Автор(ы) статьи: Розенберг Н.В.
Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

повседневная культура, стиль жизни, городская повседневность, духовные ценности.

Аннотация:

В статье ставится проблема влияния современной городской повседневности на формирование стиля жизни личности и трансформацию ее ценностей.

Текст статьи:

Современный город представляет собой сложную систему, детерминируемую многими взаимосвязанными и взаимоопределяемыми показателями. Город является экономическим, административным и культурным центром, это постоянно развивающийся организм, который чутко улавливает тенденции общественной жизни, воспроизводит и видоизменяет их. Материальные и духовные ценности, нормы, традиции, особенности организации жизни создают неповторимый облик городов того или иного региона и формируют отличительные особенности характера их жителей. Социальные, культурные и экономические индикаторы, отражающие специфику города как системы, представляют собой определенный набор количественной и качественной информации.

В последние несколько десятилетий появились многочисленные работы, посвященные изучению городского пространства. Эти недавние исследования в целом характеризуются принципиальным отличием от предшествующих теорий исследования города.

Современные исследования города смещают акценты от рассмотрения города как пространственно-ограниченной целостности, воплощенной в определенных способах жизни – стабильных и анонимных, как социальной пространственной системы, обладающей своей внутренней динамикой (речь идет о работах теоретиков урбанизма начала ХХ века Льюиса Мамфорда, Патрика Гедденса и Луиса Вирта) к незавершенности, открытости города, к отсутствию центра, четкой структуры и фиксированной сегрегации городского пространства. Город начинает рассматриваться как совокупность совершенно разрозненных процессов, как место пересечения, сцепления и сосуществования различных ритмов. Акцент на разнообразии и множественной природе городской жизни влечет за собой отказ от генерализации и попытки ухватить и воспринять значимую банальность повседневной жизни города. Исследование городского пространства становится неотделимо от исследования практик повседневности городской жизни.

Природа города реализуется в непрерывном порождении самых разнообразных социальных, стилевых, профессиональных, возрастных, этнических и других локусов, общностей и субкультур. Одним словом, город постоянно порождает новые, качественно нетождественные субъекты. Он формирует разные настроения, новые смыслы, интенции, нормы и ценности, и наконец, новые слова и символы для выражения этих сущностей. В городе рождаются разные мироощущения и нетождественные интересы различных субкультур и групп, формирующих городское сообщество.

Современный город представляет сложное социокультурное пространство, в котором отпечатались следы самым разных культурных эпох. Это и архитектурные конструкции и социальная организация пространства. Городской житель, обычно, вполне адекватно ориентируется в этих конфигурациях смыслов, так как они органично вписаны в проект его жизненного мира, сформированного в процессе социализации.

Город позволяет обществу построить встречу со своим собственным будущим и ответить на вопрос, что из наличного социального багажа следует брать с собой. «Прошлое» и «будущее» соседствуют в городском пространстве как реальность человеческих форм самоопределения и образов жизни, как вся палитра переходных форм, задающих шаги ближайшего и далекого развития данной социокультурной формации. Срез городской жизни представляет нам реальность развития во всей ее противоречивости и конфликтности.

Что же такое городская повседневность? Как современный город манифестирует свою повседневность?

Развитие современного города связано со сменой структуры хозяйства, с изменениями карты профессий и структур занятости населения, с экологической ситуацией, с экспортом городской формы жизни за счёт использования интеллектуальных и информационных технологий, с децентрализацией и диверсификацией исконно городских функций и изменением статуса города. Сегодня трудно представить себе городского жителя без компьютера или мобильного телефона, хотя буквально десять лет назад это было почти что редкостью.  Меняется та система ценностей, в рамках которой мы обсуждаем и анализируем ситуации, складывающиеся в больших городах. Несомненно, городская культура претерпевает переходную стадию своего развития, однако, мы не можем ответить с достаточной степенью определенности, от чего к чему происходит переход. На наших глазах разрушаются стандарты и эталоны городского образа жизни предшествующих десятилетий, происходит деградация гигантских урбанизированных регионов, меняются установки и ориентации городского жителя, изменяется стиль его повседневности.

Стиль жизни характеризует устойчиво воспроизводимые черты, манеры, вкусы, склонности, проявляющиеся в повседневной жизни индивида или группы, в основе которой лежат потребности, интересы, мотивы. К факторам, конструирующим жизненные стили, относят условия бытия, традиции и содержащиеся в них явные или латентные правила интерпретации, оценки жизненных феноменов, а также институциональные образования, характерные для доминирующих групп и способствующие воспроизведению определенного типа личности. При этом ценности, нормы, каноны влияют на поведение людей лишь в той мере, в какой члены общества их активно разделяют либо пассивно признают.

Универсумом ценностей и смыслов любой социальной группы является культура. Культура объемлет также формы праксиса и деятельности индивидов и их результаты. В каждом социуме в результате сложного исторического развития устанавливается в качестве нормы специфический образ мышления, особый тип реактивности. Изменяющиеся условия вынуждают индивидов находить стратегии, релевантные их новым жизненным обстоятельствам. Жизненный мир индивида ценностно структурирован, и любое событие имеет в нем значение и смысл лишь в той степени, в которой грозит разрушением идентичности индивида или, наоборот способствует реализации личности.

Определенную сложность представляет отсутствие взаимно-однозначного соответствия между поведением и конкретной ценностью, так как одна и та же ценность может детерминировать достаточно большое число поведенческих синдромов. Но все эти возможные поведения как считает М. Мерло-Понти, суть модификации характерной манеры существования, определенного стиля жизни, который достается личности как психологической и исторической структуре вместе с существованием. Личность через сам факт своего рождения как человека воспринимает мир повседневности как «сам собой разумеющийся». Благодаря факту своего второго рождения в качестве личности в результате первичной социализации в родительской семье, школе, она воспринимает свой жизненный мир «уже сложившимся» и присутствующим в ее сознании и поэтому она не выбирает абсолютно ни своего бытия, ни своего стиля жизни. Личность совершает выбор всегда на основе некоторых данностей, но не в результате одномоментного творческого акта, а путем постепенных смешений и свыкание с ее выбором. Объяснение поведения личности ее прошлым, средой, темпераментом и т.п. будет истинным лишь только при том условии, если рассматривать эти детерминанты как моменты целостного ее бытия  [1, с. 567-575].

Во взаимодействии с внешним миром человек демонстрирует два своих наиболее устойчивых модуса: внутренний – собственную идентичность, внешний – индивидуальный стиль жизни.

Идентичность личности – это ее содержание, построенное на каркасе ценностей, обладающих атрибутами количества, качества, иерархии, следовательно некоторой структурой. Другими словами, идентичность личности есть индивидуальная ценностная структура, определенная система ценностей.

Стиль жизни личности – это форма ее проявления вовне, способ реалзации идентичности, ценностно ею детерминированный. Идентичность и стиль жизни личности как результат первичной социализации достаточно тесно взаимоувязаны в рамках единого аксиологического континуума, поэтому с большой долей уверенности можно предположить, что при надлежащем методическом подходе возможно через анализ жизни индивида исследовать ценностную структуру его идентичности и, наоборот, анализ иерархии ценностей индивида может позволить спрогнозировать те либо иные линии его поведения в изменившихся условиях.

Особенно благоприятные условия для интенсивных трансформаций стилей повседневной жизни и их демонстрации сложились в крупных городах, где отмечается большая анонимность поведения населения, своего рода отстраненность людей друг от друга.

Стиль повседневной жизни характеризует устойчиво воспроизводимые черты, манеры, вкусы, склонности, проявляющиеся в повседневной деятельности индивида. Очевиден тот факт, что завершился процесс формирование новых потребностей, ценностей, убеждений, возникли совершенно иные, чем прежде, социокультурные идентификации.

Диверсификация стилей повседневной жизни и их презентация в современном обществе стали возможны благодаря возникновению определенных условий: появлению новых информационных, культурных, экономических и политических возможностей и их осознанию, росту толерантности граждан, готовности жить в достаточно сложной полистилистической среде, и, в том числе попыткам формального закрепления правил взаимодействия различных стилей в повседневной жизни.

Повседневность выражает привычки, пристрастия, эмоциональные шаблоны, ломка которых никогда не происходит безболезненно. Но в отличие от политических и социальных настроений, повседневность отличается устойчивым характером, включая в себя ценностные ориентации, осознаваемые, выражающие жизненные установки, самостоятельный выбор святынь. Культура повседневности приводит к возникновению «культурной привычки поведения», основанной на артефактах, как на ее элементарных единицах. Реальное поведение людей зависит от лежащих в его основе ценностей. Обнаруживая, исторические корни ценностных ориентаций: воздействие ценностей дворянства, ремесленничества, традиции литературы, ценности православия, своеобразие государственной и местной политики можно составить представление о том, какие ценности повседневной жизни поволжского народа закреплены исторически, а какие только начинают формироваться.

Все то, что происходит с народом, не что иное, как проявление глубинных пластов народной культуры и сознания, и в первую очередь культуры его повседневной жизни.

Последние два десятилетия связаны с изменением функционирования каждой из подсистем общества, разрушением традиций и т.д., что привело к стилевому разнообразию повседневной жизни. Изменились потребности, ценности, убеждения, традиционные формы жизни, возникли совершенно иные социокультурные идентификации. Главным источником трансформации стиля жизни стало восприятие, с одной стороны, поведенческих стереотипов Западной культуры, а с другой, возврат к национальным традициям.

 

Литература:

1. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб, 1999.

Автор(ы) статьи: Пронина Л.А.
Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

информация, информатизация, информационное общество, информационная картина мира, информационная культура

Аннотация:

В статье обобщаются современные подходы к роли информации, информатизации и информационных технологий, раскрываются компоненты информационной картины мира и определяется роль информационной культуры личности и общества.

Текст статьи:

Современное общество все чаще называют информационным или обществом знаний, где информация и информационные ресурсы занимают центральное место. Данное утверждение мы находим во множестве публикаций, да  и в реальной жизни  понятие «информационное» все чаще используется применительно к реальным секторам экономики, управления, аспектов различных наук: информационная экономика, информационный менеджмент, информационная педагогика, информационная культурология  и т.д. Все чаще «информационные» проблемы становятся предметом специальных исследований в разных науках. Мы также предприняли такую попытку, исследуя проблемы информатизации культурно-образовательного  пространства [7]. Многие ученые и практики пришли к выводу, что сегодня жизнедеятельность – это процесс, который может иметь место только тогда, когда человек располагает информацией, которая одновременно  определяет и жизнеспособность общества. Данные тезисы воспринимаются как постулат,  определенная данность, хотя,  по мнению  Ф. Уэбстер, «не удается установить, каким образом информация заняла центральное место в обществе, она настолько важна, что даже стала фактором создания общества нового типа» [8].

Мы используем информацию как атрибут развития живых систем, которые с помощью прямых и обратных потоков информации адаптируются, вписываются  в окружающую среду и существуют как материальное явление. Информация,  информатизация существенно изменила локус и законы его развития: современная информационная среда является качественно новой формой бытия человека. К концу ХХ века в рамках кибернетики, а позднее информатики  стала складываться информационная картина мира, которая  рассматривает окружающий мир под особым, информационным углом зрения,  дополняя вещественно-энергетическую картину. Именно  приток информационных импульсов самого разнообразного характера формирует человека как личность, а в качестве источников выступают как природа, так и социальная практика. Сознание и самосознание, мировоззрение, характер, система взглядов и ценностных ориентаций, совесть, духовный мир, потребность в самовыражении и творчестве, способность рефлексии не являются врожденными: они  формируются и видоизменяются в ходе жизнедеятельности человека на базе определенных наследственных качеств. Данные процессы принципиально невозможны вне информационного пространства социума. Они, с одной стороны,  требуют исходной информации, постоянно питаются ею, а с другой  –  непрерывно генерируют новую информацию. Благодаря этому  реальная жизнь людей всегда представляет собой информационное взаимодействие. Любые изменения, коррективы в жизнедеятельности людей  объективно требуют информационного обеспечения, так как   информация имеет отношение ко всем без исключения стадиям и аспектам человеческой деятельности: это и замысел, и планирование, и реализация определенных действий, и прогнозирование, и оценка  результатов и информационное содержание технологического аспекта деятельности. Внутренний, духовный мир человека невозможен без субъективного переживания деятельности, который  формируется также на соответствующем информационном фундаменте. В связи с этим можно сделать следующий вывод: информация буквально пронизывает окружающее пространство,  постоянно влияет на личностное содержание каждого из нас, мера соответствующих изменений, и их направления всегда конкретны и индивидуальны. Частично они определяются опытом жизнедеятельности, имеющимся уже  личностным тезаурусом и другими сугубо внутренними, интимными для каждого человека факторами. Обогащая человека как личность и субъекта социального творчества, информация тем самым проявляет себя в качестве важнейшего фактора, способного влиять на устойчивость развития, причем и в индивидуальном плане, и в общесоциальном.

Сегодня мы имеет дела с качественно новой информацией и иным качеством информационного пространства. Информация обладает рядом удивительных свойств, которые человечество выделило за время многовекового освоения и использования: она  неисчерпаема, никогда не исчезает, быстро тиражируется, особенно в условиях внедрения новых информационных технологий, обладает ресурсо-сберегающими признаками, так как использует высокие технологии, экономична (однажды появившись может многократно использоваться), независима от времени, обладает ценностью и полезностью, является экологически  чистым продуктом и т.д.

Каждый человек существует одновременно в различных информационных (региональных, национальных, профессиональных и т.п.) пространствах, которые  могут быть связаны или автономны. На пересечении этих пространств и находится человек, где формируется его личное информационное пространство. Среда обитания человека является следствием действия множества факторов: она создается и развивается в непосредственной зависимости от многих причин. Но среда и сама активно влияет на них, подготавливая соответствующие изменения. В настоящее время реально существующая среда представляет собой сложное многоаспектное образование, которое  можно охарактеризовать как своеобразную результирующую всех информационных, культурных потоков, на пересечении которых находится человек.

В связи с этим можно утверждать, что благодаря информатизации складывается новая, информационная картина мира. Р. Абдеев утверждает, что информация стала объективной характеристикой материальных систем и их взаимодействия. Никакая социальная жизнь невозможна без информации, без общения и коммуникаций. Информация выступает в качестве двигателя общественного и технического прогресса, а также в качестве узлового пункта познания, выявляя всеобщие и конкретные, многогранные связи с действительностью как отражение этой действительности.

«Соответственно трем основным видам оперативной информации – элементарной, биологической и социальной – мы различаем три крупных класса информационных структур: 1. естественно возникшие информационные структуры неорганической природы; 2. естественно возникшие информационные структуры органической природы; 3. искусственные информационные структуры, созданные целенаправленной деятельностью человека (так называемая вторая природа или ноосфера). Информационная картина   мира включает в себя и Человека, место которого – на границе между естественной и искусственной природой. Он олицетворяет собой начало интенсификации информационных процессов и ускорения научно-технического и общественного развития» [1, с.183-184]. Место личности в картине мира и процессах информатизации можно определить исходя из следующего положения: информационная система общества должна создавать контакты между людьми и интенсифицировать коммуникационные сети между пользователями, решающими аналогичные проблемы.

Усложняющийся мир требует все больше информации для своего функционирования. Такое положение привело первоначально к ситуации, которую называют «информационным взрывом». Но данное понятие сегодня используется только применительно к 60-70-м годам прошлого века, исключительно в историческом ракурсе.   В настоящее время  информационные потоки развиваются лавинообразно, количество документов увеличивается ежесекундно, и данный процесс носит устойчивый, стабильный характер. Проиллюстрируем данное утверждение.  В настоящее время ежегодно появляется примерно 100 тысяч журналов на 60 языках, 5 миллионов научных книг и статей, 250 тысяч диссертаций и отчетов, всемирный книжный фонд насчитывает 1,5 миллиарда названий, количество публикаций удваивается каждые 10-15 лет, число баз данных вырастает за 10 лет в 10 раз, всемирный фонд описаний изобретений насчитывает примерно 500 миллионов страниц текста и ежегодно увеличивается примерно 1 миллион документов и т.д. [цит. по: 3, С.2].  Данные документы представляют собой информацию, которая генерируется и используется в социуме, следовательно, носит социальный характер. «Социальная информация – конкретный срез информации, которая представляет собой понятие для обозначения знания о человечестве и природе (в той степени, в какой она вовлечена в сферу действия людей), получаемого с помощью чувственного и логического познания, в процессе материальной и духовной деятельности служащего потребностям развития человека, общества»[3, С.2]. Информация как знание противостоит незнанию, именно так она  становится фактором жизнедетельности человека и развития общества. Поэтому меняется наша среда жизнедеятельности, меняется информационная оболочка Земли.  Первое удвоение знаний произошло в 1750 году, второе – к началу 20 века, третье – к 1950 году. С этого года объем знаний у человечества удваивался каждые 10 лет, а с 1970 – каждые 5 лет, с 1991 года – ежегодно [6, С.350]. Безусловно, такое положение меняет жизнедеятельность людей. Так,  уже к 1962 году было выделено более 50 видов деятельности, связанных с информационным производством, появляется   термин «отрасль знания», «работник отрасли знания». Позднее появляются термины «информационная экономика»,  «информационный работник» — человек, у которого в качестве начала и финала труда выступает информация. Во второй половине двадцатого века информационные работники превращаются в лидирующую группу. По мере развития и распространения новых информационно-компьютерных технологий объекты, субъекты, процессы, деятельность меняются стремительно. Происходят изменения общей структуры занятости: все большая часть работников занята не изготовлением стандартных материальных благ массового спроса, а оказанием информационных, инновационных и коммерческих услуг, обслуживанием сложной наукоемкой продукции, проектированием и т.д. Происходит сдвиг в профессиональной структуре занятости в сторону увеличения доли высококвалифицированных работников универсальной квалификации в сфере информационных, управленческих, финансовых и прочих услуг. Данные процессы  стимулировали повышение уровня образования и квалификации. Все изменяется качественно и количественно: по мнению Э.Тоффлера, появилась новая вместимость пространства, термины «информационные ресурсы, информационная революция, информатика» и т.п. мы слышим из уст политиков, ученых, специалистов, студентов, школьников…Самые значительные изменения принес Интернет, начинает разрабатываться безбумажная информатика. Последствия сегодня предопределить достаточно сложно, ибо человек не способен предусмотреть синергетический эффект одновременных совместных действий сотен миллионов (миллиардов) пользователей и такого же количества технических устройств различной степени сложности, связанных в единую систему. Таким образом, компьютеризация-медиатизация и интернетизация  трансформировали глубинную структуру информационного пространства и информационной среды. Источник производительности уже заключается в технологиях генерирования знаний, обработки информации и символической коммуникации. Дальнейшее развитие информационных технологий привело к тому, что  появились новые, мультимедийные  средства, которые  обладают большим эмоциональным зарядом, чем существовавшие до сих пор информационные ресурсы (в том числе и аудио, видео, текстовые документы и т.п.). Мультимедийные ресурсы позволили изменить качество коммуникаций в сетях и системах,  мультимедиа преодолевает географические границы, пространство и  способствует интенсификации обмена информацией. Это приводит к стиранию границ между центром и периферией (провинцией), а значит, человек имеет возможность интегрироваться в мировые процессы. Если раньше национальные культуры развивались параллельно, а взаимодействие было незначительным, то сегодня сетевое взаимодействие предполагает, что сообщества хотят поделиться своим культурным наследием. В связи с этим появляются сети культурного наследия, а парадигма «центр-периферия» приобретает новое звучание. Ранее новые художественные течения обычно начинались в центре (и их было относительно немного), и они  активно притягивали к себе творческие личности, то есть «внешний мир» приходил сюда по собственному желанию для освоения новых техник и технологий.  В качестве примера модели «центр-периферия» можно привести Рим, Париж, Флоренцию, Лондон, Пекин и т.д. Мультимедиа и сетевое взаимодействие приводят к появлению множества центров, к созданию самых разнообразных коллекций, которые становятся доступными в любое время, в любом месте, поэтому необходимо разрабатывать кооперативные подходы к описанию данных явлений. Сегодня  целесообразнее говорить о том, что у нас есть общего  и как адекватно отразить культурные различия.

Современные медиа предполагают легкую процедуру внесения изменений, а объединение электронных изданий в базы данных (знаний) позволяют проследить изменения в диахронных связях. Если ранее они развивались в одном направлении, то теперь в принципе они могут идти в обоих направлениях. Информация получает более гибкую форму: цифровая конфигурация позволяет получить и печатный текст, и устную речь и видео ряд. Мечта многих поколений собрать в одно место все существующее в мире знание (начиная с библиотеки Александрии, в 19 веке попытка предпринималась  Британским музеем, Национальной библиотекой и Лувром во Франции и т.д.) в настоящее время реализуется на альтернативном подходе.  Вместо централизованных коллекций организуются распределенные сети, которые делают оцифрованные версии этих коллекций доступными всем. В качестве примера можно привести существующую в Европе E-Culture Net, которая начала свою деятельность как группа ученых и учреждений, предоставляющих доступ к электронным ресурсам для научных исследований и образования. В перспективе задача сети состоит в создании Распределенного Европейского  Электронного Динамического Ресурса,  и это будет первым шагом к созданию Всемирного распределенного электронного хранилища. Мультимедийные технологии изменили технологическую сущность функции создания культурного наследия и его продвижения. В современных условиях уже реально создание коллективной памяти, что позволит сформулировать новые модели глобальной истории культуры, выявить наши общие традиции, познакомиться с уникальными произведениями крупной и малораспространенной культуры.

Если бытие человека в социальном мире остается относительно структурированным, то его виртуальная жизнь, не имея привычных рамок для самокатегоризации, ставит необходимым условием существования решение задачи самоопределения, поиска идентичности.  Мультимедийные технологии, как и синергетика,  сделали возможным одновременное использование преимуществ  «левополушарного» (логико-понятийного) и «правополушарного» (наглядно-образного) мышления. Тогда образное мышление предшествующих поколений возрождается на новой основе, а способности творческого воображения и интуиции получают новые импульсы для развития. Данные процессы, на наш взгляд, имеют ряд глобальных последствий. Необходимо отметить факт дальнейшего распространения виртуальной реальности совершенно нового качества. Понятие «виртуальное» становится ключевым при организации современного общества. Виртуализация реальности является амбивалентным процессом, обладает двойным назначением, то есть характеризуется не менее мощным социальным негативом. Благодаря новому информационному режиму современный социум становится не только проницаемым для любых информационных импульсов, но и уязвимым перед деструктивными факторами, получившие в глобальной системе новые стимулы и возможности: их диапазон простирается в границах от терроризма до хакерства, стандартизации культурных ценностей, распространения манипулятивных технологий и т.п.

