как само понятие «словесность», по мнению авторов, возвращает нас не только к названию предмета, изучавшегося в дореволюционной России, но и к русскому языку, истории его становления, русской литературе и культуре.

Понимание словесности народа невозможно без обращения к его истории, быту, нравам, верованиям. В основе такого подхода заложена идея о том, что «человек, почувствовавший вкус познания на материале родной словесности, будет со временем нравственно действовать во благо Отечеству» [4;72.].

Авторы учебного курса «Русская народная словесность» призывают педагогов обращать учащихся к истокам родного языка. Этому во многом способствует изучение наследия древнерусской литературы. В ней содержатся непреходящие культурные ценности, идеи, чувства и образы, которые оказывают воздействие на формирование мировоззрения, составляют основу нравственности. Нельзя не согласиться с мнением Н.Н.Костанян, что, предавая забвению наследие великой древнерусской литературы, «мы теряем ключ к пониманию культуры мира в целом и конкретного народа в частности. Надо помнить, что на основании ключевых текстов рождаются новые, в свою очередь, обогащающие и изменяющие язык, влияющие на быт, нравы, искусство. Если они входят в школьные курсы без своих первоисточников, прерывается  культурно-историческая, языковая связь во времени. Последовательный курс словесности с древности до наших дней позволяет в русской школе воспитать личность творческую, неравнодушную, способную мыслить на почве родной культуры» [4;73.].

Рассказывая о своей школе, Н.Н.Костанян подчеркивает, что курс русской словесности позволяет «уйти от огрубляющей и отупляющей сознание детей лексики, ее речевой и риторической бедности»[3;67].

Только изучение родного языка помогает усваивать культуру своего народа. Ведь вся духовная жизнь народа, как писал К.Д.Ушинский, бережно сохраняется в слове. Язык народа, подчеркивал великий педагог, есть цельное органическое его создание, вырастающее во всех своих народных особенностях из чего-то таинственного, запрятанного в глубине народного духа. Слово выступает тем связующим звеном, которое соединяет поколения. Как справедливо заметил основоположник научной педагогики в России: «Когда исчезает язык, народа нет более!» [5;45].

Эта мысль выдающегося педагога и ученого еще раз подтверждает, что родной язык служит не только средством передачи духовных традиций от поколения к поколению, но и средством выживания народа и акцентирует необходимость знания учащимися родного языка и его истоков.

Язык многофункционален, так как одновременно выполняет коммуникативные, дидактические, развивающие и воспитательные функции. Кроме этого, язык — основа саморазвития личности, эмоциональной сферы, творческого потенциала, что создает условия для познания своего народа, традиций, обычаев, их сохранения для передачи последующим поколениям. При этом важно не только сохранение, но и развитие. Поясняя данное высказывание, обратимся к размышлениям А.Я.Данилюк о национальной школе.

Нельзя не согласиться с тем, что каждый исторический факт или художественное произведение воспринимается последующим поколением в новом ракурсе сознания. Старые культурные феномены, составляющие определенную духовную традицию, вписываются в новую социокультурную ситуацию: в современную систему экономических отношений, в особую геополитическую обстановку, в определенную структуру взаимодействия общества и природы. Они также вступают в диалог с произведениями нового искусства. Именно поэтому, подчеркивает А.Я.Данилюк, система школьного гуманитарного образования должна соответствовать характеру объективного историко-культурного процесса и не только вооружать учащихся знаниями, но и формировать творческое отношение к отечественной культуре. Мы согласны с автором, что простое сохранение отечественной культуры может привести к ее обеднению. «Сохранение в развитии — вот тот действенный принцип, способный обеспечить жизнеспособность национальной культуры» [1;69]. Именно поэтому обучение в национальной школе должно не только быть нацеленным на освоение учащимися материала, но и на создание условий, побуждающих к культуротворчеству.

Вновь обратимся к рассматриваемому курсу русской словесности. В силу того, что многое из народной культуры было утрачено, программой курса предусмотрено подробное знакомство учащихся с фольклором и устным народным творчеством: обрядовыми песнями, пословицами, загадками, сказками, былинами; историческими, духовными и лирическими песнями. Это, по мнению авторов, не только способствует обогащению представлений детей о жизни народа, но и помогает заложить тот фундамент, на который в дальнейшем будут надстраиваться получаемые знания о русской словесности.

Произведения устного народного творчества — это труды наших предков, которые вобрали в себя мысли и чувства народа, отразившие его историю, природу и быт, так как основой создания этих произведений послужила жизнь народа.

Приведем конкретный пример из курса «Русская народная словесность». Одна из первых тем данного курса посвящена славянским племенам на материале первоисточников (византийских, греко-римских, арабских, русских летописных). Далее учащиеся читают отрывок из «Истории государства российского» Н.М.Карамзина «О физическом и нравственном характере славян древних». Наряду с этим они знакомятся с древними русскими городами, расселениями славянских племен, их дальнейшим разделением, праславянским языком (к этому времени учащиеся начинают изучать старославянский язык), славянскими языками, литературой, святынями. Затем школьники получают общие современные сведения о жизни славянских стран. Заключительный этап работы над темой предусматривает заучивание наизусть стихотворений Бальмонта «Славянский язык» и «Славянам».

Подобный подход, по мнению авторов программы, открывает возможность для последовательного и разностороннего этнокультурного образования учащихся русской школы.

Сегодня общество стремится к возрождению национальной русской культуры, переосмыслению истории. Это процесс обновления должен быть, прежде всего, духовным с обращением к первоисточникам, на которых держится вся русская культура.

Программа следующего курса «Древнерусская словесность X-XVII вв.» охватывает период, связанный со вступлением Древней Руси на путь мировой культуры. Много внимания уделено теме христианства, перехода Руси к единобожию, что сыграло важную роль в дальнейшем духовном движении русского народа. Историко-культурный контекст позволяет представить не только общую картину того периода жизни русского народа, но и понять важнейшие проблемы людей той эпохи.

Следует обратить особое внимание на образовательные и воспитательные задачи, решению которых способствует изучение древнерусской словесности:

• знакомство учащихся с ключевыми произведениями древнерусской литературы;
• непрерывность, последовательность знакомства учащихся с родной культурой;
• подготовка учащихся к восприятию новой литературы на фоне старой, к осмыслению связей современной культуры с интеллектуальными корнями своего народа;
• позволяет сосредоточить внимание школьников на нравственно-дидактическом содержании древнерусской словесности и использовать ее воспитательные возможности, знакомя с христианскими представлениями о смысле человеческой жизни, осмысливая и анализируя наши собственные поступки и суждения на фоне вечных христианских истин.

Словесность XVIII-XX вв. изучается таким образом, чтобы школьники 8-11 классов смогли понять, чему и как учились люди того времени, чем отличалось приобретаемое знание от прежнего.

Помочь учащимся почувствовать, какие изменения произошли в языке, призваны спецкурсы «Культура и искусство XVIII-XX вв.», «Литературный язык XVIII в.», «Запад», «Христианская литература XVIII-XX вв.».

Для учеников начальной школы предусмотрен курс отечественной истории, который излагает в сжатой форме исторические периоды с древних времен до наших дней. Более подробно этот курс изучается в 6-11 классах. На уроках также обязательно использование первоисточников (документы, летописи, грамоты и др.).

В русской школе также есть курсы, которые помогают учащимся дополнить знания, полученные на уроках словесности и истории: «Древнерусский язык» (5-6 классы), «Палеография и история русской книги» (7-9 классы), «История русской философии и общественной мысли XI-XX вв.», «История религий» (10-11 классы), «В училище благонравия или история русской духовности в жизнеописаниях достопамятных людей Земли Русской (X-XX вв.) (5-10 классы), «Изобразительное искусство», «История русского искусства» (1-9 классы), «Хоровое пение» (1-11 классы). Каждый из курсов имеет свои специфические цели и задачи.

Поскольку в русской школе учащиеся знакомятся с основами религии, на уроках используются богослужебные книги, хотелось бы также затронуть в данной статье проблему религиозного образования. Безусловно, мы не претендуем на всесторонний анализ проблемы. Она требует специальных исследований, так как отношение к этому вопросу — неоднозначное. Религиозное образование всегда представляло собой предмет для споров и разногласий. В современном мире, когда стала очевидной необходимость возвращения к универсальным моральным ценностям, данная тема является особенно важной. Сразу подчеркнем, что мы поддерживаем тех педагогов и родителей, которые считают важным обращение к основам религии в школе. Безусловно, речь не идет о том, чтобы воспитывать детей глубоко религиозными, так как должен соблюдаться закон о светском характере образования. Главное — знакомить учащихся с основами различных религий, что будет способствовать воспитанию уважения и толерантности как к своей нации, так и к представителям других культур. Ведь различные религиозные учения призывают соблюдать законы и уважать общечеловеческие ценности, с вниманием относиться к другому человеку, не наносить вреда друг другу. Существенным аспектом вероучений является обращение к душе человека, постижение его внутреннего мира.

Интересные примеры того, как в различных религиозных учениях человеку рекомендуется взаимодействовать с другими людьми можно найти в исследовании Г.В.Палаткиной:

• африканские религии: «Если кто-то собрался взять заостренную палку, чтобы ударить птенца, пусть почувствует сначала на себе, какую боль она причиняет»;
• индуизм: «Не следует обращаться с другими так, чтобы вызвать неудовольствие кого-либо. Такова сущность нравственности. Все другие действия эгоистичны»;
• ислам: «Никто из вас не верующий, покуда он не полюбит своего брата как самого себя»;
• иудаизм: «Что ненавистно тебе, того не делай своему ближнему»;
• синтоизм: «Человек должен общаться со всеми созданиями как с самим собой»;
• христианство: «И так во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними»;
• конфуцианство: «Старайся относиться к другим так же хорошо, как бы ты хотел, чтобы относились к тебе, и ты обнаружишь, что это кратчайший путь к благодарности» [5;85-86];
• буддизм: «Правильная мысль — освобождение от злой воли и жестокости. Правильная речь — отказ от грубостей, лжи и сплетен. Правильное действие — воздержание от убийства, насилия, воровства. Правильный образ жизни — выбор тех занятий, которые не причиняют вреда ничему живому» [6;213].

Из приведенных примеров очевидно, что различные вероисповедания проповедуют простые и в то же время важные идеи: терпимость к другому человеку, сочувствие, взаимоуважение, взаимопомощь, отрицание любой формы насилия, унижения и оскорбления.

