Автор(ы) статьи: А.В. Новиков
Раздел: ПРИКЛАДНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

модернизация образования, подготовка к профессиональной деятельности, модель профессиональной деятельности специалиста.

Аннотация:

В статье рассматривается проблема моделирования профессиональной деятельности специалиста. На основе анализа существующих методик такого моделирования автор обосновывает возможность использования методики нормативно-функционального моделирования профессиональной деятельности студентов в сфере экономической безопасности.

Текст статьи:

В условиях модернизации российского образования в качестве основных ориентиров совершенствования профессиональной подготовки специалистов в сфере экономической безопасности в высшей школе выступаю ее цели и содержание. Цели профессионального обучения в вузе могут обеспечить готовность специалиста к деятельности определенного уровня (в этом случае деятельность выступает в качестве своеобразного эталона). Структура и содержание деятельности определяют содержание профессионального образования, а обученность в области профессиональной деятельности характеризует степень развития (совершенствования) значимых профессиональных качеств личности выпускника вуза.

В отечественной педагогике в качестве одного из перспективных путей решения обозначенной выше проблемы рассматривается моделирование профессиональной деятельности специалиста. Под моделью деятельности в этом случае понимается системное описание субъекта деятельности и связанных с ним объектов и сред, в которых эта деятельность осуществляется. Можно сказать, что модель деятельности специалиста – некий идеальный эталон его подготовки в вузе. Оптимальное решение задачи реализации такой модели в учебном процессе вуза следует искать с помощью переноса целей деятельности на адекватное содержание целей профессионального обучения. Следовательно, цели обучения должны находится во взаимно однозначном соответствии с целями деятельности специалиста. Исходная цепочка цели деятельности –- цели образования позволяет связывать потребности деятельности специалиста в сфере экономической безопасности с потребностями его подготовки, отражая две составляющие процесса профессионального обучения: внешнюю составляющую, которая отражает цели деятельности специалиста, и внутреннюю, которая отражает цели его подготовки к такой деятельности.

Предлагаемый путь решения проблемы совершенствования профессиональной подготовки специалистов в высшей школе позволяет, на наш взгляд, адекватно отразить в целях и содержании образования требования, предъявляемые обществом к профессиональным кадрам. Целесообразно особо отметить, что модель деятельности, являясь своего рода  эталоном подготовки специалистов, позволяет декомпозировать общие цели и содержание образования в дидактические цели и содержание, реализуемые в учебных программах соответствующих высших учебных заведений. В этом случае, исходя из требований системно-деятельностного подхода, обучение по любой дисциплине, преподаваемой в вузе, должно осуществляться в строгом соответствии с конечными целями подготовки специалиста конкретного профиля. Следовательно, модель деятельности специалиста выступает своеобразной основой для проектирования и конструирования преподавателем вуза соответствующей технологии обучения, а в условиях информатизации учебного процесса – информационной технологии обучения.

В настоящее время в отечественной педагогике разработано много методов и методик моделирования профессиональной деятельности специалистов.  Все они базируются на требованиях Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования, в котором в общем виде отражаются интересы государства в подготовке квалифицированных кадров в сфере экономической безопасности.

Следует отметить, что при разработке модели деятельности специалиста, как правило, большинство авторов применяют такие методы как: анализ реальной практики использования специалистов конкретного профиля,  анализ данных прогноза о развитии той сферы деятельности, для которой готовится специалист, экспертный опрос, метод построения модели специалиста “в обратном направлении” и другие. В основе большинства из используемых сегодня методик лежит экстраполяция деятельности наиболее квалифицированных специалистов, работающих в настоящее время в той профессиональной сфере, в которой предстоит работать выпускникам вуза. При этом результаты экстраполяции обязательно корректируются и согласовываются с мнением экспертов.

Анализ существующих методик моделирования профессиональной деятельности свидетельствует о том, что, к сожалению, ни одна из них не является универсальной. В большинстве случаев они носят узкопрофильный характер, в соответствии с видами, объектами и средой профессиональной деятельности различных специалистов. При этом следует отметить явно выраженное  противоречие, которое практически не удается разрешить в рамках предлагаемых подходов к моделированию профессиональной деятельности. Это противоречие между требованиями к  содержанию общей базовой подготовки специалистов в вузах и ведомственными интересами в получении узкопрофильных, практически подготовленных к исполнению первичных должностей кадров.

В наибольшей степени, на наш взгляд, свободна от указанных недостатков методика нормативно-функционального моделирования профессиональной деятельности  специалиста, предложенная В.В. Гусевым и  С.А. Федоренко. В данном случае термин нормативно-функциональное моделирование определяет следующие два подхода, используемые авторами. Нормативное указывает на приоритетное значение требований нормативных документов  государства и соответствующего ведомства, определяющих уровень и качество профессиональной подготовки специалиста, а функциональное – предполагает глубокий анализ профессиональных задач, которые приходится решать специалисту при реализации им  своих функциональных обязанностей. В качестве основных достоинств названной методики следует указать:

– во-первых, то, что на ее основе моделирование профессиональной деятельности осуществляется в строгом соответствии с требованиями социального заказа, обеспечивающего единство системно-деятельностного и личностно-ориентированного подходов к подготовке специалиста;

– во-вторых, методика позволяет на основе лингвистического, корреляционного и факторного анализа систематизировать и определить квалификационные характеристики специалиста;

– в-третьих, она предусматривает опережающую диагностику и оперативный контроль уровня сформированности у будущего специалиста значимых профессиональных качеств на каждом из этапов его обучения в вузе, то есть мониторинг профессионального становления выпускника;

– в-четвертых, методика предполагает возможность выделения основных этапов подготовки выпускника и построение на каждом из них в многомерном пространстве признаков “реальных” и “идеальных” образов будущих специалистов. Расчет меры близости между ними с использованием метода распознавания образов позволяет оценивать степень сформированности у студентов значимых профессиональных качеств и, на этой основе, разрабатывать адекватные управленческие воздействия по коррекции процесса подготовки специалиста в вузе;

– в пятых, методика носит достаточно универсальный характер, позволяющий моделировать профессиональную деятельность специалистов для различных министерств и ведомств.

Учитывая указанные достоинства, считаем возможным использование  названной методики в качестве базовой для моделирования профессиональной деятельности будущих специалистов в сфере экономической безопасности. Для этих целей обоснуем особенности ее реализации на технологическом уровне в вузе.

Общей методологической задачей, решение которой осуществляется с использованием методики, является разработка концептуальной модели деятельности специалиста, позволяющей формализовать и трансформировать реальную деятельность специалиста в модель его подготовки. При этом, процесс моделирования ведется исходя из двух важных предпосылок. Первая из них заключается в том, что непосредственно профессиональную деятельность не¬обходимо исследовать в неразрывной связи трех ее основных компонентов:

1. Специалист, осуществляющий деятельность.

2. Предмет, на который направлена или с которым сопряжена деятель¬ность.

3. Среда, в которой протекает деятельность.

Объединение перечисленных компонентов допустимо, если ориентироваться на принципиальные положения общей теории систем. При этом возможность применения математической формализации по-зволяет описывать системы любой физической природы. Отметим, что в получаемых на ее основе моделях на первый план выводится не само явление, а фор¬мальная взаимосвязь между наблюдаемыми (отмеченными) признаками, эле¬ментами, свойствами, связями и отношениями.

Вторая предпосылка заключается в том, что дина¬мика станов¬ления профессионального мастерства специа¬листа в вузе во времени включает в себя следующие ос¬новные этапы: адаптация к обучению в вузе; идентификация с требованиями будущей профес¬сиональной деятель¬ности; самореализация – профессиональное становление в творческом осуще¬ств-лении студентом своих будущих про¬фессиональных ролей и функций.

В соответствии с первой предпосылкой делается  вывод о том, что любая система на кон¬цептуально-формальном уровне может быть представлена в виде

,

где G – система объектов;  – произвольные объекты системы; – множество всех индексов объек­тов,  – символ декартого произведения,  – символ строгого включения.

В этом случае деятельность специалиста свя¬зана с тремя основными компонентами:

- моделью специалиста;

- моделью объекта деятельности;

- моделью среды протекания деятельности.

Тогда в соответствии с выражением (1.1) можно вывести модель деятельности специалиста   как систему вида

 

,                                             (1.2)

Следует подчеркнуть, что собственно процессуальная сторона деятель¬ности в данном выражении отображается символом декартова произведения.

Модель специалиста рассматривается авторами методики как  композиция биологической ( ), физиологической ( ), психи¬ческой ( ) и социальной ( ) структур (моделей) человека (как индивида, личности, специали¬ста), т.е.

 

,                                     (1.3)

 

Исходя из этого, основное внимание уделяется физиологической и психической структурам, так как именно в них сосредото¬чены такие подструктуры, как знания, умения и навыки. Модель психической структуры содержит ряд компонентов:

– психические процессы (внимание, ощущение, восприятие и др.);

– психические свойства и состояния;

– психические образования (знания, умения, навыки).

Особое место в модели деятельности отводится тому, с чем сопряжена деятельность. Здесь рассматриваются  различные варианты. В простейшем случае, когда специалист взаимодействует с некоторыми техническими сред¬ствами, модель такого объекта исчерпывающим образом описывается в виде

 

,                                  (1.4)

 

где М – множество модулей технического средства; L – множество обозначен¬ных свойств модулей;   – множество отношений между модулями и свойствами.

В более сложных вариантах специалист взаимодействует с людьми или группами людей, а также с техническими средствами. В этом случае модель объекта выражается как

 

,                                     (1.5)

где   – модель технического средства;   – модель субъекта.

Среда протекания профессиональной деятельности рас¬сматривается в следующем аспекте. Так как всякая деятельность специалиста связана с решением различного рода задач, то вместо понятия среда  используется понятие ситуация, и ее модель представляется  в виде обобще¬ния выражения

 

,                                      (1.6)

 

где   – количество рассматриваемых ситуаций.

Предложенный подход к формально-математическому описанию профессиональной деятельности специалиста в сфере экономической безопасности позволяет созда¬вать модели в терминах теории состояния, которая дает возможность рас¬сматривать соответствующие системы в различных ситуациях. При этом “состояния” определя¬ются через совокупность свойств системы (подсистемы, субъекта, модуля, ситуации) в их конкретном проявлении на данный момент времени. Представле¬ние о состоянии, о причинах сохранения и изменения, о переходах из данного состояния в другие необходимо для решения проблем наблюдае¬мости, управляемости и устойчивости систем.

Описание состояний и переходов осуществляется высказываниями, определенными в психическом пространстве деятельности. Разработка моделей 1.2–1.6 и проведение на их основе исследований деятельности конкретных специалистов по¬зволяет получить совокупность важных отображений об объектах и средах профессиональной деятельности, а также способах воздействия на них и т.д. На основе данных отображений могут формироваться или уточняться специфические требования к спе-циалисту, как индивидууму, так и личности.

Введение модели и ее отображения очерчивает область той информации, которая необходима для решения основной задачи – разработки модели специалиста в сфере экономической безопасности (далее по тексту МС):

– определения содержания подготовки специалиста в вузе (с выбором необходимых средств его  освоения);

– создание алгоритмов формирования информации для определения показателей эффективности профессио¬нального становления специалиста.

Разработка МС как эталонного образа проводиться на основе содержательной ин¬тер¬претации не¬обхо¬димых требований – значимых профессиональных качеств, которыми должен об¬ла¬дать специалист (алгоритм ее построения см. рис. 1.).

Исходное множество требований, заключенных в ГОС ВО, как правило, имеет большую раз¬мерность и для ее снижения на пер¬вом этапе разработки МС приме¬няется лингвисти¬ческий метод, ос¬но¬ванный на использовании специ¬альных грамматик, порождаю¬щих языки, с по¬мощью которых  может  описываться совокупность свойств ана¬ли¬зируемых понятий.

 

Лингвистический метод

Множество непроизводных элементов (словари терминов и понятий e1, e2, e3,.. ei)

e1Аe2®e1Be2, АÎVN; e1, e2, BÎV

Исходное  мно­жество навыков и умений выпускника (A, B, D,  … )

Полученное  мно­жество навыков и умений выпускника (CA, DB, DC, … )

Определение  значимых  факторов,  отражающих  структуру        требований к  профессиональной   деятельности   специалиста    (6 факторов)

Экспертная   оценка   степени   значимости               профессиональных   навыков  и  умений  специалиста

Факторный анализ

Экспертные оценки уровня сформированности ЗПК

Построение  МС Оценка  ее   достоверности

Разработка  технологии  мониторинга   профессионального становления   специалиста   в  вузе

Рис. 1.  Алгоритм моделирования профессиональной деятельности специалиста

В дальнейшем задача снижения размерности массива навыков и уме-ний выпускника вуза и выделения значимых профессиональных качеств специалиста в сфере экономической безопасности решается  с использованием метода экспертных оценок, который заключается в обра-щении к опыту, знаниям и интуи¬ции особо сведущих в данном виде дея-тель¬ности спе¬циалистов (экспертов). Результаты экспертной оценки анализируются по параметрам асимметрии, эксцесса, дисперсии и частичной выбраковки.

Следующим шагом моделирования  является нормирование экспертных оценок, заключающееся в выражении их значения в долях средне¬квадра¬тичного отклонения от¬носительно среднего арифметического по каж¬дому значимому профессиональному качеству:

 

,                                        (1.7)

 

где Zi – нормированная оценка i–го эксперта;  Xi – первоначальная оценка экс¬перта по данному значимому профессиональному качеству;  М – среднее арифметическое значение всех пер¬воначальных оценок по этому качеству; S – среднеквадрати¬ческое откло¬нение значений по данному качеству.  Нормирование проводится в ин¬тервале от 0 до 1.

В дальнейшем для выделения наиболее общих структурных компонен¬тов исходного мно¬же¬ства анализируемых профессиональных качеств используется факторный анализ. При его проведе¬нии выявляются групповые факторы, пол¬ностью описы¬вающие всю заданную структуру признаков. Основная модель факторного анализа описывается следующей системой равенств:

 

.                            (1.8)

В данном случае исходят из того, что значения каждого признака xi могут быть выра¬жены взвешенной суммой латентных переменных (простых факторов)  , ко¬ли¬чество которых меньше числа исходных признаков, и остаточным членом   с дисперсией  , действующей только на xi. Коэффициент lij определяет нагрузку i-го значимого профессионального качества на j-й фактор или нагрузку  j-го фактора на i-е качество.

Для определения наилучшей системы факторов и упрощения их пред¬метной интерпретации ис¬пользуется процедура вращения факторов в про¬странстве значимых профессиональных качеств с использованием ме-тода варимакс. Применение этого метода обеспечивает разделение факто-ров за счет уменьшения числа анализируемых качеств. Такое использование кри¬терия максимализации дисперсии факторных нагрузок позволяет найти решение, при котором каждое качество имеет мак-симальную нагрузку по одному из варимакс-факто¬ров и минималь¬ные нагрузки по другим факторам.

В результате факторного анализа экспертных оценок выделяются значимые факторы, отра¬жающие наиболее общую структуру требований профессиональной деятель¬ности к спе¬циа¬листу – выпускнику вуза.

Так, например, при разработке модели выпускника Всероссийской государственной налоговой академии было выделено шесть таких факторов.

Первый фактор – специаль¬ные качества объединил про¬фессиональ-ные умения и навыки, которые отражают основные требования, предъявляемые к вы¬пускникам их профессиональной деятель¬но¬стью, и отражают ее характерную специфику. Второй фактор – объединил сочетание качеств, которые наиболее полно характеризуют спе¬циалиста как руководителя. Третий фактор – адаптивные качества объединил на-выки, способности и умения, в большей степени отражающие умение специалиста быстро и аде¬кватным образом отвечать на изменение ситуации. Наряду с этим были выделены: четвертый фактор – комму-никативные качества; пятый фактор – управленческие качества и шестой фактор – исполни¬тельские качества.

Подобная компоновка значимых профессиональных качеств позволяет определить наиболее важные сферы будущей дея¬тель¬ности спе-циалиста. Соотнесение этой совокупности качеств с конкретными требованиями потенциального заказчика и их классификация по функциональной принад¬лежности является предпосылкой для следующего этапа разработки МС – определения требуемого уровня сформированности данных качеств. Эта задача решается с использованием метода экспертных оценок путем анализа практической деятельности бывших выпускников учебного заведения.

После нормализации данных для каждого значимого профессионального качества в относительных единицах оп¬ределяется уровень (норма) его проявления, обеспечивающий эффек¬тивную деятельность выпускника на производстве по избранной специальности.

Следующим важным этапом – являлась оценка достоверности разработанной МС с целью подтверждения ее объективности и надежности. Очевидно, что лишь успешная профессиональная дея¬тель-ность специалиста  может быть надеж¬ным индикатором правильности выбранных критериев подго¬товки. Такая информация может быть получена только путем сравнения МС с образами наиболее успешных специали¬стов, настоящих профессиона¬лов в своем деле. Для оценки достоверности разработанной МС в качестве эта¬лона ис¬поль¬зуется профиль сформи¬рованности значимых профессиональных качеств у  “идеальных” специалистов-выпускни¬ков вуза. Данный профиль создается исходя из реальной оценки знаний, навыков и умений, приобретенных ими в ходе обучения в вузе. Разработанный алгоритм оценки достоверности МВ  пред¬ставлен на ри¬сунке 2.

При реализации данного алгоритма особое внимание должно быть уделено определению выборки выпускников, которая является основой для расчета “идеального” образа специалиста.

Для отбора из общего количества выпускников наиболее успешных профессионалов в качестве внешнего критерия целесообразно использовать инфор¬мацию об их деятельности в структурных подразделениях системы экономической безопасности с помощью экспертного опроса (общая оценка профессиональной деятельности, соответствие занимае¬мой должности). С целью проверки степени отражения полученного образа уровню сформи¬рованности значимых профессиональных качеств можно произвести  расчет образа “наи¬менее успешного выпускника” вуза. Для этого отбираются отзывы на выпуск-ников, получивших отрицательные отзывы. Далее целесообразно провести корреляционный анализ между усреднен¬ными значениями уровней сформированности профессиональных качеств успешных, наименее ус-пешных выпускников и аналогичными показателями МС.

Рис. 2. Алгоритм проверки соответствия модели специалиста

“идеальному” образу выпускника вуза

 

По ре¬зультатам анализа можно оценить распределение уровней сформированности, которые при доста¬точном объеме выборки должны при¬ближаться к нормальному закону распределения. Пороговые значения уровней опреде¬ляются на ос¬нове сопоставления эмпирических законов распределения показа¬телей, полученных в резуль¬тате обследования выпускников в двух полярных группах.

Таким образом,  использование предлагаемой технологии моделирования деятельности специалиста, на основе структурно-динамического проек¬тирования профессионального становления личности студента позволяет с достаточной степенью точности и достоверности определять соответствие уровня профессионализации выпускника требо-ваниям его будущей прак¬тической деятельности. То есть, МС может служить основой для моделирования процесса подготовки специалиста в сфере экономической безопасности в соответствующем вузе.

Автор(ы) статьи: А.В. Новиков
Раздел: ПРИКЛАДНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

профессиональная деятельность, управленческая деятельность, объект деятельности, задачи специалиста в сфере экономической безопасности.

Аннотация:

В статье рассматриваются вопросы совершенствования основных путей профессиональной подготовки специалистов, для чего раскрыты сущность, содержание и структура профессиональной деятельности.

Текст статьи:

Для обоснования основных путей совершенствования профессиональной подготовки будущих специалистов раскроем сущность и содержание понятия профессиональная деятельность на примере  деятельности специалистов в сфере экономической безопасности. С этой целью проанализируем основные ее составляющие. При анализе будем исходить из того, что сферу профессиональной деятельности специалиста любого профиля определяют, прежде всего, следующие структурные составляющие: область деятельности, объект деятельности и виды деятельности.

Область деятельности специалиста в сфере экономической безопасности определяется тем, что, как правило, сам специалист выступает элементом органа управления, и, соответственно, его основной функцией является само управление. Отличительной особенностью управленческой деятельности такого специалиста является творческий уровень этой деятельности, предполагающий способность решать профессиональные задачи в нестандартных условиях с разработкой новых методов их решения. При этом с повышением уровня органа управления возрастает внутренняя дифференциация профессиональной деятельности. Так если в первичных органах управления специалист, в соответствии с полученной задачей, как правило, самостоятельно принимает решение и организует его выполнение, то по мере возрастания уровня управления эта деятельность уже раскладывается на составляющие. Опираясь на этот вывод, целесообразно различать специалистов, которые подготавливают необходимую для принятия управленческого решения информацию и доводят ее до исполнителей;  обеспечивают информационную связь между элементами системы, и специалистов принимающих управленческие решения, организующих их выполнение и несущих полную ответственность за решение функциональных задач всей системой. Анализ характера этого процесса позволяет выделить главное основание этой дифференциации – уровень принимаемого решения и степень ответственности за его выполнение. В соответствии с этим можно выделить специалистов – начальников, которые принимают управленческие решения и несут за это полную ответственность, и специалистов-операторов, которые обеспечивают функционирование необходимой для принятия управленческих решений информации и несут ответственность за ее полноту и достоверность.

Объектами управленческой деятельности специалиста в сфере экономической безопасности могут быть различные по структуре и объему  предприятия, учреждения и организации, основанные на любых формах собственности, юридические и физические лица, а также различные информационные процессы, например, связанные с проверкой финансовых документов, бухгалтерских книг, отчетов, планов, смет, деклараций и иных документов.

Способность управлять каким-либо объектом  предполагает знание его внутренней структуры, особенностей функционирования, определенный уровень умений и навыков по определению и корректировке состояния этого объекта. Все это определяет потребность в получении специалистом в сфере экономической безопасности соответствующего профессионального образования практически в нескольких классах юридических профессий.

Виды профессиональной деятельности  специалиста в сфере экономической безопасности определяются, как правило, теми  задачами, которые ему приходится решать, выполняя свои функциональные обязанности в системах человек–человек; человек–машина–среда. Исходя из понимания задачи (деятельностная концепция А. Н. Леонтьева) как сознательной цели, осуществляемой в определенных условиях, а действия – как осознанного процесса или акта, направленного на достижение этой цели, можно представить виды профессиональной деятельности специалиста в сфере экономической безопасности конечным, набором типовых задач. Они  повторяются на практике в любом сочетании при выполнении функциональных обязанностей и отражают обобщенную ориентировочную основу деятельности. Среди типовых задач можно выделить задачи, связанные с реализацией функций анализа, проверки, контроля, организации и управления. Каждая из групп задач соответствует одному из основных видов профессиональной деятельности специалиста в сфере экономической безопасности.

Опираясь на подходы, предлагаемые О. А. Козловым, можно выделить пять классов задач, которые приходится решать специалисту в сфере экономической безопасности в различных органах управления. В основу их классификации целесообразно положить степень интеллектуальности и сложности  управленческих задач.

Первый класс – наиболее простые задачи, состоящие из полностью формализуемых процедур, выполнение которых, кроме затрат времени, трудностей для исполнителей не представляют. Эти задачи легко стандартизируются и программируются. К ним относятся контроль и учет, оформление различного рода документации. Эти задачи называются задачами принятия решения в условиях полной информации.

Второй класс задач – задачи принятия решений в условиях риска, то есть, в том случае, когда имеются случайные факторы, для которых известны законы их распределения. Постановка и решение таких задач возможны на основе методов теории вероятностей, аналитического или имитационного моделирования.

Третий класс задач составляют слабоструктурированные задачи, содержащие неизвестные или не измеряемые компоненты (количественно не оцениваемые). Постановка таких задач базируется на принятии решений в условиях неполной информации. Формальные схемы решения задач этого класса удается построить только на основе теории нечетких множеств.

Четвертый класс задач образуют задачи принятия решения в условиях противодействия или конфликта. Постановка и решение данного класса задач возможны с использованием теории игр.

Пятый класс – наиболее сложные задачи принятия решения, характеризующиеся отсутствием возможности формализации из-за высокой степени неопределенности. Основой решения этого класса задач остаются творческий потенциал человека и различные атрибуты его личности, а также атрибуты его деятельности (информированность, квалификация, талант, интуиция, образование и т. п.).

Следует отметить, что чем выше по значимости уровень управления, тем меньший объем работ, выполняемых специалистом с использованием вспомогательных средств, тем больше потребность в интеллектуальных способностях человека, его знаниях, навыках и умениях. При этом, с каждым годом  сложность задач, выполняемых специалистами специалиста в сфере экономической безопасности и, в частности, управленческих, неизмеримо возрастает. Это вызвано бурным развитием производства, возрастанием  роли человеческого фактора и, прежде всего, увеличением потока требуемой для принятия решения информации.

Из приведенного анализа делается вывод, что профессиональная деятельность специалиста в сфере экономической безопасности даже с точки зрения выполнения только управленческих функций является сложной, многогранной и полифункциональной, требующей высокого уровня профессионализма, интеллектуальных качеств и способностей. Следовательно, одной из важнейших проблем, требующей незамедлительного решения, является – повышение  уровня и качества профессиональной подготовки выпускников высшей школы.

В данном случае правомерно возникает ряд вопросов. Соответствует ли существующая система профессиональной подготовки специалистов в сфере экономической безопасности требованиям сегодняшнего дня? В полной ли мере  современная теория и практика такой подготовки соответствует изменившемуся характеру будущей профессиональной деятельности выпускников вуза? Насколько возможно учесть при подготовке специалистов в вузах все области, объекты и виды их будущей профессиональной деятельности?

На наш взгляд,  ответы на данные вопросы можно найти на пути развития системы непрерывного профессионального образования специалистов, что в свою очередь предполагает: совершенствование организационной и управленческой структур высшей профессиональной школы; выявление и устранение недостатков в существующей практике формирования как общих целей образования, так и дидактических целей, реализуемых в учебном процессе высших учебных заведений; уточнение и корректировку содержания  подготовки  выпускников вузов в соответствии с задачами, которые им придется решать в будущей профессиональной деятельности, а также обеспечение преемственности образовательных программ, позволяющих осуществлять рост профессионального мастерства специалистов.

Таким образом, в условиях модернизации российского образования в качестве основных ориентиров совершенствования профессиональной подготовки специалистов в сфере экономической безопасности в высшей школе выступаю ее цели и содержание. Цели профессионального обучения в вузе могут обеспечить готовность специалиста к деятельности определенного уровня (в этом случае деятельность выступает в качестве своеобразного эталона). Структура и содержание деятельности определяют содержание профессионального образования, а обученность в области профессиональной деятельности характеризует степень развития (совершенствования) значимых профессиональных качеств личности выпускника вуза.

Наряду с этим, одним из важнейших путей совершенствования профессиональной подготовки специалистов в сфере экономической безопасности в высшей школе выступает ее информатизация. Под информатизацией в этом случае следует понимать целенаправленно организованный в вузе процесс, ориентированный на реализацию целей обучения и развития индивида, обеспечивающий сферу образования методологией, технологией и практикой разработки и оптимального использования информационных технологий, применяемых в комфортных и здоровьесберегающих условиях.

Данное направление совершенствования образования  обеспечивается не только активным использованием в процессе обучения компьютерной техники или ресурсов информационных сетей. Они должны подкрепляться, прежде всего, дидактически обоснованной реализацией возможностей компьютерных средств, применение которых создает предпосылки интенсификации образовательного процесса, а также разработкой информационных технологий, ориентированных на развитие интеллекта обучающегося, на самостоятельное извлечение и представление им знания, на продуцирование информации.

Однако, несмотря на неоспоримый факт, заключающийся в том, что использование компьютерных средств в вузе способствует совершенствованию учебного процесса, развивает личность студента, приобщает его к реализации потенциала информационных ресурсов, следует констатировать  что в высшем юридическом образовании, в том числе при подготовке будущих специалистов в сфере экономической безопасности, в настоящее время все еще господствует традиционный подход к обучению со всеми присущими ему противоречиями и несоответствием современному уровню развития общества. Это и декларативный способ представления знаний, констатирующий подход к контролю результатов учебной деятельности, недостаточная дифференциация обучения, отставание содержания учебно-методической литературы от запросов современности, слабое проявление самостоятельности при освоении знаний и т.д.

Сказанное указывает на необходимость разрешения  объективно существующего противоречия между высоким уровнем развития современных информационных технологий, реализация возможностей которых определяет пути совершенствования профессиональной подготовки студентов, и недостаточным уровнем использования этих возможностей в научно-методическом и информационно-технологическом обеспечении юридического образования будущих специалистов в сфере экономической безопасности.

На наш взгляд, разрешение этого противоречия в высшей школе сегодня возможно если:

– содержание обучения будет проектироваться на основе деятельностной модели специалиста, определяющей основные задачи, функции, объекты и проблемы будущей профессиональной деятельности;

– обучение студентов современным информационным технологиям общего назначения (текстовые и графические редакторы, электронные таблицы, программы для работы в компьютерных сетях и т.д.) и специализированным технологиям, применяемым в юридической деятельности (справочные правовые системы по законодательству, правовые ресурсы, INTERNET и др.) будет осуществляется на материале содержания юридических дисциплин в формах поисковой, игровой, тренировочной, проектной, исследовательской деятельности;

– в качестве основных будут используются методы, моделирующие содержание профессиональной деятельности, осуществляемой в информационно-компьютерной среде, а учебная деятельность студентов будет строится как поэтапная самостоятельная работа, направленная на разрешение проблемных ситуаций в условиях группового диалогического общения при участии преподавателя;

– учебная деятельность будет осуществляется на полимотивационной основе, при которой  действуют внешние мотивы, не связанные с усваиваемыми знаниями и выполняемой деятельностью (учение является средством достижения других целей) и одновременно актуализируются внутренние мотивы познавательного интереса – стремление осваивать новые знания и виды познавательной деятельности, самореализация и др.;

– эффективность обучения, основанного на информатизации юридического образования студентов будет определяется по ряду показателей, среди которых: качество усвоения программного материала по дисциплинам юридического цикла; развивающий эффект обучения (продвижение в интеллектуальном развитии, повышение уровня познавательной мотивации, субъектной и рефлексивной позиции обучающихся и др.); временные затраты на обучение – сохранение или сокращение сроков обучения, предусмотренных учебным планом; валеологические характеристики учебного процесса (уровень утомляемости, тревожность обучающихся, состояние основных функциональных систем организма).

Рассмотренные в статье пути совершенствовании профессиональной подготовки специалистов в сфере экономической безопасности в высшей школе, безусловно, не охватывают всей их совокупности. Но даже частичное разрешение указанного выше противоречия будет, несомненно, способствовать повышению качества подготовки данных специалистов.

Автор(ы) статьи: Катаева О.В.
Раздел: ПРИКЛАДНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

голос, мелодика голоса, культуроформирование мелодики голоса, мелогармоничное говорение, коммуникативные ситуации.