К ключевым свойствам виртуальной реальности  принадлежат темпоральность и каузальность. Время здесь обратимо: там нет «точки невозврата»,  любое действие можно отменить, вернуться «на несколько шагов» назад, «сохраниться» и начать все заново. Более того, обратимость и динамика  приводят к возникновению новой каузальной логики виртуальной реальности: причина и следствие могут не только сливаться, но и меняться местами. Один из возможных положительных эффектов обратимости состоит в том, что человеческая деятельность приобретает более свободный, смелый, экспериментаторский характер.  Однако  отсутствие «особых точек» лишает пространство сакральности.  Обратимость виртуального опыта может породить определенный сдвиг в аксиологических установках индивида, в частности – снизить ценность человеческой жизни. Виртуальная реальность  все чаще становится средой коммуникаций, формой приобретения опыта и социализации индивида, поэтому мы можем ожидать прогрессирующее влияние указанных свойств на повседневность.

Следует отметить также, что при частом общении с компьютерными системами случается информационное заражение личности  машинным видением мира: у личности формируется привыкание к машинной картинке сначала на уровне зрительного аппарата, затем на уровне логико-ментальных структур. Постоянное взаимодействие с компьютером несет также угрозу повышения социальной отчужденности и одиночества в период персонализации за счет вытеснения личных контактов. Личности становятся доступны все  дела и интересы целого  мирового сообщества и, в то же время он находится в социальной изоляции. И сегодня мы можем наблюдать парадокс «компьютерного одиночества», который выражается в том, что, общаясь со всем миром, в результате человек не общается «ни с кем».

Следует также отметить расширение  процессов «информационной экспансии»,  распространение  культурных кодов по готовым формулам, разработанным информационными технологиями.  Влияние в обществе принадлежит тем, кто способен создавать новые культурные коды, используемые для отражения реальности и выработки решений. Для понимания механизмов информационного воздействия на сознание следует использовать информологическую категорию «инфологема» [4,5], которая  представляет собой некачественную или ложную информацию. Они появляются в результате неосознаваемых заблуждений или сознательных, целенаправленных манипулятивных воздействий. Они воздействуют на человека в течение неограниченного времени, так как попадают в инфопотоки, инфофонд и тезаурусы, становятся их элементами и участвуют в формирование искаженной картины мира в сознании людей.

Развитие человечества стимулирует процессы накопления, запоминания, передачи и обработки информации, увеличения ее объемов. Одновременно усиливается потребность в новых средствах коммуникации, что приводит к переизбытку информации и возникновению информационных барьеров. Поэтому в очередной раз совершенствуются информационные технологии, создаются новые механизмы. Информационные технологии всегда изменяли качество культуры, а в современных условиях являются основой качественных изменений культурно-информационного пространства. Они открывают простор для развития новых территорий знаний, ускоряют процесс смены одних художественных концепций другими, смену культурных парадигм, на их основе мы сегодня строим персональное культурно-информационное пространство, создаем  ее собственный конструкт.

В современных условиях все более актуальным становится проблема взаимодействия с таким информационным пространством, с такой информационной средой, повышения эффективности информационных технологий, информационной деятельности и инфовзаимодействия в целом. На наш взгляд, многие проблемы могут решаться за счета развития информационной культуры, которую мы определяем как комплексную, целостную, системную характеристику, в которой психологические, когнитологические, процессуальные аспекты взаимосвязаны, взаимозависимы и взаимоопределяемы.  Она является одной из составляющих культуры, связана с социальной природой человека и является продуктом его разнообразных творческих способностей. Концепция информационной культуры личности основана на трактовке человека как создающего, воспринимающего и продуцирующего информацию, в первую очередь культурную. В этом случае информационная культура выступает как инструмент освоения и адаптации к условиям внешней среды и как способ гармонизации внутреннего мира человека в ходе освоения всего объема социально-значимой информации. Человек, как личность, формируется путем целенаправленного и продуманного воспитания, а его развитие определяется внутренними и внешними условиями (средой). В условиях информатизации общества одним из важнейших инструментов формирования потребностей, интересов, взглядов, ценностных установок, воздействия на мировоззрение человека в целом, механизмом воспитания и обучения становятся информационные технологии.

Информатизация  разрушает традиционные циклы жизнедеятельности людей и сам ритм их жизни, вытесняет ценность межличностного общения, заменяет реальный мир виртуальным, усиливает возможности манипулирования индивидуальным и массовым сознанием. В связи с этим возникает проблема гуманизации как возврата человека к его естественному состоянию и гармоничному развитию. Тогда информационная культура выступает гуманитарной составляющей информатизации. Современное общество нацелено на развитие творчества субъектов, процесс его становления сопровождается возрождением высокой культуры. Качественные изменения в культуре информационного мира повышают ее роль в развитии и функционировании общества. Культура может рассматриваться как ключ к инновациям и общественному развитию. Взаимодействие культуры и информатики позволяет ей играть огромную роль в условиях глобализации человеческой жизнедеятельности.

Содержание  информационной культуры  личности (общества), ее  сознательное  и целенаправленное  формирование  может  рассматриваться  в  разных  плоскостях: мировоззренческой, психологической, социальной  и технологической и т.п. В  мировоззренческой  плоскости  информационная  культура  заключается  в  осознании  человечеством  сущности  происходящих  явлений, познании  законов  и закономерностей  распространения  информации  в  обществе и ее воздействия  на личность. В  психологической  плоскости  информационная  культура – это  выработка  оптимальной  реакции  на  поступающую  информацию  и адекватное  поведение  личности; это  формирование  умения  действовать  в  условиях  избыточной  информации, правильно  оценивать  качественную  сторону  информации, отбирать  достоверные  сведения, критически  мыслить, умение  анализировать  и синтезировать  имеющуюся  информацию; это      выработка  навыков  защиты  личности  от  информационного  шума. В  социальной  плоскости  информационная  культура  личности  заключается  в  формировании  у личности  необходимого  уровня  информированности. И, наконец, в  технологической  плоскости  информационная  культура – это  овладение  информационной  технологией, знакомство  с  информационными  ресурсами  общества, овладение  навыками  поиска  нужной  информации, ее  хранения  и использования [2, С. 84].

Информационную  культуру  нельзя  рассматривать  отдельно  от  других  типов  культур, так  как  элементы, входящие  в  нее, присутствуют  и  в  культуре  труда, и  в  культуре  общения, политической  культуре  и т.д. Общество с высоким уровнем информационной культуры предполагает толерантность, терпимость к мнению любой личности, ее поведению, информационному мировоззрению, лояльность к уровню информационной культуры личности, отношение к ней как к самоценному феномену. Информационная деятельность личности позволяет ей включиться в информационный процесс всемирно-исторического масштаба: освоение и развития информационной базы – Культуры. Для вхождения в Культуру необходимы определенные информационные предпосылки: развитая инфопотребность как нужда в знаниях, наличие системы передачи и владение теми или иными языками как системами передачи. Информационная культура – это совокупность принципов и реальных механизмов, обеспечивающих позитивное взаимодействие этических и национальных культур, их соединение в общий опыт человечества. Информационная культура является средством формирования мирового культурного сообщества, создания мирового культурного, информационного пространства. Она определяет уровень информационного общения – принципиально новые формы связей без личного присутствия индивидов в режиме диалога, представляет собой готовность к освоению нового образа жизни на базе использования информации, построение новой информационной картины мира и определение своего места в этом быстро изменяющимся мире. Информационная культура  предстает как степень совершенства человека, общества в целом или определенной его части по использованию информации во всех возможных формах жизнедеятельности. Овладение информационной культурой есть путь универсализации качеств человека, которая находит свое конкретное выражение в различных формах духовного совершенствования, профессиональной и общественной деятельности.

Информационная  культура  общества  и личности  должна  обеспечивать  возможность непрерывного образования  человека  и повышения  его  ответственности  за  принимаемые  решения. В первом  случае  информационная культура  выступает  средством  социальной защиты  личности, способной  к постоянному  наращиванию  знаний, изменению  сферы  деятельности, регулированию  собственного  поведения  на основе  всестороннего   анализа  ситуации. Во втором – информационная культура  является  средством  защиты  общества  от  непродуманных   действий  человека, гарантом  того, что любой в сфере (социальной, экономической, технологической и т.д.) решения  принимаются  лишь  после  глубокого  анализа  всей  имеющейся  информации. Информационная культура может служить интегральным показателем уровня развития общества и индивида, является важнейшим движущим фактором этого развития, выступает как условие  устойчивого и безопасного развития в принципиально новой среде и новом пространстве.

Литература:

1. Абдеев, Р.Ф. Философия информационной цивилизации: диалектика прогрессивной линии развития как гуманитарная общечеловеческая философия для ХХ века /Р.Ф. Абдеев. – М., 1994. – 334 с.
2. Антонова, С.Г.  Информационное мировоззрение (к вопросу об определения сущности понятия) /С.Г. Антонова //Проблемы информационной культуры Вы.3. Информационное мировоззрение и информационная культура. – М., 1996. – С.25-32.
3. Еляков, А.Д. Информационный фактор развития общества /А.Д.Еляков //НТИ. Сер. Организация и методика информационной работы. – 2008. — №2. – С.1-9.
4. Коган, В.З. Маршрут в страну информологию /В.З. Коган. — М.: Наука, 1985. — 161 с.
5. Коган, В.З. Человек в потоке информации /В.З. Коган. — Новосибирск, 1981. — 177 с.
   1. Колин, К.К. Фундаментальные основы информатики: социальная инворматика /К.К. Колин. – Екатеринбург, 2002. – С.350
   2. Пронина Л.А. Информатизация культурно-образовательного пространства: методологические аспекты исследования: автореф. дис. на соискание учен. степени доктора философских наук /Пронина Людмила Алексеевна. – Тамбов, 2007. – 47 с.
   3. Уэбстер, Т. Теории информационного общества /Т. Уэбстер. – М., 2002. – С.14.

 

 

 

 

Автор(ы) статьи: Оприщенко Г. П.
Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

молодежь, ювентизация, политика, Государственная дума

Аннотация:

В статье рассматриваются позиции Государствнной Думы России начала ХХ века, рассматривающей демографический статус молодежи, которая понималась как социально-демографическая группа, выделяемая на основе совокупности возрастных характеристик, особенностей социального положения и обусловленных тем и других социально-психологических свойств, которые определяются общественным строем, культурой, закономерностями социализации, воспитанием данного общества.

Текст статьи:

Общеизвестно, что молодёжь – будущее любой страны, будь то Россия, Украина, Соединённые штаты Америки или Мальта. И от того, как она будет воспитана, какое участие будет принимать в общественно-политической жизни, в деятельности государственных органов и организаций, политических партий и общественных движений, какой будет молодёжная политика государства, во многом будет зависеть это будущее.

Под молодёжью современные ювенологи, в том числе отечественные, понимают социально-демографическую группу, выделяемую на основе совокупности возрастных характеристик, особенностей социального положения и обусловленных тем и другим социально-психологических свойств, которые определяются общественным строем, культурой, закономерностями социализации, воспитанием данного обществаi.

Появление такой отрасли науки, как ювенология, кафедр ювенологии и молодёжной политики в ряде вузов России (например, в Российском государственном социальном университете) свидетельствует о возросшем интересе в стране к молодёжным проблемам.

Возрастные границы такого понятия, как молодёжь, в большинстве стран мира – 14-25 лет, в России – 14-30 лет и где явно завышен потолок для молодёжного возрастаii.

Не будет преувеличением назвать все общественные движения в России второй половины XIX-начала ХХ века молодёжными как по возрасту основной массы участников, так и по их социальному составу (студенты, учащиеся духовных семинарий и средних светских учебных заведений, молодые интеллигенты и др.) Такой характер движений был обусловлен не только и не столько субъективным, социально-психологическим, но главным образом объективным – демографическим фактором. По данным Всероссийской переписи населения 1897 года средний возраст населения страны чуть превышал планку 25 лет, а молодёжь до 30 лет составляла 74,9 млн. человек, или 64,5 %iii.

Не случайно поэтому молодежи уделяли большое внимание Император и правительство, Государственная Дума, политические партии и общественные движения, спецслужбы России. К сожалению, молодёжный вопрос в деятельности Думы до сих пор не получил сколько-нибудь заметного освещения в отечественной литературе 111.

Работа с молодежью, борьба за её умы и сердца с особой силой развернулась с началом первой российской революции, после обнародования царского Манифеста 17 октября 1905 г. и избрания I-ой Государственной Думы. Политическое кредо молодёжи в это время формировалась под воздействием трёх общественных сил: социалистов, либералов и монархистов, которые накануне и в ходе революции сложились в целую систему политических партий различной ориентации. Участвуя в выборах в Думу, они не обходили своим вниманием и молодежь, а пройдя в нее – использовали думскую трибуну для пропаганды своих взглядов, для вербовки молодых сторонников в свои ряды. Вместе с тем, подходы партий, Думы в целом к проблемам молодежи были разными.

Большевики во главе с В.И. Лениным выступали за раннее вовлечение юношей и девушек в политику, за привитие им нетерпимости к инакомыслящим, за партийность молодёжного движения, в том числе учащихся средних школ. Еще на II съезде РСДРП (июль-август 1903 г.) в подготовленном В.И. Лениным проекте резолюции «Об отношении к учащейся молодёжи» он призывал ее «остерегаться «ложных друзей молодежи», подразумевая под ними либералов и эсеров, которые якобы отвлекают эту молодёжь от серьёзного революционного воспитания. Однако этот пункт по настоянию Ю.О. Мартова не вошёл в окончательный текст резолюции и съездаiv.

Свою работу среди молодежи большевики активизировали с началом нового революционного подъема, используя деятельность социал-демократической фракции и трудовиков Государственной Думы. В марте 1910 г. они с помощью студентов юридического факультета Московского университета Н. Бухарина и В. Оболенского (Осинского) организовали большую студенческую сходку, направленную против выступлений в Думе лидера «Союза русского народа» В.М. Пуришкевича. В сходке участвовали 3,5 тысячи человек, представляющих разные политические фракции. Из 8 резолюций, предложенных ими, большинством голосов была принята резолюция социал-демократов. В ней говорилось: «Московское студенчество: 1) приветствует социал-демократическую фракцию и трудовиков Государственной Думы за последовательную и стойкую защиту студенчества как одной из групп российской демократии от инсинуаций и оскорблений черносотенно-октябристского большинства с президиумом во главе; 2) видит в думской тактике г.г. Пуришкевичей и Хомяковых яркое проявление контрреволюционного натиска правительства – исполнителя воли помещиков-крепостников и хищнической части буржуазии, стремящихся сокрушить все народные завоевания и опорочить революционное прошлое всей демократии и студенчества; 3) заявляет, что продолжает стоять под старым знаменем революционной демократии и твердо верит, что только в совместной борьбе с пролетариатом и крестьянством достигнет демократического государства, полной свободы науки и школы».

Либералы России, а также часть меньшевиков выступали против раннего вовлечения молодежи в политику, ограничиваясь лишь требованием ее политического просвещения, считая, что раннее вовлечение в политическую борьбу гибельно для духовного развития юношей и девушек. Лидер кадетов П.Н. Милюков призывал молодежь не столько заниматься политикой и с кем-то бороться, сколько учиться, накоплять силы и знания, чтобы быть полезным Родине»vi. Как депутат Государственной Думы он неоднократно выступал в ней по вопросам образования, защиты прав учащихся, получал много писем от студентов и семинаристов. В одном из таких писем студент-историк Петербургского университета писал: «В Вашем лице молодежь нашла себе в Государственной Думе нравственную защиту», а группа студентов Казанского университета, обращаясь к П.Н. Милюкову в марте 1910г., благодарила его за чуткое отношение к интересам и духовным запросам молодежи»vii. Воспитанники Курской, Тверской, Нижегородской и других семинарий слали просьбы «возбудить в Государственной Думе вопрос о предоставлении им прав на поступление в университет». Не случайно поэтому Павел Николаевич Милюков пользовался огромной популярностью у российской молодежи.

Монархисты создавали при своих партиях специальные подотделы по работе среди молодежи, стремясь подчинить себе прежде всего студенческое движение. Сторонники черносотенныъх партий и крайне правого крыла в вузовской среде стали называться «академистами», а их объединение – Академическим союзом студентов. В марте 1912 года состоялся I-й Всероссийский академический съездviii. Депутации союза неоднократно принимал Николай II. Моральную и финансовую поддержку оказывали ему лидер «Союза русского народа», депутат Государственной Думы В.М. Пуришкевич, премьер П.А. Столыпин. По инициативе Пуришкевича начал издаваться печатный орган «академистов» журнал «Вестник студенческой жизни». Деньги на его издание были даны из личных средств царя. В борьбе с антимонархически настроенными студентами и учащимися черносотенцы использовали не только трибуну Государственной Думы и свои печатные органы, но и нередко прибегали к прямой физической расправе над ними. В годы революции массовые избиения и убийства противников самодержавия происходили во Владимире, Ярославле, Туле, Калуге, Архангельске и в других городах России.

Наиболее остро проблема молодежи, ее раннего вовлечения в политику прозвучала в феврале 1913г. с трибуны IV Государственной Думы, когда 44 депутата обратились с запросом к министру просвещения Кассо по поводу ареста 34 учащихся средних школ Петербурга. Эти учащиеся были членами наиболее крупной по масштабам того времени Межученической организации, известной также под названием «Витмеровской» (по месту ареста членов организации на собрании в частной гимназии О.К. Витмер. Начало ее деятельности относится к декабрю 1911г., когда состоялось первое организационное собрание представителей ученических кружков нескольких гимназий города. Во главе организации стоял избираемый общим собранием Комитет. Хотя организация считалась беспартийной, часть ее участников симпатизировала различным партиям, в частности эсерам и анархистам. Организация установила связи с учащимися Новгорода, Пскова, Союзом польской прогрессивной молодежи. В апреле 1912 г. члены Организации принимали участие в демонстрации по поводу расстрела рабочих на Ленских золотых приисках. Комитетом издавался ученический журнал «Недотыкомка». Осенью 1912 года председателем Комитета стал 17-летний Николай Сергеев, который вскоре покончил жизнь самоубийством. Его смерть всколыхнула учащихся, усилила проявления недовольства существующими порядками в средней школе. Гимназические правила регламентировали жизнь учащихся не только в школе, но и вне ее, по сути являясь кодексом бесправия. Регламентировалось все, вплоть до пуговиц на гимнастерках гимназистов. Под угрозой немедленного исключения запрещалось создание каких-либо обществ или вступление в них. Похороны Н.Сергеева превратились в демонстрацию, надпись на венке гласила: Дорогому товарищу, замученному средней школой». А 9 декабря во время очередного собрания в помещении гимназии О.К. Витмер полиция арестовала его участников. Дело получило большой общественный резонанс и стало предметом специального рассмотрения на заседании IV Госдумы. Хотя все арестованные учащиеся были вскоре выпущены на свободу, многие из них были исключены из учебных заведений без права поступления и вынуждены были продолжать свое образование за границейxi. На заседании Думы практически все партийные фракции высказались против раннего вовлечения молодежи в политику. Даже социал-демократические депутаты ограничились тем, что лишь приветствовали «стремление учащейся молодежи к расширению своего умственного кругозора путем самообразования»xii.

Таковы некоторые аспекты деятельности Думы, ее фракций и отдельных депутатов в 1906-1917 гг., так или иначе касающихся проблем российской молодежи. Вместе с тем, в целом, у четырех ее составов не было продуманной молодежной политики в масштабах государства. Не выработала Дума для молодежи и определенный социальный статус, не смогла добиться улучшения материального положения большей части юношей и девушек. Тем не менее нынешней Государственной Думе Российской Федерации есть чему поучиться у своих предшественников. Тем более важно сделать это сегодня, когда после «цветных» революций в ряде стран СНГ, основной движущей силой которых была молодежь, в первую очередь студенческая («Кмара» — в Грузии, «Пора» — на Украине, «Кел-Кел» — в Киргизии), оживилось молодежное движение и в России. В стране стали создаваться нередко сверху, во многом искуственно, при щедром финансировании различных структур пользующиеся исключительными привилегиями правительственные молодежные организации типа «Идущих вместе», «Наших», «Молодой гвардии», вступивших в конфронтацию с другими молодежными организациями, такими как «Оборона», АКМ, КСМ и др., доводя ее порой до рукопашных схваток и побоищ. Такая политика часто не эффективна, неизбежно ведет к конфликту, разделению на «своих» и «чужих». В этих условиях крайне важно иметь продуманную государственную молодежную политику, рассчитанную на всю российскую молодежь, принять Закон о молодежи, несколько проектов которого в начале 90-х годов были разработаны и представлены в Думу. Заслуживает поддержки Думы и ряд молодежных инициатив, в частности Учредительного съезда Демократического союза молодежных организаций г. Москвы, объявившего 21 ноября 2005г. о создании «Союзмола» города и объединившего молодежь без различия ее политических пристрастий, профессиональной или национальной принадлежности, уровня образования или личных увлечений его членов. Объединяющей идеей Союза провозглашена любовь к Родине и родному городу, а его целью – создание условий для патриотического, духовного, нравственного воспитания молодого поколения – активного участника преобразований в современной России. Съезд предложил Президенту страны В.В. Путину объявить в России 2007-й год Годом российской молодежи, провести в этом году в столице Родины по случаю 60-летия Всемирных фестивалей молодежи и студентов и 50-летия первого такого фестиваля в г. Москве очередной Московский Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Съезд попросил также мэра города Ю.М. Лужкова вернуть Московский дворец молодежи на Комсомольском проспекте тем, кому он принадлежит по праву наследования, отобрав это звучное имя у коммерческого развлекательного комплекса, не имеющего ничего общего с истинными интересами молодых москвичей, а если это по «приватизационным нормам» невозможно, то поддержать инициативу съезда о строительстве в Москве нового Дворца молодежиxiii.

Заслуживает внимания и поддержки Государственной Думы предложение общественности страны о разработке и внедрении национального проекта, посвященного российской молодежи.