Учащимся необходимо знать, что сегодня религиозные группы не подразделяются в зависимости от этнических признаков, поэтому следует избегать стереотипирования народов (все русские — православные, а башкиры — мусульмане), так как подобная точка зрения не позволяет увидеть многообразия религиозных верований той или иной этнической группы, а также права человека придерживаться атеистических взглядов [2;133-134].

Обычным явлением для современной школы стало приглашение священника для проведения бесед о религии. К этому наблюдается неоднозначное отношение. Мы согласны с Г.Д.Дмитриевым, который отмечает, что подобные встречи не приносят вреда, если имеют чисто познавательный характер, а не пропагандируют ту или иную религию с целью обращения учащихся в свою веру. Использование учителем на уроке религиозной литературы также допускается при условии ее связи с содержанием учебной программы (к примеру, для уточнения некоторых религиозных понятий при изучении творчества писателя или философа). Однако следует помнить, что чтение на уроке религиозной литературы само по себе расценивается как нарушение закона о светском характере государственной школы.

Знание учителем главных праздников различных религий будет служить знаком уважения к учащимся — представителям тех или иных религиозных групп. Это особенно важно, если дети представляют собой религиозное меньшинство в классе или школе.

Содержание образования должно отражать религиозный плюрализм. Для этого учебник должен включать информацию о различных религиях, существующих в мире, а не только о тех, что исповедуются на данной территории [2;137-146].

Поликультурный педагог способен разъяснить учащимся, что существуют иные по отношению, скажем к православию, религиозные конфессии. Нельзя забывать, что религиозное многообразие, безусловно, оказывает влияние на психологический климат в классе и школе, на характер взаимоотношений как между педагогами и учащимися, так и между самими учителями и учениками. Поэтому поликультурный учитель всегда избегает категоричности в своих суждениях относительно религий и учит детей проявлять религиозную толерантность. В этой связи нельзя не согласиться с К.В.Султановым, что «истинная поликультурность в сфере объединения научной и религиозной парадигм в образовании подразумевает высокую степень толерантности» [7;100].

Как правило, под религиозной толерантностью принято понимать разновидность политической толерантности, т.е. равное отношение государства ко всем религиям и вероисповеданиям, при котором главным условием выступает отделение церкви от государства и невмешательство государства в вопросы вероисповедания. К.В.Султанов предлагает определение религиозной толерантности, которое на наш взгляд боле точно передает суть самого понятия «терпимость». Итак, ученый отождествляет религиозную толерантность с «экуменическим движением», основанном «не на изобретении некой новой «вселенской» религии, но на диалоге (то есть межрелигиозном поликультурном диалоге) исторически сложившихся конфессий. Таким образом, религиозная толерантность подразумевает как обеспечение фундаментального неотъемлемого права свободы совести, так и экуменический конфессиональный диалог» [7;101].

Безусловно, введение элементов религиозного образования в педагогическую практику является серьезной и сложной проблемой, особенно в России, где многие произведения великих русских религиозных философов были запрещены в годы атеизма. За последние десятилетия отечественными и зарубежными авторами были изданы труды, где проблема взаимовлияния науки и религии серьезно переосмыслена с использованием большого объема исторического материала.

Изучение наследия русских философов, а также истории российской педагогики немыслимо без знания основ христианской культуры и православной традиции, а также той роли, которую она играла в педагогике. Нельзя забывать и о том, что классики педагогической науки (Я.А.Коменский, И.Г.Песталоцци, А. Дистервег) писали не об образовании «вообще», а именно о христианском образовании (К.В.Султанов).

Многие события, которые имели место в истории страны и происходят сейчас, трудно осмыслить, не учитывая влияния религии. К примеру, для русской школы — это православие, которое оказало огромное влияние на менталитет русского народа, на русскую культуру. Но для того, чтобы знать, как правильно вводить религиозное образование в педагогическую практику, как использовать взаимосвязь религии и культуры для воспитания нравственного человека, любящего свой народ, свою культуру и уважающего представителей иных этнических и религиозных групп, требуются специальные исследования. Следовательно, педагогический аспект данной проблемы нуждается в дальнейшем изучении.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Данилюк А.Я. Понятие и понимание русской национальной школы// Педагогика.-1997.-№1.-С.68-71.
2. Дмитриев Г.Д. Многокультурное образование.- М.:Народное образование, 1999.-208с.
3. Косик В.И. Тревоги и заботы национальной школы//Педагогика.-1997.-№1.-С.64-68.
4. Костанян Н.Н. Чтобы не быть пришельцами на родной земле//Педагогика.-1997.-№1.-С. 72-75.
5. Палаткина Г.В. Этнопедагогические факторы мультикультурного образования: Дис. …д-ра пед наук.- М., 2003.-403с.
6. Религии мира/Под ред. Е.Макаревич.-М.: Изд-во «Махаон»,2005.-260с.
7. Султанов К.В. Идея поликультурного образования в русской традиции.-2-е изд..-СПб.: Изд-во Политехн. ун-та, 2004.-260с.
8. Библиографическая ссылка

домашнее обучение, домашнее воспитание, гувернеры, гувернантки.

В данной статье описывается воспитание и обучение дворянских детей, которое осуществлялось в России первой половины XIX века главным образом в домашних условиях. Обучением в основном занимались старшие братья и сестры, а также специально приглашенные учителя, которые нередко являлись иностранцами.

Текст статьи:

Образование и воспитание  дворянских детей так же, как и жизнь их родителей, зависело от многих причин и прежде всего от имущественного состояния семьи, знатности и, наконец, пола ребенка. Мальчики в большинстве случаев обучались или домашними учителями, или в военно-учебных заведениях. Некоторая часть училась в частных пансионах. Сыновья особо знатных семей имели возможность поступить в привилегированные закрытые заведения-Пажеский корпус и Царскосельский лицей в Петербурге, Ришельевский- лицей – в Одессе.

Девочки могли учиться дома или в закрытых институтах благородных девиц: в Петербурге – Смольный и Патриотический, в Москве –Екатерининский.  Во второй четверти XIX в. институты благородных девиц были открыты в Казани, Харькове, Нижнем Новгороде, Одессе, Киеве, Оренбурге и других городах.

Но следует отметить, что и домашнее обучение было широко распространено в дворянской среде первой половины XIX в. У  мелкопоместных бедных дворян часто не хватало средств на обучение детей в частных платных пансионах или в государственных гимназиях, иногда этому препятствовала и удаленность поместья от городских центров. В таких семьях детей обучали старшие сестры, братья или родители. Подобное образование, естественно, было незначительным. Самые бедные дворяне порой по уровню развития мало отличались от крестьян, да и более состоятельные, но получившие такое домашнее деревенское воспитание, также оставались малограмотными.  Нередки были случаи, когда такие «представители -высшего сословия» оставались вообще неграмотными. Так, например, современник вспоминал, что в одной «деревне Ивашевке было много дворян и дворянок, и по всей деревне был только один грамотник, дворовый человек одной из барынь Федька, который писал за всех письма…»[1].

Но все же с начала XIX в., когда образованию дворян начали придавать большее значение, нередко стали приглашать к детям учителей. «50 лет тому назад, — писал мемуарист, — в помещичьих семьях средней руки начали уже серьезно помышлять о воспитании детей и старались дать им по возможности средства к образованию, хотя и не желали тратить на этот предмет слишком много». Однако выбор преподавателей редко бывал удачным. Можно было «…найти учителей, учительниц, гувернеров и гувернанток, разумеется, иностранцев, большей частью знавших лишь свой язык, что не мешало им принимать на себя преподавание всевозможных предметов. Найти хорошего учителя или учительницу было тогда очень трудно, ибо контингент педагогов наших отечественных был крайне ограничен…»[2].

Вследствии того обстоятельства, что русских учителей было ограниченное  количество, среди воспитателей и учителей дворянских детей оказывались иностранцы, которые, к сожалению, часто бывали людьми несоответствующих профессий – актерами, солдатами, иногда даже лакеями, кучерами и парикмахерами. Большинство из них оставили плохие воспоминания у своих учеников. Так, например, когда к детям одного помещика наняли домашнего учителя, то первый, немец, оказался плохим учителем, но хорошим переплетчиком, другой «был великий охотник играть на флейте и делать сыр». Наконец, третий, был «человек грубый, можно сказать, жестокий, дозволял себе бить их линейкой по рукам, щипать уши, драть за волосы… Ему было лет 60, он любил пунш, а еще более – пиво»[3].

Естестественно, такие люди, не обладавшие педагогическими навыками и, часто даже необходимыми знаниями, мало чему могли научить своих воспитанников. Но даже, если иностранные учителя и были достаточно образованными людьми, тем не менее отсутствие профессиональных знаний сказывалось на преподавании.  Конечно, среди иностранных,учителей были и  прекрасные  педагоги, но их было незначительное меньшинство.

В целом при таком положении дел детей в основном  учили «во-первых, по-французски, потом мифологии  (предмет необходимый), наконец, немного истории и географии (на французском языке). Под историей разумелась только древняя, а средней и новейшей и помину не было… Русской грамматике  и Закону Божьему совсем  не  учили, потому что для этих двух предметов не было учителей. Домашние учителя грамматики не знали, а сельские священники знали только практику церковной службы, по навыку…»[1].

Безусловно, домашнее обучение в доме малообразованных родителей, к тому же не уделявших детям заботы и внимания, консервировало невежественность, присущую значительным слоям провинциального дворянства. Случаи действительно прекрасного домашнего обучения, которые имели место в просвещенных и состоятельных семьях, были сравнительно редким явлением.

Что касается домашнего образования  молодых дворянок то оно, можно сказать,  было большей частью поверхностным. В состоятельных семьях для девочек нанимали гувернанток, иногда даже учителей, в менее состоятельных – их учила мать или старшие сестры. «Русскому языку, т.е грамматике, учила мать, арифметике, географии и истории – отец», — вспоминала  М. К. Цебрикова [4]. Обычно данное обучение ограничивалось навыками бытового разговора на одном или двух иностранных языках — чаще, французском и немецком, элементарной грамотности, четырьмя правилами арифметики, начальными и большей частью отрывочными сведениями по истории, географии. Обязательным для молодой дворянки считалось приобретение навыков игры на каком-либо инструменте, рисования, пения, умение грациозно танцевать. Однако учили всему этому для того, чтобы молодая девушка могла  быть приятной в обществе. Большое внимание обращалось на «умение вести себя», хорошие манеры считались обязательными для девушек из дворянских семей. Нарушение этикета, немного свободное поведение пресекались и строго наказывались.