Аннотация:

Мелодика голоса является одной из приоритетных проблем, изучающихся на современном этапе в культурологии. Феномен мелодики голоса как сложнейшее полифункциональное энергетическое явление остается главнейшим в формировании культурных процессов. Традиционная культура создает нам огромный пласт изучения этой проблемы: демонстрируются основные компоненты культуроформирования мелодики голоса человека, а именно, деятельность, традиции, обряды, коммуникативные ситуации, национальная принадлежность.

Текст статьи:

Мелодика голоса как сложнейшее полифункциональное явление обладает выраженной семантикой и воздействует на человека и социум. Мелодика голоса, окрашивая все сферы бытия человека, является компонентом деятельности, традиций, обрядов, творчества, состояния здоровья человека. Она воздействует на конкретную ситуацию, усиливает, снижает или аннулирует ее эффективность. Процессы суггестивности мелодики голоса человека происходят преимущественно в коммуникации, что говорит о существенном влияние мелодики голоса на культуроформирование.

Основой формирования культуры является совместная деятельность человека с другими людьми, которая основывается на процессе коммуникации. В свою очередь коммуникация не возможна без мелодики голоса. Наглядным свидетельством этого служит такая особенность процесса формирования культуры, которая заключается в том, что творчество на протяжении столетий осуществлялось через деятельность культурных общностей, немыслимых без непрерывной коммуникации (кружки, салоны, союзы, и т.д.). Где мелодика голоса становилась средством передачи идей, знаний, оценки событий, и выступала побудительной силой, организующей деятельность человека [5; 6].

Мелодика голоса определяет результативность деятельности, которая возможна при правильной организации интонационно- мелодических изменений и насыщенности голоса человека. Очень ярко эту тенденцию можно проследить на примере различных видов трудовой деятельности человека. Так, профессиональная деятельность актера, чтеца, телеведущего, диктора не мыслима без результативной мелодики голоса. Их профессионализм зависит от мелодики голоса, формируя профессиональную культуру той или иной деятельности. Главнейшей задачей профессионализма выше перечисленных профессий является мелогармоничное говорение, основанное на искусстве овладения художественным словом, совершенствование голосовых параметров. Искусство художественного слова очень важно в данных видах деятельности, оно учит превращать чужие слова в свои, воздействуя ими на зрителя. Так как зритель очень чутко улавливает малейшую фальшь и не прощает ее.

Не мало важную роль мелодика голоса выполняет в деятельности педагога, медика, юриста, политика, журналиста. Профессиональность человека этих сфер не подразумевает обязательной работы над мелодикой голоса, но голос формируется сам в процессе трудовой деятельности. Мелодики голоса здесь соединяется с процессом трудовой деятельности, зависит от него и определяет его эффективность.

Основой культуроформирования является и специфика национального мелоговорения. Мелодика голоса национально идентична. Так, мелодика голоса американцев отличается от мелодики англичан громкостью голоса. Голоса испанцев и итальянцев характеризуются повышенным темпом. Мелодика голоса русских считается самой мелодичной, протяжной, что проявляется в тенденции долготы гласных звуков.

Мелодика голоса формирует различные ситуации общения, проявляющиеся в коммуникации матери и ребенка, в общении военнослужащих, в общении с животными и др. Так, коммуникативные ситуации матери и ребенка имеют совершенно иной характер. «Ребенок в момент рождения лишь кандидат в человека, но он не может им стать в изоляции: ему нужно научиться быть человеком в общении с людьми» [3, с.188]. Общение матери и ребенка происходит посредством ласкового, спокойного, нежного, мелодичного голоса, который помогает поддерживать внутреннее равновесие, спокойствие малыша. Более того, мелодика голоса мамы важна и необходима малышу для благоприятного развития в утробе, так как на данном уровне развития ребенок воспринимает только мелодику голоса. Мелодично общаясь с новорожденным малышом, мама способствует формированию непосредственно тональности речи ребенка, которая проявляется в гуление. «Именно мамино пение и закладывает основы музыкальности, знакомит малыша с красотой звуков, мелодикой родного языка. Для новорожденного мамин голос и есть самая прекрасная музыка, в нем заключен весь мир – покой, защищенность, красота» [9, с.14]. В традиционной системе воспитания ребенка мелодика голоса имеет огромный потенциал для развития культуры личности ребенка. По мнению Тепловой А.Б. формировать голосовые способности ребенка можно через традиции домашнего пения, а именно колыбельную песню. Колыбельные – «это простые короткие попевки с монотонным, успокаивающим ритмом и ясной мелодией» [9, с.15]. Привыкая к колыбельным песням, ребенок начинает различать тональность голоса, мелодический строй родной речи, различать поющих людей. Следствием этого является то, что ребенок сам начнет напевать колыбельные, усыпляя себя. Недавно ученые из Гетингемского университета в Германии провели интересный эксперимент: испытали на группе добровольцев эффективность средств для сна и магнитофонные записи голоса, исполняющего колыбельные песни. На удивление специалистов, мелодика голоса оказалась намного эффективнее медикаментов: сон был у испытуемых крепким и глубоким.

Культуроформирование традиций, обрядов мелодикой голоса ярко выражено в истории различных цивилизаций, на примере античной, восточной и славянской культуры. В конкретной исторической эпохе преобладает определенная система представлений о мелодике голоса. Голос в первобытной культуре являлся необходимым стимулом для слаженного коллективного труда в условиях жизнедеятельности. В основе трудовой деятельности лежал ритм хоровых танцев, облегчающий совместные действия. Где простейшим «инструментом», обеспечивающим ритмическую основу танца, становится человеческий голос, рождающий простейшую мелодию.

В первобытной культуре закладывались основы энергетического воздействия голоса, которое проявлялось в подражании звукам окружающей природы. Первобытный человек считал, что с помощью мелодики голоса, имитирующей звуки природы (гром, падающие камни, льющаяся вода, крики птиц, рев умирающего раненого зверя), он может добиться успешной охоты или богатого урожая.

Эпохе Античности мы обязаны появлением таких понятий как мелодия, ритм, гармония. Древние греки видели свою задачу в изучении акустических сторон звучания слов, то есть мелодической основы речи, основываясь на знаниях об аналогичном звучании голоса. В жизни греков мелодика голоса имела значительное место. Она сопровождала их во время праздников, торжественных шествий в честь богов, во время свадьбы и траурных церемоний, звучала во время гимнастических состязаний атлетов, Олимпийских игр, поэтических турниров и театральных представлений. Музыкальное искусство было преимущественно вокальным: мужские и женские голоса подразделялись на три «области»: высокую, низкую и среднюю. «Но так как греки в отличие от нас называли высокие ноты низкими и наоборот, то их низкая область соответствовала регистру тенора или сопрано, средняя – баритону или меццо-сопрано и высокая – басу или контральто. По мнению древних, самые высокие голоса лучше всего выражали взволнованные и страстные чувства, средние же считались предназначенными для выражения спокойствия и важности» [1, с.223-224]. В Древней Греции обучение вокальному музыкальному искусству, постановке и развитию голоса было обязательной частью образования гражданина и считалось важнейшим средством воздействия на нравственный мир человека, «благородством … она возвышала сердца и освобождала людей от дурных мыслей» [1, с.62].

Голосом греки обращались к богам по поводу начала сева и сбора урожая, рождения и смерти, победы в битве и поражение, строительстве жилья и отправления в дальнюю дорогу. На основе этого возникают всевозможные «песни мельников», «песни гребцов», «песни банщиков», свинопасов, земледельцев, пастухов и т. д., обращенные к богам за помощью в нелегкой трудовой деятельности, и в то же время голос материализует просимое греками.

Тайной гармоничных звучаний Древней Греции владел легендарный Орфей. Его мелодика голоса благотворно влияла на все живое вокруг. В преданиях говорится, что под воздействием мелодики голоса даже деревья склонялись к земле, чтобы лучше слышать его пение. «Вся природа была очарована дивным пением. Такая сила звучала в песне Орфея, так покоряла она и влекла к певцу, что вокруг него, как зачарованные, столпились дикие звери из окрестных лесов и гор. Птицы слетелись слушать певца. Даже деревья двинулись с места и окружили Орфея; дуб и тополь, стройные кипарисы и широколистые платаны, сосны и ели толпились кругом и слушали певца; ни одна ветка, ни один лист не шелохнулся на них» [4, с.233]. Сила его певческого таланта была так велика, что приводила в движение скалы, укрощала диких зверей и волны, мешающие походу Аргонавтов. Имя Орфея стало синонимом  прекрасного певца имеющего мелодичный голос.

Роль пения древних греков в изучении мелодики голоса очень велика. Но также неоспорима роль речи, а именно ораторского искусства, в исследовании мелодики голоса. Выступая в суде, в народном собрании, греки и римляне  посредством голоса могли полностью изменить политику государства, вести споры, ловко задавать вопросы, отвечать на вопросы противника. Из греческих ораторов наибольшую известность получили: Антифонт, Лисий, Исократ, Демосфен; римскими представителями ораторского искусства являются: Катон, Цицерон.

Культура Востока с древнейших времен приписывала звуку голоса силу, способную творить мир, создавать и поддерживать его гармонию, так как именно мелодика голоса определяет гармоничность и темп. В одном из индийских трактатов говорилось: «Звук есть высшее лоно, звук – причина всего» [2, с.190]. Индийская музыка является воплощением триединства «песни, танца и мелодии». Человеческий голос в данном триединстве является главнейшим и непревзойденным инструментом, которому всегда предавали особое значение. Мелодика голоса в индийской музыке – это земной, естественный голос обыденной речи, приглашающий слушателя к доверительной беседе.  Музыкальное произведение никогда не репетируется, поэтому в музыкальной культуре Индии существует искусство голосовой импровизации, при котором исполнитель создает в сознании слушателей определенный художественный образ.

В основе индийской музыки лежит рага, что в переводе с санскрита означает «страсть, цвет и привязанность», нечто, способное мелодикой голоса «окрасить сердца людей» [2, с.189]. Рага как мелодическая идея, подчиненная точным правилам восхождения и нисхождения тона, предписанным местам пауз, обладает неповторимой, очень тонко обозначенной мелодией настроения, она строго соответствует определенному чувству, переживанию. Раги исполняются в строго определенное время суток и года, поскольку психофизическое состояние человека, вызываемое мелодикой голоса, должно соответствовать положению дел в природе и космосе, то есть гармоничным. Несвоевременное исполнение раги всегда считалось вредным, нарушающим природный порядок – дисгармоничным.

В народных верованиях славян голос осмысляется как обязательный атрибут «этого» мира, культурного пространства, в отличие от «того света», отмеченного печатью беззвучия. Очень четко «тот свет» беззвучия можно проследить в заговорах и обычаях славян: «болезни изгоняют туда, где не кричит петух, не блеют овцы, не поют девушки. Во время похорон и поминок их участники общаются друг с другом шепотом; в доме, где в течение года кто-то умер, не поют и не веселятся» [7,с.107]. Каждый обряд у славян предопределяет ту или иную мелодику голоса, в противном случае отступление от нормы оценивается негативно. «В то же время о рождении ребенка обычно принято сообщать криком, громким голосом, звоном или выстрелом» [8, с.511], что характеризует «этот» мир, данное культурное пространство.

В народной культуре голос осознается как нечто материальное, подверженное влиянию извне и само могущее стать инструментом воздействия, поскольку мыслится отчуждаемым от человека. Об этом говорит, например, сказочный мотив выковывания голоса.

С помощью голоса можно также навести порчу. У сербов и болгар, например, «запрещалось слушать натощак пение девушек, обходящих дома в Лазареву субботу и исполняющих для односельчан специальные песни: считалось, что своим пением лазарки могут довести домочадцев, услышавших их натощак, до полного истощения» [7, с.108]. По преданиям славян, голосом можно отвратить от человека болезнь и передать ее другому. Так у белорусов при лихорадке, куриной слепоте и других болезнях надо было пропеть, сидя на каком-нибудь высоком месте: «Кукареку, запою: кто услышит, то ему», — и болезнь перейдет к тому человеку, который услышит это пение.

В то же время и сам голос человека может быть подвержен неблагоприятному воздействию извне. Обладательницы хороших голосов старались не петь после захода солнца на улице, поскольку ведьмы, получающие в это время особую силу, могли бы лишить их голосов. Отнимая голос у человека, черт завладевал и его душой, принуждая совершать неблаговидные поступки. Леший тем же образом отбирал силу у человека, после чего тот медленно умирал [8, с.511]. Из чего можно сделать вывод, что голос человека выступал как вместилище  души и силы, потому и является объектом посягательства нечистой силы.

Громкому голосу, пению и крику приписываются особые магические значения и функции. С помощью голоса оказывается возможным оградить культурное пространство от проникновения враждебных и потусторонних сил. Славяне полагали, что если с какого-нибудь высокого места человек что-нибудь громко пропоет или крикнет (например, свое имя). То там, где будет слышен его голос, град не побьет посевов, девушек будут быстрее брать замуж, звери в лесу не тронут скот, холодный туман не повредит посевов, летом не будет змей, на такое расстояние вор и злодей не подойдет к дому. Громким голосом, пением криком люди «отворачивали» тучи от села, защищали посевы от ведьм, могущих отобрать урожай [7, с.108].

Голосу придавалось и продуцирующее значение. В один из весенних праздников люди, собравшись вместе, начинали громко петь или кричать. Считалось, что там, где слышен их голос, лучше уродятся фрукты и хлеб. В Болгарии в Юрьев день девушки кричали с холмов вблизи села: «Где нет голоса, не будет и колоса». Голос мог повлиять и на плодовитость скота и домашней птицы: в России под Новый год колядки исполняли, в том числе и для того, чтобы свиньи лучше велись.

Изменение голоса, как правило, маркирует перемену некоего состояния или статуса человека – обычно в обрядовой обстановке. Повсеместно известно изменение голоса ряжеными участниками обходных обрядов, связанное с представлением о том, что они (ряженые) олицетворяют потусторонние силы. Ряженые могли говорить с домочадцами нарочито высокими («тонкими») или низкими («толстыми») голосами, подделываться под голос животных, женщин, детей, умерших родственников, дополнять речь иными звуками (шепотом, свистом, хохотом). Перемена тихого пения на громкое фиксировала в восточнославянском календаре границу между зимним и весенним сезонами [8, с.512].

Не случайно в древние времена голосу придавали высшее, божественное значение. Во многих верованиях голос был тайно связан с началом существования вселенной. Голосом был сотворен и сам человек, и голосом он продолжает творение Божье. Таким образом, мелодика голоса несёт в себе огромную мощь, потенциал культуроформирования действительности.

 

Литература:

1.         Гиро П. Быт и нравы древних греков. – Смоленск: Русич, 2002. – 624 с.

2.         Данилова Г.И. Мировая художественная культура. От истоков до XVII века. – М.: Дрофа, 2006. – 333 с.

3.         Жинкин Н.И. Язык – речь – творчество. М., 1998.

4.         Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима / Сост. А.А. Нейхардт. – М.: Правда, 1988. – 576 с.

5.         Петрова М.М. Теория культуры: Конспект лекций. – СПб.: Издательство Михайлова В.А., 2000.

6.         Ромах О.В. Культурология. Теория культуры. Курс лекций. Тамбов: Издательство ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002 – 360 с.

7.         Славянская мифология. Энциклопедический словарь. – М.: Междунар. отношения,2002. – 512 с.

8.         Славянские древности: этнолингвистический словарь. В 5 т./ ред. Н.И. Толстого. – М.: Междунар. отношения. – 1995.

9.         Теплова А.Б. Самая прекрасная музыка – голос мамы // Няня, 2006, №4.

Автор(ы) статьи: Карцева Г.А., Карцев С.В.
Раздел: ПРИКЛАДНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

ритм, метр, гармония, единство, движение, музыкальный ритм, эстетическое воспитание.

Аннотация:

Настоящая статья исследует истоки формирования чувства ритма в истории культурного развития человека. Авторы останавливаются на философском понимании категории «ритм» мыслителями древности. Статья доказывает справедливость найденной античными философами формы ритмического единства физического и эстетического воспитания человека как основы гармонии внутреннего и внешнего мира.

Текст статьи:

У первобытного человека уже существовало стихийное ритмическое чувство. В эпоху среднего палеолита, то есть более сорока тысяч лет до нашей эры, далекие предки украшали различные предметы красочными пятнами, полосками, отверстиями и лунками, расположенными в определенной метрической последовательности и порядке. Следует подчеркнуть, что для первобытного сознания более свойственно было представление о равномерности, постоянстве, цикличности, нежели о переменчивости, разнообразии. Время в понимании древних людей вращалось по кругу, одновременно с настоящим моментом включая в себя прошедшее и будущее. Время и вечность сливались у них в единое целое: время выступало как развернутая вечность, а вечность – как свернутое в одно мгновение время. В магическом действе, совмещавшем зачатки музыки, танца, пения, господствовал принцип повторности. Ритм здесь играл доминирующую роль [4, с. 21]. Известный отечественный музыковед-исследователь Харлап М.Г. считает, что в синкретическом первобытном искусстве ритм имел гораздо большее значение, чем в обособившихся поэзии и музыке, так как он есть явление скорее природное, чем художественное. Именно поэтому из всех разделов теоретического искусствоведения ритмика постоянно подвергается попыткам построить «всеобщую» теорию, годную для всех времен и народов [3, с. 22].

Первые найденные с помощью раскопок подтверждения существования музыки у древних людей относятся к позднему палеолиту. Во Франции в гроте Ориньяк и в пещере Солютре обнаружены образцы примитивной скульптуры и рисунка, а также наиболее древние духовые музыкальные инструменты из костей животных с просверленными отверстиями, возраст которых – примерно 40 тысяч лет. Но, по всей вероятности, это были не самые ранние инструменты. Скорее всего, значительно раньше человек аккомпанировал своему пению или пляске хлопаньем по какому-либо природному предмету или в ладоши. На ранних ступенях своего развития человек вообще не знал музыкальных инструментов, об этом свидетельствует уже то, что до сих пор сохранились некоторые народности, которые для воспроизведения мелодий пользуются только собственным голосом, например, ведды (Шри-Ланка), огнеземельцы (Южная Америка), туземцы Андаманских островов. Данные племена не могут иметь контактов ввиду удаленности друг от друга, однако обладают сходной культурой. Это дает основание предполагать, что древние народы развивались подобным же образом. Напевы названных племен хорошо известны по многочисленным фонорасшифровкам ХХ века. Мелодическая линия их слаборазвита, диапазон состоит из 2-3 звуков. Первоначальный напев несколько раз варьируется с помощью ритма, который достаточно развит. Еще разнообразнее динамика (от pp до ff) и темп, часто начинающийся медленным вступлением и постепенно переходящий в неистовое ускорение. Вероятно, самые ранние инструменты служили лишь для подчеркивания ритма, сначала отбиваемого в ладоши или ногами, а затем появились различные ударные или шумовые инструменты: колотушки, погремушки и проч. Следующая группа – духовые из тростника, кости вначале без боковых отверстий, а затем – с отверстиями для воспроизведения звуков различной высоты. Впоследствии люди научились делать из выдолбленной тыквы, кокоса или дерева барабаны сначала без перепонки, а потом – с натянутой кожей; подбирая кусочки дерева разной длины, изготавливали ксилофон. Позднее появились струнные: музыкальный лук из гибкого прута с натянутой струной животного или растительного происхождения, а затем и более сложные.

Мы отмечаем, что представления о ритме, структурирующем в сознании временные процессы, у первобытных людей были наивными: они и не могли быть другими. Однако, несмотря на наивность и недостаточность научного знания, некоторые соображения древних нас по-настоящему удивляют. Интересным фактом является то, что уже в первобытную эпоху складывался и интонационный ритм, то есть свободный, несимметричный. «Мы встречаем его в первичном фольклоре от простейших форм (у таких племен, как ведда, кубу, огнеземельцы и т. п.) до наиболее развитых, как, например, русская протяжная песня… В основе этого ритма лежит не пульсация, а менее автоматизированный процесс дыхания, имеющий для пения первенствующее значение» [3, с. 23]. Ритмическое чувство особенно наглядно проявлялось в мифах о богах, которые всегда были связаны с сезонными циклами, а позднее – в представлении о цикличности, периодичности, круговращении бытия. Не даром колесо, как бы олицетворяющее круговорот рождения и смерти, до сих пор считается символом времени в Индии [4, с. 28]. Идея вечного возвращения и круговорота была присуща и древнерусской языческой модели мироздания, просуществовавшей до XII века н.э.

Многие выдающиеся достижения в области науки, техники, искусства берут свое начало в странах Древнего Востока. Высокого уровня достигло музыкальное искусство в Древнем Египте. В 3-1 тысячелетиях до н.э. здесь было развито народное искусство, преимущественно монументальное с музыкой, пением и танцами, связанное с прославлением богов Ра, Озириса, Изиды и Тота. Большое значение приобрели «Страсти», в которых песни с хором, шествия и пляски чередовались с драматическими сценами. Любимым жанром в «Страстях» были женские песни-плачи над мертвым Озирисом, который ежегодно воскресал к новой жизни как символ вечно молодой природы. Существовала и профессиональная музыка в виде культовых гимнов; они еще не записывались, но бережно передавались из поколения в поколение, запечатленные в особых движениях рук при управлении хором. В четвертом тысячелетии до н. э. в Египте стали бурно развиваться художественное ремесло, архитектура, скульптура, монументальная живопись, причем эти искусства основывались на определенных законах и канонах метрических пропорций и цветовых отношений. Метричность особенно наглядно проявлялась в искусстве орнамента. Со 2 тысячелетия до н.э. развивается светское профессиональное музицирование при дворах фараонов в виде музыкальных ансамблей певцов и инструменталистов (инструменты: арфа, лютня, флейта, гобой). После македонского завоевания египетский город Александрия с 3 века до н.э. стал культурным центром античного мира и дал музыкальному искусству прославленных теоретиков Птоломея, Евклида, Дидима и др.

Сирийская музыкальная культура была одна из первых, основанных на четырехзвучной диатонической системе (тетрахорд).

В Двуречье (бассейне Тигра и Евфрата) были найдены древнейшие из известных науке (3 тысячелетие до н.э.) таблички с клиновидной нотописью, предположительно арфового аккомпанемента вокальной мелодии. Обнаружены и остатки музыкальных инструментов: ударных, духовых (флейта), струнных (арфообразная лира, арфа, лютня).

О музыкальной культуре Палестины мы можем судить по страницам «Ветхого завета», доказывающих музыкальную одаренность израильтян. Религиозно-поэтической лирикой наполнены 150 псалмов царя Давида. Знаменитая «Песня песней» царя Соломона, вероятно, была основана на свадебном фольклоре. Цари-пророки Саул, Давид, Соломон описаны в «Ветхом завете» как знатоки и покровители музыкального искусства. Церковнослужители в Палестине, как правило, были музыкантами.

Индия стала родиной музыкального театра, возникшего за тысячелетия до современной оперы. Древнеиндийский ната (санскрит – актер, плясун) исполнял танец или пантомиму, одновременно пел и аккомпанировал себе на музыкальном инструменте. Созданный в древней Индии кукольный театр предполагал очень развитое музыкальное сопровождение. С глубокой древности Индия славилась богатым музыкальным фольклором, а также высокохудожественным профессиональным искусством. Классическая индийская музыка органично связана с поэзией и танцем. Образцом такого синтеза искусств – «Сангита» (инд. «сангит» – музыка) – стали Веды, состоящие из религиозных поучений, гимнических стихов и напевов. Их создателями и исполнителями были риши. Широко развивались всевозможные стили классического танца, органично соединяющегося с музыкой и пением. Огромное распространение получили различные ударные инструменты. Светская музыка формировалась во дворцах царей и раджей – центрах профессионального театра. В Индии была создана оригинальная нотация: звуки обозначались начальными слогами некоторых санскритских слов. Древнеиндийская музыка отличалась мелодической и ритмической виртуозностью. В старинных трактатах была детально разработана музыкальная ритмика: число ритмических типов доходило до 120, нередки были случаи использования полиритмии мелодии и аккомпанемента. Выразительность мелодии достигалась более мелким дроблением интервалов. Выработанная «Система шрути» предполагала деление октавы на 22 части (по четвертитонам).

Древний Китай выделялся развитой музыкальной культурой. Древнейший памятник народного песнетворчества «Книга песен» («Шицзин») включает 305 стихотворений. Некоторые исследователи полагают, что они были отобраны в середине 1 столетия до н.э. из огромного числа народных песен философом Конфуцием, который сам играл на струнных и ударных инструментах, пел и танцевал. Формированию музыкального искусства способствовала выработка теории. Около 750 года до н.э. ладовой основой струнной музыки была определена бесполутоновая пентатоника, около 550 года до н.э. установилась и двенадцатиступенная полутоновая система. Китайским теоретикам задолго до древнегреческих ученых было известно, что соотношение длины струн (или высот воздушного столбца) 1:2; 2:3; 3:4 соответствует октаве, чистой квинте и чистой кварте. Китайские музыкальные инструменты охватывали все группы и подгруппы инструментов в современной их классификации. Старинные документы свидетельствуют об использовании музыки в воспитательных целях, что было неотъемлемой частью философии. Китайцы мыслили бытие как бесконечный кругообразный циклический процесс, не имеющий также и начала. Характерной особенностью китайской культуры была приверженность к «абсолютным» ритуалам, то есть таким, которые не могут быть изменены ни при каких обстоятельствах, так как имеют космологическое основание, подобны небесным законам и порядку неба и, следовательно, коренятся в его природе. Показательным примером такого ритуала служит иерархичность всего сущего, призванная поддерживать общество, а шире – весь мир – в состоянии гармонии, ритмичности стабильных соотношений. Гармония и целостность мира, в понимании китайских мыслителей, базируется на существовании единого центра, вокруг которого организована материя. Космический принцип повторен и в микрокосмосе, где создаются некие центры силовых полей, которые связаны и взаимодействуют между собой, стремясь создать общий центр и распределиться вокруг него. Все это распространяется и на отношения между людьми. Индивидуальное «Я», воплощающее внутренние аспекты бытия в противовес внешним, представлявшим собой перевернутый образ внутренней реальности, превращается в подобный центр и, согласно всеобщему закону взаимодействия центров, осуществляет различные связи, что и определяет структуру целого. Я-центры распределяются вокруг основного центра, выполняя как бы двоякую функцию: являясь одновременно и центром собственного целого, представляют собой частицу общего центра. Такое мировоззрение было характерно для даосизма («Дао» – путь, естественный порядок вещей). По соображениям китайских мыслителей мир представляет собой гармоничную пульсирующую Вселенную, в которой единым формообразующим принципом становится мировой ритм. Он лежит в основе организации Космоса на уровне микро- и макромира и строится на взаимодействии противоположностей – Инь и Ян, которые регулируют любое движение, любое изменение. Движение в одном направлении продолжается до определенного момента, после чего вынуждено повернуть назад. Все развивается в прямом и обратном порядке. Характерным признаком китайской культуры в течение всего ее существования является символичность, почитание иерархически выстроенных обрядов, обилие строго организованных ритуальных действ. Уже древнекитайскими мыслителями были выделены ритмические характеристики человеческой жизни: ритм дыхания, ритм пульса, смена дня и ночи, сезоны года и годичные циклы, влияющие на изменение активности физиологических систем организма.

Первыми попытками осмысления ритмического строения мира и человека были античные эстетические теории, появившиеся около VI века до н. э.. Но и до них, в творчестве поэтов VIII-VII вв. до н. э., говорилось о пропорции и гармонии, имеющих прямое отношение к ритму. Гомер в «Иллиаде» и «Одиссее» значительное место уделял описанию роли пения и плясок, имевших ярко выраженную ритмическую основу, в жизни его соотечественников.

Сущность культуры любого исторического периода, как считает В.Н. Ярская, определяется пониманием времени. «В концепции времени воплощается рефлексия эпохи и деятельности, интерпретация сложившейся культуры, ритм социального времени и эффективность прогностического сознания» [4, с. 19]. Представление Гомера о времени соответствовало некой протяженности. Chronos (время) у Гомера никогда не обозначало какой-то определенный момент, а всегда – длительность. Время для поэта имело свою структуру, для его обозначения он использовал слово «день», имеющий начало и конец. Другой античный поэт того же периода Гесиод воспринимал время как циклическое или ритмическое возвращение подобного: какой-либо день одного месяца понимался им как тот же самый, что и такой же по порядку, день другого месяца. В поэме «Теогония» Гесиод уже пытался осмыслить «меру» как эстетическую категорию. Будучи мифологической по своему содержанию, поэма, тем не мене, вносит в описания жизни богов идею равномерного развития, так как здесь шаг за шагом происходит постепенное формирование волевого порядка из хаотичности, разумно устанавливаемого во всем мире Зевсом и его союзниками – богами-олимпийцами.

Показательным является то, что не только поэты, но и ранние философы античности выражали свои мысли в стихах, доказывая тем самым свое неосознанное ритмическое чувство. К примеру, Пифагором в VI веке до н.э. были написаны три его фундаментальных труда «О воспитании», «О государстве», «О вселенной» гекзаметрами.

Считается, что Анаксимандр первым в истории культуры обозначил основные вопросы космологии, имеющие непосредственное отношение к философской картине мира. Ему принадлежит первенство во многих областях. Именно он открыл солнцевороты, равноденствие, а также способы их распознавания, изобрел часы, умел определять время и времена года. Космос он представлял как гигантский шар, сферу. Согласно Анаксимандру, прежде всего образовалось детородное начало теплого и холодного, ритм взаимодействия которых породил огненную сферу, облекающую наш воздух. Первоосновой всего Сущего Анаксимандр считал объемлющую все миры вечную и неизменную природу Беспредельного. Время же, по его учению, относится к области упорядоченного становления и имеет явную ритмическую основу.