Все эти инициативы и предложения могут стать частью молодежной политики государства, помогут в патриотическом воспитании юношей и девушек, предоставленных после распада СССР зачастую самим себе, подверженных негативному влиянию улицы, шоу-бизнеса, недоброкачественной рекламы и нередко не верящих никому и ничему.

ⁱ Советский энциклопедический словарь. М, 1983. с.821.

ⁱⁱ Там же.

ⁱⁱⁱ Данные приводятся по кн.: Урланис Б. История одного поколения. Социально-демографический очерк. М., 1968, с.54.

^iv КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Часть 1. Изд. 7. М., 1954, с. 53-54.

^v Очерки истории молодежного движения. М., 1993, с.43.

^vi Там же, с.34.

^vii Там же, с.39.

^viii Там же, с.40.

^ix Там же.

^x Рогозин И.И. Политическая борьба за молодежь России. 1903-1917. М., 1989, с.14.

^xi Очерки истории молодежного движения, с.46.

^xii Там же.

^xiii Материалы учредительного съезда «Демократического союза молодежных организаций г. Москвы». Москва, Государственный Центральный концертный зал «Россия», 21 ноября 2005г.

 

Автор(ы) статьи: Налетова И.В.
Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

высшее образования, высшее образование как социальный институт и индустрия, американская традиция высшего образования, европейская традиция высшего образования.

Аннотация:

В статье выявлены противоречия между тенденциями развития современного высшего образования и теориями постиндустриального общества, провозгласившие высшее образование одним из основных социальных институтов. На основе определения основных тенденций развития американской и европейской тенденций в развитии высшего образования формулируются особенности инновационной направленности современных университетов.

Текст статьи:

Современный вклад высшего образования в развитие общества можно рассматривать с четырех сторон:

1. Поддержка инноваций за счет формирования, развития и сохранения знаний, обеспечения доступа к глобальным источникам знаний и адаптации знаний для местных условий;
2. Подготовка к выходу на рынок труда высококвалифицированных и гибких специалистов как вклад в формирование человеческого потенциала;
3. Подготовка к активной жизни в демократическом обществе, создание фундамента для развития гражданской ответственности;
4. Стимулирование потребности в непрерывном образовании для постоянного обновления знаний и навыков, необходимых для профессиональной деятельности.

Несмотря на актуальность и востребованность каждого из этих тезисов, высшее образование не может сегодня удовлетворять в полной мере основные потребности общества. Бурное социальное развитие последних десятилетий, формирование новой сетевой, информационной, виртуальной реальности идет значительно быстрее, чем процесс реформирования и модернизации высшего образования, да и всей системы образования в целом, поэтому провозглашенный Ф.Кумбсом системный кризис образования до сих пор не преодолен. В начале XXI века он в большой степени вызван противоречивыми тенденциями развития высшего образования. С одной стороны, высшее образования и сегодня претендует на статус основного социального института, что было сформулировано еще во второй половине ХХ века в знаменитых футурологических теориях постиндустриального общества Д. Белла, Дж. Гэлбрейта, О. Тоффлера, А. Турена. С другой стороны, современное высшее образование трансформируется таким кардинальным образом, что существующие институциональные, организационные, системные, структурные изменения рассматриваются как предпосылки к формированию совершенно новых феноменов глобальной экономики – академического капитализма, глобального рынка образовательных услуг, что, по мнению многих исследователей (З. Бауман, П. Скотт, Й. Йолиоки, Ш. Слоутер, Лесли и др.), может привести даже к исчезновению феномена высшего образования в традиционном понимании данного социального института.

Вторая тенденция проявилась в росте недовольства студентов и общественности процессами образования, которое вылилось в многочисленные выступления и массовые протесты. Все это привело к перманентному процессу модернизации высшего образования, которая продолжается и сегодня. Одновременно процессы реформирования способствовали формированию новых моделей высшего образования, которые стараются приспособиться к глобальной социально-экономической ситуации.

Первая тенденция способствовала созданию в рамках функционализма теории «человеческого капитала», которая рассматривает образование не в качестве чего-то немедленно потребляемого учащимися, а являет собой капиталовложение в их будущее, которое приносит прибыль на протяжении всей жизни человека. В европейской социально-гуманитарной традиции такое восприятие вызывает множество споров, что связано с традиционной общественной функцией высшего образования, его низкой стоимостью, а зачастую и бесплатным характером в некоторых странах (например, в Германии). В американской традиции, где плата за высшее образование достаточно велика и постоянно возрастает, образование, как инвестиция в будущее, отдельного человека и всего общества в целом, не вызывает никаких споров.

В последние несколько десятилетий в американских научных исследованиях высшее образование рассматривается не как социальных институт, а индустрия. Традиционно социальный институт: имеет свою логику нормативных требований; формирует систему статусно-ролевых отношений; решает определенные социальные задачи, в частности система высшего образования как социальный институт способствует не только обучению студентов, но и их воспитанию, формированию системы нравственных и эстетических норм, гражданской ответственности,

Система индустрии ставит перед собой другие задачи. Университет как институт господства экономической рациональности видит свою цель в подготовке студентов к успешным действиям на рынке труда в условиях жесточайшей конкуренции и повышения своего имиджа на рынке образовательных услуг. В той или иной степени это влечет за собой падение или полную утрату нормативных задач распространения и передачи знаний, заботы о людях, воспитания общественной и гражданской позиции и много другое.

В современном бизнесе говорят о необходимости формирования в университетах навыков менеджмента, таких как критическое мышление, принятие решений, оценка информации, работа в команде, дисциплина, формирующие техническую компетенцию. Поэтому университеты должны быть готовы предложить дополнительные консультативные услуги и непрерывное образование, вместо специализированного обучения, чрезмерно жесткого и во многих случаях не отвечающего потребностям завтрашнего дня. Все это способствовало формированию концепции «предпринимательского университета» и «академического капитализма» в рамках американской традиции высшего образования.

Европейская традиция, пытаясь сохранить особенности именно европейской системы образования, ее социальную направленность, способствовала трансформации самого понятия «предпринимательство», пытаясь приспособить его под потребности постиндустриальной, информационной, основанной на знаниях социокультурной реальности, начав использовать понятие «интеллектуальное предпринимательство». Такое восприятие дает возможность университетам стать активными участниками прогнозирования и формирования основных социальных, политических, экономических и культурных процессов, а не просто выступать пассивными реципиентами различных достоинств и недостатков «чисто коммерческого» предпринимательства. Современный европейский предпринимательский университет становится образовательным и научно-исследовательских предприятием, который вносит непосредственный вклад в экономической развитие. Для того чтобы добиться престижа, современному университету необходимо быть инновационным, преактивным и внимательным к потребностям различных групп заинтересованных лиц. Это означает, что помимо преподавания и исследования, предпринимательский университет непосредственно участвует в социальном и экономическом развитии региона и страны, построении наукоемкой экономики.

Европейская традиция в развитии высшего образования оказывала значительное влияние на формирование отечественных высших учебных заведений на всей истории их развития и сегодня их реформирование и модернизация ориентируются не столько на принципы экономической рациональности и целесообразности, сколько на сохранение социокультурной направленности высшей школы. На это направлен и один из современных национальных проектов – проект «Образование», в рамках которого в 2006-2008 гг. была оказана государственная финансовая помощь группе университетов, которая сохранила научный и инновационный потенциал.

Такая поддержка способствует сохранению и развитию отечественных научных школ, сконцентрированных в университетах; созданию и поддержанию современной учебно-лабораторной и информационной базы университетов, конкурентоспособной на мировом рынке; повышению качества подготовки специалистов, в том числе и за счет отказа практики набора платных студентов с относительно низкими результатами ЕГЭ.

Вопросы поддержки образования обсуждают не только государственные структуры, но и многие общественные фонды и организации. Большое место проблемам образования уделяют члены Общественной палаты РФ, а также ее региональных отделений. Среди приоритетных проблем, которые поднимаются в дискуссиях: повышение средней заработной платы преподавателям; обеспечение студентов (не менее 75%) инновационных университетов стипендиями не ниже прожиточного уровня, благоустроенными общежитиями; постоянное финансирование фундаментальных исследовательских программ и т.д.

Суть современного высшего образования должна выражаться фразой: «Не догонять прошлое, а создавать будущее». В лучших традициях отечественной высшей школы и русской культуры в целом оно должно быть ориентировано не столько на передачу знаний, которые постоянно устаревают, сколько на овладение базовыми компетенциями, позволяющими затем – по мере необходимости – приобретать знания самостоятельно. Именно поэтому современное высшее образование должно быть связано с практикой более тесно, чем это было в условиях индустриального и на начальных этапах становления постиндустриального общества.

Объем информации, которой владеет наша цивилизация, удваивается каждые пять лет. Поэтому помимо освоения знаний не менее важным становится освоение техник, с помощью которых можно получать, перерабатывать и использовать новую информацию. Знания при этом осваиваются применительно к тем умениям, которыми овладевают учащиеся в рамках инновационных образовательных программ.

Инновационное образование предполагает обучение в процессе создания новых знаний – за счет интеграции фундаментальной науки, непосредственно учебного процесса и производства.

Система образования в инновационном вузе должна быть открыта современным научным исследованиям и современной экономике. В учебном плане такого вуза должны присутствовать такие формы обучения, как проектные разработки, тренинги, стажировки на производстве, в научно-исследовательских организациях. Технологическое оснащение учебного процесса должно соответствовать уровню передовой науки.

В настоящее время наиболее успешными в плане обеспечения инновационного характера развития образовательной деятельности становятся такие высшие учебные заведения, в которых одновременно реализуются следующие три типа процессов:

•        участие студентов в научно-исследовательских проектах, которые могут быть реализованы в различных секторах экономики;

•        сочетание в научно-исследовательских проектах исследований фундаментального и прикладного характера;

•        использование образовательных технологий, обеспечивающих студентам возможность выбора учебных курсов.

Адаптация современного высшего образования к современным условиям должна осуществляться на основе развитой инновационной инфраструктуры, что предусматривает целый ряд нововведений: разработку системы региональных и отраслевых венчурных фондов, через которые высшие учебные заведения смогут получать средства на научно-исследовательские разработки; развитие центров трансфера технологий, создаваемых на базе государственных научных центров Российской Федерации, высших учебных заведений, институтов Российской академии наук и отраслевых институтов; реализацию многоуровневой системы подготовки, переподготовки, повышения квалификации и консультирования специалистов для инновационной деятельности в сфере образования, науки и промышленности; создание системы внебюджетных фондов федеральных органов исполнительной власти для поддержки научно-технической и инновационной деятельности. При этом элементы инновационной структуры могут создаваться и как специальные подразделения вуза, и в форме самостоятельного юридического лица.

В таких условиях радикальных изменений только совместная деятельность государственных и негосударственных структур поддержки высшего образования, самих высших учебных заведения, а также исследователей, занятых разработкой основных направлений реформирования и реализации образовательной политики могут способствовать выходу высшего образования из кризиса и сохранению социокультурной направленности социального института высшего образования.

Автор(ы) статьи: МЯГКОВА М.
Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

визуальная культура, изобразительное искусство, визуальный образ культуры, технологии визуализации.

Аннотация:

В статье рассматривается визуальная культура как язык коммуникации современности, во многом обусловленный технологиями, используемыми для создания, воспроизводства и распространения изображений.

Текст статьи:

С наступлением эпохи модернизма изобразительное искусство перестало быть сферой, определяющей визуальный образ культуры. Массовое производство изображений разного качества и назначения, зачастую агрессивно внедряемых в повседневное окружение человека, заставило ученых изменить угол зрения на проблему художественного производства и артикулировать новый феномен в качестве поля культурологических исследований, определенного как визуальная культура.

Процесс формирования языка коммуникации современной визуальной культуры во многом обусловлен технологиями, используемыми для создания, воспроизводства и распространения изображений. Об их решающей роли в изменении функции и статуса художественного образа впервые заявил Вальтер Беньямин в своей статье «Произведение искусства в эпоху механического воспроизводства» (1935), ставшей впоследствии фактически программной для исследователей современных культуры и искусства. Суть этой трансформации сводится к тому, что с появлением технических возможностей не просто создавать дистанцированный образ реальности, а воспроизводить саму реальность, захватывающую зрителя своей интенсивностью и убедительностью, в частности на экране, а также благодаря легкости воспроизводства, тиражирования и массового распространения визуальной продукции, сделавшей ее вседоступной, изображение как таковое потеряло свою ценность и стало объектом экономических и политических манипуляций.

Последствием технологической революции для искусства стала радикальная смена эстетической парадигмы: не наслаждение аутентичным мастерским воплощением отражения реальности (memesis), но захват сознания в плен репрезентацией субъективных курьезов как событий реальности. В то время как для визуальной культуры в целом таковым последствием явилось изменение функции изображения: превращение его из источника визуальной информации и эстетического наслаждения по преимуществу в функциональный элемент индустриального производства и одновременно объект потребительского рынка. Зрительское восприятие соответственно также подверглось радикальной трансформации. Зритель превратился в единицу массовой аудитории кино, а затем и телевидения. Его позицию и реакцию Беньямин определил как состояние «рассеянного критика». Его пассивное рассредоточенное внимание стало объектом манипуляций, где эстетическое переживание определяется способностью быстро связывать в сознании последовательности, фрагменты и пласты поставляемой визуальной информации. В своей книге «Понимание медиа» («Understanding Media», 1964) Маршал Маклюэн сформулировал модернистическую эволюцию технологического воссоздания картины мира следующим образом: «Реструктуризация процессов труда и ассоциации человека произошла под влиянием техники фрагментации, которая составляет суть машинной технологии. Суть технологии автоматизации противоположна. Она глубоко интеграционна и децентралистична, так же как машина была фрагментарна, централистична и поверхностна в своем расщеплении человеческих отношений»[1].

Феномен виртуальной реальности стал логическим продолжением процесса методологической эволюции визуальной коммуникации с помощью медиа. С внедрением компьютеров и программного обеспечения для генерации цифровых образов и осуществления нелинейного монтажа, как отмечает Билл Нихолс в своей статье «Произведение культуры в эпоху кибернетических систем»: «Вместо воссоздания и изменения нашего отношения к оригинальному произведению, кибернетическая коммуникация симулирует и изменяет наши отношения с окружающим пространством и сознание»[2].

В то же время логика эволюции технологий задавалась императивом самой реальности: реальнее, еще реальнее, как только можно реальнее, и все же еще реальнее… и так далее до гипертрофированной симулированной реальности, превосходящей по качеству изображения и звука саму реальность и по сути теряющей всякую с ней связь, превращаясь в ее мифический суррогат. Этот феномен гипертрофированной модели реальности, эмансипированной от нее самой и лишенной пространства воображения, Жан Бодрияр сформулировал в своем концепте симулякры, ставшей, по его мнению, репрезентационной моделью современной культуры: «Это больше вопрос не имитации, не редупликации, не даже пародии. Это вопрос подстановки знаков реальности вместо реальности как таковой <…> Гиперреальность отныне изолирована от воображения, а также от любого различия между реальным и образным, оставив пространство только для бесконечного воспроизводства моделей и симулированного генерирования разницы»[3].

На пути к технологическим идеалам качества изображения и звука фокус технологического прогресса также смещался и в сторону пространственно-временного, а также чисто утилитарного приближения средств технического производства и воспроизводства изображений к зрителю-потребителю. Сначала телевизор, затем видео, а потом компьютер стали фактически предметами домашнего обихода и развлечения. В ходе технологической демократизации стало легко, удобно и дешево не только получать доступ к индустриальной художественной и информационной продукции, такой как кино и телепрограммы, но также сравнительно просто создавать что-либо самостоятельно фактически любому желающему. В то же время коммуникационный потенциал электронных и цифровых технологий открывает перед современным обществом новые перспективы их использования в ходе социального взаимодействия. Ханс Магнус Энзенсбергер сформулировал этот аспект следующим образом: «Новые медиа ориентированы на действие, а не наслаждение; настоящее, а не традицию. <…> Это не означает, что они не имеют истории или что они способствуют утере исторического сознания. Наоборот, они делают возможным впервые записывать исторический материал так, что он может быть воспроизведен по желанию. Делая этот материал доступным для актуальных целей, они делают очевидным для каждого, использующего их, что написание истории – всегда манипуляция»[4].

Сегодня как пессимистические, так и оптимистические идеи в отношении роли медиа в развитии социального устройства общества уступили место чисто операциональному отношению к ним. Дуглас Рашкофф в своей книге «Медиавирус» пишет: «Датасфера, или медиапространство, – новая территория для человеческого взаимодействия, экономической экспансии, и особенно, социальной и политической махинации. <…> Первый шаг к обретению власти – это осознание того, что никто не воспринимает майнстрим-медиа более серьезно, чем ты. Выращенные на диете медиаманипуляций, мы все теперь знаем ингредиенты, идущие в ход в этих махинациях. <…> Продвинутые «сделай-сам» технологии делают непосредственную обратную связь даже более действенной. Сегодня любительские кассеты находят свою дорогу на CNN с такой же легкостью, что и профессионально произведенные сегменты»[5].

В цепи технологических инноваций внедрение видео сыграло сокрушительную роль. Для художников же технология видео стала, своего рода, оружием, позволяющим им при сравнительно малых затратах совершать идеологические арт-диверсии в лишенном обратной связи коммуникационном поле индустрии потребления товаров, развлечений, политики. Объект их творческой деконструкции – индустриальная прагматическая логика производства изобразительных клише, в то время как цель – реконструкция смыслопроизводства в процессе создания и восприятия изображения.

Методы, используемые ими в этом процессе, весьма разнообразны, но, тем не менее, можно наметить их основные направления. Во-первых, это наиболее распространенный прием, инициаторы которого и их единомышленники в среде дизайна преследуют своей целью развенчание чисто репрезентативной риторики публичных рекламных мифов, возводимых о себе коммерческими компаниями, политиками и т.д. Осуществляется подобная тактика зачастую весьма простыми приемами симуляции языка массовой культуры через искажение изначальных образных посланий, например, переиначивания игры слов слогана, или замены визуального сопровождения к нему, или любыми другими перекомбинациями исходных значений. В целом, это делает послание направленным против себя самого же и превращает его в очередное обвинительное заявление в ходе осуществления политически субверсивной творческой стратегии. Во-вторых, это прием реконтекстуализации смыслов тех или иных понятий и вещей, используемых и воспринимаемых по умолчанию определенным образом и в определенных ситуациях. И, наконец, это инвенция собственного изобразительного языка, отвергающего уже существующие вокабуляр и правила, и предлагающий некую абсолютно иную в своем своеобразии логику описания объектов и феноменов реальности.

Здесь уместно вспомнить формулировку М.Бахтина, определившего произведение искусства как идеологический продукт и объект общения в противовес идеям о произведении искусства как прикладном орудии или «предмете индивидуального потребления»[6]. Интересно, что сам Бахтин настаивает на том, что функционирование художественного произведения определяется социальными связями, утверждаемыми в нем, но при этом умаляет функциональное значение социального контекста, определяющего прагматическую логику существования искусства в культурной системе и отношения к нему публики и профессионалов. Только с революционным жестом Марселя Дюшана, выставившего в пространстве галерии в 1913 году обычное велосипедное колесо (первый из его серии так называемых ready-made) в качестве произведения искусства, стало очевидно, что последнее не столько, следуя определениям Бахтина, первое, второе и третье вместе взятые, сколько стратегическое средство провокации перманентной революции в самом художественном процессе производства смысла и значений относительно конституирующего их внешнего контекста.

Перемещение явления или объекта профанной культуры в контекст профессиональной художественной культуры, то, что Борис Гройс определил как одну из стратегий современного искусства в своем тексте «Искусство как валоризация неценного»[7], обуславливает уже иной уровень восприятия. Это уровень критической рефлексии, который предлагает нам автор, фокусируя наше внимание уже не столько на самом перемещенном объекте или явлении, а на контексте, условиях и предпосылках его возникновения и существования.

Тот же прием апроприации и использования «найденных кадров» (от английского «found footage») — один из главных в арсенале художников группы «зАиБи» (За Анонимное и Бесплатное искусство), что продиктовано самим их творческим кредо, декларируемым в названии группы. Их лейбл — перечеркнутый знак копирайта, материал — самодеятельные домашние видео или даже 8-мм киносъемки, пиратские видеокопии коммерческих фильмов, телевизионные программы. За этим стоит размышление художников о проблеме как таковой, сформулированной постструктуралистской философией, а именно, проблеме исчезновения автора (создающего свой текст из уже существующих текстов и предлагающего читателю/зрителю текстовую матрицу для свободной генерации собственного текста), а также проблеме упразднения эксклюзивной ценности произведения искусства в данном случае через обращение как к индустриальной массовой, так и доморощенной народной визуальным культурам. Характерной особенностью художественной стратегии группы является также и то, что свою ведущую идею-лозунг «За анонимное и бесплатное искусство» они всем своим творчеством иронично превращают в своего рода идеологическую агитационную программу, строящуюся на противостоянии официальной борьбе с пиратством, т.е. нарушением авторских прав. Последнее — не что иное, как проявление в культуре презумпции частной собственности как одного из столпов капиталистического общества, критика буржуазных устоев которого всегда была одной из ключевых интенций критически ориентированных художественной практики и теории.

Использование в искусстве созданного кем-то еще материала по сути есть не что иное, как плагиат, значение которого, однако, представляется более сложным и интересным, нежели просто заимствование чужих идей и чужого труда для своей собственной выгоды. Вот как определяют функцию творческого плагиата в современной культуре Critical Art Ensemble (коллектив авторов) в своей книге «The Electronic Disturbance»: «Сегодня появились новые условия, которые снова делают плагиат приемлемой и даже решающей стратегией для производства текстов. Это эпоха рекомбинантов [recombinant - биологический термин, означает генетически перестроенный]: рекомбинированных тел, рекомбинированного пола, рекомбинированных текстов, рекомбинированной культуры. Оглядываясь назад через привилегированную рамку постнаблюдения, можно констатировать, что рекомбинантность всегда была ключевой в развитии смысла и инвенции <…> Идеи улучшаются. Значение слов участвует в этом улучшении. Плагиат необходим. Прогресс его предполагает. Он принимает авторскую фразу, извлекает пользу из его выражения, уничтожает фальшивую идею и заменяет ее правильной»[8].