Но наряду с вышесказанным следует сказать и о том, что  бывали случаи отличного домашнего обучения девушек в помещичьих семьях. Такой, например, была семья пушкинских соседей по Михайловскому, Осиповых-Вульфов, в которой дочери, выросшие в Псковской губернии, были очень образованными, прекрасно знающими литературу и иностранные языки [5]. Также могло быть блестящим и образование юных аристократок.  Если дочерей в таких семьях не отправляли на воспитание в Смольный институт благородных девиц, а обучали дома, то, для них приглашали  лучших учителей, или давали образование за границей.

Однако, необходимо отметить тот факт, что в основном целью женского образования была подготовка богатых девушек к тому, чтобы хорошо выглядеть и вести себя на балах, а также нравиться противоположному полу, менее состоятельных — быть хорошими хозяйками.

Если говорить о воспитании детей в  дворянских семьях, то в первой половине XIX в ему  не уделялось большого внимания. То oбстоятельство, что дети не составляли тогда «преобладающего элемента» в семье, отмечали многие мемуаристы. Часто бывало, как писала М. З. Цебрикова, что дети были «нумером последним»: «Детей забивали в самую маленькую и неудобную комнату, подальше от парадной половины, пропитанную кухонным чадом и всякими миазмами. Дети надоедали шумом, мешали занимать гостей». Родители, занятые своими делами  мало вникали  в  детскую  жизнь: «отцы большую часть времени, были заняты службой, по вечерам был нужен преферанс; матери отдавали много времени гостям или чтению французских  романов…» [4]. Такое положение было характерно как для среднего дворянства, так и для аристократических семей.

Но необходимо отметить, что наряду с этим существовавшее в сознании родителей убеждение в привилегированности своего положения, естественно, передавалось и детям, которое  откладывалось в детском сознании совершенно произвольно. Безусловно, воспитание детей в условиях крепостного строя уже само по себе наносило моральный ущерб подрастающему поколению, но воздействие этого неизмеримо возрастало в семье малообразованных  или  не уделяющих внимания детям родителей, к тому же высоко ставивших свою сословную принадлежность свое право распоряжаться  судьбой других людей. Такие условия порождали у детей неограниченйый эгоизм, барскую спесь, неумение и нежелание трудиться, «Мои старшие сестры —  писала Е. А. Сабанеева, —  не yмели  сами обуваться, пили утренний чай в постелях, и прежде второго  часа не выходили из своих комнат. И какие дикие предрассудки были им привиты мамушками и нянюшками: ворожба, гадания, боязнь дурного  глаза — все это сильно  расстроило  их нервы» [6].

Воспитанию девушек придавалось в семье большее значение, чем воспитание юношей. Конечно дворянским девицам внущались и общие нравственные нормы: религиозность, почитание императора и царствующей фамилии, уважение к старшим, послушание. Но наряду с этим существовали обязательные правила  поведения для молодых дворянок.  В этом плане вся жизнь делилась на то, что  «прилично» и на то, что «неприлично». Так, например, неприличным  считалось  барышне  одной выйти на улицу, там можно было появляться только в сопровождении гувернантки, старшей  родственницы или лакея; неприлично   громко говорить и смеяться, вступать в разговор с незнакомым человеком, особенно «не своего круга» и т.д.

Таким образом, строго соблюдая эти правила, которые нередко доходили до обсурда, родители и, особенно, родительницы порой портили жизнь своих дочерей. Так, например, у богатой московской барыни  Е. А. Бибиковой  «дочери без ее позволения не смели, даже в деревне, идти в сад, а когда получали позволение, которое редко решались просить, то не могли иначе выходить, как со своими гувернантками и в сопровождении двух лакеев в ливреях. Такие прогулки не могли нравиться молодым девушкам,  и они пользовались ими раза два в лето» [7]. Или, например, вдова псковского губернатора,  живя с двумя немолодыми дочерьми, не разрешала им выходить без ее позволения «и то не иначе, как с дамами, ей хорошо знакомыми… не пускала их смотреть парады, считая, что «не совсем прилично ехать смотреть на маршировку множества мужчин» ее дочерям, младшей из которых было за 50» [8].

Таким образом, из всего вышеизложенного следует вывод, о том,  что многое в  домашнем воспитании и образовании дворянских детей  зависило прежде всего от материального положения семьи, образованности самих родителей, а также от общего настроя семьи. Домашнее воспитание достигало хороших результатов лишь в тех семьях, где достаточно просвещенные родители, обладавшие высокими моральными качествами, проявляли заботу о  хорошем обучении и нравственном формировании своих детей.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Дмитриев М.А. Мелочи из запаса моей памяти.//. – М.: «Мысль», 1869. –  356 с.

2. Головачев Г.Ф. Отрывки из воспоминаний.// Русский вестник, 1880. Т.149, № 10 – С. 719

3. Протасьев С. Страницы из дневника.//Исторический вестник, 1887. Т.30, № 11 – С. 423

4. Цебрикова М.К. Страницы из истории нашего женского домашнего образования.// Русская школа, 1893. т. 1, № 5/6 – С. 28

5. Яковкина Н.И. Русское дворянство первой половины ХIХ века. Быт и традиции.//. – СПб.: «Лань», 1997. – 158 с.

6. Сабанеева Е.А. Воспоминания о былом//Русский архив, 1900. Т. 82, № 11 – С. 431

7. Раевская Е.И. Воспоминания. // Русский архив, 1883. Кн. 2, № 3. с. 356

8. Дельвиг А.И. Полвека русской жизни. Воспоминания.//. – М-Л.: «Наука», 1930. – 421 с. 

российское дворянство, дворянин, благородство, сословие, бояре, правящий класс.

В данной статье представлена история развития и основные этапы формирования дворянского сословия в России, а также происхождение и значение термина «дворянин», который менял свое значение в тот или иной период оформления российского дворянства в правящее и привилегированное сословие страны.

Текст статьи:

История российского дворянства начинается в глубокой древности. Оно зародилось в нашей стране еще в ХII веке и, развиваясь, достигло своего расцвета в ХVIII – первой половине ХIХ вв. Французское слово «la noblesse» пе­реводится в подробных французско-русских словарях и  как «дворянст­во», «дворяне», и как «благородство», а слово «noble» — и как «дворян­ский», и как «благородный». По сути, понятия «дворянство» и «благород­ство» являлись синонимами.

Русский термин «дворянин» происходил от слова княжеский «двор», при котором дворяне составляли низший военно-служилый слой. Официально распространенный в 1754 году на все дворянство титул «благородный» обозначал в то время не вековую фамильную знатность, а особое расположение власти к сословию, несущему государственную службу.

Если говорить о содержании термина «дворянин» то следует отметить тот факт, что оно  менялось на протяжении всего ХVIII века. В начале столетия московскими дворянами (царедворцами) и городовыми дворянами именовалась  часть сложной по своему составу социальной группы «служилых людей по отечеству», в которую входили также стольники, стряпчие, жильцы и т.д. До середины XVIII века представители высшего российского сословия именовались «шляхетством». Но этот термин, употреблявшийся наравне с термином «дворянство» приблизительно  с начала 1720-х годов, к концу 1750-х годов вышел из употребления. Окончательно наименование «российское благородное сословие» утвердилось за высшим и правящим сословием со второй половины XVIII века. Но необходимо сказать о том, что дворянство превратилось в привилегированное и правящее  сословие не сразу, а  постепенно.

Дворяне как социальная категория эволюционируют – от слуг княжеского двора до членов княжеского административного аппарата, вооруженных слуг — дружинников князя. И уже в конце  ХIII века  они, получая земли и крестьян за службу князю, становятся его опорой в проведении внутренней и внешней политики. Дворяне получали землю с  условием обязательной службы. Они являлись ограниченными  в свободе, не могли по своей воле  оставить службу или отказаться от того или иного поручения. Вследствие этого они были ближе к своему князю, который естественно, доверял им больше, чем своим влиятельным свободным слугам, так как те кроме личного соглашения и личной выгоды, не были связаны с ним и могли покинуть его по своему  усмотрению в любой момент. Такое отношение постепенно привело к тому, что приближенные дворяне  начинают отдаляться от несвободных слуг – конюхов, псарей, бобровников, сокольников, огородников  и становятся приближенными людьми князя.

Следовательно, можно сделать вывод, что дворянство как часть служилого класса сформировалось, по сути, со времени образования на Руси государства, классов,  сословий (если учитывать предшественников дворян – детских, слуг и прочих). За службу дворянину давали земельное или (со  временем) денежное жалованье. Он владел крестьянами, покупал их, перевозил  на свою землю.

В конце XV—XVI в. происходят большие изменения в составе русского  дворянства, а также служилого класса в целом. Расширение Московского государства в XIV—XVI вв., включение в число его владений земель собственно русских (Черниговская и Смоленская, Новгородская и Псковская, Тверская и Рязанская земли) и нерусских (Казанское и Астраханское ханства, Башкирия, Большая и Малая Ногайская орда), вассальная зависимость Кабарды, восстановление и усиление связей с соседними странами, особенно христианскими, имели в этом плане важные последствия.

Дворянское сословие пополняют иноземцы — литовцы, татары, приезжавшие в Россию вместе со своими господами (например, князьями Глинскими при Василии III, женатом на Елене Глинской, или казанским царевичем Касимом при Василии II в 1445 г.) [4]. Источники XVI в.— разрядные книги и родословные росписи, Тысячная книга и Дворовая тетрадь — перечисляют фамилии русских дворян, служивших «по городам»: Баскаковы, Болтины, Карауловы, Кафтыревы, предки которых выехали на Русь из Золотой Орды; польско-литовские «выходцы» Елагины, Кикины, Козловские, Коробовы; Кузьмины-Караваевы из старинного рода новгородских бояр, многие другие [5]. Феодальные корпорации бывших княжеств соединялись в единое сословие русского дворянства, хотя оно и делилось на местные — городовые, т. е. уездные,— корпорации.