Большое место в философском понимании ритмических первоначал занимало творчество Пифагора. Вслед за предшествующими представлениями о циклическом движении времени Пифагор учил, что поскольку все происходящее в мире повторяется снова и снова через определенные временные интервалы, ничего нового вообще не происходит никогда. Временной ритм воспринимался им как метр. Заслугой Пифагора явилось то, что он первым заявил о ритмичном строении Вселенной, в которой господствует порядок и гармония. Гармония понималась им как единство противоположных начал, то есть диалектически. Особое место Пифагор отводил музыке. Следуя убеждению, что музыка есть гармония и своей внутренней упорядоченностью выражает упорядоченность мира, он провел акустические исследования и вывел зависимость высоты звука от длины струны. Вслед за китайскими мыслителями Пифагор установил, что две одновременно колеблющиеся струны создают совершенные созвучия – консонансы, если длины их соотносятся как 1:2 (октава); 2:3 (квинта); 3:4 (кварта). Отношения чисел для пифагорейцев были основой космического порядка: числа, звуки и мировая гармония воспринимались как тождественные. Музыкальная гармония есть звуковое выражение мировой гармонии: планеты окружены воздухом и прикреплены к прозрачным сферам, промежутки между которыми соотносятся как интервалы тонов октавы в музыке. Движение планет сопровождается прекрасной музыкой, которая, к сожалению, недоступна нашему уху, не способному уловить мировую гармонию сфер. Великий математик Пифагор воспринимал эту науку не только как интеллектуальную и точную дисциплину, но и как постигаемую чувственно гармонию пластических форм архитектуры и скульптуры. Математика для него – это и вращение звездного неба, создающего музыку космических сфер, и упорядоченная игра на музыкальных инструментах – главный элемент эстетического воспитания. Высшей целью пифагорейского эстетического воспитания являлось подчинение своего тела и души всеобщей космической музыкальности: ее ритм поможет найти человеку место и смысл в жизни, а правильно настроенное тело даст здоровье, душа же и интеллект постигнут гармонию сфер. Музыку пифагорейцы наделяли магической силой: считалось, что она может не только снять усталость и исцелить больного, исправить духовные и физические недостатки человека, но и околдовать. Пифагор установил зависимость настроения человека от воздействия тех или иных ритмов, умелым подбором и сочетанием различных по характеру музыкальных примеров восстанавливал спокойствие и хорошее настроение. Кроме музыки, он использовал и ритмичные танцевальные движения, и ритм стиха.

Дальнейшее развитие ритмического осмысления в истории культуры мы находим на рубеже VI и V вв. до н. э. у Гераклита Эфесского, в понимании которого время есть телесная сущность, становление единства бытия и небытия. В противоположность мифологическому времени, гераклитовское обладает самостоятельной текучестью и мыслится как процесс становления и развития, правда, выражено это было еще очень туманно. У Гераклита время вращается по кругу, а история есть круговращение одних и тех же политических форм. Но глобальные мировые события все равно невозможно предсказать, так как они сливаются в вечном круговороте [4, с. 34-37]. По Гераклиту мера, как и гармония, носит всеобщий характер и отражает особенности и взаимоотношения объективного мира, процессом движения которого является огонь. Метр, таким образом, у него наделяется развитием и изменчивостью, полностью превращаясь в ритм. Гераклит считается первым выразителем основного положения диалектики с помощью своей знаменитой формулы «всё течёт, все изменяется». Но мы знаем, что понятие «ритм» берет свое начало от глагола «теку», значит, можно с полным основанием считать, что основой бытия, находящегося в непрерывном процессе развития, Гераклит полагал ритм. Продолжение его утверждения гласит, что невозможно дважды вступить в один и тот же поток. В этом выражена суть постоянно изменяющегося, подвижного ритма. Вместе с тем мы находим у Гераклита учение о равномерности и повторяемости чередующихся восходящих и нисходящих движений мирового Логоса. Следовательно, в философии Гераклита содержится синтез динамического и рационального понимания ритма, то есть ритмической и метрической его сторон.

У Демокрита (V-IV вв. до н. э.) существование мира непосредственно связано с вечным движением атомов и их соединением в пространстве. Согласно его утверждению, время есть видимость, имеющая форму дней и ночей, то есть периодичной повторяемости, а, следовательно, метричности, что является одной из сторон ритма.

Как видим, время у Демокрита не просто пребывает в движении, оно еще имеет и зримые очертания в виде смены света и темноты. И характеристикой его выступает повторяемость, являясь, в конечном счете, и характеристикой движения, а также пространства, которое субъект воспринимает при наступлении светлого периода суток. Убежденность в атомистическом строении мира привела Демокрита к мысли о том, что время, как и все прочее, тоже состоит из маленьких частиц, но только не атомов, а отдельных точек, поэтому ритм его движения дискретен. Если вдуматься, то становится очевидным, что эта мысль есть ни что иное, как идея делимости времени, а вместе с ним и нашего бытия. Следует, однако, подчеркнуть, что мыслитель расходился с другими атомистами во мнении о форме атомов, составляющих все вокруг. Вопреки их утверждению о бесконечном их разнообразии, Демокрит считал, исходя из положения о вечной их подвижности, что все они имеют форму шара (вновь идея повторяемости). Это вполне соответствовало общей идее античности о шарообразном строении небесной сферы и всего сущего.

Идея о бесконечном кругообразном движении была характерна для античного мировосприятия. Наиболее понятным, видимым, материальным и неоспоримым для древнегреческих мыслителей было движение небесного свода, круговое или шарообразное, бесконечное по времени, но имеющее границы в пространстве. Даже Платон, крепко располагавшийся на идеалистической позиции, понимавший видимый мир как тусклое отражение идеального мира, свои неподвижные идеи все-таки представлял как принципы вечно подвижного космоса и всего того, что этот космос содержит. Физический космос, в его интерпретации, есть отражение идеального космоса, который вечно движется с неоспоримой правильностью своего движения. Идеально же правильным выступает только движение круговое. По Платону, космос состоит из вложенных одна в другую сферических областей, по которым и движется все, что внутри них. В «Тимее» он рассказывал о шаровидном, благодаря равному расстоянию от границ Вселенной до ее центра, небе и о времени, которое есть подвижный образ вечности. Вечность, в свою очередь, – это неподвижный, то есть собранный в одну точку, образ времени. Впервые из дошедших до нас источников именно у Платона мы находим четкое различение двух временных ритмов – «хроноса» (вечности) и «эона» (времени). Когда Бог создавал Землю, он замыслил сотворить и некое движущееся подобие вечности, той, что находится в неизменном единстве, «вечный же образ, движущийся от числа к числу, который мы назвали временем» [2, 37d-e].

Таким образом, Платон как бы возвратился к мифологическому представлению о времени как о концепции вечного становления, но уже на более высоком уровне, приняв во внимание имеющиеся достижения античной философской культуры. Основополагающими категориями эстетики для Платона были мера, которая делает мир целым и органичным, и близкая к ней гармония, включающая также и понятия согласованности, симметрии и пропорции. Ритм у Платона, определяемый им как упорядоченное движение, и метр – самостоятельные понятия, однако, очень близкие. Культуре человека способствуют музыкальный ритм и гармония, которые, внедряясь в душу, оказывают чрезвычайно положительное влияние на нее. Следует заметить, что термин «культура» употреблялся в Древней Греции практически как синоним paideia – воспитания – в соответствии с традициями этоса, связанного с прекрасным строем внутреннего Космоса добродетельного и мудрого человека. Человек, правильно воспитанный музыкой, лучше воспринимает прекрасное, становится честнее, добрее. Именно поэтому Платон требовал самого жесткого контроля над музыкой: некоторые лады способствуют изнеженности и чувственности, следовательно, их надо исключить. Музыкальные инструменты также воздействуют неодинаково на человека, и, по мнению Платона, в городе допустимо употребление только лиры и кифары, а в деревне – свирели.

Качественно новый подход к проблеме ритма мы находим у Аристотеля (IV в. до н.э.), внесшего незаменимый вклад в теорию художественной культуры и эстетику. Искусство по Аристотелю есть мимезис, то есть подражание. О подражании говорил и Платон, который мыслил его как копирование внешних форм реальности, воспроизведение наружного вида предметов. В отличие от такого понимания Аристотель рассматривал мимезис как подражание внутренней сущности вещей, творческому потенциалу природы, которое осуществляется с помощью ритма, слова и гармонии. Именно ритм, как считал Аристотель, способен ближе всего к жизни отобразить эмоциональное состояние человека, свойства его души, его характер. По Аристотелю музыкальные ритм и мелодия есть эффективные средства культуры, то есть – в понимании античных мыслителей – нравственного воспитания: близкие к реальной действительности, они способны передать гнев, кротость, мужество и другие этические качества. Оказывая влияние на человеческую психику и моральные особенности человека, музыка, по мнению Аристотеля, становится основным средством воспитания. Как и Платон, Аристотель выступал за установление регламента в вопросах искусства и воспитания: необходима моральная цензура, призванная контролировать смысл и содержание поэзии, песен и плясок. Он также проводил строгий отбор музыкальных инструментов и ладов, разделяющихся в его представлении на этические, то есть действующие на моральные качества человека, практические, то есть, вызывающие волю к действиям, и энтузиастические, то есть, приводящие в восторженное состояние. Музыка, по мнению Аристотеля, – самый значительный объект чувственного восприятия, так как оказывает этическое воздействие.

Большой интерес представляет у Аристотеля соотношение понятий «ритм» и «метр». Оказывается, он отнюдь не отождествлял их. Говоря в «Риторике» о необходимости наличия ритма в ораторской прозе, Аристотель отмечал, что этот прозаический ритм должен отличаться отсутствием метра, иначе проза превращается в стихи. По его мнению, именно танец был выражением ритма в наиболее чистом виде. В «Поэтике» он указывал на то, что некоторые из танцовщиков даже без гармонии и слова, исключительно при помощи собственно ритма, осуществляют мимезис. Именно в танце для Аристотеля искусство соединилось с самим временем, с фиксированием его в настоящем мгновении. Танцевальные позы как нельзя лучше иллюстрируют это положение, не только обозначая отдельные моменты времени, но и обеспечивая зрительское восприятие ритма. Являясь искусством временным и вместе с тем пространственным, танец как бы сближает их, подчиняя движение скульптурным позам.

Как и другие философы античности, Аристотель мыслил шар как идеальную форму. В «Физике» он констатировал, что не только все небесные светила являются шарами, но и все небо, и весь космос. В постижении времени Аристотель пошел дальше Платона. Различая бесконечное «время» и «вечность», он отмечал, что «вечные сущности, поскольку они существуют вечно, не находятся во времени, так как они не объемлются временем и бытие их не измеряется временем; доказательством этому то, что они, не находясь во времени, не подвергаются воздействию со стороны времени» [1, 221b]. У Аристотеля время связано не просто с вечностью, но с вечностью движения и является как бы мерой или числом самого движения, хотя и не сводится к нему. Цикличность времени периодически нарушается настоящим мгновением, где происходит его становление. По Аристотелю время не может существовать без движения, и бесконечностью времени он объяснял и бесконечность движения. В древнегреческом понимании движение есть любое изменение, но изменение совершается в материальном объекте, где оно может идти скорее и медленнее. Время же метрично, оно не подвластно изменению, оно находится вне объекта, поэтому для Аристотеля время есть не только движение, оно как бы над движением и без него не может существовать. «Одна его часть была, и ее уже нет, другая – будет, и ее еще нет» [1, 218a]. Человек различает время лишь тогда, когда отделяет «предыдущее и последующее… и душа отмечает два “теперь” – предыдущее и последующее, тогда это мы и называем временем, так как ограниченное “теперь” и кажется нам временем» [1, 219a]. Настоящее мгновение осуществляет непрерывную связь прошедшего и будущего времени: «Теперь» есть конец и начало времени, только не одного и того же, а конец прошедшего и начало будущего» [1, 222b]. «Время и непрерывно через “теперь”, и разделяется посредством “теперь”» [1, 220a].

Большой знаток естественнонаучных дисциплин, прежде всего физики, зоологии, ботаники, Аристотель прекрасно разбирался в проблемах элементарных форм живого. Ему принадлежит теория энтелехии, являющейся результатом живого развития жизни, сочетающей в себе как движение, так и осуществление этого движения с помощью метрического единства четырех принципов бытия: формы, материи, движения и цели. Он утверждал, что любые процессы стремятся приобрести форму, посредством которой общее воплощается в конкретном, единичном. Механизм энтелехии призван преобразовать неупорядоченное, находящееся в состоянии хаоса вещество жизни в упорядоченное вещество формы. Энтелехия есть и процесс, и результат. Вся окружающее нас материя наполнена энергией, которая побуждает ее к формообразующей деятельности, или, иначе – к ритмической организации, способствующей созданию стройно структурированной формы.

После Аристотеля философско-эстетическая мысль античной культуры начала клониться к упадку. Но на некоторых именах следует все-таки остановиться. Ученик Аристотеля Аристоксен из Тарента, хотя и не достиг той обобщающей силы, характерной для положений своего учителя, его заслуга в развитии метрики неоценима. Им была создана специальная теория стоп, берущая начало от Аристотелевского учения о танцевальной ритмике. Термин «стопа» обозначает «шаг» или танцевальное «па». Она представляет собой последовательность двух танцевальных поз, каждая из которых соответствует стопным временам – арсису и тезису, то есть поднятию и опусканию ноги. По аналогии с танцевальной метрикой в стихе также произошло деление метрической единицы на арсис, то есть восходящую, и тезис, то есть нисходящую, части. Каждая часть стопы, в свою очередь, делится на две фазы: короткую переходную точку или удар и стационарную – саму позу. Таким образом и складывается квантитативная ритмика, пропорции которой создают как бы архитектуру во времени. Специфика восприятия ритмических особенностей танца зрением заключается в прерывистости движения, смены поз, фиксируемых на некоторое время. Ритм античного танца как раз и состоял в смене танцевальных поз. Учение о поэтических стопах не требует сочетания непременно равных длительностей, так же, как и соединение стоп в стихи и стихов в строфы происходит из пропорциональных элементов, но не обязательно равных. Харлап М.Г. подробно описывает эту метрическую систему. Он отмечает, что размеры в ней регулировали только распределение долгих и кратких слогов, а единицей измерения всех ритмических величин была длительность краткого слога, которую называли латинским термином «мора». Долгий слог должен был состоять из двух мор и в определенных местах стиха мог заменить два кратких слога или, наоборот, быть заменен ими. Стиховой размер, образуемый последовательностью кратких и долгих слогов, указывал на характерный ритм [3, с. 25-26]. Аристоксен мыслил ритм как некий порядок в движении пространства или времени, выявляемый при разделении целого на части. В музыке он рассматривал ритм как в широком (соотношение крупных частей и разделов формы), так и в узком (соотношение длительности звуков в мелодии) его понимании.

В послеаристотелевскый период заслуживает внимание учение стоиков, просуществовавших с IV в. до н.э. до I в. н.э. Они подробно занимались вопросами формы художественных произведений. Дионисий Галикарнасский, например, детально разработал теорию наилучших образцов ритмов и созвучий в музыкальном искусстве.

И еще одна древнегреческая философская школа интересна интерпретацией понимания ритма – Эпикурейская школа, – также отличавшаяся длительностью существования. Философия эпикурейства гласила, что искусство, особенно музыка, доставляет такое же чувственное удовольствие, как еда или питье. Эпикур связывал восприятие музыки с субъективными, психологическими качествами сложной человеческой души: одно и то же музыкальное произведение оказывает на разных людей неодинаковое воздействие. Но всегда музыка есть сфера, умиротворяющая страсти и страдания, которые возникают в реальном мире. Мир же состоит из бестелесной пустоты, в которой помещается одушевленное и разумное его тело. Активным началом мира выступает Логос, который и создает его четыре элемента: активных – огонь и воздух, и пассивных – воду и землю. Душа этого мира – теплое дыхание, которое одушевляет и нас. Таким образом, всеобщим является живой ритм огня и дыхания воздуха. Все природные явления происходят согласно этому ритму. Например, молния случается оттого, что множество ветров скапливаясь вместе, начинают вращаться и воспламеняются, причина же землетрясения скрыта в заключенном в земле ветре, который, перемещаясь с частями земли, вызывает их движение.

Подводя итог рассмотрению античной культуры, мы отмечаем, что ее отличительной чертой был культ гармонии и силы, пластики и красоты, требовавший соблюдения неукоснительных норм воспитания юношества. По мнению античных философов, природа охватывает все человеческое, в том числе и воспитание, и специфическую человеческую деятельность, разумеемую сегодня как культура, а человеческое установление является естественным продолжением установления природного. Внутренний космический строй должен был соответствовать внешнему Космосу, воспринимавшемуся как гармоничный, разумный, прекрасный и вечно движущийся. Космос для древних греков был живым существом, органичным, а не просто механистичным. Кроме того, что сам Космос, да и все в мире двигалось, это движение происходило в едином ритме по замкнутому кругу. Движение в понимании античных мыслителей было не только перемещением в пространстве, но и всяким изменением, развитием. В этом идеальном вечном круговом движении у каждого есть свое место как физическое, так и логическое. Разумный космос, имеющий форму шара, устроен по принципу всеединства. Структура его такова, что каждый элемент служит отображением целого и восстанавливает это целое в себе (иными словами, ритмическое строение части повторяет ритмическое строение целого). Время, как и космос, находится в постоянном круговращении и включает в себя вечность. Особое место в древнегреческом мировидении занимало понятие меры как одного из обязательных условий прекрасного. Мера (metron, что переводится также и как «метр») – основа всех искусств, наряду с ритмом, подчиненным главному принципу античной эстетики – принципу меры, но не являющимся понятием, идентичным ей. Сущность ритма образует чередование напряжений и разрешений, то есть, повышений и понижений – арсисов и тезисов. Эта ритмика отличалась размеренностью во времени, соизмеримостью временных величин как в музыкальном, так и поэтическом и танцевальном искусствах. В моторных песнях и танцах основой ритма служила периодическая повторяемость, пульсация, в медленных же песнопениях на первый план выступала свободная ритмика, базирующаяся на дыхании. Основой античной теории ритма была характерная ритмика хореографии, которая строилась на подчинении временных соотношений определённым заданным формулам. Восприятие произведения хореографического искусства как временного специфически сближалось с пространственным восприятием, а само понятие ритма – с симметрией. Законы танцевальной ритмики были перенесены и на другие жанры, в частности, стихосложение, были созданы специальные стиховые формулы последовательности долгих и коротких звуков, деления на арсисы и тезисы, расстановки ударений. Ввиду того, что музыка и поэзия существовали в античности неотделимо друг от друга, теория стиховых размеров, или метрика, возникла в Древней Греции как раздел теории музыки, который формулировал основные каноны размещения слов в музыкально-ритмических фигурах. Строжайшие метрические правила регулировали только длительности слогов, не обращая никакого внимания на смысловые ударения. Структурирование прекрасного и гармоничного человека в процессе воспитания (или культуры, как понимали ее эллины) сочетало в себе формирование внутреннего и внешнего ритма, осмысливавшегося как гармония прекрасного тела. Обязательными для всех были занятия гимнастикой, способствовавшие не только развитию пропорциональных форм, но также и воспитанию чувства ритма и гармонии (в значении меры и упорядоченности), независимо от того, какая профессия будет в дальнейшем избрана. Искусство орхестики – ритмичной хоровой пляски – объединяло в себе огромное множество танцевальных средств, гимнастики, пантомимы, декламации, игры на музыкальных инструментах. Даже Сократ и Платон считали орхестику необходимой для жизни, и сами совершали некоторые упражнения. Воспитание атлетикой и музыкой призвано было воплотить идеал внутренней и внешней гармонии, физического и духовного совершенства – калокагатии (греч. – kalos – прекрасный, agathos – добрый). Оно строилось на гимнастическом и мусическом (греч. – musike – искусство муз) образовании, в комплексе включающем все, чем ведали музы – литературу, науки, искусства. Единство поэзии – музыки – танца было в нем первоосновой, так как строилось на ритме и гармонии, который, по мнению древних греков, приучал к упорядоченности в движениях, мыслях, эмоциях, деятельности. Совместно с физическими упражнениями, служившими гимнастикой для тела, занятия ритмическими искусствами были гимнастикой для души и психики, назначением их было формирование гармоничного и организованного, подобно небесным светилам, человека. Не в этом ли секрет удивительного соединения внутренней и внешней красоты, которая вызывает наше восхищение, когда мы любуемся прекрасными античными скульптурами? Может быть, именно в античном ритмическом воспитании следует искать средства достижения внутренней упорядоченности, спокойствия, достоинства, благородства, – качеств, так недостающих современной молодежи!

Литература:

1.         Аристотель. Физика // Аристотель. Соч. В 4-х т. / Пер. с древнегреч. – М.: Мысль, 1976-1984. – т. 3. – С. 59-262.

2.         Платон. Тимей // Платон. Собр. соч. В 4-х т. / Пер. с древнегреч. – М.: Мысль, 1994. – Т. 3. – С. 421—500.

3.         Харлап М.Г. Ритм и метр в музыке устной традиции. – М.: Музыка, 1986. –104 с.

4.         Ярская В.Н. Время в эволюции культуры: Философские очерки. – Саратов: СГУ, 1989. – 152 с.

Автор(ы) статьи: Данилкина И. И., Ромах Н.И.
Раздел: Прикладная культурология
Ключевые слова:

образ, визуализация, воображение, творчество.

Аннотация:

в статье раскрываются сущность и структура визуального (образного) воображения как базовые композиция воображения, творчества, Развиваемого в процессе деятельности.

Текст статьи:

Воображение принадлежит к числу высших познавательных  процессов, способствующих  познанию окружающего мира, самораскрытию и  самосовершенствованию  личности. Сущность воображения в познании и созерцании окружающего мира, в его изменении и преобразовании.

И  тем ценнее воображение,  чем в большей мере оно, преобразуя действительность и отклоняясь  от   нее,  все же учитывает ее существенные черты и наиболее значимые стороны. Но   для   того,   чтобы преобразовывать действительность на практике, нужно уметь  делать  это  и  мысленно. Сущность визуального воображения заключается в том, что,  что  человек мысленным взором имеет возможность  создавать  и   преобразовывать.

Воображение осуществляется как  мыслительный  акт,  в процессе которого становится     возможным      образно представить себе  (с разной  степенью ясности и отчетливости)   практически любой  предмет,   любую  ситуацию,  в которых  в  данный  момент  возникает потребность.  Именно эту потребность и удовлетворяет визуальное воображение, основной  задачей которого является представление  ожидаемого  результата  до  его  осуществления.

Единицей визуального воображения является образ. Источником возникновения образов служат объекты материального мира. Возникающие образы направлены не только в прошлое, как память о предметах и вещах, но и ориентированы в будущее, помогая человеку конструировать и прогнозировать его.

Возникновению образов способствуют следующие виды визуального воображения: воссоздающее, пассивное и творческое воображение.

Воссоздающее воображение связано с памятью. Оно позволяет вспомнить события, происходящие в прошлом. В рамках воссоздающего воображения человек имеет возможность наполнить исходный материал имеющимися или возникшими у него образами.

Пассивное воображение является заменой деятельности и проявляется в виде грез или возникает при нарушении сознания.

Третий вид, — это творческое воображение. Оно позволяет человеку создать новый и непредвиденный образ, не имеющий аналога. Именно в этой разновидности наиболее ощущается присутствие визуального воображения.

По поводу творческого воображения необходимо добавить следующее. Если человек может конструировать образы, которым нет аналогов (создавая их из уже имеющихся у него деталей других образов), то соответственно всякий образ может быть расчленен на многие детали, каждая из которых может обретать свой собственный смысл (большую роль здесь играет контекст использования отдельных деталей).

Наша визуальная культура выступает в качестве основного фактора, определяющего проблематику изучения природы образов. Большое количество информации мы получаем с помощью зрения, в связи с этим большая часть источников знаний ориентирована на зрительный канал восприятия (книги, телевидение, и т.д.).

В повседневном понимании образ представляет собой некую структуру, которая формируется через зрительный канал. Я смотрю на объект, а после закрыв глаза, получаю образ этого предмета. Человек, посредством визуального воображения, использует и создает образы,  которые не ограничиваются только воспроизведением непосредственно воспринятого.   Перед  человеком  в  образах так же может предстать как то, что он непосредственно  не  воспринимал,  так и  то,  чего вообще не было, и быть не может.

В первую очередь, образ — это целостная структура, наделенная как явным (доступным для сознания), так и скрытым (при частичной работе сознания в сновидениях, галлюцинациях, состояниях измененного сознания) смыслом.

Возникновение образов можно рассматривать с двух точек зрения. Если допустить, что всякому образу предшествует предмет, то в нашем сознании каждый образ является замещением предмета. С другой стороны, всякому предмету и явлению в окружающем нас мире предшествует образ. Здесь каждый образ представляет собой одну из возможностей становления действительности.

Следует отметить, что образ является структурой, которая позволяет проникнуть в бессознательное человека. Оно находит выражение в ранних формах познания ребенком действительности, в предчувствии, гипнозе, сновидениях, в привычных действиях, а также в стремлениях, чувствах и поступках, причины которых не осознаются.

При восприятии окружающего мира мы опираемся на каналы зрительный, слуховой и кинестетический восприятия. И от того, какая из этих систем является ведущей, зависит, какие образы возникают в человеке, а также возможно ли производить какие-либо манипуляции с ними или нет. Например, не все люди способны изменить яркость или форму имеющегося у них образа. Следовательно, можно сделать вывод, что образные структуры у всех людей разные. Нельзя подвести все образы под понятие универсальности, а только под понятие уникальности. Универсальным является лишь тот факт, что все мы способны посредством визуального воображения формировать в своем сознании образы, содержание которых будет зависеть от индивидуального содержания сознания.

Создание образных структур — важнейшая функция воображения в процессе научного познания. По своей внутренней структуре образ является системой знаний, в которой чувственно-наглядные компоненты играют роль элементов, а рационально-логические — роль программы, определяющей порядок связи и синтеза этих элементов, которая наполняет чувственный образ определенным смыслом и значением. В свою очередь, последний является своеобразным сплавом чувственности и мышления. Чувственность в данном случае играет роль материала, из которого при ведущей роли мышления строятся образы.

Формирование образов происходит на разных уровнях познания: на чувственном, рациональном и духовном (что представляется недосягаемым для рассудка, но имеющее место быть).

Следствием чувственно-рационального познания является научная система знаний, включающая эмпирические и теоретические методы доказательств. В этом случае образы конструируются на основании знаний. Знание формы предмета способствует формированию образа этого предмета. Соответственно образы предметов могут быть как визуальными, так и тактильными, слуховыми и т.д. Все это имеет отношение к индивидуальному разуму, никогда не покидающему собственных пределов в силу незнания этих пределов. В рамках чувственно-рациональной системы познания образ является вторичным по отношению к предметам. Образы помогают в овладении окружающим миром и выполняют функцию памяти (обращение к прошлому), функцию замещения мышления (обращение к настоящему), функцию творческого или продуктивного мышления (обращение к будущему).

Результатом духовного познания являются религиозные системы знаний, а также система верований. В рамках духовного познания индивидуальный разум способен выйти за пределы самого себя. Здесь образ характеризуется первичностью по отношению к предметам и явлениям окружающей действительности. Он объединяет в себе прошлое, настоящее и будущее, причем разные части образа могут иметь отношение к разным временам и означать одно по отдельности, но совсем другое в совокупности. В системе духовного познания образ наделен функциями передачи информации, закрытой для субъекта в каждодневном опыте.

Следствием синтеза уровней познания является объединение всех систем знаний и верований, существующих в мире или еще неизвестных ему, в одно, так как каждый аспект человеческой деятельности освещает только малую часть бытия. Здесь образ объединяет все возможные характеристики, проявляемые на разных ступенях познания.

Одна из основных функций образных структур — сложить представление об окружающем нас мире. В связи с этим, существуют два способа освоения мира. Первый — когда человек сначала обучается навыкам и умениям, а потом возникают образы, в этом случае образ является вторичным. Второй — когда человек сначала получает образы, а потом овладевает навыками (например, получение информации в сновидениях), т.е.  образ является первичным.

Для наук о культуре  понятие образ чрезвычайно важно, так как сама культура есть совокупность образов. В области художественного творчества и науках о нем сложилось восходящее к эстетике Платона понятие художественного образа, под которым понимаются специфическое средство и форма освоения жизни искусством, а также возникающие в процессе творчества автономные самоценные целостности художественного произведения (лит. персонажи и т.д.). Образ здесь – совокупность художественного видения и переживания, которому искусство придает выразительность и эстетическую ценность.

Мысль Гегеля, что образ «являет нашему взору не абстрактную сущность, а конкретную ее действительность», стала аксиомой понимания образа. в современной философии и психологии. В русле материалистической методологии выработано учение об образе как форме отражения в психике действительности, при этом уточняется, что на чувственной ступени познания образ выступает как ощущение, восприятие и представление, а на уровне мышления – как понятие, суждение, концепция; решающая роль отводится воздействию на психику внешней действительности, формирующей содержание образа. В психологии бессознательного, напротив, первичным бытием по отношению к генезису и содержанию важнейших для личности и культуры образов выступают интрапсихические начала; у Юнга они названы архетипами коллективного бессознательного. Формалистические концепции исходят из того, что многие образы, особенно образы искусства, вообще не могут быть редуцированы к какому – либо внешнему для сознания первобытию, ибо они – суть продукт определенной структуры и функции самого сознания. Такой подход, как, впрочем, и учение Юнга, развивает кантовскую идею априорных форм.

Первостепенное значение понятие образ имеет для религиозной культуры. На представлении о человеке как образе Божием построена христианская антропология. Религиозное искусство в сущности своей есть художественное претворение в явленный образ запредельного сакрального Первообраза. В религиозном сознании получило глубокую разработку учение о безобразном бытии, в рамках которого создается парадоксальный образ безобразного. Псевдо-Дионисием Ареопагитом была развита типология образов в их отношении к трансцендентному Абсолюту: Ареопагит выделяет «сходные» и «несходные» образы.

Образ представляет собой целостность, состоящую из чувственно воспринимаемой «оболочки», изобразительной стороны образа, и содержания, включающего идейный и эмоциональный аспекты. Каждый из компонентов играет важную роль, и в своем взаимодействии они задают смысл образа. Как носитель значения и генератор смысла образ есть знак.

В качестве психологического феномена образ является необходимым условием деятельности образного мышления, безгранично расширяющего многообразие культуры и углубляющего ее содержание.

Образ в философии — результат и идеальная форма отражения объекта в сознании человека, возникающая в условиях общественно-исторической практики, на основе и в форме знаковых систем. На чувственной ступени познания образами являются ощущения, восприятия и представления, на уровне логического мышления — понятия, суждения и умозаключения. Материальной формой воплощения образа выступают практические действия, язык, различные знаковые модели.

Специфической формой образа является художественный образ. Рассмотрим механизм создания образных структур в визуальном воображении на примере художественного образа.

Творческий процесс создания художественного образа условно можно разделить на 4 уровня, на каждом из которых преимущественно воссоздается одна из сфер образа персонажа.

1 уровень — собирание и обобщение жизненного материала — это длительный период постижения современного и всеобщего бытия людей из различных источников жизни, науки, искусства, литературы и др.

Всеобъемлющая, общечеловеческая культура, интерес к судьбам различных людей, к постижению сущности их характеров и взаимоотношений обусловливают непреодолимую потребность в постоянном наблюдении за людьми, в познании окружающей действительности, а в дальнейшем располагают к творчеству. И художник начинает ощущать себя в субъективном мире другого человека и, перевоплощаясь, живет его мыслями и судьбой, воспринимая мир его глазами. На этом уровне образуются творческие заготовки целостного образа человека, возможного прототипа.