Творчество группы АЕС отличается тем, что художники в своем интересе к своего рода патологическим проявлениям культуры как социального организма доводят репрезентационные модели этих симптомов до эстетического абсурда. К таковым относятся социальные фобии, как, например, боязнь захвата западной цивилизации выходцами с Востока (Исламский проект, 1996-2000) или массовые психозы по поводу гибели народного кумира, как в случае смерти в результате автокатастрофы британской принцессы Дианы. Последний сюжет лег в основу видеоработы Who Wants To Live Forever (Кто хочет жить вечно), звуковым сопровождением которой служит знаменитая одноименная песня группы «Queen». На протяжении всего видео мы наблюдаем двойника принцессы Дианы в вечернем платье, который с застывшей на лице улыбкой демонстрирует кровавые шрамы на своем теле, позируя на автомобильном кресле, находящемся в нейтральном белом пространстве. Очевидно, что массовая истерия по поводу смерти Дианы сильно подогревалась средствами массовой информации. В своей провокативно кощунственной, с точки зрения нормативной этики, работе АЕС просто довели до логического обсессивно-некрофилического абсурда процесс создания образа мертвой Дианы в масс-медиа, смерть которой для новостной индустрии стала всего лишь очередной прибыльной сенсацией. В то время как для массовой сентиментальной аудитории результатом этого стало воплощение фантазматического, произведенного и даже скорее симулированного медиа, образа Дианы, на самом деле отчужденного от реальной женщины. Монструозность образов, создаваемых АЕС, инспирирована самим языком массовой культуры и, в первую очередь, эстетикой эмансипированных в кино и на ТВ страхов и фобий. Фильмы ужасов, триллеры, боевики, фильмы-катастрофы, криминальные хроники, любительские видео очевидцев трагических событий и т.д., – это новая реальность трагедийного зрелищного действия, реализуемого в соответствии с принципами того самого аттракциона, на эффективность воздействия которого на публику так уповал Сергей Эйзенштейн.

Идеи последнего о применении концепции аттракциона в искусстве, в частности кино, легли в основу видеоинсталляции Алексея Исаева Павильон Эйзенштейна (выставлялась на первом международном биеннале медиаискусства «Манифеста 1» в Роттердаме), в которой художник на основе аналитической деконструкции метода монтажа аттракционов Эйзенштейна переосмысляет метафорическое и инструментальное значение концепта «аттракцион» в современной культуре[9]. В инсталляции довольно внятно воплощается базовый элемент технологической концепции Эйзенштейна – диалектический принцип противоречия, конфликт, т.е. то, без чего вообще немыслима драматургия. У Эйзенштейна конфликт всегда разворачивается по достаточно сложной образно-изобразительно-выразительной схеме, в основе которой лежит двойственность человеческой реакции на что-либо — непосредственная и опосредованная, что, в свою очередь, коренится в антропологической проблематике. Типичное и характерное в персонажах-типажах или в поведении главных героев его фильмов заостряется им постольку, поскольку человек как таковой со всем его психофизическим аппаратом, будучи главным объектом его внимания, рассматривается режиссером как материал (зритель), под который создается соответствующая технология обработки. Отсюда возникает другой фундаментальный элемент его метода – наблюдение и анализ частностей для создания обобщенной характеристики или выведения некой закономерности, закона, в дальнейшем включаемого в механизм произведения.

По тому же пути идет и Алексей Исаев, представляя свой вариант «монтажа аттракционов». Он жестко противопоставляет индивидуальной реальности чувств и мыслей зрителя технологию их рекреации. Идея аттракциона вообще, основанного на эксцентрическом воздействии, заключается в том, чтобы ввергнуть зрителя в шок, как максимум или как минимум, возбудить его эмоционально настолько, чтобы удерживать его восприятие на стадии непосредственного. Чем ближе зритель подводится к границе возможного, за которой дальнейшее превышение критической массы информации (разного рода) делает ситуацию неконтролируемой, что чревато катастрофой[10], тем сильнее эффект. При этом, когда речь идет о произведении искусства, результатом его эффекта, по Л.С.Выготскому, является возникновение аффектов, которые, будучи противоположно направленными, приводят «к взрыву, разряду нервной энергии», к тому, что он называет «катарсисом эстетической реакции»[11]. Как и Выготский в своем анализе эмоционального воздействия искусства, Эйзенштейн в своей теории (например, там, где он касается создания образа-персонажа через исследование физиогномики и особенностей физиологической реакции человека) во многом основывается на открытом Дарвиным законе о разнонаправленности «выразительных движений» человека.

В инсталляции агрессия, направленная на зрителя, имела несколько планов выражения. Сначала зрительный: перемонтаж фильма Эйзенштейна «Броненосец «Потемкин»» на установленных экранах, своего рода клип, в котором по-новому организуется ассоциативный ряд изображения. Кадры, в нем использованные, сами по себе не дают четкого представления о сюжете, скорее задают тему, а также направление и динамику движения. Вместе с тем, как всякий клип, они вторгаются в область подсознательного, нагнетая напряженность своим драматическим содержанием. Однако у современного человека, привыкшего к виду реальных и разыгрываемых трагедий в телевизионных программах и кино, уже выработался стойкий иммунитет в отношении зрелищ повышенной драматизации. Поэтому художнику для эффективного воздействия необходимо было перейти границу художественной условности и вторгнуться в чувственную реальность зрителя. Для этого он подвешивает к потолку (так же как в фильме) кусок мяса, сыгравшего роковую роль в разворачивании событий кинокартины. Как говорилось выше, мясо должно было, протухнув, издавать неприятный запах. Подобная мистификация — перенос объекта с экрана в реальность (трюк, часто используемый в фильмах) уже переходит грани реалистичности и создает гиперреальность: мясо не только полноправный «герой» произведения (инсталляции), но к тому же еще и активно действующий — изъятое из кино, оно тут висит, пахнет и раздражает. Но этой задумке организаторы «Манифесты» не дали осуществиться.

Довольно часто можно встретить метафорическое сравнение современной культурной ситуации со всемирно известным парком развлекательных аттракционов Диснейленд. Именно агрессивное прямое вторжение в эмоционально-психическое пространство зрителя со стороны как массовой культуры, так и искусства стало одним из поворотных моментов в эволюции эстетики ХХ века. Примечателен парадокс, возникающий в связи с этим: в ходе этой эволюции, стимулируемой развитием технологий, с одной стороны, происходило сокращение дистанции между реальностью воспринимающего субъекта и вымышленной реальностью искусства или развлекательной продукции, а с другой — шло постепенное операциональное и физическое дистанцирование того же субъекта от непосредственного участия в событии.

Одной из ключевых проблем медиа была и есть их роль в формировании каналов коммуникации между людьми. Во многом облик культуры обуславливается их количеством, качеством, структурой, характером их использования и доступа к ним. Так, на сегодняшний день мы можем упрощенно обозначить две основные формы коммуникации в обществе, опосредованной теми или иными медиа. Первая – это односторонняя «пассивная» коммуникация, строящаяся по принципу дистрибуции информации «от одного – многим» государственными и корпоративными средствами массовой информации через прессу, радио, телевидение. Вторая – это «активная» прямая межличностная коммуникация, строящаяся по принципу диалога «от одного к одному» или дискуссионных форумов и реализуемая с помощью таких средств, как почта, телефон, интерактивное телевидение, Интернет. Помимо чисто политической проблемы технически опосредованной коммуникации, касающейся обеспечения доступа людей к участию в общественной и политической жизни общества, существует целый ряд других проблем, связанных с изменением условий и механизма взаимодействия людей в осуществлении той или иной деятельности. Искусство в известном смысле является одной из форм коммуникации, специфика которой заключается в том, что в отличие от повседневной и специальной профессиональной коммуникации она является ориентированной не прагматически-социально, но духовно-эстетически. Но коль скоро на практике различные аспекты коммуникации как таковой тесно и подчас пресловутым образом переплетаются, то совершенно естественным выглядит интерес художников к проблемам коммуникации как предмету искусства.

Примечательно, что подсознательное желание мысленно воспроизвести для себя образ невидимого собеседника является одним из ключевых интригующих аспектов, стимулирующих виртуальную онлайновую коммуникацию. Развитие Интернет-технологий спровоцировало появление такого феномена, как киберсекс, где виртуальные сексуальные отношения строятся на дистанцированном взаимодействии через компьютерный интерфейс с реально присутствующим, но при этом не видимым, а потому воображаемым партнером. В результате замещения реального физического контакта уходом в пространство виртуального сексуального фантазма объект желания становится неосязаемым, неуловимым, изменчивым, подвижным, каким угодно, т.е. зависимым от мимолетного движения мысли. В то же время, при погружении в нестабильное по своей природе фантомное пространство виртуальной реальности, происходит размывание физических границ не только объекта коммуникации, но и самого субъекта, начинающего по собственному желанию менять параметры своей идентификации: имя, пол, профессию, характер и т.д. Славой Жижек в своем эссе «Киберпространство, или Невыносимая замкнутость бытия» описывает три уровня этого процесса в современной действительности, а также его возможную угрозу: «<…>внутри самой «объективной реальности» размывается различие между «живыми» и «искусственными» сущностями; затем растушевывается граница между «объективной реальностью» и ее кажимостью и, наконец, взрывается идентичность индивида. Эта прогрессирующая «субъективизация» зеркально соответствует своей противоположности -прогрессирующей «экстернализации» жесткого стержня субъективности. Парадоксальное совпадение двух противоположных процессов обеспечено тем фактом, что сегодня при наличии ВР [виртуальной реальности] и технобиологии мы сталкиваемся с исчезновением поверхности, отделяющей внешнее от внутреннего. Это исчезновение ставит под угрозу элементарнейшее восприятие «нашего собственного тела» в его соотношении со средой; оно подтачивает наше привычное феноменологическое отношение к телу другой персоны, благодаря которой мы черпаем знание о том, что существует скрыто, вне пределов, доступных самонаблюдению (железы, например), и поверхность которой (лицо, например) воспринимаем как непосредственное выражение «души»»[12].

Драматургически история, как суммарное выражение исторического представления о жизненном процессе, строится на артикуляции некой качественной эволюции включаемой в поле зрения конкретной истории материала (люди, их отношения, те или иные объекты реальности). Причем эта эволюция реализуется через цепь «поворотных» событий и всегда имеет четко фиксированные начало и конец. Модернистическое и постмодернистическое понимание истории в корне отличаются от ее понимания в предыдущие эпохи. В частности, в массовой популярной культуре, особенно кино, можно заметить следующий парадокс. Внешняя канва произведений в основном и сегодня строится по «традиционному принципу», в то время как событийный сюжетный стержень, конек классического романа, в масштабах индустриального производства по сути замещается бесконечной репетицией, проигрыванием одних и тех же схем, начиная с проблематических ситуаций и заканчивая диалогами. Таким образом, конечная история бытия как таковая упраздняется и на ее месте остается бесконечное внеисторическое сиюминутное бытование.

В видеоарте историческое время тем более и даже принципиально всегда отсутствует. Часто воспринимаемый непрофессиональной аудиторией как младший брат кино, видеоарт на самом деле существует в абсолютно иной системе координат. Внутренние пространство и время, ритм, транспозиция зрителя почти всегда относительны и субъективны в произведениях видеоарта и в то же время, с психологической точки зрения, гораздо ближе зрителю. Это способствует своего рода размыванию субъектно-объектных отношений, а именно: снятию противопоставления позиций «рассказчика» (или автора) и зрителя. Фредерик Джеймсон в одной из глав своей книги «Постмодернизм, или Культурная логика позднего капитализма», в главе, посвященной видео, которое он считает художественной техникой, наиболее ярко выражающей эстетический дух постмодернизма, характеризует видеоарт как фрагмент потока бытия, продуцируемого с помощью современных медиа: «<…>двадцать девять минут в видео гораздо длинней, чем тот же временной фрагмент в кино; не будет преувеличением говорить об уникальности и очень резком противоречии между виртуальным, подобно наркотическому, опытом настоящего образа на видеокассете и любой текстовой памятью, куда могут быть включены последующие записи <…>»[13].

Для дальнейшей работы мне  необходимо ввести понятие рекламы как социокультурный компонент в сфере культуры компании. Культурологическая концепция рекламы не является общепризнанной, однако ее бытование не встречало до последнего времени аргументированного противодействия. Есть противодействие инерционное, которое опирается на некоторые укоренившиеся стереотипы во взглядах на социальную роль рекламы. Ведущий стереотип — осмысление функциональных возможностей рекламы лишь в пределах коммерческой или, в лучшем случае, экономической сферы реальности. Не приходится спорить, что в данной области располагаются наиболее очевидные и интенсивные проявления рекламных текстов. Однако современный взгляд на массово-коммуникативные процессы заставляет признать: рекламная продукция базируется на глубинных социокультурных предпосылках и затрагивает разнообразные сферы человеческих контактов — идеологию, религию, быт, эстетическую деятельность, властные устремления и т. п.

Главные современные направления рекламной деятельности в культуре:

-       Экономическая: производство, финансы, торговля (в том числе найм на работу, предложения рабочей силы).

-       Бытовые услуги: отдых, туризм.

-       Интеллектуальные услуги: образование, медицина, книги, пресса, гадания.

-       Зрелища.

-       Религия.

-       Политика.

-       Юриспруденция.

-       Социальная реклама (в том числе экологическая)

-       Семейные и межличностные отношения.

-       Личностная и институциональная самореклама.

Значительный потенциал культурологической концепции дает интерпретацию рекламы как одного из особых родов деятельности в общечеловеческом разделении труда, опирающейся на производство специфического типа текстов, вырабатывающей совокупность творческих приемов.

 

Автор(ы) статьи: Мурылев В.
Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

город, социокультурная среда,территориальная общность, социальные процессы.

Аннотация:

в статье рассматривается город как социально-территориальная общность, социокультурная ситуация которой имеет свои отличительные особенности. Они во многом определены всей городской средой, окружающим человека социальным миром, включающим в себя материальные и духовные условия становления, существования, развития и деятельности людей, которые вовлечены в общественные процессы.

Текст статьи:

Город представляет собой социально-пространственную форму существования общества, вещественно и социально организованную среду жизни, определенную социальную общность. Под социальной общностью понимают совокупность людей, которую характеризуют условия их жизнедеятельности, общие группы взаимодействия, принадлежность к определенной территории, а также к тем или иным социальным организациям и институтам.

В качестве социальной общности могут быть различные по численности группы людей. Одни характеризуются наличием непосредственных личных взаимодействий, контактов, которые образуются только среди небольшого числа партнеров. Под вторыми имеются в виду многотысячные группы людей, разбросанные на обширных пространствах, связи между которыми не могут ограничиваться непосредственными контактами, и особое значение приобретает опосредованное солидарное взаимодействие. К ним относятся классовые, национальные, территориальные и другие общность.

Таким образом, город относится к социально-территориальной общности, социокультурная ситуация которой имеет свои отличительные особенности. Они во многом определены всей городской средой, окружающим человека социальным миром, включающим в себя материальные и духовные условия становления, существования, развития и деятельности людей, которые вовлечены в общественные процессы. Сегодня все более острой становится проблема выживания и воспроизводства человека в городской среде, здорового физически, психически и нравственно.

Городская среда – это качественное состояние ее естественно-природных и «рукотворных» составляющих, уровень развитости информационного обмена, характер господствующей символики. Наконец, городская среда – это и другие люди, способы их взаимодействия (сотрудничество, соперничество, компромисс, приспособление и пр.), отношение человека к ближайшему социальному окружению, которые являются важнейшими факторами выживания и воспроизводства людей вместе со здоровой средой. Характеризуя городскую среду, влияющую на социокультурную ситуацию, выделяют в ней производственные процессы, физическую и экологическую характеристику, информационное воздействие и особенности социальной структуры.

Динамика современного производства, связанная с научно-техническим прогрессом, приводит к интеллектуализации труда и развитию личности, но в то же время для многих создает и проблемы. Автоматизация, усиление энергоемкостей, дифференциация труда, развитие новых отраслей и производственных систем, компьютеризация требуют от людей высокой квалификации, повышенного внимания, готовности вмешиваться в производство, больших затрат энергии психического напряжения, неблагоприятного для самочувствия человека. От работников требуется не только специальная подготовка, но и высокий уровень культурного развития, навыки общения с другими людьми и техникой.

Расширение производственных процессов, связанных с нестандартными решениями, делает необходимым качественное совершенствование рабочей силы, повышение квалификации. Длительное обучение отодвигает социальную зрелость молодежи, но и полученные знания быстро устаревают и требуют создания специальных курсов переподготовки. Для многих возникает проблема самоопределения в связи с усложнением содержания труда. Увеличение доли квалифицированного творческого труда ведет к изменениям культурных стереотипов. Но, к сожалению, сегодня преобладает формальное отношение к приобретению знаний, недооценка престижа образования и общекультурной подготовки, ориентации на интересную работу и слабая мотивация совершенствования знаний.

К физической характеристике относятся городское пространство, предметный мир, плотность населения, внутригородские связи, имеющие важные психологические, социальные и культурные последствия. Они приводят к позитивным социальным изменениям – комфорту и благоустроенности, но имеют множество негативных последствий для человека. Высотные дома, однообразие застроек, большие пространства вызывают ощущение затерянности и дискомфорта; размещение жилых кварталов на периферии и сосредоточенность учреждений культуры и искусства в центре приводят к трудностям с приобщением к культурным ценностям; увеличение плотности населения с усложнением межличностных отношений и пребыванием человека в толпе вызывают беспокойство, раздражительность; вынужденные контакты с соседями, в городском транспорте и в других местах формируют потребность в уединении.

Разрушение соседских связей и контактов влечет за собой преобладание анонимного общения, а функционально-ролевая структура деятельности сводит к минимуму существующие личные связи и отношения. Ухудшают городскую среду также различные оборудования, транспорт, бытовые приборы, создающие шум; радио и телеаппаратура, которыми человек создает звуковой фон. Организм на все реагирует, хотя сознание может и не фиксировать ситуацию как проблему.

Экологическая среда создает еще одну нагрузку на организм и влияет на социокультурную ситуацию. Загрязнение воздуха, воды и всей окружающей среды связано с транспортом и развитием производства. Человек как биологическое существо испытывает потребность в движении и общении с природой. Но в условиях городской среды, где преобладают искусственные компоненты, у него ограничены отношения с природой, нет необходимости простора для биологического функционирования организма. В связи с этим возникают определенные проблемы с физическими состоянием, негативные последствия для здоровья в результате ярко выраженной гиподинамии и возрастающих стрессовых нагрузок. Несоответствие между потребностями человека как социально-биологического существа и расширением искусственных компонентов среды его обитания приводит к явной перегрузке адаптационных механизмов. Для решения этой проблемы важно, чтобы деревня как естественная природная среда обитания осталась доступной горожанину и стала неотъемлемой частью условий его жизнедеятельности.

По исследованиям, в сознании человека отдельные районы города фиксируются как более или менее престижные в зависимости от физических и экологических характеристик. Оценка осуществлялась по десятибалльной шкале по следующим критериям: удобство размещения района в городе, обеспеченность объектами обслуживания, загрязненность воздуха, состояние жилищного фонда, уровень его оборудования, архитектурно-эстетическое качество застройки и природных ландшафтов, обеспеченность населения жильем, плотность жилищного фонда.

Полученные результаты позволили разделить город на четыре типологические группы территорий примерно равного социального качества. В первую группу вошли районы с наиболее высокой оценкой престижности, куда попали исторические центры и современные застройки в выгодных ландшафтных условиях. Во второй оказались районы послевоенной застройки, достаточно обжитые, с развитой социальной инфраструктурой. К третьей были отнесены районы городской усадебной застройки разных лет и застройки средней этажности в относительно неблагоприятных ландшафтно-экологических условиях. Четвертую группу составили районы с наиболее низким социальным статусом. Они удалены от центра, расположены в неблагоприятных природных условиях.

Как видим, престижность района города определяется и обеспеченностью объектами обслуживания, в том числе культурного. Использованные критерии являются достаточно устойчивыми и можно предположить, что прошедшее время не могло существенно изменить их характеристики. Это следует учитывать при проектировании системы культурного обслуживания человека в городе. Ученые предлагают при этом учитывать ряд принципов: центральность, доступность, полнота культурного обслуживания, дифференциация форм, обеспечение основных контингентов населения, экспликация городского образа жизни, средового обеспечения культурного обслуживания. Чрезвычайно сложно соблюдать эти принципы в городах, которые занимают большие территории, при этом они либо растянуть на многие километры вдоль рек, или просто некомпактны.

Важным аспектом, влияющим на социокультурную среду города, является информационное воздействие. Его можно характеризовать как процесс передачи совокупности знаний, сведений, различных сообщений, которые формируются в обществе. Они пользуются социокультурными институтами, социальными общностями, группами и отдельными индивидами для регулирования социального взаимодействия, отношений между обществом, человеком и природой. Передаваемая информация характеризует процессы, происходящие в различных сферах жизнедеятельности общества – экономике, политике, культуре и так далее. Важной является информация о мнениях и интересах различных групп людей, информационное воздействие осуществляется с помощью различных каналов и средств распространения. Все более важную роль играют сегодня средства массовой коммуникации. В последние годы в связи с демократизацией общественных процессов резко увеличился объем передаваемой информации через рекламу, порой мало понятную для многих людей. Все это создает ощущение перегруженности. Особенно это связано с телевидением и информационно-эстетическим оформлением города, состоящим из множества плакатов, витрин с названиями на иностранном языке. Средства массовой коммуникации оказывают интенсивное воздействие, стремясь сформировать представления о происходящих явлениях и процессах, влиять на оценки и суждения.

Следует учитывать, что любая передаваемая информация имеет элемент субъективности – оценки, мнения передающего; с другой стороны, восприятие также зависит от мировоззрения, ценностных ориентаций воспринимающего. Кроме того, передаваемая информация может быть недостоверной, может неадекватно отражать действительность, искажать ее. Передача неадекватной информации является стихийным или регулируемым манипулированием сознанием и поведением людей, процессом социальной дезинформации. Ярким примером такого манипулирования является реклама инвестиционных фондов, направленная на обман с целью выкачивания денег.