Уже в XVI в. дворянство становится мощным, влиятельным сословием. Оно — костяк русской армии, ее конницы. В середине XVI в. сложилась служебная  иерархия дворянства, имеющая несколько разрядов или  чинов: 1) чины думные — бояре, окольничьи, думные дворяне; 2) чины московские-стольники, стряпчие, дворяне московские, жильцы; 3) чины городовые, провинциальные — дворяне и дети боярские. Важную роль в служебной иерархии ХV-ХVI в. играли не столько личные качества дворян, сколько их происхождение (система местничества).

Человек из знатного боярского рода обыкновенно начинал свою службу в чине московского дворянина или стольника, незнатный провинциальный дворянин редко мог дослужиться выше чина жильца или московского дворянина (чиновника для особых поручений, которого правительство посылало на воеводство, начальником стрелецкой роты, сотни и т.д.).

Правящий класс, в том числе дворянство, составлявшее наибольшую  по численности его часть,— это привилегированное замкнутое сообщество, переход в которое из других, непривилегированных, «черных», сословий все  больше затрудняется. Но это не означает, что он совсем невозможен. Происходит своего рода социальная диффузия: обедневшие представители дворян могли «опускаться» в низшие сословия, вплоть до холопов,  а некоторые счастливчики из низших сословий проникали в дворянскую среду (становились приказными людьми, получали поместное жалованье — землю, крестьян, зачислялись в дворянскую корпорацию по какому-либо «городу»). 

В ХVII веке дворянство значительно укрепляет свои позиции. В течение XVII в. столичное дворянство пополняется за счет городового выборного дворянства; в то же время происходит оседание обедневших  столичных дворян в «городах». Дворяне, столичные и провинциальные, участвуют в работе земских соборов, выбирая делегатов от своих уездных  корпораций. Возрастает их роль в Боярской думе, приказах, воеводском управлении. А такие дворяне, как Акинфиевы, Головины, Елизаровы, Желябужские, Матюшкины, Нарышкины, Ртищевы,  Соковнины,  Стрешневы, думные чины, получают  земли и крестьян. Они же составляли значительную часть  бюрократической прослойки [6].

Участие дворян в политических событиях нередко играло значительную, а то и решающую роль. Это случалось не раз, например, во времена «смуты» начала XVII в. (свержение Лжедмитрия I и Василия Шуйского, Первое и Второе ополчения и др.).

На протяжении всего столетия дворяне боролись, упорно и целеустремленно за свои права.  И власти, уступая этому нажиму, пошли им на встречу. Соборное уложение 1649 года усилило сословную консолидацию дворянства. По нему поместное и личное вотчинное землевладение отныне являлось сословной привилегией только служилых людей «по отечеству», т.е. дворянства.  И в 1682 году было отменено местничество.

На протяжении ХVIII века дворянство постепенно превращалось в привилегированное сословие, чему главным образом способствовали реформы Петра I.

Важнейшими вехами этой трансформации являлись 1714, 1762, 1775 и 1785 года.  В 1714 г. указом Петра I дворянские поместья, носившие характер условного землевладения, были обращены в собственность дворян (т.е. вотчины). Манифестом 1762 года дворяне были освобождены от обязательной государственной службы в мирное время с сохранением за ними на правах собственности поместий и крестьян.  В 1766 г. они приобрели право иметь корпоративную организацию на уездном уровне. В 1775 г. дворянской корпорации была придана более эффективная организация на уездном и губернском уровнях, право иметь сословный дворянский суд и участвовать в комплектовании из своей среды администрации в уездах и губерниях путем выборов.

«Грамота на права, вольности и преимущества благородного Российского дворянства» (обычно именуется в литературе как «Жалованная грамота дворянству»), вступившая в силу 21 апреля 1785 г. систематизировала и подтвердила все полученные раньше дворянством права и добавила новые: в частности, были образованы самоуправляющееся дворянское общество и губернское дворянское собрание, получившее права юридического лица. Грамота освободила дворянство от всех налогов, повинностей и телесных наказаний, установила внешние признаки дворянской принадлежности — мундир, шпага, экипаж, место в церкви.

На протяжении XVIII — первой половины XIX в. основным занятием дворянства оставалась служба в армии и на флоте. Достаточно вспомнить А.В. Суворова, Ф.Ф. Ушакова, М.И. Голенищева-Кутузова, П.И. Багратиона, П.С. Нахимова, В.И. Истомина, В.А. Корнилова, М.Д. Скобелева и многих других. К началу XIX в. все более престижным для дворян становится обучение в университетах, лицеях. Многие из дворян блестяще проявили себя на государственной и дипломатической службе (канцлер А.М. Горчаков, барон М.А. Корф были выпускниками Царскосельского лицея; граф С.Ю. Витте закончил физико-математическое отделение Новороссийского университета, П.А. Столыпин — Петербургский университет). Часть дворян занимались организацией сельского хозяйства в поместьях, а также строительством заводов и фабрик, занимающихся производством различной продукции для нужд страны.

Из всего вышесказанного следует вывод о том, что дворянское сословие прошло долгий и непростой путь, прежде чем стать главным и правящим сословием  России. Дворяне как социальная категория начиная с ХII века  эволюционируют – от слуг княжеского двора до членов княжеского административного аппарата, вооруженных слуг — дружинников князя. И уже в конце  ХIII века  они,  получая земли и крестьян за службу князю, становятся его опорой в проведении внутренней и внешней политики. Развиваясь, дворянское сословие  достигло своего расцвета в ХVIII – первой половине ХIХ вв.  ХVIII век, часто именуемый «золотым веком российского дворянства» стал периодом окончательного законодательного оформления статуса высшего и привилегированного сословия, что произошло не в результате борьбы дворянства за свои права и привилегии, а по распоряжению самодержавной власти в ходе реализации общегосударственных и военно-административных задач. 

ЛИТЕРАТУРА:

1.  Полное собрание русских летописей (ПСРЛ).//. — Т II. – М.: «Академия наук СССР, Ин-т истории», 1962. –87с.; Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов.//. – М-Л.: «Изд-во Академии наук», 1950. – 692с.

2. Тихомиров М.Н. Условное феодальное державие на Руси.//. – М.: «Наука», 1952. – 354 с.

3. Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь.//. – Л.: «Наука», 1987. -     с.

4. Ключевский В.О. Собрания сочинений. В 9 томах.// — М.: «Мысль», 1987. – т. 3. – 414 с.

5. Веселовский С.Б. Труды по историковедению и истории России периода феодализма.//.- М.: «Наука», 1978. – 343с.

6. Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России ХVII в. И ее роль в формировании абсолютизма.//. – М.: «Наука», 1987. – 225 с.

героизм, самопожертвование, подвиг, личность, война, победа, нравственный выбор, дух, воля.

В статье рассматриваются и анализируются образцы героизма и самопожертвования в реальности, художественной литературе.

Текст статьи:

В современном мире утрачиваются духовные ценности, поэтому необходимо взращивать в себе такие качества духа как героизм и самопожертвование, ведь именно они на протяжении веков меняли ход истории, жизни и судьбы людей, наций, народов.

Изображение героизма и самопожертвования человека на войне является традиционным еще со времен «Слова о полку Игореве» и «Задонщины». Личный героизм солдата и офицера в романе Л. Толстого «Война и мир» порождает «скрытое тепло патриотизма», ломавшее «хребет врагу». Но в русской литературе XX века подвиг человека на войне изображается не только через борьбу с врагом и победу над ним, но и через борьбу каждого человека на войне с самим собой в ситуации нравственного выбора и победу над самим собой [9].

Роман Л.Н. Толстого «Война и мир» — это эпопея о подвиге народа, о победе его духа в войне 1812 года. Позже, говоря о романе, Толстой писал, что главная мысль романа  -  «мысль народная» [9]. Она заключается не только и не столько в изображении самого народа, его быта, жизни, а в том, что каждый положительный герой романа, в конце концов, связывает свою судьбу с судьбой нации.

На страницах романа и, особенно, во второй части эпилога Толстой говорит о том, что до сих пор вся история писалась как история отдельных личностей, как правило, тиранов, монархов, и никто до сих пор не задумывался над тем, что является движущей силой истории. По мысли Толстого  -  это так называемое «ролевое начало», дух и воля не одного человека, а нации в целом [5]. И насколько силен дух и воля народа, настолько вероятны те или иные исторические события. Так победу в Отечественной войне Толстой объясняет тем, что столкнулись две воли: воля французских солдат и воля всего русского народа. Эта война была справедливой для русских, они воевали за свою Родину, поэтому их дух и воля к победе оказались сильнее французских духа и воли. Поэтому победа России над Францией была предопределена.

Солдаты сознают, что, возможно, придется умереть, защищая отечество. И наиболее сильно нравственная сила народа проявляется в простых формах, во многом связанных с народными понятиями и обычаями. Ополченцы надевают чистые рубашки, старые солдаты отказываются пить водку — «не такой день, говорят» [7]. Бодрость духа, сосредоточенность на главном событии солдаты сохраняют и в самом сражении. Здесь наиболее ярко проявляется и чувство товарищества, и сознание общности дела, и моральная стойкость солдат, и солдатский юмор. Так, на батарее Раевского «чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление» [7].

Оценивая роль Бородинского сражения в войне 1812 г., писатель утверждает, что под Бородином наполеоновская Франция в первый раз испытала на себе руку «сильнейшего духом противника». Бегство наполеоновской армии из Москвы явилось следствием того удара, который она получила в Бородинской битве.

Толстой показывает, как с момента взятия Смоленска война становилась народной. В первой же битве под Смоленском французы столкнулись со всенародным сопротивлением. «… Мы в первый раз дрались там за русскую землю, — говорит князь Андрей, — в войсках был такой дух, какого никогда я не видал»[7].

Толстой первым в русской литературы изобразил мгновения изменения состояний духа своих героев, открыл то, что впоследствии Н. Чернышевский назвал «диалектикой души». Любимые герои Толстого  -  плоть от плоти природы. Все, что происходит в природе, находит отклик в их духе. Героям открывается их «собственное» небо, с которым связаны важные, порой эпохальные перемены в их духах.

В своем романе Толстой изобразил события 1812 года как победу русского народа — победу духа, ту нравственную победу, в которой писатель усмотрел решающую силу в войне. До него никто так убедительно и ярко не раскрывал роль морального фактора в исходе войны.