2 уровень — кристаллизация замыслов и моделирование характеров персонажей.

Он начинается с поисков в материале проблем, наиболее значимых для большинства людей, для общества. И то, что наиболее значимо для людей, осознается художником как возможность, а затем и как необходимость творчества. Постепенно вырисовываются первые контуры внутреннего мира персонажей, постигается их суть и логика ведущих черт их характеров. Далее осуществляется тончайшая разработка их отношений друг к другу и состояний их внутреннего мира. Постепенно художник обретает способность мыслить от образа и рисовать во внутреннем зрении картины его внутреннего мира. Выстраивается динамика взаимоотношений персонажей.

3 уровень — воплощение внешнего облика персонажа и внутреннего видения всего содержания художественного произведения.

На этом уровне внутренний мир персонажа обретает видимую форму образа живого человека. Внутреннее видение собирает духовный мир и облик персонажа и как форма творчества несет в себе его психологическое содержание. В лице персонажа проявляется и его внутренний мир. Постепенно во внутреннем зрении возникает образ персонажа, ощущаемый как образ живого человека с определенным характером, настроением и внешностью.  Внутреннее видение, посредством которого художник воспринимает жизнь идеальных моделей образов, располагает к творчеству художественной формы.

4 уровень — Перевоплощение — это процесс оживления идеальных образов персонажей, благодаря которому последние становятся способными к самостоятельной жизни в воображении художника.

Перевоплощаясь, художник ощущает себя тем человеком, которого он изображает, живет и мыслит в его образе, волнуется его жизненными обстоятельствами. Вживаясь, он как бы входит в образ, рожденный своим воображением. Стимулом перевоплощения чаще всего является внутреннее видение образа.  Процесс перевоплощения поддерживается и усиливается внутренним видением и непрерывным воссозданием душевных движений, внутреннего мира персонажей. И последние обретают возможности самостоятельной жизни в воображении художника, мыслят, переживают и действуют согласно логике их характера, опыту прежнего бытия и обстоятельств и тяготеют к воплощению в материале искусства.

Каждый из этих уровней, преимущественно воплощая одну из сфер персонажа, выполняет и творческие функции остальных уровней. И когда один из них доминирует, то другие уровни находятся в субдоминантном состоянии, действуя под воздействием ведущих творческих сил.

Нет сомнения, что визуальное воображение является важнейшей стороной нашей жизни. Если бы люди не обладали возможностью воображать, человечество лишилось бы почти всех научных открытий и произведений искусства. Воображение — это присущая только человеку возможность создания новых образов путем переработки предшествующего опыта. Образы, возникающие в процессе активного воображения, выполняют функции идеальных моделей, с которых художник пишет произведение на языке своего искусства. «Дар этот, — писал Флобер, — в способности видеть, иметь перед собой модель, которая вам позирует».

Автор(ы) статьи: Семина В.С., Баженова Т.П.
Раздел: ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

«русский европеец», дворянский быт, дворянские роды, европейская культура, образование.

Аннотация:

в статье рассматриваются основные позиции формирование образа «русского европейца», которые складывались в России под воздействием европейской культуры во всех ее ипостасях – науки, искусства, образования, повседневной культуры. Акценты сделаны на литературу, воздействующую на все отрасли культуры, дворянский быт, аккумулирующий в себе основные черты «русского европейца».

Текст статьи:

В середине XVIII века в дворянском обществе складывается новая черта сознания – признание приоритета закона над личной волей правителя. В литературе того времени проводится мысль о том, что и сам монарх, принимающий законы несвободен  от их власти: «Те люди, коими законы сотворены, закону своему и сами покорены» . Приведенное высказывание свидетельствует о росте критических воззрений в дворянской среде на абсолютную монархию. За этим последовало разрушение традиционного дворцового церемониала восходящего к Московской Руси. За основу церемониала был взят не византийский, а французский образец. Французский этикет был переработан в соответствии с нормами российской действительности. В нем монарх становится первым среди равных. Равенство всех членов внутри дворянского сословия меняло систему взаимоотношений с верховной властью и на первый план стало выходить не раболепное поклонение царю, а идея личного служения . Тогда же возникают основные принципы отношения помещика (дворянина) со своими крестьянами под влиянием идей «естественного права» пришедших из Франции. Не случайно идеальной моделью «естественного» социума считалась семья, поэтому и на общество проецировались отношения: родители – дети. Если под «детьми» понимались крестьяне, то под  «родителями» – строгими, но справедливыми – помещики» . Сложившиеся отношения нашли свое отражение в художественной культуре. Так в литературе и театре создается идеал дворянина-помещика, справедливого, образованного господина и верного слуги престола. Этот образ «работает» в общественном сознании на формирование представлений о дворянской чести и способствует осознанию особого места дворянина в иерархии сословной принадлежности.

В то же время литература в различном жанровом выражении, воспринимавшаяся дворянским сообществом как сфера общественного служения, постепенно приобретает функции мощного механизма социокультурного регулирования. Через создание как негативных, так и позитивных литературных образов шла корректировка общественных этических ценностных  установок и нормативных представлений. Вместе с тем, литературные идеалы служили лишь формой, через которую дворянский слой осознавал отдельные элементы бытования своего сословия в общенациональной среде. Отсюда социальная связь дворянства и крестьянства во многом носила личный характер, персонифицируясь в образе нянек, дядек и доверенных слуг, которые по своему положению и роли если и не приближались к членам дворянской семьи, то, по крайней мере, воспринимались как очень близкие и дорогие люди последней. Свидетельством этому служит забота подросших дворян-воспитанников о своих крестьянах и крестьянках – воспитателях.

Признание «прирожденных» личностных достоинств представителей благородного сословия порождало неприятие самой идеи «пожалования» или выслуги дворянского достоинства. На всем протяжении существования дворянской культуры можно проследить внутренний антагонизм между родовым и личным дворянством. И сами дворяне, и правительство стремились отделить благородное сословие от «посторонних», подчеркнуть особенное положение дворян в обществе, ограничить доступ к чинам, дающим право на наследственное дворянство. Вместе с тем и родовое дворянство не было однотипным. Внутрисословная дифференциация, как по социальным, так и по социокультурным параметрам была очень велика, что и определяло различие в дворянской ментальности. Помимо чувства принадлежности к дворянскому благородному сословию, существовало, и зачастую доминировало в сознании, более узкое чувство принадлежности к определенному слою дворянства. Это и понятно, социальный слой определял повседневность дворянина. Особенно заметно это становится в XVIII века становится когда все новаторские социокультурные изменения захватывали в первую очередь сферу дворянской повседневности.

С середины XVIII  века культурная гегемония переходит к поместному слою дворянства. Экономическое положение этого слоя способствовало становлению относительной независимости от центральной власти. Европейское образование и гражданские права, участие в губернском управлении позволили поместному дворянству занять лидирующее положение в общественной и культурной жизни. Именно помещикам мы обязаны созданием специфической дворянской культуры, развитием культуры провинции, расцветом усадебных комплексов развитием литературы и искусства и сохранением бытовых, этических и гражданских сословных ценностей.

В ходе европеизации русской культуры произошла смена ментальной парадигмы – от средневековой к имперской. Причем она затрагивала не только отдельные сословия, но и меняла отдельную личность, ее мировоззрение, ценностные приоритеты. В первую очередь это касалось образования и воспитания, которые мыслились не иначе как неразрывные части целого. Для века Просвещения эти два направления формирования личности воспринимались как необходимая основа исправления общественных нравов. Считалось, что человек по своей природе не дурен, и не хорош, а становится дурным или хорошим в зависимости от обстоятельств его развития . Россия XVIII  века не была исключением из общего направления развития европейской общественной мысли, разрабатывающей проблемы личности. Начиная с Петра I, законодатели занимаются вопросами образования. Правда, сфера образования затрагивает преимущественно только одно сословие – дворянство. Забота об образовании и воспитании «главного авантажного сословия»  становится одной из составных частей внутренней политики России XVIII века. Возникшие в первой четверти XVIII в. специальные учебные заведения были направлены на решение насущных проблем, стоящих перед государством. По мнению Г.В. Плеханова, «птенцы гнезда Петрова смотрели на просвещение главным образом с точки зрения его непосредственной практической пользы. Они учились у Западной Европы, прежде всего с той целью, чтобы увеличить запас всякого рода технических знаний в своей стране» . Российское государство нуждалось в образованных людях, обладающих запасом научно-технических знаний и практических умений.

В середине XVIII века возросшее самосознание дворянства не просто признает необходимость образования. Наиболее прогрессивная часть дворянского общества начинает обращать самое пристальное внимание на систему воспитания своих молодых представителей. Если до середины XVIII  века все реформы в этой области шли сверху, диктовались правительством, то с середины XVIII века инициатива реформирования образовательно-воспитательной системы постепенно переходит из рук правительственных органов к той части дворянства, которая начинает воспринимать эту деятельность как общественный труд на пользу сословию. С этой целью создаются специальные учебные заведения для детей дворян: Пажеский корпус, Шляхетский корпус, Царскосельский лицей и др. Учебные программы включали наряду с общеобразовательными дисциплинами блоки предметов связанны с изучением античной культуры (латинский, греческий языки, мифологию Античности). Интерес к античной культуре открывал перед дворянской молодежью XVIII века новый мир классической красоты. Особая роль в этом плане Шляхетскому корпусу, который «подарил» отечественной культуре таких известных драматургов, как А.П.Сумароков и Я.Б.Княжнин. Искусство классицизма через мифологические сюжеты, большей частью как условные фабулы, несло новое философское и мировоззренческое содержание. Глубина демифологизации сопровождалась широкой интерпретацией мифов как элементов художественной знаковой системы. Это, в свою очередь, позволило адаптировать как античную, так и славянскую мифологию к тем общественным целям, которые являлись «сверхзадачей» русской культуры. В результате в недрах системы образования стал формироваться и выковываться такой феномен культуры России как «русский европеец». В.С. Соловьев в «Трех разговорах» так характеризует русского европейца: «Что такое русские – в грамматическом смысле? Имя прилагательное. Ну, а к какому существительному это прилагательное относится? …Настоящее существительное к прилагательному русский есть европеец. (подчеркнуто нами – В.С.,Т.Б.)» Мы – русские европейцы (подчеркнуто нами – В.С.,Т.Б.), как есть европейцы английские, французские, немецкие… Европеец это понятие с определенным содержанием и с расширяющимся объемом»  И далее В.С. Соловьев подчеркивает, что мировоззренческой основой воспитания русского европейца должно стать христианство в его первозданном виде. Это замечание русского философа справедливо потому, что практически во всех исследованиях русской мысли европеизм рассматривается скорее как географическое, нежели историко-культурное явление, а потому черты европейской культуры исследователи старательно ищут и находят на территории России до Урала, а далее поиски не идут потому, что, как бы, общепринятым считается видеть за Уральским хребтом неевропеизированную, дикую Сибирь.

Самыми первыми русскими европейцами были представители царствующего дома Романовых – Алексей Михайлович и Петр Великий. С Петра I круг русских европейцев ширится за счет, «птенцов гнезда Петрова», «екатеринских орлов», блестящей плеяды русских мыслителей, художников в самом широком смысле этого слова и «поборников философии малых дел». Последняя возникла на рубеже XIX и ХХ веков и была тем, что на «Западе родилось под именем «этики призвания», выношенной в тоге пуританской «мирской аскезы» . В этом видилось не стремление противостоять Европе, а проложить кропотливым трудом свой, встречный путь в Европу. Русские европейцы без иллюзий смотрели на историю и культуру Европы. Они видели те трагедии и злодеяния, революции и социальные потресения, которые ее раздирали. Вместе с тем, они видели и главную заслугу Европы: её способность  решать сложные и острые вопросы не закрывая на них глаза. Это свойство Европы отметил К.Д. Кавелин: «Нам не следует.. брать из Европы готовые  результаты её мышления, а надо создать для себя такое же отношение к знанию и науке, какое существует там…. Для этого нам надо прежде всего, критически взглянуть на результаты европейской мысли доискаться до её предпосылок…Вынуждены будем, по примеру европейцев, вдуматься в источники зла, которое нас гложет. Тогда нетрудно будет указать и на средства, как его устранить или ослабить. Такой путь будет европейским…» . Русские европейцы понимали, что любя Европу, её не следует сакрализировать, как не следует и умиляться рабской безропотностью и долготерпимостью русского народа. Они верили в то, что Россия способна самоопределиться в структуре мировой культуры и самосовершенствоваться как цивилизация. К таким людям можно отнести М.В. Ломоносова, Н.М. Карамзина, К.Д. Кавелина, А.С. Пушкина, И.В. Киреевского, М.Ю. Лермонтова. Н.И. Лобачевского, И.А. Гончарова, Н.Г. Чернышевского, В.О. Ключевского, В.С. Соловьева, И.И. Мечникова, Д.И. Менделеева, А.П. Чехова, А.И. Бунина, П.А. Столыпина, Г.В. Плеханова, И.П. Павлова, П.Н. Милюкова, В.И. Вернадского, Ф.А. Степуна и многих, многих других. Все они остро чувствовали свою духовную связь как с Европейской, так и самобытной русской культурой. При этом русские европейцы хотели преодолеть идеалы старообрядческого уклада жизни, который уходил своими корнями в глубокое средневековье, и несли в себе как основную ценность – стремление спасти душу, т.е. удостоиться высшего дара небес. Они противопоставили ему иной уклад – поренессансный, опиравшийся на личностное мироощущение Нового времени, которое провозгласило в качестве этической нормы достоинство конкретного, земного, живого человека и его свободный разум. От раннего гуманизма Данте и Петрарки, через рационализм Декарта, физику Ньютона, либерализм английских вигов, эмпиризм Локка, деизм Вольтера, «общественный договор» Руссо лежал долгий путь русского дворянства не только к ресторанам и публичным домам, но к достойному «человек имеет право», и в первую очередь право на свободу и творчество. Пожалуй, этим девизом русского европейца-дворянина, помещика, крепостника объясняется факт освобождения от крепостной зависимости талантливых крестьян, оплата их обучения за границей, которые в свою очередь украсили своими именами отечественную культуру. Среди них были выдающиеся художники, архитекторы, артисты, певцы, литераторы, ученые: В.А.Тропинин, О.А.Кипренский, Ф.С.Рокотов, братья Аргуновы, А.Н.Воронихин, П.С.Мочалов, М.С.Щепкин, Е.С.Семенова, П.И.Ковалева-Жемчугова, Т.Г.Шевченко, А.Л.Гурилев, Е.А. и М.Е.Черепановы, М.П.Погодин и многие другие.

В русско-европейском понимании стиль жизни должен строиться на «общечеловеческих», «цивилизационных» нормах мышления, творчества и поведения (Василий Боткин) и быть таким, чтобы жить с комфортом, что в соответствии с классическим английским определением этого качества, означало не просто удобство, но настолько высокую степень обустроенности повседневного быта, при которой личность могла себе позволить полную независимость от себе подобных .

Европейски ориентированному русскому человеку нужна была «размеренная правильность ежедневной жизни» (И.С. Тургенев «Отцы и дети»). Этого ему явно не доставало в России, где организованность всех материальных и духовных структур человеческого бытия далеко не всеми признавалась необходимостью и добродетельностью. Чаще всего жизнь крестьян, мещан, купцов подчинялась не культурной формализации, а аграрным циклам, которые мыслились в своем векторном определении не как направленное движение вперед – в будущее, а как периодическая смена поколений. Эту особенность отметил в первом «Философском письме» П.Я. Чаадаев: «Мы растем, но не созреваем; движимся вперед, но по кривой линии, то есть по такой, которая не ведет к цели» . Расти, но не созревать по П.Я. Чаадаеву означало ни что иное, как неспособность выработать свободу мысли без оглядки на других.

В основе идеологии русского европейца лежала западная модель мира, которую принято определять как «сокращенное и укрощенное отображение всей суммы представлений о мире внутри данной традиции, взятых в их системном  и операционном аспектах» . Понятие мир включает в себя «человека и среду в их взаимодействии» . Первоначально модель мира русского европейца формировалась в условиях теоцентризма, как основы мировоззрения сложившегося в недрах  традиционной русской культуры. Теоцентризм в центр мироздания помещал Бога, и потому человек, а тем более отдельно взятая личность, не могли быть мерилом всех вещей по причине тяготения над ними греха непослушания Богу. В противоположность теоцентрической модели мира русские европейцы «исповедовали» антропоцентрическую модель мира. В центр мироздания ими ставилась отдельная человеческая личность, которая объявлялась наивысшей ценностью и мерилом всех вещей. Способность к «продуктивному воображению» (И.Кант) признавалась ими первоосновой творческой деятельности во всех областях. Отсюда становится понятным, почему радикально настроенные русские европейцы («западники») Т.Н.Грановский, К.Д.Кавелин, Б.Н.Чичерин и другие выступают против русской патриархальной общины, видя в ней социокультурное образование, в котором произрастал средневековый взгляд на мир. Так, с точки зрения К.Д.Кавелина, идеалом органического развития общества является гражданское общество свободных личностей. Отсюда, по его мнению вытекает необходимость трансплантации западных социально-политических институтов и соответствующих им идеологических форм на русскую почву. Русский народ К.Д.Кавелин рассматривает как «этнографическую протоплазму», «калужское тесто», которое может, как угодно месить любая власть. Различие между Россией и Европой состоит, по Кавелину К.Д., в том, что к реализации христианских идеалов нравственного достоинства и свободы личности они идут разными путями. Если германские племена развивают исходное в их истории личностное начало в универсальный нравственный принцип, то русскому народу, начавшему с общинного, родового быта, только предстоит развить личностное начало. Собственно историческое развитие России, по его мнению, начинается с эпохи Петра I и может достигнуть стадии гражданского общества только с отменой крепостного права. Идеалы «Святой Руси», по мнению русских европейцев не отражают подлинного смысла русской истории. Антропоцентризм и антипатриархальность абсолютных русских европейцев вовсе не означали обязательного атеизма как личной мировоззренческой позиции. В их культурном мире, сформированном «под мощным влиянием идей европейского просвещения и секулярного гуманизма, не было место для Бога, но было место для святости» . Иначе говоря: они отвергали авторитарно-иерархические или мистические религиозные системы, ни за что не могли согласиться с идеей трансцендентного личного Бога, который, создав человека «по своему образу и подобию», требовал от личности смирения перед его единственной Божьей правдой и покорности его непреклонной Божьей воле. Но, в то же время, они верили во всесилие человеческого разума, неизбежность прогресса и окончательное торжество разумной, цивилизованной деятельности. Все эти идеалы, так же, как идеал гуманной просвещенной личности, были для них поистине святыми. За эту веру их, в отличие от материалистов шестидесятых, называли идеалистами сороковых годов. Кроме того, их модель мира была динамической и диалектической. Динамизм и прогресс в их мироощущении присутствовал изначально, так как был следствием воспитания в духе просветительного оптимизма. Особенно заметно это было у Г. Белинского и А. Герцена. Западноориентированный русский европеец не стремился разрушить, «взорвать» (Ю.М. Лотман) русскую культуру, заменив старое «исконно русское» западным «новым», «чужим». Напротив, он стремился к установлению тринарной модели, считая, например, что существует отсталая Россия, относительно прогрессивный Запад и еще нечто такое, что является органической частью русской культуры, но ни в чем не  противоречит западным идеалам человечности и прогресса и что жаль было бы это разрушать. Никому из русских европейцев не приходило в голову желание упразднить русскую кухню (ее большими любителями были И.С.Тургенев, В.П.Боткин и И.И.Панаев), псовую охоту с борзыми или русскую баню. Или серьезнее: никому из них, даже В.Г.Белинскому, не приходило в голову мысль, по которой полезно было бы упразднить православие. Ни один из «западников», включая В.Белинского и А.Герцена, и не помышлял о таких «взрывах», и это их решительным образом отличало от нигилистически настроенных разночинцев, не говоря  уже о революционерах XX века» . Они заменили оппозицию «наше-не наше» на толерантную – «свое – иное». Отечество было для них чем-то неизменно близким и родным, и поэтому они старались помочь России стать современной страной, открытой лучшим гуманистическим ценностям. Привычку к толерантности и диалогу культур, в отличие от «бинарного» принципа русских почвенников «кто не с нами – тот против нас»  они впитали из идеалов европейского Просвещения, который включал в себя антропоцентризм. Просветительский антропоцентризм XVIII века придавал человеку высокий статус в аксиологических аспектах. «Он у них деятелен, активен, является хозяином своего счастья. Вместе с тем просветителен, выступал «за свободу человека», его индивидуальные права…, они стремились согласовать личное, индивидуальное начало с началом общественным. Общество они представляли себе как союз, соглашение, объединение…свободных граждан…» . Как и французские Просветители, русские Просветители XVIII века несли антропологические идеи (Ф. Прокопович, Г. Бужинский, И.Т. Посошков, А.Д. Кантемир, В.Н. Татищев, Л.Эйлер, М.В. Ломоносов, И.М. Щербаков). Они восхищались человеком как совершенным созданием природы. Особенно ярко и выразительно это мысль звучит в поэме И.П. Пнина «Человек», которая явилась гимном человеку свободному:

Природы лучшее созданье,

Едва ты только в мир явился,

И мир мгновенно покорился,

Приняв тебя царем себе.

Ты царь земли, ты царь вселеной,

Хотя ничто в сравненьи с ней.

Хотя ты прах один возженный,

Но мыслию велик своей!

Предпримешь что – вселена внемлет,

Творишь – всё действие приемлет,

Ни в чем не видишь ты препон.

Природою распоряжаешь,

Всем властно с ней повелеваешь

И пишешь ей самой закон.

Поставив разум в качестве верховного начала,  русские просветители пытаются доказать, что, если человек безрассудно отдается своим  чувствам, пренебрегая доводами разума, он становится рабом собственных страстей, то есть уподобляется животному. Подобные рассуждения приводят их к мысли о создании особой нравственной философии, с помощью которой можно определить основные принципы этики и поведения людей в обществе.

Так, Куницын А.П. в своем произведении «Право естественное», доказывал необходимость защиты достоинства и величайшей ценности человеческой личности. По его мнению, суверенность каждого отдельного человека необходимо следует из «всеобщей законной свободы». Каждый имеет право на «себя самого», то есть: познавать мир, мыслить, желать, полагать достойную цель и средства к её достижению. Никто не смеет препятствовать в этом человеку и низводить его до простого орудия корыстных интересов. Особо выделяет и обосновывает А.П. Куницын право свободно мыслить в делах общественных, в науке и искусстве. Даже в том случае, если мнение одного противоречит распространённому мнению, это нельзя рассматривать как преступление. Если он, по мнению большинства, заблуждается, то следует учитывать, что заблуждения являются издержками разума на пути к истине, и потому всякое наказание, чинимое за оные, несправедливо. А, кроме того, может оказаться, что суждения, которые «иным людям, мнящим себя судиями, представляются ложными, на самом деле справедливы: истина определяется не большинством голосов, но силою доводов» .

Вместе с тем, русские просветители задумывались и над тем, почему свободомыслие как глубинная потребность человека с таким большим трудом реализуется в условиях российской жизни. Свобода или свободомыслие рассматриваются русскими просветителями как абсолютные ценности. И в этом утверждении они были согласны с французскими просветителями. Без свободы человек существовать не может, все его поступки продиктованы стремлением обрести свободу. Желание это вполне естественно, так как все люди равны по своей природе. С рождением наделены они одинаковыми правами, и только несправедливость, царящая в обществе, поставила их в неравноправное положение. Русские просветители считали, что сила человека проявляется только в обществе, его способности, дарования могут развиваться лишь в общественной деятельности, вне общества человек немыслим, ибо вне общества он уподобляется животному, теряет свое лицо, своё назначение. Но и общество со своей стороны должно проявлять заботу о личности, поднимать её человеческое достоинство, развивать заложенные в ней интеллектуальные и нравственные задатки. Одновременно они ставили вопрос о том, кого можно считать великим человеком. Ответ находили в том, великий человек – это не «уединный» герой, не себялюбец, а кто заботиться об общем благе не на словах, а на деле, насколько он способствует прогрессу человечества и облегчает тяжелую подневольную участь своего народа . Великого человека, по убежденному мнению русских просветителей, нельзя создать без общественного воспитания. Оно должно быть направлено на то, чтобы научить человека жить в обществе, считаться с интересами общества, а иногда и ставить их общественные интересы выше личных. «Вся жизнь общежительного существа должна быть сопровождаема беспрестанным как на себя, так и на прочих вниманием… Доброе воспитание может образовать существа разумные, силою навыка добродетельные, удобно соделать собственное своё счастье и споспешествовать благополучию других» . Такое воспитание не представлялось им особенно трудным делом, так как, по мнению просветителей, в человеке от рождения нет тяготения ни к добру, ни к злу, он представляет собой tabula rasa и его личностные качества будут складываться под влиянием обстоятельств и условий жизни.

В истории становления феномена русского европейца особое место принадлежит А.Н. Радищеву, который может быть сам признан без всяких натяжек великим русским европейцем. Его жизнь и творчество приходятся в основном на вторую половину XVIII века. Идеи Александра Николаевича не только глубоко отразили существенные социально-классовые и духовные коллизии эпохи Просвещения, но и смело и дерзновенно предвосхитили решение многих важнейших проблем, вставших во весь рост уже в XIX столетии. В учении о человеке Радищев А.Н. исходит из виталистического единства природы: «человек – единоутробный сродственник всему, на земле живущему, — пишет он, — не только зверю, птице, но и растению, грибу, металлу, камню, земле» . Горячо разделяя идеи «естественного права» Ж.Ж. Руссо, Радищев А.Н. пишет: «В человеке… никогда не иссякает права природы» . Главным философским произведением А.Н. Радищева является трактат «О человеке, его смертности и бессмертии» (1782-01796 г.). В нем проблема человека является главной темой. Важной стороной заключений А.Н. Радищева о «натуре человека», являлось утверждение о «силах», средствах, возможностях человека познавать мир вещей и явлений. Сюда он относил способность человека к активному творчеству, речь, стремление к коллективизму («общественному жительству»), к улучшению окружающих условий и самого себя, а также мысль или «мысленность», которую он считал не просто «вещественным свойством», но и силой умственной, «творительной силой» . «Рожденный для общежития» человек, согласно А.Н. Радищеву, в состоянии возвыситься над индивидуально значимыми потребностями; способен понять запросы человеческого (индивидуального и родового) существования. Не только личная польза, но и польза общественная в таких случаях оказывается связанной с необходимостью ставить интересы общества выше личных интересов, бороться против рабских условий жизни, если они общи для всех  тебе подобных, и даже прибегать к насилию во имя личного и общего блага, против «недолжного» строя жизни людей и народов. Истинный сын века Просвещения, А.Н.Радищев был убежден, что свет разума, сила человеческой личности способны «сквозь столетия» проницать грядущие события. Исторически неизбежное раскрепощение человека, доказывал он, приведет к высвобождению титанических сил народа, к подлинному расцвету личности и общества. Критерий развития «общежительства» Радищев видел в возрастании «человеческих начал», в прогрессирующей гуманизации общественной жизни, в осуществлении идеалов равенства и братства.

Внутренний мир русского европейца формировался не только под влиянием просветительского гуманизма, но и консервативного либерализма, который утвердился в России в 60-ые годы XVIII века и просуществовал в первоначальном виде до начала XIX века. У его истоков стояла Екатерина II , вошедшая в историю как хорошо образованный монарх, хорошо знакомый с философией французского Просвещения. В преамбулах к своим законодательным актам в духе просветительской литературы императрица заявляла, что её деятельность в качестве главы государства преследует «общую пользу», что вся её  жизнь направлена на то, чтобы сделать подданных счастливыми. Классическим образцом использования идей Просвещения для укрепления абсолютизма является упомянутый выше «Наказ» императрицы, составленный для Уложенной комиссии. В «Наказе» были изложены принципы будущего законодательства Российской империи. Он представлял собой компилятивное сочинение, в котором было 507 статей, из них 408 заимствованы у Монтескье, Беккария, Бильфельда, Юста . Работая над составлением «Наказа» в течение двух лет, Екатерина II целенаправленно систематизировала статьи, по-своему их истолковывала, руководствуясь при этом не доктринами Просвещения, а российской действительностью и расстановкой классовых сил. Доминантой «Наказа» стала идея необходимости данности власти стоящей над обществом, без которой оно существовать не может. Императрица стремилась показать, что существующий в России порядок закономерен, единственно необходим и возможен. Цель самодержавия – обеспечение интересов подданных, их естественных прав путем направления действий последних «к получению самого большого ото всех добра» . Свое понимание общего блага Екатерина сформулировала следующим образом: «самодержавных правлений намерение и конец есть слава граждан, государства и Государя» . Истинное благополучие согласно приведенному отрывку, достигалось согласно приведенному отрывку, достигалось только путем подчинения всех слоев общества верховной власти. Таким образом, утверждалось самодержавие обеспечит каждому человеку свободу, равенство, право собственности только в том случае, если каждый подданный будет свято исполнять законы и демонстрировать преданность верховной власти. Кроме того, «Наказ» декларировал право частной собственности, охрану прав граждан, устранение вмешательства государства в частную жизнь граждан, необходимость свободного суда и современного права, но не в отношении всех сословий, а только дворянства, добивавшегося особых прав и привилегий при отсутствии таковых у основной массы населения. Задача формирования «свободного» гражданина (под ним понимался законопослушный подданный) возлагалась в основном на воспитание. Детям через семейную и школьную педагогику внушался страх Божий; прививалась любовь к Отечеству, «почтение к установленным гражданским законам». Следующим важнейшим моментом воспитания, по мнению Екатерины II, являлась необходимость приучения молодых людей к правилам, которые характерны для их сословия: охота к трудолюбию, которая спасала от  праздности. Праздность объявлялась источником всякого зла и опасных заблуждений. Родители и воспитатели не должны были давать примеров дурных поступков, а наоборот, «научить пристойному в делах их и разговорах поведению, учтивости и благопристойности»  и ни в коем случае  не должны были выражать недовольство правительственной политикой. С этих позиций, Екатерина Великая и ее окружение стремились сформировать «новую породу людей». Екатерина стремилась воспитать в духе «образцового построения» не только детей, но и все общество. Для этого она использовала самые различные средства воздействия на умы и формирование нужного самодержавию общественного сознания. Важнейшими из них она считала журналистику и литературу. В 1789 году начал издаваться журнал «Всякая всячина», вдохновительницей и активной сотрудницей которого была сама Екатерина. В 1782 году императрица проводит школьную реформу. В ходе реформы создавалась целая система общеобразовательных школ, что отвечало возраставшим потребностям страны в образованных людях. С созданием народных училищ расширился круг людей, которые могли быть охвачены системой официального государственного воспитания. В целях пропаганды идей реформы в 1783 году была издана книга «О должностях человека и гражданина» австрийского педагога Иоганна Фильбергера. Это издание стало не только манифестом педагогических воззрений самодержавия, в ней впервые в завершенном виде была представлена политико-идеологическая доктрина русского абсолютизма.