Интенсивное информационное воздействие в условиях города имеет определенные последствия для людей. У человека ограничены возможности восприятия информации. В условиях ее перенасыщенности он отторгает от себя любую информацию, стремясь сохранить свой внутренний мир. В то же  время, живя в обществе, невозможно полностью уединиться, и результатом информационного воздействия оказываются нервно-психические заболевания. Вместе с тем информационная система имеет и положительные стороны. Она расширяет доступ к культурным ценностям, увеличивает возможности к самореализации личности, формирование мнений, суждений, оценок. При положительном воздействии появляется проблема самоопределения личности, с которой справляется не каждый человек, теряясь в потоке социокультурной информации.

Проблемные ситуации создает и специфика социальной структуры города. Это сложное образование, состоящее из множества разнообразных страт, взаимодействующих между собой, имеющих свои ценности, нормы, включенных в информационные потоки, занятых в различной сфере деятельности и выполняющих роли и функции в системе предприятий, организаций, учреждений. Социальная стратификация осуществляется по демографическим, классовым, профессиональным, территориальным и другими признаками. Дифференциация происходит и по месту людей в системе общественных отношений, их потребностям и интересам, ценностям, социальным нормам и образу жизни. Группы и общности отличаются друг от друга системой социокультурных ориентаций, на основе которых могут формироваться культурные общности. Их особенности зависят от таких факторов, как уровень культуры, удаленность от культурных центров, культурные интересы, запросы и другие. На них влияют изменения категорий и групп жителей, уровня их образования и профессионального состава, структуры общения и так далее.

 

 

Автор(ы) статьи: Мурылев В.
Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

межличностная коммуникация, общение, контакты субъектов общения.

Аннотация:

в статье рассматриваются структурно-функциональные основания особого – коммуникативного типа личности.

Текст статьи:

В межличностном коммуникации, как и в общении, отправителем и получателем выступают отдельные индивиды. Межличностные коммуникации реализуются путем непосредственных контактов между субъектами общения. Для такой коммуникации характерна тесная обратная связь, оказывающая регулирующее воздействие на ход общения, одновременное двустороннее сообщение.

Изучение коммуникативной личности опирается на определение понятия» личность» как категории философской, социологической, психологической и лингвистической. С учетом исследований этих дисциплин понятие «личность» можно раскрыть как целостную структуру социально значимых качеств, приобретенных индивидом в совместной с другими деятельности, в общении, определяющих его индивидуальность.

Личность человека всегда была и остается одной из самых интригующих тайн, волновавших и волнующих не только выдающиеся умы.

Не претендуя на раскрытие этой тайны, можно все-таки некоторые общепринятые положения. Прежде всего, пожалуй, показать различие понятий: «человек», «личность», «индивидуальность».

Человек – родовое понятие, указывающее на отнесенность существа к высшей ступени развития живой природы – к человеческому роду. Человек – это специфическое, уникальное единство биологического и социального. Как существо биологическое, он подчиняется биологическим и физиологическим законам, как существо социальное – он часть социума и продукт общественного развития.

Личность – самое главное в человеке, важнейший его социальный признак. Если человек – носитель самых разных свойств, то личность – его основное свойство, в котором проявляется его общественная личность. Личность выражает отнесенность человека к определенному обществу, определенной исторической эпохе, культуре, науке и т.д. Учебный социологический словарь дает такое определение термину личность – конкретное выражение сущности человека, целостное воплощение и реализация в нем системы социально значимых черт и качеств данного общества.

Индивидуальность – единство неповторимых личностных свойств конкретного человека, своеобразие его психофизиологической структуры (тип темперамента, физические данные, психические особенности), интеллекта, мировоззрения; сочетание семейно-бытовых, производственных и общественных функций, своеобразие жизненного опыта. Индивидуальность – непременный и важнейший признак личности.

Личность – целостность социальных свойств человека, продукт общественного развития и включения индивида в систему социальных отношений посредством активной предметной деятельности и общения. Индивид становится личностью в процессе освоения социальных функций и развития самосознания, т.е. осознания своей самотождественности и неповторимости как субъекта деятельности и индивидуальности, но именно в качестве члена социума.

В теоретическом плане структура личности в целом может быть представлена условной схемой: общечеловеческие свойства (ощущения, восприятия, мышление, память, воля, эмоции) – социально-специфические черты (социальные установки, роли, ценностные ориентации) – индивидуально-неповторимые черты (темперамент, сочетание ролей, самосознание).

Стремление слиться с  социальной общностью (идентифицироваться с нею) и вместе с тем – к обособлению, проявлению творческой индивидуальности делает личность и продуктом и субъектом социальных отношений, социального развития. Формирование личности осуществляется в процессах социализации индивида и направленного воспитания, в ходе освоения им социальных норм и функций посредством овладения многообразными видами и формами деятельности. Помимо общесоциальных, личность приобретает черты, обусловленные спецификой жизнедеятельности особых социальных общностей, членами которых являются индивиды, т.е. классовых, социально-профессиональных, национально-этнических, социально-территориальных, половозрастных. Освоение черт, присущих этим многообразным общностям, а также социальных ролей, выполняемых индивидами в групповой и коллективной деятельности, с одной стороны, выражается в социально-типических проявлениях поведения и сознания, а с другой стороны – придает личности неповторимую индивидуальность, так как эти социально обусловленные качества структурируются в устойчивую целостность на основе психофизических свойств субъекта личности.

Таким образом, личность интегрируются с индивидуальностью. В качестве устойчивой целостности психических свойств, процессов и отношений личность является предметом изучения в психологии. Социологический же анализ выделяет в ней именно социально-типическое как целостность необходимых для выполнения общественных функций характерологичных и нравственных качеств, знаний и умений, ценностных ориентаций и социальных установок, доминирующих мотивов деятельности. Как субъект социальных отношений личность характеризуется активной деятельностью, которая, однако, становится возможной и продуктивной благодаря овладению культурой, унаследованной от предшествующих поколений.

Неотъемлемые характерные черты личности: самосознание; ценностные ориентации; социальные отношения; ответственность за свои поступки; известная автономность в отношении к государству и обществу.

Не всякий человек – личность. Человеком рождаются, а личностью становятся в процессе социализации. Каждая личность в обществе имеет свой социальный статус и играет свою социальную роль. Взаимодействие личности и общества – одна из центральных проблем социологии. Каковы личности, составляющие общество, таково и само общество.  Но не менее верно утверждение: каково общество, в котором живут личности, таковы и его личности.

Разнообразие подходов и множество теорий свидетельствуют о сложности проблемы обоснования существенных признаков личности, ее структуры и функционирования. Различие заключается главным образом в понимании роли стадий в процессе формирования личности: создание познавательных навыков – в теории развития познания (Ж. Пиаже); понимание чувств других людей – в теории нравственного развития (Л. Колберг);преодоление напряженности в сознании собственного «Я» — в психоаналитических теориях (З. Фрейд, Э. Эриксон); формирование личностного смысла как осознанного отношения личности к миру, в котором осуществляется ее деятельность, — в теории динамических смысловых систем индивидуального сознания личности (Л.С. Выгодский).

В социологических концепциях, как правило, подчеркивается, что основу формирования личности составляет множество взаимодействий людей с окружающим миром  и между собой. Представители ролевой теории (д. Морено, Т. Парсонс) трактуют личность как  функцию от той совокупности ролей, которые индивид выполняет в обществе, Пожалуй, наиболее сложной проблемой выступает обоснование взаимодействия двух начал в личности -  самосознания и стремления к слиянию с определенной социальной общностью, к идентификации в рамках данной общности.

 

Литература:

Л.С. Выгодский . Психология искусства. М.. 2000,

Д. Морено, Социометрия взаимоотношений. ., 1972.

Т. Парсонс. Избранные сочинения., М., 1987,т.2.

Автор(ы) статьи: Лубашова Н.И.
Раздел: СОЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

социокультурное пространство, эффект поля, энергийность кино, генерирование мировоззрения

Аннотация:

Материал статьи анализирует феноменологию кино в социокультурном пространстве. Сама проблематика отечественного кинематографа была чрезвычайно грандиозна по затрагиваемым проблемам и масштабам их воплощения. По сути дела, это громадное творение сродни древнейшим религиозным и мифологическим представлениям человека, который уже прозревал соотношения и взаимосвязи между своим существованием и бытием Вселенной и эту свою интуицию претворял в различные, преимущественно образные, формы. Высокохудожественный кинематографический продукт – фильм обеспечивает наличие напряжённой равновесности материальных и идеальных сущностей, при котором развивающаяся система (социум и человек) постоянно “учитывает” опережающий характер предстоящих изменений.

Текст статьи:

Развитие отечественного кино и укоренение его в социокультурном пространстве приобрело огромные масштабы. Не случайно, классики социализма, в частности В.И. Ленин, называли его «самым массовым из искусств» не только потому, что его смотрели миллионы, но и потому, что значимость его и воздействие на формирование мировоззрения были огромны. По сути дела, его можно назвать эстетическим  космосом, обладающими художественного космизма, под которым целесообразно понимать целый поток русской культуры, включающий не только философов и ученых, но и поэтов, музыкантов, художников. В нем оказываются и Ломоносов, и Тютчев, и Вячеслав Иванов, и Скрябин, и Рерих… Есть некое космическое веяние и дыхание в произведениях того или иного творца — и этого оказывается достаточным, чтобы произвести его в космисты.

Сама проблематика отечественного киноматографа была чрезвычайно грандиозна по затрагиваемым проблемам и масштабам  их воплощения. По сути дела, это громадное творение сродни древнейшим религиозным и мифологическим представлениям человека, который  уже прозревал соотношения и взаимосвязи между своим существованием и бытием Вселенной и эту свою интуицию претворял в различные, преимущественно образные, формы. Космические символы и образы народного бытового искусства и поэзии, микро- и макрокосмические соответствия выражали эту объективную идею целостности мироздания, органичной включенности в него жизни и сознания. Но рядом всегда существовал и более активный подход, являлось стремление воздействовать на мир в желательном направлении. Преображающая человека и мир мечта стремилась к преодолению ограниченности человека в пространстве и времени, она воплощалась в сказочные, фольклорные образы господства над стихиями — воздушные полеты, метаморфозы вещества, живую и мертвую воду…[1] В науках о человеке и в повседневной практике широко используется объяснение и предсказание поведения человека на основе описания его личностных характеристик. Иначе говоря, скажи мне, кто ты такой, и я скажу, как ты себя ведешь и можешь вести в будущем.

Однако в социальной психологии уже давно такой подход подвергся критике. Как показывают социально-психологические эксперименты, максимальная статистическая корреляция между показателями, характеризующими выраженность тех или иных индивидуальных различий, и поведением в новой ситуации составляет 0,30. Это так называемый «потолок предсказуемости» поведения. Для большинства же форм поведения в различных сферах жизни психологи не могут получить даже близкую к этой цифре корреляцию (Росс и Нисбетт 2000: 33).

Именно в России, ставшей родиной научного учения о биосфере и переходе ее в ноосферу и открывшей реальный путь в космос, уже начиная с середины прошлого столетия вызревает уникальное космическое направление научно-философской мысли, широко развернувшееся в XX в. В его ряду стоят такие философы и ученые, как В. И. Вернадский, К. Э. Циолковский, Н. Ф. Федоров, А. В. Сухово-Кобылин и др. В философском наследии мыслителей русского религиозного возрождения — В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева — также выделяется линия, близкая пафосу идей русского космизма. Имеется в виду то склонение в русской православной философии, которое Н. А. Бердяев называл «космоцентрическим, узревающем божественные энергии в тварном мире, обращенным к преображению мира» и «антропоцентрическим, обращенным к активности человека в природе и обществе». Именно здесь ставятся «проблемы о космосе и человеке», разрабатывается активная, творческая эсхатология, смысл которой, по словам Баткина, в том, что «конец этого мира, конец истории зависит и от творческого акта человека»[2].

Избежать неправомерного и безмерного расширения этого философского течения можно, если сразу же обозначить принципиально новое качество мироотношения, которое является определяющей его генетической чертой.[3] Это идея активной эволюции, т.е. необходимости нового сознательного этапа развития мира, когда человество направляет его в ту сторону, в какую диктует ему разум и нравственное чувство. Поэтому возможно точнее будет определить это направление не столько как космическое, а как активно-эволюционное, находящееся в процессе роста, далеко не совершенное, но вместе сознательно-творческое, призванное преобразить не только внешний мир, но и собственную природу. Речь по существу идет о расширении прав сознательно-духовных сил, об управлении духом материи, об одухотворении мира и человека. Космисты сумели соединить заботу о большом целом — Земле, биосфере, космосе с глубочайшими запросами высшей ценности конкретного человека. Недаром такое важное место здесь занимают проблемы, связанные с преодолением болезни и смерти и достижением бессмертия. Гуманизм не прекраснодушный и мечтательный — он основан на глубоком знании, вытекает из целей и задач самой природной, космической эволюции.

Развитеи кинематографа как мощного социокультурного феномена сразу повлияло на наполненность и выстреонность художественного пространства, которое становилось мощным генератором формирования мировоззрения. В классической позитивистской традиции изучается связь между факторами. Как влияет А на Б, а Б на В? Если с появлением В поведение А и Б изменилось, значит В — причина или решающий фактор. С помощью статистических операций эта связь измеряется (например, коэффициентом корреляции). Внешне такой подход выглядит очень убедительно, поскольку опирается на проверенные статистические методы.

Однако он вызывает ряд методологических сомнений. В формальной логике есть предостережение: если с появлением В возникает и Б, то это еще не значит, что В — это причина Б. Старая русская сказка по репку иллюстрирует эту методологическую проблему. Дед с бабкой, привлекая все новых и новых помощников, никак не могли вытянуть из земли чудо агрономического искусства — гигантскую репу. И тут появляется мышка. Новые общие усилия — и репка вырвана. Если описывать ситуацию с помощью традиционной логики, доминирующей в социологических исследованиях, то мышка — это решающий фактор успеха. Эта же логика лежит в основе всех героических интерпретаций истории: все было тихо, но вот появился революционный вождь. Или в созидательном варианте того же исторического мифа: все было плохо, но вот появился он, и страна стала развиваться быстрее, начался экономический подъем. Кино обусловило мощное условие взаимодействия, в котором важны не только участники, но и те условия, в которых они встретились, те материальные ресурсы, которые в данный момент используются, тот момент времени, в который встреча происходит. И если мы проанализируем внимательно даже простейшее взаимодействие нескольких людей, то можно заметить, что поведение их часто нельзя объяснить ни одним из элементов ситуации и даже набором нескольких исходных элементов.

В ходе взаимодействия, разворачивающегося в определенной материальной среде и в определенный момент социального и физического времени, возникает новое системное качество, признаки которого отсутствуют в элементах ситуации. Сама ситуация взаимодействия выступает в качестве причины того или иного типа поведения участников. И для описания такой ситуации имеет смысл использовать категорию социокультурного поля.

Социокультурное поле — это ситуация взаимодействия, порождающая новое надындивидуальное (системное) качество. В результате не отдельные элементы, а социальное поле предопределяет поведение человека, которое в свою очередь превращается в элемент поля, размывая границу между причиной и следствием, субъектом и средой. Категория поля не является синонимом «ситуации». С одной стороны, это разновидность ситуации. Не всякая ситуация является полем, а только порождающая надындивидуальное качество. С другой стороны, категория «ситуация» использовалась в социальной психологии только для микроанализа, в то время как с помощью категории поля можно анализировать взаимодействие как на микро-, так и на макроуровне[4].

Попав в одно поле, люди, разные по своему характеру, взглядам и манерам поведения, начинают вести себя сходным образом. Правда, одни на доминирующую программу поля переключаются мгновенно, другие пытаются ей сопротивляться. В поле конфликта миролюбивые люди начинают вести себя агрессивно и злобно. И правдивая история любой войны дает массу примеров превращения добропорядочных, добрых и культурных людей в кровожадную толпу, наслаждающуюся видом трупов «врагов», способную убивать, грабить, насиловать и т.д. Вернувшись в мирную жизнь (мирное поле), они возвращают свой прежний облик — одни быстрее, другие медленнее. Этот же эффект поля наблюдается в потребительском поведении. Индивид, попав в группу людей, одержимых модой, невольно становится чувствительным к ее причудам, но, уехав в деревню, теряет к ней интерес. Попав на ярмарку, в блестящий торговый центр, на предпраздничную распродажу, человек нередко делает покупки, целесообразность которых после возвращения домой оказывается весьма сомнительной.

Эффект поля мы наблюдаем в театре, который именно благодаря этому эффекту успешно продолжает существовать в условиях мощной конкуренции со стороны кино и телевидения. В театре есть атмосфера поля, которая не может пока быть обеспечена с помощью технических средств.

Эффект поля можно наблюдать, сравнивая поведение людей при просмотре одной и той же юмористической миниатюры в концертном зале и у экранов телевидения. Если в первом случае люди, слушая М. Жванецкого, покатываются со смеху, то во втором — в лучшем случае улыбаются.

На эффекте поля основана магия стадиона, куда идет масса болельщиков, несмотря на то, что просмотр матча по телевидению не только комфортнее, но и дает лучший обзор происходящего. Однако телевидение не в состоянии воспроизвести бурлящую атмосферу футбольного стадиона, где индивид приобретает совершенно иные качества (большинство футбольных хулиганов в повседневной жизни являются обычными людьми).

Эффект поля используется в фокус-группах, где возникает так называемая «групповая динамика». Этот же эффект широко используется в маркетинговой стратегии: организация крупных торговых центров, магазинов самообслуживания, ярмарок и т.д.

Чрезвычайно мощным является эффект поля кинематографа, в особенности массовых просмотров, который многократно умножает энергийность каждого из присутствующих. Столкновение, переплетение социальных процессов образует участки пространства, где возникают «социальные водовороты». Здесь на пересечении нескольких процессов возникает новое, системное качество, несущее характеристики, отсутствующие в каждом из исходных процессов. В этих узлах формируется новый процесс, который можно описать с помощью метафор водоворота, вихря и т.д. При этом надо иметь в виду, что и армия, и капитал, и индивид — это процессы, а не стабильные субстанции. Таким образом, процессы, протекающие в социальном пространстве, приобретают ту или иную конфигурацию, порождая неоднородную плотность социального пространства. Социальное пространство прерывисто и распадается на социальные поля — основные его единицы, представляющие собой узлы переплетения тех или иных процессов. Разные процессы, пересекаясь, порождают разные типы полей. Процессы взаимодействия имеют текстуальный характер, иначе говоря, люди интерпретируют их как тексты и, участвуя в них, знают, что сами превращаются в объекты интерпретации, в соответствии с этим знанием конструируют свои практики как тексты, обращенные к другим («я веду себя как приличный человек», «мне наплевать на то, как оценят меня окружающие», «вы должны меня заметить» и т.д.)[5].

Внутри поля социальное взаимодействие гораздо более интенсивное, чем между полями. Именно это и делает его полем, то есть особым участком социального пространства. Границы поля — это участки пониженного (иногда до минимума) социального взаимодействия, зоны отчуждения. Границы поддерживаются разными средствами:

(1)   Обмен   ресурсами   между  полями  либо  ограничен,  либо совсем отсутствует.

(2)    В    каждом     поле    действует    культурная     программа, обладающая более или менее существенной спецификой (разные культуры или субкультуры).

(3)    На границе полей кончается нормальное взаимопонимание взаимодействующих    индивидов.    Граница   -   это   зона непонимания  или  ограниченного  понимания.  Здесь язык общения  превращается  для  обитателей  другого  поля   в иностранный язык или в лучшем случае — в чужой жаргон.

Социальные поля соотносятся друг с другом по принципу матрешки или системы и подсистемы. Так, одно социальное поле является подсистемой другого, и само включает в себя более мелкие социальные поля. Кроме того, поля формируются в разных плоскостях и в результате переплетаются друг с другом самым причудливым образом: страна, регион, отраслевая и профессиональные общности, город, университет, предприятие, факультет, учебная группа, клуб любителей …, компания друзей и т.д. Поля имеют разную силу, поэтому их влияние на попавших в них индивидов может сильно варьироваться, одно поле может оказывать нейтрализующее воздействие на другое и т.д.

В основе концепции поля лежит простая идея: поведение индивида является результатом влияния некоторого числа факторов. Однако в отличие от традиционной позитивистской методологии социальных исследований, стремящейся проследить воздействие каждого фактора на индивида, концепция поля исходит из того, что масса взаимодействующих факторов порождает системное качество поля, которое не сводимо к сумме влияний всех факторов. В результате причины  данного  выбора   индивида   могут  лежать не в действии факторов А, Б, В и т.д., а в той атмосфере, которая возникла в результате взаимодействия всех этих факторов и индивидов, находящихся в данном поле.

Кинематограф создает такое художественное явление, в котором, связывающие разные социокультурные   поля.   Эти  сети  представляют  собой каналы транспортировки тех или иных идеолого-художественных ресурсов. В роли каналов выступают разного рода социальные позиции. В основе существования их лежит взаимная готовность к оказанию помощи, поддержки, предоставлению  разного  рода   кредитов,   оказанию   услуг  не   на рыночной основе. Если поле — это системное качество, возникшее в результате взаимодействия большого числа факторов, то социальные сети по своей природе просты и строятся на блоках двусторонних взаимных   отношений.   Эти   блоки   могут  складываться   в   весьма обширные социальные сети, но в любой сети более или менее четко просматриваются исходные блоки.

Поддерживающей их стороной выступает смысловая целостность кинематографа, усиленная полевыми пространственными качествами.