Только воля народа, только народный патриотизм, «дух войска» делает армию непобедимой. Этот вывод делает Толстой в своем бессмертном романе — эпопее «Война и мир».

Одним из наиболее ярких примеров героизма и самопожертвования духа является Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Советский народ был серьезно встревожен войной, внезапным нападением фашистской Германии, но он не был духовно подавлен и растерян. Он был уверен, что коварный и сильный враг получит надлежащий отпор. На подъем народа на Отечественную войну, на вдохновение его Вооруженных Сил на самоотверженную борьбу сразу же заработали все средства и методы духовного воздействия, все отрасли и разделы духовной культуры и искусства. «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой с фашистской силой темною, с проклятою ордой» — звала всех и каждого песня [6]. Народ почувствовал себя полноценным субъектом духовной жизни человечества, он принимал на себя миссию борьбы с фашистским нашествием не только как защиту своего исторического существования, но и как великую спасительную общечеловеческую задачу.

Великая Отечественная война 1941-1945 гг. ярко показала, что духовная борьба существенно влияет на весь ход военной борьбы. Если сломлен дух, сломлена воля, война будет проиграна даже при военно-техническом и экономическом превосходстве. И наоборот, война не проиграна, если дух народа не сломлен, даже при больших первоначальных успехах врага. И это убедительно доказала Отечественная война. Каждый бой, каждая операция этой войны представляют сложнейшее одновременно силовое и духовное действие.

Война длилась 1418 суток. Все они наполнены горечью поражений и радостью побед, больших и малых потерь [3]. Сколько и каких требовалось духовных сил, чтобы этот путь одолеть?!

9 мая 1945-го года — это не только победа оружия, но и победа народного духа. Миллионы людей не перестают задумываться над её происхождением, итогами и уроками [4].

Великая Отечественная война — это тяжёлое испытание, выпавшее на долю русского народа. С первых же дней войны пришлось иметь дело с очень серьёзным противником, умеющим вести большую современную войну. Гитлеровские механизированные полчища, не считаясь с потерями, рвались вперёд и предавали огню и мечу всё, что встречалось на пути. Нужно было круто повернуть всю жизнь и сознание советских людей, морально и идейно организовать и мобилизовать их на тяжёлую и длительную борьбу.

Все средства духовного воздействия на массы, агитация и пропаганда, политико-массовая работа, печать, кино, радио, литература, искусство – использовались для разъяснения целей, характера и особенностей войны против фашистской Германии, решения военных задач в тылу и на фронте, для достижения победы над врагом.

Передовым носителем героического духа нашей армии были гвардейские части, в т.ч. танковые, авиация, реактивная артиллерия, это звание было присвоено многим боевым кораблям и частям военно-морского флота. Девиз гвардейцев – быть всегда героями – нашёл яркое воплощение в бессмертном подвиге панфиловцев, который совершили 28 бойцов 316-й дивизии генерала И.В. Панфилова. Обороняя рубеж у разъезда Дубосеково, эта группа под командованием политрука В.Г. Клочкова 16 ноября вступила в единоборство с 50 немецкими танками, сопровождаемыми большим отрядом вражеских автоматчиков. Советские воины сражались с беспримерными мужеством и стойкостью. «Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва»,— с таким призывом обратился к воинам политрук. И бойцы стояли насмерть, 24 из них, в том числе В.Г. Клочков, пали смертью храбрых, но враг здесь не прошел. Примеру панфиловцев последовали многие другие подразделения и части, экипажи самолётов, танков и кораблей [3].

Ярки примером, олицетворяющим героический дух наших воинов, является подвиг бойца морской пехоты комсомольца М.А. Паникахин. Во время вражеской атаки на подступах к Волге он, объятый пламенем, ринулся на встречу фашистскому танку и бутылкой с горючим поджёг его. Вместе с вражеским танком сгорел герой. Его подвиг товарищи сравнивали с подвигом горьковского Данко: свет подвига советского героя стал маяком, на который равнялись другие герои-воины [2].

Какая сила духа была проявлена теми, кто не колеблясь, закрывал своим телом извергавшую смертоносный огонь амбразуру вражеского дзота! Рядовой Александр Матросов был одним из первых, кто совершил такой подвиг. Подвиг этого русского солдата повторили десятки бойцов других национальностей. Среди них узбек Т. Эрджигитов, эстонец И.И. Лаар, украинец А.Е. Шевченко, киргиз Ч. Тулебердиев, молдаванин И.С. Солтыс, казах С.Б. Байтагатбетов и многие другие. Вслед за белорусом Николаем Гастелло направили свой горящий самолёт на врага русские лётчики Л.И. Иванов, Н.Н. Сковородин, Е.В. Михайлов, украинец Н.Т. Вдовенко, казах Н. Абдиров, еврей И.Я. Иржак и другие [2].

Конечно, самоотверженность, презрение к смерти в борьбе с врагом не обязательно влекут с собой потерю жизни. Больше того, часто эти качества советских воинов помогают им мобилизовать все свои духовные и физические силы, чтобы найти выход из трудного положения. Вера в народ, уверенность в победе, во имя которой русский человек идёт на смерть, не страшась её, воодушевляет бойца, вливает в него новые силы.

Благодаря этим же причинам, благодаря железной дисциплине и воинскому мастерству, миллионы советских людей, смотревших смерти в лицо, победили и остались живы. Воинское мастерство чрезвычайно усиливало стойкость и другие морально-боевые качества наших воинов. Вот почему в овладении оружием, техникой, новыми приёмами боя наши солдаты вкладывали дух.

Одна из наиболее характерных черт духовного облика наших воинов – чувство коллективизма и товарищества. Примеров воинского товарищества тысячи. Большую помощь Красной Армии оказали советские партизаны. 1943 год — был временем небывалого героического массового партизанского движения. Координация взаимодействия партизанских отрядов, их тесная связь с боевыми операциями Красной Армии являлись характерными особенностями всенародной борьбы в тылу врага.

Непоколебимость духа, гордое сознание своей силы и морального превосходства над врагом не оставляли советских солдат и офицеров даже тогда, когда они попадали в руки гитлеровцев и оказывались в безвыходном положении. Погибая, герои оставались непобеждёнными, их дух невозможно было сломить. Несмотря на то, что немцы распяли солдата-комсомольца Юрия Смирнова, вбив гвозди в его ладони и ступни; умертвили партизанку Веру Лисовую, разведя на её груди костёр; замучили легендарного генерала Д.М. Карбышева, облив его на морозе водой, который в ответ на предложение гитлеровцев служить им ответил с достоинством: «Я советский человек, солдат, и я остаюсь, верен своему долгу» [2].

Таким образом, в суровое время войны во всём величии проявилась духовная мощь нашего народа, беззаветно преданного своей Родине, упорного в бою за правое дело, неутомимого в труде, готового на любые жертвы и лишения во имя процветания Отечества.

Любовь к Родине, к русской земле Альберт Аксел выделяет как главный источник моральных сил армии, что в годы Великой Отечественной войны проявилось в «обстановке всеобщего героизма». Историк последовательно отстаивает тезис о том, что самопожертвование советского народа и его военные подвиги «изменили ход событий во второй мировой войне» [1].

Русский народ осознавал ту грозную опасность, какую нашей стране нес с собой германский нацизм. Именно здесь надо искать источник того невиданного массового героизма, который стал решающей движущей силой в войне, важнейшим фактором победы в ней. Он проявлялся в деятельности людей всех возрастов и профессий, мужчин и женщин, представителей всех наций и народностей СССР. Более 11 тысяч стали Героями Советского Союза, сотни тысяч — кавалерами орденов и медалей.

Годы Великой Отечественной войны были для нашей Родины годами тяжких испытаний и временем беспримерного героизма народа. Нет сомнений в том, что главную роль в победе сыграл советский народ. В этом подвиге, равного которому ещё не знала история, слились воедино и высокое мастерство военноначальников, и величайшее мужество воинов, партизан, участников подполья, и самоотверженность тружеников тыла.

Великая Отечественная Война показала всю глубину, передовой характер, духовную силу советского; показала решающую роль в исторической судьбе народа качества его духовности, значения духовной культуры и идеологии в ее подъеме, в мобилизации народа на борьбу за свое историческое существование.

Этот опыт войны чрезвычайно важен в наше время для приобретения народом веры в себя, в свою способность решить проблемы, кажущиеся непреодолимыми. Великая Победа советского народа над фашистской Германией обязывает и вдохновляет на решение таких проблем.

В годы войны были ситуации, когда у наших войск физических сил явно не хватало для остановки фашистских полчищ. Спасла сила духа, позволившая сделать перелом в ожесточенной борьбе. Духовная сила подняла на жертвенное служение Отечеству миллионы воинов на бескрайних фронтах великой войны и на бескрайних просторах близкого и далекого тыла. Она соединила всех и сделала творцами Великой Победы. Это величайший пример для потомков на все времена.

Народ не забыл и славит тех, кто храбро сражался и погиб, смертью героя, приблизив час нашей победы, прославляет оставшихся в живых, сумевших победить врага. Герои не умирают, их слава бессмертна, их имена навечно занесены не только в списки личного состава Вооружённых Сил, но и в память народную. О героях народ слагает легенды, ставит им прекрасные памятники, их именами называет лучшие улицы городов и сёл.

Героем можно стать не только во время войны, но и в простых, будничных делах. Выдающиеся мыслители говорили: «Нередко отвага людская больше познается в малом, нежели в великом», «Храбрость нужна не только в битвах, но и в простых житейских делах» [8]. Но не всякий смелый поступок можно назвать героическим. Например, на глазах у прохожих перебежать улицу в опасном, неположенном месте на красный свет — это не героизм, а глупость, которая может очень плохо кончиться для «героя». Смелым можно назвать поступок, когда он совершается во имя благородной цели. Например, если человек, рискуя жизнью, спасает утопающего — это героизм. Есть много героев и в истории науки. Это, например, русские физики-ядерщики, врачи, полярники, подолгу находящиеся в бескрайних льдах. А норвежский ученый Тур Хейердал на легком плоту из бревен переплыл Тихий океан. Известны людям и герои-врачи, специально заражавшие себя опасными болезнями, чтобы научиться лечить их. А герои космоса или подводного мира? Кто знает, не подстерегает ли на этот раз их непредвиденное? И всё же они уходят на задание, чтобы открыть человечеству новые тайны. Существуют профессии, которые требуют наличия героизма, так сказать «в крови» — это пожарники, полицейские, мчс. Но они не воспринимают свою ежедневную работу как героизм, а считают нормальным явлением. Люди этих профессий не понимают значимости своего дела – это стало нормой их жизни. Для русского народа, в принципе, это норма жизни, характера. Воспитание духа начинается с малых лет, каждый мужчина обязан быть героем. Сама история России заставляет человека иметь качества героя, например, перестройка, когда происходили глубокие, неоднозначные перемены во всех сферах жизни советского общества.