Антропологизм и гуманизм мировоззрения русского европейца нашел своеобразное воплощение в движении масонства. Идеи масонства начали распространяться в России с 30-х годов XVIII  века и в немалой степени способствовали познанию человеческой личности, проблем нравственности. Вся масонская литература состояла из периодических журналов, оригинальных печатных сочинений, прошедших в большинстве своем цензурные барьеры, а из частной переписки, многочисленной переводной литературы, в том числе рукописной, и из протоколов, наставлений, катехизисов, не подлежащих разглашению и написанных исключительно для членов «братства». Масонство делало упор на «сердце» человека, стремилось использовать ценности и идеалы личностного мира, призывало воздвигнуть в душе каждого «внутренний храм богу, тем самым, избавляя человека от принудительной внешней религиозности . Масонская концепция человека базировалась на основных постулатах христианской антропологии и включала в себя определение сущности человека, его «природы». В философских построениях русских масонов, в особенности у И.В. Лопухина, И.Г. Шварца, отчасти И.П. Елагина и некоторых других, получило своеобразное развитие представление о человеке как микрокосме. «Человек, — писал И.В.Лопухин, — это малый мир, ибо он есть извлечение, экстракт из всех существ и потому подобится Великому миру. Богу же самому он подобен разумною душою, которая божественна, влита в живой небесный дух, управляющий человеческим телом, состоящим из стихий» . Восхищение совершенством и цельностью человека, целесообразным устройством его телесных органов и способностью к духовной деятельности, по утверждению масонов, может в равной мере отсылать и к премудрости «Творца», и находить в себе вполне естественное, рациональное объяснение в деятельности самих сил природы. Человек может быть «властелином всему» и в теологическом, и в просветительском смысле. Одним из известных масонов был князь М.М. Щербатов. В молодые годы он переводил на русский язык сочинения П. Гольбаха, в частности «Естественную политику», философскую поэму А. Попа «О человеке», а также Фонтенеля и Вольтера. Щербатов М.М. имел большую личную библиотеку, включавшую, по некоторым данным, 15 тыс. томов, внимательно следил за европейской литературой, был одним из наиболее образованных людей русского общества времен Екатерины II. М.Щербатов опирается в трактовке человеческой природы на просветительские концепции. Человек разумен, но испорчен неблагоприятными влияниями; он стал таким, каким «воспитание, разные предопределения и изображения часто несправедливо его сочинили» . Его понимание сущности или «природы» человека излагается в морально-психологических эссе «Размышления о смертном часе», «Разговор о бессмертии души», «Рассмотрение о жизни человеческой». Если воспитание, как утверждали европейские просветители, «делает» человека, то М.Щербатов признает главнейшим результатом воспитания способность объективного самопознания и на его основе – самовоспитания. Такая способность, по его мнению, будучи развита, серьезно улучшает человеческую «природу», и, следовательно, и общественную мораль. Среди российских масонов центральное место по праву принадлежит Н.И. Новикову. Деятельность его не укладывается в строгие рамки масонского движения, хотя он и был одно время убежденным сторонником идей и целей масонства. Н.Новиков был уверен, что просвещение, воплощенное в реальную форму книг и журналов определенного направления, способно привить людям склонность к самоочищению от скверны безнравственности, помочь им в моральном перерождении. Он одним из первых поставил в центр русского гуманизма социальную проблему, — проблему внедрения подлинной человечности в реальные жизненные отношения. В связи с этим он рисовал образ идеального человека, как разумного и добродетельного господина, который делает добро всему, кому только может. Он думает, что разум ему дан, чтобы служить государству, богатство – чтобы помогать бедным, и что для того он родился, чтобы «быть полезным всем людям» . Он защищает необходимость для русских людей, беря все ценное у чужих народов, оставаться  духовно верными своей родине. Вот почему писатель предпринял (под покровительством Екатерины II) издание «Древней Российской Библиотеки», чтобы русские люди могли, познавая прошлое, увидеть «великость духа наших предков» . Новиков Н. приучал читателя к мысли о значительности человеческого существования вообще и о ценности любой человеческой личности: «Человек есть  нечто возвышенное и достойное». Очень важно, чтобы люди поняли – человек есть «средоточение всех вещей», поэтому каждый должен «признать себя за важную и достойную часть его средоточия» . Согласно воззрениям Н.Новикова, человек возвышен, но он не замкнут на самом себе, причина его поступков и деятельности не исчерпывается чувством удовольствия или неудовольствия. Человек – существенный элемент всемирной связи, в которой нет существования изолированного или безграничного целого, «и потому всякий человек может некоторым образом сказать сам себе: весь мир мне принадлежит. Но «если бы люди были токмо единою целию всех вещей сего мира, а притом не была бы средством оных, то были бы они подобны шмелям, которые у трудолюбивых пчел поядают мед, а сами оного не делают» .

Наряду с гуманистическим мировоззрением развивающимся в России в рамках Просвещения. Начиная с Н.Карамзина и В.Жуковского, в русском сознании утверждалась идея эстетического гуманизма, такого, каким он был выработан Ф.Шиллером, В. Гумбольдтом, поддержан и развит всей немецкой романтикой. Сущность этого течения, развившегося в эпоху уже вполне сложившейся системы секулярной культуры заключалась прежде всего в благодушном оптимистическом взгляде но то, что эстетическая и моральная сферы в человеке настолько связаны одна с другой, что одно без другого развиваться не может. Это внутреннее единство двух (вполне секулярных) сфер души обеспечивало внутреннюю гармонию в человеческом духе. Эстетический гуманизм перейдя на русскую почву, сначала сочетался с сентиментальной установкой духа, которая была присуща Н.М.Карамзину и В.А.Жуковскому, затем получил иное оформление в следующих поколениях, сохранившихся в значительной степени до сих пор в русской интеллигенции. Кроме того, он был тесно связан с сентиментализмом. В центре внимания сентименталистов находился человек, причем не человек вообще, а конкретный человек, во всем своеобразии его личности. Особенно близки были течения немецкой романтики поэту В.А.Жуковскому. В 1805 году В.Жуковский писал И.Тургеневу: «Надобно сделаться человеком, надобно прожить недаром, с пользою, как можно лучше». Он ставит перед собой цель «возвысить, образовать свою душу и сделать все, что могу, для других. Для чего же и жить, как не для усовершенствования своего духа всем тем, что есть высокого и великого? Одному это сделать почти не можно. Будем же друзьями, то есть верными товарищами, на пути к доброму. Дружба есть добродетель» .

Эстетический гуманизм наиболее полно выразился в творчестве В.Ф. Одоевского. В.Одоевский исходит из того, что «в человеке слиты три стихии – верующая, познающая и эстетическая». В целостном соединении их и заключается содержание культуры, а их развитие образует смысл истории. В этой постановке основных проблем, конечно, на первое место выходит сам человек, в котором указанные три сферы и находят свое единство. «Человек только тогда человек, когда он идет наперекор природе».

Своеобразный итог размышлениям о человеке конца XVIII века был подведен в творчестве поэта Гавриила Державина. Поэт защищает свободу и достоинство человека. В стихах, написанных на рождение внука Екатерины II (будущего императора Александра I) он восклицает: «Будь страстей твоих владыка, Будь на троне человек». Он с гордостью говорит о возможностях человека, о силе человеческой мысли, стремящейся к постижению мира, могущей

Измерить океан глубокий,

Сочесть пески, лучи планет

и дерзающей вознестись к непостижимому богу .

Человек не только пылинка в хаосе мира. Он – частица общей системы мироздания, он занимает среди живых существ свое определенное и очень важное место:

Я связь миров, повсюду сущих,

Я крайняя степень вещества,

Черта начальна божества .

Вместе с тем, проведенный нами анализ мировоззренческих ориентаций и идеологических предпочтений первой, значительной плеяды русских европейцев оставивших заметный след и истории русской культуры в привнесении идей европейского Просвещения и гуманизма, не позволяют их отнести к носителям классического французского просвещения за исключением тех немногих, кто близко подошел к классически-просветительскому типу (Радищев А.Н., И.П. Пнин, В.В. Попугаев, А.П. Куницин). Это и понятно, ведь все они относились к дворянскому роду, а сословная принадлежность диктовала уровень восприятия, интериоризации и интерпретации идей Просвещения. Русские европейцы были способны лишь на распространение в России отдельных просветительских идей, которые более всего были созвучны их чаяниям и умозаключениям. Более всего идеи люмьеризма были представлены в таком передовом общественно-политическом движении России I четверти XIX века как декабризм. Однако и здесь они носили «урезанный» вид. Это объяснялось тем, что в конце XVIII — начале XIX веков общественно-экономическая жизнь России сравнительно быстро эволюционировала в сторону капитализма, идеи просвещения не охватили общественного сознания в значительной степени потому, что в России, как и в Европе, прокатилась волна феодальной контрреволюции. В полной мере антифеодальные силы в России проявили себя не раньше 40х годов  XIX  века. Именно тогда, по словам Г.В. Плеханова «все старое, традиционное… подверглось критике, все новое обсуждалось с точки зрения «разума», который был призван… заново переделать взгляды русских читателей» .

Русский «люмьеризм» – как идеализированная форма буржуазного общественного сознания по содержанию носил надклассовый, общечеловеческий характер. Цели русских европейцев демократического крыла (Белинский В.Г., Чернышевский Н.Г., Добролюбов Н.А.) носили утопический характер. Вместе с тем русскому просветительству 40-60х годов XIX века уже не характерны черты элитарности, противопоставления своей образованности и эстетической утонченности малообразованным кругам российского общества. Они осознавали себя органической частью русской нации, поэтому выступая за всестороннюю европеизацию России, признавали принцип общечеловеческого над национальным, целого над частью. Будучи явлением культуры, русский европеец в своей просветительской деятельности не придерживался культуртрегерской, пассивно-созерцательной позиции. Его активность по образованию и воспитанию нации носила характер революционно-демократических преобразований (В.Белинский, А.Герцен, Н.Чернышевский, Н.Добролюбов, Д.Писарев), основанных на идеях утопического, (крестьянского) социализма. Для обоснования и реализации указанных идей ими была предпринята попытка соединить в своей философской системе «французское» (практическое) и «немецкое» (теоретическое) начала. Стремление к разумному действию привело русских просветителей круга (Белинский-Чернышевский) к необходимости создания нравственной философии. Наиболее просветительский вид нравственная философия приняла у Н.Г.Чернышевского в теории «разумного эгоизма». Эта теория, впитав в себя, по словам Г.В. Плеханова «стремление искать в рассудке опоры для нравственности» , демонстративно направлена против средневековой морали, защищавшей тягостный труд и объявила о примирении личного с альтруизмом.

Ориентированные на ценности Европы русские люди в лице просветителей, художников, революционных демократов попытались структурировать новый тип отношения к миру, связанный с попыткой высокого интеллектуального переживания жизни. А.С. Пушкин, как истинный русский европеец в 1824 году писал: «Все наши знания, все наши понятия с младенчества почерпнули мы в книгах иностранных, мы привыкли мыслить на чужом языке…» . В 1926 году, 100 лет спустя после слов А.С. Пушкина историк российской духовности Зеньковский В.В. писал: «Мы рассмотрели развитие русской мысли в течение целого столетия и убедились в неустранимости той проблемы, которой были заняты. Русское самосознание неизбежно связано с проблемой Запада и его взаимоотношений с Россией, это означает и историческую, и духовную неотрывность нашу от Запада» . И высказывания гения русской словесности, и размышления русского философа наводят нас на мысль о том, что полыхавшие в свое время споры между «западниками» и «славянофилами» были лишь «семейной разладицей» внутри той части русского общества, которую принято называть русскими европейцами. Потому что, когда к началу XX века эта полемика была отчасти преодолена, появилась блестящая плеяда мыслителей и писателей, которые сделали идею русского европеизма определяющей. Но не только интеллектуальная этика активизировала эту идею, её реализовали в своей жизни 3 миллиона наших соотечественников, став русскими европейцами не только теоретически, но и географически, обогатив европейскую культуру бесценными «дарами» культуры Российской . Подытоживая анализ особенностей русского европейца, как субъекта культуры, необходимо отметить, что для него культура Европы представлялась как синтез классической греческой paideia, римской власти законов, христианской общности и индивидуализма германских наций. Эти принципы легли в основу европейского единства. Европейские народы по-разному говорят, пишут, одеваются, но у них есть общая для всех европейцев (в том числе и русских) идея, один способ мышления, который лежит в основе «европейского разума», «секуляризованной европейской культуры».

В заключении мы вправе вывести типологию русского европейца сообразно его мировоззрению, мироощущению и мироотношению: 1) просветитель – мыслитель; 2) общественный и политический деятель («философия малых дел»); 3) художник в самом широком понимании этого слова. Основной чертой названных типов является «деятельный гуманизм». Становление феномена русского европейца прошло три периода: 1) первая половина XVIII века – зарождение (этап ученичества); 2) вторая половина XVIII века – 40-е годы XIX века, — становление основных концептуальных систем русского европеизма;

3) 40-е годы XIX века – начало XX века – революционно-демократический этап, включающий в себе преобразовательную практику русского европейца.

Таким образом, выявленные особенности формирования феномена русского европейца позволяют установить связь между модернизацией русской культуры и процессами происходившими в Западной Европе в части культурно-исторической и мировоззренческой самоидентификации.

Автор(ы) статьи: Семина В.С., Баженова Т.П.
Раздел: ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

праздник, праздничная культура, ритуал, праздничный цикл.

Аннотация:

В статье рассматривается праздничная культура XVIII века, классифицированная как: 1) придворные; 2) народные торжества по аналогии с Мистериями Ренессанса; 3) приватные праздники, которые стали привычными к концу XVIII века. Для внедрения культурных новаций в быт требовалось идентифицировать праздничные действа с традиционно-сакральными элементами культуры, что ритуализировало светские праздники и быт.

Текст статьи:

Начиная с петровских преобразований в беллетристической и бытописательской литературе возникает стереотип восприятия городской культуры как череды бесконечных праздников, триумфов, каруселей, маскарадов, балов, приемов, гуляний, фейерверков. Действительно, атмосфера праздника, была свойственна русской культуре XVIII века для которой был характерен период ученичества у Западноевропейской культуры. Состояние ученичества было не случайным, так как игровая природа русской культуры этого времени определялась состоянием текучести, незавершенности и изменчивости самой российской действительности. Потребность в игре диктовалась возникшим в русском обществе напряжением от встречи с новым, “чужим”, которое активно привносилось активно в жизнь и быт людей разных сословий реформами Петра I. Через игру (праздник, развлечение, ритуал) снимался страх перед непривычным, незнакомым и “незаконным” с точки зрения православия и православной культуры, что помогало вытеснить из массового сознания чувство неуверенности. Игра освобождала “маленького” человека от тягот жизненных перемен, реформаций и модернизаций, осуществленных в России в I четверти XVIII в. делала восприятие бытия веселым и в некоторой степени беззаботным. “Человек играет тогда, когда он празднует бытие” . Вместе с тем, в праздничной культуре XVIII века наблюдается еще одна немаловажная особенность: все участники игровых действий сохраняли способность воспринимать ситуацию как бы извне, с позиции стороннего наблюдателя. Такое положение стало возможным при появлении в пространстве русской культуры западноевропейской индивидуалистической идеи . В России “бытийная валентность”  новой европейской культурной модели выглядела проблематичной, так как радикально отличалась устоявшихся культурных образцов и потому воспринималась скептически. Это позволяет понять назначение игрового начала. По словам Й. Хейзинги праздник и игра (как его органическая часть) выключали участников из обыденной жизни, расширяли “временные и пространственные границы” и задавали параметры существования “заодно строгой определенности и настоящей свободы” .

Со времени Петра I, впервые временные и пространственные границы праздника вышли за рамки установленного годичного цикла. Праздники, как в Средневековье, так и в Новое время прерывали тягостную в своем однообразии череду дней. Извлекая из потока будней людей, праздник был призван выполнять замещающую функцию.  Кроме того, по замечанию М. Бахтина, для праздника была характерна “своеобразная логика обратности…, логика непрестанных перемещений верха и низа” , все делалось вопреки установленным правилам . События реальной жизни разворачивались в сфере свободы, что позволило позже, к дочери Петра I “приклеить” смелое и искристое прозвище “веселая Елисафет”. Игра в празднике XVIII столетия была призвана опровергнуть законы, запреты, сословные перегородки и условности. “Пародия, профанация, вольное, фамильярное отношение распространилось на все ценности, мысли, явления и вещи”.

Праздники XVIII века можно классифицировать как: 1) придворные; 2) народные торжества по аналогии с Мистериями  Ренессанса; 3) приватные праздники, которые стали привычными к концу XVIII века . Третий тип праздников в отличие от первых двух в части организации и сценариев их проведения, наполнения художественными элементами, носил просветительский характер и был адресован “для благородных, для мужей степенных, купечества и прочих, благопристойно одетых” . Праздники указанных типов можно также дифференцировать по восприятию органами чувств. Они отличались широким использованием декораций. Декорирование праздников было призвано продемонстрировать участникам и зрителям “живые картинки” городской жизни различных сословий российского общества. С этой же целью осуществлялись сценарные постановки “кукольных” мизансцен, “говорящих” картин, театрализованных пасторалей, соответствующим образом освещались дворцы, парки, пруды, фонтаны, иллюминировались декорации. Исследователи отечественной культуры неоднократно обращали внимание на то, что праздник XVIII века был достаточно похож на театральную постановку, в которой был пролог (приезд гостей), завязка (обед), развязка (бал, фейерверк), эпилог (разъезд гостей) . Нам бы хотелось подробнее остановиться на “завязке” праздника – обеде.

Обед в праздничной культуре XVIII века весьма примечательным компонентом. Он представлял собой совместную трапезу. Не случайно обед сохранился в канве праздника как один из древних и устойчивых форм социализации, восходящей к первобытному жертвоприношению. Как элемент игры обед имел строгие правила, которые были обязательными для исполнения. По мере распространения правил европейского этикета в пространстве бытовой культуры, в том числе и на обеды любые изменения поначалу воспринимались с опаской, так как участники трапезы боялись, “что такая новация, изменение или даже случайное нарушение традиции могут вызвать разрушение гармонии в мире, упорядоченного взаимодействия всех “деталей”, целостности, каковой является мир после его сотворения” . Иными словами, возникал страх перед повреждением сигнальной наследственности, “которая представляет собой передачу поведенческих навыков потомству путем научения через условный рефлекс подражания” . Основания для подобного рода страхов были. Они заключались в том, что во время праздничного (публичного) обеда нарушалась вековая традиция коллективной молитвы, предварявшей прием пищи призванной благословить ее и всех сидящих за обеденным столом. Вместо молитвы начало трапезы, и все время обеда сопровождали игрой духового оркестра, который исполнял светские произведения популярных европейских композиторов. В целом праздники XVIII века и обеды, как их органическая часть, были призваны десакрализировать всю систему праздничной культуры допетровской эпохи и “сакрализировать” ценности новой светской российской культуры, пропитанной идеалами и духом свободы, рационализма и антропологизма. Их вживляли в общественное сознание, не забывая о том, что “новое” (европейское) — это “чужое” и даже чужеродное явление для русской культуры. Для внедрения культурных новаций в быт требовалось идентифицировать праздничные действа с традиционно-сакральными элементами культуры. Для этого светские праздничные затеи должны были приобрести ритуальную форму. Ритуальность нового праздника была бесспорной, но вместе с тем и поверхностной. “Ритуальные аксессуары, жесты, тосты…, надобеденные позиции праздника служат не более “чем зоной перехода к антиобеденному экстазу, раскрепощению душ и тел…” . На празднике лежала большая смысловая нагрузка, он нес в себе значительный гносеологический потенциал, так как, оказался способным изменить сознание участников, решительно развернуть его в сторону нравственных и эстетических компонентов жизни, приглушенных обыденностью повседневности. В ходе новых праздничных действий и торжеств создавались условия для формирования целостности человеческой личности.  Праздник также задает некую невербальную, некатегоризированную установку на укоренение в пространстве “своей” культуры “нового”, в том числе и нового образа жизни, новые стереотипы поведения, формы общения ; создает пространство для процессов инкультурации и социализации, передачи принятых и освоенных культурных ценностей от одного поколения другому. Вышесказанным можно объяснить тот факт, что светские праздничные затеи XVIII века в России приобретали ритуальную форму. По этой же причине они быстро и естественно, внедрились, во-первых, в локальную праздничную культуру, сформированную в допетровской Руси, обогащая её новыми (светскими – по своей природе) символами, знаками и смыслами, а во-вторых, частично заместили традиционные для национальной культуры праздничные формы или же слились с ними, придавая им непривычный ранее вид (Рождество-Новый год).

Вместе с тем, новые праздники не убрали из культурного пространства традиционные русские праздники, в основе которых лежал годовой цикл (календарь), одобренный русской православной церковью. Последние мирно уживались со вновь введенными торжествами и делали праздничный календарь весьма наполненным. Обилие праздников в России в XVIII веке, которые иногда длились неделями удивляло трудолюбивых, склонных к пуританству и сдержанности европейцев . Это объясняется тем, что скептически настроенные иностранцы не могли адекватно воспринять местные ритуальные смыслы праздничных церемоний и оценить их роль в осуществлении европеизации русской культуры и соответственно в аккультурации и инкультурации по преимуществу дворян, а также обеспеченных городских слоев населения.

Как мы указывали выше, праздники были призваны отвлекать от рутинной повседневности буден. Для этого использовались разнообразные приемы развлечения гостей. Этимологически слово “развлекать” восходит к французскому слову “diverter”  и производного от него “divertissement”. Глагол также имеет значение “отвлекать”. Те же значения сохраняются в XVIII веке и в его русском эквиваленте. В “Письмах русского путешественника” Н.М. Карамзина слово “развлекать” употребляется в значении “отвлекать” внимание. Он пишет: “Бесчисленное множество статуй, групп, ваз… не привлекают, а развлекают внимание…, так что вы не знаете на что смотреть…” . Синонимом слова “развлекать” было слово “увеселять”. Развлечения (увеселения) приобрели особое значение в архитектонике праздничной культуры XVIII века после отмены обязательной службы дворян и утверждения в общественном сознании самодостаточной ценности частной жизни. С этого момента развлекательная культура начинает выполнять в обществе интегративную, социализирующую роль применительно к субъекту веселья. Этим обусловлено появление нового набора форм приватных развлечений (любительские спектакли, музицирование) которые были призваны “образовывать” ум, чувства и воспитывать тонкий художественный вкус. В связи с этим возникли увлечения (хобби): естественнонаучные занятия, коллекционирование, приватные “съезды” и кружки. Живший в это время в России граф Сегюр так описывает светские “съезды”: “Кроме праздничных дней, обеды, балы, вечера немноголюдны, но общество в них было непестрое и хорошо выбранное, они не были похожи на пышные наши рауты, где царствует скука и беспорядок. Одежда, заимствованная у французских придворных, была менее покойна, чем фраки, сапоги и круглые шляпы, но она поддерживала приличие, любезность и благородство в общении. Так как все обедали рано, то время после полудня было посвящено исполнению общественных требований, обычным визитам и съездам в гостиных, где ум и вкус образовывались приятным и разнообразным разговором. Это напоминало мне то веселое время, которое я проводил в парижских гостиных” .

В арсенал развлекательной культуры наряду с приватными видами “увеселения” входили и другие культурно-массовые мероприятия: балы, маскарады, шествия, гуляния, фейерверки и т.п., то есть все то, что делало городскую жизнь яркой, выразительной, пестрой, что заполняло досуг. В условиях перманентного веселья, вначале С-Петербурга, затем Москвы, а позднее Николаева, Одессы, Севастополя и других городов русская православная церковь старалась защитить религиозные праздники, указывая на их “душетворящее” свойство, и не одобряла шумные светские развлечения, находя их антихристианскими. Особенно активно церковь выступала против благотворительных увеселений, нашедших большое распространение в крупных городах в конце XVIII и в I половине XIX веках. Архиепископ Амвросий по этому поводу писал: “Наиболее прискорбное знамение нашего времени в этом отношении представляют… благотворительные увеселения…. Это поругание истинно христианской благотворительности; это вторжение своекорыстия и страсти к наслаждениям в то внутреннее святилище христианских сердец, где силою веры и благодати воспитывается нищета духовная, самоотвержение и самопожертвование…” .

В орбиту развлекательной культуры XVIII века была также вовлечена, кроме всего прочего, среда обитания горожан. В первую очередь это относилось к главному жилому дому городской усадьбы в эпоху барокко . Успешно осваивая культурный опыт Европы, Россия достаточно быстро осуществила дрейф от средневекового патриархального быта, от хоромов и теремов к светским, европейским архитектурным образцам. Первоначально эти изменения коснулись “верхнего” слоя общества, но затем, они отозвались в сознании и культуре значительных масс городского общества. Наиболее ярким и впечатляющим примером втягивания городской среды обитания в орбиту праздника и веселья являлся С-Петербург, который сам стал элементом развлекательной культуры XVIII столетия. Широкие прямые улицы, большие площади, роскошные дворцы и внушительные по своим размерам дома соответствовали властно-административному, сакральному и празднично-рекреативному, социокультурному смыслу. Роскошь и беззаботность светской суетности и праздности подчеркивала фасадная архитектура, которая демонстрировала одновременно многостильность и чистоту стилей, романтизм и театральность . Заимствуя все лучшее, что было создано в это время в Европе, петербургская архитектура утверждала идеи чувственных наслаждений посредством введения на фасадах пилястр, лопаток, раскреповок, карнизов, наличников, скульптур и так далее . Все это входило в праздничное оформленные пространства повседневности, насыщенное настроениями светлых ожиданий и перемен. Можно сказать, что XVIII век положил начало решительному повороту от замкнутого характера всех форм земного бытия: и от жилья до покроя одежды, от молитвенных песнопений в храме и в горнице перед иконами до новых архитектурных стилей, невиданного ранее интерьера, где звучали гимны земным радостям. Это говорило, прежде всего о победе нового светского отношения к миру, которое стало залогом роста национального самосознания, прогресса интеллектуальных, материальных и культурных потенций общества. Европейские достижения в области духовной и материальной культуры воспринимались в России торжество человека над силами природы. Находясь в состоянии ученичества, русская культура заимствовала у итальянцев эмоционально окрашенное барокко, у рационально мыслящих французов – классицизм. Вместе взятые элементы итальянской и французской культуры возбуждали в русском культурном сообществе жажду знаний, страсть к путешествиям будили художественную фантазию, ожидание праздника и радости. Изменившийся образ жизни стал диктовать характер перемен в жилом доме, который затронул, как композиционное строение, так и способы внутреннего убранства. Богатый дом в городе середины XVIII века разительно отличался от жилых построек начала века, замкнутых на  хозяйственной и бытовой жизни семьи. Он стал открытым миру города и радостям общения, которые город дает. Дом в С-Петербурге становится  публично обозримым, часть улицы где он располагался, превратилась в его парадное пространство, на котором разыгрывались вступительные и заключительные элементы праздника (встреча и проводы именитых гостей). В Москве, в отличие от С-Петербурга дом не выносился на улицу, но он становился доступным для обозрения благодаря сносу глухих заборов и возведению ажурных прозрачных решеток. С этого момента дом стал выполнять роль визитной карточки хозяина, поскольку, по словам современника “человек делается почтительнее по мере великолепности его жития и уборов” . По аналогии с человеком дом становится антропоморфным понятием (фасад — “лицо” дома). Растущие масштабы торжеств, маскарадов, балов, обедов требовали новых территорий. Эта потребность обусловила расширение парадной части дома, изменения интерьера. Последний выполнял функцию художественного украшения праздников и развлекательных мероприятий . С этого момента  развлекательный элемент приобретает особый аспект: в интерьер дома вводятся зеркала, призванные отражать художественное действо, участниками которых были хозяева и гости. Множество зеркал преломляли  пространство дома  удваивали его, комнаты становились многомерными и светозарными. Не только зеркала, но и настенная, потолочная живопись должны были “выплеснуть” внутреннее содержание дома на улицу: “в зале нарисована на стенах охота, в гостиной ландшафты, в кабинете… кажется, стены были расписаны боскетом; где-то еще драпировкой или спущенным занавесом” . Развлекательная культура этого времени диктовала свои правила в образе жизни. Она не терпела статики. Этим объяснялись постоянные переезды монаршего двора и вельмож из С-Петербурга в Москву и обратно, из зимних домов-дворцов в летние, переходы по анфиладам комнат в залы и т.п. С наибольшей полнотой хозяин мог продемонстрировать всю глубину своей “экспозиции” во время торжественных обедов. За обедом демонстрировались лучшие образцы европейского декоративно-прикладного искусства (скатерти, светильники, сервизы, серебряные столовые украшения). Во время обеда гостей поражали искусством поваров, музыкантов, поэтов. Особое место в “спектакле” обеда занимали десерты.  Оформление десертов предполагало настольные украшения в виде дворцов, фронтонов, беседок, буфетов, гор, фигур из сахара, карамели, воска, фарфора. Все это великолепие располагалось на огромных серебряных блюдах. Заказывались десертные композиции у знаменитых художников (Николо Пино,Ф. Растрелли, И.И. Кендрлер и др.). Несмотря на композиционную сложность, дороговизну материала, десертные настольные украшения, имели не постоянный, а оказиальный характер. Это обстоятельство определяло их временнỳю ограниченность, а сами предметы как — бы “запечатывали” его, и потому впоследствии попали в разряд занимательных диковин.  Организация обедов как элемента праздничной и развлекательной культуры позволяет увидеть, что быт двора и дворян – “это не только жизнь вещей, это и обычаи, весь ритуал ежедневного поведения, тот строй жизни, который определяет распорядок дня, время различных занятий, характер…досуга, формы отдыха, игры…” .