При этом, кино, как художественный феномен, обладая собственными характеристиками целостности, репрезентирует и целостность высшего порядка – духовную культуру, его породившую. Рассматривая его как целостность произведения,  обусловленную целостностью самой культуры, приходим к пониманию своеобразной диалектикой различных проявлений целостности: внутреннего (единичного, уникального) и внешнего (общего, универсального). В инструментарий и методологию аналитического изучения проблемы целостности вовлекается концепция диалогики культур и открытости художественного смысла (В. Библер, М. Бахтин)[6]. В любом случае ясно, что художественная целостность кинематографа не извлекается окончательно и без остатка из себя самого при всей культурогенной самодостаточности. Речь может идти о другом: о том, что художественная целостность есть специфическое отношение, чьи уровни имеют иерархическую соподчинённость. В наиболее широком значении генезис художественной целостности дан в оппозиции “ЧЕЛОВЕК – МИР” либо “ИНДИВИД  – КУЛЬТУРА”; в более узком (внутреннем) – “БЫТИЕ – САМОБЫТИЕ художественной  системы”; и только лишь после этого следует уровень “ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ЦЕЛОЕ И  ЕГО ВНУТРЕННЯЯ ДИАЛЕКТИКА”. Здесь правомерен вопрос: каковы вообще основания художественной целостности кинематографа? Иными словами, дана ли последняя как объективированное качество художественной системы; либо же эффект целостности возникает в самой процедуре художественного восприятия как результат художественного познания, тем самым субъективируясь? Для уяснения сути происходящего (в данном случае, образования и функционирования художественной целостности) следует признать положение о том, что а) художественное произведение есть отношение себя самого и мира культуры, данное в мироотношении индивида, усиленное в кинематографе пространственными эффектами; тем самым оно есть б) чистый случай независимого бытия; но отсюда и художественная целостность существует как в) бытийное отношение, преобразованном в социальную онтологию; г) феномен эстетико-художественной онтологии, становящийся социально-пространственным явлением[7].

При этом социально-онтологические аспекты обусловлены тем, что  художественное бытие (бытие произведения) дано в форме, то есть локализовано и огранено, и никому не приходило и не придёт в голову искать дверь в картину или в симфонию. В том, что культурный индивид продуцирует себя в художественную реальность (идеальность) с той же полнотой, с какой обретается в материальном мире. Более того, индивид обретает себя, своё человеческое качество именно устремляясь к Духу, восходя от “суммы технологии” к целостности духовного (нравственного, культурного) опыта, умноженного опытом социальным. С таких позиций художественное бытие есть не сфера сновидений и иллюзий, а есть уникальная область обретения индивидом собственной целостности.

Отсюда художественная целостность выступает как целостность индивидуального бытия, данная в своей предельности и тем самым – самооправданности. Если признать последнее положение как постулирующее философско-культурологический смысл феномена художественной целостности, то становится очевидной сущность целостности кинематографической[8].

Природа ее целостности базируется на постоянном снятии дуализма кинопотока. С одной стороны, непрерывность, текучесть, нераздельность последнего обусловлена сверхплотностью и фундаментальной неделимостью ритмо-интонационного комплекса  – “молекулярного ядра” как такового. С другой стороны  универсальные атрибуты, лежащие в его прагенезисе, предстают в нем уже огранёнными, возделанными культурой. Поэтому первичная сверхплотность, нераздельность  его преодолевается отдифференцированностью процедур его развёртывания во временную форму: сплошная текучесть получает осмысленную дискретность, логический перерыв – так возникают законы волновой семантики, формообразования и смысловой выразительности.

Иными словами, в феномене художественной целостности кино реализует собственную  триадность как закон социотропного и социокультурного бытия. И дело здесь вовсе не в выхолощенном значении триады как чисто логической абстракции. Дело в живой эйдетичности явления (а не понятия) триадности в её первоначально-диалектическом, античном, ещё не закостеневшем в столетиях рациональности почти чувственном ощущении (схватывании).

Художественная целостность в каждой “точке” или моменте своего бытия дана в противоречии-синтезе. Эмоциональная нагруженность процедуры никогда не предстаёт в виде инварианта. Сама очищенная эмоция есть уже эмоция-синтез, сплав и перетекание спектра состояний, не сводимое ни к одному из своих оттенков или тонов.

Всё сказанное подводит к проблеме уяснения “механизмов” художественной и эстетической киноцелостности, ибо принцип триадности не является собственно специфическим атрибутом в силу фундаментальности и универсального характера в социоструктурах[9].

Более того, это специфическое отношение, системность которого предполагает различные уровни иерархической соподчинённости. Оно целиком хронотопично, а вся последовательность восприятия кинематографнчксого произведения  – есть не что иное, как разномасштабные случаи пространственно-временных переходов. При этом данность наличного переживания всякий раз содержит в себе его потенциальность, осуществляющуюся в настоящем. Здесь целостность по своему “устройству” тождественна самой культуре, в связи с чем сошлёмся на суждение С.Б. Крымского: “Освоение потенциального в предметном (символическом) строе культуры позволяет в её образах выразить то “возможность – бытие”, которое Н. Кузанский относил к атрибутам Универсума[10]. Поскольку возможность не укладывается в рамки хронологического отсчёта (она – внеэмпирична), культура как путь к раскрытию потенциального в бытии способна выходить за горизонты эмпирического времени, образовывать фигуры временных процессов, … обретать подъёмную силу абсолютного”[11]. Отсюда возникает предположение, что оппозиция “реальность – сознание” действительно есть самое глубокое фундаментальное противоречие логической (умопостигаемой) модели Универсума; где именно логическое противоречие, которое в своей явленности, онтологичности подлежит снятию только в процедуре бытия.

Последнее обладает предельной полнотой по отношению к любым онтологическим, феноменологическим, гносеологическим и экзистенциальным описаниям, поскольку оно (бытие) есть реальность взаимоперехода материального в идеальное. Иными словами, бытие есть Универсум, развёртывающийся в качественном состоянии реальности и актуализирующийся в носителе идеальности – человеке. При этом явленность бытия и его потенциальность имеют равновеликое значение тогда, когда рассматриваются в координатах культуры.

Высокохудожественный кинематографический продукт – фильм обеспечивает наличие напряжённой равновесности материальных и идеальных сущностей, то есть того высокого уровня сложности, при котором развивающаяся система (социум и человек) постоянно “учитывает” опережающий характер предстоящих изменений. То есть, мир, где данная равновесность осознаётся и направленно целеполагается (преобразуется), есть мир человека. Областью операциональности преобразований материально-идеальных сущностей выступает социокультурное пространство, вне которого мир представлен человеку как своего рода топологическая константа. Погружённые в культуру как в естественную среду пребывания, люди подчиняются, условно говоря, воздействию универсальных законов Мироздания, выступающих в виде объективных детерминаций человеческого мира, и, стимулированные столь мощным “пусковым устройством”, творят разномасштабный Космос смыслообразовательных значений и субъективностей кинобытия.

При этом, вмешательство человека в мироустройство вызывает столь мощное “возмущение” его системообразующих структур, что, с возникновением кинематографа, можно говорить о самостоятельных пространственно-временных эволюциях “очеловеченного” мира, в котором происходят фундаментальные изменения. Собственно говоря, мир человека есть мир культуры, по отношению к которому Мироздание выступает грандиозной предпосылкой бытия столь сложной и высокоорганизованной системы.

Социокультурное пространство, насыщенное кинематографическими продуктами, есть дуальность – человек – кинокультура,  своеобразная фундаментальная оппозиция, в которой разворачивается и функционирует всякая деятельностная способность, снимающая в пределах своего качества (структуры, конструктивности) все фундаментальные уровни, снятые в свою очередь, в самом мире человека и культуры.

Как показано в предыдущей главе, его собственная история, неотделимая от становления человеческого мира, располагается в границах от бессознательного отражения универсальных сущностей бытия до целенаправленной творческой “работы” с ними. В социокультурном пространстве складывается и функционирует самоопределяющаяся модель Универсума, основным алгоритмом движения которой является время.

По отношению к кино время выступает как многомерное и неоднородное явление. В нем (кино) обнажается действительная сложность временных структур Мироздания, их глубокая геометрическая связность. Время здесь имеет релятивистскую природу, обусловленную взаимодействием темпоральных структур различных уровней бытия Универсума и человеческого мира. То есть, по отношению к кинематографу, временные процессы выступают как целостная область бытия. Поэтому времяобразовательная процедура, здесь органически соотносится с бытием природного времени, проистекая из него, но имеет принципиально иную устремлённость. Это, во-первых, локализация временного потока, вырывание времени из мировых событий (то есть его присвоение); во-вторых, путём уплотнения и насыщения темпоральности особыми – кинематографическими – событиями,  это – освоение времени, равное изменению его онтологических свойств.

Кроме того, кинематограф выступает как посредник функциональности культуры в позиции: “Мироздание – Человек”, вырабатывающий своеобразные механизмы адаптации человеческой субъективности, познающего разума к сверхмасштабным координатам Универсума. Эту функцию культуры безусловно можно рассматривать и как защитную[12]. Однако адаптационно-защитные механизмы кинематографа срабатывают с достаточно жёсткими ограничениями свободно-целеполагательной деятельности человека. Он одновременно выступает нормой деятельности, её объективно заданной системой координат, иными словами, необходимостью становления человеческой сущности и границей человеческого существования. Можно сказать, что он императивен; он есть царство императива, располагающееся между свободой и необходимостью и обладающий системой саморегуляций, обеспечивающих относительную равновесность его сложнейших связей и структур.

Поэтому всякая деятельность, проистекающая в формах социокультурного пространства, насущенного кинематогафом, регламентируется последним и, даже будучи максимально расположеной к отрыву от действительности, она всякий раз ощущает на себе “гравитационное поле” культуры, не уступающее в своей мощи закону всемирного тяготения.

Отсюда видно, что обращаясь к пространственным основаниям кинематографа, исследователь находит его истоки и причинности за пределами собственно предмета исследования: там, где пролегают “пласты” философии предельных оснований. И кино обнаруживает свою истинную природу именно в соотнесенности с контурами Универсума, которому обязано неиссякающим бытием и социокультурной значимостью в человеческом мире.

 

Автор(ы) статьи: Столяров С.П.
Раздел: ИСТОРИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

меценат, искусство, промышленник, традиции, патриотизм.

Аннотация:

Данная статья написана к 100-летней годовщине со дня смерти Саввы Тимофеевича Морозова – представителя известной русской династии промышленников-предпринимателей, которые на протяжении 120 лет истории поднялись из крепостных на олимп делового успеха, стали богатейшими людьми Российской империи, общественными деятелями и меценатами, которые исповедовали принцип: «Благо Отечества – наше благо». Самым выдающимся представителем из династии Морозовых был Савва Тимофеевич, выпускник двух университетов (Московского и Кембриджского), воевода российского купечества, тонкий ценитель искусства, великий патриот России.

Текст статьи:

Коренные социально-экономические преобразования в России, начавшиеся в последнее десятилетие XX века, были провозглашены под лозунгами повышения благосостояния российского народа. Для этого, по мнению либералов-младореформаторов, достаточно было сломать плановую экономику и ввести рыночные отношения во все сферы народного хозяйства страны.

Россия – самая большая в мире по территории страна с богатейшими природными ресурсами, с огромным научно-интеллектуальным и трудовым потенциалом по рецентам западных консультантов-экономистов, в первую очередь американских, была подвергнута своеобразной и жестокой хирургической операции – «шоковой терапии», затем ваучерной приватизации. Государство было лишено в одночасье собственности, оно было выведено из управления экономикой на 70%, национальное богатство страны сократилось более чем в 6 раз. Социальная сфера резко сузилась: более 80 миллионов населения страны оказалось за чертой бедности. Одновременно около 2% населения стали обладать колоссальными миллиардными состояниями. Число миллиардов за последние 5 лет возросло в 15 раз. И все это творилось под прикрытием якобы рациональных и эффективных постулатов американского менеджмента.

США исчисляют свою историю всего двумя столетиями, а Россия – имеет более чем тысячелетнюю историю.

В современных условиях попыток создания эффективной рыночной экономики, экономики

социально справедливой, мы, к сожалению, за-

бываем богатейшие традиции русского предпри-

нимательства, имеющего более чем тысячелет-

ний опыт.

Только опираясь на предпринимательство и

частную инициативу, русское государство суме-

ло освоить бескрайние просторы нашей страны.

Политическое освоение гигантских террито-

рий, осуществлявшееся Российским государст-

вом, происходило параллельно с их экономиче-

ским освоением русскими предпринимателями,

тяжелым самоотверженным трудом.

В 1918 году предпринимательство было за-

прещено под страхом смертной казни. Из рос-

сийской жизни был изъят важнейший элемент

экономического развития. За несколько лет был

ликвидирован слой людей-предпринимателей –

профессиональных организаторов российской

экономики, которых Россия вынашивала и рож-

дала столетиями. В 1920 году было физически

истреблено или оказалось в вынужденной эмиг-

рации более 100 тысяч предпринимателей.

В последующие десятилетия вплоть до по-

следних лет предпринимательство по закону рас-

сматривалось как уголовно наказуемое преступ-

ление.

Истоки российского предпринимательства.

Древнюю Русь называли страной городов:

при князе Владимире их было 25, перед нашест-

вием Орды – 271, в царствование Ивана Грозного

– 715, при царе Алексее Михайловиче – 923.

Были среди них и очень большие по тем

временам города. Неслучайно русской княжне

Анне Париж XI века показался большой дерев-

ней, спустя несколько веков, англичанин Р.

Ченслер в 1554 году отмечал, что Москва по

размерам превосходит Лондон.

Именно города становились оплотом разви-

тия предпринимательства, складочными места-

ми, в которых сосредотачивались массы товаров,

распределяемые как по стране, так и за рубеж.

Вокруг городов возникало множество торго-

вых и промысловых поселений. Сюда сходились

для торговли, или, как тогда называли, «гостьбы»

– купцы и другие тогдашние «промышленники».

Места эти получили название погостов (от слова

«гостьба»). Позже, уже после принятия христи-

анства, в этих местах стали строить церкви и

устраивать кладбища. В подвалах церквей хра-

нили необходимый для торговли инвентарь (ве-

сы, меры), складывались товары, а также храни-

лись торговые договоры. За это духовенство

взимало с торговцев особую пошлину.

Купцы и предприниматели в Древней Руси

не были выделены в отдельное сословие. В

предпринимательстве принимали участие все

слои общества (в том числе князья и бояре).

Первый свод законов «Русская Правда» был

пронизан духом предпринимательства.

Успешный рост предпринимательской дея-

тельности в Древней Руси подтверждается ши-

роким развитием кредитных отношений.

В 1113 году князь Владимир Мономах ввел

Устав, который резко ограничил величину про-

цента, выплачиваемого по кредиту (не более 20%

в год), и тем самым подрывал позиции паразити-

ческого предпринимательства. Ростовщичество

было запрещено и всячески осуждалось.

Русские купцы еще в XV веке вели большую

торговлю с другими странами: Литвой, Персией,

Хивой, Бухарой. Масштабы русской торговли

поражали иностранцев, посещавших нашу стра-

ну в XVII веке.

Развитие предпринимательства в России но-

сило в значительной степени преемственный ха-

рактер. 43 процента всех купеческих фамилий

занимались торгово-предпринимательской дея-

тельностью от 100 до 200 лет, а почти 25 процен-

тов – 200 и более лет.

Из всех купцов, которые дожили до 1917 го-

да, большая часть имела предпринимательские

корни в XVII веке, а то и глубже.

В XVIII веке Петр Первый делал ставку на

использование творческой инициативы и само-

стоятельности русского предпринимателя и ра-

ботника. Он создал благоприятные условия для

реализации лучших российских качеств и не

ошибся. При прочих равных условиях царь Петр

предпочитал отечественных специалистов и для

этого посылал их учиться за границу. Петр Ве-

ликий впервые открывал широкую дорогу инду-

стриальному предпринимательству, выходцам из

трудовых низов, так называемых «народных» ре-

месленно-кустарных промыслов Московской

Руси.

Поэтому во главе петровских заводов и ма-

нуфактур оказалось так много бывших кузнецов

и всякого иного рода «тяглецов».

Весьма характерно, что большая часть рус-

ских предпринимателей Петровского времени,

как и в более поздний период, вышла из крестьян

или посадских людей, тогда как в западноевро-

пейских странах – из дворян. И это прежде всего

самые выдающиеся фамилии русских предпри-

нимателей – Морозовы, Зимины, Рябушские,

Прохоровы, Демидовы, Шорыгины, Бардыгины

и другие.

За каждым из этих предпринимателей – ор-

ганизации огромных производств, снабжавших

своей продукцией десятки, а то и сотни тысяч

людей в России и за границей.

Частные предприниматели для устройства

фабрик и заводов получали ссуды без процентов;

их снабжали инструментами и орудиями произ-

водства; освобождали от государственной служ-

бы; предоставляли временные льготы от податей

и пошлин, беспошлинный привоз из-за границы

машин и инструментов; обеспечивали гаранти-

рованными государственными заказами.

Поддержка народной инициативы и пред-

приимчивости в XVIII веке шла по пути отмены

ограничений. Если при Петре I ещё существова-

ли некоторые ограничения и стеснялась свобода

торговли, то уже при Екатерине II ликвидируется

необходимость получения «разрешительных ука-

зов на открытие нового предприятия и устройст-

во всякого рода промышленных заведений объ-

явлено совершенно свободным для всех».

Такая разумная и плодотворная государст-

венная политика, проводившаяся в России в от-

ношении предпринимателей, является суровым

упрёком для наших современных правителей,

которые изощрёнными бюрократическимизако-

нами и методами не только тормозят, но и уду-

шают развитие малого бизнеса и создание сред-

него класса в нашей стране.

При этом наносится колоссальный экономи-

ческий ущерб нашему государству. Достаточно

сказать, что за рубежом в настоящее время в

экономике каждой страны 70-90% составляют

малые предприятия, которые обеспечивают ра-

ботой более 60 процентов населения и ежегодно

вносят более 50 процентов в ВВП.

В современной России малые предприятия

составляют лишь 10-12% и их доля в ВВП – ме-

нее 15%.

Опора на лучшие качества русского пред-

принимателя и работника, использование ини-

циативы и предприимчивости дали в России по-

разительные результаты, которые с полным ос-

нованием можно назвать промышленной рево-

люцией.

Количество промышленных предприятий

только за XVIII век увеличилось в 10-12 раз.

По ряду экономических показателей Россия

вышла на самые передовые рубежи. Прежде все-

го это относилось к металлургической промыш-

ленности.

Династия Морозовых как зеркало

российского предпринимательства.

Символом русского предпринимательства

XIX века стала семья старообрядцев Морозовых.

Родоначальник семьи Савва Васильевич Моро-

зов (1770-1862г.г.), крепостной помещика Н.Г.

Рюмина, прошел длинный путь от пастуха, из-

возчика, наёмного ткача на фабрике Коновалова

до владельца собственного шелкоткацкого заве-

дения в селе Зуево Богородского уезда в 1797

году.

Для современной России, переходящей на

принципы рыночной экономики, чрезвычайно

важный интерес представляет эффективный

опыт российских промышленников — предпри-

нимателей, основанный на лучших националь-

ных русских традициях. И в первую очередь это

относится к деятельности династии Морозовых,

являющихся зеркалом русского предпринима-

тельства. Современной молодежи, будущим спе-

циалистам, рыночный менталитет которых фор-

мируется в средних специальных и высших

учебных заведениях, очень важно знать историю,

корни национального предпринимательства.

Ведь известна простая истина, что знание исто-

рии, прошлого помогает человеку оценить на-

стоящее и видеть перспективы будущего.

Для нас, коллектива преподавателей и сту-

дентов первого в России государственного Оре-

хово-Зуевского Бизнес-Колледжа, носящего имя

великого патриота, выдающегося промышленни-

ка-предпринимателя, общественного деятеля и

мецената Саввы Тимофеевича Морозова, осо-

бенно важно знание процесса становления рос-

сийского менеджмента в период многолетней

деятельности династии Морозовых.

Ведь хозяйственная деятельность Морозо-

вых практически не изучалась как отечествен-

ными, так и зарубежными специалистами.

Имеющиеся на данный период литературные

оценки и характеристики носят поверхностный,

несистемный характер. Они не дают реального

экономического анализа многоплановой дея-

тельности и коммерческих результатов предпри-

нимательской активности Морозовых.

Начальный период истории Морозовых с

1797 года до первой половины XIX века вообще

относится к области семейных преданий.

И только период деятельности фирмы Моро-

зовых с 1873 по 1916г.г. достаточно в полном

объеме может отвечать современным требовани-

ям экономического микроанализа.

Основатель семейной фирмы Савва Василь-

евич Морозов в 1820 году вместе с сыновьями

(Елисеем, Захаром, Абрамом и Иваном) выкупа-

ется из крепостных на волю за огромные по тем

временам деньги – 17 тысяч рублей. Младший

сын Тимофей, отец Саввы Тимофеевича Морозо-

ва, родился уже свободным некрепостным чело-

веком. В 1820-1840-е годы Морозовы создали

четыре хлопчатобумажные фабрики, которые

уже тогда оценивались в 200-300 тысяч рублей.

Во второй половине XIX века фабрики выраста-

ют в четыре огромные фирмы: «Товарищество

Никольской мануфактуры Саввы Морозова сын

и Ко», «Товарищество мануфактур Викулы Моро-

зова с сыновьями в местечке Никольском»,

«Компания Богородско-Глуховской мануфакту-

ры бумажных изделий». Перед революцией 1917

года собственные капиталы семьи Морозовых

составляли уже более 110 миллионов рублей. На

предприятиях Морозовых работало 54 тысячи

рабочих, которые ежегодно производили про-

дукции примерно на 100 миллионов рублей. По

промышленному потенциалу в то время Орехо-

во-Зуево занимало III место после Москвы и

Санкт-Петербурга.

В 1830 году на берегу Клязьмы, территори-

ально принадлежавшей Владимирской губернии,

С.В.Морозов закончил строительство товарно-

отделочной фабрики с ручным ткачеством. С

неё, собственно говоря, и начинается история

Никольской мануфактуры, название которой

появилось чуть позже.

В середине XIX века С.В.Морозов стал

крупнейшим производителем бумажной пряжи в

России.

В местечке Ново-Зуево, впоследствии полу-

чившем название Никольское, обосновались две

фабрики, которые принадлежали разным Моро-

зовским фирмам. Современники предсказывали

им блестящее будущее.

В начале 1850-х годов по причине преклон-

ных лет Савва Васильевич (ему было уже за 80

лет) передал все функции по организации и

управлению производством и торговлей своему

младшему сыну Тимофею, которому было 27

лет.

В 1871г. Т.С.Морозов переименовал семей-

ную фирму в торговый дом «Саввы Морозова

сын и Ко». С этого момента он становится глав-

ным владельцем данного предприятия.

Никольская мануфактура принадлежала к

числу предприятий, чьё производство постоянно

расширялось. Одновременно с ростом основных

средств Никольской мануфактуры происходило

постоянное увеличение оборотного капитала

фирмы.