Но есть героизм и самопожертвование особого рода — они в том, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах не изменять правилам чести, порядочности, дружбы, человеколюбия. Это героизм, самопожертвование духа. Яркий пример такого героизма и самопожертвования — в судьбах людей, которые в нечеловеческих условиях ленинградской блокады, гитлеровских и сталинских лагерей и других подобных испытаниях сохраняли в себе достоинство, мужество, доброжелательность, — словом, все истинно человеческие качества. Дела и подвиги героев помнят и высоко чтят, на их примере учатся жить, бороться и побеждать. В истории каждого народа есть примеры замечательного героизма и самопожертвования.

 Литература.

1. Аксел А. Герои России. 1941-1945 / А. Аксел. М., 2002.

2. Баграмян И.Х. Так мы шли к победе. Военные мемуары / И.Х.Баграмян. М., 1990.

3. Дмитриенко В.П. История Отечества. XX век: Пособие для учащихся / В.П. Дмитриенко, В.Д. Есаков, В.А. Шестаков. М., 2002.

4. Краткая всемирная история. В 2 книгах / Под ред. А.З. Манфреда. М., 1996.

1. Падерин А.А. Война и мир: роль духовной культуры в воспитании патриотического сознания / А.А. Падерин // Материалы научно-практической конференции. М., 2005.
2. Русская советская поэзия. Под ред. Л.П. Кременцова. Л., 1988.
3. Толстой Л.Н. ПСС 12 т. Т.4 Война и мир. М., 1987.
4. www.all-aforizmy.ru (дата обращения 26.10.2011).
5. www.Litra.ru (дата обращения 9.07.2011).

Брак, развод, повторный брак, религиозные догматы и традиции, иудаизм, христианство.

В статье содержится анализ того, каким образом в Библии регулируется проблема семейных конфликтов, приводящих к разрыву отношений между супругами

Текст статьи:

То, что конфликты в семейных отношениях, приводящие  к разрыву всяких отношений или разводу является несомненным злом, вряд ли кто будет оспаривать.  Разбитые судьбы, расстроенная психика, унизительные юридические  процедуры,  деформированное воспитание детей, оставшихся с одним из родителей – всё это лишь небольшая часть последствий локальных семейных конфликтов.  Реальные же последствия могут выразится в глобальной катастрофе  всей европейской (пост-христианской) цивилизации.

По оценке специалистов в развитых странах Западной Европы и Северной Америки сейчас распадается каждый второй брак [8,9].   Причём динамика  разводов неуклонно нарастает, даже,  несмотря на то, что  всё больше количество браков  не регистрируется законным образом, а существует в форме  конкубината.  В России статистика разводов ещё менее утешительна. В  2009 году  на 1 миллион браков приходилось 700 тысяч разводов [4].  А уже в первом квартале 2010 года процент разводов вырос до 80 [3].  Фактически за первые 4 года происходит около 40% разводов, а за 9 лет  — около 2/3 их общего числа.

Социологических причин увеличения числа разводов много.  Это  эмансипация женщин, изменение формы трудовой занятости, когда работают оба супруга, давление экономических и социальных проблем, и,  конечно же,  весьма либеральное гражданское законодательство, облегчающее процесс  развода. Но, несомненно, самой главной причиной разводов является изменение культурной парадигмы западной цивилизации, и, прежде всего, ослабление  влияния религиозного фактора вследствие распространения философского  течения, именуемого плюрализмом, которое ни одну идеологию не признаёт истинной, правильной или преобладающей.  Формирование массовой культуры, основной характеристикой которой является  потребление, оказывает своё влияние и на область семейно-брачных отношений, исключая из них  всякую сакральность и, сохраняя, по большей части, лишь экономическую и физиологическую составляющие.

Примечательно, что с древнейших времён вопросы регулирования брачных отношений относились не только к сфере компетенции гражданских властей (поскольку были связаны с правами собственности и численностью народонаселения),  но и  к сфере религиозной. Причём  наиболее  ярко  духовная составляющая брака проявляется в монотеистических авраамических религиях.  Эпоха  ранней античности, характеризующаяся весьма свободными нравами в вопросах пола, почти не знала разводов. Законные браки обеспечивали  легитимную передачу наследства законнорожденным детям, а для  того,  чтобы  разнообразить ощущения, существовали наложницы, гетеры и проститутки.  К тому же   гражданские законы  предусматривали в случае развода выплату жене существенной денежной компенсации, что также удерживало мужей от  опрометчивых поступков.  Великий афинский оратор и политический деятель Демосфен так сформулировал  общепринятые нормы сексуального поведения в Древней  Греции: «Для наслаждения у нас есть куртизанки; наложницы – для каждодневного сожительства; у нас жёны, чтобы они рождали нам законных детей и были верными попечителями наших домашних дел». Проституция в языческой культуре не только не осуждалась, но была частью религиозного культа.

Нравы Древнего Рима изначально были более  сдержанными, чем греческие. За первые 500 лет  римской республики не был зафиксирован ни один развод. История сохранила имя первого мужа, разведшегося в 234 г до Р.Х со своей женой по причине её бесплодия. – Спурий Карвилий Руг[7].  Но с появлением греков римская нравственность резко пошла вниз. Греция была покорена военной мощью Рима, но в социальном и нравственном плане  Рим был завоёван Грецией.  В середине I века н.э. Сенека писал, что женщины выходят замуж, чтобы развестись, и разводятся, чтобы выйти замуж.

Первым государством Древнего мира, религия которого детально регламентировала  половые отношения, был Израиль. Монотеистическая религия, лежащая в основе всего гражданского законодательства, от имени  Бога и Творца всего сущего провозглашала, что сексуальные отношения  допустимы только между мужчиной и женщиной и только в законном браке.  Супружеская измена, внебрачный секс, половые извращения согласно законам Торы карались смертной казнью. Но,  несмотря на всю суровость  еврейского  «семейного кодекса», в нём предусматривалась возможность развода. «Если кто возьмет жену и сделается ее мужем, и она не найдет благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-нибудь противное, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего, и она выйдет из дома его, пойдет, и выйдет за другого мужа…» (Книга Второзакония, гл.24,ст.1,2).  Для того чтобы мужчина, стремящийся к разводу,  смог осознать значимость принимаемого решения, закон запрещал ему возвращаться  к  своей прежней жене, если она после развода с ним побывала замужем за другим мужчиной.

Хотя иудаизм считает, что «браки заключаются на небесах», расторгаются они, по мнению иудейских раввинов, там же. В  том, что брачный союз распадается, иудеи  видят наказание и проклятие, посылаемое с Небес за грехи [5]  Для того чтобы развод считался состоявшимся,  муж в присутствии свидетелей должен вручить жене так называемое разводное письмо, «гет». Инициатором расторжения брака могла выступать и жена, но в любом случае без письменного согласия мужа свободной стать она не могла.

В правоприменительной практике  ветхозаветного законодательства о браке и разводе длительное время оставалось не совсем ясным то, что можно считать законным основанием для развода.  В двух бесспорных случаях по раввинскому праву развод был обязательным. Во-первых, при супружеской измене, поскольку в этом случае дальнейшее супружеское общение делало ритуально осквернённой  и невиновную сторону. Во-вторых, в случае бесплодия супруги (в течение  10 лет), так как  это препятствовало исполнению заповеди «плодитесь и размножайтесь» [5]  По остальным поводам были разногласия. Существовало несколько раввинских школ, которые по-разному трактовали  фразу из Втор.24:1 «…она не найдет благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-нибудь противное…».

Консервативная школа Шаммая придерживалась мнения, что единственным законным поводом для развода может быть  только супружеская неверность.

Либеральная школа Гиллеля  рассматривала понятие о «чем-то противном в жене» более широко, а потому достаточным основанием для развода считала сварливый характер жены, испорченный обед. А последователь Гиллеля  рабби Акива считал весомы поводом для развода даже тот факт, что жена ему просто разонравилась или он нашел более красивую [6].  Подобная трактовка приводила к множественным злоупотреблениям, когда  муж оставлял  жену из-за любой своей прихоти. В защиту оставленных жён один из последних пророков Ветхого Завета Малахия бросает мужьям резкое обвинение в предательстве: «…ты предал жену юности твоей, хотя Господь был между вами свидетелем, предал подругу твою, жену законную. И разве не сделал вас Господь единым целым и телом и духом? В чём предназначенье этого единого? Искать потомства, дарованного Богом. Потому берегите дух,  и не предавай жену юности твоей. Прогонять жену, ненавидеть её – сказал Господь Бог Израилев, – всё равно, что пятнать себя насилием, – сказал Господь Воинств. Берегите дух ваш и не становитесь предателями»  (Малахия 2:14-16) [2].  Однако, в последующие четыреста лет  однозначное решение  проблемы развода раввинами  дохристианской      эпохи так и не было найдено.

Новозаветное учение о браке и разводе начинается  с вопроса, заданного  Христу  израильскими учителями закона о том,  какая из раввинских школ, по его мнению, права в обосновании  развода.

«И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею?  Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два  одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею?  Он говорит им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так; но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, [тот] прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует.  Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано ». (Матф.19:3-12)

Стремление  фарисеев проверить бродячего проповедника из Назарета, претендующего называться  Мессией, на знание Закона  и раввинских преданий вполне понятно. Однако Иисус не пытается снова толковать Закон Моисеев. Он апеллирует к первоначальному намерению Бога, записанному в рассказе о сотворении мира. «Вначале» Бог   творит мужчину и женщину друг для друга и объявляет, что такой союз  служит  не просто  для удовлетворения сексуальных  потребностей, а является  соединением двух людей   в «одну плоть».  Отсюда следует логическое заключение о том, что изначально задуманное Творцом как единое  не должно быть разрушаемо прихотью человека. И Христос добавляет Свой запрет: «что Бог сочетал, того человек да не разлучает», поскольку брачные узы – это нечто большее, чем контракт между двумя людьми: это божественное сочетание.