В архитектонику праздника и развлечений города XVIII века входил бал как импортированный элемент западноевропейской культуры. Первые балы появились в Москве в начале XVII века при Лжедмитрии I и охватили   лиц, причастных к самозванцу и включенных в новомодные царские забавы. В Россию балы вернулись лишь спустя столетие, в эпоху Петра Великого. К этому времени страна приобрела новое геополитическое значение, новые географические границы, иные: систему управления, стиль жизни,  характер восприятия мира. С этого момента балы стали входить в культуру петровской эпохи “как элемент дидактической системы, порожденной новым типом государственного устройства” . Они оказались хронологически первой формой нового общественного церемониала, который потеснил из рисунка межличностных отношений ритуал, отведя ему достойное место в религиозных действах при рождении, венчании и похоронах. До начала XVIII века в общественном сознании ритуал воспринимался как способ сохранения сложившегося столетиями порядка. В этом качестве он организовывал и стандартизировал повседневность и потому заполнял все пространство человеческой жизни. За рамками ритуала оставались лишь  экстравагантность и причуды, акты творчества и инициативы. Исходя из данного понимания ритуала, культурные новации Петра I воспринимались как причуды, хотя  таковыми не являлись. Затем, по мере усвоения европейских культурных форм праздника, досуга, веселья, ритуал вновь входит в ткань повседневной культуры, но уже в ином, десакрализированном виде. Через светские ритуалы (церемонии) личность стала осознавать свою коллективную, сословную и культурную принадлежность. Сознание участников таких ритуалов-церемоний по сценарному замыслу организаторов должно было воспарять ввысь над житейской суетой и скукой буден. “Праздничные изменения сознания (через ритуал – церемонию — Т.Б., В.С.) решительно поворачивают его вплотную к нравственным и этическим сторонам жизни, так или сяк приглушаемым предыдущей…обыденностью” . Таким образом, праздник вообще, а бал, в особенности превращались в оригинальную форму допознавания социальной жизни и определения своего места в иерархически выстроенном социокультурном пространстве. Начиная с петровских ассамблей организаторы балов стали уделять особое внимание их церемониальности, так как это позволяло выработать формы общения, “кавалеров” и “дам”, “определить тип социального поведения дворянской культуры” (Ю.М. Лотман). На основе ритуализации  бала возникла его “грамматика” (Ю.М. Лотман), а сам он превратился в некое целостное театрализованное представление, насыщенное эмоциями, значениями, символами. Со времени правления Елизаветы Петровны балы, стали вписываться в языческий календарь. Маслиничные маскарады были вытеснены маскарадными балами, а затем последние стали самостоятельной разновидностью бальной культуры. На протяжении XVIII и XIX веков бальная культура включает в себя как обязательный игровой элемент (шахматы, карты, лото, фанты и т.д.), к чему на первых порах добавлялось и курение – как  новомодное развлечение. Каждый из видов игры имел свое собственное значение. Так игра в карты, это почти всегда игра с судьбой – недаром “на кон” ставились состояния, а следствием проигрыша могло быть самоубийство. Таким образом, карты становились формой через которую человеку позволялось ощутить свой рок, свою судьбу. В отличие от карт курение – это процесс, связанный с беседой, общением, и в этом отношении оно может рассматриваться, как форма позволяющая установить новые связи, отношения, укрепить дружбу с небольшим приятельским кругом, расслабиться, отдохнуть. По своей социальной функции бал, пожалуй, в наибольшей степени приближен к западноевропейскому карнавалу. Он предоставлял определенные возможности участникам праздника  преодолеть социальные перегородки. При этом сохранялись сословные знаки. На петровских ассамблеях присутствовали и “работные люди”, но сидели они в своей специально отведенной части стола. Впоследствии, когда созданная Петром I иерархическая система стала отвердевать, сословные и статусные знаки приобрели важную регулирующую роль в бальном пространстве: каждая социальная группа была по-своему костюмирована, имела характерную прическу и занимала в зале свое особое положение. При этом пройтись в танце через зал было можно, но вернуться необходимо было на то место, которое заранее отведено социальной группе танцоров . Тем самым бал уменьшал сословную дистанцию, принятую вне бала и делал минимальной внутрисословную дистанцию. На балу представлялась возможность танцевать даже с членами царствующей фамилии, а иногда возникала возможность решать некоторые дипломатические проблемы. Основной пласт бальной культуры был ориентирован на сословно-консолидирующие функции, он оказывался эффективным средством воспитания чувства сословной корпоративности. Функциональное назначение бальной культуры заключалось в том, что балы стимулировали проникновение в культуру России европейских элементов культуры, новаций и как бы расчищали плацдарм для более глубоких и масштабных культурных преобразований. Об этом свидетельствует не только размах придворных балов, на которых во времена Елизаветы собиралось до трех тысяч человек , но и возникновение целой системы балов: придворные, частные, коммерческие, антрепренерские . Бальная культура вызвала к жизни спрос на новые профессии: танцмейстеров, хореографов, на оркестры и соответствующую светскую музыку и привела к появлению танцзалов, танцевальных школ, учителей танцев. Молодых людей учили танцевать менуэты, “англицкие контрадансы”, французские котильоны, польскую мазурку и т.п. Очерченные особенности бала XVIII – начала XIX веков – это церемониал. В бальном церемониале разворачивались социальные страсти и дискурсивные ходы (серия проходок отдельных пар, демонстрация искусности каждого танцующего “себя перед всеми”). На балу через особые церемонии проходило вынесение “Я” вовне и отождествление его с внешней данностью . Подтверждением этому может служить система общения мужчин и женщин на балу, выбор женщиной мужчины, выбор “царицы бала”. В этой части бальной культуры просматривалась ностальгия по непрожитым русской культурой временам средневековой рыцарской эстетики. Ориентация на демонстративность, зрелищность, парадную церемониальность бала контрастировали с функциональной нагрузкой “бальной рамы” (курительной, игровой, буфетной комнатами). Его “экстравертность” была направлена на выявление способности участников бала к овладению комплексом сословных норм. На эти же цели была направлена и атрибутика бала (платье, украшения, множество свечей, цветы, громкая музыка, танцевальные фигуры). К началу XIX века бал теряет свой церемониальный характер, обязательную “бальную раму”, он становится элементом повседневности, так как может состоятся во “всякий день”. Игровая коммуникация входит в структуру бальных танцев, а мазурка становится “кульминацией бала” (Лотман Ю.М.) Бал, как часть праздничной культуры XVIII века более всего разрушил “теремную культуру”. Во второй половине XIX века бал смещается на периферию культурной жизни. Подытоживая наш анализ бальной культуры XVIII – начала XIX веков мы можем сказать, что через канву бальных церемоний, танцев, рам в традиционную культуру проникали новые культурные формы и традиции заимствованные из Европы и эти традиции предстают как живые и динамические. Этот динамизм традиций был отмечен и охарактеризован Н.С. Арсеньевым, который писал: “Этот процесс передачи унаследованного и развития великих ценностей духовных, …создание и творение новых ценностей,…вдохновение и озарение непрерывного потока жизни новым содержанием… мы называем культурой” . Русская культура в целом в тех характеристиках, которые ей дал Н. Арсеньев в период европеизации праздничной культуры, предстает не только как трансляция образов, норм и ценностей прошлого новым поколениям, но и как открытая для нового система, свободная от контуров, заданного стереотипа традиционной культуры.

Праздничная культура как форма внедрения в общественное сознание России новых, европейских культурных концептов не может быть изучена достаточно полно без рассмотрения фейерверков. Они сопровождали как торжества, увеселения, приуроченные к дате, так и “триумфы” (празднества) в честь блестящих успехов на военном поприще. Названные типы праздников и сопровождавшие их фейерверки в XVIII веке представляли собой светскую городскую культуру. Начиная с Петра I, культура фейерверков формируется как апофеоз идеи государства . В отличие от всех других видов праздников фейерверки носили всесословный характер. “В их создании принимали участие самые различные группы населения, и они же были участниками и зрителями праздничных торжеств” . Зрительными залами фейерверков были улицы, набережные, площади. “Огненные представления” остались не только в памяти зрителей, но и фиксировались в гравюрах, рисунках, мемуарах. Кроме зрелищности фейерверки отличала яркая форма синтеза искусств; наряду с пиротехническими средствами в них применялись портретная и театральная живопись, скульптура, архитектура, литература, музыка . Это объяснялось тем, что праздничная культура XVIII века по своим масштабам не могла вместиться в пространство сцены или площади. В правление Екатерины II “огненные упражнения, как и вообще все искусство фейерверков, достигли такой высокой степени совершенства, какого до сих пор…кроме российского императорского двора, нигде в другом месте не видно еще и не известно”, – писал Я. Штелин . В контексте праздничной культуры XVIII века символы западноевропейской культуры воплощенные в атрибутах праздника, развлечения, ритуала осознавались не столько на гносеологическом уровне, сколько на уровне аксиологии. В символах праздничной культуры опредмечивались идеи и ценности европейской культуры и в таком виде они осваивались носителями русской  традиционной культуры, благодаря чему менялось (европеизировалось) их самосознание. На базе интерпретации символов иной (европейской) праздничной культуры стали производиться символы и символические системы антропологически ориентированной русской культуры II половины XVIII- XIX веков. Элементы столичной праздничной культуры разносились по провинциальным городам, в то же время официальные торжества собирали наиболее яркие образцы локальной (провинциальной) культуры. Заметное влияние на обновление форм и стиля жизни оказывали перемещения крупных войсковых соединений по стране, которые способствовали тиражированию европейски модернизированных культурных образов. В результате возникают естественные предпосылки для полицентричности  и неравномерности темпов модернизации. Это создало условия для формирования “полихронии” – сосуществования отдельных пространственных локусов. “Полихронное существование” носило не только территориальное выражение, оно оказалось характерным для всей образованной части населения. Жесткий прессинг верховной власти в целях сделать бояр и дворян в одночасье европейцами расщепил культуру высших сословий – церемониал по-европейски, каждодневность – по-старорусски. Развлекательное искусство, праздничность как элемент быта были изначально привилегией высших слоев общества, а им подражали вестернизированные дворяне, которые вслед за двором устраивали развлечения по западному образцу. Одним из распространенных элементов модернизированной праздничной культуры стала музыка, исполнявшаяся как крепостными, так и приглашенными профессиональными музыкантами. Жанровое, стилистическое содержание музыки этого периода изменилось. В городские дома вельмож и состоятельных людей приглашались симфонические оркестры, хоры, исполнявшие западноевропейский репертуар. Нередко они выступали в городских парках, во время ярмарочных гуляний. С конца XVIII и на протяжении XIX века по мере роста экономических возможностей купцы, промышленники, богатые писатели, адвокаты, врачи, чиновники, военные стали обустраивать быт (музицирование, пение) праздники и веселье по европейским образцам. Вслед за аристократией они потянулись к тому же досуговому антуражу, что и столицы . Это в свою очередь порождало новые очаги полихронии развлекательной культуры в российском обществе.

Несмотря на формирование вертикальной структуры развлечений – от локализованных в индивидуальном бытовом пространстве до внедомашних, схожих по форме с теми, которые были распространены в тот же период времени на Западе, Россия сохранила и пестовала ряд специфических, “коренных” свойств культуры, отличавших ее от европейских прототипов. Это в первую очередь относилось к выбору таких правил светского тона, которые должны были подчеркивать скромность и сдержанность в демонстрации чувств, в поведении, в одежде. Согласно установившимся правилам у человека не должно было быть ничего такого, что выделяло бы его из массы других, останавливало на нем взгляд. Даже если человек был одет сверхдорого, в нем ничего не должно бросаться в глаза.  Нарушение этого правила могло привести к публичному осуждению, от которого не спасали ни возраст, ни титулы, ни заслуги.

Подводя итоги можно сказать, что сформированный в XVIII веке механизм преобразования русской городской культуры по европейскому образцу более всего отразился на системе празднично-развлекательной культуры, в которую вошли элементы “высокой” классической и романтической культуры, порожденной европейскими странами в Новое время. Модернизированные и ритуальные формы развлекательной культуры как бы вставляются в обиход наиболее влиятельных, зажиточных и образованных слоев российского общества, что приводит с одной стороны, к становлению общеевропейской ментальности россиянина, которая определила модель социокультурной памяти, а с другой стороны, порождила “полихронию”, что говорит о сохранении религиозно-этнических компонентов в празднично-развлекательной культуре России. В результате массовое сознание оказывается погруженным в ценностно-нормативные системы, принадлежащие различным цивилизационным периодам. В нем переплелись европейские идеи и ценности с культурно-исторической памятью, вскормленной идеями и ценностями византийского христианства и славянского политеизма.

Автор(ы) статьи: Семина В.С. Крыкова И.В.
Раздел: ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

женщина, личность, просвещение, «просвещённый абсолютизм», женское образование.

Аннотация:

В статье рассматривается роль женщины в русской культуре на примере двух выдающихся женщин XVIII столетия – Екатерины II и Екатерины Дашковой. Автор уделяет особое внимание реформам Екатерины Великой в области женского образования и просветительской деятельности Е.Р. Дашковой на посту главы Академии наук и Российской Академии, имеющей огромное значение для науки и просвещения конца XVIII – начала XIX века.

Текст статьи:

В историю общественной мысли XVIII век вошел как эпоха Просвещения, или «век разума». Европейские просветители (Ф.М. Вольтер, Ш.Л. Монтескье, Д. Дидро, Ж.Ж. Руссо и другие) увидели в невежестве, предрассудках и суеверии главную причину человеческих бед, а в образовании, философской и научной деятельности, в свободе мысли – путь культурного и социального прогресса [5, с. 241].

Французские просветители сформулировали основные положения просветительской концепции общественного развития. Один из способов достижения общественного блага философы видели в деятельности просвещенных монархов – мудрецов на троне, которые, пользуясь своей властью, способствуют делу просвещения общества и установлению справедливости. Идеи общественного равенства, личной свободы, «естественного права личности, принадлежащего ей по рождению, данного Богом безотносительно к общественному положению, вероисповеданию, национальности», выдвинутые европейскими просветителями получили распространение во многих странах [5, с. 242]. Философы находили себе почитателей среди государей и министров: прусский король Фридрих II, австрийский император Иосиф II и другие.

Последовательницей учения французских просветителей считала себя и взошедшая на российский престол в результате дворцового переворота в 1762 году императрица Екатерина II. С 15 лет, ещё будучи великой княгиней, Екатерина Алексеевна увлеклась чтением трудов французских просветителей, а став императрицей, она с 1763 года вела переписку с Вольтером, Дидро, Д’Аламбером и их единомышленниками, обсуждая с ними государственные дела. В одном из писем к барону Гримму Екатерина Великая призналась: «Вольтер – мой учитель: он, или лучше сказать, его произведения, развили мой ум и мою голову» [8, с.54]. Сочинение Ш. Монтескье «О духе законов», где философ провозглашал идеалом конституционную монархию с четким разделением законодательной, исполнительной и судебных властей, стала настольной книгой Екатерины II, по её собственному признанию, её «молитвенником» [2, стр.15].

Общение с европейскими знаменитостями закрепило за Екатериной II славу просвещенной монархини, благодетельницы Европы, «Великой Семирамиды Севера» [8, с.53-54.].

«Я хотела быть русской, чтобы русские любили меня» — признавалась она [11, с.89]. Может быть за эту её любовь к России, уважение к наследию Петра I русский народ предпочел посадить на трон немку, а не племянника Елизаветы Петровны – Петра Федоровича, который был известен своим пристрастием ко всему немецкому, и своим идеалом считал прусского короля Фридриха II.

Необычайно богато одарённая природой, обладая высоким положением, Екатерина оказалась способной выполнить возложенную на неё судьбой задачу: она успешно действовала в качестве посредницы между прогрессом и культурой Западной Европы, с одной стороны, и бытом России – с другой.

При Екатерине II начался новый этап развития русской культуры, её дальнейшая европеизация, начатая при Петре I. Во время царствования Екатерины Великой и благодаря её инициативе значительно упрочилось мировое могущество и влияние России, которая быстро продвинулась вперёд по пути прогресса. Одной из задач она считала работу «над умами в варварской стране», духовным преобразованием народа [2, с.53].

В 1767 году Екатерина Великая созвала Уложенную Комиссию, что стало едва ли не самой примечательной акцией императрицы в духе просвещенного абсолютизма. В качестве руководящего документа Комиссии императрица подготовила «Наказ» — теоретическое обоснование политики просвещенного абсолютизма. Значительную часть текста «Наказа» составили цитаты из сочинений просветителей. В своём письме к Д’Аламберу Екатерина II признавалась: «Вы увидите, как там я на пользу моей империи обобрала президента Монтескье, не называя его». [2, с. 15]. И действительно, из 526 статей «Наказа», разбитого на 20 глав, 294 восходят к труду французского просветителя Монтескье «О духе законов», а 108 – к сочинению итальянского ученого-юриста Ч. Беккариа «О преступлениях и наказаниях» [10, с. 89].

Свой труд императрица посвятила размышлениям о монархической власти, о наказаниях, о народном хозяйстве, о воспитании, о наследственном праве, о суде и расправе, о народных обычаях, о добродетелях и пороках, о влиянии климата на историю различных стран и другим вопросам.

Екатерина исходила из положения о том, что верховная власть «сотворена для народа» и может быть только самодержавной. [2, с.19]. Целью самодержавия Екатерина II объявила благо всех подданных, что нашло отражение в девизе Уложенной Комиссии: «Блаженство каждого и всех». Средство достижения этой цели – соблюдение законов. Равенство людей понималось Екатериной Великой как право каждого сословия обладать дарованными ему правами.

По вопросам уголовного права Екатерина высказывалась за то, что только суд может признать человека виновным [9, с.34]. Таким образом, пусть и в сословной интерпретации, но в законодательство России вводилось понятие презумпции невиновности. Екатерина II осудила пытки и выступила против смертной казни, высказав мнение, что «лучше предупреждать преступления, нежели наказывать» [2, с. 20 -21].

Нельзя сказать, что взгляды императрицы разделяли все лица, окружавшие её. Однако на заседании Уложенной Комиссии императрице был присвоен титул «Великой, премудрой матери Отечества», что означало окончательное признание Екатерины II русским дворянством [7, с.161].

Екатерина II, следуя учению своих наставников-просветителей, придавала огромное значение образованию в жизни страны.  В 60-70-е годы она вместе с президентом Академии художеств И.И. Бецким сделала попытку создать систему закрытых сословных учебных заведений. В основе их устройства лежала мысль о приоритете воспитания над образованием, выдвинутая французским просветителем Ж.Ж.Руссо. Философ считал, что «все, что тормозит естественное развитие человека, должно устраняться с помощью воспитания» [5, с.248].  Воспитание просвещенных и преданных Отечеству граждан следует сделать общественным и государственным, но не семейным делом. [1, с. 255]. В соответствии с данными взглядами Екатерина II и И.И. Бецкой решили создать «новую породу людей». С этой целью в Москве и Петербурге были открыты Воспитательные дома, преобразованы Кадетские корпуса. Императрица выступила также инициатором приобщения женщин к просвещению. В 1764 году при Воскресенском Смольном женском монастыре по её инициативе было основано Воспитательное общество благородных девиц (Смольный институт). В программу обучения включались два языка, литература, математика и даже физика. Принимали туда девочек с 6 — 9-летнего возраста и воспитывали в отрыве от семьи. Целью такого воспитания было формирование нового поколения дворянок, которые могли бы повлиять на последующее образование дворянских детей. Как отмечают исследовательницы истории русской культуры Л.Г. Березовая и Н.П. Берлякова: «Закрытые учебные заведения екатерининских времен создали в России тип женской образованности, целые поколения светских красавиц, образованных законодательниц мод и вкусов» [1, с.256]. Смольный институт положил начало женскому образованию в России. Ещё почти столетие в женском образовании сохранялось два типа: или закрытое элитарное учебное заведение типа Смольного института и пансиона, или домашнее образование.

Долгие годы единомышленницей Екатерины Великой выступала её подруга, которую современники прозвали Екатериной Малой — княгиня Е.Р. Дашкова.

В истории России второй половины XVIII века княгиня Екатерина Романовна Дашкова – явление уникальное. В течение одиннадцати лет, с 1783 по 1794 годы она стояла во главе крупнейших научных учреждений страны – Академии наук и Российской академии, и осталась единственной женщиной в русской истории, которая занимала такие высокие посты [4, с.3].

А.И. Герцен, почитатель и биограф Дашковой, писал об этой замечательной женщине: «В Дашковой чувствуется… что-то сильное, многостороннее, деятельное, петровское, ломоносовское, но смягчённое аристократическим воспитанием и женственностью» [4, с.3].

Кем была она, эта женщина, крестница Елизаветы Петровны и  Петра III, подруга Екатерины II ещё до восшествия той на престол, проведшая значительную часть своей жизни в немилости, изгнании?

Екатерина Романовна Дашкова родилась в 1743 году в Петербурге. Отец её, граф Роман Илларионович Воронцов (генерал-поручик и сенатор), детьми своими интересовался значительно меньше, чем светскими развлечениями. В два года она лишилась матери и с четырёх лет воспитывалась в доме дяди – канцлера Михаила Илларионовича Воронцова. Екатерина Романовна получила блестящее по представлениям того времени образование: изучила четыре иностранных языка (французский, немецкий, английский и итальянский), которыми впоследствии свободно владела; занималась музыкой, танцами, рисованием. Но девочка, рано начавшая самостоятельно и критически мыслить, была не удовлетворена им, «страстно желала образовать себя» [4, с.40-43]. Екатерина Воронцова много и увлечённо читала и уже в 13 лет размышляла над книгами Вольтера, Дидро, Руссо и других французских просветителей [4, с. 42]. Глубокое знание литературы, стремление разобраться в происходящем в окружающей жизни и наблюдательность позволили Е.Р. Дашковой стать одной из образованнейших русских женщин второй половины XVIII века.

С будущей императрицей Екатерина Романовна познакомилась, когда ей было 15 лет, и они сразу подружились: писали друг другу записки, обменивались мнением о прочитанном. Обе молодые, образованные женщины, обе большие поклонницы сочинений философов-просветителей, они были «единодушны в том, что просвещение – залог общественного блага», вместе мечтали о наступлении «царства разума», о «государе, любящем и уважающем своих подданных» [6, с.14].

Е.Р. Дашкова активно участвовала в дворцовом перевороте, который привёл к власти Екатерину II. Безусловно, роль Дашковой в этом перевороте была меньшей, чем представлялось ей самой. Через мужа, служившего в Преображенском полку, она знала многих гвардейских офицеров, недовольных Петром, подогревала это недовольство разговорами об опасности, которая грозит Екатерине и наследнику, если Петр узаконит свои отношения с Елизаветой Воронцовой (а он якобы собирался это сделать) [6, с.18].

Позднее разочаровавшись в Екатерине II, Дашкова Е.Р. продолжала считать 28 июня 1862 года «самым славным и достопамятным днем» для своей Родины [6, с. 22].

В 15 лет Екатерина Романовна вышла замуж за блестящего гвардейского офицера князя М.И. Дашкова. Но ни раннее замужество, ни рождение детей (дочери Анастасии и сына Павла), не помешали Е.Р. Дашковой отдать свое время любимым занятиям литературой.

Е.Р. Дашкова способствовала распространению идей французских просветителей и сама выполнила первый перевод отрывков из философского трактата Гельвеция «Об уме», в котором философ выдвинул идею о равенстве умственных способностей всех людей, из чего вытекала мысль о том, что независимо от происхождения, государством может управлять любой человек, достаточно развивший природные задатки. Екатерина Романовна писала пьесы, стихи, статьи, мемуары, которые составили «Записки».

Она была знакома со многими выдающимися достижениями педагогической науки (работами Ж.Ж. Руссо, Я. Коменского и других), придерживалась прогрессивных взглядов в вопросах воспитания, исповедуемых философами-просветителями (также как и Екатерина Великая, мечтала о воспитании «новой личности») и детально разрабатывала примерную систему образования передового русского юноши. Е.Р. Дашкова, также как и И.И. Бецкой полагала, что «дети должны воспитываться вне привычной среды, но только не в закрытых учебных заведениях, а под наблюдением и влиянием родителей» [6, с.63]. Екатерина Романовна составила для сына Павла список предметов и сроки их изучения. В этот список вошли язык, риторика, литература, история, государственные учреждения, математика, логика, этика, права народов, физиология, рисование и другие дисциплины [6, с.64].

В 1765 году Е.Р. Дашкова овдовела. После размолвки с императрицей, вызванной конфликтом между Екатериной Романовной и Григорием Орловым, фаворитом Екатерины II, Дашкова удалилась от двора. Здоровье её было сильно подорвано, и она обратилась к Екатерине II с просьбой о разрешении выехать за границу. В 1779 году Дашкова с детьми отправляется в путешествие по Европе. Маршрут странствий включил Англию, Голландию, Францию, Италию, Германию. Во время путешествий она составляет гербарий и коллекцию минералов, изучает садоводство, но главное – она встречается с Дени Дидро, с которым они обсуждают важные общественные вопросы. Так, например, в одной из бесед между Дидро и Екатериной Романовной возник спор по проблеме крепостничества в России. Дидро настаивал на том, что русские крестьяне находятся в рабстве и что «будучи свободными, они стали бы просвещеннее и богаче». [9, с. 114].  Е.Р. Дашкова, наоборот, доказывала, что сначала нужно просветить народ, а потов уже освобождать, так как «просвещение ведет к свободе», а «свобода без просвещения» производит только анархию и беспорядок». [9, с. 114-115]. Согласно «Запискам» княгини Е.Р. Дашковой, ей удалось доказать свою правоту знаменитому философу и перевернуть его представления. [9, с. 115].

Летом 1782 года Дашкова возвращается в Россию. В Петербурге Екатерина II предложила ей место директора Академии наук. По настоянию и ходатайству Е.Р. Дашковой с 1784 по 1788 годы архитектор Дж. Кваренги построил главное здание Академии наук.

Екатерина Романовна глубоко чтила память гениального русского ученого М.В. Ломоносова. Вступив в 1783 году в должность директора петербургской Академии наук, она произнесла краткую вступительную речь, в которой наметила пути развития русской науки, опираясь на труды М.В. Ломоносова. Е.Р. Дашкова считала, что наука должна отвечать жизненным, практическим потребностям страны [6, с.77]. В том же году Е.Р. Дашкова подготовила к изданию первое академическое собрание сочинений М.В. Ломоносова. В центре внимания Е.Р. Дашковой – академическое хозяйство, научно-просветительская и издательская деятельность. По распоряжению Екатерины Романовны была приведена в надлежащее состояние библиотека, академикам выплачено задержанное жалование, перестроена и улучшена работа типографии. Е. Р. Дашкова добилась, чтобы при Академии были открыты публичные чтения общедоступных курсов: видные учёные читали лекции по основным отраслям естественных и точных наук. Екатерина Романовна  подчеркивала, что лекции должны читаться на «российском языке», и тогда «науки перенесутся на наш язык и просвещение распространится» [6, с.77].

Под её руководством в 1783 году Академия наук начинает издавать  журнал «Собеседник любителей российского слова, содержащий разные сочинения в стихах и прозе некоторых российских писателей», к участию в котором она привлекает многих талантливых литераторов. Журнал выходил в течение 1783-1784 годов. Е.Р. Дашкова, будучи одним из редакторов этого журнала, помещала там свои оригинальные и переводные произведения и подписывалась «Россиянка». В журнале публиковали свои произведения Г.Р. Державин, Д.И. Фонвизин, Екатерина II и другие [3, с.20].

В том же 1783 году Екатерина II обсудила с Е.Р. Дашковой учреждение Российской Академии, предназначенной для изучения русского языка и русской литературы, и назначила Е.Р. Дашкову её председателем. Екатерина Романовна получила должность первого президента новой Российской Академии за свои обширные познания и научные связи по всему миру. Подобно своей высокой покровительнице, Е.Р. Дашкова переписывалась и общалась с такими известными просветителями, как Д’Аламбер, Дидро, Рейналь. Ещё обширнее были её связи в Англии – историки У. Робертсон и А. Фергюсон, физик Дж. Блэк, экономист А. Смит. В последствии, по её инициативе был избран членом Петербургской Академии Б. Франклин, один из авторов американской конституции. По рекомендации Б. Франклина Е.Р. Дашкова была избрана членом философского общества в Филадельфии.

Российская Академия в отличие от петровской Академии наук была образована как специальный научный центр по изучению русского языка и словесности. Её Устав, или «Краткое начертание» был разработан самой Дашковой, которая успешно управляла этим учреждением более десяти лет. В уставе было записано: «Главный предмет Российской Академии состоять должен в обогащении и очищении языка российского и в распространении словесных наук в государстве».[4, с.538]

На открытии Российской Академии Е.Р. Дашкова выступила с программной речью, в которой наметила основные направления работы Российской Академии: «Сочинение грамматики и словаря – да будет первым нашим упражнением…» [3, с. 21]. В своей речи Дашкова указывает также, что академики должны заниматься изучением древнерусских литературных памятников: «Многоразличные древности, рассыпанные в пространствах отечества нашего, обильные летописи, дражайшие памятники праотцев наших, каковыми немногие из ещё существующих ныне европейских народов поистине хвалиться могут, представляют упражнениям нашим обширное поле..»[6, с. 83].

Первоочередной задачей Российской Академии Е.Р. Дашкова считала создание Словаря, раскрывающего богатство национального русского языка. По её инициативе был издан в 6-ти частях с 1789 по 1794 годы «Словарь Академии Российской, производным порядком расположенный», первый толковый и нормативный словарь русского языка, заключавший в себе свыше 40000 слов. Дашкова не только участвовала в его составлении, но и взяла на себя объяснение понятий, «имеющих отношение к нравственности, политике и управлению государством» [6, с.84]. Для работы над этим «Словарем» Е.Р. Дашкова привлекла виднейших писателей и ученых: Д.И. Фонвизина, Г.Р. Державина и других. При поддержке учёных Дашкова создала три отдела: грамматический, объяснительный и редакционный, распределив членов Российской Академии по избранным отделам. Сама она приняла на себя буквы «Ц», «Ш», «Щ» и собрала их более 700. «Словарь Академии Российской» сыграл громадную роль в установлении лексических норм русского литературного языка.

Под наблюдением Дашковой Российской Академией в течение нескольких лет выпущены были 43 сборника «Российский Феатр, или полное собрание всех российских феатральных сочинений». Издание это состояло из 173 пьес, и в нём были напечатаны драматические сочинения Ломоносова, Сумарокова, Фонвизина и других авторов.

Е.Р. Дашкова способствовала публикации в 39-й части «Российского феатра» за 1794 году тираноборческой трагедии Я.Б. Княжнина «Вадим Новгородский», вызвавшей негодование Екатерины II. Дело было в том, что императрица увидела в этом произведении пропаганду революционных идей, так как трагедия содержала много стихов в опровержение самодержавию, что и вызвало такую реакцию государыни. В результате по приказанию императрицы трагедия Я.Б. Княжнина была вырвана из «Российского феатра» и сожжена, а Е.Р. Дашкова вскоре была вынуждена уйти в отставку.