Общий индекс роста за период 1882г. по

1911г. составил 313%. При этом численность ра-

бочих сократилась в 1,7 раза. По результатам

экономической деятельности Товарищество Ни-

кольской мануфактуры оказалось одним из са-

мых успешных за весь период промышленного

подъёма конца XIX века. После кризиса начала

1880-х г.г. и последовавшей за ним затяжной де-

прессии, которые охватили экономику Россий-

ской империи, уже в 1886г. с приходом к управ-

лению фирмой Саввы Тимофеевича Морозова

ситуация начинает улучшаться.

Русская православная народная этика,

имеющая ещё дохристианские корни, создала

атмосферу почитания идеалов добра, души,

справедливости, правды и нестяжательства. Суть

его заключалась в преобладании духовно — каче-

ственных мотивов жизненного поведения над

материальным.

Труд в православной этике русского челове-

ка – безусловная добродетель, исполнение кото-

рой – высшее жизненное наслаждение.

Главное, что подобное отношение к своему

труду было характерно для русских предприни-

мателей. И недаром самыми выдающимися рус-

скими предпринимателями XIX – XX вв. стали

выходцы из старообрядцев, которые в значи-

тельной степени сумели сохранить идеалы и тра-

диции Святой Руси. Эти идеалы и жизненные

принципы, заложенные в них, способствовали

созданию гигантских семейных фирм старооб-

рядцев Морозовых и Рябушинских.

Всё, что дошло до наших времён, связано с

конкретной структурной перестройкой россий-

ского промышленного потенциала конца XIX

века – начала ХХ века…

В России наблюдалось чувство подъёма, со-

зидательного энтузиазма.

По темпам роста промышленной продукции

и по темпам роста производительности труда

Россия вышла на первое место в мире, опередив

стремительно развивающиеся Соединенные

Штаты. За 1880-1910г.г. темпы роста промыш-

ленной продукции России превышали 9% в год.

Торговля и общественное питание в России были

одними из самых развитых в мире.

Таковы были плоды русского предпринима-

тельства, обещавшие в будущем большой уро-

жай. На основе анализа динамики развития Рос-

сии французский экономист Э.Тэри уверенно

предсказывал: «К середине текущего ХХ века

Россия будет господствовать над Европой как в

политическом, так и в экономическом и финан-

совом отношении».

Среди плеяды русских предпринимателей,

внесших значительный вклад в развитие эконо-

мики России на рубеже XIX и XX веков, особая

роль принадлежит династии Морозовых.

История Морозовых – это история превра-

щенья крепостных крестьян, самоучек в высоко-

квалифицированных бизнесменов, истинных ин-

теллигентов и утонченных ценителей искусств.

В суровых и трудных российских условиях,

характеризовавшихся почти полным отсутствием

правовой защищённости, Морозовы своим по-

вседневным трудом, предпринимательской хват-

кой и огромным интеллектуальным напряжением

создали гигантские по тем временам, на высоком

техническом уровне свои предприятия, участво-

вали в сооружении железных дорог, учреждении

банков, в экономическом освоении окраин Рос-

сии. Наряду с этим как истинные патриоты сво-

его Отечества они прославились своими благо-

творительными делами, созданием театров, вы-

дающихся музейных коллекций, учебных заве-

дений, больниц, храмов, богаделен.

История Морозовых как предприниматель-

ской династии, их история предпринимательской

и общественной деятельности может послужить

своего рода моделью при начавшемся предмет-

ном изучении истории предпринимательства в

России.

Выдающийся промышленник-

предприниматель и патриот России – Савва

Тимофеевич Морозов.

Самой выдающейся, самой яркой личностью

в этом замечательном роду Морозовых, несо-

мненно, был Савва Тимофеевич Морозов (1862-

1905г.г.) В его жизни и деятельности сконцен-

трировалось и проявилось все лучшее, что было

накоплено династией Морозовых на протяжении

более ста лет предпринимательской, обществен-

ной и благотворительной деятельности много-

численного семейства.

Одно лишь перечисление титулов С.Т. Мо-

розова характеризует его многогранную и актив-

ную деятельность на рубеже двух веков истории

России: мануфактур советник, потомственный

почетный гражданин, купец первой гильдии, ди-

ректор-распорядитель Товарищества Никольской

мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко», член

московского отделения Совета торговли и ману-

фактур, председатель Нижегородского ярмароч-

ного комитета, основатель русско-германского

химического АО «С.Т. Морозов, Крелль и Отто-

ман», учредитель Русского торгово — промыш-

ленного банка, крупнейший пайщик и меценат

Московского Художественного театра, кавалер

двух высочайших орденов России (Св.Анны 3-й

степени и Св.Анны 2-й степени, девиз которых

звучал: «Любящим правду, благочестие, верность

и давал право личного дворянства».

В 29 лет Т.С. Морозов стал выборным Мос-

ковского биржевого общества, «самой значи-

тельной, самой влиятельной представительской

организации торговли и промышленности в Мо-

скве и во всей России». Сразу после избрания на

эту должность он стал человеком, сдвинувшим с

мертвой точки вопрос об установлении более

тесных торговых отношений России с Балкан-

скими странами. В период правления С.Т. Моро-

зова Никольской мануфактурой г.Орехово-Зуево

стал третьим центром в России после Москвы и

Санкт-Петербурга по концентрации промышлен-

ного потенциала.

С.Т. Морозов, выделявшийся силой ума, вы-

сокой образованностью и эрудицией, твердостью

жизненных взглядов, деловой предприимчиво-

стью и неиссякаемой энергией, мог успешно ру-

ководить уже в 24-летнем возрасте такой про-

мышленной махиной, как Никольская мануфак-

тура, где трудилось более 30 тысяч рабочих и

служащих. Он был предводителем купечества и

промышленников России («Купеческим воево-

дой»), председателем Нижегородского ярмароч-

ного комитета, что позволяло ему оказывать

большое влияние на промышленное развитие

России: оказывать реальную материальную под-

держку и помощь в деле духовного и нравствен-

ного развития России: решать конкретные во-

просы социального сотрудничества предприни-

мателей и рабочих; разрабатывать государствен-

ные проекты развития здравоохранения и про-

свещения народа. Широкие взгляды и государст-

венная дальновидность ярко проявил в 1896 году

в выступлениях на официальных церемониях

тридцатилетнего председателя Нижегородского

ярмарочного комитета Саввы Морозова.

По темпам промышленного развития в по-

следнем десятилетии ХIХ века Россия обогнала

все страны Европы, шла вровень с Соединенны-

ми Штатами.

Именно на торгово-промышленном съезде с

особой силой проявились выдающиеся качества

Саввы Морозова как тонкого политика, про-

мышленника государственногоразмаха, который

из своих коллег намеревался воспитать третье

сословие, наподобие французской буржуазии.

С. Морозов заявил: «В одном твердо убеж-

ден: торгово-промышленное сословие на Руси

сильно не только мошной своей, но и сметкой.

Не только капиталами, но и умом… Одна беда –

культуры мало! Не выработало еще наше сосло-

вие сознание собственного достоинства, сослов-

ной солидарности!…»

Питомец двух университетов (Московского

и Кембриджского), человек широкой эрудиции,

тонкий ценитель искусства, Савва Тимофеевич

Морозов по-философски критически восприни-

мал окружающую его российскую действитель-

ность, видел глубокие социальные противоречия

и мерзости российской жизни, но верил и в та-

лант, и в духовный потенциал русского народа.

Савва Морозов удивлял Максима Горького

безграничным уважением русского народа:

«Можете считать меня сентиментальным, неис-

кренним – ваше дело. Но я люблю народ… На-

род люблю не так, как пишете об этом вы, лите-

раторы, а простой физиологической любовью,

как иногда любят людей своей семьи, сестер,

братьев. Талантлив наш народ изумительно!

Удивительная талантливость всегда выручала,

выручает и выручит нас. Вижу, что он ленив,

вымирает от пьянства, сифилиса и, главным об-

разом, от того, что его не учат работать. А та-

лантлив он изумительно. Очень мало нужно рус-

ским, чтобы они поумнели».

В круг обязанностей Саввы Тимофеевича

Морозова входили вопросы социальной полити-

ки, о чём наши современные олигархи даже не

задумываются. Постоянное внимание к жизни

рабочих, знание их нужд и чаяний позволяло

Морозовым в течение длительного времени со-

хранять спокойную обстановку, избавляя произ-

водство от ненужных потрясений. Савва Тимо-

феевич полагал, что руками рабочих творится

успех фирмы. Он был уверен: от условий быта

фабричных зависит успешный рост промышлен-

ности и народного благосостояния, в просвеще-

нии простых людей кроется сила и могущество

государства и его индустрии. Поэтому Савва

Тимофеевич считал своим долгом как фабрикан-

та создать необходимые условия для качествен-

ной работы, давать рабочим возможность полу-

чать образование и повышать квалификацию,

делать всё необходимое для создания комфорт-

ного быта и полноценного отдыха.

Ни разу за все 18 лет работы на посту дирек-

тора правления Савва Тимофеевич не поступился

этими правилами.

9 февраля 1905 года С.Т. Морозов по свежим

впечатлениям событий кровавого воскресенья 9

января 1905 года на заседании Правления Това-

рищества Никольской мануфактуры выступил с

заявлением по рабочему вопросу, которое пла-

нировалось для подачи в комитет министров. Но

члены правления не поддержали заявление Сав-

вы Тимофеевича и отказались от подписей. Од-

нако ему как директору правления и заведующе-

му фабриками было предоставлено право подать

докладную записку за своей подписью.

представленного С.Т. Моро-

зовым документа говорится, в частности: «Необ-

ходимо введение всеобщего обязательного обу-

чения с расширением программы существующих

народных училищ и установлением упрощенного

порядка для открытия всяких учебных заведе-

ний, библиотек, читален, просветительных учре-

ждений, обществ, т.к. просвещение народа – сила

и могущество государства и его промышленно-

сти (как это современно перекликается с указом

№ 1 Президента РФ «О приоритетности образо-

вания», к сожалению так и нереализованном в

России, с вытекающими в будущем сложными и

негативными последствиями).

На всероссийской промышленной выставке

и ярмарке в Нижнем Новгороде председатель

ярмарочного комитета С.Т.Морозова произнес

речь, в которой были слова, прозвучавшие как

завещание потомкам: «Я вижу Россию как ог-

ромное скопление потенциальной энергии, кото-

рой пора превращаться в кинетическую. Пора.

Богато наделенной русской земле и щедро ода-

ренному русскому народу не пристало быть дан-

никами чужой казны и чужого народа… Россия,

благодаря своим естественным богатствам, бла-

годаря исключительным сметливости своегона-

селения, благодаря редкой выносливости своего

рабочего, может и должна быть одной из первых

по промышленности стран Европы».

Заключение.

В расцвете творческих сил 26 мая 1905г. (13

мая старого стиля) оборвалась жизнь Саввы Ти-

мофеевича Морозова в г.Канны (Франция). Од-

нако выдающиеся свершения одного из ярких

представителей русского предпринимательства

не остались бесследными.

Вся эта многогранная гуманная и просве-

щённая деятельность, в основе которой лежал

принцип «Благо Отечества – наше благо», явля-

ется ярким примером социальной ответственно-

сти наших земляков, великих патриотов, про-

мышленников-предпринимателей Морозовых

перед своим народом.

Конкретным воплощением в нашу совре-

менную жизнь принципов социально — ориенти-

рованного менеджмента династии Морозовых и

дальнейшего их развития является реализация

широкомасштабной национальной программы

Академии менеджмента и рынка «Морозовский

проект», который предусматривает подготовку

«критической» массы специалистов нового ры-

ночного мышления в количестве 3 млн.человек.

Этот проект предусматривал создание в ре-

гионах России около 100 учебно-деловых цен-

тров (УДЦ), в которых должна осуществляться

подготовка кадров для развития малого пред-

принимательства. Миссия Морозовского проекта

заключалась в обеспечении экономического и

духовного развития регионов России.

В числе первых был создан региональный

учебно-деловой центр «САВВА» на базе первого

в России государственного Бизнес-Колледжа в

г.Орехово-Зуево, на родине династии Морозо-

вых.

В настоящее время здесь сформирован мно-

гопрофильный и многоуровневый центр бизнес-

образования, включающий:

1. Школу молодого менеджера (обучение

старшеклассников школ г.Орехово-Зуево).

2. Бизнес-Колледж (средне-специальное об-

разование).

3. Филиал Московской международной

высшей школы бизнеса – институт МИРБИС

(высшее образование).

4. Региональный учебно-деловой центр

«САВВА» Морозовского проекта (постдиплом-

ное образование).

Динамика развитиянашего учебного заведе-

ния от заурядного техникума до первого в Рос-

сии государственного Бизнес-Колледжа и регио-

нального учебно-делового центра «САВВА» яв-

ляется типичным отражением реализации Моро-

зовского проекта, который представляет собой

уникальное явление в реформировании Россий-

ской экономической системы как по масштабам

деловитости, эффективности, по национальному

духу, так и по нравственным, этическим и соци-

ально-экономическим позитивным последствиям

возрождения российского народа.

Следуя традициям С.Т.Морозова, коллектив

Орехово-Зуевского Бизнес-Колледжа системати-

чески оказывает посильную благотворительную

помощь городским и районным общеобразова-

тельным школам, спортивным и культурным ор-

ганизациям, региональному историко — краевед-

ческому обществу «Радуница», в проведении

реставрационных работ на семейном захороне-

нии династии Морозовых на Рогожском кладби-

ще в г.Москва.

Активная и плодотворная работа коллектива

Бизнес-Колледжа на протяжении многих лет по

развитию бизнес-образования, по воспитанию

молодежи и пропаганде лучших традиция рос-

сийского предпринимательства была высоко

оценена. Губернатор Московской области Б.В.

Громов Постановлением № 64-ПГ от 19 апреля

2004г. в целях увековечения памяти нашего зем-

ляка, выдающегося российского промышленни-

ка-предпринимателя, общественного деятеля и

мецената Саввы Тимофеевича Морозова присво-

ил его имя Орехово-Зеувскому государственно-

му Бизнес-Колледжу. Эта высокая оценка труда

нашего коллектива за 60 лет его плодотворной

деятельности. 28 мая 2004г. наш коллектив на

свои средства соорудил у здания Бизнес-

Колледжа первую в России мемориальную стену,

на которой укреплена гранитная доска с портре-

том Саввы Тимофеевича Морозова с надписью:

«Присвоить Орехово-Зуевскому Бизнес-

Колледжу имя САВВЫ МОРОЗОВА.

Губернатор Московской области Б.В. Громов»

И ниже – девиз династии Морозовых:

«Благо Отечества – наше благо».

В приветствии Президента Академии ме-

неджмента и рынка профессора В.П.Грошева

говорится:

«Сегодня Бизнес-Колледж и Учебно-деловой

центр «САВВА» является одним из весьма авто-

ритетных учебных центров делового образова-

ния Российской Федерации.

Интеллектуальный заряд, передаваемый Ва-

ми студентам и слушателям, служит весомым

доказательством способности Учебно-делового

центра «САВВА» не только шагать в ногу со

временем, но и быть на гребне решения важных

социально-экономических проблем».

Такая высокая оценка деятельности Орехо-

во-Зуевского Бизнес-Колледжа имени Саввы

Морозова и УДЦ «САВВА» воодушевляет наш

коллектив и является мощным стимулом в по-

вышении эффективности нашей работы в Мос-

ковском областном регионе в деле осуществле-

ния высокой миссии Морозовского проекта, воз-

рождении лучших традиций российского пред-

принимательства.

В Послании Федеральному собранию Рос-

сийской Федерации Президент РФ В.В.Путин, в

частности, сказал:

«В России право и мораль, политика и нрав-

ственность традиционно признавались понятия-

ми близкими и соотносимыми.

При всех издержках уровень нравственности

и в царской России, и в советские времена являл-

ся значимой школой и критерием репутации лю-

дей, как на рабочем месте, так и в быту. И вряд

ли можно отрицать, что такие ценности, как

крепкая дружба, взаимовыручка, доверие, това-

рищество и надежность в течение многих веков

оставались на российской земле ценностями не-

преложными и непреходящими».

Именно этими высокими ценностями на

протяжении двух столетий руководствовались

представители династии Морозовых. И в первую

очередь – самый выдающийся ее представитель –

Савва Тимофеевич Морозов.

Именно на основе возрождения высоких

ценностных ориентиров «Россия будет крупней-

шей европейской нацией».

Перефразируя слова поэта, хотелось бы ска-

зать нашим студентам, будущим финансистам и

предпринимателям: «Юноше, обдумывающему

делать жизнь с кого: Делай её, не задумываясь, с

Саввы Тимофеевича Морозова».

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Выжлецов Г.П. и др. «Человек и духовно-

культурные основы возрождения России», С-Пб:

«Издательство С-Петербургского университета»,

1996г.

2. Морозова Т.П., Поткина И.В. «Савва Мо-

розов», М.: «Русская книга», 1998г.

3. Никорук М.В. и др. «Морозовский проект

– регионам России», М.: «Логос», 2003г.

4. Платонов О.А. «1000 лет русского пред-

принимательства», М.: «Современник», 1995г.

5. Поткина И.В. «На Олимпе делового успе-

ха», М,: «Издательство Главархива Москвы»,

2004г.

6. Путин В.В. «Послание Федеральному Со-

бранию Российской Федерации», М.: «Россий-

ская газета», 26.04.2005г.

7. Русинов Ф.М., Разу М.Л. «Менеджмент

(современный российский менеджмент)», М.: ИД

ФБК-ПРЕСС, 1999г.

THE ENTREPRENEURS MOROZOVS ARE THE FOUNDERS

OF RUSSIAN MANAGEMENT

Stolyarov S.P.

Orehovo-Zujevo business college after Savva Morozov, Orehovo-Zujevo

This article is written on the occasion of the 100-th anniversary of Savva Timopheevich Morozov’s death.

He is a representative of the famous Russian dynasty of manufacturers-entrepreneurs, who were the serves by

origin and have risen on the Olympus of business success for 120 years of history and became the richest

people of Russian empire, public men and patrons. Their main principle: ”The wealth of Native Land is our

wealth”. The most outstanding representative of Morozovs’ dynasty was Savva Timopheevich, the graduator

from two Universities (Moscow University and Cambridge University), the leader of Russian merchants, a

keen-witted connoisseur of art and a great patriot of Russia.

__

Автор(ы) статьи: Пронина Ю.В.
Раздел: ИСТОРИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

эпоха Возрождения, гуманизм, антропоцентризм и индивидуализм, достоинства человека, жажда знаний, информационное общество

Аннотация:

В статье рассматриваются идеи гуманистов эпохи Возрождения, которые востребованы современным информационным обществом.

Текст статьи:

В 70-х годах ХХ века на смену индустриальному обществу пришло постиндустриальное, отличительной чертой которого является широкое распространение информационных технологий, а информационные ресурсы превращаются в ведущую экономическую категорию. Переход к индустриальному обществу определяется понятием «модернизация». Основными этапами модернизации принято считать: Возрождение, Реформацию, промышленную революцию. Эпоха Возрождения была начальным этапом становления индустриального общества. В это время утвердились такие ценности, как самоуважение и уважение личности, право выбора научного поиска и т.п. Эти ценности разрабатывались идейным течением XIV – XVI вв. гуманизмом, утвердившим новый взгляд на человека. Идеи гуманистов эпохи Возрождения не потеряли своего значения и в настоящее время [2, 3, 5, 6, 14]. Многие достижения того времени оказали и оказывают влияние на развитие современного общества.  В переходный период формирование парадигмы развития общества осуществляется и за счет использования идей и достижений, накопленных человечеством. Эпоха Возрождения относится к такому периоду в истории цивилизации, когда были сформулированы многие гуманистические положения [1, 8, 11, 19, 20]. Их актуальность сохраняется и в настоящее время. Причем в современных условиях гуманитарные аспекты в развитии общества выделяются как приоритетные. Распространение накопленного человечеством опыта осуществляется за счет приобщения к наследию выдающихся людей, в частности гуманистов эпохи Возрождения.

Идейным течением эпохи Возрождения был гуманизм, в частности антропоцентризм и индивидуализм,  в которых преобладал интерес к человеку, вера в его безграничные возможности и достоинства [15]. Появилось принципиально новое научно-материалистическое понимание окружающего мира, широкое распространение получили идеи равенства. Ренессансный индивидуализм будил мысль и волю, был нацелен на максимальное раскрытие возможностей человека, лучших сторон неповторимого своеобразия личности. Другая сторона индивидуализма – сосредоточение внимания на человеческой личности. По идее антропоцентризма, человек – воплощение высшего совершенства и высшего смысла вселенной,  ее естественной центр и подлинный владыка, а потому и как «мера всех вещей» (формула Протагора).

Данные положения имеют большое значение и в современных условиях, так как признается важнейшая роль гуманитарных идей для развития человечества. Гуманистическая идеология была ориентирована на личность; но ренессансный индивидуализм не имел того антисоциального, морально разрушительного характера, каким отличается реакционный индивидуализм буржуазии зрелой и поздней. В литературе еще не исчезло ницшеанское определение индивидуализма как всепожирающего эгоизма и социального равнодушия. Данте в «Божественной комедии» души людей, проживших свой век бесполезно, не пустил даже в ад. Леонардо да Винчи тех, кто не оставил после себя ничего хорошего, полезного людям, уподоблял кишке с двумя отверстиями, называл «наполнителями нужников» и «царями скотов». Свое жизненное убеждение он сформулировал четко: «Лучше потерять способность двигаться, чем перестать приносить пользу» [цит. по: 17]. Петрарка писал: «Философы учат использовать доблесть для того, чтобы приносить пользу, а не пользоваться ею для собственной выгоды». Монтеманьо, упрекая сытого и распущенного бездельника, восклицает: «Есть ли кто из смертных, кому бы ты был когда-нибудь полезен?..» [9].