Если Моисей разрешал развод, то Иисус его запрещает, причём объявляет, что развод, имеющий целью новый брак  с другим человеком –  ловкая  форма супружеской измены. Развод в трактовке Христа – признак жестокосердия, и постановление Моисея о возможности развода есть уступка человеческому несовершенству,  но ученики Иисуса призваны к более высокому стандарту – пожизненной верности в браке. Отпустить жену, в оценке Бога,  значит, подтолкнуть её к греху или беззащитному одиночеству в патриархальном обществе. Поэтому мужьям следует взять на себя полную моральную ответственность за  сохранность своих браков, – за тем единственным исключением, когда жена разорвёт брачный обет  своим  развратным поведением.

Шоковая реакция  учеников Христа на такие требования  вполне объяснима: «если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться». Планка праведности поднята Христом на высоту,  абсолютно недосягаемую  для «нормальных» людей.  Ведь брак, по их мнению,   может быть  привлекательным только тогда, когда есть возможность для  отступления в случае неудачной партии. Тем не менее, Иисус не пытается их ободрить. То, что не соответствует абсолютным заповедям Бога, является грехом и попадает под божественное осуждение.  А те послабления, данные Творцом ради  немощи человеческой природы, не должны толковаться как одобрение Богом самого греха.  И, хотя Сам Христос осознаёт, что Его категоричность мало кем будет поддержана,  Он настаивает на неизменности  изначального замысла Бога о браке: «не все вмещают слово сие, но кому дано».

Христианство, начавшее развиваться  со второй половины I века по Р.Х.,  явило собой  совершенно новую модель религиозного и социального устройства. Оно вышло из недр иудаизма, вобрав в себя из него строгую приверженность монотеизму и Священным Писаниям, но, в,  противоположность сектантской национальной замкнутости религии Израиля, христианство было открыто для языческих народов. В тоже время  христианство, как  система религиозных идей, сохраняло строгий консерватизм, не ассимилируя  ни  раввинские предания иудаизма, ни языческую античную философию и мораль. Тем не менее, окружающий мир оказывал  своё влияние на Церковь, порождая в ней  новые вопросы и проблемы, в то числе, связанные с браком и разводом.  Например, должны ли христиане стремиться воздерживаться от сексуальных отношений,  для того чтобы духовно усовершенствоваться; следует ли продолжать брак, если один из супругов не является христианином (не будет ли это считаться «осквернением» как в иудаизме); является ли допустимым повторный брак, если «да», то с кем?

Развитие христианской доктрины о  браке получило в письмах (посланиях) апостола Павла различным христианским общинам. Особенно обширно эта тема освещается в послании к церкви города Коринфа, в котором  обозначены ответы на наиболее актуальные вопросы  общины.

Во-первых, Павел резко отвергает радикальный аскетизм и советует находящимся в браке не гнушаться сексуальных отношений: «Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию,… чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим. (1Кор.7:3-5).

Во-вторых,   не состоящим в браке предоставлена полная свобода выбора своего семейного статуса: «Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я.  Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться». В другом письме  апостол  подтверждает свой тезис: «Итак, я желаю, чтобы  молодые вдовы вступали в брак, рождали  детей, управляли домом…» (1Тим.5:14).

В-третьих,  Павел подтверждает запрет Иисуса Христа разводиться: «А вступившим в брак не я повелеваю, а Господь: жене не разводиться с мужем, – если же разведется, то должна оставаться безбрачною, или примириться с мужем своим, – и мужу не оставлять жены своей» (1Кор.7:10-11).  Оговорка «если же разведётся» приводится без указания причин развода. Вероятно, причина должна быть достаточно весомой.  Примечательно, что  слова апостола о разводе здесь достаточно сдержанные.  Он не призывает изгнать разведенную из общины не говорит «если разведётся, то прелюбодействует…».  Павел приводит реальную ситуацию, когда запрет разводиться игнорирован, и  ставит категорический запрет на повторный брак в случае свершившегося развода, дабы исключить соблазн расторжения брака с целью заключения  нового, более желаемого.

В-четвёртых,  Павел рассматривает новую тему, которой не касался Христос, а именно, как быть, когда один из супругов нехристианин. Вероятнее всего,  подобные браки были заключены  ещё до обращения мужа или жены в христианство, и верующая сторона могла сомневаться в целесообразности сохранения подобного союза.  Павел пишет: «Прочим же я говорю, а не Господь: если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его.  Ибо неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим. Иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы.  Если же неверующий хочет развестись, пусть разводится; брат или сестра в таких случаях не связаны; к миру призвал нас Господь». (1Кор.7:12-15).   Апостол не считает, что  жёны мужчин-христиан обязаны принимать веру своих мужей (или наоборот). Но,  несмотря на кажущуюся  опасность «осквернения» от неверующего супруга,  Павел не советует  разводиться т.к.  «неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим».  В противоположность отношения  к ритуальной нечистоте в иудаизме, христианство констатирует, что «святое» не может быть осквернено «нечистым»; «святое» сильнее «нечистоты», оно проникает в несвятое и освящает его.  Верующий должен оставаться в браке, доколе можно, однако, если неверующая сторона захочет разорвать отношения, противоположная сторона свободна от брачных обязательств: «брат или сестра в таких случаях не связаны».  Означает ли это, что  верующему дозволяется вступить в новый брак?  Павел не говорит об этом прямо, но вероятнее всего ответ  будет положительным, однако с поправкой данной им несколько ниже: «Соединен ли ты с женой? не ищи развода. Остался ли без жены? не ищи жены. Впрочем, если и женишься, не согрешишь; и если девица выйдет замуж, не согрешит. Но таковые будут иметь скорби по плоти; а мне вас жаль».  (1Кор.7:27-28).

Резюмируя  общие положения  иудео-христианской  догматики и морали, следует констатировать, что в Библии  разрыв   брачных отношений не только не  считается нормой, но расценивается как предательство по отношению к  оставленному супругу.  Почти до середины ХХ века в  странах с преобладающей христианской культурой   (Западая Европа,  Северная  Америка  и даже Россия), церковный запрет на развод пользовался мощной социальной поддержкой, что делало его чрезвычайно  непопулярным  среди основной части общества. В современной культуре развод  настолько распространён, что воспринимается уже как событие морально нейтральное, а потому всё интенсивнее прогрессирующее.

Философия гуманизма, ставящая на первое место право человека на комфортную жизнь, не знает путей преодоления этой социальной проблемы.  Всё более секуляризованное христианство (как западное, так и восточное) вынуждено дрейфовать  вместе с основными тенденциями общества и де-факто благословлять развод, подводя под него богословские мотивы. Церковь и общество перестали требовать от своих членов сохранения брака, расценивая это как посягательство на права личности.    Так что желание   развестись  расценивается ими как личное дело, в которое желательно не вмешиваться.

В результате,   западный  человек нечего  не может предложить   распадающемуся обществу, лишенному нравственных императивов, в котором институт семьи дискредитирован. Такое общество  обречено на депопуляцию и  анархию.   Но за анархией в доме неминуемо последует анархия на улицах. Остановить эту анархию и установить твердый порядок  сможет только  та  социальная структура, которая обладает идейным единством. Как известно, сильное, монолитное  общество складывается из крепких семей. Поэтому в противостоянии цивилизаций  успех будет иметь та,  в основе которой лежит крепкая семья. И вполне возможно, через несколько  десятилетий (а может быть и лет)  голубое знамя Европейского союза  будет  заменено  зелёным…

Литература

1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. Синодальный перевод.

2. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. Современный русский перевод. – М.: Российское Библейское Общество, 2011.

3. Бракоразводная статистика первого квартала 2010 года http://www.kasparov.ru/material.php?id=4BEAA6236E012

4. Брак небесный «Российская газета» — Федеральный выпуск №5115 (36 )      http://www.rg.ru/2010/02/19/svadba.html

5. Исраэль Бен Шимон. Если ты еврей. – Ростов н/Д.: Феникс, 2001.

6. Пинкингтон С.М. Иудаизм/Пер. с англ. Е.Г. Богдановой.  – М.: ФАИР-ПРЕСС, 2000.

7. Троицкий С. Христианская  философия брака. – М.: Путь, 2001.

8. Уайн Даг. Развод и современный человек. http://www.scienceandapologetics.com/text/158.htm

9. Хейз Р. Этика Нового Завета/Пер с англ. – М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2005.

духовное сословие, женщина, гендерные позиции.

«Женская тема» в отечественной науке существует не одно десятилетие. Возникнув как «женский вопрос», в настоящее время является одним из компонентов гендерных исследований. Однако, несмотря на многочисленные исследования отечественных и зарубежных авторов, историков и философов, социологов и политологов, вряд ли можно утверждать, что «женский мир» представлен в современной историографии полно

Текст статьи:

Гендерные роли — закрепленные в морали, правилах, положениях закона функции и формы поведения женщин и мужчин[1]. Термин «гендер» появился сравнительно недавно. Основное значение английского слова gender — грамматический род, а в относительно старом издании англо-русского словаря употребление этого слова в значении «пол» определяется как шутливое[2]. Но в последнее время этот термин стали употреблять именно в этом значении и уже совсем не в шутку. Сейчас это слово обозначает социальный пол.

Все возрастающий интерес к гендерным проблемам имеет очень глубокие корни. С одной стороны, различие мужчин и женщин является самым фундаментальным различием между индивидуумами, принадлежащими к виду homo sapiens (как показали исследования, именно это отличие прежде всего фиксируется и запоминается человеком[3]), с другой стороны, сейчас идет процесс изменения и сближения гендерных ролей. Большее внимание в настоящее время обращают на изменение гендерных ролей женщин, которые все больше проявляющих себя в традиционно мужских, как считалось ранее, сферах социальной активности (политика, бизнес, армия и т.д.)[4]. Но если рассмотреть эту проблему в историческом аспекте, то можно проследить такую тенденцию на протяжении эволюции всего человеческого рода.

В России, стране с тысячелетней православной традицией, то отношение к женщине, которое формируется в общественном сознании Церковью, заслуживает особого разговора.