В ноябре 1796 года в своём подмосковном имении Троицкое Е.Р. Дашкова узнала о смерти Екатерины II, а в декабре получила уже указ Сената об увольнении её со всех должностей. Вскоре Павел I приказал ей немедленно выехать в ссылку в имение сына в Новгородскую губернию «и оставаться в нём впредь до нового распоряжения»[6, с. 102].

Последние годы жизни Дашковой были омрачены семейными несчастиями, тяжёлыми отношениями с дочерью Анастасией и неожиданной смертью в 1807 году в возрасте 44 лет сына Павла.

В эти годы, вдали от двора и большой политики, Дашкова по просьбе своей подруги Марты Вильмот создаёт свои мемуары — «Записки» («Mon histoire»), представляющие собой превосходный памятник русской культуры, в котором оказались запечатлёнными многие общественные идеи эпохи, воссозданы образы выдающихся людей XVIII столетия.

Так какой же она была – Екатерина Романовна Дашкова? Современники судили о ней по-разному – кто с восхищением, кто с завистью, а порою в откровенно враждебном тоне. Одним она представлялась прежде всего женщиной честолюбивой, которая «добивалась первого места при государыне, даже желала заседать в Совете» (Г.Р. Державин), другие полагали, что «она была бы на своём месте во главе государства, или занимая пост генералиссимуса или министра сельского хозяйства» (Кэтрин Вильмот) [4, с.3].

Литератор, редактор, филолог, знаток искусств (её суждения об архитектурных памятниках и произведениях живописи поражают точностью и глубиной), педагог, натуралист, музыкант. Но прежде всего Е.Р. Дашкова была женщиной – сильной, смелой, умной, образованной, обаятельной умеющей разбираться в людях, обладавшая даром убедить, пленить, привлечь.

Недолго играла она при дворе блестящую роль, которая, казалось, была ей предназначена рождением и политическими событиями. Но в истории русской культуры, русского Просвещения ей, несомненно, принадлежит роль значительная и, пожалуй, ещё недооценённая.

Екатерина II и Екатерина Дашкова внесли огромный вклад в основы развития современной европеизированной русской культуры.

Литература:

1.         Берёзовая Л.Г., Берлякова Н.П. История русской культуры: Учеб. для студ. высш. заведений: В 2 ч. – М.: изд. центр ВЛАДОС, 2002. – Ч.1. -400с.

2.         Брикнер А.Г. История Екатерины Великой: в 3 т.Т.3. – М.: ТЕРРА, 1996. – 264с.

3.         Дашкова Е.Р. Литературные сочинения /Сост., вступ. Ст. и прим. Г.Н. Моисеевой. – М..: Правда, 1990. – 368 с.

4.         Записки княгини Дашковой. Письма сестер Вильмот из России. – 2-е изд. /Под общ. ред. С.С. Дмитриева; Вступ. ст. Г.А. Веселой и С.С. Дмитриева; Сост., коммент. и имен. указ. Г.А. Веселой. – М.: Сов. Россия, 1991. – С. 3.

5.         Зарецкая Д.М., Смирнова В.В. Мировая художественная культура. – М.: Издательский центр АЗ, 1998. – 332 с.

6.         Лозинская Л.Я. Во главе двух академий. – М.: Наука, 1978. – 144 с.

7.         Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России с древнейших времен до наших дней. – М.: ПБОЮЛ Л.В. Рожников, 2001. – 520 с.

8.         Павленко Н. Екатерина Великая. «Родина». 1996. №3.- С.53- 57.

9.         Павленко Н.. Екатерина Великая. «Родина». 1996. № 6.- С.32- 36.

10.       Рахматуллин М.. Екатерина Вторая. Наука и жизнь. 2003. №2. – с.81-89.

11.       Рябцев Ю.С. История русской культуры: Художественная жизнь и быт XVIII – XIX вв.: Учебное пособие – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1997. – 432с.

Автор(ы) статьи: Ромах Н.И.
Раздел: ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

шумеры, культура шумеров, ценности шумерской культуры, письменность.

Аннотация:

Представленная статья раскрывает сущность древнейшей культуры – культуры шумер, которая до настоящего времени остается загадкой исторической культурологи, антропологии. Немногочисленные сохранившиеся памятники этой культуры демонстрируют не только высокий уровень развития цивилизации, но и родственную современному человеку ментальность, восприятие окружающего мира, что актуализирует изучение этих ценностей, позволяющих лучше понять современные антропологические проблемы.

Текст статьи:

Начало этой цивилизации так отдалено от нас по времени, что большая часть ее памятников утрачено. Лишь в последние десятилетия ученые получили возможность документально подтвердить свои предположения. Изучая клинописные  таблицы  библиотеки  Ашшурбанипала, ученые нашли на одной из них упоминание о «тайных шумерских документах». Именно этот факт лег в основу целой серии изысканий, которые дали возможность изучить высокий уровень культуры этой страны. Достаточно привести ставшую знаменитой цитату царя Ашшурбанипала — владельца крупнейшей библиотеки: “Для  меня было большой  радостью повторять красивые, но непонятные надписи шумеров…»     Что это за страна, что за народ? Уже Ашшурбанипал считал шумерский язык «непонятным», а Геродот — отец истории — вообще ничего не знал об этом народе. Когда в Месопотамии начались раскопки, «народ, который начал историю» (так иногда называют шумеров) стал рассказывать.     …На пол дороге между Вавилоном и Персидским заливом  в иссушенной  пустыне с давних времен возвышался  холм Варка. Его раскопки, начатые еще до первой мировой войны, возобновились в 1927 году. Ими руководил немецкий ученый Ю. Иордан.  Под холмом скрывался  древний город Урук, который существовал на протяжении трех тысячелетий. Совершенно необыкновенные вещи  были скрыты в холме Варка. И, прежде всего, одна из самых  древних глиняных табличек с письменами. Найденные документы относились к середине четвертого тысячелетия до нашей эры. Следовательно, им пятьдесят пять веков!     Потом были открыты  другие столь же древние города. …Перед археологами возникли руины храмов  и дворцов, предметы домашнего  обихода и орудия труда. И —   горы глиняных табличек, разнообразной формы  и размеров, испещренных  клинописью.

Именно из них были почерпнута информация о политической и социальной жизни     древнего Шумера,  его экономике и государственном устройстве,     о земледелии, скотоводстве, судоходстве, кораблестроении (большинство городов Шумера  стояло на берегу Евфрата), столярном,  гончарном, кузнечном и ткацком производстве…  Еще в IV тысячелетии до нашей эры  шумеры  создали сеть оросительных каналов. За неимением камня  они научились изготовлять серпы, горшки, тарелки,    кувшины  из глины. На их земле не было дерева -   они начали    сооружать хижины   и загоны для скота из тростника, скрепленного глиной.

Древность, обширность и развитость   артефактов позволяют по-разному трактовать генезис человеческой культуры. Человечество по-прежнему не знает, чьим наследием пользуется, не отдает себе отчета в том, где находятся истоки его культуры. Расшифрованные таблички позволяют предположить, что  шумеры первыми создали письменность; они — первые создатели числовых записей и математических формул;  первыми вели астрономические наблюдения; первые на земле рецепты были составлены шумерскими врачами.     Из этих экскурсов можно понять, сколь волнующа и увлекательна история шумеров, какую величественную культуру они создали и как многое из их достижений сохранилось в мыслях и делах пришедших им на смену цивилизаций.      Через 40 веков благодаря упорному труду, полному самоотверженности и самопожертвования Шумер был открыт заново, а достижения  Шумеров получили высокое признание «и стали предметом глубоких исследований и страстных научных споров».

На свет были извлечены памятники архитектуры и искусства, поражающие своим величием и великолепным исполнением. Полуразрушенные глиняные таблички, на которых шумеры увековечили дела человеческого разума, стали источниками вдохновения для поэтов, ученых, властителей и теологов древнего мира.  Стало очевидным, что религиозные, общественные, правовые, эстетические и литературные концепции цивилизации, сформировавшиеся в районе Средиземноморского бассейна, в зоне взаимовлияния древних народов Ближнего Востока и греческих культур, восходят к далекому прошлому — к Шумеру.     Оказалось,  что именно здесь в Двуречье возникли самые первые своды законов и любовные песни, организованные формы торговли и промышленного хозяйства.  Здесь следует искать прототипы Ноя и Ниобеи, ада и рая, Евклидова  закона и басен Эзопа…

Шумер (сегодня Южный Ирак)  был самым цивилизованным и самый многолюдным уголком Востока. Данные археологии говорят  о том, что в 6-5 тысячелетиях   до нашей эры сначала в Северной, затем в Южной Месопотамии существовали оседлые поселения, жители которых занимались не только охотой, рыболовством, но и земледелием.  В северной и южной частях Двуречья развивались оригинальные культуры, близкие и вместе  с тем отличающиеся друг от друга. До нас дошли изделия из камня  и глины, сосуды с характерными способами орнаментации, орудия труда, охотничье ружье, украшения, фигурки и статуэтки, отражающие древнейшие верования. . Подобные поселения обнаружены и в других районах Месопотамии, в нижних культурных слоях Ниневии и в Арпачии.

Первые следы этой культуры археологи находят в северной части Месопотамии, на  берегах притока Евфрата -Хабура. В 1911 году барон Факс фон Оппенгейм начал  археологические раскопки. Жители сообщили ему, что Тель-Халаф скрывает руины очень древнего поселения. Жители хоронили покойника на холме и когда раскопали верхние слои, наткнулись на каменные изваяния животных с человеческими головами. В 1927-1929гг. Оппенгейм добрался до самых глубинных слоев и обнаружил изумительной красоты расписные лепные сосуды, наиболее совершенные  из всех изделий подобного рода, выполненных в древности. Ученые предположили, что они создались без гончарного круга, что еще более поражает такой законченностью форм. Сосуды были изящно украшены черным и оранжево-красным орнаментом в виде геометрических фигур и изображений птиц, животных и людей. Покрытия глазурью, обожженные в специальных печах при высокой  температуре, придавили им вид фарфоровых изделий.      Севернее были найдены сосуды, орудия, оружие, предметы повседневного быта и руины небольшого храма, построенного из высушенного на солнце кирпича.

Последняя находка — храм — первый  из четырнадцати /если не 17/ доисторических святилищ, возводившемся на одном и том же месте. Этот факт говорил не только о развитости, но и неизмеримой древности найденных артефактов.

До сих пор неизвестно, откуда пришли шумеры. Ученые утверждают, что в эпоху расцвета культуры Эль-Обейда т.е. во второй половине 4 тыс. лет до нашей эры в Месопотамии появляются шумеры — род,  который на более поздних письменных документах называет себя  «черноголовыми».

Предполагается, что страна  Шумер получила  свое название от пришедшего народа, который поселился в местах, где Евфрат разделяется на  многочисленные рукава, часто меняет свой путь  к морю. При этом  русло превращается постепенно в болото Кара, тяжелые  испарения от которого и  тучи мошкары заставляли людей держаться подальше от  этих гиблых мест. Хотя земля  под  илистой почвой была плодородной, обработка её была не под силу еще людям. Все изменилось, когда в страну болот и  рек пришли новые, энергичные люди — шумеры. Их предыдущее местообитание – неизвестно, что рождает множество предположений. Речь идет об острове Бахрейн, Кавказе, горах Центральной Азии, Иранском нагорье, Гималаях, Памире, Египте и др.

Шумеры сильно отличались от окружающих их народов.         Поселившись в Двуречье,  они сразу же занялись строительством городов,  организацией ирригационного хозяйства, мореплаванием и судоходством по рекам и  каналам. Ученые называют крупные города: Эреду, Урук, Ур, Ниппур, Киш, Лагаш и др. О некоторых из них  слагались целые  легенды, свидетельствующие и о религии шумеров. Одна из них о городе Эреду- «городе высокой культуры» на берегу Персидского  залива. Записанный много позднее миф, говорит о том, что в нем находился дворец, воздвигнутый на дне океана. Ни один  бог, кроме  Энки не имел туда доступа. В первозданном океане построил добрый бог Энки город Эреду и вознес его над поверхностью вод так, что он  «засиял, подобно высокой  горе».  Омываемый  пресными водами он был собственностью бога Энки, который охранял его и его жителей.

Город Эреду — был священным городом, который посещали паломники отовсюду. Но жили в нем только жрецы, что запрещало простым смертным находиться в нем. Храм же, который сам по сути являлся городом, принимал на покой знатных людей Эреду, Ура, Урука и других городов.

Урук /создание относится к 2900 г. до нашей эры/ — город — государство становится центром  страны. Поселившись в Месопотамии, бедной ископаемыми, шумеры вынуждены были вступить в широкий товарообмен с соседями.  Следы влияния культуры шумеров обнаружены в ряде стран Средиземного  моря — Сирии, Анатолии и др.

Среди находок этого периода особенно обращает внимание работа шумерских резчиков. Это печати, таблички, небольшие статуэтки из глины, лазурита, перламутра, алебастра и металла. Появляются инкрустации.  Чаще всего это предметы культового характера. Но особое восхищение ученых  вызывает так называемая «Дама из Урука” лицо женщины из алебастра

- пленительное, поражающее необыкновенным спокойствием и задумчивой сосредоточенностью. Утверждают, что оно красивее своей соперницы Нефертити, хотя и старше её на полторы тысячи лет.

Интенсивная деятельность породила политическую  экспансию шумеров, что привело к созданию городов-государств: Шуруппака, Эшнунна, Киша и др.

Сейчас расшифрованы многие таблички древних шумеров, содержащие  записи мифов, пословиц и поговорок. Выяснилось, что шумерские сборники пословиц  и поговорок на несколько столетий старше известных нам египетских — они записаны более трех с половиной тысячелетий назад. Вот  несколько примеров народной мудрости:

1.Хорошо  одетому всюду рады:

2. Увернулся от дикого быка,

Натолкнулся на дикую корову;

3. Если страна плохо вооружена,

Враг будет всегда стоять у ворот.

Почтенный  возраст имеют и шумерские  басни о животных, созданных задолго до Эзопа, который прежде считалсяосновоположником этого жанра. По клинописным  табличкам можно судить, что уже в то далекое время люди славили свою землю, свои поля: «О, Шумер,  великая земля  среди всех земель вселенной, залитая немеркнущим светом. Твое сердце глубоко и неведомо… Да будут хлевы твои многочисленны, да приумножатся твои коровы, да будут овчарни твои многочисленны, да будут овцы твои бесчисленны».

Сложили   шумеры  и первый гимн труду, и первую любовную элегию:

«Супруг, дорогой моему сердцу,

велика твоя красота, сладостная точно мед.

Лев, дорогой моему  сердцу.

Велика твоя красота, сладостная точно мед…».

Им  же принадлежит древнейшая  погребальная песнь: «Пусть твой жизненный путь не исчезнет из памяти, пусть имя твое называют в грядущие дни…»

Поражает воображение поэма о Гильгамеше, считающаяся шедевром Шумерской культуры.   Гильгамеш, царь Урука, угнетает свой народ, но затем, заключив  дружбу  с диким человеком Энкиду, совершает небывалые подвиги. После смерти Энкиду Гильгамеш  тщетно добивается бессмертия. Поэма — подлинный гимн человеку, его устремлениям и  дерзаниям. В ней ярко выражен  интерес к героической личности, который смело вступает в борьбу с несправедливым порядком, установленным Богами. Вот первые ее строки (перевод советского ассириолога В. К. Шилейко):

Об увидавшем  все до края мира,

О проницавшем  все, постигшем все.

Он прочел совокупно все писанья,

Глубину премудрости  всех книгочетов.

Потаенное видел, сокровенное ведал,

И принес он весть о днях до потопа.

Далеким путем  он ходил, но устал и вернулся.

И записал на камне весь свой труд.

Значит, уже тогда было немало книг, уже тогда «книгочеты» владели премудростью, были и люди, которые могли прочесть «все писанья». Все это говорит о целом слое людей – интеллигенции, которая специализировалось в этом.     …Открытия следовали одно за другим. И каждое из них — итог огромнейшего труда, результат изобретательности и мастерства. То, что некоторые тексты дошли до нас в более поздних (вавилонских) копиях, то, что они плохо сохранились, — не самое страшное.   Многие  произведения  оказались разъединенными. Большого  искусства, например, потребовалось, чтобы из множества осколков клинописных табличек восстановить литературный памятник «Дом  рыб». Части поэмы оказались в трех музеях, мира: начало — в Стамбуле, середина — в Лондоне, окончание — в Филадельфии. Тем не менее текст поэмы удалось восстановить, перевести и прокомментировать. В ней дано описание — и очень поэтическое—многих  рыб.

Вот что говорится о скате. У этой рыбы:

Голова — мотыга, зубы — гребень,

Ее кости — ветви пихты,

Ее тонкий хвост — бич рыбака.

Широкое  распространение в Шумере  имели  всевозможные поучения, споры и диспуты. Ученым нашего времени удалось из имеющихся  табличек и фрагментов восстановить поучение, условно названное «Календарь земледельца», первая строка которого гласит: «Во время оно землепашец  поучал своего сына».  Далее идут советы, как получать хорошие урожаи. Они охватывают все виды полевых работ: от орошения почвы до снятия урожая. Все поучение состоит из 107 строк.

Из сохранившихся текстов многих диспутов интересен «Спор  между  Мотыгой и Плугом»,  где подробно рассказано, чем занимаются Плуг  и Мотыга. Заканчивается текст такими  словами:   «В  споре между Мотыгой и Плугом  побеждает Мотыга».  Разумеется, в библиотеках хранилась и  культово-богослужебная литература: гимны богам и легенды о них, молитвы, заклинания,  покаянные  псалмы, гадания, предсказания. Наиболее интересны  в литературном отношении  покаянные псалмы, с подлинным  лиризмом отражающие  человеческие горести и страдания.     Немецкий  музыковед К. Закс заинтересовался глиняной табличкой, которая относится к III тысячелетию до нашей эры. Кроме  текста шумерского предания «О сотворении человека», на ней обнаружены   клинописные знаки, которые считают музыкальной записью. По мнению ученого, здесь была записана мелодия для арфы, игрой на которой сопровождалось чтение преданий.

Много толкований и противоречий вызвал памятник письменности «Царский список». Вся история в нем делилась на 2 периода: шумеры до и после потопа. Она представляла собой жизнеописание представителей правящих династий, что сопровождалось перечнем их имен, как выяснилось из других источников, неполным.

Из 9-ти обнаруженных и расшифрованных шумерских героических поэм две посвящены Энмеркару, две — Лугальбанде и пять — Гильгамешу. Все они представители первой династии Урука.   Они были записаны на 20 табличках. Табличка, содержащая 600 строк текста, разделенного на 12 столбцов, хранится в Музее  древнего Востока в Стамбуле. Это поэма об Энмеркаре — древнейшем произведение жанра.

В мифе повествуется, что богиня Инанна полюбила Энмеркара. Он «избранный светлым сердцем Инанны», обратился с мольбой к «своей госпоже, владычице доброй: “Сделай так, чтобы жители Аратты, искусно выделывали золото и серебро для Урука, чтобы они приносили благородный лазурит, извлеченный из скал, чтобы они приносили драгоценные камни и благородный лазурит». Этими сокровища жители Урука должны были украсить храм, которых Инанна «избрала своим жилищем» и где Энмеркар будет возносишь молитвы своей богине.  Но сокровища нужны были не только  для того, чтобы украсить храм. Энмеркар намерен украсить Азбу — священный храм бога Энки в Эреду и др. Намерения Энмеркара благородны, но одновременно он хочет славы и подчинения Аратты, богатой строительными материалами, всевозможными металлами и мастерами. Инанна советует Энмеркару послать туда красивого, молодого и красноречивого гонца с наказами Инанны. Посланец был выбран и выполнил все. Он называет Энмеркара «великим драконом  шумера» и прославляет его могущество, и суть своего прихода. А заканчивает свое послание угрозой. Если Аратту не подчинится, то:

«Я опустошу её /Аратту/, как место….

Я разрушу безо всякой пощады город и

Аратта покроется пылью,

как город, проклятый богом Энки.”

Но правитель Аратты тоже объявляет себя любимцем Инанны и отказывается ему уступить.  Посланцы путешествовали в оба конца несколько раз и, наконец, был произведен обмен зерна на сердолики и лазурит.

За художественными образами и событиями, как полагают, скрываются подлинные. Герои эпоса ищут металлы для страны. Проблема сырья, и прежде всего материалов, необходимых для строительства и украшения жрецов -»домов бога», была одной из центральных проблем, которые пришлось решать шумерам в первые годы формирования их государства. Это и нашло отражение в их эпической поэме. То же можно сказать и о поэме о Гильгамеше…. То есть, поэмы становятся свидетельствами жизнедеятельности этого удивительного народа.

В шумерской литературе не было создано историографии. Отсутствуют даже тексты исторического плана. Зато широко представлены исторические жанры, от пословиц и песней-плачей до мифов и этических поэм. По ним и воссоздается история этого народа.

Немного больше такого исторического материала ученые находят в более поздний период культуры шумеров -  в посвятительных надписях на статуях, сосудах, глиняных конусах, цилиндрических печатях и глиняных табличках. Шумерские ученые считали, что занимаемая ими местность всегда была такой же благодатной с точки зрения климата, природы и т.д. Они не подозревали, что когда-то их страна была заболоченной пустынной равниной с редкими бедными поселениями. Шумер стал могшучим лишь в результате усилий многих поколений, неустанного и целенаправленного труда его обитателей,  которые с удивительным упорством и мужеством добивалось все НОВЫХ и новых достижений.

Шумеры оставили после себя огромное  количество разного рода перечней и списков. Ученые располагают множеством табличек с бесконечными перечнями грамматических форм, математическими задачами, решениями, графиками,  сводами законов.  Но все это только списки. Обобщений, формулировок, выводов в них нет. Очевидно, культура шумер создавала в основном эмпирический донаучный материал.  До сих пор не ясна цель длинных списков названий растений, животных, минералов.  Возможно это «учебные» пособия для шумерских ученых и учеников.  Гордон Чайлд, например, считает, что: «Шумерские перечни наименований — это не просто словники. С их помощью  можно приобрести власть над предметами,  которые в них названы. Чем длиннее список, тем большим числом предметов овладевает человек путем их изучения и использования. Возможно, именно это явилось причиной, побуждавшей шумеров составлять и бережно хранить перечни наименований, различных  предметов.     Что же касается истории, то шумеры, по мнению некоторых ученых, ощущали себя  не творцами, а лишь исполнителями предначертаний богов, ответственными за их нерушимость и неприкосновенность. Правитель, захвативший землю соседа, ссылаясь на традицию, утверждал, что восстанавливает древний, учрежденный богами порядок.

Данные археологии и тексты тысяч глиняных табличек открывают перед нами картины жизни  Шумера — страны поистине сказочного изобилия, с великолепно налаженным хозяйством, вызывавшем  удивление и зависть всего тогдашнего мира.    А ведь  природа этого края была, не так благодатна: болота, топи в низовьях Тигра и Евфрата, мертвые пустыни на севере, голые степи, выжженные солнцем.  В стране не было ни дерева, ни металла, ни строительного камня, ни минералов, столь необходимых для нужд строительства и развития ремесел.  Первобытные общины этого региона жили за счет охоты, рыболовства и собирательства.

А шумеры именно здесь сформировали высокоразвитую цивилизацию. Естественно, они не могли ограничиться только использованием естественных богатств Двуречья.  Они создали настоящее «экономическое чудо» в 3 тыс. до нашей эры. Естественно возникает вопрос, что именно помогло им в  этом, таком уровне развития, которое ученые назвали «экономическим  чудом»?

Ученые полагают, что сельское хозяйство — ГЛАВНЫЙ источник благосостояния страны. Земли шумеров были превращены в цветущий край благодаря орошению полей. Густая сеть оросительных каналов, тщательная система обработки земли, помогли этому начинанию. Но создание ирригационной системы, накопителей воды, каналов, знания времени полива и обработки почвы, технология выращивания посевов требовали  знаний и единого руководства. Чтобы произошло “если бы каналы создавали без знания дела? Таким управлением сельским хозяйством, работающих там людей, становятся храмы, а в них жрецы, занимающиеся изучением всех перечисленных проблем. Именно они и управляли всей окружающей жизнью.

Храмы вообще представляли собой главный смысловой и управляющий центры, посвященные местному богу. В них хранился весь собранный урожай и выдавался в необходимых для питания количествах. Они становился основой города, который начинал строиться вокруг. Управляли городом жрецы храма. Верховный жрец носил титул «ЭН» или «ЭНСИ». Власть жрецов была сильнее власти военных вождей и постепенно именно в их руках сосредотачивалось  все больше земли, что требовало подчинения людей, их обрабатывающих, которые стали позднее рабами.

В амбары храма ссыпалось зерно. На его складах хранились всевозможные сельскохозяйственные продукты, орудия труда, строительные материалы и др. Избытки продуктов сельского хозяйства шумеры вывозили за пределы страны сухопутным и водным путем по рекам и каналам. Караваны шумерских купцов продавали пшеницу и ячмень, а взамен получали необходимое сырье. Именно поэтому огромное  количество шумерских табличек являются хозяйственными документами 4 тыс. до н. э.   в разных местах этого региона. В это же время был разработан  «Календарь землепашца» — настоящая агрономическая энциклопедия: как пахать, когда пахать землю;  когда и что сеять, технология ухода за посевами;  как поливать, когда поливать и сколько воды требуется для отдельных видов растений и т.д.

Важную отрасль в экономике шумер составляло скотоводство.  Следует отметить отношения  людей к животным.  Из пословиц и поговорок, записанных шумерами, видно, что  наиболее «чтимыми» животными являлись бык и баран-производитель. Быка приручали и боготворили. Он являлся символом силы и плодовитости. «Грозный бык», «дикий бык», «горячий бык» — так шумеры говорили о своих богах.  Баран считался  жИВОТНЫМ капризным, небезопасным, но очень нужным и полезным в хозяйстве.  Шумерам была известна и лошадь. Собака, напротив, не пользовалась симпатией шумеров. К ней относились неприязненно, даже враждебно.  Ее считали существом шкодливым «алчным ленивым, злым, никак не другом человека.  Так можно было бы проследить отношение шумеров и к другим  диким животным и сделать вывод о том, какие из них были приручены и использовались в развитии скотоводства.

С одних  складов выдавалось сырье ремесленникам.  На других принимались готовые изделия, таким образом культовые здания превращались постепенно в целые кварталы.

Вокруг храма, и, позднее дворца, прижавшись к холму, располагался шумерский  город. Вначале хижины из  глины и тростника, затем дома из кирпича и глины, в конце З тыс. до нашей эры это, в основном,  двух и трех этажные дома.

Население такого города в период расцвета Шумера составляло до 40 тыс.   человек, которых нужно было накормить, одеть, лечить, обучать, наладить правильные коммуникации и др. Все это вместе и легло в основу создания экономического чуда. Плотники столяры, каменотесы,   судостроители, специалисты по выпечке хлеба и варке пива мясники и пр., появляются и представители так называемых узких профессий — граверы и резчики по камню или металлу, гончары, плетельщики корзин, ткачи и др. — для того, чтобы накормить многочисленный храмовый  персонал -  служителей культа и управленческий аппарат. При храмах строились пекарни, винокурни, кухни, где готовили для богов, жрецов, чиновников и   многочисленной свиты /энси/. Также выглядело хозяйство дворца после   его отделения от храма.  Всему велся строгий учет. Все, что выдавалось   со складов и зернохранилищ, регистрировалось с такой же точностью, как и поступление готовых продуктов и изделий. Предусматривалось и учитывалось даже количество отходов. Ремесленники были либо «людьми храма» либо позднее «людьми царя», т.е. принадлежали одному из этих центров хозяйственной жизни. Кроме   вознаграждения, получаемого ими за труд от храма или царя, им, в некоторых случаях, выдавался участок земли, который они  либо обрабатывали    сами, либо нанимали работников, либо использовали труд рабов. За землю платили арендную плату или соответствующий налог.

Шумерские ремесленники имели и собственные мастерские , в которых выполнялись заказы храма, царя или частных лиц.  Кроме того, они объединялись в  цеха,  старейшины которых следили за справедливым распределением заказов, контролировали качество изделий, отвечали перед храмом или правителем за полученное со складов сырье, своевременное и качественное изготовление изделий и доставку готовой продукции.

В эпоху третьей династии УРА царские мастерские представляли собой крупные промышленные предприятия. Благодаря обилию археологического материала — при раскопках обнаружены целые архивы глиняных табличек с разного рода хозяйственными  отчетами — мы имеем   достаточное представление о том, что, как и где производилось.  Например, в  царствование Ибби — Суэна /11-13 годы правления царя/ при дворце существовало не менее восьми больших мастерских. Их возглавлял некий Арад, чья подпись фигурирует на всех документах, касающихся продукции этих предприятий.  Готовые изделия отправлялись на склад, где другой чиновник расписывался в их получении. Это перечень статуй, украшений и бижутерии, орудий труда, оружия, музыкальных инструментов, мебели, изделий из камня, дерева и металла /в т.ч. медных зеркал/, кожи и кожаной галантереи, тканей, одежды  и пр.  Восемь крупных производственных мастерских (камнерезня, ювелирная, столярно-плотничья, кузнечно-металлическая, кожевенная, ткацкая, судостроительная)  составляли лишь часть производственной «базы» государства. Наряду с ними существовало множество крупных и мелких мастерских, являвшихся собственностью царя, храмов и частных лиц.

Сохранилось много записей об одном из ремесленников по имени Дада, у которого работали суконщики, ткачи, судостроители. Свои товары он вывозил, например, в Элам /Сузы/. В документах  упоминается о том, что и его жена была также владельцем крупных цехов. Очевидно, деятельность Дада поощрялась правителями, иначе он бы не получил в качестве дара от них два фруктовых сада. Собственную  мастерскую имел также сын царя.

Сохраненные документы дают много информации об организации  и режиме труда. Настоящее делопроизводство было поставлено очень четко. В нем велась строгая проверка лиц, отсутствовавших на работе. Если мастерская не успевала выполнить в срок заказ царя, храма или частного лица в мастерскую посылались дополнительные специалисты.

Местным сырьем у шумеров был тростник и глина. За неимением камня, они научились изготовлять серпы, горшки, тарелки, кувшины из глины. На их земле не было дерева — они начали сооружать хижины и загоны для скота из тростника, скрепленного глиной. Шумеры изобрели гончарный круг, колесо, плуг, сеялку, парусную лодку — великолепные вехи на пути человека. Плетеные изделия из тростника пользовались большим спросом на внутреннем и внешнем рынке. Хлеб, муку, зерно и даже документы хранили в специальных плетеных корзинах. Из тростника изготовляли циновки, в которые заворачивали покойников. Тростниковыми циновками украшали стены жилища, выстилали полы, из них делали паруса и ограждения, ими укрепляли плотины и берега каналов. В более ранние времена шумеры плавали на небольших рыбачьих лодках /круглых/ из тростника и строили дома и хижины.