Человек не должен жить в ущерб другим, но при этом жить полноценной жизнью. Человек должен быть полезен людям. Этот вопрос занимает важное место в нравственных исканиях гуманистов. Рассуждения мы встречаем   и у Лоренцо Валле, и у Поджо, и у Альберти. У двух первых философах встречаются мысли о противопоставлении личности обществу. Гуманисты не видят всех противоречий буржуазного общества, но они их смутно ощущают. Им кажется, что они нашли способ гармонического согласования частного и общественного интереса. Но принцип общественной полезности остается одним их неотъемлемых компонентов социально-этической доктрины ренессансного гуманизма. Главное, что великие гуманисты сумели осуществить этот принцип практически: неутомимыми усилиями для блага родины (Петрарка, Салютати, Бруни), мыслительным и творческим трудом, изобретениями, открытиями (Альберти, Леонардо), созданием гигантской духовной сокровищницы, прежде всего – художественных ценностей. Этой сокровищницей человечество никогда не перестанет наслаждаться, пока существует. Гуманистический индивидуализм требовал от человека самих высоких моральных качеств, побуждал каждого усилием собственной воли, своим трудом достигать вершин добродетели и благородства.

И – славы. Речь не идет о тщеславии, а о героической активности личности во благо людей, которая оставляет благодарную память в потомках о том, что А.С. Пушкин назовет «благородным чувством честолюбия». В требовании права человека на славу, громко заявленном в гуманизме Ренессанса начиная с Данте, ясно раскрывается антифеодальный смысл гуманистической этики: ведь в феодальном обществе личность была подавлена религиозными и сословными традициями, проявление человеком самостоятельности осуждалось как величайший грех гордыни. «Пусть умолкнет человеческая гордыня, после того как прозвучало божественное слово», — писал Петр Достопочтенный [9]. Напротив, ренессансный индивидуализм будил мысль и волю, был нацелен на максимальное раскрытие возможностей человека, лучших сторон неповторимого своеобразия личности. Он не позволял человеку спрятаться за ширмой сословий и религии. Признание высокой самоценности личности несло в себе непременное требование ее свободы и вместе с тем не снимало с каждого материального долга. «Следуй своей дорогою, и пусть себе люди говорят, что угодно» – эти слова Данте, которые Маркс поставил в эпиграф своего главного научного труда, как нельзя ярче выражают саму суть и историческое значение гуманистического раскрепощения личности и позволяют приблизиться к пониманию поразительной внутренней нравственной силы, создавшей великих новаторов: Данте, Мазаччо, Брунеллески, Леонардо, Рафаэля, Микеланджело.

Гуманистический индивидуализм требовал от человека напряжения сил и воли, творческого подвига во имя высокой добродетели и благородной славы. «Зажги сам свет доблести», — призывал Петрарка, — «всеми силами пробивайся сквозь трудности, поднимайся над высоким». Не к пассивной созерцательности, восхваляемой церковью, звал человека гуманизм. Доблесть, писал Петрарка, «всегда в неуспокоенности и всегда больше других волнуется… всегда находится в действии» [12]. Вот почему идеология гуманизма смогла породить и вдохновить титанов Возрождения.

С этим связана другая важнейшая сторона ренессансного индивидуализма: сосредоточение внимания на человеческой личности. Наверное, никогда сократовский лозунг «Познай самого себя» не получал такой популярности, но и нового смысла: человек, как главный, интереснейший объект познания, вытесняет бога. В этом – и разрыв со Средневековьем, и разрешение его нравственной муки. В освободительном индивидуализме была могучая прогрессивная сила гуманизма. Он был обращен к человеку: не к дворянину, не к купцу. Его идеалом был человек вообще: свободная, всесторонне развитая, нравственно достойная, творческая, социально активная личность. И в духовном раскрепощении, и в творческом раскрытии личности заслуга гуманизма огромна.

Но здесь же коренилась и его слабость. Гуманисты были убеждены в естественном (нравственном) равенстве людей, в том, что человек может достигать всего, – достаточно захотеть. Это убеждение мешало разглядеть социальное неравенство между людьми, понять, что образованность, занятие искусствами и науками, всестороннее развитие личности были доступны отнюдь не всем. В этом проявилось коренное внутреннее противоречие гуманизма как идеологии антифеодальной, но одновременно и буржуазной, а потому не способной подняться выше абстрактного гуманизма. И в то же время в этом была сила гуманизма: исторически ограниченный, классово обусловленный, он с самого начала нес в себе дар высоких общечеловеческих ценностей.

Одна из ключевых проблем – проблема достоинства человека. Источник благородства заключается в нас самих – в нравственных началах личности. «Благородство, — пишет Колюччо Салютати, — это данная нам от природы наилучшая расположенность ко всяческим добродетелям и похвальным страстям» [9]. Тема добродетели – доблести становится центральной в ренессансном гуманизме. Доблесть не наследуется от предков, не может быть обеспечена чужими заслугами, богатством, титулами. Она достигается постоянными усилиями человека. «Истинно благородным, — писал Петрарка, — не рождаются, но становятся». И он делает вывод решающего значения: «Какой путь жизни ту выберешь, — дело твоих рук» [12].

Так выдвигается совершенно новый нравственный принцип: каждый сам творец своего благородства. Принцип этот защищали и своим личным примером доказывали гуманисты разных поколений, но особенно ярко его выразил в конце XV века Пико делла Мирандола в своей «Речи о достоинстве человека». Он влагает в уста самого бога обращенную к Адаму декларацию нравственной суверенности человека и неограниченной свободы человеческой воли: «Не даем мы тебе, о Адам, ни своего места, ни определенного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию: согласно своей воли и своему решению… чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, которые предпочитаешь… О высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем, чем пожелает, и быть кем хочет!»[9].  Пико исходит из библейской версии о творении человека богом, но фактически порывает с коренным постулатом религии о полной и постоянной зависимости человека от божьей воли. Более того, он открывает пред человеком безграничные возможности свободы и совершенствования: в человека бог вложил «семена и зародыши разнородной жизни, и соответственно тому, как каждый их возделывает, они вырастут и дадут в нем свои плоды». Он может пасть до уровня животного, но может стать «ангелом и сыном бога».

Эти высказывания гуманистов выглядели ересью в глазах церкви, выступали  как яркое противоречие между гуманистами и церковью. Нравственная сторона этой мысли гуманистов: каждый сам кузнец своего счастья, что  было важнейшим открытием гуманистической этики. Данный постулат сегодня звучит довольно часто, на него ссылаются и политики, и ученые, и управленцы и т.п.

Так отрицание сословной привязанности, присущей феодальному обществу, а равным образом отрицание вековечной «истины» веры о зависимости человека от божьей воли, в свою очередь вели к тому «обнаружению» – пробуждению, раскрепощению личности, которое принято обозначать понятием ренессансный индивидуализм.

Порывая со средневековым идеалом человека, гуманизм создал свой собственный нравственный идеал, который призывал человека к познанию. Отличительным становится жажда знаний (весьма созвучно с современным положением, ибо современное общество часто определяют как общество знаний). Еще Данте провозгласил познание первейшим призванием человека. Эту мысль развивал Петрарка. Вера вызывала у него сомнение: «Большая вера часто открывала дорогу большим опасностям». В «Исповеди», в своих спорах с Августином, он избирает судьей не бога, не ангела и не святого, а истину. В диалогах трактат «О средствах против всякой судьбы» свои социально-этические взгляды он излагает от имени Разума [12].

«Человек рожден и предназначен к познанию», — утверждал Манетти. А герой трактата Буонаккорсо Монтеманьо «О благородстве» признается: «От природы была заложена во мне жажда знания». И ничто не казалось ему «более достойным, чем познавать истину». Он считает мудрость неотъемлемым достоянием человека [9]. Так, вопреки требованиям церкви, гуманизм выдвинул требование познания как высшего долга человека. Монтеманьо убежден, что без знания «всех лучших искусств» человек не может достичь благородства. Те, кто в овладении знания превзошли других, не только достигли высшего благородства, но возвысились «почти до божества». Джаноццо Манетти утверждает, что «без познания люди вообще перестали быть людьми». Он показывает, что познание и действие, как высший долг человека, делают его схожим с ангелами и с самим богом. Это были новые и смелые идеи. Ведь, согласно Библии, бог изгнал перволюдей из рая за то, что они пожелали попробовать яблоко с древа познания, а, значит, сравняться с богами.

Высокая оценка значения человека и его деятельности не только перечеркивала средневековый идеал аскетизма – презрения к миру и к человеку не только нравственно возвышала человека. Она означала, в сущности, рождение новой картины мира, в которой центром становился не бог, а человек. Это был поворот от вековечного теоцентризма к антропоцентризму. Именно антропоцентризм стал центральной, опорной идеей гуманизма.

Для Манетти несомненно, что «человек… есть нечто наилучшее… и даже более чем наилучшее». Именно ради человека был создан мир, все его блага и красоты. Манетти не порывает с представлением о создании мира богом, но ведь «большая часть того, что можно видеть в мире, было устроено и упорядочено людьми… благодаря разнообразным их трудам». Значит, человек сам является творцом, подобным богу, и даже превосходит его. Гуманист приходит к совершенно недопустимой для религии мысли, что создание мира богом было лишь «первоначальным и еще незаконченным» и только позднее «все было изобретено, изготовлено и доведено до совершенства нами». Человек оказывается даже лучшим творцом и художником, чем бог: созданные богом «мир и его красоты… были сделаны (людьми) значительно более прекрасными и превосходными и отделаны с гораздо большим вкусом». И все это – не по божьему внушению, но только «благодаря… исключительной остроте человеческой мысли» и труду людей.

Поэтому не удивительно, что Манетти объявляет «нашими», то есть принадлежащими людям, возделанный поля, сады, дома, башни, города. Он идет далее и объявляет достоянием людей горы, равнины, ручьи, реки, моря, травы, деревья – всю земную природу. К этому он добавляет воздух, и даже заоблачный эфир. Человек претендует у него и на космос. «К чему говорить более? – пишет Манетти. – Нам принадлежат небеса, звезды, созвездия, планеты». Так человек присваивает себе то, что религия всегда считала самоочевидным достоянием бога, — светила небесные и самые «небеса», обиталище божеств. Так человек провозглашается властелином Вселенной. Но и это не предел. Человек предъявляет притязания даже на те незримые создания, которыми населила мир религия мир и которые она безоговорочно подчинила богу. «Нашими, — пишет Манетти, — являются ангелы, которые, по словам апостола, как духовные руководители считаются созданными для пользы людей».

Ссылка на апостола не может заслонить святотатственного, с точки зрения религии, покушения гуманиста на неотъемлемую собственность, права бога. Ведь в результате этой своеобразной мысли бог лишился всего, стал бессилен, а человек, эта, согласно религии, «тварь божья», всегда и во всем зависящая от всевышнего, стал могуч. Он – подлинный владыка мира. Манетти так и пишет: «Из всего сказанного… следует прямо и, безусловно, что человек является самым богатым и самым могущественным, поскольку он может пользоваться по собственной воле всем, что было создано, и собственной  волей господствовать и повелевать»[9].

Так обнаруживается противоположность антропоцентризма религиозного и гуманистического. Первый, утверждая, что бог поставил человека над всеми прочими земными тварями, что человека он любит больше всего и постоянно заботится о его благе, тут же обуславливал это расположение непременным требованием, чтобы человек более всего возлюбил бога, неустанно славил его и неукоснительно ему повиновался. Иначе и не могло быть в религиозном мировоззрении, где исходной точкой всегда является бог.

Напротив, исходной точкой гуманистического антропоцентризма стал человек. Он рассматривался как воплощение высшего совершенства и высшего смысла вселенной, как ее естественный центр и подлинный владыка, а потому и как «мера всех вещей» (формула Протагора, получившая широкую популярность в эпоху Возрождения). Такой реальный антропоцентризм неизбежно отнимал у бога его мнимое могущество и ставил на его место человека – суверенного, мудрого, сильного своим разумом и трудом, могучего властелина мира. Мятежный антропоцентризм становился фундаментом гуманистического свободомыслия.

Проблему достоинства человека выдвинула на первый план в эту эпоху не только необходимость сбросить оковы сословной дискриминации. После тысячетелетия господства христианско-аскетической  идеологии, исходившей из догмата о «первородном грехе», будто бы неизбывно тяготеющем над людьми, о порочности и ничтожестве человека, и в противовес этой идеологии гуманизм должен был морально реабилитировать человека, утвердить его нравственный суверенитет, обосновать его высокое достоинство, его безграничные возможности совершенствования и творчества.

Битву за достоинство человека начал Петрарка. Уже в тайной исповеди ему пришлось выдержать натиск воинствующего аскетизма. Августин настойчиво внушает: «Взгляни на человека, как он наг и безобразен. Он более жалок, чем ничтожнейший червь». Человеческое тело представляется ему «омерзительным». Августин упрекает Франциска (Петрарку) в том, что тот «гордится добрыми качествами своего тела», радуется его мощности и цветущему здоровью. Здесь уже взгляды первого гуманиста на физическую природу человека не сходятся с требованиями католического правоверия.

Позднее в большом сочинении «О средствах против всякой судьбы» Петрарка начнет горячую защиту человеческого тела – первейшего доказательства достоинства человека: оно «имеет приятный вид, спокойный и устремленный ввысь взор… Только человеку мать-природа дала взор и чело, отражающие тайны души». [12]  Колюччо Салютати уже скажет открыто: «Человек – центр вселенной».

В борьбе против религиозного аскетизма и в XV в. проблема достоинства человека останется центральной в итальянском гуманизме. В 1451г. Джаноццо Манетти напишет трактат «О достоинстве и превосходстве человека». Здесь он смело вступит в открытый спор с церковным авторитетом – папой Иннокентием III, который написал в конце XII в. трактат «О презрении к миру, или о ничтожестве человеческого состояния», где человек – существо жалкое и отвратительное, причем именно тело, физическая природа человека подвергалась нападкам со стороны автора.

Доказательство «величайшей и безмерной славы человечества» Манетти начинает с рассмотрения тела. Гуманист выразил «восхищение человеческим телом». «С необычайным восторгом» он описывает все достоинства, «великолепные качества нашего организма». Он ищет объяснения совершенства «благородных и превосходных» органов чувств, а также человеческого разума. Важнейшие доказательства совершенства разума человека Манетти видит в необычайном развитии наук и искусств. Он часто ссылается на достижения ученых и художников Возрождения. Важнейшие проявления «великой и блестящей» силы человеческого разума Манетти ищет в орудиях, изобретенных человеком, и в «великих и замечательных деяниях», совершенных с помощью этих орудий. Его восхищают успехи человека в изобретении и строительстве кораблей, в плавании по неведомым морям и океанам, в открытии новых земель. Прославляя изобретательность человека, Манетти восхищается как египетскими пирамидами, так и куполом флорентийского собора, возведенного Филиппом Брунеллески без деревянного и железного каркаса. Манетти до Вольтера так высоко оценил и прославил человеческие изобретения. Он предстает истинным сыном деятельной и изобретательной Флоренции.

Манетти прославил и трудолюбие, без которого не возможны все эти достижения человеческого разума и творчества. Он подчеркивает решающее значение человеческих рук, этих «словно бы живых орудий», с помощью которых человек может «выполнять разного рода работы и обязанности в различных… искусствах».

С гордостью пишет Манетти обо всем, что было создано людьми. «Все дома, все укрепления, все города… все сооружения на земле», «языки и разнообразные виды письменности», «живопись, скульптура, искусства, науки», «все орудия» [9] – все это свидетельства мудрости, изобретательности и трудолюбия человека. В роде человеческом Манетти видит силу культурного прогресса: ведь человек «не допускает, чтобы земля одичала от свирепых зверей и сделалась пустынной от грубых корней растений; благодаря его труду равнины, острова, берега покрыты пашнями и застроены городами». Такое прекрасное и могучее существо не может рассматриваться, как ничтожество. После бога – устроителем мира должен быть человек.

Так гуманисты отрицали основу религиозной философии – отречение от мирской жизни, а главное – истязание плоти. Философы эпохи Возрождения считали, что человек прекрасен от рождения: не только душевно, но и физически. Другой стороной воздвигнутого религией «града божьего» являлось подавление земной жизни. Отсюда этическая доктрина аскетизма: презрение к миру и человеку, требование бегства из мира, «убиение плоти», подавление естественных человеческих явлений. «Христос вырывает монаха из бездны мира, как пастырь вырывает ягненка из пасти волка», — писал в XII в. Бернар Клервоский. Поэтому и появилось требование постоянного упоминания ничтожества человека: папа Иннокентий III в трактате «О презрении к миру» доказывал, что человек – мерзейшая из тварей, а его жизнь – сплошная цепь страданий и бедствий.

Уже Петрарка призывал человека взглянуть на мир иначе, – и «ты увидишь многое, что делает жизнь счастливой и радостной». Раскрывая богатство и красоту природы, достоинство и совершенство человеческого тела, он приходит к прочному жизнеутверждению: нужно, «чтобы ты возликовал от радости». Все изменилось: природа и мир прекрасны, а человек возвращен миру для счастья.

В поэзии Петрарки есть две поразительно смелые строки:

Так наслаждайся же на этом свете,

И дорога на небеса тебе окажется открытой [12].

Но в этой фразе нет страха божьего, где непременное условие «спасения» – покаяние и уничижение в земной жизни. Видимость «небесной цели» вроде бы сохранена, но христианская этика приобрела другой смысл. Отвергнут аскетизм – непременный компонент религиозной нравственности. Скорбь сменилась радостью. Петрарка писал, что «природа установила (человеку) неопределенный конец жизни». Гуманист отдал природе то, что религия считает бесспорной привилегией бога. Петрарка мотивирует это действие природы: «чтобы всегда (человеку) верилось в настоящее и ближайшее будущее». Он считает земное существование главным для человека, но мало верит в обещающую религией загробную жизнь. Это были не отвлеченные рассуждения. Петрарка отговаривал своего брата вступить в монастырь. Продолжатель его идей Колюччо Салютати по этому же поводу писал одному из друзей: «Не думай… что путь совершенства состоит в том, чтобы уйти от людей, избегать созерцания приятных вещей, заключить себя в монастырь, стать отшельником». Дело не в отрицательном отношении гуманистов к идее презрения мира. Им была глубоко чуждой традиционная религиозная этика страданий, требуемого верой «сокрушения духа». Петрарка «вслед за Цицероном» называл печаль, вызванную «некиим наслаждением страданием», – злом, которого нужно избегать всеми силами, «слово камня души».

Не удивительно, что гуманисты расходились с церковью в таких вопросах, как жизнь и смерть. Уже в «Тайне» Августин многократно укоряет Франциска (Петрарку) за то, что тот мало думает о смерти, а это первая обязанность христианина. Напротив, Франциск признается, что смерть его мало интересует, что для него важнее жизнь.

Цель человеческой жизни формулируется по-новому, не по церковному предписанию. «Мы должны, — говорит Никколо Никколи в диалоге Поджо, — стремиться к тому, что предписывает разум и мудрость, а именно к честному и всему тому, что делает нас блаженными и счастливыми» [9]. Но религия отвергала возможность достичь блаженства в земной, несовершенной жизни. Оно объявлялось доступным только в потустороннем, вымышленном мире и только для тех, кто на земле был послушным рабом божьим, неукоснительно следовал законам церкви, без чего не возможно было достичь спасительной «благодати». Гуманист же об этом даже не вспоминает. Центральная в этике христианства проблема «спасение» души его не интересует. Блаженство он отождествляет с земным счастьем, которое считает вполне достижимым. Оно – в обладании человеческими добродетелями (как интеллектуальными, так и моральными), во всестороннем развитии человека, в его постоянном нравственном совершенствовании. Истинное счастье может быть только честным. А путь к этому – следование к требованиям разума и мудрости. Гуманисты в отличие от религиозной философии считали, что человек может быть счастлив на земле. При этом ему не надо быть рядом с богом, а достаточно того, что есть рядом.

Данные идеи востребованы сегодня, так как именно человек, его интеллект способны определить дальнейший путь развития нашей цивилизации. Профессионализм, образование, устремления сделать многое на благо себе и людям определяют ту нишу, которую он может занять в обществе, в определенной социальной группе и т.д.

 

ЛИТЕРАТУРА:

 

1. Амбрамсон, М.Л. От Данте к Альберти /М.Л.Амбрамсон. – М., 1979. — 138 с.
2. Брагина, Л.М. Итальянский гуманизм. Этические учения XIV – XV веков /Л.М. Брагина. – М., 1977. -  123 с.
3. Гениева, Е П. Хождения во Флоренцию /Гениева Е., Баренбойм П. – М., 2003.-  656 с.
4. Голенищев-Кутузов, И.Н. Творчество Данте и мировая культура /И.Н.Голенищев-Кутузов. – М., 1917. — 515 с.
5. Горфункель, А.Х. Философия эпохи Возрождения /А.Х.Горфункель. – М., 1980 – 219 с.
6. Гуманистические ценности европейских цивилизаций и проблемы современного мира /под ред. В.Л. Полякова, Н.И.Элиасберг. – СПб., 1996. – Ч.1. – 268 с.
7. Гуревич, П.С. Введение в философию  /П.С. Гуревич. – М., 1997. – 243 с.
8. Дживелегов, А.К. Творцы итальянского Возрождения. Т.1. /А.К.Дживелегов – М., 1959. — 137 с.
9. Итальянский гуманизм: сб. текстов /Пер. с лат. и коммент. Ревякиной Н.В., Девятайкиной Н.И., Лукьяновой. – Саратов, 1984.  — 120 с.
10. Лазарев, В.Н. Происхождение итальянского Возрождения. Т.2. /В.Н. Лазарев– М., 1959. — 130 с.
11. Лосев, А.Ф. Эстетика Возрождения /А.Ф.Лосев. – М., 1976. – 198 с.
12. Петрарка, Ф. Избранное /Ф.Петрарка. – М., 1974. — 211 с.
13. Радугин, А.А. Философия: учебник /А.А.Радугин. – М., 2001. — 272 с.
14. Соколов, В.В. Европейская философия ХУ-ХУШ веков /В.В.Соколов. – М., 1984. – 305 с.
15. Стам, С.М. Корифеи Возрождения /С.М.Стам. – М., 1972.-  276 с.
16. Тэн, И. Лекции об искусстве // Характер человека в эпоху итальянского Возрождения /И.Тэн. – М., 1960 – С.92-94.
17. Уоллэйс, Р.  Мир Леонардо. 1452 – 1519. /Р.Уоллэйс. – М., 1997. – 192 с.
18. Философский словарь. – М., 1990. – 517 с.
19. Хачатурян, В.М. История мировых цивилизаций /В.М.Хачатурян. – М., 1996. – 346 с.
20. Человек и общество. Основы современной цивилизации: Хрестоматия. – М., 1992. – 303 с.