Обратимся к Священному Писанию: Вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жизни[5]. Этот призыв прозвучал из уст святого апостола Петра, о котором Господь сказал: на сем камне Я создам Церковь Мою[6]. Слова первоверховного апостола лежат в основе церковного отношения к женщине — отношения, правильность которого проверена и доказана двумя тысячелетиями существования Церкви Христовой.

На Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г. был принят важный документ: «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». В числе множества вопросов и проблем современности не остался без внимания Церкви и «женский вопрос». Церковь подчеркивает, что различие между полами есть особый дар Творца созданным Им людям. Церковь не сводит особенности полов лишь к различиям телесного устроения. Мужчина и женщина являют собой два различных образа существования в едином человечестве, причем они нуждаются в общении и взаимном восполнении.

Церковь не препятствует женщине участвовать в социально значимой деятельности. В православном сознании женское равноправие не сводится к «справедливому» распределению общественных функций; женщине отводится гораздо более высокое место.

Высоко оценивая общественную роль женщин и приветствуя их политическое, культурное и социальное равноправие с мужчинами, Церковь одновременно противостоит тенденции к умалению роли женщины как супруги матери. Фундаментальное равенство достоинства полов не упраздняет их естественного различия и не означает тождества их призвания как в семье, так и в обществе.

Например, в Деве Марии Церковь видит непревзойденную степень нравственной чистоты, духовного совершенства и святости: Честнейшая херувимов, как именуют Богородицу, не только освящает подвиг материнства, утверждает важность женского начала, но становится причастной к делу спасения и возрождения всего человеческого рода.

Почитает Церковь и евангельских жен-мироносиц, тех скромных и благочестивых женщин-тружениц, которые повсюду сопровождали Иисуса Христа и служили Ему, прямо продолжая дело Божией Матери. Они заботились о телесных нуждах Богочеловека Иисуса Христа и Его учеников и тем самым, конечно, помогали Ему в Его служении. Они шли на распятие, стояли при Кресте, были при погребении.

Равноапостольной именует Церковь царицу Елену, мать первого императора-христианина, нашедшую Крест Христов, построившую множество храмов. Равноапостольная Нина принесла в древнюю Иверию семена веры — доныне эта святая особо почитается в Грузии. Равноапостольная княгиня Ольга, первая христианка русской земли, своим примером открыла красоту истинной веры для внука, святого великого князя Владимира.

Высшей формой служения христианина является мученичество. Церковь верует, что кровью мучеников за Христа утверждена она до скончания веков — именно поэтому в основание престола каждого православного храма положены мощи святых мучеников.

Имена христианок — мучениц за Христа известны каждому православному: это первая мученица за Христа равноапостольная Фекла, великомученицы Варвара[7], Екатерина[8], Анастасия, это и целая семья мучениц-христианок: мать София и три малолетние дочери Вера, Надежда, Любовь. Подвиг веры мучениц ранних веков христианства был повторен в двадцатом веке: среди тех, кто в годы гонений не отрекся от своей веры, а пошел за свои убеждения в тюрьмы, лагеря, на расстрел. Среди них было немало женщин — монахинь и простых верующих.

Но не только в годы гонений появлялись в Церкви святые женщины. Известны имена тех, кто заслужил право именоваться преподобными, блаженными, благоверными — заслужил всей своей благочестивой жизнью. Имя преподобной Марии Египетской неоднократно упоминается в дни Великого поста: ее покаяние, смирение, горячая молитва почти пятнадцать столетий служат примером для любого христианина.

Русская Православная Церковь хранит молитвенную память о многих святых женах. Упомянем преподобную Марию — мать великого святого Руси Преподобного Сергия Радонежского, Евфросинию Московскую, супругу великого князи Димитрия Донского. Даже в годы воинствующего атеизма не прекращался поток верующих к могиле блаженной Ксении Петербургской — она еще не была причислена к лику святых, но всенародное почитание этой угодницы Божией свидетельствовало о силе ее молитв, о ее готовности помочь каждому нуждающемуся, как делала она это и при жизни.

«Женская тема» в отечественной науке существует не одно десятилетие. Возникнув как «женский вопрос», в настоящее время является одним из компонентов гендерных исследований. Однако, несмотря на многочисленные исследования отечественных и зарубежных авторов, историков и философов, социологов и политологов, вряд ли можно утверждать, что «женский мир» представлен в современной историографии полно[9].

В какое бы время ни возникал этот естественный интерес к роли женщины в семье, обществе, государстве, неизменно в тени остается значительная категория женщин из духовного сословия — жены, дочери и сестры священников, дьяконов, псаломщиков и т.д., а также насельницы монастырей, монашеских общин и пустыней. Представительницам последней категории повезло в большей степени: сейчас хорошо известно, что смиренные служительницы Бога отважно проявили себя на полях сражений в качестве сестер милосердия, что они были первыми учительницами для тысяч крестьянских детей, заботливо помогали сиротам, инвалидам и всем нуждающимся без различия званий и сословий. Совсем незаметными на этом фоне оказываются те, для кого главным в жизни было быть женой, матерью. Эти женщины составляли незначительный по численности, но особый по значимости контингент, как в сельском, так и городском сообществе.

В последнее время в исторической литературе появился целый ряд исследований, посвященных социальной истории духовенства, но, к сожалению, они не затрагивают вопрос о влиянии внешних социокультурных условий, которые определяли быт священно- и церковнослужителей, на их взаимоотношения с женщинами.

Основными сферами, в рамках которых развивались отношения духовных служащих с представителями женского пола, являлись личная жизнь и приходская деятельность. Православное духовенство на протяжении ХІХ — начала ХХ вв., несмотря на проведение в середине ХІХ в. церковной реформы, направленной на ликвидацию наследственности в занятии церковных мест, являлось одним из наиболее замкнутых сословий на территории империи. Этим объясняется стремление духовных служащих брать в жены дочерей священников и церковников. Подобная тенденция находила также поддержку со стороны епархиальных администраций и во второй половине ХІХ в. А в ряде городов империи были открыты женские епархиальные училища, в задачу которых входило воспитание будущих жен священников.

Ограниченность личного выбора молодого священнослужителя или церковника заключалась в сложных социальных отношениях с другими слоями общества. К духовенству с презрением относилось имевшее более высокий социальный статус дворянство; оно не пользовалось симпатией со стороны крестьянского сословия, в том числе его женской половины.  Порой молодые «поповичи» были лишены элементарного выбора, когда заканчивая обучение в семинарии, вынуждены были думать о месте свей будущей службы. Ограниченность свободных церковных мест и нужда, в которой находилась большая часть семинаристов, заставляли последних идти на вынужденный брак с так называемой «закрепленной невестой» (после смерти отца-священника за его дочерью закреплялось вакантное место, которое переходило к ее жениху). В основе такого брака лежал исключительно расчет.

Тем не менее, случаи разводов среди духовенства фиксировались гораздо реже, нежели в других сословиях, ведь священнослужителю разрешалось быть женатым только единожды, а в случае преждевременной смерти жены, он до конца своих дней оставался вдовцом. Каноничный и патриархальный образ жизни священника оказывали прямое влияние на специфику внутрисемейного быта.

Таким образом, взаимоотношения духовных служителей с женской половиной общества на протяжении ХІХ — начала ХХ вв. были существенно ограничены рядом факторов, которые определяли социальное развитие православного духовенства, включавшего в себя как мужчин, так и женщин, которые вначале в конце XIX — начале XX в. стали реагировать на дискриминацию.

В конце XIX — начала XX в., в классификации женских типов американской исследовательницы Нормы Нуман среди прочих есть понятие «традиционная женщина», которое, правда, обозначает одну из категорий советского общества[10]. Однако оно вполне применимо как самостоятельная характеристика и к женщинам из духовного сословия. Они действительно представляли собой наиболее консервативную часть женского сообщества, более основательно были подвержены традиционализму в поведении, восприятии жизни, реакции на события. Их уделом было домашнее хозяйство, основной социальной функцией — материнство. В модернизирующейся России женщины из духовного сословия являлись, пожалуй, самой дискриминированной частью женского мира[11].

Подводя итог, необходимо отметить, что в дореволюционной России женщины из духовного сословия находились вне политической и общественной жизни, их социальная роль ограничивалась материнством. Верные православной этике, они покорно несли всю тяжесть традиций, находились в состоянии полуприкрытого рабства. Авторитарные семейные отношения, неуверенность в завтрашнем дне способствовали нарастанию недовольства создавшимся положением среди дочерей духовенства. Неудивительно, что в условиях тотальной эмансипации в пореформенный период в рядах женской части сословия стал нарастать протест, стремление вырваться из бытового плена и потому удельный вес самостоятельных тружениц, революционерок — дочерей лиц духовного звания увеличивался год от года[12]. В 1905-1907 гг. поповские дочки заявили о себе в полный голос участием в забастовках, уличных манифестациях. Все чаще в поле зрения полиции оказывались молодые учительницы, происхождением своим связанные с церковной средой. Интересно, что многие из них становились на откровенно атеистические позиции и пропагандировали безбожие[13].

[1] Дальбум-Халл Б. Женщины и руководство. СПб.:Сова, 1996.

[2] Англо-русский словарь. Составил В.К.Миллер. М. ОГИЗ, 1948.

[3] Берн Ш. Гендерная психология. — СПб.: прайм-Еврознак, 2001.

[4] Там же

[5] 1 Пет. 3:7

[6] Мф. 16:18

[7] Энциклопедия русских обычаев/Автор-сост. Юдина Н.А. М.:Вече, 2001. С.401.

[8] Там же. С.399.

[9] Леонтьева Т.Г. Женщина из духовного сословия в самодержавной России // Женщины. История. Общество/ ТвГУ. Вып.1. Тверь, 1999. С.45-57.

[10] Нуман Н.К. Ведет ли сознательность к действию: исследование воздействия перестройки и послеперестроечного периода на женщин России// Женщины России — вчера, сегодня, завтра. М., 1994. С.37.

[11] Леонтьева Т.Г. Женщины из духовного сословия в самодержавной России // Женщины. История. Общество. Сборник научных трудов. Выпуск 1. Тверь 1999. С.45-57.

[12] См.: Деятели революционного движения: Библиографический словарь. М.,1927-1931. Т.1-5.

[13] Леонтьева Т.Г. Женщины из духовного сословия в самодержавной России // Женщины. История. Общество. Сборник научных трудов. Выпуск 1. Тверь 1999. С.45-57.