В экономической жизни шумеров большое значение имело судостроение. Густая сеть ирригационных каналов представляла собой удобное средство сообщения между отдельными городами, где курсировали суда различного объёма /тоннажа/. О строителях судов говорится  в хозяйственных табличках всех городов шумера. Можно предположить их разновидность в соответствии с оригинальностью мастеров судостроителей.       Не менее важную роль в экономике Шумер играло и ткацкое производство, которое стало развиваться лишь во второй половине З тыс. до н. э. Документы более раннего периода говорят лишь о прядении шерсти из которой изготовлялась скромная одежда. В храмах прядением шерсти занимались в основном женщины, видимо рабыни. Уже тогда существовали ткачи уже различной квалификации, да и одежда, зачастую представляла собой несложное прикрытие из травы и листьев, становится более замысловатой. Так в Эреду трудились 816 женщин — ткачих. Это самое большое число ткачих /были и меньше Энки -593/. Такое количество женщин-ткачих трудилось в годы царствования Ибби-Суэна.

Для нужд строительства изготовлялся кирпич, в кожевенных мастерских обрабатывалась кожа, изготовлялась обувь /сандалии/, стулья, обивки для повозок, упряжь, мешки  др.  В кузницах и мастерских выделывали помимо оружия и орудий труда всевозможную посуду из меди и латуни, кровати и стулья, а также различные украшения и предметы роскоши. Бижутерия и украшения из меди, серебра и золота являлись основной продукцией ювелирных  мастерских в т.ч. медное зеркало.  В каменотесных мастерских трудились искусные мастера-художники: скульпторы, камнерезы, гранильщики.   Таким образом, чем обширнее был  царский двор или храм, чем большее число  людей кормилось за счет правителя, тем многочисленнее были кухни, пекарни, пивоварни. Все это было учтено В ЗАписях на глиняных табличках.

В военное время ремесленники и служащие мастерских вместе с     земледельцами, пастухами и прочими деревенскими жителями составляли     основную массу  шумерской армии, которая представляла собой постоянную (состоящую из небольшого царского войска), и эпизодическую, набираемую по мере необходимости. Только в 3-м тыс.до н.э. правители Аккада стали     создавать сильные постоянные воинские  подразделения и расквартировывать их гарнизоны в городах. Воины, следовательно,  становились привилегированной частью населения, которые и становились очагами столкновений между храмами и лугалями — командирами постоянного войска. Последние стремились подчинить себе соседние города и объявить себя царями объединенного государства. Не имея средств для содержания армии они, завоевывая город, грабили его, храмовое имущество, крушили памятники культуры, что также отражалось впоследствии на глиняных табличках.

Наиболее зажиточную часть населения составляли купцы. Без них, их смекалки, ловкости и чутья не развивались ремесла, не имела сбыта обильная продукция, не поступало необходимое сырье. Известно, что экономика Шумера в значительной мере зависела от импорта: за исключением продовольствия и некоторых видов сырья /глина, тростник/, почти все остальное приходилось ввозить. Поэтому шумерские купцы были окружены большим уважением. На заре  шумера торговлю   почти  полностью монополизировали храмы. Купцы вывозили лишь излишки   производства в другие города и страны и ввозили сырье. Сами торговые походы становились полифункциональными. Они включали в себя большое количество людей, в  т.ч. БОЙЦОВ, которые охраняли караван, купцов и жрецов, заботящихся о благополучии предприятия и успехе. Поэтому   купцы состояли на службе у храма, от которого получали вознаграждение   за труд.  Все это говорит о том, что шумеры рано познали и стали использовать фактор материальной заинтересованности. Именно из него вытекает НОВЫЙ принцип — купцы начинают платить налог с заключенных сделок, за объемами и своевременностью которого зорко следили храмы. Все оформлялось документально и хранились в храмах. Торговля расширялась быстро. Вначале купцы освоили берега Тигра и Евфрата, затем и более отдаленные страны.

Центром  торговых сделок был базар. Именно на нем покупают проекты,  одежду, домашнюю утварь. Крупные сделки оформлялись документом о купле-продаже. Он был местом торговли, встреч, где можно было послушать о дальних странах и рассказать о своих. Говоря современным языком, это был своеобразный культурно-экономический центр. Именно здесь появились первые в мире ростовщики. Это означало, что купцы при оформлении большой сделки могли взять деньги у ростовщика.

Но главное место деятельности шумерских купцов стала внешняя торговля, которую можно рассматривать как основу международных культурно-экономических связей. Именно она (внешняя торговля) обеспечила небывалый рост и расцвет шумерской цивилизации. Купцы выезжали за пределы Южного Междуречья, достигали Африки и берегов Средиземного моря. Благодаря им там стали создаваться фактории.  Развитие  торговли способствовало расслоению населения Шумера на бедных и богатых. Причем число бедняков быстро увеличивалось. Увеличивались потребности храмов и жрецов, соответственно увеличивалось и число бедняков. Об этом сказано в многочисленных жалобах, плачах вдов и сирот. Вот, что записано на одной из них:

«Серебро, твое место только во дворце.  Это место, для которого ты создано.  Бедняку же лучше умереть, чем жить!  Если у него есть хлеб, то нет соли, если есть соль, то нет хлеба,  если есть мясо, то нет ягненка, если есть ягненок, то нет мяса».

И все же именно богатство обеспечивало силу и вес человека в обществе.

Одновременно с этим, социальное расслоение не гарантировало благосостояние жителей и целиком зависела  от происхождения. Разумеется, сыновьям придворных всегда был открыт путь к почестям и высоким должностям в царских дворцах и храмах. Сыновья купцов наследовали их имущество  и торговое предприятия и продолжали вести их дела. От отца к

сыну, как правило, переходили ремесленные мастерские, земляные владения и пр.  Существовали и традиционные для той или иной семьи профессии. Это помогало передать сыну приобретенные им самим и унаследованные от отца опыт и знания.

Вместе с тем, письменные источники свидетельствуют о том, что дворцовым чиновником нередко становился сын человека далекого от дворца. Основой этого было одно условие — он должен был получить образование, так как для управления четко налаженной государственной машиной, а также централизованным хозяйством требовался огромный штат чиновников, умевших читать и писать, знающих действующие законы, сведущих  в тех областях административной и хозяйственной жизни, которые ему поручались.  Например, управляющий — садовод или мастер — кузнец обязан был знать технику ведения хозяйственной  отчетности, уметь руководить людьми, разбираться в особенностях производства — в садоводстве, или технологии обработки металла. При этом нужно было знать агрономию, физику, химию т.е. быть для того времени широко образованным человеком.

Именно эту задачу выполняли школы, что позволяет говорить, что образование было тяжелым и дорогостоящим делом. Основная задача шумерских школ — это обучение сложному искусству письма. Однако ученики школ получали там гораздо больше, нежели владение тростниковой палочкой.  Писцами, которые пользовались в Шумере большим уважением и составляли привилегированную общественную группу, становилась лишь часть выпускников многочисленных школ. Об этом свидетельствуют археологические раскопки. В Шумере были различные школы с различной программой обучения. В одних обучались только письму, умению фиксировать мысли и события. Но выше упоминался «Календарь земледельца». Автором его мог быть только человек, обучавшийся агротехнике, ботанике, ирригацию, астрономию и др. Люди руководившие строительством красивейших храмов, как правило, огромных размеров, должны были знать математику, архитектуру, строительные материалы. Поэтому от прилежания и способностей обучающегося и возможности платить за его обучение зависело будущее специалиста: либо он становился простым переписчиком чужих бумаг и фиксатором чужих мыслей, либо  судебным писцом — человеком сведущим в ОБласти законодательства, жрецом в храме, постигшим движение небесных светил, врачом, изучившим воздействие на человеческий организм трав и минералов.

При этом умение красиво и быстро писать в шумерской школе было обязательно. Пословица: «Только тот настоящий писец, чья рука не отстает от уст».

История школьного образования  шумеров такая же древняя, как история самой страны, школьные тексты появились одновременно с древнейшими памятниками письменности.   Среди табличек, обнаруженных в развалинах Ура и относящихся приблизительно к 28-27векам до новой эры оказались сотни учебных текстов, выполненных учениками на уроках. Обнаружено много учебных табличек с перечислениями богов, всевозможных рыб и растений. Коллекция в Берлинском музее содержит «школьные тексты»  второй половины  5 тыс.до н.э. В них списки богов, перечни должностей и званий, наименования диких и домашних  ЖИВОТНЫХ  и птиц. Но именно на этих табличках значатся  имена составителей среди которых ученые насчитали 48 имен.  На школьных табличках проставлены имена тех, кто их изготовил, т.е. имена первых в истории человечества авторов учебников. Их копии, выполненные спустя несколько столетий, содержат  ссылки на  указанных авторов. Особое внимание в шумерских школах уделялось математике, ботанике, и другим наукам.

IIроцесс обучения начинался с овладения техникой изготовления  глиняной таблички и тростниковой  палочки.  Табличка делалась из сырой глины,  на которой позднее острой палочкой наносились знаки. На мягкой глине трудно  вывести четкие линии, поэтому они получались треугольные и клинышками.  «КЛИНОПИСЬ” ненужной записи стиралась, важные таблички обжигались  на огне и становились твердыми как  камень, что обеспечило им сохранность  в веках.  После  изготовления таблички начиналось усвоение знаков, позднее овладение различными отраслями знаний, тех, что можно назвать: богословием, языкознанием, ботаникой, минералогией, зоологией, географией, астрономией, математикой, а также грамматикой и стилистикой.

Во главе школы стояли наставник, его помощник, педагоги и надзиратель «владеющий хлыстом» и отвечающий за дисциплину.  Обучение продолжалось много лет и ребенок превращался в мужчину, но тот кто выдерживал все, проявлял способности, мог рассчитывать на высокую должность, почет и богатство. Во  второй половине 3 тыс. до н.э., когда семиты Аккада завоевали Шумер, и он превратился в » двуязычное» государство, возникла необходимость составления словарей.  Так впервые появились иностранные словари, переводчики и переводная литература.

В археологических источниках сохранились документы, относящиеся приблизительно к 2000г. до н.э. /время правления   третьей династии Ура/, описывающие повседневную жизнь шумерской школы. Ученые назвали их «Жизнь школы».  40 лет трудились ученые, чтобы прочесть эти записи. Кремер предполагает, что автором его является один из педагогов. В некоторых вариантах расписаны дни обучения, дни свободные от обучения.  Найдены таблички с текстами для чтения, т.е. своеобразные начальные хрестоматии.

Шумеры проявляли удивительную тягу к знаниям, научному познанию мира. До греков они были лучшими математиками и астрономами, шумеры  оставили и труды по математике, истории, литературные произведения, труды по сельскому хозяйству  (были найдены  календарь земледельца и классификация растений). Дошли до  нас и  древние карты. На одной  — план города Ниппура, в котором даны точные размеры города, отмечено расположение стен, ворот, важнейших  зданий.

Математики  умели доказывать теоремы. На одной из табличек,   например, изложено доказательство подобия  треугольников, на   другой — теоремы, известной в науке как теорема Эвклида. Уже во II тысячелетии до нашей эры ученые Месопотамии доказали   и теорему Пифагора.

Знания, накопленные предками, передавались мальчикам и юношам в многочисленных храмовых школах. Здесь учились  читать и писать клинопись, вести хозяйственные записи, наблюдать звездное небо, точно определять площади земельных участков. Шумеры высоко ценили мудрость. По их мнению, мудрость сосредотачивалась в ушах человека. Поэтому многие изображения людей у шумер отличались большими оттопыренными ушами. Шумерские правители нередко запечатлевали себя в особой «позе строителя» — с чертежами здания, разложенными на коленях, с небольшим ведерком глины у ног.

В числе особых достижений в науке следует особо отметить медицину. В Шумере появились первые врачи, оказывающие помощь ближним, в самые древние времена. Согласно представлению шумеров болеть могли не только люди, но и боги. Шумеры наделили их человеческими чертами. Об этом можно прочесть в мифах. Боги жалуются на боли и страдания, недуги. Потом они вылечиваются, выздоравливают.  По мнению исследователей — первыми  врачами были  жрецы. Их делили на две группы — прорицателей и целителей. Прорицатели устанавливали причину болезни по полету птиц, внутренностям животных и т.д. Затем на сцену выступали врачи — целители,  знавшие для каждого заболевания заговоры и заклинания. По мере накопления опыта, врачи-целители стали наряду с заговорами применять и лечебные процедуры, обязательно с молитвой, приводившей в трепет и больного и его близких. В источниках содержатся указания на тесную связь  медицины с магией. Были названы покровители медицины /шумерская дочь Бога Ана, Богиня Баба/ и демоны, вызывающие болезнь.

В Ниппуре была обнаружена медицинская табличка, совершившая переворот в представлениях о шумерской медицине. Она довольно большая. 9,5 х 16 см. На ней уместилось 145 строк текста, содержащие списки списаны лекарственных рецептов. Оказывается, для составления лекарств шумерский врач пользовался продуктами растительного, животного и минерального происхождения. Автор данной таблички перечислил все компоненты, необходимые для составления лекарству, указал, что они должны быть растерты в порошок, смешаны с жидкостью (по шумерской рецептуре — пивом, вином или растительным маслом), как и когда их принимать, т.е. расписал всю технологию приготовления лекарства  и его употребления.  Это первый в мире документ — лечебный рецепт.

Высокий уровень цивилизации шумеров требовал тщательно разработанных юридических норм /законов/. Сведения о них были найдены. Это своды законов: законы для граждан, чиновников, управления  страной. В качестве примера приводится Кодекс царя Ур-Наму /царствовавший приблизительно в 2112-2094гг до н.э./. Ур-Наму своими законами «установил в стране порядок, справедливость, искоренил беззаконие». Он заботился о том, чтобы «сирота не становился жертвой богача, вдова — жертвой  сильного». Были расписаны все нормы, требования, налагаемые наказания. Нашлось большое количество судебных протоколов, описания судебных процессов. Согласно источникам из Лагаша, в которых зафиксированы имена участвующих, суды вели профессиональные судьи, от 1 до 4-х в каждом процессе. Они действовали на основе существующих законов  о браках и разводах, уголовных делах, о защите рабов. Шумерское законодательство знало и использовало слова «Алиби», «Вещественное доказательство», «Самооборона» и др. Это — показатели высокого  уровня юриспруденции т.к. терминология  сохранилась до настоящего времени.

Следует упомянуть также знаменитый кодекс Хаммурапи, который впоследствии оказал влияние на Римский кодекс Юстиниана.

Несмотря на постоянные междоусобные войны, шумеры создали богатую и сложную культуру, многие шумерские предания переняли  древние евреи,  и позднее они были записаны в Библии. Шумерской клинописью пользовались впоследствии многие народы не только Месопотамии, но и более отдаленных географических пространствах. Шумеры были наделены сильным религиозным чувством. Их представления о Богах, начале мира, человеческой  судьбе отразились во многих восточных и западных религиях.

Но  шумерам так и не удалось создать единого государства. Это сделал Саргон-аккадец. Саргон воспользовался распрями между лугалями и завоевал все шумерские города своей сильной армией, вооруженной дальнобойными луками, в противопоставление шумерам, вооруженным только мечом и копьем.  Саргон объявил себя царем шумер и Аккада и построил новую столицу — Аккад. Большая часть чиновников храмов Шумер перешла на службу к Саргону. Шумерская знать пыталась устраивать мятежи, которые он безжалостно пресекал и уничтожал зачинщиков, часто целые семьи.  Именно он создал мощное  Шумеро-Аккадское царство /2800-2000гг до н.э./ После его возникновения шумеры постепенно стали смешиваться о другими народами. Шумерская же культура распрострилась на все Междуречье и на много веков пережила создавший её народ.  Сохраненные приблизительно 1,5 миллионов клинописные тексты дают об этом многочисленные представления.

Долгое время ученые считали, что язык шумеров не похож ни на один из известных человечеству живых или мертвых языков, и вопрос о происхождении этого народа оставался загадкой. Сами шумеры полагали, что они — жители разбившейся планеты Фаэтон, осколки которой с выжившими фаэтонянами врезались в землю, принеся с собой остатки великой цивилизации и культуры. Ни подтвердить, ни опровергнуть этого не возможно, но эта красивая легенда, вносит определенную ясность в объяснения относительно высочайшего уровня культуры Шумер.

Вследствие этого, именно шумеры, по мнению большинства современных востоковедов, являются родоначальниками всей вавилонской культуры.  Их культурные достижения велики и бесспорны:

шумеры создали первые в истории человечества:

своды законов, в том числе «Законы Хаммурапи»;

поэмы — о “Золотом веке”;

элегии;

библиотечный каталог;

основы торговых взаимоотношений;

медицинские книги, сборники рецептов;

календарь земледельца;

учебники для различных школ;

сведения о движении небесных светил;

основы построения ирригационных сооружений;

основы построения архитектурных сооружений;

сведения о защитных насаждениях;

письменно зафиксированную идею создания рыбного заповедника.

 

Литература:

1. Белицкий М. Забытый мир шумеров. М., 1980.

2. Заболоцка Ю. История ближнего Востока /от первых  поселений до персид ского завоевания/. М., 1989.

3. Клима Й. Общество и культура Древнего Двуречья. Прага, 1967.

4. Флиттер Н.Д. Культура и искусство Двуречья и соседних стран.  М., 1958.

5. Оппенхейм А.Л. Древняя Месопотамия. М., 1990.

Автор(ы) статьи: Кесисоглу Н.В.
Раздел: ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Ключевые слова:

Древний Китай, долгожительство, письменность, иероглиф каллиграфия.

Аннотация:

Китайская письменность является одной из древнейших. В силу сложности и особого ритуального значения, она всегда была объектом особого почитания. Иероглифика традиционно наделялась таинственной, магической силой. Письменность и искусство каллиграфии, рассматривались, в Поднебесной, как практики приобретения мастерства, способы развития творческих способностей. Искусность написания требовала большого опыта, знаний и мудрости, поэтому достигалась, как правило, лишь в зрелом возрасте. Кроме того, каждый письменный знак, который традиционно ассоциировался с процессом трансляции небесных знаний, обладал своим информационно-волновым излучением, его энергетика способствовала преобразованию пространства; гармонизации, совершенствованию и долгожительству человека.

Текст статьи:

Китайская письменность — явление уникальное. Будучи одной из древнейших на земле (насчитывает свыше трех с половиной тысячелетий, а по данным некоторых ученых — около 6000 лет), она является единственно сохранившейся крупной системы иероглифического письма. Т.е. продолжительность этой традиции, последовательность и непрерывность её генезиса является беспрецедентной.

Письменность в Китае с самого начального момента своего генезиса прочитывалась не как слово, созданное людьми, а как некое сакральное знание, повеление Неба, воспринятое  и переведенное человеком в общепонятные символы и письмена

С самого раннего этапа своего становления и развития, письменный язык в Поднебесной стал  ассоциироваться  с процессом  трансляции небесных знаний, (письменные  знаки  здесь прочитываются как  записи о небесных событиях и их проявлениях на земле) т.е. в качестве сакральных, священных символов.

Более того, в Древнем Китае, традиционно письменность и искусство каллиграфии, рассматривались как практики приобретения мастерства, способы развития творческих способностей. Искусность написания требовала большого опыта, знаний и мудрости, поэтому  достигалась, как правило, лишь  в зрелом возрасте.

Следует отметить, что каждый письменный знак обладал  своим информационно-волновым излучением, его энергетика способствовала преобразованию пространства; гармонизации, совершенствованию и долголетию  человека.

В китайской культуре существуют различные  мифы и легенды, повествующие о возникновении иероглифической письменности.

Например, имеет место версия, согласно, которой иероглифы, а точнее их пиктографический раздел, берут своё начало из трансцендентального опыта магов и гадателей.  Соответственно, гадатель-медиум выступает в качестве транслятора небесных символов, «знаков культуры», переданных на Землю.

Наиболее распространенным являлось гадание по панцирям черепах, лопаточным  костям животных – коров, баранов, буйволов и т.п. Лопатки сильно обжигали, а затем резко охлаждали, тем самым, получая характерные трещины. Позднее гадательные кости стали подвергаться более сложной оккультной  обработки, которая  стала носить характер  священнодействия. К примеру, она заключалась  в нанесение на кости  специальных круговых и овальных бороздок, которые под воздействием высоких температур приобретали конфигурацию  Т-образных трещин. Отсюда произошел и иероглиф пу, обозначающий гадательные кости и на письме представляющий собой вертикальную палочку с небольшой откидной чертой вправо посередине – прообраз надреза на кости. По их особенностям и расположению толковалось предзнаменование Неба.

Отметим, что дефиниция гадания в Древнем Китае, как и во всех древнейших культурах, трактовалась, как исключительно прагматическое стремление раскрыть что-либо таинственное, недоступное обычным средствам познания, с помощью оккультных приемов.  Например, узнать наиболее благоприятное время сева или о предстоящих природных катаклизмах.

Позднее трещины на лопаточных костях стали сочетать с рисунками и знаками, которые постепенно складывались в надписи. По одной из версий, именно эти надписи способствовали генезису китайской письменности.

Кроме того, по своей сути, язык Китая «природен», а природное в Поднебесной всегда являлось священным.   Во многом этот факт объясняет, почему  все мифы, связанные с возникновением иероглифов, так или иначе указывают на что, что они были переданы на землю через великих мудрецов «природным» образом.

Некоторые легенды связывают возникновение иероглифических знаков с триграммами мифологического первоправителя древности Фуси. Ему приписывается создание письменности по образу необыкновенных рисунков и начертаний, которые он однажды увидел на спине священной черепахи, которая  выползла на берег реки Лохэ. (По другим источникам, крылатого дракона, показавшегося из реки Хуанхэ).

Таким образом, письменность в представлении китайцев, была отражением не предметов, а их следов и теней, т.е. превращенных, измененных образов, в конечном счете – самого акта преобразования бытия, которое обнажает предел всех вещей.

Будучи в своем исходном виде идеографической, китайская письменность имела зрительную природу; её генезис осуществлялся обособленно от устной речи.

Существуют версии  и о том, что на создание иероглифов Фуси натолкнули следы, оставленные птицами на песке (по одной из версий сам иероглиф вэнь, обозначающий «узор» «письменность», «культуру» представляет именно рисунок отпечатка лапы птицы).

Другие предания, повествует о некоем Цан Цзе. Ему приписывают  создание первых 540 «вень» -  иероглифических знаков по образу и подобию наблюдаемых им в природе явлений — дерева, огня, гор, морей следов птиц и животных, теней, которые отбрасывают предметы и др.

Дальнейший генезис письменности происходил путем сочетания этих исходных знаков и создания более сложных  -  «цзы». Именно эти позиции легли в основу  филологической традиции Древнего Китая.

Наиболее значимым результатом  лингвистической науки этого периода стала публикация в 121 году н.э. словаря Сюй Шэня  «Шовэнь цзецзы». В своем труде автор классифицировал иероглифы на 540 систем. «Взяв за основу «вэнь», он выделил 540 типичных элементов, определяющих некоторую семантическую общность содержащих их иероглифов. По мысли создателя словаря, все остальные знаки китайской письменности производны от этих 540 «вэнь», созданных легендарным Цан Цзе…». [4] В процессе изучения и систематизации иероглифов, Сюй Шень, пришел к выводу о том, что любой письменный знак имеет единственную первоначальную и основную семантику, которая была образованна от значения знака «вэнь». Более того, в «системе классификации знаков китайской письменности он видел и классификационную модель явлений мира в целом». [3:302]

Сказанное позволяет утверждать, что иероглифическая письменность Китая берет свое начало от системы 540 знаков  — «вэнь»,  более того, они «…рассматривались в качестве древнейшей системы классификации явлений мира и определенного рода философской системы». [4:106]

Этимологическое значение иероглифа «вэнь» трактуется как «татуировка, узор, орнамент».  Возможно, первоначально этот знак зарисовывался как человек с татуировкой на груди -  гадатель, транслирующий  сакральные знания  Неба  людям.

Следовательно,  письменный язык в Китае  продолжает «природная основа» и в тоже время,  он (язык) находится в непосредственной корреляции с  «культурным началом».

Более того, семантика категории «вэнь» весьма широка. Значение этого иероглифа, в равной мере, можно трактовать, как письменность (вэнь-цзы), цивилизацию (вэнь-мин), культуру (вэнь-хуа), включая ее духовные (например, «вэнь-сюэ» – «литература»), и материальные составляющие («вэнь-у» – «предметы материальной культуры»), а также природные объекты (например, «тянь-вэнь-сюэ» – «астрономия»). Кроме того, в китайской традиции эти дефиниции воспринимались в абсолютной  целостности.

Таким образом, письменность в Китае с самого начального момента своего генезиса прочитывалась не как слово, созданное человеком, а как некое сакральное знание, повеление Неба, воспринятое  и переведенное человеком в общепонятные символы и письмена.

Итак, китайское письмо, с древности и по настоящее время, представляет собой иероглифическую систему. Слово «иероглиф» было заимствовано  из греческого языка и  первоначально обозначало  -  «священные письмена, высеченные на камне», при этом имелись в виду греческие письмена. Позднее дефиниция иероглифической письменности  получила более широкий смысл и стала обозначать не только древнегреческие, но и другие, в том числе китайские, письмена.

В силу сложности, оторванности от устного живого языка и своего особого ритуального значения, иероглифические знаки в Китае всегда была объектом особого почитания. Письменность наделялась таинственной, магической силой, обожествлялась, возводилась жрецами науки в особый культ.  Более того, все, на чем были нанесены иероглифы, окружалось почтительностью. Даже исписанная бумага, истлевшие книги требовали к себе определенного пиетета и не допускали неучтивого отношения. Верхом неприличия и  кощунства считалось бросить на землю или выбросить любые исписанные листы; их необходимо было сжигать в специальных урнах, проведя определенные почести, как бы вознося к небесам вместе с дымом и дух священных знаков.

Особенности китайской письменности породили уникальный национальный феномен — каллиграфию, имеющий доминантное значение в генезисе ментальности Китая.

Её техника письма, ещё более трудна для освоения, чем иероглифика, но не столько из-за сложности своих  требований, сколько оттого, что она сопряжена с глубинной психосоматической перестройкой всей личности. Соответственно, искусство каллиграфии требует психофизиологического развития, высокого духовного совершенствования, на протяжении длительного времени. Основополагающие технические программы доступны для подобающего воплощения лишь на определенном духовном уровне развития человека. Этим объясняется тот факт, что выдающиеся каллиграфы достигали мастерства, не ранее сорока лет, а их творческий расцвет приходился на 50-60 лет. Т.о. каллиграфическая техника является тем фильтром, который естественно защищает искусство от психологических патологий и этических нарушений, не допуская недостойных к власти воздействия, которой обладает каллиграфическая пластика в её высокохудожественном исполнении.

Приобщение к каллиграфическому искусству,  трактовалось  как творческий процесс саморазвития личности, способ достижения долгожительства, гармонизации общества и соблюдение духовной преемственности с великими мастерами каллиграфической традиции прошлого. Таким образом, главная целевая установка, в этом искусстве, состояла в эффективном совершенствовании личности и социума.

Весьма показательна градация уровней творческого процесса в каллиграфии, обобщенная Сунь Го-тином в трактате «Каллиграфические анналы», на основе традиционной универсальной классификационной системы у син. Здесь автор приводит «пять соответствий», способствующих творческому акту и «пять нарушений», которые его искажают и сокращают.

•           «первый уровень – психологический: соответствие – «дух» (шэнь) покоен, все ограждения сняты»: уравновешенность психики снимает преграды, для работы сознания; нарушение – «сердце (синь) суетно, тело (ти) в застое»; состояние возбуждения нарушает энергетические циркуляции как в теле каллиграфа, так в пластической программе почерка, которым он собирается творить;

•           второй уровень – ментальный: соответствие – «чувства благотворны, явлена мудрость»: позитивный эмоциональный настрой способствует эффективной работе ума»; нарушение – «замысел (и) ошибочен, энергопотоки (ши) истощены»: неправильный расчет композиции элементов деформирует и опустошает энергетические циркуляции;

•           третий уровень – физиологический: соответствие – «подходящее время (суток, когда) воздух увлажнен»: нужная температура и влажность воздуха позволяют поддерживать правильное дыхание; нарушение – «ветер сух  и солнце»: зной угнетает мастера и препятствует координации его движений;

•           четвертый уровень – технический: соответствие – «бумага и тушь во взаимодействии»: бумага и тушь подобраны правильно, их достоинства усиливают друг друга; нарушение – «бумага и тушь не подходят друг другу»;

•           пятый уровень – творческий: соответствие – «внезапно пришедшее желание писать»: творческий импульс – это счастливый дар, который не может быть вызван по желанию; нарушение – «лень препятствует движениям руки»: все творческие порывы погашены инерцией чувств, тормозящей работу каллиграфа. [1:89]

Следовательно, не смотря на то, что китайская  иероглифическая письменность и искусство каллиграфии являют зрительные образы, а значит, выражают непосредственную зрительную эстетическую ценность, совершенствование личности в целом или в конкретной деятельности (например, в занятиях  каллиграфией) предполагало достижение определенного высокого уровня саморазвития. Который следует рассматривать как долгосрочный творческий процесс гармонизации личности в её (личности) исключительной целостности – телесной, психологической и духовной.

«…желая постичь тайны письма, надлежит полагаться на духовное чувствование, нельзя узнать их простым усилием ума. Искусное владение кистью исходит из просветленности сердца, ему нельзя научится глазами. Итак, формы письмен проистекают из сердца. Когда же сердце не ведает само себя, тогда письмо изящно. Так плавильщик не знает, как плавится у него металл» — Юй Шинань. [2:382]

Таким образом, появление и развитие иероглифики и каллиграфии, с древнейших времен, способствовали генезису идеи долгожительства в ментальности Китая, как важнейшего фактора в совершенствовании личности и общества.

Литература:

1.         Белозерова, В.Г. Психологические аспекты творческого китайского каллиграфа, роль каллиграфии в развитии этического самопознания и самопонимания.   М.,2004.

2.         Малявин В.В. Китайская цивилизация. М.: ИПЦ «Дизайн. Информация. Картография»: ООО «Издательство Астрель»: «Издательство АСТ», 2003.

3.         Крюков М.В., Переломов Л.С., Софронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Древние китайцы в эпоху централизованных империй. М.,1983.

4.         Мартыненко, Н.П. «Вэньцзы» и истоки китайской культуры // Вопросы философии. – 2004. -  № 9.